Текст книги "Путь Мира(СИ)"

Автор книги: C Непокупной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Этот старый негодяй заплатит мне сторицей! – поклялся он, кусая губы.

– Не плачь, господин, – хрипло ответил ему один из слуг. – Это судьба...

С последним словом его прижатая к животу рука бессильно опала, из-под разорванной солдатской рубашки показались залитые черной кровью внутренности. Тихо кашлянув, он упал навзничь и больше не шевелился.

Схватка в поместье тоже утихла. В темноте растерянные солдаты Лю Юя гарцевали перед воротами, не зная, что им делать – то ли ломать ворота, то ли отступать. Затем над вершиной деревянной стены показался Цао Цао. Оранжевый халат на нем был растерзан в клочья, руки густо обагрены кровью.

– Эй, люди Лю Юя! – его зычный голос вспорол ночную темноту, как меч. – Ваш господин беззаконно занял эти земли, а затем думал отплатить за гостеприимство черным предательством. За это он был наказан по всей строгости и справедливости мной, начальником Дуньцю!

Нагнувшись, он высоко поднял отрубленную голову старого князя с окровавленной бородой.

– Теперь земли недостойного отойдут здешнему хозяину, Гонджун Сану, и каждый, кто посмеет оказать этому сопротивление, тоже будет наказан по закону. Вам больше некуда идти, но я предлагаю вам выбор. Часть из вас может остаться здесь и служить Гонджун Сану, а остальные могут отправиться со мной. Там, куда я направляюсь, еще много хаоса и беззакония, и мне нужны отважные люди, чтобы обуздать и прекратить это неподобие.

Всадники невольно осадили коней назад, когда он обвел их пристальным взглядом:

– Ну, кто желает заработать себе богатство и славу на службе у государя? Или вы считаете, что мертвый шакал лучше живого льва?

Некоторое время внизу слышались только перестук копыт и напряженное дыхание людей. Затем один из конников вдруг бросил оружие наземь и спешился, держа коня в поводу. За ним последовал второй, третий...

Спустя три дня Цао Цао, вновь в своих доспехах, сидел в седле перед крыльцом «Красного аиста». Его отряд ждал его у ворот. Волей случая, после того, как к нему присоединилась часть пришлого войска, в нем снова стало ровно пятьдесят человек – в ночном бою стражи Лю Юя сумели недешево продать свои жизни.

Его прежние спутники стояли перед ним на крыльце. Чжао Юнь, все еще удрученный гибелью своих людей, мрачно молчал, прижимая ладонь к перевязанному боку. Гонджун Сан был облачен в белую траурную одежду сыма[2], при взгляде на которую Цао Цао недовольно поморщился.

– С Лю Ма вам придется разбираться самим, – резко сказал он. – Меня ждут в Дуньцю, и я не обещался помогать вам все время. Впрочем, по слухам, этот мальчишка вряд ли наберется храбрости мстить за отца.

– Лю Юй был моим учителем, – печально ответил Гонджун, глядя себе под ноги. – Не так я хотел бы разрешить наш с ним спор.

– Хотя вы и помнили, он сам давно это забыл. Если бы вы не ударили первым, этот старый волк растерзал и сожрал бы вас. Такие злобные волки и кровожадные тигры, как он, понимают только язык силы. И только сильный может в эти грозные дни восстановить в Поднебесной божественный порядок. Только тому, чья рука тверда, подвластны судьбы мира!

– Твердая рука... – эхом повторил за ним Гонджун. – Да, теперь я понимаю, что это такое... Сяньшен Цао! Мы не успели стать друзьями за это время, и наши пути, похоже, ведут нас в разные стороны. Однако я у вас в долгу. И я клянусь своей правой рукой: если вы когда-нибудь придете ко мне, вас всегда будет ожидать кров и пища, что бы с вами ни случилось. И если в моем доме на вас поднимется меч, да поразит меня всеведущее Небо!

Чжао Юнь что-то неразборчиво пробурчал. Цао Цао оценивающе взглянул в глаза Гонджуну, а затем согласно кивнул и соскочил с лошади. Крепко обняв хозяина дома, он снова взлетел в седло и выехал из ворот. Вслед ему поскакали его люди.

–

Примечание к части

[1] Лан – мелкий чиновник при династии Хань, бувей – начальник стражи.

[2] Сыма – конфуцианское траурное платье из тонкой, но простой ткани, которое полагалось носить три месяца.

Глава девятая. СТАРШИЙ НАД ЛЮДЬМИ

Как речная змея заползает в одежду задремавшего на берегу пьяницы, так призывные речи Пути Мира продолжали ползти по Поднебесной. Бродяги-шептуны, беглые солдаты, переметнувшиеся на сторону повстанцев мелкие чиновники исподволь сеяли на благодатной почве мятущихся людских умов семена сомнения и веры. По мере того, как изрядно потраченные запасы князей подходили к концу, семена эти начинали всходить – где бурно, где втихомолку. Приток новых бойцов в ряды Желтых повязок, замедлившийся было после поражения Занг Чао на равнине Цо, возобновился.

Близилась весна. Слухи о сверхъестественных способностях братьев Занг приутихли. Теперь о них говорили как о благородных мудрецах великой праведности, по воле готовых родиться Желтых Небес восставших, чтобы сокрушить надменных князей. Император, так и не давший никакого ответа Великому Учителю, объявлялся слабым и неспособным к правлению юношей, по вине недостойного отца которого династия Хань лишилась мандата Неба. Сами повстанцы стали сдержаннее, экзальтация и восторг первых месяцев бунта сменились твердостью людей, уверенных в правоте своего дела.

Основным оплотом мятежников на равнине стали город Янчэн, крепости Тай, Бао, Даньдэ и несколько замков, откуда они выгнали прежних хозяев-вельмож. В руках восставших Янчэн благополучно избежал и чумного поветрия, и голода. Занг Лянг, предводитель занявшего его отряда, при ведении боевых действий всегда первым делом старался захватывать не деревни, а поля при них, поэтому пищи было собрано вдоволь, как и следовало по плану Великого Учителя. Привычные к мотыге и цепу солдаты Желтых повязок не жаловались: в кои-то веки все собранное зерно принадлежало им самим.

Город, однако, отнюдь не процветал. Население его прежде составляли искусные ткачи и прядильщики, хлопок для которых привозили из самого Юньнаня, с далекого юго-запада: кроме как здесь, нигде больше не умели выделывать ткань из него такой тонкой и прочной одновременно. Вполне довольные прежней жизнью ремесленники, давно забывшие, что значит обрабатывать землю, и кормившиеся исключительно своим искусством, отнюдь не радовались захватившим город мятежникам – хотя те и не отказывали жителям в ежедневном пайке, ни с кем торговать они тоже не собирались. А после того, как Занг Лянг велел взломать двери нескольких складов, принадлежавших самым богатым мастерам, и раздал ткани с них своим воинам, недовольство постепенно начало заполнять Янчэн, как вода заполняет трюм корабля через узкую дырку. Между Желтыми повязками и коренными жителями постоянно вспыхивали ссоры, часто перераставшие в драки. Занг Лянг пытался где словесным вразумлением, где палочными ударами сдерживать растущее напряжение, но город все равно напоминал раздутый нарыв, внутри которого кипит лихорадочная, болезненная жизнь, только и ждущая момента, чтобы прорваться – наружу или внутрь.

Не лучше обстояли дела и с варварами из Нан. В отличие от коренных жителей внутренних областей, в Поднебесную они пришли грабить, и положенные Занг Чао строгие уставы были им отнюдь не по нутру. К тому же на равнине Цо именно они, после гибели Чэн Юань-чжи и Дэн Мао, приняли на себя удар ополченцев Лю Бэя и потеряли множество бойцов, не успевших сыскать ни добычи, ни славы, а запрет на грабежи в захваченном городе и вовсе привел их в ярость. Подачку Занг Лянга они не приняли, но вождь нанцев потребовал аудиенции со Старшим-над-Людьми.

Младший брат Учителя принял его в захваченном дворце губернатора. Сидя за столом на небольшой веранде под самой крышей, он составлял приказы и разбирал прошения горожан и своих солдат. Рядом с ним стоял молодой помощник из городской канцелярии – уже немолодой Занг Лянг, в отличие от брата, никогда не был чиновником и потому, хоть и умел читать, писал с большим трудом, удерживая кисть в привыкшем к тяжелому труду кулаке. Время от времени юноша робко подсказывал, как пишется тот или иной знак, и глава повстанцев, не глядя на него, молча исправлял ошибку.

Вызывающе стуча сандалиями, варвар подошел к столу и встал напротив Занг Лянга. Неторопливо сложив в стопку дощечки и отодвинув письменные принадлежности, тот сложил перемазанные чернилами пальцы перед грудью и посмотрел на него.

– Чего хочет твое сердце, отважный Шань Си? – без выражения спросил он. Нанский вождь сделал нетерпеливый жест.

– Мои воины устать! – пролаял он. – Много времени, мало добычи. Дать хорошо воевать, дать добыча и женщины. Твой брат обещать! Не то мы уходить!

Во взгляде генерала мятежников вспыхнула искра интереса: до этого высокомерный Шань Си считал ниже своего достоинства учить ханьскую речь и общался с братьями Занг исключительно через толмача. Грубый акцент южанина резал ухо сильнее диалектов самых отдаленных провинций.

Занг Лянг немного помедлил, оглядывая смуглого нанца в крашеном холщовом плаще. Брат слишком долго тянет с наступлением, это верно. Ему никогда не нравилась идея Занг Чао призвать себе на помощь варваров и стравить их с Империей – про себя он полагал, что для овец нет никакой разницы, кто победит в схватке волка и тигра. Конечно, овцами войска Желтых повязок не были уже давно, но отвлекаться от главной цели и ловить по всей провинции отряд бесшабашных и обозленных громил ему очень не хотелось. Судя по всему, этот разговор был первым знаком надвигающегося раздора. Как же сильно должно было прижать этого гордого дикаря, чтобы заставить его учить язык "северных карликов" – или хотя бы затвердить наизусть эту фразу?

– С кем же ты хочешь воевать, могучий?

– Мы не хотеть просто воевать, – ответил Шань Си. – Мы хотеть воевать хорошо! Много добычи, много славы! Веди нас или скажи, куда идти!

– Разве вам не хватает пищи? – спросил Занг Лянг, заранее зная, что услышит в ответ. – Разве не облачил я ваши тела в чистые и красивые ткани? Разве кого-то из твоих людей обижают местные жители?

– Ткани! – пренебрежительно ответил Шань Си, сплюнув на пол. – Тряпки! Мы не жены! Мы не дома, чтобы есть рис! Дать нам мясо есть, золото тратить, враги убивать, женщины любить! Не то мы уходить!

Старшему-над-Людьми захотелось выругаться, но он сдержал себя. И с вот такими союзниками ему приходится нести в страну мир и благоденствие! Некоторое время он перекладывал на столе пластинки с письмами и указами, а затем произнес:

– Недавно мои разведчики донесли о приближении двух больших отрядов имперских войск. Их ведут два полководца. Один из них незнатного рода, зато другой – владетельный князь. Его зовут Доу Ван.

– Так? – выжидательно спросил Шань Си.

– Род Доу влиятелен и богат. Если мы разгромим эти отряды, то сможем потребовать за него большой выкуп.

– Так?

– И когда нам отдадут за него полновесное золото, ты и твои доблестные воины получите из этого выкупа все, что пожелаете!

– Так! – довольно кивнул нанец. – Сколько враги?

– Два с половиной цзюня[1].

– Нас меньше!

– Но мы сыты, а они голодны. К тому же Небеса и Земля гневаются на них и помогут нам.

Отвернувшись от вождя, Занг Лянг притянул к себе юного канцеляриста и прошептал что-то ему в ухо. Мальчик с удивлением посмотрел на своего господина, тот ответил суровым взглядом, и прислужник испарился.

– Они окажут нам помощь, – повторил он. – Не бойся, могучий Шань Си. Помолившись нашим великим покровителям, в день сражения я сам напущу на вражеское войско могучие волшебные чары.

– Я ничего не бояться, – раздраженно ответил нанец. Во взгляде его, однако, появился легкий испуг, который Занг Лянг с удовлетворением подметил. – Когда в бой?

– Враги прибудут к нашим стенам через неделю, но чары нелегки, – полководец со значением провел рукой по бороде. – Готовиться к волшебному ритуалу надо уже сейчас, и в этом я прошу твоей помощи, отважный.

Испуг Шань Си сменился самым настоящим смятением. Хотя нанцы и не принимали участия в штурме крепости Бао, память об откликнувшейся на призывы даоса грозе была еще жива среди Желтых повязок. Невозмутимый, как скала, Занг Лянг немного помолчал, глядя на него через стол, а затем продолжил:

– В основу мироздания Нефритовый Император положил пять великих сутей всех вещей: огонь, воду, землю, дерево и металл. В природе эти элементы постоянно вступают в браки и противостоят друг другу, образуя все сущее. Но тот, кто проник в суть самих стихий и знает тайные заклинания, может по своей воле преобразовывать одно в другое и получать искусственные волшебные составы, обладающие великой силой. Я не могу открыть тебе секреты заклятий – человек сам должен выводить их из законов природы, наблюдая за горением пламени, течением воды и ростом травы. Но если ты мне поможешь, я могу указать тебе Путь Мира, по которому нужно следовать, чтобы повелевать Вселенной...

Варвар недоверчиво склонил голову набок. Страх боролся на лице нанца с алчностью, пальцы Шань Си корчились и изгибались, как когти ястреба. Наконец, приняв решение, он даже не кивнул, а просто дернул головой и тут же застыл, сам напуганный собственной смелостью.

– Очень хорошо, – кивнул в ответ Занг Лянг. – Тогда собери своих людей и прикажи им завтра сделать вот что...

Следующим утром все нанцы и почти половина войска Желтых повязок – те, что не были заняты в тренировках и городских делах, – собрались в Янчэн на центральной городской площади. Все уже знали, что ради победы над проклятыми усмирителями Занг Лянг собирается колдовать, и общее настроение было приподнятым – солдаты шутили, смеялись и с интересом, хотя и не без робости, смотрели на приготовления. Даже кое-кто из коренных янчэнцев не сумел справиться с любопытством. Ежась от утреннего холода, отобранные предводителем прислужники устанавливали в центре площади два огромных глиняных чана и высокий дощатый помост возле них.

Старший-над-Людьми, величественный и строгий, стоял на губернаторском стольце неподалеку, окруженный благоговейным почтением. Длинные волосы его были распущены, на плечи был наброшен шелковый плащ священного желтого цвета. Обеими руками он опирался на длинный боевой меч с замысловатой рукоятью. Рядом с ним стоял явственно нервничавший Шань Си, тоже одетый в желтый плащ, но гораздо более бледный. В руках он держал, как ядовитую змею, большой рулон крашеного полотна.

Дождавшись, когда прислужники закончат работу и внимание воинов окончательно переключится на него, Занг Лянг выступил вперед. Ступая босыми ногами по снегу, он подошел к чанам и поднял меч над головой.

– Приступим к чарам, коих еще не знала Вселенная, – голосу Старшего-над-Людьми не хватало мощи и гулкости Занг Чао, однако его все равно услышали во всех концах площади. – Все мы знаем, ради чего мы собрались здесь, дети мои. Слуги Империи идут сюда, чтобы рассеять нас и вновь связать крепкими веревками противного Небу строя. Их много, а нас мало, они богаты, а мы бедны. Но мы стоим за правое дело! Помощники дворцовых "Небесных наставников"[2] используют для колдовства воду из семи источников и священные для них голубые алмазы. Однако Небо улыбается нам, а не им – а значит, мы сможем добиться желаемого даже с тем, что имеем!

– Не-бо! – пронеслось над площадью. Восставшие жадно смотрели на своего вождя, когда тот медленно наклонил меч и указал им на помост:

– Пусть же каждый, кто желает нам победы и наступления Желтых Небес, справит малую нужду в эти емкости!

Неожиданный призыв повис над площадью. В дальних концах площади всколыхнулись неуверенные смешки. Вождь же, опустив меч, первым поднялся на помост и, нимало не смущаясь, поднял полы плаща и помочился в чан. Замешкавшийся было Шань Си, встретив суровый взгляд даоса, решительно задрал голову и последовал его примеру. Воодушевленные примером лидеров, к помосту направились некоторые повстанцы и воины из Нан.

Занг Лянг снова воздел руки к небу:

– И пусть эта моча изольется на головы княжеских прихвостней!

Эти слова будто прорвали плотину: вокруг воцарилось безудержное веселье. Смех, грубые шутки и брань в адрес имперцев слышались отовсюду. Солдаты гурьбой полезли на помост, отталкивая друг друга. Некоторые, не удержавшись, уже полетели вниз с двухшаговой высоты – по счастью, в сами чаны никто не угодил. Вскоре по площади явственно распространился неприятный запах. Не обращая на него внимания, Старший-над-Людьми стоял внизу и, вновь опершись на меч, бормотал заклинания. Нанский вождь изо всех сил пытался что-то разобрать в его шепоте, но творившийся вокруг гвалт заглушал все.

Через несколько часов чаны наполнились, и Шань Си, повинуясь сигналу Занг Лянга, накрыл их полотном в несколько слоев. Прислужники ловко перетянули ткань веревками.

– Теперь пусть постоит четыре-пять дней, – удовлетворенно произнес чародей. – Передай своим людям, чтобы не совались сюда в эти дни: колдовству это не помешает, но вонять тут будет... Открывать тоже нельзя, впрочем, вряд ли кто захочет. Лишь мы с тобой каждый день будем проверять, все ли в порядке, и творить ритуал. А когда настоится – тут-то и начнется настоящее дело.

Варвар не ответил, но смотрел на огромные емкости настолько брезгливо, что Занг Лянг насмешливо поднял палец:

– Не желаешь постигать Путь Мира? Напрасно – именно из таких вещей человек сперва обретает понимание сути элементов, а затем учится ими управлять. Что есть прошедшая через организм вода, как не перерождение ее в землю? Впрочем, дело твое. Тогда можешь помочь мне с другой частью волшебства. Самое сложное я, так и быть, возьму на себя.

– Если там не быть так грязно, я согласен, – мрачно ответил Шань Си.

– О нет, никакой грязи. Пойди к главе шелковых дел мастеров и раздобудь у него самой лучшей ткани – такой, чтобы была легкой и в то же время не загоралась от жара – лишь от огня. Такая у них есть, я знаю. Ткани должно быть много. Обещай ему, что угодно, если не будет соглашаться – угрожай. После победы над Доу Ваном мы сумеем отплатить мастеру и тем, и другим.

– Это я мочь! – приободрился Шань Си. – Сейчас?

– Да, прямо сейчас. Шелк потом отдай портным из моего войска, я объясню тебе и им, что с ним делать. И еще: вели своим и моим лучшим лучникам, чтобы за эти полторы недели упражнялись втрое. К моменту прибытия врага они должны за сто шагов попадать в сердце воробью. Ты понял меня?

– Понял, – кивнул нанец. – Я идти!

– И да поможет нам Небо, – кивнул в ответ Занг Лянг, вновь поворачиваясь к чанам.

Доу Ван был недоволен. Когда посланник Совета доставил ему указ, в котором ему предписывалось выбить мятежников из захваченной ими провинции, в первый момент князю очень хотелось отправить гонца в Озеро Крови. Вся эта авантюра, казалось ему, затеяна лишь ради того, чтобы разграбить его земли в отсутствие хозяина. Он давно сожалел о вырвавшихся у него на Совете гордых словах и, будь его воля, изменил бы прошлое, но ничего сделать, к сожалению, было уже нельзя: Чжугэ Сюань недвусмысленно намекал в послании, что отказ повиноваться будет иметь еще более опасные последствия.

Войско, ощущая настроение полководца, тоже двигалось неохотно, удаляясь от беззащитных родных земель как можно медленнее. Этим, в свою очередь, были недовольны шедшие с армией Доу Вана лоянские ополченцы с Лю Бэем во главе: равнина Цо еще не успела изгладиться из памяти этих бойцов, и они жаждали новых побед и почестей. Гуань Юй и Чжан Фэй требовали идти быстрее, высокородный князь отказывался с ними разговаривать – он и старшего-то из трех побратимов едва выносил, считая выскочкой и нахалом, – а Лю Бэй метался между ними, пытаясь удержать своих братьев и Доу Вана, а значит, и два войска от открытой ссоры.

– Мы не идем, а ползем, как полудохлый осел! – возмущался вечерами Чжан Фэй, отхлебывая вино прямо из чайника[3]. – И это полководец! Не удивлюсь, если о нас знают уже не только мятежники, но и все окрестные куры!

– Куры не умеют говорить, – возразил Лю Бэй, отбирая у него чайник. – А вот если ты будешь продолжать так шуметь, брат, о твоем недовольстве услышат не то что куры, но и блохи на бродячих собаках.

– И пускай слышат! – Чжан Фэй плюнул в костер. – Клянусь ногами императора, этот Доу Ван хуже бабы. Почему бы нам не послать его подальше и не отправиться вперед самим?

– Приказ Совета есть приказ Совета, – строго заметил Гуань Юй. – Однако я с тобой согласен, побратим. Священную обязанность воина защищать свое отечество этот князь тащит, как тяжелую и постылую ношу.

– Думаешь, мне он по душе? – вздохнул Лю Бэй.

Некоторое время братья уныло молчали. Затем Чжан Фэй с таинственным видом огляделся вокруг и наклонился вперед, жестом призвав остальных сделать то же самое.

– Я тут поболтал с людьми из его войска, – шепотом, от которого, казалось, задрожали деревья в пятистах шагах вокруг, начал он. – Если в военных делах этот Доу Ван ведет себя как осел, то в мирной жизни он сущий овод. Его даже домашние слуги не любят.

– Совершенно не удивлен, – буркнул Гуань Юй.

– И я вот что подумал, – Чжан Фэй огляделся и склонился еще ниже. – Если у нас тут в походе что-нибудь случится, никто о нем плакать не станет. Я... ммммф...

Он с удивлением посмотрел на зажавшую ему рот ладонь Лю Бэя. Тот, испуганно оглядевшись, покрутил пальцем у виска – еще один жест, который, наверно, переживет все народы:

– Ты с ума сошел? Здесь же уши повсюду! Если на тебя донесут, никто не станет плакать уже о нас!

Гуань Юй задумчиво склонил голову набок.

– Ты и впрямь слишком громогласен, – заметил он. – Однако, Лю Бэй, мне не кажется, что он так уж не прав. Конечно, не сейчас, но... в бою? Превратности войны темны и неисповедимы. А ты был бы не худшим князем, чем этот заносчивый наглец...

Лю Бэй помрачнел, отодвинулся и уставился в костер. Два названных брата с удивлением смотрели на него.

– Князем? – наконец ответил он. – А знаешь ли ты, что во мне течет кровь рода Хань?

– Еще бы не знать, – хмыкнул Чжан Фэй. – Ты же в детстве всей улице уши прожужжал, что твоим предком был внук императора. И что?

– А то, что если я сам отберу у потомков Доу Вана его земли, меня сочтут претендентом на трон и задушат. И вас вместе со мной. У нас нет сил ни сопротивляться, ни тем более нападать, особенно на тех, кто пока воздерживается от участия в войне и копит силы, надеясь поживиться чужим добром после усмирения. Нет, братья, можно рассчитывать лишь на ту награду, которую нам вручит сам Совет.

– Совет! – снова густо сплюнул Чжан Фэй. – Сборище паскудников и старых баб! А знаешь, побратим, мне кажется, что и император из тебя... ммммф...

На этот раз рот ему зажала огромная рука Гуань Юя. Наградив болтуна укоризненными взглядами, братья переглянулись. От бородатого великана не укрылось то, как покраснел их вожак.

– Об этом мы еще не говорили, – протянув другую руку, Гуань Юй дотронулся до плеча Лю Бэя. – А давно бы пора, если по уму. Чего ты действительно хочешь, брат?

Некоторое время Лю Бэй молчал, собираясь с ответом.

– Я хочу восстановить в стране порядок, – сказал он наконец. Его голос прозвучал незнакомо сухо, жестко и твердо.

– Что есть порядок? – рука гиганта настойчиво похлопывала его по плечу.

– Порядок есть порядок, – с нажимом проговорил Лю Бэй. – То, как все должно быть. Так, только так и не иначе.

Красное лицо Гуань Юя показалось еще более темным и багровым в отблесках костра.

– Благородное стремление, – прогудел он. – Я рад, что мы не ошиблись в тебе. А теперь давайте ложиться спать, братья. Уже поздно, а путь еще далек.

В лагере гасли огни, а звезды на небе то и дело прятались за тучами. Начинался дождь.

Когда ранним вечером усмирительные войска прибыли к Янчэну, Занг Лянг выдвинул им навстречу большой отряд. Ожидая противника в пригороде, одна часть повстанцев занимала удобные позиции и готовилась к обороне, другая же несла к черте выселок большие, крепко завязанные сумки. Эти бойцы выглядели странно бледными, глаза их покраснели и слезились – казалось, они готовы упасть навзничь от малейшего дуновения ветра.

Сидя в седле, Доу Ван глядел на приготовления мятежников, как на возню тараканов. Нижняя губа князя брезгливо оттопырилась.

– И ради победы над этой швалью мне навязали в попутчики вас всех! – бросил он подскакавшему Лю Бэю. – Ха! Здесь нечего делать двум армиям!

– Не будьте столь беспечны, баогуй сяньшен, – возразил вождь ополченцев. – Дун Чжо уже едва не погиб, пытаясь взять их грубым наскоком...

– Дун Чжо – жирная трусливая старуха, – оборвал его Доу Ван. – Хочешь сказать, что я ничем не лучше него?

– Мне не нравятся их приготовления, – упрямо сказал Лю Бэй. – Их меньше, чем нас, но они как будто совершенно не страшатся. Занг Лянг что-то задумал.

– Довольно! – спесиво фыркнул генерал. – Что за времена! Стоит какому-то циновщику вытащить солому из волос, как тот уже мнит себя великим стратегом. Мне не нужна твоя помощь. Смотри и учись!

И, не обращая больше на Лю Бэя ни малейшего внимания, Доу Ван погнал коня к своей ставке, помещавшейся почти на передовой.

– Это опасно! Мы должны провести разведку боем! – прокричал ему вслед Лю Бэй, затем в сердцах плюнул наземь и повернулся к подъехавшим побратимам.

– Передайте солдатам, чтобы не дергались вперед без моего прямого приказа. Кто ослушается, будет казнен!

– Ты уверен, брат? – Чжан Фэй выглядел недовольным. – Доу Ван украдет у нас всю славу.

– Этот надменный баран угробит без пользы свое войско и погибнет сам. Впрочем, нам это даже на пользу...

– Ты хочешь... – понимающе сощурился Гуань Юй.

– Ударить по траве и вспугнуть змею[4], – кивнул молодой полководец. – Отведите наши силы на пол-ли к юго-западу!..

Стоя на крыше одного из домов, Занг Лянг внимательно следил за приготовлениями имперской армии к атаке. Время от времени он смачивал палец слюной и поднимал вверх, определяя направление ветра. Его волосы снова были распущены, но в руке вместо меча был длинный ярко раскрашенный платок.

– Небо благоволит нам! – произнес он, когда вражеское войско пришло в боевую готовность. – Будьте начеку и ждите моего приказа!

По знаку Доу Вана первый ряд имперского войска раздвинулся, и на поле вылетел молодой офицер на горячем черном коне. В отведенной правой руке он играючи вращал длинный меч.

– Мятежные собаки! – звонкий голос разнесся далеко. – Если кто-то из вас слышал о воинской доблести, он не откажется принять вызов Шу Ма! Или у вас и на это не хватит мужества?

После недолгого молчания из рядов Желтых повязок выехал кряжистый сутулый воин. Вместо брони на нем была простая дубленая куртка, а меча при нем и вовсе не было видно.

– Как твое имя, низкорожденный? – гордо бросил ему Шу Ма.

– Отец называл Цаган-Сумнудом, – спокойно ответил тот.

– Цаган-Сумнуд! Цаган-Сумнуд! – криком поддержали восставшие.

Шу Ма недовольно оглядел своего противника.

– Где твой меч? Чем ты собрался биться со мной?

– Зачем мне меч? – даукара в ответ смерил его взглядом. – Ты же не враг, а добыча.

Войско мятежников расхохоталось, усмехнулся даже Старший-над-Людьми. Имперская армия ответила сердитыми выкриками. Разгневанный офицер послал коня вперед, замахиваясь для удара. Цаган-Сумнуд невозмутимо ждал, сложив руки на груди. Когда их разделяло всего пять шагов, рука степняка стремительно нырнула в прятавшийся за бедром колчан и выдернула оттуда короткий лук и стрелу. Свистнула стрела, коротконогий конек кочевника привычно прыгнул в сторону, уклоняясь от потерявшей седока чужой лошади.

Уродливо дергающееся тело Шу Ма лежало на земле со стрелой в горле. Раздосадованные его гибелью солдаты схватились за луки. Оглушительно свистнув, Цаган-Сумнуд развернул коня и в мгновение ока исчез в сомкнувшейся за ним шеренге повстанцев.

Ударили барабаны, и воины Доу Вана устремились вперед. Занг Лянг высоко поднял руку с платком.

– Да помогут нам Небеса! – выкрикнул он и махнул им.

Тотчас же на крышах домов поднялись бойцы в невиданных головных уборах: плотные кожаные мешки полностью закрывали их лица и головы, лишь для глаз были оставлены закрытые льдинками прорези. Слитным движением они наклонились и достали что-то из принесенных сумок. Две сотни рук единым махом высекли огонь и подбросили в воздух какие-то слабо светящиеся колпаки.

Изумленные усмирители замедлили свой бег, а затем и вовсе остановились. Покачиваясь в воздухе, над армией Желтых повязок медленно поднималось несколько сотен странных предметов, похожих на фонари. Ветер нес их в сторону атакующих.

– Что это такое? – в тревоге подался вперед Доу Ван. Порыв ветра вновь подтолкнул странные фонарики, и большая их часть оказалась над рядами его воинов. Занг Лянг снова взмахнул платком, и рядом с запустившими их бойцами выросли ряды лучников. Вокруг наконечников их стрел тлела зажженная солома.

Множество горящих стрел прочертило сгущающиеся сумерки. Имперские солдаты привычно вскинули щиты над головами, и лишь некоторые успели заметить, что стрелки целились не в них, а в парящие в небе "фонари". Предпринять же что-либо и вовсе никто не успел – в следующее мгновение на бойцов Доу Вана обрушился самый настоящий огненный дождь.

Из-под проткнутых шелковых оболочек полыхнуло яркое желтое сияние. Потерявшие устойчивость "фонари" падали на головы солдат, разбрызгивая во все стороны невероятно горячий огонь, и первая пригоршня странного пламени стала последним, что увидел и ощутил в жизни поднявший голову к небу Доу Ван. Стоны и крики горящих людей наполнили воздух. Горело все – кожа, плоть, ткань, волосы, трава, по которой катались солдаты, даже камни дымились, когда на них попадали брызги желтого огня. Все новые и новые волны огня обрушивались на войско под торжествующие выкрики мятежников. Задние ряды испуганных бойцов, не дожидаясь, когда ужасное пламя доберется до них, побросали оружие и обратились в бегство.

– Не-бо!!! – неистовствовали восставшие.

– Шарансари! Шарансари! – вторили им нанцы, выкрикивая на родном языке имя своего вождя. Вытянув вперед руку, Занг Лянг указал им на учиненное его колдовством побоище.

– Все, что там осталось, ваше, – обронил он. – Доу Ван был богат, я слышал!

В глазах Шарансари таким же желтым огнем сверкнула алчность. Издавая дикий смех и крики, варвары, сломав ряды, бросились грабить и добивать выживших. Еще на подходе в ноздри им ударил странный, пугающий запах волшебного огня, вываренного из мочи мудрым даосом. Он не был неприятен, поскольку не напоминал ничего, что до сих пор им встречалось, но обладал сокрушительной мощью, заполняя все тело и проникая в каждую его пору. Никто из мародеров не обратил внимания на приказ к спешному отступлению в город, отданный Старшим-над-Людьми своим войскам.

Вожделение добычи ненадолго пересилило запах, но вскоре то там, то тут нанские воины начали оступаться и останавливаться. Недоуменно крутя головами, они махали руками перед лицом, силясь сообразить, что мешает им видеть. Страх охватил их. Некоторые попробовали спастись бегством, но смертоносный запах подгибал колени воинов, выпивал силы, затмевал зрение и лишал слуха.