Текст книги "Меч богов (ЛП)"

Автор книги: Брюс Корделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Эйрспур

Год Последнего Противостояния (1475 ЛД)

– Я упускаю из виду нечто важное, – произнёс Демаскус, обращаясь к Тарсису.

– Что ты имеешь в виду? – спросил священник с волосами цвета песка. Они стояли возле корабельного бортика, разделённые тенью от парящего в небесах острова.

– Я прочёл все свитки, которые дали мне в твоём храме. Изучил множество книг. Я даже посоветовался с Вуалью Гнева и Знания. Но, боюсь, я так и не смог понять Аканул. Поэтому… расскажи об этом месте что-нибудь, что может мне помочь.

Обведя взглядом сотни судов, заполнивших бухту Эйрспура, Тарсис фыркнул.

– С чего ты взял, что мне что-то известно? До того, как мы приплыли сюда, я встречал только двоих дженази. Более того, я с трудом могу отличить торговое судно Аканула от того, что прибыло сюда из Высокого Имаскара или Тимантера. Хотя некоторые флаги мне знакомы, – священник указал на пару кораблей с квадратной оснасткой. – Эти из Имплитура. Вон тот из Сембии. А тот… – он ткнул пальцем в трёхмачтовое судно, носившее название Зелёная Сирена II. Капитаном его являлся мужчина в вычурной широкополой шляпе, – А тот – понятия не имею.

– Но ты же отсюда родом. Разве ты ничего не знаешь об этих краях?

– Демаскус, я родом с Торила. На южном побережье моря Упавших Звёзд я оказался впервые. Кроме того, Аканул практически так же чужд Торилу, как и ты сам.

Демаскус ухмыльнулся.

– Чудненько. Что ж, если ты, один из вышестоящих жрецов Переплётчика Знаний, понятия не имеешь, что могло привести Андрила Яннатара на эти отдалённые берега, то Ландрю, скорее всего, пребывает в не меньшем замешательстве.

– Я бы сказал, в большем; скорее всего, сейчас он находится в своей каюте, лихорадочно раскладывая камни в тщетных попытках связаться со своим господином и гадая, кто же в итоге кого предал, – Тарсис хихикнул.

– Он превосходно играет роль истинного жреца своей веры, – произнёс Демаскус. – Если бы Вуаль не раскрыла, что его верность на самом деле принадлежит Андрилу, я бы ни за что не смог догадаться об этом.

Весёлое выражение исчезло с лица Тарсиса.

– Я бы тоже ничего не заподозрил, – произнёс он. – Я знаю Ландрю уже пять лет. И мне сложно поверить в то, что Андрил ещё жив. Он оставил свою должность в Церкви служителей Огмы в Изгнании как минимум двадцать лет назад! Если бы аватар не назвал его имя…

– Он жив. Или, по крайней мере, способен действовать.

– Думаешь, его превратили в нежить? Всё и правда могло зайти настолько далеко? – спросил Тарсис. – Конечно, обе церкви считают, что именно они исполняют волю нашего владыки наилучшим образом, а их оппоненты – те, кто отступил от истинной веры… Но, как бы мы ни называли себя – нарекающими или хранителями знаний – в первую очередь мы остаёмся служителями Огмы.

– У них было более сотни лет для того, чтобы прийти к согласию, – произнёс Демаскус. – Мне уже доводилось видеть, как чрезмерный фанатизм приводит к подобным результатам.

– А теперь всё дошло до этого, – Тарсис покачал головой. – Если бы мы нашли способ достичь компромисса…

– Сейчас речь идёт о чём-то более серьёзном, нежели теологические разногласия, – произнёс Демаскус. – Поверь мне – богам не требуются мои услуги, чтобы разобраться со склоками своих расхулиганившихся детей. Споры между фракциями, о которых ты говоришь, могут тянуться на протяжении десятилетий, нанося постепенный урон делу вашей веры, но, если потребовалось моё вмешательство, недавно произошло нечто воистину ужасное.

– Хотел бы я, чтобы аватар просто рассказал нам обо всём, – протянул Тарсис.

Должно быть, ему уже надоело открыто критиковать своего бога, – подумал Демаскус. Но, может, и нет. За время, прошедшее с момента встречи с аватаром, ему стало ясно, что для огманитов было в порядке вещей ставить под сомнение вообще всё. Они имели привычку обсуждать даже то, что служители других богов всегда принимали как должное. В отличие от многих религиозных деятелей, с которыми ему доводилось иметь дело, ни Тарсис, ни Бренвин, ни даже Ландрю не производили впечатление упёртых фанатиков «древней истины». По сравнению с другими, вера огманитов казалась глотком свежего воздуха, вне зависимости от того, как они себя называли – Ортодоксальной Церковью или Церковью в Изгнании.

Потому эта история и выглядела крайне подозрительно. Если разногласия в суждениях о мире и религии только приветствовались, то столь долгий разрыв из-за противоречий в доктринах не мог являться простой случайностью. Это был признак некоего фундаментального изъяна.

Скорее всего, за происходящим стоит чья-то недобрая воля.

Это объясняло, почему аватар Огмы решил прибегнуть к помощи Демаскуса для того, чтобы положить конец расколу. Он недвусмысленно избрал своего фаворита и отдал Мечу Богов приказ разделаться с бывшим лидером Церкви в Изгнании – нечто вроде окончательно вынесенного вотума недоверия.

– Как думаешь, сколько ещё мы сможем держать Ландрю в неведении? – спросил Тарсис.

Демаскус встряхнул головой.

– Я надеялся, что он совершит ошибку во время нашего путешествия из Прокампура, которой я смогу воспользоваться.

– Но этого не произошло?

Демаскус отрицательно покачал головой.

– Неудивительно, – произнёс Тарсис. – Ландрю превосходно притворяется верным хранителем знаний. Прошлую ночь мы с ним и Бренвин провели в несерьёзных беседах о вере, и я зашёл дальше, чем когда-либо. Я позволил себе в открытую критиковать старые декреты Андрила Яннатара, назвав их богохульством. Но Ландрю даже глазом не повёл – вместе со мной и Бренвин он высмеял самопровозглашённого Великого Патриарха.

– Я слышал.

Демаскус протёр глаза. Владыки света, он понятия не имел, что делать дальше. Какой толк от карающего клинка и контракта на убийство, если цель невозможно обнаружить, а единственной имеющейся зацепкой у них не получилось воспользоваться?

– Возможно, всё это путешествие – лишь пустая трата времени, Тарсис, – произнёс он. – Может быть, Андрил Яннатар вообще не в Акануле.

– Но так сказал аватар!

– Нет, он сказал, что в Акануле находится его «наиболее опасный сторонник».

Тарсис открыл было рот, чтобы возразить, но промолчал.

– Спаси нас Переплётчик! – наконец воскликнул он. – Хватит гадать. Давай просто схватим Ландрю и… заставим его рассказать всё начистоту.

– Разумеется, я тоже задумывался об этом. По правде говоря, не менее полудюжины раз. Но всё равно я считаю это самой крайней мерой. У меня есть предчувствие, что, какие бы методы мы ни применили, он нам ничего не расскажет. Фанатики все такие. Они не сломаются, как их ни допрашивай.

Жрец побледнел.

– Погоди, ты имеешь в виду пытки?

– Либо пытки, либо магию. Судя по моему опыту, ничего из этого может не сработать. Невинные попросту оговорят себя, чтобы облегчить свою участь, а фанатики предпочтут умереть, но так и не раскрыть рта. Откуда нам знать, какими будут полученные нами сведения – истинными или ложными? А жаль. В ином случае моя работа была бы куда проще.

– Ах. Ну да, полагаю.

– Не волнуйся, – усмехнулся Демаскус. – По большей части я просто шутил.

– По большей?

Он пожал плечами.

– Я делаю то, что велят мне боги – выполняю те задания, которые они не могут поручить своим благочестивым служителям. Порой это означает, что мне приходится пачкать руки. Я не получаю от этого удовольствия, – по крайней мере, в большинстве случаев. Этого он вслух произносить не стал.

– Надеюсь на это.

– Поверь мне, если я когда-нибудь подойду к черте слишком близко, то сам отложу Экзорцессум в сторону. Если я нарушу свои принципы, то на меня обрушится столь ужасное проклятье, что я перестану существовать – по крайней мере, в том виде, в котором сейчас, – и снова он оставил свои истинные мысли при себе. По правде говоря, временами он действительно наслаждался своими способностями – настолько, что рисковал потерять всё. Когда энергия божественного возмездия наполняла его тело, порой лишь по милости Судьбы он оставался верен своему предназначению. Испытываемый им экстаз был слишком силён, чтобы от него отказываться.

– Прости. Я не хотел тебя обидеть, – произнёс Тарсис.

– Знаю, – ответил Демаскус. Жрец просто стремился больше узнать о том, какова истинная сущность Меча Богов. Привычка задавать вопросы являлось частью его натуры. Но Тарсис казался слишком милым парнем, чтоб обрушивать на него всю тяжесть неприятной правды.

Некоторое время они в молчании наблюдали за тем, как дженази с кожей, окрашенной в цвета их стихий, занимаются разгрузкой и загрузкой кораблей, которые стояли в тени окружающих бухту скальных утёсов.

– Значит, придётся пойти на крайние меры, – наконец заговорил Тарсис.

– Если у тебя возникла новая идея, я с радостью выслушаю её.

Тарсис побледнел.

– Аватар сказал, что, если всё продолжит идти своим чередом, то вся огманитская церковь окажется под угрозой.

Демаскус кивнул.

– Я не могу этого допустить, – продолжил священник. – Как слуга Огмы, я готов отдать свою жизнь, чтобы сохранить его веру. И я только что придумал, как ты сможешь убедить Ландрю, что находишься на его стороне.

– Если я смогу завоевать его доверие, это будет просто замечательно! – воскликнул Демаскус. Некоторое время священник крутил в руках символ своей веры. На лице его была написана неуверенность.

Наконец он сделал вдох и заговорил снова.

– Итак. Тебе нужно доказать, что ты получил от Переплётчика некие тайные инструкции, не оставив в этом и тени сомнений. Ты должен убедить Ландрю в том, что окончательно разорвал все связи с Ортодоксальной Церковью и хочешь встретиться с Андрилом, чтобы принести клятву в верности Церкви в Изгнании.

– Слова тут не помогут…

– Убей меня.

– Что!?

– Покажи Ландрю моё тело и скажи, что сделал выбор.

– Да не буду я тебя убивать! – воскликнул Демаскус. Он пересмотрел своё первоначальное мнение о священнике – Тарсис и вправду был безумен.

– Прошу, выслушай меня! – взмолился тот. Облизнув губы, он продолжил. – Я – один из высших жрецов храма Огмы Прокампура. Я здесь ради того, чтобы уберечь нашу церковь от уничтожения. Если я умру, то мои коллеги во имя Переплётчика Всех Знаний вырвут мою душу из хватки Келемвора.

– Тарсис, обряды, о которых ты говоришь, весьма ненадёжны. Келемвор, как и все повелители смерти, крайне ревностно относится к посягательствам на свою власть. Подобные ритуалы чаще всего оканчиваются неудачей – я тому неоднократный свидетель.

Жрец сглотнул.

– Я знаю. Но я хочу пойти на подобный риск.

– А я – нет, – отрезал Демаскус. – Это скверный и необдуманный план. Не желаю даже слышать об этом. Больше никаких обсуждений.

Но, несмотря на свои слова, он не мог не признать, что идея Тарсиса способна сработать. Учитывая, что все имеющиеся у них возможности оказались исчерпаны – был ли у них выбор? С болезненной уверенностью он осознал, что нет.

В любом случае, он не собирался сдаваться без споров. Возможно, в процессе жаркой дискуссии родятся иные идеи. Прохаживаясь по кораблю, они некоторое время негромко переговаривались. Когда они спустились в трюм, Тарсису удалось окончательно убедить его.

Демаскус решил, что тянуть не стоит. Убийство должно выглядеть естественно – поэтому оно должно стать таковым.

Прежде чем жрец осознал, что время разговоров прошло, он шагнул ему за спину и дважды захлестнул его шею Вуалью, с силой потянув за концы шарфа. Глаза Тарсиса расширились. Он попытался что-то сказать, но из его горла вырвался лишь слабый хрип. Демаскус отклонился назад, чтобы воспользоваться своим преимуществом в росте. Ноги священника на дюйм оторвались от пола. Тарсис вцепился в ткань Вуали, пытаясь ослабить давление… безуспешно. Он задёргался, отчаянно сопротивляясь, его рот открывался и закрывался, но оттуда не вылетало ни звука. Даже несмотря на своё согласие и уверенность в том, что его смогут вернуть из-за края смерти, его охватила паника.

Его убийство должно выглядеть естественно.

Разумеется, священник продолжал бороться изо всех сил. Разумеется, у него не было ни единого шанса в схватке со столь умелым убийцей. Но, просто на всякий случай, Демаскус, захрипев от натуги, ещё сильнее стянул концы Вуали.

Наконец жизнь окончательно покинула тело жреца. Тарсис упал на пол, глядя в небытие широко распахнутыми в изумлении глазами. Их взгляд был пустым, безжизненным… обвиняющим.

Милостивые боги…

Не думай об этом, – приказал себе Демаскус. Он поднял тело и, взвалив его на плечо, направился прямиком к каюте Ландрю. По пути ему встретилось несколько членов команды, но покров тени надёжно скрывал его от их взоров.

Дверь оказалась заперта. Не тратя времени на стук, Демаскус шагнул сквозь виднеющуюся под ней узкую полосу тени и оказался внутри.

Раскладная кровать была отодвинута в сторону, чтобы расчистить место в центре тесной каюты. Ландрю, темноволосый дварф, сидел на полу в позе лотоса, закрыв глаза и напевая под нос бессловесную мелодию.

– Ландрю, я хочу присоединиться к вам, – с этими словами Демаскус сбросил с себя покров тени.

Глаза дварфа распахнулись. Увидев возвышающегося над ним Демаскуса, он поспешно вскочил на ноги.

– Что ты… – начал было Ландрю.

Демаскус скинул обмякшее тело Тарсиса на неровный дощатый пол.

– Ты слышал меня, жрец. Я знаю о том, кому на самом деле принадлежит твоя верность, и я хочу присоединиться к вам.

– Кому… принадлежит? – взгляд дварфа метался между лежащим на полу трупом и Демаскусом.

– Да. Такова воля Судьбы, – Демаскус указал на Вуаль, широкой полосой обвивавшуюся вокруг его предплечья.

Ландрю прочистил горло.

– Твой глашатай истины, – произнёс он. – Это он поведал тебе?..

– Что на самом деле ты являешься последователем Андрила Яннатара. Что, когда я принял задание покончить со старым Великим Патриархом, то совершил ошибку. Разве я могу позволить себе игнорировать то, что вещает Вуаль Гнева и Знания? Она и так не слишком часто оглашает мне свою волю.

– Потому ты… и убил Тарсиса? Но зачем?

– Чтобы доказать серьёзность своих намерений. Глядя на его остывающее тело, ты вряд ли усомнишься в том, что я не лицемерю. Его смерть – лишь способ доказать, что отныне я являюсь врагом Ортодоксальной Церкви. Все мосты сожжены. И сделал я это лишь затем, чтобы ты привёл меня к Андрилу и поручился за меня.

Ландрю склонился к своему мёртвому наставнику. Перекатив тело на спину, он проверил пульс, дыхание и прочие признаки жизни. Когда он поднял взгляд, то по развороту его плеч и выражению лица Демаскус понял, что дварф ему поверил.

– Ты и правда убил его, – констатировал Ландрю. – Судя по всему, задушил. Потрясающе!

– Что дальше? – спросил Демаскус, стараясь выбросить из головы образ сопротивляющегося Тарсиса.

Ландрю улыбнулся.

– Завтра пойдёшь со мной.

Облегчение, охватившее Демаскуса при мысли о том, что убийство жреца оказалось ненапрасным, было столь сильно, что он чуть не пропустил мимо ушей следующие слова своего собеседника.

– Я планировал отправиться в Эйрспур на рассвете, чтобы раздобыть лошадей и повозку. Мы должны добраться до древнего святилища, которое находится к западу от города, в предгорьях вершин Акана.

– Это святилище посвящено Огме?

– Нет, конечно, – фыркнул Ландрю. – Просто старый булыжник, возле которого горные орки некогда поклонялись духам.

– Должно быть, это место много значит для Андрила. Он будет там?

– Оно представляет собой ценность лишь потому, что после сотен лет молебнов там до сих пор струится духовная энергия. И нет, Андрила там совершенно точно не будет.

Демаскус ощутил дрожь тревоги.

– Вот как? Но я думал…

Губы дварфа изогнулись в усмешке, и он покачал головой.

– После того, как Андрил Яннатар оставил Церковь в Изгнании, он показал нам новый путь. Это действительно так. Но прошлое не имеет никакого значения. Он умер, а мы, его последователи, по-прежнему продолжаем следовать его указаниям. Хотя я лично считаю, что мы уже зашли дальше, чем он осмеливался даже мечтать – намного дальше. И мы вот-вот достигнем нашей истинной цели, продвинув нашу веру на новый уровень! Мы…

– О каких «мы» ты говоришь? – прервал его Демаскус. Неужели Ландрю, произнося эту речь, нарочно пытается разжечь в себе религиозный пыл?

– Мы создали новую организацию. Мы отделились даже от Церкви в Изгнании. Мы – Церковь Всех Будущих.

– Из кого же состоит эта церковь? – спросил Демаскус.

– Из меня, например. Из многих других, хотя их истинные имена мне неизвестны. Объединяет нас то, что все мы с радостью готовы посвятить себя новому видению мира. Идеи Огмы были правильными, но им не хватало масштаба. Если ты являешься богом знаний, зачем ограничивать себя лишь знаниями о том, что уже произошло? Почему бы не устремить взгляд в будущее, чтобы познать всё? Это и есть то, что предлагает наша новая вера – истинное могущество!

Потому что будущее не определено и никому не под силу постичь его, – хотел сказать Демаскус. Потому что довериться будущему – значит довериться изменчивой лжи.

– И я понимаю, почему ты, Демаскус, не мог не присоединиться к нам, – продолжил Ландрю. – Почему ты решил отречься от Огмы и встать в наши ряды.

– Неужели?

– Мне, разумеется, известно, чем является твоя Вуаль Гнева и Знания. Она – инструмент Судьбы. И в качестве оного она способна заглядывать за грань настоящего и видеть будущее во всем его многообразии. То же предлагаем и мы!

Демаскус сморгнул. Уже второй раз Ландрю упоминал о его шарфе, говоря о нём с такой фамильярностью, будто имел на это полное право. Хватит ходить вокруг да около.

– Зачем же переплывать через море Упавших Звёзд для того, чтобы, как ты выразился, «продвинуть вашу веру на новый уровень»? – спросил он. – Если вам требовалось место, где до сих пор бурлит остаточная магия, то почему бы не отыскать нечто подобное в окрестностях Прокампура – какую-нибудь старую могилу или заброшенный храм?

Ландрю пожал плечами.

– Это был приказ Калкана. Ему доверили поиски наиболее подходящей локации, и его выбор пал на Аканул.

Что же это за имя? Кому оно принадлежит?

– Калкан, – повторил Демаскус. – Едва ли я слышал о нём раньше…

– Калкан лишь недавно присоединился к Церкви Всех Будущих, – объяснил Ландрю. – Но он обладает уникальной способностью предсказывать дальнейшие события. Возможно, он уже является тем, кем мы все стремимся стать. К тому же за него поручился Голос Завтрашнего Дня.

Дварф замолчал, очевидно, ожидая, что его собеседник спросит его об этом «Голосе». Сохраняя бесстрастное выражение лица, Демаскус лёгким кивком попросил его продолжать.

– Итак, Калкану был доверен выбор места для церемонии преобразования и соединения. Отбросив устаревшие догматы Огмы, мы посвятим себя служению божеству, которое обещает куда больше. Мы станем последователями Голоса Завтрашнего Дня. И наш триумф уже близок. Мы прибыли в Аканул в нужное время. Завтра мы отправимся в святилище, а дальше нам останется лишь… принести подходящую жертву.

Голос Ландрю слегка дрогнул на последних словах, и на лице его возникло смущённое выражение.

– В чём дело?

– Калкан сказал, что жертвой может являться лишь могущественный служитель Огмы, убитый во славу того бога, который станет новым Переплётчиком. Только в этом случае мы сможем попасть в новый мир всеобъемлющих знаний. Я рассчитывал использовать для этого Тарсиса.

– Ах. Если бы я знал…

Внезапно дварф просиял, и на лице его возникла широкая ухмылка.

– Полагаю, Бренвин тоже подойдёт! – воскликнул он.

Демаскус с трудом удержался от того, чтобы не ударить священника.

– Как скажешь, – произнёс он. – Итак, тебе известен путь в святилище?

– Конечно! В конце-концов, я же служитель знаний. У меня есть карта! – сунув руку за пазуху, Ландрю вытащил оттуда кусок пергамента.

– Покажи мне, – велел Демаскус. Дварф склонил голову, устремив взгляд на лист. В тот же миг Демаскус выхватил из-за спины Экзорцессум, и покрытый рунами меч рассёк шею предателя. Голова Ландрю скатилась с плеч.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Эйрспур

Год Последнего Противостояния (1475 ЛД)

Демаскус выхватил карту из рук священника ещё до того, как до неё успели долететь брызги крови. Мёртвое тело тяжело рухнуло на пол. Убрав Экзорцессум за спину, он взвалил на плечи обмякший труп Тарсиса и, заперев за собой дверь, поспешно направился к каюте жреца. Положив Тарсиса на кровать, он аккуратно закрыл его распахнутые глаза.

– Если будет на то воля Огмы, ты вновь вернёшься к жизни, друг мой. Если нет, то в посмертии тебя будет ожидать великая награда.

Награда, которой я навеки лишён, – подумал он. – Когда смерть снова примет меня в свои объятья, я, несмотря на все свои свершения, просто возрожусь снова в другом теле, почти полностью утратив воспоминания о прошлом… если не приму меры, чтобы этого избежать.

Чем он и собирался заняться в ближайшем будущем. Убийство Ландрю было ошибкой. Сделав это, он лишь придал дополнительную скорость метафорической тележке с рудой, которая и без того стремительно мчалась под откос. События выходили из-под контроля… Знакомое чувство.

Покинув каюту Тарсиса, Демаскус также запер за собой дверь. Этот корабль был зафрахтован Ортодоксальной Церковью Прокампура, а его капитан уже имел дело с огманитами в прошлом и пользовался их доверием. Но Демаскус понятия не имел, как он отреагирует, обнаружив двух из четырёх своих пассажиров убитыми.

Войдя в свою каюту, он сел за стол и разложил перед собой взятую у Ландрю карту. Слегка сосредоточившись, он зажёг свечу и принялся рассматривать кусок пергамента, пока в точности не запомнил всё, что было на нём изображено. Затем он сжёг его.

Нагнувшись, Демаскус распахнул свой сундук. Там находился небольшой ларец из тусклого металла с надёжным запором, украшенный рельефными изображениями черепов и цветочных лепестков. Он понятия не имел о его происхождении. Тем не менее, каждый раз, когда он утрачивал его, этот реликварий заново возникал в самом неожиданном месте.

Сняв с большого пальца золотое кольцо, дэв положил его туда. Затем он принялся расплетать свои косички, один за другим снимая висящие на них амулеты – все, за исключением того, который он получил от аватара Огмы. Несмотря на риск, в сложившихся обстоятельствах он предпочёл оставить его при себе. Но Спираль Иоун, кольцо, которое он носил на большом пальце, представляло собой слишком большую ценность, чтобы им рисковать. Все прочие его сокровища не шли с ним в никакое сравнение. После очередной смерти он мог лишиться любой из своих наград за выполненные ранее задания, но именно Спираль наделяла его способностью вновь использовать все свои умения. Лишь когда она возвращалась к нему, он снова обретал свои фантастические силы.

Избавившись от ещё нескольких предметов, которые также являлись хранилищами отрывков воспоминаний, Демаскус закрыл крышку. На миг в глазницах черепов вспыхнул свет, а затем реликварий исчез из этого мира.

За исключением символа Огмы, при себе он оставил лишь Вуаль и Экзорцессум. Если всё пройдёт хорошо, то он выполнит контракт и, вернувшись на корабль через несколько дней, заберёт свои вещи. Но в случае наихудшего исхода этот необычный сундучок снова отыщет его в его новом воплощении. И тогда, как и множество раз до этого, он вновь обретёт свои сокровища – а вместе с ними и свою утраченную личность.

Затем Демаскус написал письмо капитану зафрахтованного корабля. В нём говорилось, что на борт проник убийца, успевший прикончить двух жрецов до того, как ему удалось узнать об его присутствии. Он сообщил, что спугнул его и собирается покинуть судно, чтобы выяснить, куда он сбежал.

Записка вышла короткой и не особенно информативной – он постарался создать впечатление, что её писали впопыхах. Запечатав письмо, Демаскус отдал его первому попавшемуся члену команды, велев ему незамедлительно доставить послание капитану.

И лишь тогда он вспомнил об их четвёртой спутнице, Бренвин. Что подумает жрица, обнаружив, что двое её коллег убиты, а он исчез? Впрочем, у него не было времени на поиски и объяснения – да и вряд ли она сможет понять мотивы его поступков. Придётся ей самой позаботиться о себе, пока он будет занят Калканом и прочими предавшими веру в Огму.

Сойдя с корабля, Демаскус направился в Эйрспур.

В то время, как он шагал по извилистым улочкам города, на Вуали высветился короткий приказ. Она велела ему оставить её в безопасном месте, прежде чем отправиться к святилищу. Его охватила леденящая уверенность в том, что Вуаль подозревает, что жизненный путь его текущего воплощения подходит к концу. Волоски на его предплечьях встали дыбом. Опасность, ожидающая его в древнем капище, была куда больше, чем он считал.

Не говоря ни слова, он свернул на первую попавшуюся по дороге площадь и увидел над одной из лавок вывеску «Ломбард». Войдя внутрь, он попросил дородного владельца магазина хранить его «шарф» у себя, пока он за ним не вернётся. Возможно, это произойдёт всего через несколько дней… а, возможно, и нет. Если он умрёт и возродится снова, и Вуаль, и реликварий в любом случае отыщут его в его новом воплощении. Так уже бывало, и не раз. Но от этой мысли едва ли становилось легче. Он боялся смерти не меньше, чем любой смертный. Возможно, даже больше.

Снова выйдя на улицу, Демаскус добрался до ворот построенного на скалах города. Там он арендовал лошадь у лучащегося желанием услужить конюха и направился на запад. Вскоре дорога начала сужаться, пока не превратилась в узкую тропинку, напоминающую звериную тропу. Если бы не карта Ландрю, он, скорее всего, заблудился бы.

Спустя несколько часов Демаскус оказался в предгорьях Акана. Обернувшись, он окинул взглядом проделанный им путь. Вдалеке сияли огни Эйрспура. С такого расстояния парящие в воздухе кристаллические шпили, от граней которых отражался солнечный свет, казались увенчавшей город короной.

Доведётся ли мне вернуться назад той же дорогой?..

Вуаль считала, что нет. По спине Демаскуса пробежала дрожь, и он повернулся, готовый встретиться с будущим лицом к лицу. Неужели цикл повторится, и его дух опять отправится навстречу своему новому воплощению?

К тому времени, как Демаскус добрался до нужного места, солнце уже почти село. Неподалёку от вершины одного из находящихся в предгорьях холмов находились повозки с пасущимися возле них лошадьми и несколько палаток. Около дюжины человек стояли внутри широкого кольца из древних каменных колонн. Некоторые из обелисков покосились, некоторые же валялись на земле.

Когда Демаскус подъехал ближе, никто из присутствующих не удостоил его даже мимолётным взглядом. Очевидно, предполагалось, что любой, кто оказался возле этого святилища, имеет полное право здесь находиться. Спрыгнув на землю, он слегка похлопал своего коня по крупу. Развернувшись, тот рысцой направился назад. Ну, хотя бы одному из них удастся вернуться в город дженази.

Остановившись возле границы круга, Демаскус принялся рассматривать собравшихся. Около двадцати представителей самых разных рас столпились вокруг открытого всем ветрам алтаря, находящегося в центре каменного кольца. У изголовья алтаря стояло двое. Один из них был одет в роскошную мантию, а лицо его скрывал свободный капюшон. Судя по его позе и тому уважению, которое выказывали ему все прочие, Демаскус решил, что это и был Калкан.

Рядом с ним… рядом с ним стояла Бренвин! Демаскус сморгнул. До него только сейчас дошло, что он не видел её до того момента, как покинул корабль. Судя по всему, жрица пребывала в полном замешательстве. Глаза её были широко распахнуты, в них плескалась паника. Казалось, что в любой миг она может сорваться в бегство, словно олень, внезапно застигнутый на перепутье в лесу. По крайней мере, её ещё не успели приковать к алтарю. Пока что. Должно быть, Калкан заманил её сюда под неким надуманным предлогом. Едва ли она представляет, что её ждёт.

Предводитель отступников вскинул руку. В ней он держал металлический диск, надёжно привязанный к перчатке промасленными ремнями. В центре него находилось углубление, в котором поблескивала тёмная жидкость. Поднеся диск к скрытому капюшоном лицу, он сделал глубокий вдох. Собравшиеся заволновались, словно увидели нечто потрясающее. Демаскус понятия не имел, что именно их так впечатлило. Возможно, то, что он смог вдохнуть пары некой ядовитой субстанции и не умереть?

Затем мужчина в капюшоне начал вещать громким голосом. Он говорил о Голосе Завтрашнего Дня, о неудачах Огмы в роли самопровозглашённого бога знаний и о многом другом. Демаскус не стал вслушиваться в его болтовню. Единственное, что имеет значение – это выполнить контракт и остаться в живых.

Выхватив из-за спины Экзорцессум, он воспользовался отбрасываемой алтарём тенью, чтобы пробраться через толпу. К сожалению, собравшиеся стояли слишком тесно, чтобы между ними оказалось достаточно свободного места. Подобно ангелу мщения, Демаскус возник на самом алтаре, оказавшись совсем рядом с мужчиной в капюшоне.

Тот поднял голову, и солнечные лучи разогнали тьму, скрывавшую его лицо. Нет, не лицо – ужасающую звериную морду с голодным оскалом, свидетельством прегрешений столь чудовищных, что клеймо их навеки отпечаталось на его плоти. Словно низвергшийся с горы снежный обвал, на Демаскуса обрушился шок, и он замер, высоко вскинув клинок, чтобы нанести смертельный удар – удар, которого так и не последовало.

– Ты – ракшас? – выдохнул он охрипшим от отвращения голосом.

Стоящий перед ним монстр в одеяниях жреца некогда являлся ангелом, который решил облечься в смертную плоть – так же, как и он сам. Но, если дэв совершает нечто непростительное и отдаётся злу, его душу навеки постигает проклятье. Как и их светлые сородичи, ракшасы привязаны к миру смертных, возрождаясь в нём после каждой своей гибели, и с каждым разом тяжесть грехов, лежащих на их плечах, становится всё больше и больше. В отличие от дэвов, ракшасы помнят все свои прежние воплощения, и память о том, что они совершили, является их вечным проклятьем.

Собравшиеся разразились удивлёнными восклицаниями. Откинув капюшон, Калкан ухмыльнулся, демонстрируя ужасающий тигриный оскал.

– Как раз вовремя, Демаскус, – прорычал он. – Ты крайне предсказуем.

– Откуда тебе известно, кто я? – Демаскус запнулся. – Ты знал, что я… приду за тобой?

– Плохой бы из меня был последователь Голоса Завтрашнего Дня, если бы мне не было известно, что ты явишься сюда с намерением помешать нашей церемонии, верно?

Собравшиеся согласно забормотали. Но… символ Огмы, амулет в виде свитка, вплетённый в волосы Демаскуса, внезапно задрожал. Калкан лгал!

Осознание этого помогло Демаскусу стряхнуть с себя ледяное оцепенение, которое охватило его, когда он узрел истинную природу Калкана. Тот знал его и, возможно, всё происходящее являлось заранее расставленной им ловушкой. Тем не менее, это казалось крайне маловероятным. Он врал, и это само по себе свидетельствовало о том, что его можно победить. Любая ложь – это щит, который используют лишь для того, чтобы прикрыть свою слабость.