Текст книги "Чума заклинаний (ЛП)"

Автор книги: Брюс Корделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Вместо того, чтобы нанести удар, Ануша сказала:

– Если пообещаешь покинуть корабль и уйти навсегда, я не стану тебя убивать?

Из-за неуверенности девушки ультиматум превратился в вопрос.

Блуждающий взгляд морской ведьмы следил за словами Ануши. Старуха пробормотала:

– Гефсимет может сделать со мной кое-что похуже смерти. Посмотри в мои глаза, и я тебе покажу!

Ануша невольно посмотрела в глаза ведьмы.

Красные глаза пылали цветом свежепролитой крови. Ануша увидела свою смерть в этом кровавом взгляде. Он захватил её.

От тошноты её сновидческая форма пошла волнами и трещинами. Надежды, воспоминания и обиды опали с неё, как опадают в воду листья с мёртвого дерева.

Проснись, приказала себе девушка. Проснись, проснись!

Она не проснулась. Пылающий глаз морской ведьмы удерживал её на месте... или это был наркотик Яфета? Колдун сказал ей использовать его только тогда, когда можно было проспать несколько часов. От этой угрозы Ануша так легко не сбежит. Ей нужно было выбирать – убить или погибнуть.

Сновидческие доспехи разворачивались, как погребальный саван. Ануша подняла свой дрожащий, распадающийся сновидческий клинок и погрузила его в живот морской ведьме. Из раны хлынула настоящая кровь.

Вопль ведьмы звучал так пронзительно, что Ануша едва не отдёрнулась. Но она сдержалась. Она держала свой дрожащий меч в теле морского существа, усилием воли придавая клинку вещественность и остроту бритвы. Она погрузила клинок ещё глубже, сосредоточившись на его твёрдости.

Последняя, полная грусти мольба морской ведьмы о помощи сестёр растворилась в тумане. Потом старуху рухнула и застыла без движения, не дыша. В смерти она казалась похожей на спящую бабушку, мирную и не представляющую никакой угрозы. Кровь сочилась из её раны, такая же красная, как и у любого человека.

Единственным ответом, которого добилась мольба морской ведьмы, стало появление стаи летучих мышей, которые кружились над «Зелёной сиреной». Когда туман вокруг корабля начал таять, летучие мыши прекратили свой осмотр и улетели обратно в сторону острова с башней.

– «Зелёная сирена» выдержала туман, – сообщил Яфет, по-прежнему делая лихорадочные вздохи между предложениями после боя. – Я так и знал, что там были три морских ведьмы! Та, что не напала на нас, пыталась захватить корабль.

– Что? Что с моим кораблём?

Колдун продолжал:

– Твоя команда победила ведьму.

Он продолжал держать глаза закрытыми, пока его летучие мыши передавали изображение скрюченного тела у перил корабля и чего-то тёмного и крупного, шагающего от корабля к открытому морю.

– Это... морской троль? Нирота прогнал какое-то морское чудовище обратно в воду. Хорошо, что ты оставил его на борту.

– Случайность, – заметил капитан Фостер. – Он так напился грога, что я не смог его разбудить.

Крылатые слуги Яфета влетели в распахнутое балконное окно и исчезли в его бездонном плаще.

Серена, хриплым от чтения заклинаний голосом прокомментировала:

– Неплохая накидка, Яфет.

Он просто кивнул. Женщине незачем знать о происхождении его плаща.

Серена стояла рядом с Фостером. Неподалёку опиралась о стену Ногах, а два выживших члена команды следили за входом. Неподвижные тела побеждённых кво-тоа усеяли пол и лестницу за ним. Среди них лежали обожжённые и по-прежнему дымящиеся морские ведьмы, которых наконец-то поверг последний впечатляющий залп заклинаний Серены.

– Мы выстояли, – произнесла Ногах своим булькающим голосом.

Серена развернулась на каблуках, обвиняюще ткнув в неё пальцем.

– Из-за тебя мы заслужили враждебность великого кракена! Мы не соглашались на твой нелепый замысел, но он уже посылает своих слуг, чтобы убить нас. Прикончим тебя сейчас и покажем этому Гефсимету, что мы ему не враги.

Женщина посмотрела на пиратского капитана в поисках поддержки.

Фостер положил ладонь на плечо боевой волшебницы.

– Серена, может быть, мы так и поступим, но давай сначала немного поговорим, ладно?

Яфет заметил, что несмотря на заботливый тон мужчины, его вторая рука лежала на рукояти ядовитого меча.

Серена фыркнула – было заметно, что она сдерживает желание обрушить на жрицу кво-тоа особенно коварную атаку из своего арсенала заклятий. Наконец она буркнула:

– Ну так говорите.

Капитан Фостер кивнул и сказал:

– Во-первых, я хочу узнать, с каким подвидом кво-тоа мы только что столкнулись? Я никогда не встречал таких раньше.

Ногах медленно кивнула. Её глаза были очень крупными в сравнении с глазами многочисленных мёртвых созданий, валяющихся вокруг. Она сказала:

– Гефсимет проделал это с помощью Сердца Снов. Он исказил их тела. Я чувствовала такой потенциал в Сердце, но ни разу его не использовала.

Капитан нахмурился, и, кажется, хотел спросить что-то ещё, но передумал. Вместо этого он ухмыльнулся и сказал:

– Подумайте вот о чём. Эта беспричинная атака – послание для нас. Можно сказать, что Гефсимет раскрыл свои карты. Великий кракен боится! Он пытался запугать нас, заставить страх указать нам решение, предложенное Сереной. Он надеется, что мы бросимся наутёк от Ногах. Что ж, я вижу всё так: великий кракен считает, что у нас есть шанс на успех, раз устроил такие неприятности!

– Чушь, – ответила Серена. – Ты серьёзно предлагаешь бросить вызов существу настолько могущественному и всеведающему, что он знал, когда и где напасть на нас ещё до того, как мы согласились противостоять ему?

Вмешалась Ногах:

– Скорее всего, Гефсимет знает, что мы собрались против него благодаря изучению Сердца Снов. Но Фостер прав. Великому кракену известно, что я владела камнем куда дольше него. Он знает, что я лучше управляюсь с Сердцем. Чем ближе я подхожу к Сердцу, тем больше моя власть над ним и над Гефсиметом. Доставьте меня достаточно близко и в достаточной короткий срок, и я смогу вернуть артефакт! В последние несколько месяцев я только к этому и готовилась.

– Если ты так хорошо умеешь управляться с этим булыжником, то каким образом кракен смог его у тебя украсть? – возразила Серена.

– Он застал меня врасплох. Возможность того, что кто-то попытается отобрать артефакт, не входила в мои расчёты. Но, как я уже сказала – я готовилась. В следующий раз, когда буду достаточно близко, Гефсимет пожалеет о том, что украл мою законную добычу!

Зеленоватая слюна показалась на широких губах кво-тоа.

– Ммм, да, – задумчиво протянул Фостер, энтузиазм которого поугас. Он посмотрел на Яфета. – А ты что думаешь?

Яфет думал, что Ногах может быть немного чокнутой. Но он подозревал, что безумие – обычное среди кво-тоа состояние, с которым они научились справляться. Колдун ответил:

– Вы оба правы. Гефсимета беспокоят любые потенциальные соперники. Но стоит ли ему волноваться? Нельзя отбрасывать его способности; великий кракен может легко убить нас.

– Точно! – согласилась Серена.

– Однако, несмотря на его огромную силу, – продолжал Яфет, – Ногах объяснила, что артефакт, украденный Гефсиметом, может лишь увеличить её, увеличить настолько, что кракен сможет угрожать не только обитателям моря Павших Звёзд. Я бы не хотел, чтобы такое произошло, если смогу этому помешать.

Фостер улыбнулся. Колдун знал, что капитана ни капли не беспокоит безопасность существ под, над или за морем, но ему нравилось, куда клонит Яфет. Сам Яфет был удивлён, выражая своё беспокойство. Должно быть, в нём говорили остатки пыльцы путешественников.

С другой стороны, если Сердце Снов действительно такой могущественный артефакт, как описывает Ногах, кракену его оставлять нельзя. Как и безумной жрице кво-тоа, если подумать. С другой стороны, лорд Мархана тоже станет плохим выбором. Когда дело касалось злых артефактов, хорошего выбора не существовало.

Серена поняла, что Фостер, Ногах и Яфет согласны друг с другом. Она громко заявила:

– Я отказываюсь быть частью этого. Я не...

– Ну и ладно! – взорвался Фостер. – Мы продолжим втроём. Иди своей дорогой. Для чётного числа мы найдём кого-то другого. Но ты отмечена, Серена. Теперь великий кракен знает тебя. Если мы потерпим неудачу, Гефсимет рано или поздно найдёт тебя, без друзей и в одиночестве, и отомстит.

Лицо боевой волшебницы покраснело, пока она пыталась придумать отповедь.

Фостер не дал ей шанса ответить; он посмотрел на Ногах и спросил уже спокойным голосом:

– Ну так где находится Гефсимет?

Ногах покачала своим посохом. Она облизала длинным языком губы и объявила:

– Фостер, ты сам не знаешь, насколько был прав. Ты сказал, что великий кракен отправил нам послание с помощью этой атаки. Я согласна. Он сообщил нам, что боится поражения. Более того, он также сообщил, где начинать его поиски.

– Разве?

– Кво-тоа, которых он использовал для нападения – они не из Оллета, как я сначала подумала. Они несли племенные знаки единственной другой колонии в море Павших Звёзд.

– Здорово, что ты заметила, – капитан кивнул. – Где эта колония?

– Эти кво-тоа несли знаки тех, кто обитает в Тауниссике.

Капитан поднял брови и махнул рукой, предлагая Ногах продолжить.

– Несмотря на всё твоё знание моря, я бы удивилась, знай ты о Тауниссике. Это неудачная колония. Шесть лет назад несколько сотен обездоленных кво-тоа покинули Оллет. Они были частью подсекты, заповеди которой требовали постоянно расширять территорию кво-тоа. Поэтому они покинули Оллет, чтобы основать лагерь на глубоком атолле. Тауниссик, как называли его старые записи моркотов, отличается значительными зарослями кораллов на затонувшей горе. Шло время, а вестей о прогрессе колонии не было. В Оллете мы считали их погибшими. Очевидно, мы ошибались; Гефсимет нашёл колонию. И поработил колонистов.

Капитан хлопнул в ладоши.

– Прекрасно! Нам предстоит ещё одно путешествие! Назад на корабль. Курс на Тауниссик! Ногах будет нашим проводником.

Серена нахмурилась, но не стала перечить капитану.

Яфет заметил:

– Я плохой пловец. Какая часть этой колонии расположена под водой?

– Не беспокойся, человек, – сказала Ногах. – У меня есть эликсир, который сбережёт тебя и женщину, если придётся спускаться под волны.

– А что насчёт него? – спросил Яфет, указывая на капитана, повернувшегося спиной, чтобы подобрать слетевшую в бою шляпу.

Ногах пожала плечами.

– Фостеру эликсир не нужен.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Год Тайны (1396 ЛД)

К западу от Натлана

Пища не касалась губ Рейдона Кейна. Иногда он отпивал из бурдюка. Его глаза были открыты, но смотрел он вовнутрь. Память превратилась в театр, извергающий его прошлое. Он заново переживал все события, в которых присутствовала Эйлин. Рейдон был хозяином собственного разума, и его воспоминания длились долго.

На второй день в глазах заблестели, а потом потекли по щекам слёзы. Рейдон почувствовал вкус соли.

На третий день он вздохнул. Он сунул руку в сумку и достал рацион из сухих фиников, миндаля и яблок. Он откусил. Позднее он съел целый кусок, а потом ещё один.

На четвёртый день Рейдон поднялся на ноги, опираясь на огромный грязный булыжник. Боль пронзила суставы. К физической боли он привык. Другие могли бы принять боль за признак собственной несостоятельности. Рейдон решил считать уколы и долгие приступы ноющей боли доказательством продолжающегося существования. Его боль была связью с прошлым, которую невозможно отрицать. Боль успокаивала его и сохраняла рассудок, пока воспоминания об Эйлин, приносящей ему цветок нарцисса, Эйлин, получающей золотую кормирскую монету из его рук, Эйлин, разыскивающей его во время игры в прятки... пока эти и другие мучительные образы угрожали снова расколоть его надвое.

Гора на горизонте упрямо висела в воздухе, отрицая законы природы и даже, возможно, волю самого Сильвануса... если тот уцелел. Как утверждал говорящий из ниоткуда голем, даже среди богов сейчас царит беспорядок, ведь их уютные царства трещат и рушатся, уступая место новому равновесию.

Рейдон потёр подбородок, удивляясь, почему разумная сущность не попыталась возобновить разговор. Если голем был заточён в экстрапланарном подземелье, ему наверняка одиноко. С другой стороны, он не был живым – это был волшебный конструкт. Может быть, концепции вроде одиночества не имели для него смысла.

Хриплым от долгого молчания голосом Рейдон произнёс в воздух:

– Путеводная Звезда, ты здесь?

– Конечно, Рейдон, – сразу же раздался ответ.

Монах сказал:

– Я рад. Похоже, без меня мир продолжил своё движение. Весь мир, кроме тебя.

– Я никогда не был частью мира, Рейдон, по крайней мере до твоего пробуждения. Я готовил себя к долгим десятилетиям тьмы. Потом из пустоты засиял свет, когда ты впервые призвал силу своего Символа, и я понял, что ещё не потерян. Осмелюсь предположить, что из нас двоих я чувствую большую радость.

Рейдон кивнул. Похоже, конструкт всё-таки способен чувствовать нечто вроде одиночества. Но мог ли он чувствовать потерю? Когда голем вспоминал прошлых знакомых, ныне погибших, излучала ли полость у него в груди волну отчаяния, грозящего мысленным опустошением? Монах не осмелился отвечать, боясь, что его голос дрогнет.

Спустя несколько мгновений Путеводная Звезда спросил:

– Что ты предлагаешь, Рейдон?

– Я знаю только одно, голем: я голоден. Мне нужна еда.

– А после того, как найдёшь пропитание? Что будешь делать?

Монах отрицательно покачал головой.

– Ничего. Я предлагаю существовать. Это всё. Мои дела и прошлая борьба ничего не принесли. Мой величайший акт доброты закончился тем, что ребёнок погиб в одиночестве. Больше я не совершу такой ошибки. Бессмысленные попытки улучшить мир лишь усугубляют его несовершенство. Мои учителя были правы; существуй в текущем мгновении, а не создавай его.

Край высокого белого облака заслонил солнце, бросая прохладную тень на склон холма.

Путеводная Звезда заговорил снова.

– У тебя есть Символ Лазури...

– Я бы сбросил его, если б мог, даже несмотря на то, что это подарок от матери. От него одни неприятности. К тому же ты говоришь, что Предатель сбежал из Звёздной Бездны. Знак пятнает мою плоть лишь затем, чтобы напомнить – это бесполезный символ дела, которое потерпело поражение.

– Пока что нет.

– Нет?

– Угроза, для борьбы с которой были созданы Хранители Символа, продолжает существовать, и, вероятно, она ближе, чем когда-либо прежде. В Эпоху Рассвета в мир проникли чудовища из сводящих с ума измерений. Эти существа, большие и малые, инстинктивно приближают день, когда сам Фаэрун будет поглощён и переделан заново по их собственному безумному образу и подобию. Твоя обязанность, как Хранителя – помешать этому.

– Я не Хранитель.

– Рейдон, хотя я могу ошибаться, существует вероятность, что ты – единственный мобильный Хранитель на всём Ториле.

– Я не выбирал такую роль. Я не Хранитель.

– Ты сражался с аберрациями всюду, где находил их. Ты не принимал обет, но действовал как человек, присягнувший этому делу. До Волшебной Чумы ты десять лет делал это почти без передышки.

Рейдон нахмурился, потом сказал:

– А что с другими Хранителями – Кирил и Дельфи? И что насчёт тебя? Ты принадлежишь Символу и, насколько я помню, представляешь собой более чем способного защитника.

– Дельфи отправилась в Сильдеюр пятнадцать лет назад и не вернулась. После падения этого королевства её судьба или судьба её сородичей мне неизвестны.

Рейдон спросил:

– А мечница?

– Кирил и меч Ангул покинули Звёздную Бездну. Они вернулись в Фаэрун и жили почти как прежде. Чтобы оплатить жильё и выпивку Кирил продавала свой меч любому, у кого водилось золото. В конце концов, она повстречала предыдущего нанимателя, дварфа по имени Тормуд. Я потерял её след в раздираемых переменами Вилхонских Дебрях. Год Синего Пламени она пережила, но после него попала в активный карман Волшебной Чумы, из которого уже не вернулась.

Монах хмыкнул. Хотя конструкт и не говорил этого напрямую, он подразумевал, что последние два присягнувших Хранителя потеряны без вести и скорее всего мертвы.

Рейдон настаивал:

– Но ты уцелел.

– Сейчас я отрезан от мира. Я могу воздействовать на Фаэрун только через тебя и твой Символ. Я могу обеспечить тебе поддержку, совет и иногда даже транспортировку, но сам вступить в войну не способен.

– Войну, говоришь.

– Конфликт начался. Пока только мелкие стычки, но вскоре последует и настоящая бойня – когда на поверхность поднимется древний город Кссифу.

Монах обошёл булыжник по периметру, одной рукой проводя по грубому камню. Это не было проявлением невежливости, попыткой скрыться от голема; Путеводная Звезда всегда присутствовал рядом. Рейдон задумался, сможет ли оборвать связь. Но имя Кссифу разожгло беспокойство в глубинах памяти.

– Путеводная Звезда, я помню это название, но ты, Кирил, Дельфи и все остальные никогда не рассказывали мне о природе Кссифу и «Господства Аболетов». Аболеты давно погрузились в глубины мира. Что в этом Кссифу такого ужасного?

– Две вещи. Первое и наименее страшное – обычные колонии аболетов надёжно и неподвижно заперты под землёй. Кссифу отличается. Он подвижен. Он может вырваться на поверхность Фаэруна, как указывают предыдущие прорицания.

Монах кивнул. Это определённо была причина для беспокойства.

– А второе?

– Второе – в Кссифу живут изначальные аболеты. Это предки народа, который проскользнул в наш мир ещё прежде, как тот остыл после созидательного пламени. Эти аболеты были старыми уже тогда, когда солнце было молодым. Кссифу – трон Господства Аболетов, отличающегося непостижимой злобой. Им правит Древнейший, аболет такого размера, что его возраст не поддаётся исчислению. Он определённо старше того времени, когда Абейр-Торил раскололся на части. Если Кссифу поднимется и проснётся Древнейший, Фаэрун столкнётся с новой катастрофой, которую на сей раз будут направлять чуждые, бесчувственные разумы, которые воспринимают мир совсем не так, как ты или даже я.

Монах не ответил. Вместо этого он посмотрел на южный горизонт, приняв упрямую позу.

– Если это случится, Рейдон, – продолжал Путеводная Звезда, – погибнет куда больше охваченных страхом детей, чем одна только Эйлин.

Монах втянул в себя воздух, как будто его с силой ударили в живот. Его глаза помрачнели, кулаки сжались. Другой цели, кроме булыжника, не было, и монах обрушил на него сокрушительный удар. Камень затрещал, полетели осколки. Заболели, потом онемели костяшки.

Рейдон зашипел, сделал глубокий вдох, потом опустил обе руки по бокам, на первый взгляд взяв себя в руки. Жалость, которую он ранее почувствовал к конструкту, пропала. Он понял, что Путеводная Звезда был манипулятором с головы до ног. Голем говорил лишь то, что по его рассчётам скорее всего вызвало бы желаемые действия. Ну что ж, ладно. Монах будет вести себя так, как голем того заслуживает.

– Ты хочешь стыдом вынудить меня к действиям, Путеводная Звезда?

– Я всего лишь говорю правду.

– Действительно. Что-то я сомневаюсь. Но дискуссии ради, давай предположим, что я приму этот вызов. Как мне предотвратить подъём Господства Аболетов?

– Тебе необходимо помедитировать над Символом, который стал частью тебя самого. Тебя не обучали его использованию, но я могу тебя направлять. Символ может показать тебе, что происходит в мире, какие угрозы возникают, и как тебе лучше им противостоять.

– Ты говоришь о большой власти.

Путеводная Звезда молчал. Наконец Рейдон спросил:

– Способен ли Символ, который я ношу, выполнить такую задачу?

Монах уселся в позу лотоса, предназначенную для медитации.

– Символ силён лишь настолько, насколько силён его носитель.

– Тогда будем надеяться, что мои навыки меня не покинули.

Монах решил, что с последним заявлением голем прибегнул к новой стратегии. Как будто Рейдон был достаточно недалёк, чтобы сгоряча ответить на такую очевидную провокацию. Но Рейдон задумался. Независимо от тактики Путеводной Звезды, если то, что говорил голем, было правдой, разве он не должен помочь? Если Рейдон не предпочтёт смерть вместо продолжения существования, разве его честь не потребует сделать то, о чём просит голем? Вероятно, ему нужны были дополнительные сведения для принятия обоснованного решения.

– Путеводная Звезда, я хочу знать больше. Расскажи мне, что делать.

Голем из Звёздной Бездны не стал медлить с ответом.

– Медитируй над Символом. Пробуди его своей волей. Попроси его показать грядущую опасность.

Не новичок в медитации, Рейдон призвал свой фокус. Он сдержал изумление, обнаружив, что не способен найти его моментально. Многое произошло с тех пор, как он в последний раз терял себя в гармонии единственной мысли. Поэтому он посидел немного, вспоминая это чувство. Рябь в сознании становится гладкостью. Один за другим исчезают раздражители...

Фокус вернулся. Монах представлял его как хрустальную линзу. Рейдон направил её внимание на непрошенный узор, который охватывал его грудь.

Он мог различить очертания символа, похожего на дерево, размытые, подобно полузабытым лицам давно утраченных друзей. С сосредоточенной решимостью он заставил символ раскрыть его тайны.

Тот не раскрыл ничего.

Монах был терпелив; у него было полно времени. Он продолжал созерцать образ. Как говорили в храме Сянь, Рейдон мог взглядом снимать краску со стен, если дать ему достаточно времени.

Постепенно он заметил обесцвеченные участки среди линий, пятна серого на чёрном. Пятна стали цветом; потом цвет превратился в формы. Черты символа растянулись в стороны, превращаясь в окно, ведущее в другое место.

Рейдон увидел затянутую туманом башню на небольшом островке. Дюжины чешуйчатых, рыбоподобных гуманоидов выскакивали из воды и штурмовали башню. Позади них шагали две мокрых старухи, читающих богохульные заклинания.

В созданиях скрывалась порча аберраций. Рейдон не понимал, откуда ему это известно, но предполагал, что знание передал ему Символ. Хотя сами существа не являлись аберрациями, часть их души была отдана чему-то чудовищному.

Рыбий народ пытался одолеть нескольких защитников, удерживающих башню. Среди обитателей башни был морской капитан в пышной одежде вместе с четырьмя людьми в корабельных костюмах: женщина в белоснежном халате, мужчина с глазами цвета крови и в таком тёмным плаще, что тот казался скорее аурой, чем одеждой; красивая девушка, расплывчатая, как сон; и, как ни странно, ещё один чешуйчатый гуманоид с порчей, который сражался на стороне людей вместо своих собратьев.

Молодая женщина с туманными очертаниями охнула и исчезла, прежде чем нападавшие нанесли первый удар.

Штурм был свирепым.

Капитан потерял шляпу в первой волне, но его щёлкающий, жужжащий меч сеял смерть всякий раз, когда мокрое лезвие пронзало чешую. Двое людей в корабельной форме пали под первыми ударами.

Мужчина в плаще пробормотал что-то, похожее скорее на мольбу, чем на заклинание. Массивная железная корона появилась на голове одной из старух. Выступы короны извивались в металлической агонии, и как будто обезумев, старуха начала убивать собственных союзников. Рыбий народ падал замертво под её смертоносным взглядом.

Женщина в белом швыряла огонь и молнии в ряды наступавших. Её взгляд плясал, и она кричала от мрачного торжества всякий раз, когда убивала врага. Она уничтожила оставшуюся старуху вспышкой пламени.

На опытный взгляд Рейдона нападавшие чудовищно недооценили глубину и силу защитников башни. Бой был окончен.

Но нет, на самом деле нет. Сквозь предоставленное Символом окно Рейдон видел, что нападавшие были чьими-то пешками, пешками того, кто не вступил в бой сам. Линии связи подобно рыболовной леске уходили в море. Морской народ и морские ведьмы были всего лишь пальцами более могущественного и ужасного существа. Существа возможно даже более аберрантного – или, по крайней мере, заражённого самым омерзительным безумием.

Что это за существо? Он сосредоточился на бесплотных линиях связи, пытаясь пройти по ним от нападавших к их источнику. Монах знал о присутствии Путеводной Звезды – голем разделял с ним зрение посредством Символа. Он понимал, что конструкт молчаливо ему помогает, позволяя использовать Символ таким необычайным способом, несмотря на его нехватку опыта. Теперь, когда Символ был частью Рейдона, нужно было научиться использовать его осознанно и без посторонней помощи. Но пока что он позволил голему управлять своим бестелесным путешествием по тонким усикам вдоль моря, которые тянулись бессчётные мили на запад.

За десять ровных мгновений созданное Символом окно показало морскую гору, окружённый коралловыми выростами из моря. С расположенной в небесах точки зрения Рейдона открывался вид на небольшой остров в форме толстого лунного серпа. Солёная лагуна заполняла открытую центральную часть острова. Между сухой землёй и душным болотом виднелись круглые беспорядочные строения.

Монах попытался опознать странную архитектуру, но окно тем временем нырнуло в тёмные глубины. Жёлтый свет солнца стал зелёным, а потом, по мере продолжения спуска, синим. Вокруг зияющей пещеры, расположенной у основания морской горы, стояло ещё больше странных круглых зданий. Среди затопленных сооружений плавали человекоподобные фигуры.

– Снова рыбий народ, – произнёс Рейдон.

Ему ответил голос Путеводной Звезды:

– Они называются кво-тоа.

Спуск замедлился, приближаясь к тёмному устью пещеры. В воде повис потревоженный ил, сделав и без того тёмные внутренности пещеры ещё менее различимыми.

Внутри что-то покоилось на каменистом полу – длинное, сигарообразное, утолщавшееся с одного конца. Полосатые тела шли параллельными линиями вдоль тонкого участка фигуры, но вырост на другом конце был гладким.

Из-за ила и нехватки отражённого света сцена оставалась непонятной. Может быть, фигура на полу была всего лишь естественным скоплением камней? Линии связи, по которым следовал Символ, заканчивались на этом неподвижном наросте. Сама по себе фигура не была аберрантной, но содержала нечто, чья порча была подобна бездонной пропасти.

Неожиданно огромная фигура пошевелилась.

Восприятие Рейдона перевернулось. Он переоценил масштаб увиденного и от изумления едва не утратил сосредоточенность. Фигура была вовсе не скоплением камней; это был колоссальный кальмар невероятных размеров!

Два пятна на каждом боку кальмара открылись, обнажая глаза размером с щит, в которых светился разум. Существо знало, что за ним наблюдают. Его сужающийся конец неожиданно разделился лесом отростков; они принялись извиваться, и кальмара заволокло облаком ила. Но сначала Рейдон увидел истинную мерзость, плотно сжатую в одном из щупалец.

Это был чёрный камень размером примерно с человеческую голову. Для усиленного Символом зрения камень казался вихрем аберрации, высасывающим естественный мир в негативное пространство, где обитали истинные чудовища.

Боль пронзила виски Рейдона, и он резко открыл глаза.

Ветер гнал успокаивающие волны зелени по поросшей травой равнине. Запахи растений и чистой земли стали приятным лекарством от зрелища, по-прежнему пылающего в мозгу монаха; хлещущие щупальца, огромные глаза и артефакт, чья неправильность была такой острой, что чуть не разрывала мир. Но кроме всего этого Рейдон чувствовал – вероятно, благодаря Символу у себя на груди, – что артефакт представляет собой лишь часть куда более страшной правды.

– Что мы только что видели? – спросил Рейдон у воздуха.

– Кракена. Великого кракена по имени Гефсимет. Он владеет артефактом, каким-то образом связанным с самим Кссифу. Камень, ты его видел?

– Да. Кто были те люди, что сражались с марионетками кракена?

– Хороший вопрос. Нам предстоит это узнать, но их личности не представляют для нас особого интереса.

Рейдон сказал:

– Хорошо. Каким образом кракен завладел подобным артефактом?

– Я не знаю, как подобный предмет оказался на поверхности, – задумчиво произнёс Путеводная Звезда. – Возможно, из-за движения земной коры, которое последовало за Волшебной Чумой... но это всего лишь предположение. Как бы это ни произошло, огромный кракен обладает частичной связью с Кссифу.

– Зачем морскому кальмару, каким бы он ни был огромным, может потребоваться такая вещь? Ради власти, подозреваю, ведь её желают все существа – как будто контроль над другими каким-то образом может принести им большее удовлетворение.

– Скорее всего, ты прав, – сказал Путеводная Звезда с нотками одобрения. – Разум кракена превосходит даже моё сознание. Но с артефактом из Кссифу в его распоряжении кракен учится направлять всё больше и больше силы и может стать существом, сопротивляться которому практически невозможно. Его власть может превзойти любые границы.

– Не виляй, Путеводная Звезда. Ты хочешь, чтобы я убил кракена, прежде чем он наберёт максимальную силу.

– Это было бы разумно.

Рейдон кивнул, вспоминая худших существ, которых уничтожал во имя Символа Лазури в годы перед Волшебной Чумой.

– Хватит нам иллитидов. Фаэрун не должен столкнуться с заражённым аберрантностью кракеном.

– Ты должен знать, что возможен и другой исход, который будет даже хуже кракена. Если мы не заберём артефакт у кракена в ближайшее время, связь с Кссифу станет надёжнее и шире. Город сможет в короткие сроки подняться на поверхность. Тогда Торилу и вправду будет над чем рыдать.

Рейдон сдержал дрожь. Неожиданно он понял, что из-за масштабов ситуации, с которой столкнулся, не думал об Эйлин большую часть дня...

Монах вздохнул, стиснул кулаки и потерял фокус. Какой в его жизни смысл? Рейдон подвёл единственного человека, который нуждался в нём. Он пережил своё время и уцелел лишь благодаря магии и обстоятельствам. Он этого не заслужил и не волновался, продолжится ли его жизнь. Он жаждал конца своим бедам, конца своему стыду. С этим пониманием монаха осенило.

Он сказал:

– Как только к тебе вернётся способность к телепортации, перенеси меня прямиком к кракену. Он будет захвачен врасплох. Я нанесу удар с помощью искусства храма Сянь и убью кракена прежде, чем он сможет осознать угрозу. Его посмертные судороги прикончат меня, а если нет – я захлебнусь, не успев достигнуть поверхности. Я не боюсь такого исхода. Я буду рад.

Ответом Рейдону была тишина.

– Ты слышишь, Путеводная Звезда? – необычно громко спросил мужчина у воздуха. – Отправь меня немедленно. Давай я убью кракена и покончу со всем.

На западе садилось солнце, и на равнине становилось прохладно. Рейдон заметил волка в долине внизу, принюхивающегося к следам того, что должно было стать для него сумеречной трапезой.

Наконец, голос отозвался:

– Я одобряю твоё рвение, Рейдон Кейн. Если бы я мог перенести тебя туда, если бы я мог телепортировать тебя так близко к кракену внутрь его защиты – чего я не могу – возможно, ты бы сумел убить Гефсимета. Но убив его и себя, ты бы предупредил Кссифу.

– Наверняка я смогу убить Гефсимета достаточно быстро, – возразил монах, хотя с меньшей уверенностью. – Если у меня будет несколько мгновений, чтобы застать его врасплох...