Текст книги "Демоны в моей Кровати (ЛП)"
Автор книги: Бритт Эндрюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Глава 8
Она спала. Хотя ещё минуту назад выглядела так, будто её душит страх. Почему?
Глядя на неё сверху, я рассматривал, как её тёмные волосы разметались по моей подушке. Розовый румянец на щеках, длинные ресницы, опускающиеся к коже…
Такая. Чёртова. Красавица.
И чертовски вкусная.
Я прижал нижнюю губу зубами, пытаясь уловить её вкус. Талон почти успел её пометить. Да чтоб его. Никогда раньше мне не приходилось стоять рядом с другим демоном во время такого, и я был благодарен, что всё-таки не произошло.
Потому что меня это… интересовало. Очень.
Я уже сказал ей больше слов, чем вообще произносил за последние два месяца. Если бы остальные были рядом – мне бы и не пришлось. Их болтовни хватало на весь Порт-Блэк.
Я достал телефон из кармана, проверил сообщения.
Ничего.
Это могло значить несколько вещей.
Они:
– были заняты тем, что убивали Фрэнка – вполне возможно;
– пытали Фрэнка – куда вероятнее;
– уже сделали и то и другое и сейчас пытались раскопать детали его предательства.
Хмыкнув, я сел на край кровати. Наверное, к лучшему, что я тут, а не там. Свои прозвища просто так не дают – и моё я получил заслуженно. Хотя, да, немного раздражало, что я пропускаю веселье. Мне нравилось резать людей.
Я давно это принял, и когда мне дали имя «Карвер», я только усмехнулся. Бандиты звали меня просто: Карвер. И меня это устраивало. Когда тебя боятся – с тобой меньше пытаются разговаривать.
Со стороны Палмер доносилось лёгкое, мягкое сопение, и я снова посмотрел на неё, вспоминая тот ужас в её глазах перед тем, как она провалилась под моё влияние. Я хотел, чтобы она успокоилась. А не чтобы у неё случилась чёртова паника.
– Угх, – пробормотал я тихо. Я просто быстро проверю, всё ли с ней в порядке. Если нет – помогу.
Я прикрыл глаза, выпуская силу. Она развернулась, пульсируя наружу, нащупывая.
Я шагнул в пустоту и ждал, когда связь вспыхнет. Стены её сновидения начали складываться. Она была в общежитии – в маленькой комнате, лежала на узкой кровати. Одежда – явно клубная, и по тому, как одна нога неестественно свисала с края матраса, я понял: что-то не так.
Её глаза были широко раскрыты, дыхание – рваное. Дверь комнаты распахнулась, и она начала шептать «Нет» снова и снова.
Кто этот ублюдок? Я не видел мужчину, но знал, что это именно мужчина – эта комната пахла мужиком. И обувь у двери была мужская. В груди начинало подниматься бешенство, потому что запахи в чужих снах я чувствовал только тогда, когда сновидение построено на памяти. Это был реальный эпизод её жизни. Какой-то мудак накачал нашу крольчатку наркотой и напугал до усрачки?
И я, блядь, только что сделал почти то же самое. Ебаный стыд.
– Палмер, – приказал я.
Её большие голубые глаза сразу нашли меня – и весь сон рассыпался. Мы стояли посреди хвойного леса, снег лежал свежим слоем, и сверху падали новые хлопья.
– Ты в безопасности. Подумай о том, что делает тебя счастливой. О чём-то хорошем.
– Миша? Я сплю? – Она поднялась с исчезнувшей кровати, выпрямилась.
– Да. Это просто сон.
– Н-но ты меня накачал…
– Я бы никогда не сделал этого, куколка. Мне просто хотелось помочь тебе успокоиться. Это часть моей магии. Если бы я знал…
– Ты слишком много говоришь, – она сузила глаза. – Ты точно тот же Миша-Медведь?
Я моргнул.
– Миша-Медведь?
Она пожала плечами:
– Ну да. Ты же здоровенный, как медведь. Вполне подходит.
Мне так не казалось. Но она улыбалась – и я это проглотил.
– Где мы? – спросил я.
– В лесу за домом, где я выросла. Это моё любимое место на свете. Зимой лучше всего – снег накрывал мёртвые листья, ветки, зверей… Стирало всё, оставляя один блеск.
Я огляделся и вздрогнул. Давно уже вокруг меня не было такого снега… И это не вызывало приятных воспоминаний.
– Я часами сидела здесь и ждала белок. Обожаю белок – мои любимые, – она смотрела вдаль, спокойная.
Похоже, она уже достаточно пришла в себя, поэтому я решил уходить. Я не сказал ни слова – просто исчез. Словно иллюзия, созданная сном.
Если она что-то и запомнит – только то, что ей приснился сон со мной. Я мог сделать так, чтобы она помнила всё в мельчайших подробностях – любимая пытка для наших врагов – но не хотел раскрывать ей об этом.
Пока нет.
Убедившись, что она будет спать до утра, я поднялся с кровати, схватил кобуры и пошёл к книжной полке. Нужно было кое-что сделать, прежде чем я посплю сам. На уровне моего лица висело декоративное зеркало. Я встал так, чтобы моё отражение заполнило раму.
Через пару секунд прозвучал щелчок, и с лёгким вздохом полка отъехала в сторону. Моё тело расслабилось сразу, как только я переступил порог. Это было моё любимое место на всём свете. Я был не просто хорош с ножами – я был лучшим. Включив свет, я посмотрел на свою мастерскую. Идеально чистая. Металл блестел на столах и полках, заставленных оружием и инструментами.
Картина со снегом из сна всё ещё грызла меня. Я выругался, бросив кинжалы в мойку из нержавейки, чтобы потом отмыть. Ненавижу, что прошло столько лет, а эти воспоминания всё ещё могут меня цеплять.
Я занялся чисткой оружия и вернул каждое на его место на стенах. Вся коллекция здесь – антикварное или редкое, из нашего мира и из Бэcмета. Прошло много времени с тех пор, как я ступал на родину. И я не собирался возвращаться в то дерьмо, пока король Тэйн сидит на троне.
Бэcмет, земля демонов, делился на шесть областей. Я был из северо-восточной – Кьялты. Где восемьдесят процентов времени холод был такой, что соски замерзали прямо на коже, а снег валил сугробами по пояс. Зарычав, я ударил кулаками по столешнице. Не хотел думать о Кьялте. Я сбежал – но иногда казалось, что память никогда меня не отпустит.
– Мальчишка!
Мой желудок скрутило в тугую петлю, стоило услышать голос отца. Он звучал злым – как обычно. Я давно научился определять его настроение по оттенкам раздражения: сердитый, яростный, вне себя или бешеный.
Других состояний просто не существовало – только разные градации злости.
– Да, сэр? – спросил я, выползая из-под стола, где играл с деревянным дракончиком, которого мне выстругал сосед.
– У нас работа. Пошли. Оставь эту тупую игрушку.
Мне не хотелось отпускать её ни на секунду. Каждую игрушку, которую я когда-либо получал, он либо «случайно терял», либо ломал в наказание. Я никогда не огрызался и не перечил, не был похож на других мальчишек, которые могли спорить с родителями.
Но я всегда был виноват.
Всегда в беде.
Даже в десять лет я знал – отец считал меня обузой.
Мне стоило огромных усилий, но я аккуратно положил дракончика на стол и последовал за отцом на улицу.
Ледяной ветер хлестнул по лицу, заставив меня ахнуть. Глаза сразу защипало – я ненавидел такую погоду. За нашей жалкой, сколоченной из тонких брёвен избушкой, стояла мастерская – такая тесная, что мы еле помещались вдвоём.
Мой отец был лучшим кузнецом в деревне, и я стал его подмастерьем, как только смог поднять молот. Только здесь, в этом сарае, он хоть немного признавал мою полезность. Только здесь он вел себя так, будто я не полный бесполезный мусор.
Он учил меня всему – каждой технике, каждому приёму, нужному, чтобы создавать лучшие клинки в Бэсмете.
– Говорят, монархия хочет нанять нового королевского кузнеца, – пробормотал он, рассматривая широкий меч, что был в работе. – Чтобы ковать новое оружие для армии.
– Но ты же ненавидишь монархию, – сказал я, беря в руки кинжал, который сам ковал.
Он фыркнул:
– Не так сильно, как я ненавижу жить в этой грёбаной конуре. Это может быть моим билетом отсюда. Моё имя и так известно по всему царству.
Я заметил, что он сказал "моим билетом". Не "нашим".
Но спорить я не смел – вспышки его ярости были непредсказуемы, и я не хотел снова получить.
– Думаешь, они приедут сюда? – спросил я.
– Если информация верная, они уже в пути. И когда приедут…
Он обрушил молот на раскалённую сталь.
– Ты будешь вести себя идеально. Понял меня? Я не позволю тебе всё испортить.
– Понимаю.
– Хорошо. Потому что, Миша… если ты всё испортишь – я устрою тебе ад наяву.
Как будто я не жил в аду последние годы…
Но я ему верил. Я всегда верил.
Шли два дня без происшествий. Я ушёл в лес играть с дракончиком и был счастлив, что он всё ещё у меня. Солнце уже клонилось к закату, и я, пробираясь через сугробы, возвращался к мастерской.
Когда я вышел из леса, отец стоял в дверях мастерской, держа мой кинжал – тот, что я закончил этим утром.
Он вышел лучше, чем я мечтал. Изогнутый, как волны на побережье, где я когда-то был с матерью, пока она ещё была жива. Рукоять с острыми выступами – под пальцы, чтобы кулак демона становился продолжением клинка. Я хотел сделать второй – пару.
Отец поднял клинок, изучая его. Я сглотнул – если он найдет хоть малейший недостаток, прощай дракончик.
Боги. Он ненавидит?
– Отец! – крикнул я, бегя через снег.
Он поднял взгляд, и странное выражение мелькнуло на его лице – мгновение, и он покачал головой.
О нет.
– Я закончил кинжал утром! – затараторил я. – Только чуть-чуть вышел отдохнуть. Я сейчас же начну второй. Простите!
Слова выпрыгивали так быстро, что я сам удивился, что они вообще были внятны.
Но он услышал. И не только он – солдаты королевской армии, которые осматривали нашу мастерскую, услышали тоже.
Один из солдат вышел из сарая и указал на мой клинок:
– Эй, парень.
Он смотрел прямо на меня.
– Ты сделал это?
Я глубоко вдохнул, тяжело сглатывая. Я чувствовал, как отец сверлит меня взглядом, но смотреть на него я не смел.
– Да, сэр, – ответил я честно, голос дрожал от страха.
Вперёд шагнул ещё один солдат, скрестив руки на груди.
– Николай, – сказал он, обращаясь к моему отцу. – Корона не терпит лжецов.
Мои губы приоткрылись, но отец перебил меня:
– У мальчишки богатое воображение. Уверяю вас, он будет наказан должным образом.
Страх захлестнул меня. Я не хотел потерять игрушку! Я посмотрел на солдат и отчаянно взмахнул руками:
– Зачем мне врать, что я сделал этот кинжал?! Я часами придумывал дизайн, обжёг восемь пальцев и часть ладони! Вот, я даже поставил на нем свои инициалы!
Лицо отца покраснело так сильно, что я испугался – он сейчас взорвётся. Солдат протянул руку, требуя оружие, и отец с явной неохотой отдал его. Группа принялась осматривать клинок, а я украдкой смотрел на отца. Его рога медленно росли, а палец у губ требовал тишины.
В глазах пылал гнев. Но я же не лжец. Почему он так злится?!
– Так объясни, Николай: почему твой сын уверен, что это его работа, если ты сказал нам, что это твой дизайн?
Чёрт. У меня отвисла челюсть. Он сказал им… что сделал его сам?
– Этот кинжал – произведение искусства, – продолжил солдат. – Если это ты лжёшь, значит, ты вовсе не лучший кузнец Кьялты. Им является твой сын. Ему что, одиннадцать? С другой стороны, если врёт он, выходит, что ты не способен справиться со своим одиннадцатилетним ребёнком.
Обе ситуации – проблема. Король Тэйн не терпит осложнений в столице. Я не знал, что сказать. Что сделать.
– Очевидно, мальчишка врёт, – заявил отец. – Он стал проблемным после смерти матери.
Я попытался отступить в тень, исчезнуть, стать невидимым. Хоть кем-то, кем угодно – лишь бы не собой.
– Хмм. Думаю, мы заберём кинжал и позволим Его Величеству оценить работу. Если он впечатлится – мы вернёмся. А ты… приведи сына в порядок.
Отец кивнул:
– Такого больше не повторится. Передайте королю наше почтение.
Солдаты ушли, не сказав больше ни слова, забрав мой кинжал. Я стоял, не в силах двинуться. О боги, никогда в жизни мне так не хотелось бежать прочь. Но я остался – как прибитый к земле – рядом с отцом. Мы молча смотрели, как солдаты расправляют крылья и взмывают в небо.
– Что я сказал, Миша?
– Я не знал, что они здесь! Честно, я....
Моя голова резко дёрнулась в сторону, и тело последовало за ней – тыльная сторона его ладони со всей силы ударила меня по щеке. Глаза мгновенно наполнились слезами, но я заставил их не упасть. Если заплачу – будет хуже.
– У тебя есть проблема, Миша. Ты слишком. Много. Пиздишь.
Его ботинок впился мне в живот, и я вскрикнул, скрутившись пополам.
– И мы ЭТУ проблему решим. Чтобы в следующий раз, когда судьба постучит в дверь, ты НЕ СМОГ ВСЁ МНЕ ЗАПОРОТЬ! – взревел он, его глаза вспыхнули оранжевым.
– Папа… пожалуйста… – прохрипел я, пытаясь вдохнуть.
Он схватил меня за лодыжку, и я почувствовал, как меня тянут по снегу к дверям, встроенным в землю.
К бункеру.
Я не хотел туда спускаться.
– Нет, пожалуйста! Прости! Я буду лучше! Я обещаю! ПРОШУ!
Он меня даже не слышал.
Одной рукой он сорвал дверцы с петель и распахнул их – я покатился вниз по деревянной лестнице и ударился о промёрзший земляной пол. Когда я поднял голову, его силуэт стоял на фоне багряного заката. Без единого слова он хлопнул дверями. И тьма сомкнулась надо мной.
– ПАПА!!!
Рычание вырвалось у меня из груди, и я оттолкнул воспоминание, будто горячий уголь. Я начал собирать инструменты. Мне нужно было что-то сделать.
Что-то создать.
Что-то порезать.
Выплеснуть ярость – только бы заглушить эхо прошлого, которое, казалось, никогда не оставит меня в покое.
Глава 9
Групповухa и убийство.
Да, звучит как ещё один обычный выходной – вот только сейчас я смотрел в лицо уёбка, которому недолго осталось жить. И виноват в этом он сам – потому что оказался крысой, да ещё и ебанутой.
– Я КЛЯНУСЬ, БЛЯДЬ, Я НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЛ! – завизжал Фрэнк, весь в поту, как свинья на бойне.
Эш поднял болторез.
– Да, видишь ли… мы знаем, что ты делал, Фрэнк.
– И мало того, что мы точно знаем, что это был ты… ты ещё и лапы протянул к моему Кролику.
Талон вздохнул. – За одно это мне придётся забрать твои руки, Фрэнк.
– Что такое “Кролик”?! Я не знал, что трогаю что-то твоё, Тал!
Я поднял газовую горелку и щёлкнул кнопкой.
– Но ты тронулся, Фрэнк. Ту девчонку. С кроличьими ушками. Которая ясно сказала “не трогай меня”.
Он побледнел – вспомнил.
– А раз мы знаем, что ты стукач, есть одна проблемка, которую нужно решить. Ты дал клятву, когда вступал в банду. В семью. Какая там клятва, Фрэнк?
– П-пожалуйста… – замотал он головой.
– Это не начало клятвы, – рявкнул Роудс, от чего Фрэнк дёрнулся в кресле. Мы привязали его к стулу, который был намертво вмонтирован в пол. Обычно на нём сидели наши враги. Хотя, по сути, сейчас он и был врагом.
Эш начал читать, а мы повторили в унисон:
С павшими – я поднимаюсь.
С разбитыми – плачу.
С потерянными – нахожу своё.
С изгнанными – мой дом.
О забытых – помню.
В хаосе – я стою твёрдо.
В неверном – ищу правду.
С Изгнанными – буду сражаться.
– Чёрт, как музыка для моих ушей, – протянул Эш, запрокидывая голову. Иногда я сам охреневал, сколько мы пережили.
– Ты дал обещание. Клятву. Защищать семью всем, что у тебя есть. Думаешь, ты сдержал слово? – спросил Талон.
Фрэнк захлебнулся воздухом. Он понимал, что ему пиздец.
– Тату на основании шеи. Снимите с него рубашку, – приказал я, чувствуя, как сердце стучит от предвкушения. Эш и Талон разрезали ткань, а брат ещё и влепил Фрэнку оплеуху – так, по фану.
– Нет! Вы не понимаете – у меня не было выбора!
– Выбор есть у всех, Фрэнк. Когда ты вступил, когда мы тебя приняли, я сделал тебе метку. Символ твоей верности. И даже если ты сегодня отсюда не выйдешь – ты не заслужил уйти в свой жалкий потусторонний мир с нашим знаком на своей грёбаной шкуре!
Я зажёг горелку. Пламя стало таким горячим, что стало синим. Ничто не выводило меня так, как необходимость уничтожить мою работу. Пусть татуировка была маленькой и простой – я её делал, поэтому я её и стираю.
Фрэнк завопил, как маленькая сучка, когда кожа вздулась пузырями, а рисунок начал исчезать под огнём. А потом – тишина. Он вырубился. Я погасил пламя и отступил.
Около полугода назад у нас сорвалась сделка. И не просто сорвалась – пошла в такую жопу, что один из наших лучших гонцов, Маленький Пити, погиб. Роудс уже тогда замечал странности – недостачи товара, несостыковки в поставках. А после смерти Пити наши планы начали сыпаться всё чаще.
Было только одно, что я не мог понять. Все те поставки, где шёл недостачный учёт, относились к секретному проекту, над которым мы работали. Знали о нём только мы пятеро… и один учёный. Но те, с кем сотрудничал Фрэнк, интересовались не только наркотой или тачками, или баблом. У них были месяцы, чтобы двинуть на что угодно – но пропадали только редкие порошки, минералы и другие ингредиенты.
Хуйня какая-то. Особенно если учесть, что половина этих ингредиентов была из Бэсмета, а обычные земные уроды даже не понимали бы, как они работают.
Роудс вернул меня в реальность, опрокинув на Фрэнка ведро ледяной воды.
– ДА ПОШЁЛ ТЫ! – заорал Фрэнк, и я глянул на Тала.
Ну всё. Как только он понял, что выхода нет – его настоящая сущность полезла наружу быстрее, чем кровь из перерезанной артерии.
– Так, так, не кипишуй. – Эш лениво покрутил болторез. – Можешь начать говорить – и будет чуть менее больно…
Он сделал паузу. – Или можешь продолжать вот в этом стиле – и я этими штуками отрежу тебе все пальцы на руках, на ногах… и соски. Выбирай.
Фрэнк выбрал худшее – плюнул в Эшланда.
Да. Вот это было самое хуёвое решение в его жизни.
Может, это адреналин. Может, предательство. Может, запах сладкой крольчьей киски, который всё ещё стоял в воздухе и сводил нас с ума… Но как только эта слюна коснулась рубашки Эша – ад начался. Одежда Эша разлетелась в клочья – он демонизировался на месте, прямо перед Фрэнком.
Следом ударили запахи – мочи и… дерьма. Я скривился.
Пописать – понятно. Но обосраться?
Ну бля… Эш не настолько страшный.
В следующую секунду Эш уже работал, откусывая Фрэнку пальцы. Я откинулся к стене и дал ему кайфануть. Плевать в мужика – это как минимум должно иметь последствия. Это тебе не Дикий Запад, это двадцать первый век.
– Скорпион! Это был Скорпион! – завопил Фрэнк, успев спасти себе большой палец. На минуту.
– Что Скорпион? – прорычал Эш, его голос стал ниже и хриплее.
Фрэнк разревелся – я застонал от раздражения.
– Ответь на вопрос, блядь! – рявкнул я. Мне надоело это цирковое выступление. Этот урод уже труп, и все мы это знаем.
– Он… он предложил мне много денег за кое-какую инфу! Я не хотел, чтобы Пити пострадал! Они даже не хотели дорогой товар, только… кое-какую хрень!
При этих словах Роудс поднял голову, его глаза засветились изнутри.
– Что вы такое?! – завизжал Фрэнк, глядя то на Эша, то на Роудса.
– Мы, – поправил Роудс, делая шаг вперёд. – Мы – демоны. А ты – всё. Кончился.
Он переключился в свою демоническую форму, и Фрэнк снова завопил.
Но это уже не было похоже на крик Палмер – и это меня временно отвлекло, потому что я невольно задумался, чем Миша и наша крольчиха сейчас заняты. Мой брат, конечно, не мог остаться в стороне – он тоже демонизировался.
Через пару секунд от Фрэнка осталась только кровавая клякса и обломки костей.
– Бля, ну вы и устроили мясорубку, – довольно отметил я, глядя на красное месиво.
Все трое тяжело дышали, хвосты метались туда-сюда. – Полегчало?
Роудс показал мне средний палец огромным когтем – я лишь ухмыльнулся.
– Ждать смысла не было. – сказал он. – Мы же знали, что он виноват.
Когда подозрения впервые упали на Фрэнка, мы составили план. Мы устроили вечеринку в Порче, так что почти вся банда и полгорода были там. Фрэнку поручили поехать вчера на доки и проверить, хватит ли нам места под якобы прибывающий груз. Эш невзначай сообщил ему, что этот груз придёт сегодня ночью – аккуратно когда мы будем тусить.
Когда нам раннее пришла смс – всё стало ясно. Он был единственным, кто знал о поставке – фальшивой. Мы распорядилась лучшим солдатам спрятаться и наблюдать. И точно – пришли двадцать пять ворюг. И теперь они мертвы.
Если это были люди Скорпиона – по их татуировкам мы узнаем.
– Ебаный Скорпион, – рявкнул Роудс, стряхивая кровь с рук.
– Какого хрена он решил рыпаться именно сейчас? И почему вдруг его заинтересовало то, чем мы занимаемся? Травка, тачки – это я бы понял…
Талон наклонился, поднял кусок своей разодранной рубашки и вытер с лица кровь.
Эш всё ещё стоял, уставившись на остатки Фрэнка, будто хотел воскресить его чисто для того, чтобы ещё раз разнести в клочья.
– Эй, Эш, ты норм? – спросил я.
Он резко дёрнул взгляд на меня, и я поймал вспышку острых, хищных зубов.
– Так. Ему нужен холодный душ, – фыркнул я. – Давай, брат.
Он ещё секунду смотрел на меня, потом мотнул головой.
– Блядь, это было жёстко. Я был так, сука, зол.
– Ну, теперь он мёртв. Более чем мёртв. – отозвался Талон. – Мы получили, что хотели. Пошли отмываться. Интересно, как там Миша с нашей крольчихой?
Он закинул руку Эшу на талию и повёл нас к общим душевым, которые я сам выпросил построить – чтобы вся эта кровь, грязь и хрен пойми что ещё не тащились по клубу и этажам.
– Наверняка, он уже проболтал ей уши, – буркнул Роудс.
Талон показал ему средний палец через плечо. У меня кожа буквально ползла от того, насколько они сейчас все грязные – я отключился, пока мы заходили в душевые. Мне нужен был литр мыла и кипяток, льющийся часами. А потом – моя студия. Я был на взводе; спать я всё равно не собирался.
Роудс появился в моём душевом боксе ровно в тот момент, когда я собирался зайти внутрь.
– Ты в порядке, брат?
Я молча кивнул, раздражённый тем, что он вообще заметил моё состояние.
– Вот, они новые.
Он сунул мне пакет: зелёная мочалка, чёрное полотенце, скраб, гели, шампуни.
– Спасибо, – буркнул я и повернулся, но он схватил меня за руку.
– Ты всегда можешь поговорить со мной. Ты знаешь, да?
В его глазах была чистая искренность.
Я это ценил… но нет.
Не вариант.
Я снова кивнул и молча зашёл в душ.
Талон тем временем распевал что-то в стиле Элмера Фадда про охоту на кроликов, а Эш ржал как ебнутый. Не знаю пока, что думать о Палмер, но у меня есть шесть месяцев, чтобы разобраться. Да и сложно будет назвать это «проблемой», если вспомнить, как она отсасывала. Лучший минет в моей жизни.
– Чёрт, да, – прошептал я и начал драить кожу так, будто пытался стереть с неё их кровь вместе со своим прошлым.
Свежевымытый – и как будто на один слой кожи легче – я плюхнулся в своё кожаное кресло и раскрыл скетчбук. Я никогда не любил грязь. Ни в детстве, ни позже. Нахрен. Другие мальчишки могли часами копаться в земле или бегать по пляжу возле нашей деревни. А я – сидел на стуле подальше от песка и рисовал.
Карандаш скользил по бумаге, пока я вспоминал те дни. Одни воспоминания уже стёрлись временем, другие – наоборот, выжжены в мозгу так, будто всё случилось вчера. Например – как наши родители стыдились того, что я не соответствовал образу «нормального молодого самца». Мы росли богато. Очень богато. А с этим шли ожидания. Огромные.
Когда наши силы проявились в семнадцать и выяснилось, что мы оба способны менять облик и имитировать голос, я был уверен, что родители наконец-то от нас отстанут. Но стало только хуже.
Перевоплощение был одним из самых востребованных даров в нашем мире. Монархия всегда пыталась рекрутировать как можно больше оборотней – очевидно же, из них выходили идеальные шпионы.
– Благодарю за приглашение, Ваше Величество, – сказал отец, кланяясь королю Тэйну. Мы повторили жест.
Король отмахнулся и поднялся с трона:
– Спасибо, что привели своих сыновей так быстро. Звёзды действительно благословили вашу семью такими дарами.
Мать улыбнулась:
– Да, действительно. Когда мы узнали об их способностях, сразу поняли, что они станут великолепным активом для короны.
В тронном зале открылась дверь, и мы обернулись. По красной дорожке к нам шёл мужчина с тёмными волосами и такими же тёмными глазами. В глазах хранились такие тайны, что их, по-хорошему, и знать бы не хотелось.
Король Тэйн поднял бровь:
– Так хорошо, что ты наконец присоединился! Иди, познакомься с этой чудесной семьёй. Они привели своих сыновей откликнуться на наш запрос по оборотням и мимикам.
Брат короля подошёл, взял мамину руку и поцеловал её в костяшки:
– Добро пожаловать в Нариан, мадам.
Потом пожал руку отцу:
– Спасибо, что прибыли. Путь был безопасным? Эти дни всё слишком непредсказуемо.
– Да, – ответил отец. – Без происшествий. Хоть и заняло дольше – ветра были против.
Брат короля тихо рассмеялся, хлопнув его по спине:
– Ещё бы. Бури в последнее время просто беспрецедентные. Давайте проведём вас в ваши комнаты. У нас есть массажисты и горячие источники – снимут напряжение в миг.
Родители кивали как два восторженных идиота. Мы и так были богаты… но это? Это было баснословное повышение статуса. Мама, наверное, назвала бы этот день лучшим в своей жизни – выше даже, чем день рождения собственных сыновей.
– Оборотни и мимики? Внушительное сочетание, – сказал брат короля, остановившись прямо передо мной.
Он скользнул взглядом сверху вниз… и обратно.
Талон тихо прокашлялся за моей спиной. Ах да. Ответить.
– Феликс, – брякнул я.
И почти физически услышал, как мама застонала сквозь улыбку.
– Прошу прощения! Я хотел сказать: "Меня зовут Феликс, и приятно познакомиться".
– Я понял, что ты хотел сказать, не переживай.
Он улыбнулся – мягко, тепло… на секунду. А потом подошёл к Талону.
Я рискнул:
– Извините… я не расслышал вашего имени?
Король Тэйн расхохотался, а тёмный мужчина снова посмотрел на меня.
На этот раз улыбка была другой.
Не мягкой.
Не тёплой.
А такой, что мороз прошёлся по позвоночнику. Так не должны улыбаться хищники. Ни волки. Ни медведи. Ни драконы.
– Я – Азраэл.
– Блядь, – прорычал я, роняя скетчбук на столик. – Так не пойдёт.
Я провёл рукой по волосам и принял решение. Похуй. Нацепил чёрные джоггеры, чёрную лонгсливку, сунул ноги в свои неоновые «Конверсы», усеянные брызгами краски. Старые, стёртые – зато родные. Они были как объятие старого друга. Как возвращение в безопасную точку в голове, где всё предсказуемо и спокойно.
Когда я надевал эти кеды – это всегда значило одно: я иду рисовать. Я распахнул дверцу шкафа, схватил видавший виды рюкзак, облепленный нашивками и значками.
Лучшее в рисовании – помимо кайфа от лазания по зданиям и мостам – это то, что я полностью отключался. Абсолютно.
Никто и ничто не могло достучаться.
А сейчас такая отключка была мне необходима как воздух.
