Текст книги "Майкл Шейн и белокурая сирена"

Автор книги: Бретт Холлидей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

6

Шейн опустился на диван, открыл бутылку джина, глотнул из горлышка. После чего осмотрел рану на ноге: тоже, слава Богу, ничего страшного.

Он снова отправился в ванную и нашел в аптечке пластырь.

Как следует промыл рану и хотел наложить пластырь, но никак не мог до нее дотянуться. В дверь позвонили. Он отворил, даже не посмотрев в глазок. На пороге стояла Китти в доходившем ей едва ли не до колен пиджаке Шейна.

– Я залезла на чердак.

– Угу.

– Господи, ты ранен!

– Пустяки, только вот место уж очень неудобное, никак не приклею пластырь.

– Дай я.

Они вернулись в ванную. Китти закатала рукава, выбросила распечатанный пластырь, взяла новый и заклеила на совесть, так что кровь сразу остановилась. Затем, намочив салфетку, уверенными, ловкими движениями обтерла ему плечи и спину.

– Эти порезы и сами заживут, а ногу надо бы зашить.

Взяв стерильную палочку, Китти обработала спиртом все царапины. Майкл сидел верхом на табуретке, пока она колдовала над его плечами.

– Да, втянула я тебя в историю! Сперва чуть не утопила, потом обчистила в кости, затащила к себе в постель и для полного удовольствия подставила под нож этого старого психопата. – Она нервно рассмеялась. – Ох, ну и перетрусила же я!… Так чем там все кончилось? Кто в него стрелял? Полицейский?

– Да. Как ни странно, бывает, что в нужный момент они оказываются под рукой.

– Но Брэд как будто был уже ранен? Мне показалось, он еле-еле передвигал ноги.

– Думаю, он напоролся на собственный нож, когда спрыгнул с лестницы. Тут они его и сцапали. Он попытался улизнуть, ну и… – Майкл помолчал. – А теперь, Китти, настал твой черед дать мне кое-какие объяснения.

Рука застыла у него на спине.

– Про меня и про Кэла? Ты хочешь знать, правда ли то, что сказал Брэд? Да, Майкл, более или менее. – Она вздохнула. – Это продолжалось больше полугода. Я всем вру, что ничего не было. Согласись, непросто сознаваться в таких вещах. Тогда я этого не стыдилась, а теперь стыжусь. Ты, наверно, меня осуждаешь? Вряд ли я смогу объяснить, почему так случилось, для этого надо знать Кэла. Он умел дать тебе почувствовать, что ты кое-что значишь, а это немало, Майкл. Одно время мне даже казалось, что я влюблена. Но, положа руку на сердце, были и другие мотивы. – Голос ее звучал бесстрастно и приглушенно. – Потому-то я и не хочу, чтобы эти тупицы продавали Ки. Пока Кэл был жив, они на него плевать хотели, а теперь готовы нажиться на том единственном, что было ему дорого. Ну что молчишь, Майкл? Ты понял, почему я тебе сразу об этом не рассказала?

– Люди редко с первой встречи рассказывают правду, – сухо отозвался Шейн. – Ты действительно была с Ивом в тот вечер?

– Да, – невозмутимо ответила она. – После смерти Кэла ему стало не на что жить. Когда у меня бывали деньги, я с ним делилась. Он обычно звонил мне из бара на набережной. Я давала ему пару долларов, и он тут же их пропивал. Поэтому в том, что с ним случилось, есть доля моей вины. Будь он трезвый, не уснул бы с сигаретой в зубах.

– А ты, значит, довела его до постели?

– Да ты что?! Он жил в заштатной гостинице, среди всякого сброда. Чтоб я пошла в эту вонючую дыру!

– Китти, на сей раз тебе придется сказать мне правду.

– Это правда, – отрезала она. – Понятия не имею, на что тут намекал Брэд. Насколько мне известно, ни у кого и сомнений не вызвало, что это несчастный случай.

– А про какое богатство он все твердил?

– Почем я знаю? Может, он нашел клад с испанского галеона. Но тогда какой смысл заключать сделку с «Флорида-Америкэн»?

Шейн встал и взглянул на часы.

– Остаток ночи тебе лучше провести у Натали.

– Майкл, – нерешительно произнесла она, – понимаю, теперь тебе нодо к врачу, но ведь ты вернешься?

Шейн не ответил, задумчиво созерцая окружающий их бедлам.

– Какого черта он притащил сюда эти карты?

Он взял в руки несколько карт из колоды, которую Брэд разбросал на кровати; карты были потертые, засаленные, а на рубашках были изображены голые бабы и мужики, занимающиеся сексом, но явно не находящие в этом никакого удовольствия. С точки зрения качества черно-белые фотграфии также оставляли желать лучшего.

Затем он выудил из-под карт старый, мерзкий гребешок с застрявшей меж зубьев перхотью и длинными черными волосами. Вертя его в руках, Шейн брезгливо поморщился.

– Объяснение может быть только одно: он хотел инсценировать убийство на сексуальной почве. Как правило, маньяки взламывают двери наугад. Но твоя дверь не взломана, значит, ты сама его впустила – такой вывод сделали бы в полиции. Гребешок – великолепная улика: они стали бы искать черноволосого парня, кубинца или мексиканца. Китти обхватила его за плечи.

– Майкл, милый, как бы мне хотелось… – она запнулась. – Как бы мне хотелось прийти к тебе на полчаса раньше! Я знаю, теперь и говорить не о чем – все это было ужасно! Но я очень тебя прошу, возвращайся! Я здесь приберу, и пусть все они катятся к черту! Теперь им со мной ничего не сделать.

Майкл повернулся к ней лицом и тоже обнял.

– Может ты и права, но осторожность не помешает, Вас осталось трое, не забывай! Брэд знал, что утром ты уезжаешь. Значит, Барбара позвонила ему сразу после разговора с тобой. Наверно, она ему велела, чтоб он в последний раз предложил тебе продать свою долю, а если ты снова откажешься – убить. Когда я отгонял машину, из соседнего дома кто-то следил за твоими окнами. То есть они все рассчитали еще раньше, чем ты позвонила Барбаре. Все это надо выяснить, Китти. Я должен поговорить с Барбарой, и если я не сделаю этого сейчас, завтра может быть очень поздно.

– Даже если все так, как ты говоришь, неужели она в этом признается? – озадаченно спросила Китти. – Где гарантия, что она вообще станет с тобой разговаривать? И потом, пока ты к ней доберешься, уже будет четыре утра.

– Это уж мое дело. Позвони ей, посмотрим, что она скажет.

Какое-то мгновение Китти продолжала изучающе смотреть на него и в конце концов кивнула.

– Честное слово, Майкл, ты самый… Ладно, я все же надеюсь, что ты мне позвонишь, когда я вернусь из Нью-Йорка. Что я должна ей сказать?

Майкл подробно ей все изложил. Китти прошла в гостиную к телефону, набрала номер. Ей ответили почти сразу.

– Эда Лу? Прости, что разбудила, это Китти Симз. Я понимаю, ты готова меня убить на месте, но мне необходимо поговорить с Барбарой. – Она помолчала. – Да, я знаю, который час, и я не пьяна. Будь добра, скажи ей, что я не стала бы ее беспокоить без крайней необходимости. Речь идет о моей подписи на одном документе. Впрочем, если это для нее не важно… – Она прикрыла рукой трубку. – Экономка, миссис Парчмен. Она служит в доме много лет. Старая зануда, но преданна как собака… А-а привет, Барбара! Извини за поздний звонок, но сначала выслушай до конца, а потом ругайся. Ты слышала про Майклла Шейна, частного сыщика?… Так вот, он здесь, у меня. – Она улыбнулась Шейну, который в другом конце комнаты натягивал рубашку. – Да нет, его репутация вполне заслуженна, уверяю тебя.

Барбара что-то тарахтела в трубку.

– Дома, ну и что? – с вызовом произнесла Китти. – Тебя это шокирует?… Ах, что скажет мой бывший муж? Его это не касается. Да, я пригласила к себе незнакомого мужчину и без утайки рассказала ему о своих проблемах. Между прочим, он проявил понимание… Какие проблемы? Тебе было бы приятно, если б кто-то придушил твою любимую кошку? Мне – нет. Я после этого боюсь оставаться одна. Так вот, я ему рассказала про Ки-Гаспар… Ну, словом все, что мне известно, а он говорит, что для общей картины недостает некоторых деталей. И спрашивает разрешения повидаться с тобой… Да, именно сейчас. Я пыталась его отговорить, но безуспешно: некоторые если уж заберут чего-нибудь себе в голову… Впрочем, когда ты увидишь, в каком он состоянии, возможно, тебе станет понятнее его настойчивость: кстати, сколько нам предлагает эта компания?… Да, я сказала Брэду, что не намерена продавать, но только теперь по-настоящему задумалась. К чему нарываться на дальнейшие неприятности? Вот и Майкл советует не упрямиться. Может, в конце концов я его и послушаю. Но сперва он хочет, чтобы его полностью ввели в курс дела, и, если б ты согласилась его принять… Он немедленно вылетает на вертолете. Не спрашивай, где он в такое время его найдет, – я не знаю, но он уверен, что найдет. Я оставила в Гус-Ки свой «фольксваген», на нем он сможет к тебе доехать. Если все сложится удачно, он будет у тебя через сорок пять минут… Ну конечно, его услуги обойдутся недешево, но если он все-таки убедит меня продать мою долю… вы ведь именно этого добиваетесь? Ладно, договорились. Будь с ним полюбезнее. Я его угостила виски, но если ты откроешь для него бутылку коньяка из запасов Кэла, то он будет просто счастлив… Нет, алкоголь на него совсем не действует, я уже имела возможность в этом убедиться. – С торжествующим видом она повесила трубку. – Майкл, ты был прав на все сто! Когда я сказала, что звоню из дома, она аж зубами заскрежетала. То есть Барбара полностью в курсе замыслов Брэда. Мило, правда? Бьюсь об заклад, это она подала мысль об убийстве на сексуальной почве. – Китти так развеселилась, что даже присвистнула, но тут же взяла себя в руки и покосилась на Шейна. – Не думай, я не стану оплакивать Брэда: поделом ему! А я, можно сказать, выпуталась, так ведь, Майкл?

– Посмотрим, – уклончиво ответил Шейн, надевая ботинки. – Все зависит от степени их жадности.

– О, жадность их не знает границ, но должны же они быть реалистами. Ты ей намекни, что после вашего разговора сразу же возвращаешься ко мне и будешь меня охранять. Она, разумеется, сделает все, чтоб задержать тебя на всю ночь, может, даже попытается соблазнить. – Китти испытующе взглянула на него. – А знаешь, в ней что-то есть.

– Для меня сегодня Ночь Прекрасных Дам, – отшутился Шейн. – Позвони Натали и, если Тим еще у нее, передай мне трубку.

Он вернулся в спальню за револьвером. Все обшарил, но револьвер исчез. Должно быть, старик все же его стащил.

Китти с трубкой в руке окликнула его.

– Тим еще там. Кто бы мог подумать!

Шейн взял трубку.

– Тим, есть дело.

– Да? А я как раз собрался уходить. Досматривал фильм по телевизору.

– Ладно, не заговаривай зубы, я спешу. Тут много кой-чего произошло, но об этом после. Будет тебе материал на первую полосу. Я сейчас лечу обратно на Гаспар. А ты ровно в три позвонишь Барбаре и попросишь меня. Когда я возьму трубку, болтай что хочешь, но так, чтобы наша подруга поняла: у тебя плохие известия. Ну, например, что мою клиентку нашли задушенной в постели, понял?

– Гм.

– Только смотри не засни до трех, – предупредил его Шейн. – Сейчас я заброшу Китти к Натали на остаток ночи.

– Извини, Майкл, но, по-моему, это не самая блестящая идея…

– Ты же собрался уходить, – напомнил Шейн. – Через пять минут мы у вас. – Не давая Рурку времени возразить, он повесил трубку.

– Теперь тебе, наверно, понадобится твой пиджак? – улыбнулась Китти.

– Естественно. Поторопись, а я пока позвоню в два места.

Вначале он связался с врачом одной из центральных гостиниц, договорился о встрече и попросил прихватить инструменты для наложения швов. Затем разбудил своего старого приятеля по имени Джереми Блейкли, вертолетчика, которому выплачивал процент из всех своих заработков. Взамен Джереми обязан был в любое время суток являться по первому его зову. На этот раз Шейн велел ему ждать на вертолетной площадке в Уотсон-парк и сообщил, что, скорее всего, до завтрака они в Майами не вернутся.

Дом Татла на Ки-Гаспаре был типичным образчиком псевдомавританского стиля в архитектуре Южной Флориды: побеленные стены, покатая черепичная крыша, множество балкончиков из кованого железа. Со стороны моря почти во всю стену тянулось окно, в котором была проделана стеклянная дверь, выходившая на залитую бетоном веранду.

Шейн остановил машину на подъездной аллее, почти перед самой верандой, вышел и потопал ногой, уставшей давить на акселератор. От вертолетной площадки в Гус-Ки Шейн гнал на предельной скорости, оттого раненая нога совсем онемела. Врач, наложивший длинный шов и повязку на рваную рану в области голени, той же толстой медицинской иглой зашил ему и вспоротые брюки.

Во всем доме горел свет. Сквозь большое окно Шейн увидел смуглолицую женщину (вероятно, это и была дочь Татла), которая красила глаза перед небольшим трюмо.

Он, хромая, прошел по аллейке, огибавшей веранду, и у входной двери, дернул за шнурок бутафорского колокольчика.

Ему открыли почти мгновенно, и на пороге выросло очень странное существо женского пола. В уголке рта висит сигарета; сильно намазанные глаза прищурены от дыма. Брови и верхние веки женщина затушевала черным, нижние – подвела лазурной зеленью. Сколотые на затылке волосы были цвета взбитых сливок. К тому же она предстала Шейну босиком, в коротеньких шортах и свитере из толстой шерсти. Ноги у нее были крепкие и очень загорелые, а ногти на ногах намазаны лаком цвета блеклой морской волны – под цвет теней. Вместе с ароматом лесной лаванды от нее исходил довольно явственный запах джина и вермута.

– Майкл Шейн? – спросила она грудным хриплым голосом. И не сдвинулась с места, пока не оглядела его с ног до головы. Даже выставила руку, унизанную кольцами и пощупала его брюшной пресс. – А вы в отличной форме, – одобрила женщина и кивком пригласила в гостиную – ту самую комнату с большим окном. – Вы произведете здесь впечатление – таков мой прогноз на сегодняшнюю ночь. Располагайтесь.

Резко повернувшись, она провела его через холл, поднялась вместе с ним по ступенькам, устланным ворсистым ковром, и ввела в гостиную. Другая женщина отодвинулась от трюмо и, не вставая с низкого удобного дивана, протянула Шейну руку. У нее, как и у первой женщины, был великолепный загар, правда, большая часть ее тела была прикрыта. Она щеголяла в облегающих красных брючках и казакине без пуговиц, перехваченном в талии поясом.

Когда она пожимали друг другу руки, подтвердились сразу же возникшие у сыщика подозрения, что под казакином ничего нет, кроме покрытого шоколадным загаром тела. Пожатие ее было сильным и решительным.

– Мистер Шейн, – начала Барбара, – я давно мечтала с вами познакомиться. Наслышана о ваших приключениях. Ответьте на один вопрос: как становятся суперменами? Что для этого нужно: везение или… ну, быстрота реакции, что ли? Откройте мне ваш секрет.

– Не знаю, я единственно стараюсь делать поменьше ошибок.

– Вот что называется безупречно уклончивый ответ! И все-таки я остаюсь при своем мнении: без фортуны тут не обошлось. Именно поэтому я так рада встрече с вами. Люблю везучих, люблю, когда они вовлекают меня в свою орбиту. – Она откинулась на диване. – Мы по привычке пьем мартини, а вы наливайте себе что нравится. Китти что-то говорила про коньяк, там он должен быть. – Она указала на передвижной красного дерева бар. – Эда Лу, дорогая, ты мне очень помогла сегодня. А теперь ступай ложись, ты наверняка устала.

– Просто с ног валюсь, – подтвердила экономка. – Но прежде чем я уйду, не подать ли вам чего-нибудь? Лед, сельтерская, ликер… по-моему, у нас все найдется. – Она вновь смерила взглядом Шейна. – Приезжайте как-нибудь днем, Майкл Шейн, поплаваем вместе. А то мужчинам, которые здесь бывают, как-то недостает мужественности.

Барбара засмеялась.

– Надеюсь, мне удастся задержать мистера Шейна до рассвета, это лучшее время для купания. Только вот встаю я с трудом, разве что вообще не ложиться… Думаю, мне удастся разыскать для Майкла плавки.

– Тогда разбудите и меня, слышишь, Барбара?

Пепел наконец-то стряхнулся с ее сигареты. Она кивнула им на прощание и вышла.

Барбару все разбирал смех.

– Видели вы когда-нибудь подобную особу? Мы обе немного пьяны. Вас, наверно, это раздражает. Но ведь час такой поздний… Ну как, выбрали, что будете пить?

Шейн, стоя возле бара, откупорил бутылку «Курвуазье» и налил себе полстакана. Затем направился в другой конец гостиной. Ковры казались изрядно потертыми; одну стену украшал гобелен, тоже не первой свежести; всю противоположную занимали покрытые пылью трубки органа.

– Дорогой мой, пока вы не сели, не затруднит ли вас выглянуть в холл и проверить, не подслушивает ли нас Эда?

Шейн посмотрел на нее, молча поставил стакан на низенький столик и вышел в холл. Там было пусто.

– Разговор пойдет о папиной собственности, – объяснила Барбара. – У моей экономки на нее никаких прав, а ведет себя так, словно она – единственная наследница. Не знаю, посвятила ли вас Китти в эти подробности. Эда Лу долгие годы была папиной любовницей. Вы удивлены?

– Не особенно.

– Это было не просто сожительство, а нечто большее. Она боготворила папу… Я знаю, она до сих пор носит цветы на его могилу. Я очень любила покойного отца, но кладбища действуют на меня угнетающе. – Она вопросительно взглянула на свой стакан, как будто он мог ей поведать какую-то тайну. – Странно, почему они так и не поженились? Может, потому, что в ее жилах течет негритянская кровь? Я в этом готова поклясться, хотя она уверяет, что предки ее были индейцами. Как по-вашему, я права? Само собой разумеется, у меня на этот счет никаких предрассудков.

Она перевела дух, и Шейн воспользовался паузой, чтобы вставить слово:

– Относительно предложения, которое вы получили от «Флорида-Америкэн»…

Барбара как раз ставила на стол стакан, и рука ее застыла в воздухе. Женщина сделала еще глоток и сморщилась.

– Фу, колодезная вода! Если хотите, чтоб я с вами общалась, долейте мне горячего.

– Сколько угодно! – вздохнул Шейн. – Но только хочу вас предупредить, что на Гус-Ки стоит вертолет, который обходится мне в двадцать пять долларов в час. Так, насколько я понял, «Флорида-Америкэн»…

– И как она пронюхала, эта стерва, извините за выражение?! Вы, вероятно, решили, что мы все звери, а она святая. Но позвольте вам заметить, раз уж мы коснулись этой темы, что вы ее совсем не знаете. – Она протянула ему свой стакан. – Плесните мне джину, мой мальчик, и не надо спешить. Не бойтесь, я не сойду с катушек, я никогда не схожу, только становлюсь разговорчивей.

Шейн достал из бара бутылку джина и шейкер. Содержимое ее стакана вылил в шейкер, положил два кубика льда, остальное долил джином. Быстро перемешал и наполнил стакан Барбары.

Хозяйка попробовала.

– О, да вы просто мастерски делаете мартини!… – одобрила она. – Нет, ну надо же: Китти нанимает частного детектива! Я ее недооценила. А чем, интересно, она будет с вами расплачиваться? Нет, Майкл, вы не подумайте, будто я нарочно тяну время, я непременно отвечу на ваш вопрос, только меня разбирает любопытство. Что же она все-таки вам наплела?

– Сказала, что кто-то придушил ее кошку.

– Что правда, то правда, – усмехнулась Барбара. – Бедняга Брэд до сих пор верит в дедовские способы устрашения. Чтобы подобные приемчики действовали в наше время – смешно!

– У меня не было возможности изучить его досье, – заметил Шейн, – но не удивлюсь, если за ним числится по меньшей мере одно убийство.

Барбара отмахнулась.

– Да бросьте, когда это было! Таким вещам и нынче-то никто значения не придает, а тогда и подавно нравы были другие. Однако же странно…

Во взгляде Шейна мелькнуло любопытство.

– Расскажите поподробней, это интересно.

– С превеликим удовольствием, – усмехнулась Барбара. – Но к вашей клиентке это не имеет никакого отношения. Думаю, ее в те времена еще на свете не было. Вы ведь ее так называете – «клиентка», да?

– Она и есть моя клиентка, – отрезал Шейн.

– Ну так вот, дело было в двадцать седьмом году. Брэд по пьянке пришил кого-то в подпольном кабаке. Это как раз в духе Брэда: если уж убивать, то в присутствии по меньшей мере дюжины свидетелей, в том числе шерифа. Его, естественно, посадили, и грозило ему от двадцати лет до пожизненного заключения… Знаете, во Флориде в те времена еще не отменили каторжные работы. И что же сделал Брэд? Он донес на папу, с тем чтобы взамен прикрыли его дело. Ну не идиот? А папа тогда занимался экспортом-импортом… вы меня понимаете? При всем при том он был очень порядочный человек. Я тогда была совсем маленькая, так что подробности спрашивать у меня бесполезно. Но кажется, даже в газетах писали, что шериф берет взятки от контрабандистов, а папа из принципа ничего ему не отстегивал, хотя никогда не был скуп. Контрабандистам тогда давали от силы месяц, если, конечно, у них хватало денег на хорошего адвоката. То есть папины тридцать дней против Брздовых двадцати лет… и тем не менее шериф закрыл глаза на преступление Брэда. Думаю, тут еще и выборы сыграли свою роль… Папу взяли в заливе, вот перед этим домом. В схватке он случайно застрелил человека. Он никогда не винил Брэда, хотя и понял, кто его подставил… может, не сразу, но времени на размышления у него было предостаточно. Впрочем, вся эта история не способна пролить свет на сегодняшние события… А теперь вы ответьте на мой вопрос: вы спите с Китти? – Увидев выражение его лица, она рассмеялась. – В общем-то, она ничего, на любителя… Она ведь платит вам по спецтарифу, я угадала? Вот где собака зарыта! Ну и ради Бога, но, Майкл, нам сделали сказочное предложение! Миллион долларов чистоганом. По четверти на брата! Китти могла бы вложить свою долю в недвижимость и получать до двадцати тысяч годовых, чистыми, без налогов. Так какого же, простите, она кобенится?!

– А вы ей предлагали четверть миллиона?

– Мм-нет, ваша правда, – признала Барбара. – Мой дядюшка Брэд, эта светлая голова, решил не посвящать ее в наши планы. По его мнению, лучше, если б она нам уступила свою долю за более скромную цену, скажем, тысяч за сорок – пятьдесят, во имя мира и спокойствия. Ну, мы и подумали, почему не попробовать, но я со своей стороны не склонна недооценивать эту девицу. Вскружила же она голову папе, которого провести было ох как непросто, хоть он и начал впадать в детство… А все-таки, Майкл, как вы узнали про сделку? Они нам поклялись соблюдать полную секретность.

– Такие вещи трудно сохранить в тайне. К примеру, муж Китти имеет дело с недвижимостью, может, он ей сказал.

– Да нет, они не общаются. Но если она рассчитывает урвать кусок пирога – тогда карты на стол. Утром первым делом позвоню Брэду и скажу, что тактика меняется… Я-то понимаю, почему Китти не хочет довольствоваться малым: думает продержаться, пока мы все не помрем. Но в случае со мной ей придется долго ждать. Конечно, по сравнению с нами она ребенок – так сказать, статистически. Какое же трудное слово – «ста-тис-ти-чес-ки» – и на трезвую голову не выговоришь! А я вот назло ее переживу. И потом, кто знает, может, когда все мы передохнем, никто за Ки и гроша ломаного не даст. Скажите это ей. По-вашему, что лучше: получить двести пятьдесят тысяч сейчас или ждать, пока превратишься в развалину и не выручишь ничего за весь остров?… До пятницы мы должны получить все четыре подписи, иначе сделка не состоится. Честное слово, по-моему, Китти выбрала неудачное время для путешествий.

– Это я ей посоветовал исчезнуть из города, – сообщил Шейн. – И еще до того, как речь зашла о миллионе долларов, в который я, признаться, верю с трудом.

– Полагаете, нас надуют? – Барбара сдвинула брови. – Но у них неплохо пошло дело в Тампе, и они хотят его расширить. И Гаспар – как раз то, что им нужно. Впрочем, что мне за дело, отчего эти бизнесмены предлагают тебе миллион или два? Они ведь совсем другие люди, не такие, как мы с вами, Боже упаси! К примеру, мы видим на Гаспаре чудные пляжи, роскошные мангры и совершенно бесценную вещь – уединение. А они видят пальмы, аккуратно подстриженные лужайки, двенадцать домов, в каждом по две ванные комнаты, колонны, гараж на две машины и чистую прибыль в сорок тысяч с дома.

– Значит, для них это обычная сделка? – осведомился Шейн.

– А что ж еще? Майкл, я слышала, вы не дурак выпить, а тут, гляжу, едва пригубили.

Шейн сделал еще глоток и неожиданно поднялся.

– Итак, вы предлагаете моей клиентке четверть миллиона наличными. Я все ей передам. Если вам не терпится узнать ответ – не ложитесь, я вам перезвоню.

– Неужели вы собираетесь в этот час вернуться к Китти?

– Думаю, она не спит, а спит – так разбужу. Какой смысл с этим тянуть? Ведь ответ должен быть однозначным – «да» или «нет».

– Все-таки вы с ней спите, – заключила Барбара, всем телом подавшись к нему; груди зазывно колыхнулись под казакином. – Но я вас так просто не отпущу. Учтите, Майкл, это не просто передача собственности, а нечто большее. Раз уж нет другого способа вырвать вас из когтей Китти, я скажу вам правду. Ну-ну, не хмурьтесь! Получит ваша Китти свои двести пятьдесят тысяч – ей что, мало? Ей непременно надо заполучить еще и вас? Наливайте себе, не стесняйтесь!

– Не понимаю, какого черта… – пробормотал Шейн.

– Да ладно, Майкл, не будьте дураком!

Она поднялась с дивана и оказалась выше, чем он предполагал, почти вровень с ним. Она взяла его стакан, подошла с ним к бару, налила коньяка и протянула ему.

– Садитесь. Я расскажу вам необыкновенную историю этого миллиона. Поначалу, быть может, вы мне не поверите, но в том, что это вас заинтригует, я не сомневаюсь. – Она чуть ли не насильно впихнула ему в руку стакан. – Садитесь, вам говорят!

Шейн позволил подвести себя к креслу и, слегка пожав плечами, сел. Прямо перед ним на стене висели барочные часы; часовая стрелка приближалась к трем. Минут через пятнадцать позвонит Рурк.