Текст книги "Умри, как собака"

Автор книги: Бретт Холлидей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Он задержался на длинных, многостраничных публикациях с заголовками «Старая дева возбуждает дело против брата – мультимиллионера».

– Это день, когда начался судебный процесс,– пробормотал Рурк.– Я сам давал в газету репортаж о первом дне. Посмотрим… Если я пролистаю еще несколько вырезок, мы должны найти вердикт суда.

Он быстро проглядывал газеты, опытным глазом выхватывая несколько ключевых слов или заголовок каждой публикации. Через несколько секунд он остановился:

– Вот он. «Суд решает тяжбу о миллионе долларов в пользу ответчика».

– Она потеряла свою долю,– сказал Рурк Шейну. Присяжные почувствовали, что Генриетту здорово надували, когда она жила в большом доме вместе с братом как формальная хозяйка, расплачиваясь со всем городом и получая ежемесячное содержание, возможно, намного большее, чем она способна была истратить. Все это выявилось из показаний свидетелей во время судебного разбирательства,– пояснил он.– Она никогда не жаловалась на скупость брата или на то, что ей чего-то не хватает. Ее позиция была проста: половина денег должна по закону принадлежать ей, и она хочет ими распоряжаться. Может быть, она сама хотела купить какие-нибудь пароходные линии.

Шейн попросил:

– Пролистай назад две-три вырезки, Тим. Те, что касаются процесса. Там есть один материал, он заинтересовал меня, когда ты искал вердикт.

– Который? – Рурк поворачивал к свету одну страницу за другой.

– Вот он,– остановил его Шейн. Это была двухколонная заметка в середине газеты, озаглавленная «Экономка дает показания», а внизу две фотографии, помещенные рядом. На одной, слева, чем-то запачканной, довольно приятная и немного пухленькая женщина стояла перед подъездом видавшего виды каркасного дома. Над головой женщины кричащая вывеска возвещала: «Пансион Блейров». Подпись гласила: «Бетти Блейр перед своим пансионом в Сентрал Сити, штат Колорадо». На другой фотографии была изображена та же самая женщина почти тридцать лет спустя, еще миловидная, без морщин, но примерно на двадцать футов потяжелее. Подпись: «Миссис Блейр сегодня появилась в суде».

Рурк кивнул и сказал:

– Я был в тот день в суде. Адвокат Генриетты вызвал экономку Роджелл как свидетельницу со стороны истицы, но она практически уже являлась свидетелем противной стороны и не очень-то помогла в этом случае. Похоже, что она была хозяйкой пансиона в шахтерском городке, когда Роджелл начинал свою карьеру. Экономка довольно неохотно показала, что люди в городе до сих пор рассказывают о том, как Генриетта в давние времена, когда они только начинали, бралась за кайло наравне с братом. Кажется, позже они оба столовались в пансионе Блейров, а когда мистер Блейр умер, Джон Роджелл съездил в Колорадо, привез ее сюда и взял к себе в качестве экономки. Адвокат ответчика несколько раз пытался намекнуть, что она могла быть чем-то большим, чем только экономкой, но судья отвел намеки, указав, что адвокат инкриминирует это своей же собственной свидетельнице. В конце концов показания Блейр помогли Роджеллу, потому что она подчеркивала, что никогда ни в чем не отказывала Генриетте, никогда не спрашивала, сколько денег она истратила и на что именно. Среди присяжных были три женщины,– закончил Рурк, хмыкнув,– они спали и видели, как бы им оказаться на месте Генриетты.

Шейн кивнул, распрямился и взглянул на часы.

– Толливер возится с собакой уже больше получаса. Вернемся и узнаем, нет ли каких известий.

Когда он отпирал дверь своей квартиры, внутри надрывался телефон. Шейн рванулся к нему, не зажигая света, схватил трубку и рявкнул:

– Алло!

Голос Толливера ответил:

– Есть, Майкл.

– Что именно?

– В этом цыпленке, которого съела собака, достаточно стрихнина, чтобы угробить целую большую семью.

Шейн ликовал:

– Уилл Джентри захочет получить новость из первых рук, Бэд. Не отходи от телефона, я скажу, чтобы он тебе позвонил.

Тимоти Рурк включил свет, войдя вслед за Шейном, и широкая ухмылка появилась на его лице, когда он услышал интонации Шейна.

Детектив дал телефонистке на коммутаторе номер телефона Джентри, и пока его соединяли, сказал Рурку:

– Ты обзавелся волдырями на ладонях ради доброго дела. Стрихнин. Теперь мы можем двинуться вперед.

В телефонной трубке послышался сердитый сонный голос шефа полиции Уилла Джентри. Шейн сказал ему:

– Уилл, у Бэда Толливера есть новости для тебя. Насчет мертвой собаки.

– Собаки Роджеллов? – Джентри сразу проснулся.– Ей-богу, Майкл, вот уж не думал, что тебе удастся до нее добраться. Каков результат анализа?

– Спроси Толливера. Он ждет твоего звонка,– Шейн дал Джентри номер.– Позвони мне потом, ладно?

– Хорошо.

Шейн повесил трубку и радостно заметил:

– Самое время для небольшого возлияния.

Он налил себе, подождал, пока Рурк наполнит свой стакан, и сказал торжественно:

– За лучшего грабителя могил, которого я знаю! Рурк скромно раскланялся, прежде чем опрокинуть стаканчик по примеру друга.

Телефон опять зазвонил, и Уилл Джентри сообщил:

– Поздравляю, Майкл. Я направляю запрос на вскрытие тела Роджелла прямо к полицейскому судье. Слава богу, что Роджелла собрались кремировать: тело не бальзамировали.

– Ты можешь произвести вскрытие без ордера от судьи или без разрешения семьи?

– При таких обстоятельствах – да. Вообще-то я обсуждал это с прокурором штата после сегодняшнего разговора с тобой и получил его официальное разрешение приступить к делу, если положение окажется именно таким, как ты его обрисовал. Утром все будет ясно.

Шейн повесил трубку и взглянул на часы, его лицо с резкими чертами напряглось, как перед схваткой.

– Я, пожалуй, позвоню Люси,– бросил он Рурку.– Она уж, наверное, все ногти изгрызла.

Он снова поднял трубку и заказал телефонистке номер Люси.

Пока он сидел и слушал, как телефон звонит в ее квартире, выражение боевой готовности медленно увядало на его лице, сменяясь сердитым недоумением. После десятого гудка он разъединился и жестко сказал гостиничной телефонистке:

– Я пытаюсь дозвониться Люси Гамильтон. Вы правильно набираете номер?

– Я уверена, что правильно. Я узнала ее номер, когда вы назвали его мне. Еще попробовать?

– Пожалуйста. И проверьте еще раз, правильно ли набран номер.

Рурк скрестил свои тощие ноги и усмехнулся озабоченному выражению лица детектива, когда телефон на другом конце провода снова начал монотонно названивать.

– Может, она не так уж беспокоится, как ты думаешь, Майкл. Какого черта, еще даже нет полуночи.

– Она дома,– свирепо ответил Шейн.– Я уверен в Люси. Она в курсе, что мы сегодня попробуем добыть собаку, и отлично понимает, что я сразу же ей позвоню.

Гудки прекратились, и голос телефонистки спросил:

– Хотите, чтобы я продолжала, мистер Шейн? Пятнадцать гудков, а она все еще не отвечает.

Шейн сказал:

– Нет,– и затем поспешно добавил: – Пусть на станции проверят номер, может быть, там что-то не в порядке.

Он положил трубку и вернулся к своему стакану. Глубокие складки прорезались на его щеках, а глаза были мрачны.

Удобно устроившись в глубоком кресле, Рурк ухмыльнулся и легонько уколол друга:

– Люси не девочка, Майкл. Ей-богу, ты ведешь себя как строгий папочка. Могла уйти на свидание, такое тоже случается…

Шейн сердито возразил:

– Люси не на свидании. Сейчас она беспокоится, как бы я не свернул себе шею. Даю голову на отсечение, что она сейчас сидит у своего телефона в квартире и удивляется, почему я не звоню.

Тимоти Рурк пожал костлявыми плечами и сделал хороший глоток:

– Ну, я не имел в виду, что она развлекается, когда ты… Я только хотел сказать…

Его прервал резкий звонок телефона. Шейн схватил трубку и услышал голос телефонистки с коммутатора:

– Телефон мисс Гамильтон проверен, мистер Шейн, он в порядке. Хотите, чтобы я продолжала вызывать?

– Нет,– ответил Шейн. Он медленно положил трубку. Его рука сжалась в кулак так, что костяшки побелели. Он хмуро посмотрел на них, и Рурк промолчал. Наконец Шейн поднял голову, и жесткая усмешка искривила уголки его губ.

– Видимо, ты прав, Тим. Может, Люси не так беспокоится обо мне, как я думал.

– Ладно, к черту это,– благоразумно заметил Рурк.– Нельзя ждать, чтобы девушка сидела дома одна у телефона каждый вечер всю неделю только потому, что босс на опасной работе. Она знает, что ты способен сам о себе позаботиться.

Шейн сказал:

– Конечно.

Он допил свой стакан и медленно поставил его на стол.

Секунду Рурк наблюдал за изрезанным жесткими складками лицом друга, склонив голову набок и сузив глаза.

– Она ведь не обещала, что будет сидеть дома и ждать звонка?

– Нет,– процедил Шейн сквозь стиснутые зубы. Он поднялся и посмотрел сверху вниз на репортера,– Не морочь мне голову насчет ревности, Тим. Люси взрослая, как ты отметил, и сама лучше знает, когда ей возвращаться домой. Но я ставлю себя на ее место, чтобы разобраться, что к чему. Отвезешь меня в порт забрать мою машину?

Рурк отвел глаза от пронзительного взгляда рыжеголового детектива и ответил:

– Конечно.

Он прикончил виски и с трудом выбрался из глубокого кресла.

Телефон снова зазвонил. Шейн бросился к столу и схватил трубку. Это был портье снизу.

– Тут посыльный из «Вестерн Юнион», мистер Шейн. Пропустить его к вам?

– Да,– ответил Шейн, испустил глубокий вздох, кладя трубку, и пояснил Рурку счастливым голосом:

– Телеграмма. Люси, должно быть, зачем-то вышла и знала, что я буду беспокоиться.

Он подошел к двери, открыл ее.

Рурк громко засмеялся и заметил:

– Почему бы вам не пожениться и не покончить со всей этой ерундой? Тогда бы ты мог на законном основании привязывать ее каждую ночь и колотить раз в неделю, чтобы сидела на телефоне.

Слышно было, как внизу лязгнула, открываясь, дверь лифта. Побрякивая мелочью в кармане, Шейн ожидал на пороге. Пожав плечами, он заметил:

– Может быть, я так и сделаю. Ей-богу, может быть…

Он вытащил из кармана полдоллара, когда в дверях появился высохший человечек. На человечке болталась слишком широкая для него форма посыльного. Он сказал нараспев: «Письмо для мистера Майкла Шейна» и проворно вручил белый конверт в обмен на монету.

Выражение лица Шейна менялось на глазах, пока он рассматривал конверт, на котором карандашом коряво, печатными буквами были написаны его имя и адрес.

– Эй, минутку! Это же не телеграмма!

Посыльный спокойно отозвался:

– Ясное дело, не она. Все одно для вас, если вы тот, про кого тут писано.

Посыльный хотел было уйти, но детектив проскрежетал: «Минутку!» и надорвал конверт. Внутри оказался сложенный листок желтой бумаги, вырванный из блокнота. Теми же самыми корявыми печатными буквами, что и адрес, было написано:

«У тебя собака, а у нас твоя секретарша. Если хочешь увидеть ее живой, брось собачонку в залив и забудь о том, что ты ее видел». Подпись отсутствовала.

Шейн схватил худую руку посыльного и резко спросил:

– Где ты это взял?

– Угол Майами Авеню и Четвертой. Бар «Трилистник».

– Кто тебе велел отнести это мне?

– Хозяину бара оставили для меня.

Посыльный беспокойно переминался с ноги на ногу, потупив слезящиеся глаза под яростным взглядом Шейна.

– Заплатили два бакса и велели отнести прямо сейчас.

– Как ты узнал, что надо идти в бар и забрать записку?

– С Центральной диспетчерской меня послали. Мы всегда получаем вызовы навроде этого, забираем письмо и передаем.

Шейн выпустил его руку, и посыльный поспешно заковылял к лифту.

Глава VIII

– Что там, Майкл? – озабоченно спросил Рурк.

Шейн молча протянул ему листок желтой бумаги. Рурк прочел короткое послание и тихо выругался.

– Быстро они действуют. Черт побери, Майкл! Если бы ты не действовал так быстро и не взял в оборот Толливера…

– Но я действовал быстро,– сердито отозвался Шейн.– И распоряжение о вскрытии уже отдано.

Он выхватил у Рурка клочок желтой бумаги и уставился на него.

– Кто же это, господи боже? И как он узнал? Ты оставил могилу открытой, Тим?

– Нет. Я снова ее закопал и разровнял землю, насколько это было возможно в темноте. Конечно, если кто-нибудь вернулся туда и проверил хорошенько…

– Кто-то так и сделал,– сказал Шейн. Он метнулся к столу, открыл телефонный справочник и стал листать его в поисках номера Роджелла. Продиктовав номер телефонистке, он долго ждал, держа трубку около уха. Наконец женский голос отозвался:

– Резиденция миссис Роджелл.

– Это полиция,– коротко бросил Шейн.– Говорит сержант Хэнсон. Я хотел бы поговорить с шофером Роджеллов. Немедленно.

– С Чарльзом? – Шейн был уверен, что это голос миссис Блейр.– Боюсь, что это невозможно. Он сейчас спит, он принял сильное снотворное.

– Тогда разбудите его,– раздраженно потребовал Шейн.– Это полиция.

– Мне все равно, кто это,– так же раздраженно ответила миссис Блейр.– Не думаю, что даже вы смогли бы разбудить его, если бы попытались. Доктор дал ему две таблетки и сказал, что он отключится по крайней мере на восемь часов. Ему нужно поспать, видит Бог. Наверное, доктор написал рапорт о том, что у нас случилось?

– Потому мы и проверяем,– солгал Шейн.– Когда Чарльз принял таблетки и лег спать?

– Сразу же как ушел доктор. Я его проводила в его комнату и сама уложила.

– А брат миссис Роджелл еще там?

– Марвин здесь, но вы от него немногого добьетесь. Ему не надо никаких таблеток, чтобы впасть в бесчувствие.

Шейн положил трубку и покачал головой.

– Не повезло. Экономка утверждает, что оба, и Чарльз и брат, спят мертвым сном и разбудить их невозможно.

– Я тут вот о чем подумал, Майкл: тот, кто похитил Люси и написал эту записку, думает, что ты получишь ее до того, как успеешь что-нибудь сделать с собакой. Они же не знают, что Толливер так быстро закончил для тебя анализ. Если ты оставишь их в этом убеждении, то…

– Да,– сказал Шейн.

Он снова поднял трубку и назвал номер домашнего телефона Уилла Джентри. Когда шеф ответил, Майкл сказал:

– Это снова Майкл Шейн, Уилл. Кое-что произошло за это время. Ты уже отдал распоряжение о вскрытии?

Настойчивый тон Шейна удержал Джентри от вопросов.

– Конечно. Тело уже должны были забрать из похоронного бюро.

– Сколько народу знает об этом?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказал. Ты родного языка не понимаешь?

– Остынь, Майкл. Не знает никто за пределами отделения полиции, за исключением владельца похоронного бюро, а его предупредили о соблюдении секретности. Док Хиггинс обещал ему, что тело положат снова в гроб завтра утром, так что никто ничего не будет знать.

Шейн перевел дух:

– Слава богу,– и продолжал решительно: – Обещай мне, Уилл, не предпринимать завтра утром никаких действий,– независимо от того, что скажет судья. Сначала дай знать мне. Ты обещаешь?

– Подожди, Майкл. Что случилось?

Шейн запнулся, потом бесстрастно сказал:

– Они похитили Люси. Она останется в живых, пока они думают, что мы не нашли яд в теле собаки и не производили вскрытия Роджелла. Нельзя ли его завтра кремировать так, чтобы они ничего не узнали о вскрытии?

– Люси? – загремел Джентри.– Кто они?

– Мне как раз и нужно время, чтобы это выяснить, Уилл. Интересно узнать, кто так не хочет вскрытия Роджелла. Поэтому, Уилл, ради Бога, держи все в тайне.

Джентри ответил грубовато:

– Я тоже люблю Люси. Хочешь, чтобы я помог?

– Как раз сейчас – нет. Полная тайна насчет вскрытия… и позвони мне, как только что-нибудь узнаешь.

Джентри сказал: «Будь уверен», и Шейн повесил трубку. Поднявшись, он обратился к Рурку:

– Подвези меня домой к Люси, Тим. Может, мы сумеем там что-нибудь разузнать.

Репортер торопливо проглотил остатки виски и ответил:

– Едем.

Внизу Шейн остановился у конторки, чтобы сказать портье:

– Я буду у мисс Гамильтон минут через пятнадцать. Позвоните по ее номеру, если что-нибудь произойдет.

Он сел за руль машины Рурка и поехал в сторону Майами Авеню, объяснив:

– Сначала заглянем в бар «Трилистник».

– Я что-то не возьму в толк, Майкл, как мог кто-то захватить Люси так быстро? Никто из замешанных в этой истории не знал ее, верно?

– Люси была там сегодня днем. Чарльз оказался достаточно сообразителен, чтобы догадаться о том, что она моя секретарша, а остальные знали о его подозрениях.

– Но ее номера нет в телефонной книге. Может быть, все это блеф.

– Может быть,– ответил Шейн.

Он ехал на север по Майами Авеню и сбросил скорость, когда они достигли Четвертой улицы. На углу горела зеленая неоновая надпись «Бар «Трилистник». Шейн припарковался, и они вошли.

Это был маленький бар, грязноватый и плохо освещенный. В этот час в нем было только трое мужчин, сидевших на высоких табуретах. Выпивка стояла перед ними. Бармен, худой мужчина с болезненным цветом лица, был облачен в грязную белую куртку. Он с равнодушным видом направился к ним, когда они подсели к стойке. Шейн механически произнес: «Коньяк»; глаза его скользили поверх батареи бутылок позади стойки.

– Хорошо бы «Мартель» с водой. И со льдом.

Он достал бумажник, извлек пятидолларовую бумажку и разглаживал ее на поверхности стойки своими ручищами, пока бармен ставил перед ними напитки. Он подвинул банкноту к бармену со словами:

– Держите. За это я хочу задать вам один вопрос.

Бармен придержал банкноту кончиками пальцев, но не взял ее. Бледно-голубые глаза осторожно изучали лицо Шейна.

– Конечно, мистер. Давайте, спрашивайте.

– Посыльный из «Вестерн Юнион» забрал конверты от вас пятнадцать или двадцать минут назад. Расскажите мне об этом.

– А что рассказать?

– Все.

Бармен пожал плечами, слегка касаясь пальцами банкноты, но не придвигая ее к себе.

– Парень приходил сюда, шиковал на десятку, взял порцию и спросил, можно ли воспользоваться телефоном. Я сказал: «Конечно».– Бармен мотнул головой в сторону телефона-автомата на стене позади него.– Я стоял довольно близко и слышал, как он спрашивал «Вестерн Юнион», а потом велел, чтобы они направили посыльного забрать отсюда письмо и немедленно отправить его. Он спросил, сколько стоит доставить письмо в центр Майами, а потом повесил трубку. Он вернулся к выпивке и дал мне два конверта, понимаете? И трояк бумажками по доллару. Сказал, что спешит, спросил, не передам ли я письмо и деньги посыльному, когда он придет. Я сказал: «Передам», вот и все.

Шейн хрипло переспросил:

– Два конверта?

– Ага. Два. Одинаковые. Адрес написан карандашом.

– Кому адресовано? – голос Шейна прозвучал излишне резко, и бармен сразу ощетинился:

– Откуда я знаю, мистер? Не мое это дело, я этим и не интересуюсь. Я их только положил на кассу вместе с тремя долларами и отдал посыльному, когда он пришел. А что в этом плохого?

Шейн перевел дух и сказал:

– Ничего. Вы уверены, что не видели ни одного из имен? Я мог бы заплатить вдвое.

– Я бы не отказался,– в голосе бармена прозвучало искреннее сожаление о том, что он не был более любопытен.– Я даже не взглянул.

– Как выглядел этот человек?

– Как оборванец,– сразу ответил бармен.– Одет в рваный пиджак, и ему не мешало бы постричься. Худой и на вид голодный. Черт, я не обратил на него особого внимания. Лет двадцати пяти, может, тридцати. Типичный попрошайка.

– Вы никогда его здесь не видели?

– Уверен, что нет. У меня очень приличная публика,– бармен с гордостью оглядел бар и троицу у другого конца стойки.– Сейчас-то пустовато, а полчаса назад битком было набито.

– Но вы узнали бы его, если бы он снова появился? – упорствовал Шейн.

Бармен прищурил голубые глаза:

– Думаю, узнал бы.

– Вы заработаете десять таких бумажек, как та, что у вас в руках, если позовете полицию, когда он тут объявится, и будете держать его, пока не подоспеют полицейские.

– Ладно,– сказал бармен неохотно.– Если он интересует полицию…

– Вот именно,– настойчиво сказал Шейн и допил свой стакан.

Когда они вернулись в машину, Тимоти Рурк обеспокоенно заметил:

– Как я понимаю, продвинуться не удалось.

– Ты прав, черт возьми. Тот, кто послал записку, постоянно заметает следы. Какому-то бродяге со скамейки в парке дали возможность получить удовольствие на целых десять долларов, вывив в баре и позвонив в «Вестерн Юнион».

– Записки,– произнес Рурк. Они повернули за угол и направились к востоку, на Четвертую улицу.– Кому предназначалась вторая?

Шейн пожал плечами:

– Тебе, может быть,– если кто-то разнюхал, что ты сегодня вечером был со мной и именно ты фактически ограбил могилу.

– Никто этого не знает. Присягнуть могу, что никто меня там не видел.

– Люси знала, что ты пойдешь со мной,– напомнил Шейн, и после этого оба молчали до тех пор, пока Шейн не отпер квартиру Люси на первом этаже дома в восточной части Бискайского бульвара,– отпер тем самым ключом, который Люси дала ему много лет назад и которым он никогда до сих пор не пользовался.

Входная дверь вела прямо в большую, но тем не менее уютную гостиную с двумя окнами, выходящими на улицу. Под окнами стоял диван с мягкими подушками, перед ним низкий кофейный столик. Шейн включил верхний свет; они с Рурком молча стояли рядом, обшаривая глазами комнату в поисках каких-либо признаков беспорядка, следов борьбы или оставленного Люси намека на то, где она находится.

Ничего не было. Комната выглядела точно такой же, какой Шейн видел ее столько вечеров в прошлом, когда он оставался у Люси после совместного обеда или поздно вечером наслаждался стаканчиком спиртного перед тем, как идти на свою холостяцкую квартиру.

Совершенно спокойно и чересчур тихим голосом, обнаружившим, однако, всю силу чувств, которые он испытывал, Шейн сказал:

– Останься здесь, Тим. Я хочу обыскать квартиру один. Может быть, где-нибудь что-то есть. Что-нибудь я найду.

Тим ответил неловко:

– Конечно, Майкл. Все правильно.

Он прислонился к дверному косяку, отыскал сигарету и зажег ее, наблюдая, как Шейн не торопясь удаляется от него, высокий, с прямыми плечами и выдвинутым вперед подбородком.

Детектив заметил три окурка в хрустальной пепельнице на кофейном столике рядом с тем местом, где обыкновенно сидела Люси, когда они вместе проводили время в ее квартире. Чтобы столько выкурить, ей нужно часа два, подумал Шейн и решил, что она, вероятно, пришла после неспешного обеда и отдыхала в течение этого времени, прежде чем снова выйти из дома. На стеклянной поверхности стола рядом с пепельницей виднелся высохший круглый след. При своей закоренелой опрятности Люси никогда не оставила бы этот кружок неприкосновенным, если бы она закончила питье и без помех собралась в постель.

Он прошел в маленькую кухню, нашел все в обычном порядке, за исключением высокого бокала с остатками янтарной жидкости на дне, стоящего на сушилке над раковиной. Опять-таки Люси непременно сполоснула бы его и перевернула вверх дном, если бы уходила из дома без спешки. Шейн дотянулся длинной рукой до буфета напротив раковины, извлек бутылку коньяка, который Люси всегда держала для него, и рюмку. Вылив остатки нагревшейся жидкости из стакана в раковину, он достал два кубика льда из холодильника и опустил их в высокий стакан. Плеснул коньяку, добавил чуточку воды из-под крана и наполнил рюмку почти до краев.

Рурк все еще стоял у двери, когда Шейн снова вошел в гостиную. Держа бокал, Шейн сказал весело:

– Хочешь промочить горло, пока я осмотрю спальню?

– Конечно,– отозвался Рурк, подходя к нему.– Что-нибудь выяснилось?

– Очень мало. Люси была здесь… одна. Часа два после обеда. Она отдыхала и ушла из дома в большой спешке.

– Ее вынудили? – Рурк взял рюмку, испытующе глядя в лицо Шейна.

Тот пожал плечами:

– Думаю, нет. Там стоит стакан… он должен был стать условным знаком для меня. Люси знала, что я поблизости.

Он глотнул коньяку и подошел к телефону. Посмотрел на чистый белый блокнот рядом. Никаких записей, никаких номеров, даже машинальных росчерков. Впрочем, Люси и не имела привычки попусту марать бумагу, напомнил он себе.

Шейн вошел в чистенькую спальню, в которой единственным признаком смятения или спешки была пара меховых тапочек, лежавших на боку на расстоянии шага от кровати. Шейн помнил, что она надевает их сразу, как только входит в квартиру, и меняет на туфли перед тем, как выйти на улицу. Это второй признак того, что уход был поспешным, но не обязательно вынужденным.

Он подошел к стенному шкафу, открыл его и мрачно осмотрел содержимое. Боевой порядок платьев и верхних вещей на вешалках ничего ему не сказал, но он заметил на полке чехол для ночной сорочки и понял, что она долгое время просидела, не застегивая его.

Ванная была, как всегда, безукоризненно прибрана и ничего ему не сказала. Когда Шейн вышел оттуда, глубоко посаженные глаза Рурка, сидевшего в кресле, смотрели на него с лихорадочным блеском, как бы спрашивая: «Что ты об этом думаешь?»

Шейн вздохнул, сел на диван, глотнул коньяку.

– Она пришла одна и отдыхала час или около того, а потом очень поспешно выскочила из дома. Не думаю, что она хотела пойти куда-то в определенное место, Тим. И у нее было желание оставить мне некий знак.

Зазвонил телефон. Рука Шейна непроизвольно дернулась, и коньяк пролился на ковер. В два прыжка он пересек комнату и схватил телефонную трубку:

– Алло!

Женский голос, ответивший ему, был глубоким и низким.

– Это вы, мистер Шейн?

– Да.

– В вашем отеле мне дали этот номер. Генриетта Роджелл.

Шейн снова сказал:

– Да?

– Я немедленно должна вас видеть. В «Уолдорф Тауэрс». Это не телефонный разговор.

В ее голосе была непререкаемость, и Шейн не стал терять времени на бесполезные возражения. Он сказал:

– Через несколько минут буду, мисс Роджелл.

Рурк был уже на ногах и допивал свою рюмку.

По дороге к двери Шейн выпалил:

– «Уолдорф Тауэрс», Тим. Подбрось меня туда, а свою машину я заберу с пристани позже.