Текст книги "Носитель Клятв (ЛП)"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Должен ли был Далинар тоже надеть что-нибудь более традиционное? Внезапно он почувствовал себя, как пустая пыльная рама, висящая рядом с великолепной картиной, которой была Навани в своём свадебном уборе.

Элокар напряженно стоял рядом с ней в формальном золотом мундире и свободной такаме. Он был бледнее чем обычно после неудавшейся попытки убийства во время Плача, когда он практически истек кровью до смерти. В последнее время он много отдыхал.

Хотя они решили отказаться от показательной традиционной свадьбы Алети, они всё же пригласили несколько человек. Светлорд Аладар и его дочь, Себариал и его любовница. Калами и Тешав, которые выступят в качестве свидетелей. Далинар почувствовал облегчение, увидеть их здесь – он боялся, что Навани не сможет найти женщин, желающих заверить свадьбу.

Несколько офицеров и писцов Далинара дополняли небольшую процессию. В самой глубине толпы, собравшейся между жаровнями, он заметил лицо, которое не ожидал увидеть. Кадаш, ардент, пришёл, как он его и просил. Его покрытое шрамами бородатое лицо выглядело недовольным, но всё же он пришел. Хороший знак. Возможно, учитывая всё, что происходит в мире, кронпринц, который женится на своей вдовой невестке, не вызовет слишком большой переполох.

Далинар подошел к Навани и взял её руки в свои. Одна была закутана в рукав, другая была теплой наощупь.

– Ты выглядишь потрясающе, – сказал он. – Как ты это нашла?

– Дама должна быть готова ко всему.

Далинар посмотрел на Элокара, который склонил голову перед ним. «Это ещё больше осложнит наши отношения», подумал Далинар, читая те же чувства на лице своего племянника.

Гавилар не одобрил бы того, как обращались с его сыном. Несмотря на свои лучшие намерения, Далинар отстранил мальчика и захватил власть. То время, пока Элокар восстанавливался, лишь ухудшило ситуацию, поскольку Далинар привык принимать решения самостоятельно.

Однако, Далинар солгал бы себе, если бы сказал, что с этого все и началось. Всё, что он сделал, было сделано во благо Алеткара, во благо всего Рошара, но это не отменяло того факта, что шаг за шагом он узурпировал трон, несмотря на то, что он все время заявлял, что не собирается этого делать.

Далинар одной рукой отпустил Навани и положил её на плечо племянника.

– Мне жаль, сынок, – сказал он.

– Тебе всегда жаль, дядя, – ответил Элокар. – Это тебя не останавливает, но я и не думаю, что должно. Твоя жизнь определяется тем, что ты решаешь, чего хочешь, а затем берёшь это. Остальные из нас могли бы этому поучиться, хотя бы ради того, чтобы понять, как не отстать от тебя.

Далинар поморщился.

– Есть вещи, которые я бы хотел обсудить с тобой. Планы, которые ты можешь оценить. Но сегодня я просто прошу твоего благословения, если ты можешь его дать.

– Это сделает мою мать счастливой, – сказал Элокар. – Так что, да. – Элокар поцеловал свою мать в лоб, а затем оставил их, уйдя дальше по крыше. Сначала Далинар беспокоился, что король уйдёт вниз, но он остановился рядом с одной из более далёких жаровен, согревая руки.

– Ну, – сказала Навани. – Единственный, кого не хватает, это твой спрен, Далинар. Если он собирается…

Сильный ветер ударил по верхней части башни, неся с собой запах недавнего дождя, влажного камня и сломанных ветвей. Навани ахнула, схватившись за Далинара.

В небе появилось нечто. Отец Штормов охватил собой всё, лицо, протянувшееся от горизонта до горизонта, властно взирающее на людей. Воздух стал странно спокойным, и всё, кроме вершины башни, казалось, исчезло. Будто они скользнули в место, находящееся вне времени.

И светлоглазые, и охранники что-то прошептали или вскрикнули. Даже Далинар, ожидавший этого, обнаружил, что сделал шаг назад, и ему пришлось побороть желание съёжиться перед собственным спреном.

– КЛЯТВЫ, – прогрохотал Отец Штормов, – ЭТО СУТЬ ПРАВЕДНОСТИ. ЕСЛИ ВЫ ХОТИТЕ ПЕРЕЖИТЬ ГРЯДУЩУЮ БУРЮ, КЛЯТВЫ ДОЛЖНЫ ВЕСТИ ВАС.

– Мне по душе клятвы, Отец Штормов, – ответил ему Далинар. – Как ты знаешь.

– ДА. ПЕРВЫЙ ЗА ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ, СВЯЗАВШИЙ МЕНЯ. – Далинар каким-то образом почувствовал, как внимание спренасместилось на Навани. – И ТЫ. ЗНАЧАТ ЛИ КЛЯТВЫ ЧТО-НИБУДЬ ДЛЯ ТЕБЯ?

– Правильные клятвы, – сказала Навани.

– И ТВОИ КЛЯТВЫ ЭТОМУ ЧЕЛОВЕКУ?

– Я клянусь ему, и тебе, и всем, кто хочет это услышать. Далинар Холин мой, а я – его.

– ТЫ НАРУШАЛА КЛЯТВЫ ПРЕЖДЕ.

– Все нарушали, – ответила Навани, не склоняясь. – Мы хрупки и неразумны. Эту я не нарушу. Я клянусь.

Отца Штормов, похоже, удовлетворили эти слова, хоть эта клятва и была далека от традиционных свадебных клятв Алети.

– Кующий узы? – спросил он.

– Я тоже клянусь, – сказал Далинар, держа её за руки. – Навани Холин – моя, а я – её. Я люблю её.

ДА БУДЕТ ТАК.

Далинар ожидал грома, молний, некоего небесного знака победы. Вместо этого вневременность закончилась. Ветер пропал. Отец Штормов исчез. Всюду над собравшимися возникали спрены благоговения, голубые кольца дыма, взрывавшиеся над головами. Но не над Навани. Вместо этого её окружили спрены славы, золотые огоньки, кружащиеся над её головой. Рядом Себариал почесывал висок, будто пытаясь понять, что он только что видел. Новые охранники Далинара поникли, выглядя внезапно измученными.

Адолин, будучи Адолином, радостно вскрикнул. Он подбежал, и спрены радости в форме голубых листьев пытались за ним поспеть. Он крепко обнял сначала Далинара, а потом Навани. Ренарин последовал за ним, более сдержанный, но, судя по широкой улыбке на лице, не менее довольный.

Следующая часть прошла, будто в тумане. Рукопожатия, слова благодарности. Они настаивали на том, что подарки не нужны, поскольку они пропустили эту часть традиционной церемонии. Похоже, что заявление Отца Штормов было достаточно драматичным, чтобы все его приняли. Даже Элокар, несмотря на свою прошлую досаду, обнял мать и похлопал Далинара по плечу, прежде чем уйти вниз.

Оставался только Кадаш. Ардент ждал до конца. Он стоял, сложив руки перед собой, пока крыша пустела.

Далинару всегда казалось, что Кадаш выглядел не так в этих одеждах. Хоть он и носил традиционную квадратную бороду, Далинар не видел в нём ардента. Он видел перед собой солдата, стройного, с угрожающей осанкой и острыми светло-фиолетовыми глазами. У него был извилистый старый шрам, бегущий по верхней части его бритой головы. Жизнь Кадаша теперь была мирной и наполненной служением, но юность свою он провел на войне.

Далинар прошептал несколько обещаний Навани, и она оставила его, спустившись на уровень ниже, куда она приказала подать еду и вино. Далинар подошёл к Кадашу, чувствуя себя уверенною. Его наполняло удовольствие от того, что он наконец-то совершил то, что так долго откладывал. Он женился на Навани. Это было счастье, которое он считал с юности потерянным для себя, тот удел, о котором он даже не позволял себе мечтать.

Он не станет извиняться ни за это, ни за неё.

– Светлорд– тихо сказал Кадаш.

– Формальности, старый друг?

– Хотел бы я быть здесь только как старый друг, – мягко ответил он. – Я должен сообщить об этом, Далинар. Ардентии это не понравится.

– Конечно, они не могут отрицать мой брак, если сам Отец Штормов благословил наш союз.

– Спрен? Ты ожидаешь, что мы примем власть спрена?

– Того, что осталось от Всемогущего.

– Далинар, это богохульство, – сказал Кадаш, в голосе его звучала боль.

– Кадаш. Ты знаешь, что я не еретик. Ты сражался рядом со мной.

– Это должно меня успокоить? Воспоминания о том, что мы сделали вместе, Далинар? Я ценю человека, которым ты стал; тебе не следует напоминать мне о человеке, которым ты когда-то был.

Далинар остановился, и из глубин его памяти возникло воспоминание, о котором он не думал годами. Удивившее его. Откуда оно пришло?

Он вспомнил Кадаша, окровавленного, стоящего на коленях на земле, блевавшего, пока его желудок не опустел. Закалённого солдата, столкнувшегося с чем-то настолько ужасным, что даже он был потрясен.

На следующий день он ушел, чтобы стать ардентом.

– Ущелье – прошептал Далинар. – Раталас.

– Тёмные времена, в которые не стоит углубляться, – сказал Кадаш. – Я не о том… дне, Далинар. Я о дне сегодняшнем, и о том, что ты распространяешь среди писцов. Разговоры о вещах, которые ты встречал в видениях.

– Священные послания, – сказал Далинар, чувствуя холод. – Отправленные Всемогущим.

– Священные послания, утверждающие, что Всемогущий мертв? – спросил Кадаш. – Появившиеся накануне возвращения Несущих Пустоту? Далинар, ты не понимаешь, как это выглядит? Я твой ардент, технически – твой раб. И да, возможно, всё ещё твой друг. Я пытался объяснить советам в Харбранте и Джа Кеведе, что ты желаешь блага. Я говорил ардентам Святого Анклава о том, что ты равняешься на времена, когда Сияющие Рыцари были чисты, а не на дни их падения. Я говорил им, что ты не можешь контролировать эти видения.

Но, Далинар, это было до того, как ты начал говорить, что Всемогущий мертв. Они достаточно разозлились из-за этого, а теперь ты пошел ещё дальше и бросил вызов обычаям, плюнув в глаза ардентам! Я лично не считаю важным, женишься ли ты на Навани. Этот запрет устарел, безусловно. Но то, что ты сделал сегодня…

Далинар потянул руку к плечу Кадаша, но мужчина отстранился.

– Старый друг, – тихо сказал Далинар, – Честь может быть мертв, но я почувствовал… что-то ещё. Что-то за пределами. Тепло и свет. Дело не в том, что Бог умер, а в том, что Всемогущий никогда не был Богом. Он сделал всё, что мог, чтобы вести нас, но он был самозванцем. Или, возможно, лишь посланником. Существом, мало чем отличающимся от спрена– он обладал силой бога, но не происхождением.

Кадаш посмотрел на него, расширив глаза.

– Пожалуйста, Далинар. Никогда не повторяй то, что ты только что сказал. Я думаю, что смогу объяснить, что произошло сегодня вечером. Может быть. Но ты, кажется, не понимаешь, что находишься на борту корабля, едва держащегося на плаву во время шторма, в то время как ты настаиваешь на том, чтобы танцевать на носу!

– Я не стану сдерживать правду, если найду её, Кадаш, – сказал Далинар. – Ты только что видел, что я буквально связан со спреном клятв. Я не осмелюсь лгать.

– Я не думаю, что ты будешь лгать, Далинар, – сказал Кадаш. – Но я думаю, что ты можешь ошибаться. Не забывай, что я был там. Ты не безгрешен.

«Там?» – подумал Далинар, пока Кадаш отошёл, поклонившись, затем повернулся и ушел. – «Что же помнит он, чего не помню я?»

Далинар наблюдал за тем, как он уходил. Наконец, он покачал головой и пошел, чтобы присоединиться к полуночному пиру, намереваясь покончить с этим, как только будет возможно. Он хотел провести время с Навани.

Своей женой.

Глава 5
Хартстоун

Я с легкостью могу определить тот день, когда во мне зародилась мысль, что все это должно быть изложено на бумаге. Находясь между реальностями, глядя в Шейдсмар – мир спренов – и открывая то, что за его пределами.

– Из Носителя Клятв, предисловие.

Каладин тащился через поле неподвижных камнепочек, понимая, что не успел предотвратить катастрофу. Неудача почти физически давила на него, как груз моста, который он вынужден был нести в одиночку.

После столь длительного пребывания в восточной части штормовых земель он почти забыл, как выглядят плодородные земли. Камнепочки здесь вырастали размером с бочку. Лозы толщиной с его запястье, раскинувшиеся вокруг, пили воду из лужиц на камнях. Островки ярко-зелёной травы прятались в норы при его приближении. Они легко достигали трёх футов высоты, когда полностью вытягивались. Поля пестрели светящимися спренами жизни, похожими на зеленые пылинки.

На Разрушенных равнинах трава едва достигала высоты его лодыжек, и по большей части росла пожухлыми клочками с подветренной стороны холмов. Он с удивлением обнаружил, что не доверяет этой более высокой и сочной траве. Кто-то может устроить засаду, просто присев в ней и подождав, пока она снова поднимется. Почему Каладин не замечал этого раньше? Он бегал по полям, как это, играя в догонялки со своим братом, пытаясь выяснить, кто из них быстрее сможет ухватить горсть травы, прежде чем она спрячется.

Каладин чувствовал себя истощенным. Обессиленным. Четыре дня назад он прошел через Клятвенные врата на Разрушенные равнины и умчался на северо-запад. Переполненный бушующим штормсветом, и неся с собой еще больше в драгоценных камнях, он был полон решимости добраться домой, в Хартстоун, прежде чем вернется Вечный Шторм.

Уже через полдня, где-то посреди княжества Аладара, у него кончился штормсвет. С тех пор он шел пешком. Возможно, он смог бы пролететь весь путь к Хартстоуну, если бы был более искусен во владении своими силами. Как бы то ни было, он преодолел больше тысячи миль за полдня, но этот последний отрезок – в девяносто или около того миль – занял три мучительных дня.

Он не обогнал Вечный Шторм. Тот пришел ранее днем, около полудня. Каладин заметил несколько обломков, выступающих из травы, и потащился туда. Растительность услужливо расступилась перед ним, открыв сломанную деревянную маслобойку, какие используют для сбивания молока в масло. Каладин присел и притронулся пальцами к расщепленному дереву, затем посмотрел на другой кусок, выглядывающий поверх травы.

Сил слетела вниз ленточкой света, миновав его голову, и закружилась вокруг деревяшки.

– Это часть крыши, – сказал Каладин. – Карниз, который свисает с подветренной стороны здания.

Судя по остальным обломкам – от сарая.

Алеткар находился не в самых суровых штормовых землях, но он не похож и на робкие Западные земли. Здания здесь строились низкими и приземистыми, укрепленные части были обращены на восток, в сторону Источника, подобно плечу человека, непоколебимого и готового принять на себя силу удара. Окна были только с подветренной, западной стороны. Как трава и деревья, человечество научилось противостоять штормам.

Но это при условии, что шторма всегда дули в одном и том же направлении. Каладин сделал все что мог, чтобы подготовить поселения и города, которые он миновал, к приходу Вечного Шторма, идущего в неправильном направлении и превращающего паршменов в Несущих Пустоту. Однако ни у кого в тех городах не оказалось работающего самопера, и он не мог связаться с домом.

Он был недостаточно быстр. Ранее сегодня он переждал Вечный Шторм в углублении, которое вырезал из камня с помощью своего Клинка Осколков – Сил собственной персоной, которая могла превращаться в любое оружие по его желанию. По правде говоря, шторм не был и близко таким же скверным, как тот, в котором он сражался с Убийцей в Белом. Но обнаруженные здесь обломки доказывали, что и этот был достаточно разрушительным.

От одной только мысли об этом красном шторме, бушевавшем снаружи, в нем поднималась паника. Вечный Шторм был настолько неправильным, таким неестественным, как ребенок, рожденный без лица. Некоторых вещей попросту не должно существовать.

Он выпрямился и продолжил свой путь. Перед уходом он сменил униформу – старая была окровавлена и изорвана. Сейчас на нём была запасная униформа Холинов. Казалось, что это неправильно – не носить символ Четвертого моста.

Он взобрался на гребень холма и заметил справа речку. Деревья, жаждущие дополнительной влаги, росли возле ее берегов. Ручей Хоббла. Значит, если он посмотрит прямо на запад…

Затенив глаза ладонью, он увидел холмы, лишенные травы и камнепочек. Скоро они будут покрыты полным семян слоем крэма и полипы лависа начнут расти. Но этого пока не произошло; сейчас полагалось быть Плачу. Должен был идти дождь. Непрерывным, мягким ливнем.

В воздухе перед ним, ленточкой света появилась Сил.

– Твои глаза снова карие, – заметила она.

Потребовалось всего лишь несколько часов без призывания Клинка Осколков. Но стоит Каладину его призвать – и глаза снова станут светло-голубыми, почти светящимися. Сил находила эту перемену очаровательной, а Каладин до сих пор не решил, как к этому относиться.

– Мы близко, – сказал Каладин, указывая рукой. – Эти поля принадлежат Хобблекену. Мы где-то в двух часах пути от Хартстоуна.

– И ты будешь дома! – сказала Сил.

Ленточка света закрутилась и приняла форму молодой женщины в развевающейся хаве, облегающей и застёгнутой на пуговицы выше пояса, с прикрытой безопасной рукой.

Каладин хмыкнул. Он начал спускаться по склону, жаждущий штормсвета. Быть без него после того, как удерживал столь много… Это отдавалось внутри него эхом пустоты. Неужели так будет всегда, когда штормсвет иссякает полностью?

Само собой, Вечный Шторм не перезарядил его сферы. Ни штормсветом, ни другой энергией, что, как он боялся, могло случиться.

– Тебе нравится мое новое платье? – спросила Сил, повиснув в воздухе, и взмахнула прикрытой безопасной рукой.

– Странно на тебе смотрится.

– Чтобы ты знал, я думала над ним невообразимо долго. Я буквально провела много часов, думая о том, как… О! Что это?

Она превратилась в маленькое штормовое облачко и метнулась к лургу, цепляющемуся за камень. Она осмотрела амфибию размером с кулак сначала с одной стороны, затем с другой, и завизжав от радости превратилась в идеальную ее копию – не считая бледного бело-голубого цвета. Это отпугнуло создание, и она захихикала, метнувшись к Каладину ленточкой света.

– О чем мы говорили? – спросила она, превратившись в молодую женщину и расположившись на его плече.

– Ни о чём важном.

– Я уверена, что ругала тебя. О, да, твой дом! Ура! Ты не взволнован?

Она не видела. Не осознавала. Иногда, несмотря на всю свою любознательность, она могла быть рассеянной.

– Но… это твой дом… – сказала Сил. Она сникла. – Что не так?

– Вечный Шторм, Сил, – сказал Каладин. – Мы должны были обогнать его.

Ему необходимо было его обогнать.

Конечно же, кто-то это пережил, да? Ярость шторма, а затем еще большую ярость после? Убийственное буйство слуг, превратившихся в монстров?

О, Отец Штормов. Ну почему он не был быстрее?

Он заставил себя ускорить шаг, перекинув сумку через плечо. Тяжесть была все еще большой, даже чудовищной, но он понял, что должен знать. Должен увидеть. Кому-то необходимо стать свидетелем того, что случилось с его домом.

* * *

Дождь начался вновь, когда до Хартстоуна оставался час пути, так что, по крайней мере, погодные закономерности не были полностью нарушены. К сожалению, это означало, что остаток пути ему придется тащиться промокшим. Он шагал через лужи, в которых росли спрены дождя – синие свечи с глазом на самой верхушке.

– Всё будет хорошо, Каладин, – пообещала Сил с его плеча.

Она создала для себя зонтик. На ней до сих пор было традиционное воринское платье, вместо обычной девичьей юбки.

– Вот увидишь.

Небо потемнело к тому времени, когда он, наконец, взошел на последний лависовый холм и посмотрел вниз на Хартстоун. Он приготовил себя к разрушениям, но все равно был потрясён. Некоторые здания, что он помнил, попросту… исчезли. Другие стояли без крыш. Он не мог видеть весь город с этого места, не сквозь сумрак Плача, но многие строения, которые он мог разглядеть, были пустыми и разрушенными.

Он стоял там долгое время, пока кругом опускалась ночь. Он не заметил ни единого отблеска света в городе. Тот был пустым.

Мертвым.

Часть его разума съежилась, свернувшись в углу, уставшая от таких частых потрясений. Он принял свои силы, он выбрал путь Сияющего. Почему этого не достаточно?

Глаза мгновенно разыскали его собственный дом на окраине города. Но нет. Даже если он и мог различить его в дождливом предвечернем мраке, ему не хотелось туда идти. Пока нет. Он не мог встретиться со смертью, которую может там найти.

Вместо этого он обогнул Хартстоун с северо-западной стороны, где холм поднимался к поместью лорда-мэра. Более крупные провинциальные городишки, подобные этому, служили своего рода центром для маленьких фермерских общин вокруг. Из-за этого, Хартстоун был обременен присутствием светлоглазого правителя определенного статуса. Светлорда Рошона, человека, чья алчность разрушила гораздо больше, чем одну жизнь.

Моаш… Каладин размышлял, пока тащился по холму к поместью, съежившись в холоде и темноте. Рано или поздно, ему придется столкнуться с предательством друга и едва не удавшимся убийством Элокара. Сейчас же, у него были более серьезные раны, которые нуждались в уходе.

Поместье было местом, где держали городских паршменов. Они бы начали буйствовать здесь. Он был вполне уверен, что если столкнется с разорванным трупом Рошона, то будет не сильно огорчен.

– Ого, – сказала Сил. – Спрен уныния.

Каладин поднял взгляд и заметил необычно извивающегося спрена. Длинный, серый, похожий на изодранный лоскут одежды, он трепетал на ветру. До этого он встречал таких всего лишь раз или два.

– Почему они такие редкие? – спросил Каладин. – Люди унывают все время.

– Кто знает? – ответила Сил. – Некоторые спрены встречаются часто. Другие – нет.

Она хлопнула его по плечу.

– Я почти уверена, что одна из моих теток любила охотиться на эти штуки.

– Охотиться? – спросил Каладин. – Вроде, пытаться выследить их?

– Нет. Как вы охотитесь на большепанцерников. Не могу вспомнить ее имя… – Сил вскинула голову, забыв, что капли дождя проходят сквозь нее. – Она не была в самом деле моей тётей. Попросту спрен чести, к которому я так относилась. Какое странное воспоминание…

– Кажется, память все больше к тебе возвращается.

– Чем дольше я с тобой, тем чаще такое будет происходить. При условии, что ты не попытаешься снова меня убить.

Она украдкой на него взглянула. И хотя было темно, она светилась достаточно, чтобы он мог это разглядеть.

– Как часто ты собираешься заставлять меня извиняться за это?

– А сколько раз уже заставила?

– Как минимум пятьдесят.

– Лжец, – сказала Сил. – Не может быть больше двадцати.

– Мне жаль.

Стоп. Это свет впереди?

Каладин остановился. Это был свет, идущий из поместья. Он мерцал неравномерно. Огонь? Горело поместье? Нет, должно быть это свечи или фонари внутри. Кто-то, похоже, выжил. Люди или Несущие Пустоту? Ему следовало быть осторожным, хотя, по мере приближения, он все больше понимал, что не хочет этого. Ему хочется быть безрассудным, злым, разрушительным. Если он обнаружит созданий, отнявших у него дом…

– Приготовься, – пробормотал он Сил.

Он сошел с тропы, которая была очищена от камнепочек и других растений, и стал осторожно подкрадываться к поместью. Свет пробивался сквозь доски, которыми заколотили окна, заменив стекло, которое, без сомнения, разбил Вечный Шторм. Он был удивлен, что поместье так хорошо сохранилось. Крыльцо было полностью сорвано, но крыша осталась.

Дождь приглушал остальные звуки и не позволял многого разглядеть, но кто-то, или что-то, было внутри. Перед огнями двигались тени.

С колотящимся сердцем, Каладин двинулся к северной части здания. Здесь находился вход для слуг, а также помещениямя для паршменов. Необычайно много шума доносилось изнутри поместья. Глухие удары. Движение. Как гнездо, полное крыс.

Он в слепую пробирался через сад. Паршмены размещались в маленьком строении, что ютилось в тени поместья, с одной-единственной комнатой и лежанками для сна. Каладин пробрался к ней на ощупь и смог различить большую дыру в стене.

Позади раздалось шуршание.

Каладин развернулся, когда задняя дверь поместья открылась, ее покореженная рама царапнула камень. Он нырнул за сланцекорник, но свет омыл его, выхватив из дождя. Фонарь.

Каладин вытянул руку в сторону, готовясь призвать Сил, но выступивший из поместья не был Несущим Пустоту, он оказался стражником в старом, покрытом ржавчиной, шлеме.

Мужчина поднял свой фонарь.

– Эй, там, – крикнул он Каладину, завозившись в поисках дубины, что висела на поясе. – Эй, там! Ты!

Он вытащил оружие и выставил вперед дрожащей рукой.

– Кто ты? Дезертир? Выйди на свет и дай мне рассмотреть тебя.

Каладин осторожно поднялся. Он не узнал солдата. Либо кто-то пережил нападение Несущих Пустоту, либо этот человек был частью экспедиции, что разбирает последствия. Так или иначе, это первый хороший знак, увиденный Каладином с тех пор, как он сюда прибыл.

Он поднял руки вверх – безоружный, если не считать Сил – и позволил стражнику затолкать себя в здание.