Текст книги "Рифматист (ЛП)"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Защита Мэтсона

Глава 6

Джоэл ненавидел ночное время суток.

Ночью нужно было оставаться в постели, а значит, лежать усталым в темноте, но без малейшей надежды заснуть.

Он делил с матерью единственную комнату в семейном общежитии. В ней имелась кладовка, также служащая помещением для переодевания. Снаружи, в конце коридора, располагалась общая ванная. Комната была крошечной: кирпичные стены, узенькое окошко, одна кровать. Когда у матери выдавался выходной, Джоэл спал на полу, а в остальные дни перестилал постель, чтобы она могла поспать днем, пока не работала.

Когда-то они жили в более просторных апартаментах, примыкающих к отцовской мастерской в подвале общежития. После несчастного случая мать Джоэла попросила ректора позволить им переехать в другую комнату. Мальчик не стал жаловаться. Меловая мастерская вызывала слишком много воспоминаний.

Джоэл разглядывал потолок. Иногда ночью он выбирался на лужайку и читал книги при свете фонаря, но обычно из-за этого возникали неприятности. Мать была наполовину уверена, что его неважная учеба связана с привычкой бодрствовать по ночам.

Над головой на потолке виднелся чертеж, подсвеченный слабыми отблесками уличных фонарей. Защита Истона, одна из самых сложных традиционных рифматических защит. Джоэл обвел глазами внутренний круг, вписанный девятиугольник без нескольких ребер, внешние круги.

Довольно грубый набросок, но, нарисовав его два года назад, он остался доволен. Девять точек привязки располагались неверно, и два внешних круга были кривоваты. Воспользуйся рифматист этой защитой во время дуэли, круг был бы прорван в мгновение ока. Даже теперь Джоэлу не всегда удавалось начертить девятиточечный круг без вспомогательных линий. Если хотя бы одна точка привязки была определена неверно, нарушалась целостность всего рисунка.

Целостность рисунка. Не было в нем никакой целостности. Обычные меловые линии на штукатурке, без всякой силы. Джоэл моргнул, стиснул зубы. Иногда он ненавидел рифматику. Все в ней связано со сражениями и борьбой. Почему нельзя направить ее силу в полезное русло?

Джоэл перевернулся на бок. Неужели Майкл прав? Неужели он чересчур увлечен рифматикой? Все, начиная с Фитча и заканчивая матерью, высказали ему это в той или иной форме.

И все же… Рифматика была тем единственным, что его волновало, единственным, в чем он хорошо разбирался. Кто он без нее? Ему недвусмысленно дали понять, что даже хорошее образование не позволит ему встать на одну ступень с другими студентами.

Так что же теперь делать? Действовать в соответствии с ожиданиями других? Хорошо учиться, чтобы получить работу клерка, – позицию немногим лучшую, чем обычный рабочий?

Или продолжать следовать за мечтой? Изучать рифматику в университете, стать ученым в этой области, настоящим экспертом. Фитч поманил его запахом чудесного блюда, но тут же убрал тарелку с лакомством из-под носа. Джоэл ощутил вспышку гнева на профессора, но сразу подавил злость.

«На самом деле Фитч хотел меня учить, – подумал он. – Но он так потрясен вчерашним событием, что даже не осмелился спросить».

Все лето Фитч будет заниматься со студентами, которых назначит ему ректор Йорк. В голове Джоэла начал формироваться план. Отчаянный, глупый план.

Джоэл улыбнулся. Придется завалить историю.

* * *

– Напоминаю вам в очередной раз, насколько важен этот экзамен, – произнес профессор Ким.

Он был одним из немногих иностранцев среди преподавателей. В словах Кима не чувствовалось акцента, так как его семья переехала на Соединенные Острова, когда он был совсем маленьким, но смуглая кожа и форма глаз выдавали азиатское происхождение.

После назначения Кима в общеобразовательную школу поднялся шум. Родители волновались, каким образом он будет учить истории их детей – боялись, что он станет преподносить чо-сенскую версию событий. Джоэл не совсем понимал, как чья-то точка зрения может исказить правду. В конце концов, чо-сенцы завоевали Европу. Разве можно оспаривать очевидный факт?

– Экзаменационная оценка составит половину итоговой, – напомнил профессор Ким, проходя по рядам и раздавая тесты. – В вашем распоряжении два часа, чтобы справиться с заданием. Не спешите.

Профессор был одет в костюм и галстук-бабочку, хотя даже те преподаватели, что закончили университеты во Франции и Эспании, обычно носили официальную чо-сенскую одежду вместо костюмов и юбок. Видимо, Ким понимал, что ему необходимо быть американцем в большей степени, чем всем остальным.

Джоэл написал свою фамилию в углу теста и начал читать три проверочных вопроса.

«Проанализируйте события и возможные причины, приведшие к открытию рифматики».

«Проанализируйте последствия изгнания монарха из Британнии».

«Опишите ранние этапы борьбы с дикими меловиками и их последующую изоляцию в Башне Небраска».

Джоэл знал ответы. Он мог во всех подробностях описать, как короля Грегори III заставили покинуть Британнию во время наступления чо-сенцев. Несмотря на исторические разногласия между двумя странами, Грегори отправился в Америку и, не обладая политическим весом, стал в основном религиозным лидером.

А потом на западе появились дикие меловики – угроза всей жизни на островах. Король Грегори открыл рифматику и стал первым рифматистом. Когда это случилось, он был уже стариком.

Не слишком ли опрометчиво надеяться, что и Джоэл, пусть и миновав возраст инициации, тоже может стать рифматистом? Ведь такое уже случалось прежде.

Он неразборчиво нацарапал ответы к вопросам. Неправильные ответы. Просто ужасные. От результата этого теста наполовину зависела итоговая оценка. Если он провалит историю, придется провести лето на дополнительных занятиях с профессором-репетитором.

«Мать меня убьет», – подумал Джоэл.

При ответе на последний вопрос он пошутил насчет кимчи и того, как дикие меловики сбежали в Башню предположительно от ее вони.

Джоэл поднялся с места спустя всего несколько минут после начала экзамена, прошел в переднюю часть класса и протянул листок профессору Киму.

Тот нерешительно принял тест и, нахмурившись, пробежал глазами три простых ответа.

– Думаю, тебе лучше проверить их еще раз.

– Нет, – ответил Джоэл. – Я уверен.

– Джоэл, что ты делаешь? Ты разве не слышал, насколько важен этот экзамен?

– Прекрасно слышал.

Ким уставился на листок.

– Думаю, тебе стоит побеседовать с ректором, – сказал он наконец, составив записку в офис кампуса.

«Отлично», – подумал Джоэл, забрав записку.

* * *

Джоэл добрался до офиса и открыл дверь. На этот раз Флоренс была погружена в работу, и в помещении стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом перьев по бумаге.

Экстон поднял глаза на вошедшего студента. Сегодня на клерке красовался синий галстук-бабочка, сочетающийся по цвету с подтяжками.

– Джоэл, разве уже началась пятая пара? – Экстон взглянул на часы в углу и поправил очки. – Нет…

– Меня отправили к ректору, – сказал Джоэл, протянув записку.

– О, Джоэл, – вздохнула Флоренс. – Что ты натворил на этот раз?

Он опустился на один из стульев у стены, и Экстона скрыла из его поля зрения большая деревянная стойка.

– Джоэл. – Флоренс сложила руки на груди. – Отвечай.

– Я не подготовился к экзамену.

– Твоя мать сказала, что ты был вполне уверен в своих силах.

Джоэл не ответил. Сердце судорожно колотилось в груди. Какая-то часть его разума не могла поверить в то, что он наделал. Случалось, у него вылетало из головы выполнить домашнюю работу или подготовиться, но никогда прежде он не проваливал экзамен умышленно. Каждый год из четырех лет обучения в Армедиусе у него возникали проблемы как минимум по одному предмету. За подобное студентов исключали.

– Ну, как бы там ни было, – сказала Флоренс, посмотрев на записку, – тебе придется немного подождать. Ректор…

Дверь в офис с шумом распахнулась. На пороге появился Нализар, одетый в свой красный, до щиколоток сюртук рифматиста.

– Профессор Нализар? – произнес Экстон, вставая. – Чем я могу вам помочь?

Нализар устремился внутрь, изящно тряхнув светлыми волосами. Судя по всему, его сюртук не был сюртуком Фитча: слишком новенький, слишком подогнанный по фигуре. Джоэл еле слышно зашипел от досады. Получается, Нализар заставил Фитча расстаться с форменным одеянием перед всем классом, хотя его собственный сюртук спокойно дожидался своего часа.

– Мое внимание привлек тот факт, – заговорил Нализар, – что вы отправляете сообщения с обычными студентами, вмешиваясь в важный процесс обучения рифматистов.

Флоренс побледнела, но Экстон, казалось, ничуть не испугался.

– Иногда сообщения необходимо доставить в классы, профессор. Вы считаете, что нам лучше заставлять преподавателей-рифматистов наведываться в офис перед каждым занятием, чтобы проверить, не ждет ли их записка?

– Что за нелепость, – ответил Нализар, отмахнувшись. Его пальцы покрывала красная меловая пыль. – От вторжений на занятия никуда не деться. Однако я убежден, что в рифматическом кампусе не должны появляться посторонние. Неприемлемо, чтобы там околачивались обычные студенты.

– И что вы предлагаете? – ровно спросил Экстон. – Посылать с поручениями рифматистов? Как-то я попросил одного из них что-то сделать, но услышал в ответ, что его время «слишком ценно».

– Мисс Манс, пожалуйста, войдите, – рявкнул Нализар.

В офис проследовала девушка в белой юбке и сером свитере, на фоне которого ярко выделялись рыжие кудряшки. Мелоди, с которой Джоэл вместе посещал математику.

– Мисс Манс продемонстрировала вопиющую некомпетентность в простейшей рифматике, – сказал Нализар. – Подобное отсутствие желания обучаться представляет серьезную опасность как для нее самой, так и для тех, кто будет сражаться рядом. Решено подвергнуть ее наказанию: каждый день после дополнительных летних занятий она будет приходить в офис и выполнять ваши поручения в рифматическом кампусе.

Мелоди испустила тихий вздох.

– Полагаю, это вас удовлетворит? – спросил Нализар.

Экстон помешкал, но потом кивнул.

Джоэл же почувствовал, что закипает от злости.

– Вы поступили так из-за меня.

Нализар наконец обратил на него внимание и нахмурился.

– А ты у нас?..

– Столько хлопот ради того, чтобы держать одного-единственного студента подальше от ваших классов, – огрызнулся Джоэл.

Нализар смерил его взглядом и склонил голову набок.

«Пыль побери, – подумал Джоэл. – Он и в самом деле не узнает меня. Неужели ему настолько все равно?»

– Надменный мальчишка, – безразлично произнес Нализар. – Я должен пойти на такой шаг, чтобы студентов-рифматистов не беспокоили ни сейчас, ни в будущем. – C этими словами он с гордым видом покинул офис.

Мелоди присела на стул у двери, открыла тетрадь и начала очередной набросок.

– Поверить не могу, что он это сделал, – сказал Джоэл, опустившись на место.

– Не думаю, что ему есть дело именно до тебя, – проговорила Мелоди, рисуя. – Нализар помешан на контроле. Это просто очередной способ добиться своего.

– Ему нравится задирать других, – проворчал Джоэл.

– Мне кажется, он думает как солдат. И хочет сохранить разделение между рифматистами и остальными. Он сказал, что нам нужно осторожнее вести себя с обычными людьми. Что, если мы не будем держаться особняком, нас окружат подхалимы, которые станут мешать работе. И…

– Мелоди, милая, – перебила Флоренс. – Ты начинаешь заговариваться.

Мелоди моргнула и подняла взгляд.

– О.

– Погоди, – сказал Джоэл. – Разве тебе не нужно вернуться с Нализаром в класс?

Девушка скорчила гримасу.

– Нет. Я… Ну, он вроде как выгнал меня с занятия.

– Выгнал? – переспросил Джоэл. – С занятия? Что ты натворила?

– Мои круги оказались не достаточно хороши, – ответила она, демонстративно щелкнув пальцами. – И что такого в этих кругах? Все так и сходят по ним с ума.

– Кривизна линии Охраны жизненно важна для структурной целостности защитного периметра, – объяснил Джоэл. – Если круг далек от идеального, ты потерпишь поражение, как только к тебе подберется меловик. Рисование ровной окружности – первое и самое важное умение рифматиста!

– Пыль побери! – воскликнула Мелоди. – Ты говоришь прямо как профессор. Неудивительно, что все считают тебя таким странным!

Джоэл покраснел. Оказывается, даже рифматисты думали, что он слишком зациклен на рифматике.

Дверь в глубине офиса открылась, раздался голос ректора:

– Флоренс? Кто следующий?

Джоэл встал и встретился с ректором взглядом. Ректор, крупный мужчина с длинными висячими усами, нахмурился:

– Джоэл?

Флоренс пересекла комнату и вручила ректору записку от профессора Кима. Йорк прочитал ее и застонал так громко и гулко, что, казалось, по офису разнеслось эхо.

– Ну проходи.

Джоэл обогнул стойку. Флоренс ободряюще кивнула, и он, пройдя мимо нее, вошел в кабинет ректора. Комната была отделана благородной древесиной грецкого ореха, на полу лежал ковер цвета зеленой листвы. На стенах висели разнообразные дипломы, награды и благодарности. Ректор Йорк прошел к массивному, под стать ему самому, столу и жестом пригласил Джоэла занять стоящий перед ним стул.

Джоэл сел, ощущая себя карликом по сравнению с громадным столом и его устрашающим хозяином. Ему довелось побывать здесь только трижды, в конце каждого года обучения, когда он проваливал какой-нибудь предмет. Сзади послышались звуки шагов по ковру, подошла Флоренс с папкой в руках. Она передала папку ректору и, прикрыв за собой дверь, удалилась. В кабинете не было окон, но на стенах тихо крутились пружины в двух лампах.

Йорк начал внимательно просматривать документы в папке, и Джоэлу не оставалось ничего иного, кроме как сидеть и молча утирать пот. Шуршали листки бумаги. Тикали часы, жужжали лампы. Тишина растягивалась, обволакивала все вокруг, словно патока, и Джоэл засомневался, так ли хорош его план.

– Джоэл, – наконец произнес ректор необычайно тихим голосом, – ты понимаешь, какую возможность упускаешь?

– Да, сэр.

– Детям других работников не позволяют учиться в Армедиусе, – продолжил Йорк. – Я сделал для тебя исключение только ради личной услуги твоему отцу.

– Я понимаю, сэр.

– Я уже исключил бы любого другого студента. Знаешь, раньше мне приходилось выгонять даже сыновей кавалер-сенаторов. Я отчислил из Армедиуса внучатого племянника самого монарха. Но на твой счет я всегда медлил. Как думаешь, почему?

– Потому что учителя считают меня смышленым?

– Едва ли. Твои умственные способности как раз и есть причина для отчисления. Не слишком умный, но трудолюбивый ребенок симпатичен мне гораздо больше, чем обладающий огромным потенциалом, но тратящий его впустую.

– Ректор, я стараюсь, правда. Я…

Йорк вскинул руку, прерывая его.

– По-моему, в прошлом году у нас уже состоялся похожий разговор.

– Да, сэр.

Йорк помолчал пару секунд и вытащил листок бумаги. На нем было множество официальных на вид печатей – явно не направление на дополнительные занятия. Бланк на отчисление.

Джоэл ощутил прилив паники.

– Причина, по которой я дал тебе еще один шанс, Джоэл, заключалась в твоих родителях. – Йорк взял ручку с подставки на столе.

– Ректор, – проговорил Джоэл, – теперь я понимаю, что мне…

Йорк снова прервал его жестом. Джоэл чувствовал, как ректор сдерживает раздражение. Что делать, если он не позволит ему объясниться? Прошлой темной ночью безумный план казался толковым и смелым. Теперь же Джоэл беспокоился, что задуманное вот-вот пойдет прахом.

Ректор начал что-то писать.

– Я намеренно засыпался на этом экзамене, – сказал Джоэл.

Йорк поднял глаза.

– Я дал заведомо неверные ответы.

– И зачем, во имя всего святого, ты так поступил?

– Хотел завалить предмет, чтобы меня отправили на дополнительные занятия по истории.

– Джоэл, – сказал Йорк, – ты мог просто попросить профессора Кима, если хотел присоединиться к его летнему курсу.

– На его курсе будут изучать европейскую культуру во время чо-сенской оккупации, – ответил Джоэл. – Мне было нужно завалить именно историю рифматики, чтобы в итоге попасть на соответствующие занятия для отстающих.

– Ты мог бы обратиться к одному из профессоров с просьбой подтянуть тебя, – строго заметил Йорк. – Недобросовестность при сдаче экзаменов неприемлема.

– Я пробовал, – сказал Джоэл. – Профессор Фитч ответил, что обычным студентам нельзя заниматься с профессорами рифматики.

– Ну, я не сомневаюсь, что профессор Ким мог бы организовать какой-нибудь отдельный курс по… Ты обратился к Фитчу?

– Да.

– Но он рифматист!

– В этом все дело, сэр. – Как же еще объяснить? – На самом деле мне не так уж интересна история. Я хочу изучать рифматические линии. Мне кажется, что, если бы у меня получилось добиться индивидуальных занятий с профессором Фитчем и втянуть его в разговор о рифматике, то я смог бы поучиться защитам и атакам, несмотря на то что курс должен быть историческим.

Джоэл сглотнул в ожидании насмешки, которой награждали его остальные.

– Так вот оно что, – произнес Йорк. – С точки зрения подростка, в этом, полагаю, есть смысл. Сынок, почему ты не пришел и просто не поговорил со мной?

Джоэл моргнул.

– Ну, все думают, что изучать рифматику для меня – это проявление заносчивости, что я не должен беспокоить профессоров.

– Профессору Фитчу по душе, когда его беспокоят. Особенно, если это студенты. Он – один из немногих настоящих учителей в этой школе.

– Да, но он сказал, что не сможет заниматься со мной.

– Все из-за традиций. – Отложив прежний бланк, Йорк вытащил другой листок и неуверенно оглядел его.

– Сэр? – К Джоэлу начала возвращаться надежда.

Йорк отложил бумагу.

– Нет, Джоэл, – сказал он. – Фитч прав. Существуют правила, запрещающие обычным студентам посещать рифматические курсы.

Джоэл закрыл глаза.

– Однако, – продолжил Йорк, – я только что поручил Фитчу один очень важный проект. Ему наверняка понадобится помощь. И ничто не мешает мне приписать ему в научные ассистенты обычного студента.

Джоэл открыл глаза.

Ректор Йорк вытащил другой бланк.

– Конечно, учитывая, что вышеозначенный ассистент не станет его отвлекать. Я уже назначил Фитчу студента для дополнительных занятий. Не хотелось бы перегружать профессора.

– Обещаю, что не причиню никаких хлопот, – нетерпеливо проговорил Джоэл.

– Подозреваю, что, со всеми этими его попытками отделить рифматистов от остальных, профессор Нализар очень расстроится. Какая трагедия.

Йорк улыбнулся. Сердце Джоэла глухо бухнуло в груди.

– Конечно, – добавил ректор, посмотрев на часы, – я не могу ничего сделать, пока на тебе висят дополнительные летние занятия. По моим подсчетам, до конца пары Кима еще сорок пять минут. Как думаешь, ты успеешь заработать проходной балл, если вернешься в класс и воспользуешься оставшимся временем?

– Конечно успею, – ответил Джоэл.

– Что ж. – Йорк постучал пальцами по листку бумаги. – Этот бланк будет ждать здесь. При условии, что ты вернешься до конца дня со сданной историей.

В мгновение ока Джоэл вылетел за дверь офиса и побежал через лужайку на занятие Кима. Тяжело отдуваясь, он ворвался в класс. Перепуганные его внезапным появлением студенты все так же продолжали отвечать на вопросы экзамена.

Его собственный листок с ответами по-прежнему лежал на столе Кима.

– Ректор убедил меня попробовать еще раз, – сказал Джоэл. – Можно мне… новый тест?

Ким соединил кончики пальцев.

– Ты ведь не подсмотрел ответы, пока отсутствовал?

– Клянусь, нет, сэр! – воскликнул Джоэл. – В офисе могут подтвердить, что я просидел у них все время и не заглядывал в учебники.

– Ну ладно, – ответил Ким, взглянув на часы. – Но ты должен успеть в отведенное время. – Он вытащил новый тест и вручил его Джоэлу.

Джоэл взял листок, схватил чернильницу с пером и поспешил на свое место. Все время, пока звон часов не возвестил об окончании занятия, он продолжал неистово писать. Ответ на последний вопрос не удалось раскрыть во всей глубине – не хватило времени.

Джоэл пристально посмотрел на листок, а затем, глубоко вздохнув, присоединился к студентам в передней части класса, один за другим сдававшим работы. Он подождал, пока все они пройдут, и отдал Киму свой тест.

Профессор принял его и вскинул бровь, заметив подробные ответы.

– Может, стоило отправить тебя к ректору несколько месяцев назад, если таков результат.

– Не могли бы вы проверить тест? – спросил Джоэл. – И сказать мне, сдал я или нет?

Ким бросил взгляд на часы, затем окунул перо в чернила и начал читать. Джоэл ждал с колотящимся сердцем, пока профессор делал то тут, то там снижающие балл пометки.

В конце концов Ким подвел итог внизу листка.

– Ну как, сдал? – спросил Джоэл.

– Да, – ответил Ким. – Скажи-ка мне, почему ты попросил новый тест? Мы оба в курсе, что ты достаточно хорошо знаешь материал.

– Просто мне требовалась правильная мотивация, сэр, – пояснил Джоэл. – Не могли бы вы написать ректору, что я сдал предмет?

– Хорошо. Кстати, не хочешь присоединиться к моему летнему факультативу по углубленной истории?

– Может быть, в следующем году, – жизнерадостно ответил Джоэл. – Спасибо.

Когда, некоторое время спустя, он добрался до офиса, его ожидал заполненный бланк, предписывающий на все лето стать научным ассистентом профессора Фитча. Рядом с бланком обнаружилась записка от ректора:

«В следующий раз попробуй поговорить со мной. Последнее время я думаю, что рифматисты слишком настойчивы в своем стремлении отгородиться от остальных обитателей кампуса.

Мне очень любопытно, как профессор Фитч справится с порученным проектом. Инспектор Хардинг настоял, чтобы я привлек к работе моего лучшего рифматиста. Полагаю, очень удобно, хоть и к его неудаче, что у лучшего ученого внезапно образовалась масса свободного времени.

Если не возражаешь, присматривай для меня за проектом. Возможно, я еще поинтересуюсь, как идут дела.

Ректор Йорк»