Текст книги "Рифматист (ЛП)"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Защита Баллинтайна

Глава 4

Покинув лекционную аудиторию профессора Лейтона, Джоэл вышел на зеленую лужайку. Снаружи, прислонившись спиной к кирпичной стене, сидела девушка в белой юбке и сером свитере и потихоньку рисовала что-то в тетради. Рыжие кудряшки подпрыгнули пружинками, когда она вскинула голову и внимательно посмотрела на Джоэла. Мелоди, рифматистка из его класса.

– О, вы с ним уже закончили?

Джоэл кивнул.

– И ты по-прежнему цел и невредим, – продолжила она. – Думаю, это хороший знак. Следов укусов не видно, кости не сломаны…

– Ты что, ждала меня? – нахмурился Джоэл.

– Нет, глупыш. Профессор Зануда попросил меня задержаться и побеседовать с ним после тебя. Наверное, у меня проблемы с успеваемостью. Опять.

 

Джоэл заглянул в ее тетрадь. В течение всего семестра, пока он наблюдал за Мелоди, ему представлялось, что она рисует сложные рифматические защиты. Однако на страницах не оказалось ни линий Охраны, ни линий Запрета, ни даже обычных кругов. Вместо этого его взгляд наткнулся на единорогов и замок.

– Единороги? – вырвалось у Джоэла.

– А что? – проговорила она, защищаясь, и захлопнула тетрадь. – Единороги – благородные и величественные животные!

 

– Их не существует.

– И?.. – Мелоди раздраженно вскочила на ноги.

– Ты рифматистка, – объяснил Джоэл. – Зачем тратить на это время? Тебе следует упражняться в рисовании рифматических линий.

– Рифматисты, рифматисты, куда ни плюнь, одни рифматисты! – воскликнула она, дернув головой. – То королевство защищай, то сдерживай диких меловиков. И почему все зациклились на этой рифматике? Неужели девушке нельзя иногда подумать о чем-нибудь другом?

Джоэл отступил на шаг, удивленный неожиданной вспышкой. Непонятно было, как реагировать. Рифматисты редко общались с обычными студентами. Джоэл несколько раз пытался завести с ними беседу в первые годы учебы, но его всегда игнорировали.

А теперь одна из них говорит с ним. Он и не ожидал, что девушка окажется несколько… неуравновешенной.

 

– Я серьезно, – сказала Мелоди. – Почему именно мне приходится во всем этом разбираться?

– Потому что тебя избрал Господь, – ответил Джоэл. – Тебе повезло. Рифматисты встречаются реже, чем один на тысячу.

– Тогда ему явно нужно улучшить контроль качества.

Наигранно фыркнув, Мелоди развернулась и направилась в класс профессора Лейтона.

Несколько мгновений Джоэл таращился ей вслед, а потом, покачав головой, зашагал через кампус. Ему на пути попадались компании студентов, спешащих к станции пружинной дороги. Занятия кончились, наступило время разъезжаться по домам. Однако для Джоэла учебный городок и был домом.

Несколько знакомых студентов болтали, остановившись на площадке. Джоэл подошел к ним, наполовину погруженный в свои мысли.

– По мне, это нечестно, – произнес Чарлингтон, сложив руки на груди, будто только его мнение имело какое-то значение. – Профессор Харрис пришел в бешенство, когда она не явилась на итоговый экзамен, но ректор отмахнулся и все.

– Она рифматистка, – заметила Роуз. – Но какой смысл сбегать с экзамена?

Чарлингтон пожал плечами.

– Может, она хотела поскорее отправиться на каникулы.

Джоэл почти не обращал внимания на разговор, но встрепенулся, когда речь зашла о рифматистах, и передвинулся ближе к Дэвису. Тот, как обычно, обнимал Роуз за плечи.

– А что случилось? – спросил Джоэл.

– Лилли Уайтинг, рифматистка, пропустила сегодня итоговый экзамен по истории, – ответил Дэвис. – Чака перемкнуло. Наверное, он хотел сдать экзамены пораньше, чтобы поехать к семье в Европу, но ему отказали.

– К ним не должны относиться по-особенному, – сказал Чарлингтон.

– Скорее всего, ей все равно придется его сдавать, – произнес Джоэл. – Жизнь рифматистов не так проста, как кажется. У них нет перерывов в занятиях, каждый день они начинают учиться с самого утра, остаются в школе на лето…

Нахмурившись, Чарлингтон перевел взгляд на Джоэла.

– Поверь мне, Чарли, – продолжил Джоэл. – Если она и пропала куда-то совершенно неожиданно, то вовсе не для того, чтобы поваляться на пляже. Может, она на Небраске.

– Может, и так, – ответил Чарли. – Да, возможно, ты прав… – Он замолк, вспоминая имя.

– Джоэл.

– Точно, Джоэл. Я знал. В общем, думаю, ты прав. Профессор Харрис заметно расстроился. Это странно, вот и все.

Несколько студентов прошли мимо площадки, и Чарлингтон присоединился к ним, направившись к станции пружинной дороги. Краем уха Джоэл разобрал, как он начал рассказывать им ту же самую историю.

– Поверить не могу, – тихо произнес он.

– Во что? – спросил Дэвис. – Насчет той студентки?

– Чарлингтон. Мы ходили на одни и те же предметы три года, а он до сих пор каждый раз при встрече забывает мое имя.

– А-а, – протянул Дэвис.

– Не переживай по этому поводу, – сказала Роуз. – Чарлингтон запоминает только тех, кто может похвастать внушительной грудью.

Джоэл отвернулся от удаляющихся студентов.

– Ты выбрал летний факультатив? – спросил он Дэвиса.

– Ну… Не совсем.

Дэвис приходился сыном одному из профессоров и поэтому жил в учебном городке, как и Джоэл. Собственно, он был единственным сверстником Джоэла среди детей работников академии.

Большинство таких детей посещали общеобразовательную школу поблизости, и только сыновья преподавателей учились в Армедиусе. Вернее, они и Джоэл. Его отец и ректор дружили, пока восемь лет назад не произошел несчастный случай.

– У меня есть одна безумная идея, – сказал Джоэл. – Насчет факультатива. Знаешь…

Он осекся – Дэвис его не слушал. Джоэл обернулся и заметил группу студентов перед офисом кампуса.

– Что там происходит? – спросил он.

Дэвис пожал плечами.

– Видишь Петертона? Разве он не должен был уехать на трехчасовом поезде в Джорджиабаму?

Высокий старшеклассник пытался заглянуть внутрь через окно.

– Ага, – ответил Джоэл.

Дверь в офис открылась, и на пороге показалась чья-то фигура. Джоэл с изумлением узнал темно-синие брюки и мундир с золотыми пуговицами явно военного образца. Форма федерального инспектора. Мужчина водрузил на голову куполообразную полицейскую шляпу и заспешил прочь.

– Федеральный инспектор, здесь? – спросил Джоэл. – Как странно.

– Мне иногда попадаются полицейские на территории кампуса, – сказала Роуз.

– Но не федеральный инспектор, – возразил Джоэл. – Его юрисдикция распространяется на все шестьдесят штатов. Он не появился бы здесь из-за какого-то пустяка.

В дверях офиса он заметил ректора Йорка, за ним маячили Экстон и Флоренс. Йорк выглядел… обеспокоенным.

– Ну, как бы там ни было, – сказал Дэвис, – что касается летнего факультатива…

– Точно, – ответил Джоэл, – насчет него…

– Я, э-э… – Дэвис переступил с ноги на ногу. – Джоэл, в этом году я не смогу провести лето вместе с тобой. По всей видимости, я… э-э… буду занят.

– Занят? И что это значит?

Дэвис глубоко вздохнул.

– Мы с Роуз теперь в компании, которую Майкл пригласил к себе на лето. Поедем на север, в его летний дом.

– Ты? – удивился Джоэл. – Но… ты не один из них. Я имею в виду, ты ведь…

«Такой же, как я».

– Когда-нибудь Майкл станет влиятельным человеком, – сказал Дэвис. – Он знает, что отец готовит меня к поступлению на юридический факультет и сам собирается туда же. В ближайшие годы ему понадобится помощь. Хорошие юристы, которым можно доверять. Знаешь, его ведь ждет должность кавалера-сенатора…

– Очень… очень удачно для тебя, – выговорил Джоэл.

– Это прекрасная возможность. – Казалось, Дэвис чувствует себя не в своей тарелке. – Мне жаль, Джоэл. Знаю, что теперь тебе предстоит провести лето в одиночестве, но я должен поехать. Это мой шанс, настоящий шанс продвинуться в жизни.

– Да, конечно.

– Ты мог бы спросить у него, можно ли и тебе с нами…

– Я вроде как уже это сделал.

Дэвис поморщился.

– Вот как.

Джоэл пожал плечами, пытаясь продемонстрировать безразличие, которого не чувствовал.

– Он отказал мне не задумываясь.

– Он отличный парень. Я к тому, что, признай, все обращаются здесь с тобой совсем не плохо. Тебе хорошо живется, Джоэл. Никто тебя не задирает.

Это была правда. Джоэл никогда не страдал от жестокого отношения одноклассников. Студенты Армедиуса были слишком значительными, чтобы тратить время на подобные вещи. Если им кто-то не нравился, его просто переставали замечать. В учебном городке существовало с десяток обособленных групп. Джоэл никогда не принадлежал ни к одной из них, даже самой непопулярной.

Возможно, остальные считали, что оказывают ему услугу. С ним вежливо общались, вместе смеялись, но не принимали в свой круг.

Джоэл предпочел бы старые добрые измывательства. По крайней мере, это означало бы, что он стоит того, чтобы его заметили и запомнили.

– Мне пора, – сказал Дэвис. – Жаль, что так вышло.

Джоэл кивнул, и Дэвис и Роуз побежали к станции, где вокруг Майкла постепенно собиралась компания студентов.

Теперь, без Дэвиса, Джоэлу в самом деле придется провести лето в одиночестве. Почти все его сверстники уже разъехались по домам.

Джоэл взвесил в руке книги профессора Фитча. Ему и в голову не приходило стащить их, но так уж получилось, поэтому, наверное, лучше не упускать подвернувшуюся возможность: в библиотеке обычным студентам не разрешали брать учебники по рифматике.

Джоэл отправился подыскать подходящее местечко, чтобы погрузиться в чтение. И подумать.

* * *

Несколько часов спустя Джоэл все еще читал под тенистыми ветвями уединенного дуба. Опустив книгу, он поднял голову и посмотрел на синие клочки неба, просвечивающие сквозь листву.

К сожалению, из первой книги Фитча не удалось почерпнуть ничего полезного: в ней содержались простейшие описания четырех рифматических линий. Джоэл видел, как Фитч одалживал эту книгу тем студентам, которые, видимо, испытывали трудности в учебе.

К счастью, вторая книга оказалась гораздо более содержательной. Это было недавнее издание, и в самой интересной главе детально обсуждался охранный круг, о котором Джоэл никогда прежде не слышал. Многие рифматические вычисления выходили за пределы его понимания, но основные доводы, приведенные в тексте, понять было можно. Достаточно увлекательная тема надолго завладела его вниманием.

Чем дольше он читал, тем чаще ловил себя на мыслях об отце. Ему вспоминался сильный мужчина, который задерживался на работе допоздна, пытаясь добиться идеальной формулы для нового состава мела. Вспоминалось время, проведенное с отцом, когда тот взволнованно, с дрожью в голосе описывал маленькому Джоэлу самые захватывающие рифматические дуэли.

С тех пор прошло восемь лет, но боль утраты никуда не делась, только притупилась подобно камню, медленно вязнущему в грязи.

Небо потемнело, стало почти невозможно читать, учебный городок постепенно погружался в тишину. В окнах некоторых лекционных залов светились огни. Многие строения насчитывали несколько этажей, там размещались кабинеты профессоров и жилые помещения. Поднявшись на ноги, Джоэл заметил старого Джозефа, смотрителя. Тот шел через кампус и по очереди заводил разбросанные по лужайкам фонари: внутри начинали стрекотать пружины, разгорался свет.

Джоэл собрал учебники, глубоко задумавшись о запутанной истории защиты Мияби и необычном использовании линий Охраны в защите Блэда. В животе жалобно заурчало – он совсем позабыл о еде.

Оставалось надеяться, что ужин еще не закончился. Все обитатели академии – и преподаватели, и работники, и учащиеся, в том числе и рифматисты, – ели вместе. Из обычных студентов в кампусе жили только дети преподавателей и обслуживающего персонала, как, например, сам Джоэл. Многие рифматисты занимали комнаты в общежитиях. Обычно либо их семьи проживали слишком далеко, либо им требовалось уделять учебе больше времени. Так или иначе, примерно половина рифматистов Армедиуса обитала в общежитиях. Остальные ежедневно приезжали на занятия из дома.

В просторной столовой, наполненной шумом и гамом, царила суматоха. Преподаватели с супругами, смеясь и переговариваясь, ужинали в дальнем конце помещения слева, их дети сидели отдельно. С правой стороны за несколькими большими деревянными столами разместились простые работники академии. У рифматистов был свой длинный стол в задней части зала, почти слившийся с кирпичной стеной.

Два длинных стола в центре были уставлены блюдами дня. Официанты наполняли тарелки едой и разносили их профессорам, члены их семей и работники обслуживали себя самостоятельно. Почти все присутствующие уже расселись по скамьям и приступили к еде, в помещении стоял низкий гул. Звенели тарелки, хлопотали кухонные работники, множество смешавшихся запахов соперничали один с другим.

Джоэл пошел вдоль длинного стола к своему обычному месту напротив матери. К его облегчению она уже была там. Иногда в это время ей приходилось заниматься уборкой. Одетая в коричневое рабочее платье, с волосами, связанными в узел, она нехотя ела, разговаривая с миссис Корнелиус, другой уборщицей.

Джоэл сгрузил учебники и поспешил отойти, пока мать не начала донимать его вопросами. Он положил на тарелку немного риса и жареных колбасок. Германийская еда. Повара снова ударились в экзотику. Хорошо, что хотя бы перестали готовить чо-сенские блюда, казавшиеся Джоэлу чересчур острыми. Захватив графин с пряным яблочным соком, он вернулся за стол.

Мать уже поджидала его.

– Флоренс сказала, что ты пообещал определиться с летним факультативом до вечера, – произнесла она.

– Я помню.

– Джоэл, ты ведь попадешь на факультатив этим летом? Тебе ведь не нужно снова заниматься в классе для отстающих?

– Нет-нет, – ответил он. – Я обещаю. Даже профессор Лейтон сказал мне сегодня, что я точно сдам математику.

Мать наколола на вилку кусочек колбаски.

– Другие дети стараются не просто сдать итоговые экзамены по предмету.

Джоэл пожал плечами.

– Если бы только я могла чаще помогать тебе с домашними заданиями…

У нее вырвался вздох. После ужина большую часть ночи она работала. Каждый день уборка начиналась после обеда, так как в течение дня почти все классные комнаты были заняты.

Как и всегда, под ее глазами залегли темные круги. Его мать слишком много работала.

– А алхимия? – спросила она. – Что с ней?

– С наукой никаких проблем, – ответил Джоэл. – Профессор Лэнгор уже выдал нам аттестационные ведомости, последние дни будет практика в лаборатории, она не оценивается. Алхимия, можно сказать, в кармане.

– Литература?

– Сегодня сдал доклад.

Он успел выполнить задание вовремя, но только потому, что профессор Зобелл две недели кряду зачитывалась какой-то серией книг и позволяла им писать доклад во время занятий. К концу семестра преподаватели начинали слегка лениться, впрочем, как и студенты.

– А история? – продолжала расспрашивать мать.

– Завтра итоговый экзамен.

Она выгнула бровь.

– Мам, он по истории рифматики, – закатил глаза Джоэл. – Я справлюсь.

Ответы, казалось, ее удовлетворили. Джоэл с жадностью набросился на еду.

– Слышал о профессоре Фитче и этом ужасном вызове?

Джоэл кивнул с набитым ртом.

– Бедняга, – пожалела она Фитча. – Ты знаешь, что он проработал двадцать лет, чтобы добиться должности штатного профессора? И лишился ее за несколько мгновений, снова опустившись до репетитора.

– Мама, ты слышала что-нибудь о федеральном инспекторе здесь, в кампусе? – спросил Джоэл, перед тем как отправить в рот очередной кусок.

Она рассеянно кивнула.

– Говорят, прошлой ночью сбежал один из студентов-рифматистов. Девушка провела вечер дома с семьей и так и не вернулась в школу.

– Это Лилли Уайтинг? – предположил Джоэл.

– Да, вроде бы так ее звали.

– Чарлигтон заявил, что родители просто забрали ее на каникулы!

– Так говорили вначале. Но пропажу рифматиста не скроешь. Интересно, почему они все время пытаются сбежать? У них совсем не трудная жизнь. Работать, считай, не нужно. Неблагодарные…

– Наверняка ее скоро найдут, – перебил Джоэл, пока она не успела развить тему.

– Послушай, Джоэл, тебе нужно попасть на летний факультатив. Ты же не хочешь, чтобы дело закончилось трудовой практикой?

Многие студенты, не успевшие или не имеющие возможность выбрать факультатив, были вынуждены помогать в облагораживании школьной территории. Официальная причина такого подхода, озвученная ректором Йорком, состояла в том, чтобы «привить обеспеченным в общей массе студентам уважение к тем, кто имеет иной социальный статус». Эта идея вызвала немало раздражения среди родителей.

– А что плохого в трудовой практике? Отец был обычным работником. Может, и я в один прекрасный день займусь чем-то в этом роде.

– Джоэл… – произнесла его мать.

– Что? – огрызнулся он. – Что в этом такого? Ты тоже одна из них.

– Ты получаешь одно из лучших возможных образований. Неужели это ничего для тебя не значит?

Он пожал плечами.

– Ты редко делаешь домашнюю работу, – продолжила она, потирая лоб. – Все твои преподаватели говорят, что ты подаешь надежды, но совсем не стараешься. Разве ты не понимаешь? Другие пошли бы почти на что угодно, лишь бы заполучить такую возможность.

– Я понимаю, правда, – ответил Джоэл. – Мам, я попаду на летний факультатив. Профессор Лейтон сказал, что займется со мной математикой, если я не найду ничего другого.

– Математикой для отстающих? – подозрительно уточнила она.

– Нет, – торопливо ответил он. – Повышенной сложности.

«Если бы можно было изучать то, что мне по душе, – подумал он, орудуя вилкой, – все были бы счастливы».

Его мысли вернулись к смятому листку бумаги, по-прежнему спрятанному в кармане. Профессор Фитч знал отца. В какой-то степени, они были друзьями. Теперь, когда Джоэлу стало известно, что Дэвиса не будет в академии все лето, его желание попасть на занятия к Фитчу только усилилось. Он поковырялся в тарелке еще немного и встал из-за стола.

– Куда ты собрался? – спросила его мать.

Джоэл взял две книги, принадлежащие Фитчу.

– Нужно отдать их обратно. Вернусь через пару минут.

Шеститочечный круг

Глава 5

Рассевшиеся согласно рангу преподаватели ужинали бок о бок с супругами. Ректор Йорк – высокий, видный мужчина с длинными темными усами – занимал место во главе стола. Он был крупным, широкоплечим и таким высоким, что, казалось, возвышался над всеми остальными.

Рядом с ним сидели штатные лекторы, рифматисты вперемешку с обычными преподавателями. Во время трапезы все были равны. Как подозревал Джоэл, это равенство обуславливалось тем, что сам ректор не был рифматистом. Дальше располагалась группа профессоров, которых называли «кадровыми». Еще не штатные, но уже хорошо себя зарекомендовавшие и всеми уважаемые, человек шесть. Те из них, кто были рифматистами, носили синие сюртуки.

Затем шли ассистент-профессоры в зеленом. А за ними, наконец, трое профессоров-репетиторов в сером. Профессор Фитч, на двадцать-тридцать лет старше окружающих его преподавателей, оказался на самом последнем стуле. Нализар, одетый в красный сюртук, сидел недалеко от главы стола. Еще не успев подойти, Джоэл услышал его громкий голос:

– …очень надеюсь, что это заставит кое-кого проснуться и прийти в себя, – говорил Нализар. – Мы воины. Большинство из вас уже много лет не удерживало охранный круг в Небраске, но я сражался там всего несколько месяцев назад, непосредственно на линии фронта! Слишком многие ученые забывают, что именно мы готовим очередное поколение защитников. Нельзя допускать, чтобы разгильдяйское обучение угрожало безопасности шестидесяти штатов!

– Вы очень четко сформулировали свою точку зрения, Нализар, – произнес профессор Хаберсток, тоже рифматист. – Я хочу сказать, не нужно обострять ситуацию еще больше.

Нализар взглянул на него, и Джоэлу показалось, что молодой профессор едва сдерживает презрительную усмешку.

– В Армедиусе мы не можем позволить себе тянуть мертвый груз. Необходимо воспитывать бойцов, а не ученых.

Фитч отвернулся и сосредоточился на еде. Судя по всему, ему не лез кусок в горло. Джоэл замер в нерешительности, размышляя, как же к нему подступиться.

– Теория важна, – тихо произнес Фитч.

– Что-что? – переспросил Нализар, посмотрев через весь стол. – Вы что-то сказали?

– Нализар, – вмешался ректор Йорк. – Не перегибайте палку. Вы уже подкрепили свою позицию действиями, не стоит переходить на оскорбления.

Молодой профессор побагровел. Джоэл заметил, как его глаза вспыхнули гневом.

– Ректор, – проговорил Фитч, подняв взгляд, – все в порядке. Пусть он скажет, что думает.

– Как преподаватель вы лучше него, Фитч, – ответил ректор, вынудив Нализара покраснеть еще сильнее. – И как наставник тоже. Мне не по душе правила и традиции, которым вы, рифматисты, следуете.

– Дела рифматистов касаются только рифматистов, – сказал Фитч.

– При всем уважении, ректор, – вклинился в разговор Нализар, – я не согласен с вашим последним утверждением. Возможно, профессор Фитч – хороший человек и превосходный ученый, но наставник? Когда последний раз кто-то из его студентов одерживал победу в рифматической Схватке?

Реплика повисла в воздухе. Насколько было известно Джоэлу, ни один подопечный Фитча никогда не выигрывал Схватку.

– Я обучаю защите, Нализар, – произнес Фитч. – Вернее… э-э… обучал. Так или иначе, хорошая защита жизненно важна на Небраске, даже если это не всегда лучший способ выиграть дуэль.

– Вы обучаете бесполезным вещам, – ответил Нализар. – Забиваете студентам головы теорией и всякими ненужными линиями.

Фитч крепче сжал столовые приборы – не в гневе, решил Джоэл, а из-за волнения. Профессору явно не нравилось конфликтовать, и он избегал встречаться с Нализаром взглядом.

– Я… я не просто учил студентов рисовать линии, – сказал Фитч. – Я учил их понимать то, что они делают. Хотел, чтобы однажды они были готовы сразиться за свою жизнь, а не за какие-то почести в бессмысленном состязании.

– Бессмысленном? – повторил Нализар. – Для вас Схватка бессмысленна? Вы прячетесь за отговорками. Но я научу их побеждать.

– Я… что ж… – начал мямлить Фитч. – Я…

– Ха! – воскликнул Нализар, отмахнувшись. – Сомневаюсь, способны ли вы вообще что-то понять, старичок. Сколько времени вы провели на фронте на Небраске?

– Всего несколько недель, – признал Фитч. – Большая часть моей службы прошла в комитете по разработке обороны в Денвере.

– А на чем вы специализировались в университете? Может быть, на теории атак? Или на исследовании линий Силы? Или хотя бы, раз уж вы считаете ее такой важной для студентов, на защите?

Фитч немного помолчал.

– Нет, – наконец произнес он. – Я изучал истоки рифматических сил и отношение к ним в раннем американском обществе.

– Историк. – Нализар отвернулся к остальным преподавателям. – Историк обучает рифматической защите. И вы удивляетесь, почему показатели работы Армедиуса такие низкие?

За столом воцарилась тишина. Даже ректор задумался об услышанном. Когда все вернулись к еде, Нализар скользнул взглядом по Джоэлу.

Того немедленно затопила паника. Сегодня он уже вызвал раздражение этого человека, вторгшись к нему на занятие. Запомнил ли его Нализар?..

Но взгляд молодого профессора направился дальше, не остановившись на Джоэле. Быть незаметным иногда исключительно полезно.

– Не сын ли мастера по мелу там стоит? – спросил профессор Хаберсток, искоса посмотрев на Джоэла.

– Кто? – переспросил Нализар, вернувшись к нему взглядом.

– Вы привыкнете к нему, Нализар, – сказал Хаберсток. – Мальчишку приходится постоянно выгонять с наших занятий. Он пробирается в класс и слушает.

– Нет, так не пойдет. – Нализар покачал головой. – Что за разгильдяйский подход – позволять нерифматисту отвлекать наших обучаемых.

– Ну, я-то не пускаю его в свой класс, Нализар, – добавил Хаберсток. – В отличие от некоторых других.

– Свободен. – Нализар махнул рукой в сторону Джоэла. – Если еще раз обнаружу, что ты нас беспокоишь, я…

– Вообще-то, Нализар, это я попросил мальчика подойти и переговорить со мной, – перебил Фитч.

Нализар недовольно посмотрел на Фитча. Когда другой профессор давал указание студенту, не в его праве было вмешиваться. Он демонстративно вернулся к разговору о текущей ситуации на Небраске, в которой явно хорошо разбирался.

Джоэл подошел к Фитчу.

– Ему не следовало говорить с вами в таком тоне, – тихо произнес Джоэл, наклонившись к профессору.

– Что ж, может, и так, а может, и нет. Я ведь проиграл ему дуэль.

– Сражение было нечестным, – возразил Джоэл. – Вы не были к нему готовы.

– Я давно не практиковался, – вздохнул Фитч. – Правда в том, парень, что я никогда не умел сражаться. Могу нарисовать идеальную линию Охраны перед классом, но вызови меня на дуэль, и не в моих силах провести обычную кривую! Это действительно так. Ты бы видел, как меня трясло сегодня во время вызова.

– Но я видел. Я был там.

– Разве? Ах, да. Верно!

– Мне показалось, что защиту Истона вы выполнили довольно мастерски.

– Нет-нет. Я выбрал слабый вариант защиты в поединке один на один. Нализар сражается лучше. На Небраске он стал героем. Годами воевал против Башни… Я же… Если честно, я редко сражался даже в то время, когда находился там. Начинал слишком сильно нервничать и не мог удержать мелок в руках.

Джоэл умолк.

– Да, все так, – продолжил Фитч. – Возможно, это к лучшему. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то из студентов был плохо обучен. Я никогда не простил бы себе, если бы один из моих учеников погиб, потому что я не натренировал его как следует. Мне… мне кажется, я даже никогда не задумывался ни о чем подобном.

Что мог ответить Джоэл на такое? Он не знал, что сказать.

– Профессор, – произнес он. – Я принес обратно ваши книги. Вы тогда забыли их.

Фитч вздрогнул.

– Значит, у тебя и в самом деле был повод поговорить со мной! Удивительно. А я просто пытался позлить Нализара. Спасибо.

Фитч принял книги, положил их на стол и снова начал ковыряться в тарелке.

Джоэл собрал в кулак все свое мужество.

– Профессор, – сказал он, сунув руку в карман, – я хотел спросить вас еще кое о чем.

– Хм-м? О чем же?

Джоэл вытащил листок бумаги и, разгладив на столе, передал его Фитчу. Тот изучил его с озадаченным выражением на лице.

– Запрос на летний факультатив?

Джоэл кивнул.

– Я хотел бы посещать ваш курс по продвинутой рифматической защите!

– Но, сынок… Ты же не рифматист, – проговорил Фитч. – Какой в этом смысл?

– Думаю, мне будет интересно, – ответил Джоэл. – Я хочу стать ученым. Изучать рифматику, я имею в виду.

– Высокая цель для человека, который не в состоянии оживить ни одну линию.

– Бывают же музыкальные критики, не умеющие играть на музыкальных инструментах, – не согласился Джоэл. – А историкам не обязательно творить историю. Почему только рифматистам можно изучать рифматику?

Некоторое время Фитч разглядывал запрос и наконец улыбнулся.

– В некоторой степени, веский довод. К сожалению, я больше не читаю лекции, которые ты мог бы посещать.

– Да, но вы все равно займетесь репетиторством. Я мог бы послушать, разве нет?

Фитч покачал головой.

– Боюсь, ничего не выйдет. Самые незначительные из нас не выбирают, кого и чему обучать. Я должен буду помогать тем студентам, что назначит мне ректор, а он уже сделал свой выбор. Мне жаль.

Джоэл опустил взгляд.

– Ну… а вы не думаете, может быть, кто-то из других профессоров возьмет на себя ваш курс по продвинутой рифматической защите?

– Парень. – Фитч добродушно положил ладонь на плечо Джоэла. – Я знаю, жизнь рифматистов кажется волнующей и полной опасностей, но даже рассказы профессора Нализара о Небраске гораздо более красочные, чем реальность. Изучение рифматики сводится в основном к линиям, углам и цифрам. Войну против Башни ведут продрогшие, промокшие мужчины и женщины, рисующие линии на земле. В ожидании боя им приходится неделями высиживать под проливным дождем.

– Я знаю, – торопливо сказал Джоэл. – Профессор, меня привлекает именно теория.

– Все так говорят, – ответил Фитч.

– Все?

– Думаешь, ты первый студент, желающий присоединиться к классу рифматистов? – спросил Фитч с улыбкой. – Мы все время получаем такие запросы.

– Серьезно? – Джоэл упал духом.

Фитч кивнул.

– Половина из вас уверена: на лекциях творится нечто мистическое и волнительное. Вторая половина считает, что, если тяжело и упорно учиться, они сами могут стать рифматистами.

– Но… возможно, способ существует? – спросил Джоэл. – Ведь до церемонии инициации пыльники вроде вас ничем не отличались от остальных. Значит, обычные люди могут стать рифматистами.

– Все устроено совсем не так, парень, – ответил Фитч. – Господь тщательно выбирает рифматистов. Когда проходит возраст инициации, решение принято. За последние двести лет ни один человек не был избран позже, чем во время церемонии.

Джоэл опустил глаза.

– Не расстраивайся, – сказал Фитч. – Спасибо, что принес мои книги. Уверен, в их поисках я бы трижды перевернул вверх дном кабинет!

Джоэл кивнул и повернулся, чтобы уйти.

– Кстати, он ошибается.

– Кто?

– Йаллард, автор этой книги, – пояснил Джоэл, кивнув на один из двух томов. – Он утверждает, что защиту Блэда нужно запретить в официальных дуэлях и турнирах, но проявляет недальновидность. Даже если четыре объединенных эллипсовидных сегмента не образуют «традиционную» линию Охраны, они все равно очень эффективны. Если эту защиту исключат из дуэлей, потому что она слишком мощная, никто ее не выучит, а значит, не сможет применить на поле боя, когда понадобится.

Фитч выгнул бровь.

– Стало быть, ты в самом деле внимательно слушал мои лекции.

Джоэл кивнул.

– Может, это у тебя в крови. Твой отец тоже интересовался подобными вещами. – Профессор помедлил, а затем склонился к Джоэлу. – То, чего ты хочешь добиться, противоречит традициям и запрещено, но всегда находятся те, кто нарушает устои. Новые университеты, недавно созданные и развивающиеся, начинают обучать рифматике любого, кто пожелает. Можешь обратиться в один из них, когда повзрослеешь. Они не превратят тебя в рифматиста, но у тебя будет возможность изучать то, что хочешь.

Джоэл задумался. Звучало действительно неплохо. Какой-никакой, но это был план. Ему никогда не стать рифматистом, и он смирился с этим, но поступить в один из таких университетов…

– Я бы с удовольствием, – сказал Джоэл. – Но примут ли меня, если до этого я никогда не обучался под руководством профессора рифматики?

– Может, да, – ответил Фитч, задумчиво постукивая ножом по тарелке. – Может, нет. Вот если бы я был твоим преподавателем…

Профессор посмотрел в начало стола, где сидели Нализар и остальные. Затем вернулся взглядом к еде.

– Нет. Нет, сынок, не могу согласиться. Слишком противоречит традициям. Из-за меня и так уже куча проблем. Прости, сынок.

Это был отказ. Джоэл отвернулся и пошел прочь, засунув руки в карманы.