Текст книги "Корабль мечты"
Автор книги: Бренда Хайатт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Кентон представил себе двух девочек-подростков, пробирающихся по пустошам, где они могли в любую минуту стать добычей какого-нибудь сброда, от грабителей до озлобленных неудачами старателей.
– Сколько же вам было лет? Двенадцать?
– Тринадцать, а сестре и того меньше. Это было весной 1850-го. До тех пор мы переезжали с места на место, а тут вроде как осели.
Сам того не желая, он вспомнил своих сестер в том же возрасте. Они были тогда совсем детьми, еще не сталкивались ни с какими трудностями и ничего не знали о жизни. Его сестры могли бы стать легкой добычей кого угодно. Эта мысль заставила Кентона содрогнуться, но он тут же подумал, что Делия вряд ли была когда-нибудь так беспомощна и наивна, как Барбара и Джудит.
– Год спустя старатели стали по-иному поглядывать на нас с Майрой, – продолжала Делия, пониже надвигая шляпку и скрываясь не то от солнца, не то от его взгляда. – Мне это не понравилось. Моя сестра рано похорошела, и ей не давали проходу. Тогда вопреки протестам мамы и сестры я отрезала нам волосы. Правда, когда я объяснила причину, сестра признала мою правоту. Мы стали переодеваться мальчишками.
– Мать позволила вам отрезать волосы? – изумился Кентон. Родители должны быть не в своем уме, чтобы позволить такое!
– Она поверила, когда я сказала, что это из-за жары. Конечно, мать понятия не имела, как далеко мы забираемся в своих вылазках. А перед тем как прийти домой, мы снова преображались в девушек.
– Так вы начали лгать уже тогда? – хмыкнул он.
– Вернее, кое о чем умалчивать, – смущенно поправила Делия. – Майре я говорила, что маме не стоит знать всего, иначе она расстроится, а ей и без того хватает волнений с папой. Словом, вы понимаете.
– Не совсем. Что насчет папы?
Делия заколебалась. Кентон не стал торопить ее, просто молча ждал, когда она продолжит рассказ. В конце концов, он открыл ей куда больше, чем намеревался, и рассчитывал на ответную откровенность.
– Перед отъездом из Огайо отец был всегда весел, шуточки и каламбуры так и сыпались у него с языка. Но потом он стал другим. Думаю, он считал, что смерть Томми у него на совести.
– Томми? – удивился Кентон.
– Мой маленький братик. Ему было всего два года – неудивительно, что он не вынес тягот пути. И я, и мама заботились о нем, как только могли, но он… он просто… угас, как свечка.
Глаза Делии скрывали поля шляпки, но подбородок предательски задрожал.
– Как жаль, – сказал Кентон мягко. – Но я уверен, что вам не в чем себя упрекнуть.
Она всхлипнула, шмыгнула носом, но потом вскинула голову, словно бросая вызов минутной слабости.
– Я себя и не упрекаю. И потом, это было давно! – Голос ее снова оживился. – А вот папа принял смерть Томми слишком близко к сердцу. Ему казалось, должно быть, что, если он все-таки нападет на золотоносный пласт и разбогатеет, это как-то исправит дело. Он как будто наказывал себя за это несчастье, работал почти без отдыха, даже когда остальные старатели валились с ног от усталости, – и это при том, что не был от природы крепок. Когда счастье наконец улыбнулось папе, его здоровье уже было безвозвратно подорвано.
– Значит, разбогатев, вы перебрались в Сакраменто?
– Ненадолго, – уточнила Делия с нескрываемой горечью. – Совсем ненадолго. Так хотел папа. Он дал нам все, о чем мечтал: дом, красивые наряды, слуг – и в этот короткий период казался почти совсем прежним, то есть веселым и беззаботным. А потом на город обрушилась эпидемия холеры. Майра выздоровела, а мама умерла.
Делия судорожно вздохнула. Хотя Кентон по-прежнему считал, что ей не стоит доверять, теперь он чувствовал к ней куда большую симпатию, чем поначалу. Правда, это была симпатия к той девочке, какой она была когда-то, потому что теперешняя Делия наверняка рассказывала ему историю своей жизни с умыслом, как накануне дамам.
Кентону стало стыдно за свою подозрительность, и он поспешно спросил:
– А ваш отец?
На палубе было теперь полно народу, но вокруг них все еще оставалось свободное пространство – возможно, зная, что они молодожены, им давали возможность всласть поворковать.
– Новое горе подкосило папу, и у него не стало иной цели, кроме как залить его. Он начал пить, играть в карты, а деньги быстро утекают сквозь пальцы. Вскоре нам с Майрой пришлось пойти работать: она нашла место цветочницы, а я служила официанткой в довольно приличном ресторане, до тех пор пока не накопила достаточно, чтобы открыть собственное дело.
– И это в шестнадцать лет? – уточнил Кентон, невольно восхищаясь такой силой духа.
– А что тут такого? Чтобы выглядеть старше, достаточно носить строгую одежду и закручивать волосы в пучок.
При этом лицо ее осветилось улыбкой и показалось совсем юным. Впрочем, она тут же отвернулась.
– И что же за дело вы открыли?
– Хм… – Она замялась. – Я пробовала разное, чтобы разобраться, что выгоднее. Сначала я пыталась торговать зеленью и курами с нашего подсобного хозяйства, но в большом городе конкурентов было хоть отбавляй, а сбить цену означало бы жить впроголодь. Тогда я перешла на выпечку, но это требовало времени, а значит, доходы оставляли желать много лучшего. Белошвейкой я тоже пробыла недолго по той же причине.
Кентон заметил, что сочувственно кивает. Уж он-то знал, что такое выкручиваться и бороться, особенно когда от твоих усилий зависит благосостояние семьи.
– Значит, вы жили тогда за счет сестры?
– Что? – изумилась Делия, округляя глаза. – Нет, конечно! Она получала крохотное жалованье, и самый невыгодный мой бизнес приносил куда больше. Просто мне хотелось по-настоящему заработать, потому я и перебирала варианты. Я напала на прибыльное дело примерно к тому времени, как умер папа, а когда Майра вышла замуж и переехала к мужу, я тоже сменила Сакраменто на Сан-Франциско, где надеялась развернуться как следует.
Кентон заметил, что Делия так и не упомянула, на каком виде деятельности остановилась, и решил докопаться до истины. Он чувствовал, что за этой уклончивостью кроется нечто подозрительное.
– И вы занялись…
– Продажей так называемых патентованных средств, а проще говоря, лекарств по домашним рецептам, – сказала она, избегая его взгляда. – Я выкупила у одного торговца брошюры на эту тему и остаток товара, немного поэкспериментировала – и открыла лавку.
– То есть… – начал Кентон, но его перебил звук колокола.
Достав часы, он с изумлением обнаружил, что разговор занял куда больше времени, чем ему казалось, – успел наступить полдень. Впрочем, он тотчас забыл об этом, осмысливая услышанное. Патентованные средства? Шарлатанские, если уж на то пошло! Значит, вот чем она промышляла!
Если бы не поток устремившейся в обеденный салон публики, он прямо спросил бы Делию, как ей не стыдно было наживаться на страданиях и надеждах ближних.
Их долгое и совсем еще недавно желанное уединение было нарушено, и Кентон был этому только рад. Он понятия не имел, как теперь будет разыгрывать любящего супруга женщины, которая, в сущности, была ничем не лучше Чарльза.
Когда они спускались в салон, Делия хотела было взять Кента под руку, но спохватилась. Если бы он непроизвольно отстранился, ей не только пришлось бы испытать унижение, но и объяснять другим, что между ними произошло.
Как она могла так забыться? Зачем поддалась на мягкость его тона, на его расспросы? Он вытянул из нее правду, а что теперь?
– Я заметила, что вы все утро были заняты только друг другом! – воскликнула Мэри Паттерсон, подходя. – Вы были совершенно поглощены беседой, а ведь считается, что после свадьбы темы для разговора сразу иссякают. Но вы это опровергли. Как романтично! Верно, Роберт?
Она подтолкнула локтем мужа, и тот издал типичный для него добродушный смешок.
– Видите, что вы натворили, Брэдфорд? Теперь от нас троих потребуют того же. Чего доброго, уже и на вист нельзя будет остаться! Вообразите, что нас ждет, старина. Вместо карт, бренди и сигар придется выслушивать нескончаемую женскую болтовню.
– Ну, ну, Паттерсон, не скромничайте, – вмешался Билли Берч. – Не вы ли совсем недавно хвастались, что нашли безотказный способ заставить жену замолчать на пару часов?
Вирджиния хихикнула и шлепнула его по руке сложенным зонтиком. Это вызвало взрыв смеха. Наконец все расселись. Обстановка за столом царила в точности как накануне вечером, то есть Билли развлекал общество рискованными и порой довольно грубыми шуточками.
Делия старалась улыбаться и смеяться вместе с другими, но мысли ее витали далеко. Она вспоминала, до какой степени шокировало Кента упоминание о патентованных средствах, но сколько ни старалась рассердиться на него, ничего не получалось. Это и в самом деле был бизнес бесчестных торгашей, мошенников и барышников, и порой такие средства представляли угрозу для жизни. Перекупленный ею товар содержал несколько «микстур», от которых она предпочла сразу избавиться.
Как сразу отдалился Кент, когда речь зашла об этом! А ведь до этого между ними возникло взаимопонимание. История ее борьбы за выживание вызвала у него уважение, а в какой-то момент Делии даже показалось, что он восхищен ее победой над обстоятельствами. Она была тронута и взволнована, сама не зная, почему так нуждается в его одобрении. Она жаждала доверия, почти обрела его – и снова утратила.
– Делия, – обратилась к ней Адди Истон, – расскажите нам о своей сестре. Она моложе вас или старше?
– Моложе на полтора года, – охотно ответила Делия, стараясь отвлечься от неприятных мыслей. – Майра – настоящая красавица, золотоволосая, с глазами цвета бирюзы. Неудивительно, что ею пленился один из самых интересных холостяков Сакраменто.
– Майра. Какое необычное имя! Ирландское, не так ли?
Делия кивнула.
– Ничего, бывает, – заметил Нельсон Шарп с другого края стола. – Кто-то же должен рождаться ирландцем!
Она бросила в его сторону быстрый взгляд и успела уловить легкую тень неприязни. Сколько раз ей приходилось сталкиваться с подобным! Собрав волю в кулак, она приказала себе сделать вид, что сочла это шуткой.
– Премного благодарна за снисхождение, – с покаянным видом ответила она, вызвав новый приступ веселья у остальных. – Я постараюсь не оконфузить мужа своей ирландской неотесанностью.
– О, не волнуйтесь, мы на многое готовы посмотреть сквозь пальцы, – сказал Шарп тоном, который очень не понравился Делии.
Она махнула рукой на осторожность и уже приготовилась прямо спросить, на что он намекает, но тут заговорил Кент. Голос его звучал небрежно, но внутри чувствовалась сталь.
– Если вспомнить, что голубая кровь сказывается в первую очередь в манерах, то моя жена многим даст фору в этом смысле.
Над столом повисло неловкое молчание, которое наконец прервал Билли Берч:
– Хорошо сказано, Брэдфорд! Вот пример того, как новобрачный должен грудью бросаться на защиту доброго имени своей жены.
Он сжал кулаки и принял боксерскую стойку. Дружный смех разрядил неловкость, но от Делии не укрылись негодующие взгляды в сторону Шарпа, который, казалось, смутился, так как не подавал голоса до самого окончания обеда. Он еще оставался за столом, когда остальные двинулись к выходу, и что-то заставило Делию оглянуться. Она перехватила его злобный взгляд, но притворилась, что ничего не замечает.
Веселая толпа высыпала на верхнюю палубу и за неимением других развлечений заспорила о корабельной оснастке. Уединиться снова было бы бестактностью, однако Делия ухитрилась шепнуть Кенту пару слов.
– Спасибо, что вступились за меня, – промолвила она искренне. – Я тем более ценю это, зная, насколько вам невыгодно ссориться с мистером Шарпом.
– Дело в том, что я ненавижу высокомерие, – откликнулся он. – Даже когда оно обоснованно.
Делия собралась было огрызнуться, но Кент не дал ей и рта раскрыть.
– В любом случае я высказал Шарпу то, что думал. Жаль только, что теперь он будет искать случая очернить меня в глазах остальных… вернее, очернить нас обоих.
Тревога кольнула сердце Делии. Но тут их окликнула Мэри Паттерсон. Пришлось вступить в общую беседу, и это было более чем своевременно. Остаток дня Делия пыталась разобраться, чего она боится больше – разоблачения или растущего чувства к Кенту.
Глава 7
Все в мире происходит в свой черед:
Восток нам дарит радостный восход,
Но солнце, день закончив трудовой,
На западе уходит на покой.
Сэмюэл Тейлор Колридж. Сказание о старом мореходе
Надо сказать, по мере того как день клонился к закату, мысли и чувства Кентона все больше приходили в смятение. Его отношение к Делии, как корабль в штормовую погоду, то низвергалось в пучину недоверия, то взлетало на вершину симпатии, очень походившей на увлечение. Он повернулся и увидел ее стоящей у перил. Она протянула руки в сторону океана, навстречу проходившему судну и смеялась, озаренная заходящим солнцем. Кентон подумал, что никогда в жизни не встречал женщины настолько яркой и энергичной, настолько полной жизни.
Настолько прекрасной.
Конечно, Делию нельзя назвать красавицей в общепринятом смысле. Такова Каролина, с ее точеными чертами лица и безупречно уложенными белокурыми волосами. В лице Делии слишком много живых красок, а в глазах слишком много блеска, так явно выдающего живость ее ума и характера. Именно это и влечет к ней так властно, что…
Кентон опомнился. Этого только не хватало! Ему не следовало так себя распускать как раз перед тем, как уединиться со своей «супругой» в крохотной каюте на целую ночь. А впереди еще много, много таких ночей! Да и вообще, что на него нашло? По-человечески Делия ему совсем несимпатична. Или наоборот?
– Эй, Брэдфорд, давайте к нам! У нас тут вышел небольшой спор, который требуется разрешить до ужина, – крикнул Роберт Паттерсон. – Взгляните вон туда, немного правее марселя – сколько там узлов, два или три?
Кентон охотно направил мысли в менее опасное русло. Он вгляделся своими зоркими глазами в путаницу снастей и объявил, что узлов там на самом деле четыре. На том игра и закончилась, поскольку колокол зазвонил к ужину. Подошла Делия – раскрасневшаяся, с растрепанными ветром волосами, на вид совершенно счастливая. Кентон не мог не ответить на ее улыбку, спрашивая себя, много ли счастья знала эта девушка за свои двадцать лет.
Войдя в салон, он огляделся, высматривая Шарпа, но когда тот наконец появился, то направился не к новобрачным, а в глубь помещения, к капитанскому столу. Кентон ощутил облегчение, хотя и знал, что в интересах дела ему придется заключить перемирие. Шарп был слишком влиятелен, чтобы позволить его неприязни вырасти и укрепиться. Но каким злобным взглядом он наградил Делию по окончании обеда! Однако же весьма уродливые стороны таит его натура.
– …на Каролинские острова, – услышал Кентон голос Делии и вернулся к действительности. – Семья ее мужа владеет там большой плантацией. Когда-нибудь они ее унаследуют.
– Значит, ваша младшая сестричка стала настоящей южанкой, – заметила Вирджиния Берч. – На островах такой мягкий климат, не то что в Калифорнии!
Некоторое время Кентон с интересом прислушивался к разговору, беря на заметку все новое, что узнавал о Делии, но куда больше его интересовало другое – то, о чем нельзя было спросить в присутствии остальных. Он все еще не знал, как возникло обвинение в убийстве. К тому же не мешало обсудить, не мог ли дойти этот прискорбный факт до ушей Нельсона Шарпа.
– Я думала, вы дадите мне возможность спокойно переодеться, – сказала Делия с упреком, когда пару часов спустя за ними закрылась дверь каюты.
Только тут Кентон вспомнил, что собирался задержаться в салоне. В своем нетерпении поскорее выяснить главное он совершенно упустил это из виду, а теперь поздно было идти на попятный без риска вызвать пересуды.
– Прошу прощения! Придется действовать, как вчера.
Чувствуя себя полным болваном, он залез на свою койку, сдвинул тяжелые драпировки, вытянулся на постели и приготовился к ожиданию, когда понял, что забыл снять ботинки. Вот дьявольщина! О чем он только думает?
Словно в ответ на этот вопрос, снизу донесся шорох – Делия начала раздеваться. Как и вчера, Кентон с легкостью представил себе, как это происходит. Нет, сейчас все было много хуже! Потому что сегодня он лучше знает эту девушку, а значит, она уже не чужая, не случайная попутчица. К тому же его к ней влечет.
Вот стукнулась об пол туфелька, а вот вторая – изящные, легкие туфельки на каблучках, которые он успел хорошо разглядеть. А этот шорох означает, что Делия отстегивает кринолин, и обручи скользят вниз вместе с нижними юбками… возможно, для этого приходится приподнять подол платья, и видны лодыжки или даже колени. А вот все эти одежды раскладываются на рундуке.
Кентон понимал, что должен укротить разыгравшееся воображение, но, с другой стороны, надо же ему было чем-то занять себя.
Вот открылся и снова защелкнулся саквояж – значит, Делия достала ночное одеяние. В чем обычно женщины спят? Наверное, в ночной сорочке. А что под ней? Вообще ничего? А сама сорочка, она ситцевая или атласная и какого цвета? Насколько хорошо она обрисовывает груди? Хватит! Довольно! Так нельзя! Если продолжать в том же духе, к чему это приведет?
Кентон попытался вызвать в памяти образ Каролины, надеясь отвлечься, но явился только размытый, блеклый контур высокой блондинки. Да, Делия не вышла ростом. Она достала бы Каролине макушкой разве что до носа. Но как раз эта ее миниатюрность будила инстинктивное желание защищать, покровительствовать…
Мысли так и норовили снова принять опасное направление. К счастью, драпировки раздвинулись и сошлись снова.
– Можете спускаться, – сказала Делия со своей койки. Самое время! Кентону пришло в голову, что благодаря их импровизированному спектаклю он рискует не только своей репутацией, но и цельностью своей натуры и своими убеждениями. Осмысливая это открытие, он начал снимать ботинки, прислонившись к стене, так как рундук был полностью занят одеждой Делии.
– Утром нам не удалось закончить разговор, – начал он. – Нас прервали как раз в тот момент, когда вы сообщили мне о своем последнем занятии.
Он завел об этом речь уже не столько из любопытства, сколько желая плеснуть холодной воды на свой неуместный жар.
– Я знаю, что вы не в восторге от того, чем я занималась, – послышался приглушенный драпировками голос. – Но не спешите осуждать. Могу присягнуть, что мои лекарства были не более вредны для здоровья, чем продающиеся в любой городской аптеке.
– Однако в аптеках работают люди с образованием и опытом, а вы…
– Только не на Западе! – заверила Делия убежденно. – Если бы вы навели справки, то знали бы, что в Сан-Франциско ни один аптекарь не обучен своему делу. Это относится и к докторам.
Кентон задумался. Он и в самом деле говорил о цивилизованных местах, где соответствующее образование само собой разумелось. Возможно, он поторопился с выводами.
– Значит, вы продавали настоящие лекарства? Те, которые в самом деле могут помочь людям исцелиться? – спросил он недоверчиво.
– Во всяком случае, некоторые. Например, пилюли от несварения желудка и снотворное были настоящими. Ну, а остальные, хотя и не могли исцелять, состояли из полезных веществ и наверняка давали хоть какой-то положительный эффект.
Он сомневался, так ли это было на самом деле или Делия просто успокаивала таким образом свою совесть.
– И вы сами смешивали свои микстуры?
– По большей части. Если лекарство вызывало сомнения, я его пробовала в первую очередь на себе, как, например, «Превосходное средство доктора Мирабулы», и если меня что-то смущало, я от него отказывалась.
– Какая глупость! – вырвалось у Кентона. – Вы могли отравиться.
Он стоял теперь спиной к койкам, снимая брюки. Хотя Делия вряд ли была способна на подглядывание, так было спокойнее.
– Я знала, что делаю. Начинала всегда с крохотных порций и постепенно доходила до рекомендованных доз. Майра предлагала свою помощь, но у нее для этого было слишком хрупкое здоровье.
Оставшись в тонких кальсонах, Кентон забрался на койку и, как только устроился, задал самый главный вопрос:
– Значит, именно ваш бизнес в конце концов привел к обвинению в убийстве?
– Да, но совсем незаслуженно! – быстро ответила девушка. – Миссис Потт уже давно серьезно болела. Я не надеялась ее вылечить, но знала, что мое лекарство совершенно безвредно и никак не может ускорить ее кончину. Мистер Потт, однако, желал обвинить кого-нибудь в смерти жены, что пришлось очень кстати одному аптекарю, с которым мы конкурировали.
– А этот аптекарь… он тоже прописывал несчастной миссис Потт лекарства? – уточнил Кентон, начиная кое-что понимать.
– Вы весьма проницательны, – без всякой иронии заметила Делия. – Думаю, он решил, что лучше как можно быстрее обвинить кого-нибудь другого. Его порошки против одышки и без того уже вызывали нарекания. Из любопытства я как-то попробовала их, и могу поклясться, что там была хорошая доза опиума.
– Тогда мне непонятен ваш страх перед обвинением. У вас наверняка была возможность оправдаться.
Он намеренно пытался нащупать хоть какой-то изъян в ее защите.
– Ну и что же? – Делия вздохнула. – Я уже говорила, что мистер Уиллис намного богаче и несравненно влиятельнее. Его аптека процветает чуть ли не с самого открытия приисков, а в комитете бдительности у него полно знакомых. Куда мне тягаться с ним! В Сан-Франциско у меня не было родных, и я не успела завести друзей, кроме хозяйки пансиона, где снимала комнату. Может быть, я бежала чересчур поспешно, но не думаю, что осталась бы, даже будь у меня время на размышление. Поймите, речь шла о жизни и смерти!
Кентон живо вообразил, каково молодой женщине жить одной в незнакомом городе, без родных и близких. Сначала смерть брата, потом матери и, наконец, отца. Сестра пошла своей дорогой, и это означало полное одиночество. Как тут было винить Делию?
– Простите за скоропалительные выводы. Думаю, вы во всем правы.
Наступило молчание. Когда Кентон уже перестал ждать ответа, из темноты послышалось тихое «спасибо»…
Делия обнаружила, что ей было намного легче, когда Кент раздражал ее, и она злилась на то, что вынуждена продолжать притворяться. Фланируя по прогулочной палубе под руку с Мэри Паттерсон и Адди Истон, Делия не особенно прислушивалась к их оживленному щебету: она обдумывала то, что не давало ей покоя вот уже несколько дней.
Рассказывая Кенту о причинах своего бегства из Сан-Франциско, она была совершенно уверена, что это окончательно его оттолкнет. Она не удивилась бы даже, если бы он рискнул репутацией и семейным бизнесом и удалил ее из своей каюты и своей жизни. Но он, наоборот, стал мягче и даже извинился, чем несказанно ее поразил. А вот она так до сих пор и не удосужилась сообщить ему свое настоящее имя…
– А ты, дорогая? – спросила Мэри, отрывая ее от размышлений.
– Я? Что – я? – Делия понятия не имела, к чему относится вопрос. – Извини, я замечталась.
– Замечталась? – Мэри захихикала. – А мы как раз сравнивали действительность с мечтами после недели семейной жизни. Уж кто-кто, а ты, похоже, ничуть не разочарована своим супругом! Ну, признайся!
Девушка вспыхнула до корней волос, весьма позабавив этим собеседниц.
– Разочарована? Н-нет… я думаю, что нет… – пролепетала она. – Я бы сказала…
– Можешь не уточнять, дорогая, – засмеялась Адди, потрепав ее по руке. – Ах, Мэри! Зачем ты смущаешь нашу милую Делию? Неужели тебе так наскучило плавание, что непременно нужно развлекаться таким образом?
Мэри тотчас сконфузилась, а Делия начала бормотать что-то, но тут же умолкла, заметив Кента. Он стоял среди группы джентльменов, и бриз играл его темными волосами. От долгих прогулок по палубе лицо его покрылось загаром. Делия решила, что он напоминает бронзовую статую римского бога, – и ужаснулась.
О чем она только думает! Как бы ни был Кентон Брэдфорд красив, умен и обходителен, какое ей до этого дело? Но… он так уверенно стоит на палубе, покачиваясь в такт движению судна! Белизна воротничка подчеркивает загорелую шею, а легкий сюртук так элегантно облегает широкие плечи…
Делия подавила вздох. По установившемуся правилу она всегда удалялась в каюту первой, чтобы без помех переодеться на ночь, а ранние прогулки Кента давали ей возможность не спешить со своим туалетом по утрам. Таким образом он был избавлен от необходимости прятаться за занавесками и воображать себе невесть что. Зато сама Делия вынуждена была каждый вечер выносить эту сладкую пытку. Раз за разом, притворяясь спящей, она слушала шорохи в темной каюте, и день ото дня ее воображение все больше себе позволяло.
Это казалось ужасной несправедливостью. Ее отчаянно тянуло к этому мужчине, а он был к ней совершенно равнодушен. Нет, она, разумеется, не хочет, чтобы он возжелал ее… но почему же тогда она должна каждый вечер это терпеть?
– Прекрасные дамы, похоже, вовсе не нуждаются в нашем обществе, – заметил неожиданно оказавшийся рядом Кент.
Делия вздрогнула. Оказывается, он успел подойти к ним вместе с Робертом Паттерсоном и Энзелом Истоном.
– А что тут странного? – ответила она, стараясь улыбаться как ни в чем не бывало. – В Сан-Франциско погода нас не баловала. Тепло и солнечный свет пришлись кстати, вот только, боюсь, все зонтики и шляпки мира не уберегут меня от веснушек!
– А мне твои веснушки нравятся. Разве я не говорил это тысячу раз?
Зеленые и золотисто-карие глаза встретились. Делия поспешно отвела взгляд, боясь выдать себя. После первых двух дней на борту парохода они избегали разговоров наедине. За пределами каюты они проводили время каждый в своем кругу: Кент среди джентльменов, Делия в обществе дам – и встречались только за общим столом в обеденном салоне. Это не слишком способствовало непринужденности, естественной между супругами, хотя общение на ты в присутствии посторонних постепенно полностью заменило официальное «вы». Вот и сейчас, хотя никто не обратил внимания на их короткий обмен репликами, Делия ощутила неловкость, словно их застигли за чем-то очень интимным. Она ограничилась тем, что в ответ отрицательно покачала головой.
– Значит, я пренебрегал своими обязанностями, – сказал он. Она не сразу сообразила, что разговор все еще идет о веснушках. – Эти крохотные милые пятнышки – такая же характерная твоя черта, как и сила воли.
Глаза их снова встретились, и на этот раз встреча не была мимолетной. Вдруг ей показалось, что ее увлечение взаимно, и это заставило ее затрепетать. Но словно для того, чтобы опровергнуть это, Кент отвел взгляд и заговорил обычным тоном:
– Я вижу, на востоке собираются тучи. Думаю, дамы правы, так самозабвенно наслаждаясь каждой минутой тепла. Погода может измениться в любой момент.
– Забудь о тучах, – отмахнулась Делия. – Шторма в этой части океана приходят исключительно с запада. Если кому и следует побеспокоиться, то уж скорее мексиканцам.
– Все-то она знает! – заметил Кент добродушно. – А вот я по этой части полный невежда. К тому же я что-то слишком рассеян.
А вдруг его рассеянность как-то связана с ней?
– За последние два дня мне удалось увлечь своими идеями еще пару вкладчиков, – сообщил Кент, разбивая ее надежды. Он произнес это вполголоса. Ведь остальным мужьям и в голову не приходило обсуждать дела с женами. – Шарп был прав, когда говорил, что ничто так не идет на пользу делу, как долгое плавание на пароходе.
– Значит, твое положение упрочилось? – поинтересовалась Делия, отводя его в сторонку от остальных, чтобы поговорить без помех. – Может быть, можно немного ослабить бдительность?
Она вспомнила про пассажира с тростью. Он так ни разу и не посмотрел в ее сторону. Возможно, она ошиблась, и он вообще не представлял никакой угрозы.
– Не стоит рисковать, – сказал Кент. – К тому же я не нахожу в нынешнем положении ничего такого уж обременительного, что стоило бы менять. – Он испытующе заглянул ей в глаза. – А как на твой взгляд?
Помолчав, Делия покачала головой. Как ее тянет к этому мужчине! До настоящего, серьезного чувства оставался один шаг. А что, собственно, в этом плохого?
– А вот и мистер Берч! – воскликнула Мэри Паттерсон, и Делия вспомнила, что они с Кентом не одни. – Вирджиния проболталась, что он пишет новую песенку, даже смешнее последней. Вдруг он ее уже закончил?
Когда Делия и Кент подошли, Билли как раз пообещал исполнить свой очередной шедевр после ужина.
– Нет, нет! – решительно заявил он в ответ на дружные просьбы отправиться в салон и прослушать песенку немедленно. – Отложить удовольствие – значит увеличить его! Разве это не общеизвестно? К тому же искусство лучше усваивается на полный желудок, как десерт. Вы уж мне поверьте, я в этом деле знаток!
Шутку поддержали, а потом компания снова распалась на группы. Джентльмены принялись обсуждать дела и политику, леди погрузились в сладостный мир светских сплетен. Потом разговор перешел на наряды. Поскольку еще раньше Делия поведала печальную историю своего испорченного гардероба (которая не вызвала никаких сомнений, поскольку такое случалось), Вирджиния обещала подумать, как придать видимость разнообразия немногим оставшимся нарядам.
– Ты не поверишь, какого эффекта можно добиться с помощью новой отделки, шарфика или шали! К тому же скоро остановка в Панаме. Уж там муж наверняка купит тебе пару новых платьев. А дальше Гавана…
Делия делала все возможное, чтобы не заглядывать так далеко в будущее, но не могла не задаваться вопросом, что ее ждет к тому времени, когда пароход бросит якорь в порту Гаваны. Будет она по-прежнему противиться своему чувству к Кенту или позволит ему расцвести? Что произойдет между ними? Дрожь сладостного предвкушения пробежала по телу при одном лишь намеке на перемены, однако щебет Вирджинии не позволил полностью предаться запретным мечтам. Так продолжалось до самого обеда.
– Я вижу, ты не приняла всерьез мои слова насчет веснушек и не избавилась ни от зонтика, ни от шляпки, – поддразнил Брэдфорд, когда они уселись за стол.
– У меня слишком белая кожа, чтобы шутить с солнцем. – Делия постаралась говорить небрежно, хотя соседство Кента приводило ее теперь в смятение. – Веснушки веснушками, но тебе вряд ли придется по душе красный облупившийся нос!
– Пожалуй, ты права, К тому же ожог – это болезненно, так что оставь себе шляпку.
– Вот спасибо! Я по опыту знаю, каково это. Даже вечно скрытое дымкой калифорнийское солнце когда-то обжигало мне лицо, если я слишком беззаботно себя вела. Кое-кто из пассажирок поначалу расхаживал без зонтика. А теперь они отсиживаются в каюте.
– В самом деле, – подхватила Адди Истон. – Бедняжка миссис Паддингтон! Когда я ее в последний раз видела, она была похожа на вареного омара, и знаете почему? Какой-то шарлатан предложил ей универсальное средство против загара, и она имела глупость это средство купить.
