Текст книги "Я здесь, чтобы забрать вас с собой в Нирвану"

Автор книги: Бред Моррелл

Соавторы: Кристофер Сэнфорд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

что я там жил>. Через несколько месяцев Джесси Рид завербовался в ВМС США

и уехал.

Однажды Курт триповал под <кислотой> вместе с одним из приятелей,

который приехал к нему на мотороллере. Когда тот спустился вниз, чтобы

взять что-то, сосед Курта полез на него с кулаками, так как он припарковал

мотороллер на его территории. Услышав шум потасовки, Курт бросился вниз. В

это время его друг убежал, и сосед перенес свой гнев на Курта. Он затолкал

его в квартиру и там в течение двух часов издевался над ним.

Устав, он сел отдохнуть. Потом сосед осмотрелся и увидел обезображенных

кукол, рисунки трехголовых младенцев, граффити и мусор. На какое-то

мгновение по его лицу пробежала тень страха и недоумения. <Он стал

задавать мне вопросы, – вспоминал Курт. – Зачем я все это натворил в своей

комнате?> После этого сосед снова принялся бить Курта, пока ошалевшая от

его криков хозяйка не прокричала наверх, что вызовет полицию. Только тогда

<бычара> оставил Курта и убежал. Полиция все-таки приехала однако

посоветовала Курту не злить соседа и не выдвигать против него обвинения.

Месть состоялась через месяц, когда Курт с другом пришли к дому соседа

и стали выкрикивать в его окна угрозы и ругательства, однако сосед так и

не вышел, видимо струсил. Курт рассказывал, что оставил у его дверей

маленькие подарки вроде банки пива, смешанного с настоящей кислотой, и

рисунка с изображением повешенного.

После отъезда Рида Курт прожил на квартире еще пару месяцев. Однако он

задолжал плату, к тому же само помещение превратилось к этому времени в

руины. Поэтому осенью 1985 года Курт тайком сбежал с квартиры, оставшись

должен за несколько месяцев.

Эту зиму он провел, просиживая днями в библиотеке где читал книги и

писал стихи, а ночи коротал у кого-либо из приятелей. Иногда ему

приходилось спать под мостом совсем неподалеку от дома матери. Он был даже

горд тем что может жить вот так, не имея ни работы, ни дома, что вполне

соответствовало его тогдашним представлениям об образе жизни панк-рокера.

Его единственными заботами было украсть еду, где она плохо лежала,

наловить рыбы в реке и вовремя получить продовольственные талоны,

полагавшиеся безработным. Иногда он заходил домой, и мать кормила его

обедом. В один из таких визитов Венди, плача, сообщила ему, что ждет

ребенка, и призналась, как ужасно она себя чувствует из-за того, что ему

приходится жить на улице. Встав на колени, Курт обнял ее и сказал, чтобы

она о нем не беспокоилась.

Этой зимой Курт вместе с ударником MELVINS Дейлом Кровером, который на

этот раз играл на бас-гитаре, и Грегом Хокансоном на ударных образовал

группу под названием FECAL MATTER. Однажды трио даже удалось поиграть

перед MELVINS в одном из баров Моклипса, небольшого отдаленного городка на

побережье. Через некоторое время Хокансона прогнали, а двое оставшихся

стали интенсивно репетировать, чтобы сделать демонстрационную запись.

Воспользовавшись четырехдорожечным магнитофоном тети Мэри, они записали

семь вещей, содержавших элементы того, что будет характеризовать

последующую музыку Курта.

Как-то Курт познакомился с постоянным посетителем всевозможных

вечеринок Стивом Шиллингером, отец которого преподавал в Абердинской

средней школе английский. Поскольку друзья Стива уже изрядно достали его

родителей, а Курту надо было где-то жить, Шиллинге? познакомил его со

своим братом Эриком, в качестве друга которого Курт кантовался в их семье

около восьми месяцев. У Шиллингеров было пять сыновей и одна дочь, поэтому

лишний едок не был для них особой проблемой.

Эрик тоже играл на гитаре, и Стив Шиллингер впоследствии клялся, что

Курт и Эрик, вместе подключившись к стереомагнитофону, играли наиболее

изящные пассажи из IRON MAIDEN. Правдами

Курт, и Эрик категорически отрицали это.

Летом Курт продолжал совершенствовать себя в искусстве граффити. Он

начал заниматься этим с тех пор, как впервые напился, то есть в седьмом

классе, однако в то лето данная деятельность приобрела фундаментальность.

Днем он наигрывал вещи с альбома Rock For Light группы BAD BRAINS, а затем

пил, принимал <кислоту> и выходил в летнюю ночь. Вместе с Осборном,

Шиллингером и другими он обходил переулки, расположенные в стороне от

главных улиц Абердина, где вся компания оставляла маркерами или

распылителями красноречивые надписи вроде: <Выкини Христа!>, <Бог-гей> или

писали слово <голубой> на припаркованных джипах. Однажды, когда они писали

на стене банка <Вся власть гомосексуалистам!>, их накрыла полиция. Все,

кроме Курта, успели убежать, а ему присудили 180 долларов штрафа и 30 дней

тюрьмы условно.

Вандализм был для Курта не в новинку. Когда он еще учился в школе, они

с друзьями находили брошенный дом, вламывались в него и крушили все, что

попадалось им под руку. В то время у Курта была мечта снять один из таких

домов для репетиций, и он даже подыскал подходящий, который стоял в чистом

поле, однако хозяева все время отказывали ему, сдавая дом другим. Однажды

ночью они с другом возвращались с вечеринки и обнаружили, что дом снова

пустует. Они вломились внутрь и устроили там настоящий погром, разбив все,

что только можно разбить, и не оставив ни одного целого окна. <Это была

месть>, – объяснял впоследствии Курт.

В конце концов Курту удалось найти работу в качестве монтера в местном

отделении YMCA (Христианский Союз Молодежи), располагавшемся в квартале от

дома Шиллингера. Там было кое-какое музыкальное оборудование, которое

могло понадобиться ему в случае создания группы. Утром он шел на работу,

отмечался у шефа, а потом возвращался домой, чтобы смотреть телевизор и

выпивать. Иногда ему приходилось оттирать со стен граффити, которые он сам

же и написал прошлой ночью. Позднее Курту удалось найти единственную

работу, которая ему нравилась – инструктора плавания для детей от трех до

семи лет.

Его первое выступление состоялось в Олимпии, в похожем на амбар Gescco

Hall. Дейл Кровер играл на ударных, Базз Осборн на бас-гитаре, а Курт

речитативом читал свою поэзию, аккомпанируя себе на гитаре. Трио

называлось BROWN TOWEL, однако на афише ошибочно было написано BROWN COW.

Курт очень нервничал. <Мне необходимо было напиться, – вспоминал он, – и в

результате я совершенно убился вином>.

Народу было немного, и публика реагировала вяло, однако на двух людей в

зале – местного тусовщика Слима Муна и его приятеля Дилана Карлсона,

игравшего на гитаре в нескольких местных группах, выступление произвело

сильное впечатление. Они оба знали Курта как человека из окружения

MELVINS, однако теперь он предстал перед ними в ином качестве. Дилан

Карлсон, в настоящее время являющийся половиной сверхтяжелого гитарного

дуэта EARTH, тогда подошел к Курту и сказал, что это выступление было

лучшим из всего, что он когда-либо видел. Вскоре они стали близкими

друзьями.

Тем же летом наркоторговец по кличке Ворчун познакомил Курта с

героином. К этому времени он уже перепробовал довольно много наркотиков,

однако героин представлял для Курта особый интерес. Не последнюю роль

здесь играла, конечно, его репутация как специфически рок-н-ролльного

кайфа, которую героин приобрел после того, как стало известно, что им

увлекались Кит Ричардс, Эрик Клэптон, Игги Поп, особенно почитавшийся

Куртом, и другие известные рокеры. С другой стороны, сообщаемая героином

эйфория была как раз тем, чего очень недоставало Курту. В старших классах

школы его настолько раздражало окружение, что он стал страдать нервным

тиком.

<Я ненавидел людей за то, что они не соответствовали моим ожиданиям, -

вспоминал Курт, – и при этом я был вынужден все время находиться в

присутствии одних и тех же идиотов>.

Курт был уверен, что окружающие догадываются о его чувствах по

отношению к ним, и от этого комплексовал еще больше. Опиаты вроде героина

или обезболивающих таблеток перкодан, к которым приучил Курта все тот же

Ворчун, давали ему чувство облегчения: он уже не так ненавидел окружающих,

пытался найти для них оправдания и даже почувствовать к ним расположение.

Все это сыграло впоследствии свою роль в пристрастии Курта к героину,

однако тогда он считал, что ему незачем беспокоиться по поводу привыкания,

так как героин в Абердине был большой редкостью.

Между тем дружбе Курта с Эриком Шиллингером вскоре пришел конец.

Возможно, причиной этому послужило музыкальное соперничество. Однажды

ночью, когда Курт, Эрик и Стив Шиллингер вернулись домой с трех различных

вечеринок, все изрядно пьяные, между Куртом и Эриком вспыхнула драка.

После объявленного Куртом перекура она переместилась во двор. Впоследствии

Стив вспоминал, что <драка была очень жестокая и кровавая>.

На следующий день Курт заплатил Стиву десять долларов, чтобы тот

упаковал его вещи в мешки для мусора и перенес их в дом Дейла Кровера.

Несколько дней Курт жил у Базза Осборна, потом некоторое время опять у

Венди. Весной 1986 года Курту удалось уговорить Венди снять

полуразвалившуюся хибару, расположенную в нескольких стах метрах от ее

дома. Хибару сдавали всего за сто долларов в месяц, однако там были две

маленькие спальни и две маленькие комнаты. Вместе с Куртом поселился

бас-гитарист MELVINS Мэтт Лукин, который оказался к тому же хорошим

плотником. Благодаря его стараниям дом приобрел более или менее жилой вид,

однако с гигиеной дела обстояли гораздо хуже. Пол был усеян пустыми

банками из-под пива и бычками. Холодильника не было, поэтому вся еда

хранилась в старом морозильнике, отключенном от сети. Еду, приносимую от

случая к случаю Венди, готовили на тостере.

Однажды Курт купил где-то полдюжины черепах и пустил их в ванну,

стоявшую посреди комнаты. Соединенный с ней террариум занял оставшееся

место. Для дренажа плотник Лукин проделал дырку в полу, однако фундамент

был настолько гнилой, что вонючая вода стояла у самых половиц, придавая

всему помещению весьма специфический запах. Однако это никого не смущало.

Курт вообще очень любил черепах. <В них есть какое-то очарование, которое

трудно определить, – рассказывал он. – Они как бы говорят всем: <А пошли

вы... Я сижу в ящике, я несчастна, я ненавижу вас, и я не буду играть в

ваши игры>.

Курт нашел работу в одном из отелей на побережье, в двадцати милях от

Абердина, в качестве швейцара, уборщика и монтера одновременно. Однако и

на этот раз у него ничего не получилось. Вместо того чтобы убираться в

номерах, он просто заваливался в пустую комнату, включал телевизор и

дремал.

Тогда Курт постоянно находился в поисках нового дешевого кайфа. <В то

время ни у кого из нас не было денег, поэтому мы не могли тратить кучу

монет на кокаин и тому подобное, – вспоминал Лукин. – Многие подсели на

микстуру от кашля. Помню также одного парня, с которым мы вместе учились в

школе, так он горстями ел аспирин и ловил от этого кайф>.

В то время многие ребята в Абердине потребляли <кислоту>, не говоря уже

о сильной местной марихуане. Как-то вечером Лукин, Джесси Рид и еще

несколько ребят из той же тусовки сидели кружком и жаловались друг другу,

что им надоели все обычные кайфы. Неожиданно Рид вспомнил о креме для

бритья, к которому Курт питал особую любовь еще с тех пор, как они жили

вместе.

Крем для бритья выпускался в баллончиках, в дне которых было отверстие,

через которое закачивался пропеллент. Вдыхание газа производило эффект,

напоминающий действие закиси азота. Впоследствии, чтобы избежать подобного

злоупотребления, производители крема модифицировали пробку так, чтобы ее

невозможно было открыть. Но проблема заключалась в том, что большая часть

пропеллента могла улетучиться. Тогда Рид показал остальным, как изготовить

простейший прибор, намотав на нижнюю часть баллончика рулон туалетной

бумаги, проделав отверстие сбоку и вставив туда отвертку, чтобы можно было

ослаблять пробку. Получилось что-то типа <бонга>, приспособления для

курения марихуаны.

Вся компания тут же побежала в супермаркет и запаслась кремом для

бритья. На некоторое время их, правда, охватила паника, когда выяснилось,

что газ сделал их голоса сиплыми, однако, как потом оказалось, это было

временным явлением, а в остальном кайф был вполне достойным. <Мы все

страшно ругались на Курта за то, что он потратил столько крема на

украшение своих дурацких кукол, – вспоминал Лукин. – Ведь его можно было

использовать для кайфа>.

Этой зимой с Куртом произошло несчастье. Поджаривая картошку, свое

основное блюдо, он сильно обжег руку. Настолько сильно, что врач в

больнице сказал ему, что он никогда не сможет играть на гитаре. Курт был в

шоке, однако Венди вовремя вспомнила об одном специалисте, которого знала

еще по работе в колледже. Все оказалось не так страшно, однако на

некоторое время Курту пришлось забыть о гитаре.

Наступили тяжелые дни. Не имея никаких доходов, Курт жил несколько

месяцев на одном рисе. <Голодный, в этом свинарнике, не имея возможности

играть на гитаре и в постоянном страхе от того, что придет хозяйка

требовать деньги. Это была та еще жизнь>, – вспоминал он.

Через пять месяцев Лукин решил съехать. Его место в хибаре был готов

занять Дилан Карлсон, который сидел без работы и которому Курт в ярких

красках расписал прекрасную работу, которую можно было найти в одном из

отелей на океанском побережье. Карлсон прожил у Курта около двух недель,

но работа по настиланию ковров так и не материализовалась. В свой первый

приезд на побережье рано утром они застали босса настолько пьяным, что он

так и не смог открыть дверь. В их следующий приезд дверь была открыта,

однако сам босс отрубился прямо на пороге, загораживая вход. Карлсон

решил, что с него хватит, а Курт рискнул попробовать еще раз.

Настойчивость восторжествовала, и ему удалось попасть внутрь, однако босс

как раз ушел в бар, а вернулся снова в полной отключке.

Вместе с MELVINS Курт стал довольно часто бывать в Олимпии, столице

штата, расположенной в пятидесяти милях на восток от Абердина. Здесь

находился Эвергринский колледж, являвшийся приютом богемной публики и

нонкорфомистов всех мастей, равно как и рассадником независимой музыки.

Курт приезжал туда главным образом на уикенд, чтобы познакомиться с

местными группами. Олимпия была небольшим городком, однако у нее

существовали связи с независимой сценой по всей стране, осуществлявшиеся

через местную радиостанцию KAOS, журнал <Ор> (впоследствии преобразованный

в ), издателя Брюса Пэвитта и фирму звукозаписи К Records,

возглавляемую Кальвином Джонсоном.

Местная молодежь предпочитала хард-року наивную музыку, называвшуюся

<лав-роком>, которую исполняли местные группы вроде JAD FAIR и BEAT

HAPPENING, второй руководил Кальвин Джонсон. Джонсон доминировал в тусовке

и создал целый легион себе подобных, которые разговаривали и одевались в

точности, как он, и стремились как можно дольше сохранить по-детски

непорочное отношение к миру. Этих последних Курт называл <кальвинистами>.

Их была целая община. <Кальвинисты> не употребляли наркотиков, во всяком

случае, они это декларировали, и носили коротко подстриженные волосы. Они

все играли друг у друга в группах и спали друг с другом. У них было

собственное кафе, собственный музыкальный магазин и, по существу, им

принадлежала радиостанция KAOS. <Они создали собственную маленькую

планету>, – вспоминал Курт.

У них также была собственная фирма звукозаписи. Вместе с Кэндисом

Петерсоном Джонсон возглавлял К Records – небольшую, однако имеющую

обширные связи независимую фирму, которая выпускала также диски близких по

духу групп вроде YOUNG MARBLE GIANTS, KLEENEX и VASELINES.

Курт не во всем был согласен с <кальвинистами>, потому что ему

нравилось носить длинные волосы и принимать наркотики. Однако ему пришлась

по душе их музыка и ее направленность. <Это открыло новые двери в музыку,

которой я раньше не слышал, – вспоминал Курт. – Я понял, что в течение

многих лет не вспоминал о своем детстве. Я старался забыть о нем. Я даже

уже забыл о нем. Это заставило меня вновь вспомнить о детстве и полюбить

его. Это было хорошим напоминанием о невинности>.

После отъезда Лукина Курт прожил в хибаре еще два месяца. В это время

он начал встречаться с девушкой по имени Трейси Марандер, которая была

совсем не похожа на девушек, которых он знал до этого. Она носила

выкрашенное <под зебру> пальто, красила волосы в цвет пожарной машины и

жила в Олимпии. Трейси любила тусовки и вела себя довольно эксцентрично,

однако впридачу к этому она обладала мягкой и заботливой душой. Вскоре она

стала первым серьезным увлечением Курта.

Через некоторое время удача все же улыбнулась Курту, и его мечта о

создании собственной группы стала как никогда близка к реализации.

Способствовавшего этому человека звали Крис Новоселич.

Глава 3

НИРВАНА

<Я наконец послушал твою запись. Это совсем неплохо.

Думаю, мы должны создать группу>.

Крис Новоселич Курту Кобейну

Крис Энтони Новоселич родился 16 мая 1965 года в Комптоне, штат

Калифорния. Его родители, Крис и Мария, эмигрировав из Хорватии в 1963

году, обосновались в калифорнийском городке под названием Гарден, где отец

Криса получил работу водителя грузовика. Семья сменила несколько квартир,

переезжая с места на место вместе с Крисом и его младшим братом Робертом,

но вскоре родителям удалось приобрести небольшой домик, а потом домик

получше, где в 1973 году родилась сестра Криса Дайэна.

Подобно Курту, в детстве Крис был склонен к вандализму. Вместе с

Робертом они забрасывали проезжающие машины камнями и яйцами, за что были

нещадно биты своим отцом, не знавшим иных форм воспитания, кроме порки.

Впрочем, Крис не держал на него за это зла.

<Мы боялись его, – рассказывал он. – Но я не могу сказать, что отец с

нами плохо обращался. Просто так он нас не бил – только за дело. Такая у

него была реакция на наше плохое поведение>.

Семья Новоселичей перебралась в Абердин в 1979 году, когда Крису было

четырнадцать лет. Причиной переезда послужило то, что жизнь в Южной

Калифорнии сильно вздорожала, в то время как в Абердине можно было

приобрести неплохой домик за сравнительно небольшие деньги. К тому же в

этом районе проживало много других хорватских семей. Отец Криса устроился

работать машинистом на деревообрабатывающее предприятие.

После солнечной Калифорнии, где люди были приветливы и терпимы, Абердин

показался Крису мрачным и грязным, а его жители озлобленными и упертыми. К

тому же Крис сильно комплексовал из-за своего высокого роста (к моменту

окончания школы в нем было около двух метров). Родители надеялись, что он

станет баскетболистом, однако Крис был очень неуклюж.

<Я был страшно неловким, – вспоминал Крис. – Когда мы приехали в

Абердин, я просто впал в депрессию. Я не мог ни с кем общаться. Каждый

день после школы я шел домой и спал весь вечер или слушал музыку. Я не мог

общаться с тамошними ребятами. Они были настоящим дерьмом. И они плохо

обращались со мной, а я не мог понять почему. Наверное, они просто не были

клевыми>.

Возможно, одной из причин плохого отношения к Крису были его

музыкальные вкусы. Ему нравились такие группы, как LED ZEPPELIN, DEVO,

BLACK SABBATH, AEROSMITH, а его сверстники слушали , потому что

это была единственная музыкальная программа, транслируемая местной

радиостанцией. Впрочем, Крису повезло в том, что его дом стоял на самом

высоком холме в Абердине, поэтому он мог слушать самые лучшие рок-станции

из Сиэтла.

В июне 1980 года родители Криса настолько обеспокоились его депрессией,

что отослали его на время к родственникам в Хорватию. Там ему очень

понравилось: у него сразу появилась куча друзей, и дела в школе пошли

значительно лучше. Там же он познакомился с панк-роком и открыл для себя

SEX PISTOLS, RAMONES и даже местные, югославские панк-группы. Впрочем,

через год родители забрали Криса назад, в Соединенные Штаты.

От безысходности Крис начал курить <траву> и крепко пить. <Я сделался

совсем диким, – рассказывал он. – Я всегда любил выпить. Когда я пью, то

не могу остановиться. Мне нравится пить, потому что тогда ты попадаешь в

странный мир, похожий на комиксы. Ты перестаешь отчетливо видеть, и тогда

имеет смысл все или ничего. Это настоящее безумие. Это иная реальность и

мир иного сознания>. Благодаря своим диким выходкам на вечеринках Крис

сделался заметной фигурой в городе.

Он тусовался с какими-то людьми, однако друзьями их можно было назвать

с большой натяжкой. В конце концов он нашел себе место официанта в

городской забегаловке и с головой ушел в работу. К последнему классу школы

у него уже была машина, стереосистема и гитара. Он стал брать уроки игры

на гитаре у того же самого Уоррена Мейсона, который учил Курта.

Затем он познакомился с Ваззом Осборном, который подсадил его на

настоящий панк-рок в духе VIBRATORS, SEX PISTOLS, FLIPPER, BLACK FLAG,

CIRCLE JERKS. <Это был просто блеск, настоящий панк-рок, – вспоминал Крис.

– Я сразу же отрекся от всего этого глупого металла – Оззи Осборн, JUDAS

PRIEST, DEF LEPPARD – все казалось теперь дерьмом, которое я больше не мог

слушать>.

Как и у Курта, у Криса оказалась замедленная реакция на панк-рок. <Он

захватил меня не сразу, поскольку музыка была очень живой, – рассказывал

Крис. – Прошло около недели, прежде чем он окончательно завладел мной. Я

слушал Generic группы FLIPPER, и этот диск сразил меня. Это было похоже на

настоящее Искусство, настолько было значительно. Люди поклоняются Led

Zeppelin IV или <Белому Альбому>, а для меня именно тот альбом стал тем же

самым. Это перевернуло всю мою жизнь>.

Крис закончил школу в 1983 году. Через некоторое время его родители

разошлись, а еще через некоторое время он познакомился с Шелли, которая

стала его постоянной подругой. Он участвовал в качестве бас-гитариста в

нескольких проектах MELVINS, а его сценическим именем было Фил Эйшо.

С момента их первой встречи на тусовке у MELVINS Курт, видимо,

интуитивно понял, что Крис – это тот самый человек, который ему нужен.

Однако Новоселич долгое время не проявлял интереса к проектам Курта.

Наконец, когда была готова запись FECAL MATTER, Курт дал ее послушать

Крису. Ответа не было чуть ли не целый год, но затем при встрече Крис

неожиданно сказал: <Я наконец послушал твою запись. Это совсем неплохо.

Думаю, мы должны создать группу>.

Поскольку самой первой задачей у вновь созданной группы было

заработать, Крис и Курт решили исполнять песни из репертуара CREEDENCE

CLEARWATER REVIVAL, рассчитывая, что кантри-рок будет пользоваться спросом

в сельском Абердине. Назвали группу довольно точно – SELLOUTS. Курт играл

на ударных, Крис на гитаре, а некто по имени Стив Ньюмен – на бас-гитаре.

Они репетировали в доме Криса и Шелли, однако состоялись всего пять или

шесть репетиций, а закончилось все грандиозной дракой между Куртом и

Стивом.

Зимой 1987 года Крис и Курт нашли нового ударника. Им стал Аарон

Буркхард. <Это очень веселый, жизнерадостный человек, – отзывался о нем

Курт. – Он шумный, но не настолько противный) чтобы его возненавидеть>.

Аарон Буркхард обладал замечательным свойством притягивать к себе самые

разные несчастья. Как-то раз он с приятелем ехал на машине, и тот въехал

прямо в витрину магазина, причинив ущерб на пятнадцать тысяч долларов. В

другой раз лицо Буркхарда появилось на страницах абердинской

World>, когда еще одна машина, в которой он находился, вылетела на

встречную полосу, перевернулась и загорелась, в результате чего погиб

водитель.

У Буркхарда были свои недостатки, однако он оказался единственным из

известных Курту и Крису людей в Абердине, который играл на ударных. В это

время у него была постоянная работа, однако денег на настоящую установку

не хватало, поэтому ее пришлось собирать из нескольких барабанов,

которые нашлись у Буркхарда, и деталей старой установки Дейла Кровера.

За неимением лучшего места репетиции проводились в домике Курта. Для

начала они разучили все вещи FECAL MATTER, а затем стали писать новый

материал. Сначала Курт пел с английским акцентом, поскольку именно такой

акцент казался ему наиболее подходящим для панк-рока.

В это время Крис переживал увлечение музыкой шестидесятых. Ему особенно

нравился неизвестно где откопанный диск голландской группы SHOCKING

BLUE, известной главным образом своим хитом . Курту не особенно

нравились голландцы, однако ради Криса он согласился сделать версию одной

из их вещей под названием . При этом он решил обойтись лишь

одним куплетом просто потому, что ему было лень разбирать все остальное.

Вскоре начались сложности с Буркхардом, которому больше нравилось

играть традиционный металл, чем <панковское дерьмо>. Его приходилось

буквально силой затаскивать на репетиции. Впрочем, поначалу даже Крису

было не по себе от бешенного энтузиазма Курта, и время от времени он тоже

пропускал репетиции. Возможно, причина этого была в том, что мать Криса,

сильная женщина, начавшая после развода собственное дело, не очень

жаловала Курта и часто намекала сыну, что ему стоит поискать более

правильных друзей. Буркхард вспоминает, что рваные джинсы и богемные

замашки Курта резко выделяли его из сверстников: <Он так себя вел, будто

ему было на все наорать. Ему было все равно, что о нем думают>.

В конце концов Курту удалось заразить своим рвением Криса, и они

принялись упорно репетировать, надеясь вскоре где-нибудь выступить. Такой

случай представился, когда они получили приглашение поиграть на разогреве

у каких-то металлистов на домашней вечеринке в Реймонде, еще более

изолированном городке, чем Абердин. После их совершенно сумасшедшего

первого выступления на публике, во время которого Крис несколько раз

прыгал в окно и обратно, а Курт исполнял соло, стоя на столе, народ был

настолько ошеломлен, что только это и спасло новых панк-рокеров от побоев.

Вскоре состоялось их первое выступление в большом зале в Олимпии, где

они должны были закрывать вечер. И хотя к этому моменту в зале осталось не

более десятка человек, начало оказалось вполне успешным, судя по

беспорядку, произведенному в зале.

Между тем у группы до сих пор не было названия, и Курт предложил SKID

ROW. Это выражение, ведущее свое происхождение из Сиэтла, означает что-то

вроде <трущобы> или <бомжатника>. В апреле 1987 года группа выступила

под этим названием в Олимпии, на радиошоу, проводившимся местной

независимой радиостанцией KAOS, с диджеем которой Курт был знаком еще со

времен тусовки с MELVINS. Запись их выступления стала первой

демонстрационной лентой группы. Они исполнили замечательно отработанные

версии , ) , ,

, и еще несколько вещей, названий которых

потом не мог вспомнить даже Курт.

Буркхард наработал к этому времени мощный удар в духе Джона Бонэма

(интересно, что фанат Бонэма станет, в конце концов, лучшим ударником

группы), а голос Курта приобрел несколько звучаний – от безысходного

дет-металлического воя до придушенных кошачьих воплей. Впрочем, все это

очень мало напоминало то, как его голос будет звучать впоследствии.

Потом группа последовательно сменила целый ряд имен, среди которых были

такие, как TED ED FRED, BLISS, THROAT OYSTER, PEN CAP CHEW и WINDOWPANE,

однако остановились все-таки на NIRVANA. <Я искал название, которое было

бы красивым или приятным, а не злым и грубым панк-роковским изобретением

вроде ANGRY SAMOANS>, – объяснял потом Курт.

Между тем Курт задолжал арендную плату за несколько месяцев и был под

угрозой выселения. Тогда его подружка Трейси предложила ему переехать к

ней. Бегство из Абердина в такой культурный центр, как Олимпия, было

весьма по душе Курту.

Вскоре маленькая квартирка Трейси приобрела довольно причудливый вид:

стены были увешаны рисунками Курта, вырезками из газет и препарированными

сюжетами религиозного содержания. Повсюду ощущалось присутствие последнего

и самого любимого приобретения Курта – пластмассовой обезьянки Чим-Чим.

Однако в доме были и настоящие животные – три кошки, два кролика,

несколько крыс и, конечно, компания черепах. В результате вонь стояла

почти как в абердинской хибаре.

В то лето в течение месяца там жили также и Крис с Шелли, чтобы

избежать утомительных поездок на работу и обратно. Шелли и Трейси работали

в ночную смену в кафетерии в Олимпии, а Крис – промышленным художником в

близлежащем городке Такома. Курт же обычно ночью спал, а днем слонялся по

дому. На выходные Крис и Шелли уезжали к себе в Хоквиам.

Вся четверка проводила много времени вместе, посещая различные

вечеринки или просто оставаясь дома, чтобы посмотреть телевизор или

потриповать. <Мы потребляли не ту <кислоту>, что принимали THE BEATLES, -

вспоминал Крис. – У нас была грязная <кислота>, в ней было много

<винта>... Мы просто безумствовали и бесились всю ночь>.

Дела в группе шли, однако, не так хорошо, как хотелось бы Курту. Устав

от постоянной возни с Буркхардом, Крис и Курт решили попробовать поиграть

с Дейлом Кровером. Порепетировав три недели, они пришли на студию

Reciprocal в Сиэтле и записали в январе 1988 года демо-ленту.

<После того как запись была готова, – рассказывал Курт, – мы поняли,

что это действительно хорошая музыка и что в ней есть нечто особенное, так

что мы стали относиться к нашим музыкальным делам гораздо серьезнее>.

Хозяин студии Reciprocal Recording Джек Эндино уже снискал к этому

времени славу крестного отца сиэтлекого андеграунда. Записывая местные

панк-группы за очень небольшие деньги, он способствовал тем самым выходу в

свет дисков наиболее талантливых из них на местной фирме звукозаписи Sub

Pop.

НИРВАНА записала десять вещей за шесть часов. Все писалось в основном

<вживую> за один или два раза. Весь вокал Курта был записан с первого

раза. С этой ленты , , и вошли

позднее в альбом Bleach. Версия была затем переписана с Чедом

Ченнингом на ударных и выпущена на сборнике Sub Pop 200. Еще четыре вещи -

, , и

появились на альбоме Incesticide. Оставшиеся две – и

Cup Chew> так никогда и не были изданы.

Запись понравилась не только самим участникам группы, но и Джеку

Эндино. Этим же вечером он сделал микс для себя и дал ленту Джонатану

Поуниману, одному из совладельцев фирмы Sub Pop. Лента произвела на него

сильное впечатление. <Я был просто сражен голосом этого парня>, -

вспоминал он позднее.

В начале 1988 года музыкальная жизнь в Сиэтле переживала период

изменений. Такие известные до тех пор группы, как THE MELVINS, GREEN RIVER

и FEAST, либо находились не у дел, либо уже распались. Им на смену шли