Текст книги "Я здесь, чтобы забрать вас с собой в Нирвану"

Автор книги: Бред Моррелл

Соавторы: Кристофер Сэнфорд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

"Я здесь, с вами, чтобы забрать вас с собой прямо в Нирвану"

Биография Курта Кобейна.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В 1990 году ни один из рок-альбомов в Соединенных Штатах не вышел на

первое место, что дало повод специалистам заговорить о конце эры рока.

Музыкальная аудитория была к этому времени тщательно классифицирована

руководителями радиопрограмм в соответствии с демографическими данными, и

казалось маловероятным, что рок-фэны смогут объединиться вокруг

какого-нибудь одного диска в достаточно большом количестве, чтобы вывести

его на первые места в чартах. Дегенерация рока в выхолощенный и

рафинированный мнимый бунт привела к тому, что его место заняли такие

жанры, как кантри и рэп, непосредственно обращавшиеся к настроениям и

заботам масс. И хотя в 1991 году на первое место вышли несколько

рок-альбомов, лишь Nevermind объединил аудиторию, которая до этого никогда

не была единой – десяти-двадцатилетних. Устав от набивших оскомину

ветеранов вроде GENESIS и Эрика Клэптона или искусственных созданий вроде

Полы Абдул и MILLI VANILLI, тинэйджеры нуждались в собственной музыке.

Такой, которая бы выражала то, что они чувствуют. Они уже догадывались,

что стали первым поколением в истории Америки, лишенным надежды на лучшую

жизнь в сравнении с жизнью своих родителей, поколением, первые сексуальные

опыты которого были омрачены угрозой СПИДа, а детство прошло в страхе

перед призраком ядерной войны. Они не чувствовали в себе сил, чтобы

бороться с враждебным окружением и вынести атмосферу сексуального и

культурного подавления, насаждаемого режимами Рейгана и Буша. Перед лицом

всего этого они ощущали себя беспомощными и безгласными. В 80-е годы

многие музыканты выражали недовольство политической и социальной

несправедливостью, однако большинство из них, такие как Дон Хенли, Брюс

Спрингстин и Стинг, являлись представителями старшего поколения. И многие

фэны видели в этом протесте то, чем он в сущности и являлся, -лицемерную

саморекламу. Реакция же Курта Кобейна на трудные времена была самой что ни

на есть непосредственной и гораздо более искренней. Он кричал. Однако было

бы ошибкой видеть в Курте Кобейне выразителя чаяний поколения, каким был,

например. Боб Дилан. Курт Кобейн не дает никаких ответов и даже

практически не ставит опросов. Он издает крик боли, упивается негативным

экстазом. И если таковы в наши дни проявления подросткового духа, значит,

ничего с этим не поделаешь. Возможно, в песнях НИРВАНЫ много отчуждения и

апатии, однако эти отчуждение и апатия относятся к вещам, которые не так

уж и много значат. С другой стороны, группа достаточно эмоционально

высказывалась о феминизме, расизме, цензуре, и особенно о гомофобии. И

любые упреки в пассивности рассыпались в прах под напором отрясающей

энергии, исходящей от музыки НИРВАНЫ. Это была действительно страстная

музыка, лишенная всякого притворства. Погружение в НИРВАНУ давало силу

лишенному ее поколению.

ЧАСТЬ 1. НАЧАЛО

Глава 1

ДЕТСТВО

<Я был невероятно счастливым ребенком. Я все время

кричал и пел. Просто не мог вовремя остановиться. Я был

по-настоящему счастлив>.

Курт Кобейн

Расположенный в штате Вашингтон городок Абердин с населением в 16 тысяч

жителей лежит в ста с лишним милях юго-западнее Сиэтла. Это довольно

дождливое место, постоянно окутанное сумрачным туманом. Ближайшее шоссе

расположено далеко, поэтому сюда редко кто-либо приезжает и здесь

практически ничего не происходит. Искусство и культура отданы на откуп

чванливым типам из Сиэтла. Среди <интересных развлечений>, перечисленных

в брошюре, изданной Торговой Палатой округа Грейс Харбор, здесь указаны

кегельбан, соревнования по скоростному пилению и центры видеоигр.

Вся жизнь Абердина сосредоточена вокруг лесозаго товки и

деревообрабатывающего предприятия. Вернее, так когда-то было. Деловая

активность постепенно угасала, превратив Абердин в город-призрак. Уровень

самоубийств в округе сейчас один из наиболее высоких в стране, равно как

уровень наркомании и алкоголизма. Пожалуй, процветает здесь лишь индустрия

производства марихуаны и психоделических грибов, которые разводятся

жителями с целью пополнения своих скудных доходов.

Впрочем, тридцать лет назад, в разгар эры хиппи этот заброшенный уголок

был как раз одним из немногих, не затронутых психоделической революцией.

Дела в лесозаготовительной промышленности кое-как шли, не давая людям

впасть в окончательное отчаяние, но и не оставляя особенно радужных надежд

на будущее. Ощущение своей постоянной зависимости от положения на

финансовом рынке проявлялось у жителей Абердина в склонности к насилию и

депрессии. Стрельба в городе была вещью вполне привычной, причем часто

оружие поворачивалось в собственную сторону. Свободное от стрельбы время

абердинцы делили поровну между выпивкой и занятиями спортом.

Таково было место, где 20 февраля 1967 года в семье домохозяйки Венди

Кобейн и ее мужа Дональда, работавшего механиком на станции технического

обслуживания, родился будущий лидер НИРВАНЫ Курт Кобейн. Его предки по

материнской линии происходили из Германии, а по отцовской – из Ирландии,

причем фамилия Cobain являлась искажением ирландского имени Coburn.

<Моя мама всегда была очень нежна ко мне, – вспоминал Курт. – Она

всегда целовала меня, когда уходила. Это было просто здорово. Позже я был

очень удивлен, узнав, что во многих семьях не принято так поступать. Это

было блаженное время>.

Несмотря на скромный достаток семьи раннее детство Курта было вполне

счастливым. Он был особенно привязан к матери, которая тоже души не чаяла

в сыне. Их эмоциональную близость не нарушило даже появление на свет три

года спустя после рождения Курта его сестренки Ким.

Блестящие способности Курта начали проявляться уже в самом раннем

возрасте. Его интерес к музыке впервые прорезался, когда ему было всего

два года, что не было удивительным, поскольку материнская часть его родни

имела к музыке самое непосредственное отношение: дядя Чак играл в

рок-группе, сестра Венди, тетя Мэри, хорошо играла на гитаре, и вообще все

в их семье отличались каким-либо музыкальным талантом. На Рождество они

устраивали замечательные веселые представления с песнями и остроумными

пародиями.

Тетя Мэри стала снабжать Курта пластинками THE BEATLES и THE MONKEES,

когда ему было около семи. Она часто приглашала Курта к себе домой, где

проходили ее репетиции, так как в течение нескольких лет тетя Мэри играла

в кантри-группах в различных барах, расположенных в окрестностях Абердина.

Она даже пыталась научить его играть на гитаре, однако ничего не

получилось из-за отсутствия у Курта терпения.

На самом деле, его было практически невозможно заставить посидеть

спокойно хотя бы одно мгновение. Такое состояние было классифицировано

врачами как гиперактивность, и Курт, подобно многим детям своего

поколения, проходил курс лечения риталином, благодаря которому его нельзя

было уложить в постель до четырех часов утра. С другой стороны, от

снотворных он засыпал в школе. Наконец, решено было исключить из рациона

сахар, и это помогло. Однако даже лишение сладкого не могло поколебать

ощущения счастья и энтузиазм, присущие Курту в то время.

<Я был невероятно счастливым ребенком, – вспоминал Курт. – Я все время

кричал и пел. Просто не мог вовремя остановиться. Иногда другие ребята

били меня за то, что я не знал меры в играх. Я относился к играм очень

серьезно. Я был по-настоящему счастлив>.

Будучи первым ребенком в своем поколении, Курт имел в своем

распоряжении семь дядей и тетей по материнской линии, споривших из-за

того, кому сегодня сидеть с ребенком. Привыкнув быть центром внимания, он

частенько устраивал представления для всех желающих. Когда в возрасте семи

лет все та же тетя Мэри подарила ему большой барабан, Курт быстро нацепил

его на себя и принялся разгуливать по окрестностям, ударяя в барабан и

громко распевая битловские и .

Курту не нравилось, когда мужчины заглядывались на Венди, весьма

привлекательную блондину с прекрасными голубыми глазами. Его отца,

кажется, это мало волновало, зато Курт был очень ревнив и часто сердился

по этому поводу. <Мама, этот мужчина все время смотрит на тебя!> -

указывал он Венди. Однажды он даже обругал полицейского, откровенно

пялившегося на Венди.

Интересная особенность – уже в возрасте трех лет Курт не любил

полицейских. Стоило ему заметить одного из них, как он принимался петь

песенку примерно такого содержания:

У копов клопы, у копов клопы

Копы идут. Они тебя убьют

Еще через пару лет он уже кидал в полицейские машины набитые камнями

банки из-под пепси и кока-колы. Приблизительно в этом же возрасте Курт

научился особым образом вытягивать свой средний палец. Сидя на заднем

сиденье машины, он делал красноречивый жест в направлении всех проходящих

в это время по улице.

Когда Курт учился во втором классе, всем стало очевидно, что он хорошо

рисует, однако он сам не видел в своих рисунках ничего выдающегося.

Однажды, под праздник Хэллоуин, Курт вернулся домой с экземпляром школьной

газеты. В ней на первой полосе был помещен его рисунок, хотя обычно

подобной чести удостаивались по крайней мере пятиклассники. Но Курт все

равно был очень рассержен, так как полагал, что его рисунок не так уж

хорош. <Его отношение к взрослым изменилось из-за этого, – вспоминала

Венди. – Все говорили ему, как им нравится его творчество, а он постоянно

был им неудовлетворен>.

В третьем классе Курт уже хотел быть рок-звездой и вовсю <наигрывал> на

своей маленькой пластмассовой гитаре под музыку THE BEATLES. Правда, через

некоторое время он уже мечтал стать каскадером. Однажды он собрал все

матрасы и подушки и принялся прыгать на них с крыши дома, в другой раз

учудил кое-что похлеще: примотал к груди металлическую пластину, вставил в

нее несколько петард и поджег.

Иногда Курт заходил к дяде Чаку, брату Венди, который играл в группе.

Тот оборудовал у себя в подвале целую студию. Чак давал Курту микрофон и

ставил какую-нибудь запись. У Венди сохранилась кассета с записью Курта,

когда ему было четыре года. Там он поет, а когда, как ему кажется, никто

не слышит, говорит в микрофон неприличные слова вроде <кака>.

Однажды родители подарили Курту маленькую ударную установку,

называвшуюся <Микки Маус>. <Я сделала это, потому что сама хотела быть

ударником, – рассказывала Венди. – Но моя мать считала, что стучать на

барабанах не женское занятие и не позволяла мне играть>. Курта не надо

было долго упрашивать сесть за установку, поскольку, едва только

научившись держать предметы в руках, он уже вовсю стучал по мискам и

кастрюлям. Он упражнялся на своем <Микки Маусе> каждый день после школы,

пока окончательно не разбил его.

Происходя из не очень богатой семьи, Венди в совершенстве научилась у

своей матери искусству выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле. Она

внимательно следила за тем, чтобы ее дети были красиво и опрятно одеты.

Каждое утро она тщательно причесывала Курта, следила за тем, чтобы он

чистил зубы, и одевала его в самую лучшую одежду, которую только могла

достать. Она даже заставляла его надевать свитер, от которого у Курта была

аллергия, только потому, что он на нем хорошо сидел. <Оба моих ребенка

были одеты, наверное, лучше всех детей в городе, – вспоминала Венди. – Я

следила за этим>.

Она также не позволяла своим детям водиться с оборванцами из

неблагополучных семей. Позднее Курт вспоминал, что именно эти последние,

как он потом понял, были <клевее, чем дети высшего класса, более земные,

более грязные>.

Курт начал брать уроки игры на ударных в третьем классе. <Сколько я

себя помню ребенком, – рассказывал он, – мне всегда хотелось быть Ринго

Старром. Но мне также хотелось быть и Джоном Ленноном, только играющим на

ударных>. Курт играл в школьной группе, однако так и не научился читать

ноты -он ждал, пока сидящий перед ним мальчик выучит песню, а потом просто

копировал то, что тот делал.

Возможно, мысль о том, что ее сын является проблемным ребенком, впервые

пришла в голову Венди в 1974 году, когда он попросил подарить ему на

Рождество ружье стоимостью пять долларов, заявив, что

ничего другого ему не надо. Впрочем, тогда все дело кончилось просто

неприятным разговором.

Курт утверждал, что в детстве одинаково хорошо владел обеими руками,

однако отец побуждал его больше использовать правую, опасаясь, что сын

вырастет левшой. Так оно и случилось.

Уже с детства Курта стали одолевать самые разнообразные недуги. Помимо

гиперактивности, он страдал хроническим бронхитом. В восьмом классе у него

также было выявлено небольшое искривление позвоночника, которое

впоследствии усилилось из-за веса гитары. Курт утверждал, что проблема

исправилась бы сама собой, если бы он был правшой.

Безмятежному детскому счастью Курта пришел конец в 1975 году, когда

родители развелись. Венди утверждала, что решила развестись, поскольку Дон

очень редко бывал дома, предпочитая проводить время за игрой в бейсбол и

баскетбол, судя матчи или тренируя новичков. К тому же, она вообще

сомневалась, любила ли она его когда-нибудь. Дон противился разводу,

однако оба потом признавались, что использовали детей в войне между собой.

Так или иначе, но с этого времени Курт совершенно изменился. <Он стал

угрюмым, – вспоминает Венди, – злым и насмешливым>. На стене своей комнаты

он написал: <Я ненавижу маму, я ненавижу папу, папа ненавидит маму, мама

ненавидит папу, здесь есть отчего загрустить>. Внизу он нарисовал мозг,

над которым располагался большой знак вопроса. Этот рисунок сохранился до

сих пор, так же как и логотипы LED ZEPPELIN и IRON MAIDEN.

Судьба Курта повторяет здесь судьбу множества его сверстников. К

середине 70-х годов уровень разводов резко взлетел вверх, увеличившись

вдвое за десятилетие. Детям из распавшихся семей предстояло пережить не

мировую войну и не экономическую депрессию. У них просто не было семьи.

Соответственно, каждый боролся в одиночку.

Курт говорил, что тогда из его жизни словно бы ушел свет, который он с

тех пор никак не мог обрести. <Я помню. что внезапно стал другим

человеком, не заслуживающим ничего хорошего. Я чувствовал, что не могу

больше нормально общаться с другими ребятами, потому что у них были

родители, а у меня нет>. И он продолжает: <Я был зол на своих родителей,

что они не смогли разобраться со своими проблемами. Все свое детство после

их развода я как бы стыдился своих родителей>.

Однако отчуждение Курта от родителей, и более всего от отца, началось

еще до развода. <У меня не было ничего общего особенно с отцом, -

вспоминал Курт. – Он хотел, чтобы я занимался спортом, а я не любил спорт,

мне нравилось искусство, а он его ни во что не ставил, поэтому мне все

время было стыдно. Я вообще не мог понять, как я мог родиться у таких

родителей, потому что они были глухи к искусству, которое мне нравилось. Я

любил музыку, а они нет. Подсознательно я, наверное, думал, что меня

усыновили...>

Художественный талант и развитый интеллект Курта только усугубляли

проблему. По его собственному признанию, до десяти лет он не ощущал своего

отличия от других детей. Однако постепенно он понял, что его увлечение

рисованием и музыкой делало его непохожим на других, а к двенадцати годам

подобная уверенность переросла в полное отчуждение от сверстников. Убедив

себя, что никогда не найдет никого похожего на себя, он просто перестал

заводить с кем-либо дружбу.

После развода родителей Курт около года жил со своей матерью, однако в

итоге не поладил с ее новым другом, который, как потом признавалась сама

Венди, <был несколько не в себе>, то есть, в действительности, страдал

параноидной шизофренией. Так как ей было трудно контролировать Курта,

Венди отослала его жить к отцу, который обитал в сборном трейлерном домике

в Монтесано, неподалеку от Абердина.

Поначалу все шло довольно неплохо, однако вскоре Дон вторично женился,

и его новая жена вместе со своими двумя детьми переехала к нему. Курт

совершенно не сошелся с новой семьей, особенно со своей приемной матерью,

которую всегда считал непревзойденной лгуньей.

В юности Дон крутился среди <качков>, однако так и не преуспел в

спорте, возможно, из-за того, что был слишком мал для своего возраста. Его

отец, дед Курта, возлагал на него большие надежды, которых тот не смог

оправдать. Не исключено, что именно поэтому он так активно подталкивал

Курта к занятиям спортом.

По его настоянию Курт стал заниматься борьбой, хотя ему были

отвратительны не только изнурительные тренировки, но и общение с

увлеченными спортом ребятами. Тем не менее Курт утверждал, что боролся он

неплохо, главным образом потому, что на ковре он мог дать волю своему

гневу. Однако в день, когда проходили крупные соревнования, Курт решился

на бунт. Он и его противник вышли на ковер и приняли борцовские стойки, а

Дон переживал за сына, сидя на трибуне. <Я стоял, смотрел на отца и

улыбался, ожидая свистка, -рассказывал Курт. -Я смотрел прямо на него, а

потом я просто все бросил, сложил руки и позволил тому парню положить себя

на лопатки. Надо было видеть выражение лица моего папаши. Он ушел посреди

соревнований после того, как я повторил все это четыре раза подряд>. Дон

утверждал, что не помнит такого эпизода, тем не менее Курт вспоминал, что

после этого случая ему пришлось какое-то время жить у дяди с тетей.

Один раз отец взял Курта с собой на охоту, однако, когда они оказались

в лесу, Курт отказался идти вместе со всеми и провел целый день в машине.

Позднее Курт вспоминал, что тогда почувствовал, что <нельзя убивать

животных, тем более в качестве развлечения>. <Я этого еще не осознавал и

толком не понимал, – рассказывал он. – Я просто знал, что не хочу быть

там, где убивают животных>.

Между тем Курт начал открывать для себя другую музыку, отличную от той,

что играли THE BEATLES и THE MONKEES. Кто-то из друзей посоветовал Дону

стать членом клуба филофонистов <Коламбия Хаус>. После этого ему стали

ежемесячно приходить по почте диски таких групп, как AEROSMITH, LED

ZEPPELIN, BLACK SABBATH и KISS. Впрочем, сам Дон не удосуживался их даже

распечатывать, зато за него это с удовольствием делал Курт.

В конце концов Дон тоже не смог ужиться с сыном, и Курт начал

курсировать между Монтесано и Абердином, живя попеременно то в семьях

своих дядьев и теток, то у родителей отца.

Глава 2

ОТРОЧЕСТВО

<...я всегда колебался между нежеланием... и желанием

показать людям, на что я способен. Во всем этом много

путаницы. Я очень рад, что пришел к панк-року именно в то

время, потому что это дало мне несколько лет, чтобы

повзрослеть, определиться со своими ценностями и понять,

что я за человек>.

Курт Кобейн

Когда Курту исполнилось четырнадцать лет, дядя Чак подарил ему

подержанную, однако мало использовавшуюся электрогитару и маленький

10-ваттный усилитель впридачу. Курт сразу забросил уроки игры на ударных,

которые брал до этого, и целиком переключился на гитару. Через неделю или

чуть больше он уже мог наиграть несколько вещей из репертуара AC/DC.

Уоррен Мейсон, музыкант группы дяди Чака, ставший его первым учителем,

вспоминал, что Курту очень хотелось научиться играть ,

хотя сам Курт категорически отрицал это.

Примерно в это же время Курт впервые узнал о существовании SEX PISTOLS,

подвиги которых подробно расписывались в журнале . Идея панк-рока

захватила его. К несчастью, в музыкальных магазинах Абердина нельзя было

найти ни одного диска с записью какой-либо из панк-групп, поэтому Курт не

знал, как, собственно, это должно звучать. Тем не менее, оставшись один в

своей комнате, он играл то, что, как ему казалось, должно было быть

панк-роком: по его собственному определению, <три аккорда и много

крика>. Как потом выяснилось, это было не так уж и далеко от истины. Через

несколько лет, когда Курт наконец-то услышал первый настоящий панк-альбом,

оказавшийся Sandinista группы CLASH, он был разочарован, поскольку

представлял себе панк-рок совсем иначе.

Как он потом вспоминал, его первая музыка <была похожа на LED ZEPPELIN,

только грубее, и я старался сделать ее как можно более агрессивной и

злой>.

В это время Курт познакомился с участниками абердинской группы MELVINS,

которой суждено было стать одной из основательниц местного стиля,

включавшего в себя элементы панк-рока, хэви-метала и хард-рока семидесятых

в духе KISS и AEROSMITH, получившего затем распространение под названием

грандж.

Впервые побывав на концерте настоящей рок-группы, Курт был совершенно

потрясен. К тому же лидер группы Базз Осборн дал ему посмотреть фотоальбом

SEX PISTOLS, изображавший апологетов анархии во всей их дикости. После

этого Курт исписал названием группы все парты, за которыми сидел, и стал

говорить всем и каждому, что собирается создать панк-группу, которая

станет очень популярной, пока, правда, не очень представляя, как именно

этот самый панк-рок должен звучать.

В мае 1984 года мать Курта вышла замуж за докера Пэта О'Коннора,

который в то время весьма крепко пил. Поэтому Курту стоило большого труда

убедить мать снова взять его к себе.

Однажды Пэт ушел из дома ночью и вернулся лишь в семь утра,

естественно, вдрызг пьяный и, по выражению Венди, <воняющий девкой>. Она

сдержалась, так как уходила на работу, однако вечером ее прорвало. Схватив

на глазах у детей одно из многочисленных ружей Пэта, она угрожала убить

его, однако не смогла разобраться, как зарядить ружье. Тогда она собрала в

охапку весь арсенал мужа – дробовики, пистолеты, винтовки – отнесла к реке

и утопила. Наблюдавший всю эту сцену из окна своей комнаты Курт в этот же

день нанял двух ребят, чтобы выловить оружие и продать его. На вырученные

деньги он купил достаточно мощную звукоусилительную аппаратуру, а затем

отвез продавца аппаратуры к своему наркоторговцу, где тот и потратил все

деньги на <траву>.

Курт пытался найти ребят, с которыми вместе он мог бы играть, однако

никто из его друзей не обладал достаточным с его точки зрения музыкальным

талантом. Он был весьма придирчив, поскольку точно знал, чего он хочет.

Курт играл на гитаре очень громко, выводя уровень мощности усилителя до

отказа и вызывая этим постоянные жалобы соседей, однако никто не знал, что

там, у себя в комнате, он еще и поет. Он делал это очень тихо, так как не

хотел, чтобы кто-нибудь его услышал.

Поскольку Курт много тусовался с MELVINS, те предложили ему войти в их

состав, о чем он страстно мечтал. Однако из этого ничего не получилось.

Курт так волновался, что забыл все песни. Возможно, причина была и в том,

что в это время он уже записывал свой собственный материал.

В это время все тот же Базз Осборн наконец-то познакомил Курта с

настоящим панк-роком, дав ему прослушать сборники, составленные в основном

из вещей южнокалифорнийских групп, таких как BLACK FLAG, FLIPPER и MDC.

Курт был просто потрясен. <Это было что-то инопланетное, – вспоминал он

позднее. – Мне понадобилось несколько дней, чтобы воспринять такую музыку.

Я чувствовал, что в ней гораздо больше чистоты и реализма, чем в обычной

рок-н-ролльной лирике>. Вскоре после этого, в августе 1984 года он вместе

с басистом MELVINS Мэттом Лукином и Осборном побывал в Сиэтле на концерте

BLACK FLAG, продав ради этого часть своей коллекции пластинок. Оттуда он

вернулся убежденным панк-рокером.

<Быть панк-рокером соответствовало моей низкой самооценке, -

рассказывал он, – так как это помогло мне понять, что мне не нужно быть

рок-звездой, что я не хочу быть рок-звездой. Таким образом мне удавалось

балансировать: я всегда колебался между нежеланием и невозможностью этого

и в то же время желанием. Желанием показать людям, на что я способен. Во

всем этом много путаницы. Я очень рад, что пришел к панк-року именно в то

время, потому что это дало мне несколько лет, чтобы повзрослеть,

определиться со своими ценностями и понять, что я за человек>.

В это время у Курта появились в Абердине друзья. Одного из них звали

Джесси Рид, а другого – Майер Лофтин, причем его дружба с последним имела

далеко идущие последствия. Дело в том, что Майер Лофтин был геем, в чем он

откровенно и признался Курту вскоре после их знакомства. Курт ответил, что

это не проблема, и дружба продолжалась. Однако терпимость в этом вопросе

не была свойственна жителям Абердина. Все кончилось тем, что Курта самого

стали считать <голубым>, и он был периодически бит школьными <качками>.

<После этого, – рассказывал Курт, – я стал гордиться тем, что я гей,

хотя я им и не был. Я наслаждался конфликтом. Такое положение мне

нравилось, потому что я был близок к тому, чтобы осознать себя как

личность. Я был отщепенцем. Я еще не был тем панк-рокером, которым хотел

быть, но это все-таки было лучше , чем быть обычным занудой>. Впрочем,

через некоторое время друзьям все же пришлось расстаться, когда Курт

понял, что может остаться вообще в полной изоляции.

Тогда же Курт начал курить <траву>, примерно в девятом классе, и

какое-то время делал это ежедневно. <Курение приводило меня настолько в

бредовое состояние, что я вел себя уже не просто как обычный невротик,

которым был от природы, а становился настоящим психом, поскольку <трава>

усиливала все это>, – вспоминал Курт.

В последнем классе Курт учился из рук вон плохо и часто прогуливал. Его

переезды из города в город были только частью проблемы. Главной же

причиной было то, что он просто ненавидел некоторых учителей за их

религиозный фанатизм и расизм.

<В школе был один парень, который являлся религиозным фанатиком и

откровенным расистом. Он преподавал общественные науки и просто морочил

нам голову своими откровениями в отношении истории. Он был частью эпохи

середины 80-х с ее <холодной войной> и страхом перед нашествием русских -

один из крестоносцев рейгановской ментальности. Сукин сын. Мне каждый день

хотелось убить его. Я мечтал о том, как буду убивать его перед всем

классом. Потому что весь класс покупался на эти россказни. Они послушно

глотали эту бодягу. Мне трудно было поверить в то, что так много людей

соглашаются с подобной ерундой>.

Курт бунтовал также и дома. <Он не хотел быть частью семьи, но при этом

хотел жить в семье, – вспоминала Венди. – Все, что я ни просила его

сделать, вызывало у него недовольство, хотя требовала я совсем немного>.

При этом Венди все-таки признавала, что ее терпение в отношении Курта было

подорвано постоянными пьянками Пэта. Свой гнев она часто переносила с мужа

на детей.

В течение нескольких месяцев Курт встречался с симпатичной девушкой по

имени Джеки. Как он потом вспоминал, <она просто использовала меня, пока

ее парень был в тюрьме>.

Однажды Курт зазвал Джеки к себе в гости. Момент был критический: Курт

был готов потерять свою невинность. Они уже успели раздеться, как

неожиданно в комнату ворвалась Венди, зажгла свет и прошипела: <Убери

отсюда эту шлюху!> Курт с девушкой выбежали из дома, после чего он

несколько дней не показывался домой, живя у друга.

Курт перестал курить <траву> в надежде, как он выражался, <изменить

свою жизнь>. В это время позвонила жена Дона и пригласила его снова жить у

них. Прямо с порога Дон заявил, что если он хочет остаться с ними, он

должен бросить музыку и заняться чем-либо конструктивным. Ему удалось

убедить Курта заложить свою гитару и сдать вступительный экзамен в ВМС. Он

получил довольно высокие оценки, и местный вербовщик заходил к ним два

вечера подряд с уговорами. Однако на второй вечер, на грани подписания

контракта, Курт спустился в свою комнату на первом этаже, нашел остатки

<травы>, выкурил их, после чего поднялся наверх, сказал: <Спасибо, нет>, -

упаковал свои вещи и покинул дом отца, пробыв там всего неделю. Следующая

их встреча произошла лишь через восемь лет.

После того, как Курт ушел от Дона, Венди отправила его жить к Джесси

Риду, родители которого принадлежали к религиозному направлению

<возрожденные христиане>.

Он оказался для Ридов не самым удобным гостем. <Я оказывал на Джесси

дурное влияние, – вспоминал Курт. – Я курил траву и не любил ходить в

школу>. Однажды Курт долго разговаривал с кем-то по телефону, расписывая

миссис Рид в оскорбительных выражениях, и не заметил, что она все слышит

по другому аппарату. Однако чаша терпения Ридов переполнилась в тот день,

когда Курт, у которого не было ключа от дома, не долго думая, выбил дверь,

которая оказалась заперта. После этого мистер Рид сказал ему: <Курт. мы

упорно старались превратить тебя в хорошего гражданина, однако ничего не

получилось. Ты – безнадежен. Поэтому я буду тебе весьма признателен, если

ты упакуешь свои вещи и покинешь наш дом>.

За полгода до выпускных экзаменов Курт понял, что ему их не сдать, и

бросил школу, решив целиком посвятить себя музыке. Нельзя сказать, чтобы

эта идея пришлась по вкусу Венди, которая поставила перед сыном

альтернативу: либо он устраивается работать, либо убирается из дома и не

объедает их.

Однако Курт продолжал объедать их, и Венди предупредила его, что если

все будет продолжаться по-прежнему, она выставит его из дома. Так и

случилось. Придя однажды домой после тусовки с MELVINS, Курт обнаружил все

свои вещи упакованными в картонные коробки. <Я играла с ним в <суровую

любовь>) – вспоминала Венди. – В то время понятие о <суровой любви> только

появилось, и я подумала: <Что же, испытаю-ка это на нем>.

Курт стал снимать квартиру в Абердине, оплатив аренду деньгами, которые

он заработал в качестве официанта на одном из курортов Вашингтонского

побережья. Курт пытался побудить Джесси Рида играть вместе с ним – у того

даже нашлась бас-гитара. Однако вскоре выяснилось, что Джесси был, по

выражению Курта, <одним из наиболее отсталых в музыкальном плане людей,

что я когда-либо знал>.

Вскоре Курт нашел работу в качестве вахтера все в той же Абердинской

средней школе. Это было то самое место, куда он меньше всего хотел

попасть. Целыми днями ему приходилось отдирать приклеенную к столам

жвачку.

Однажды он раздобыл где-то ящик крема для бритья и с его помощью

декорировал куклу, так что она стала похожа на героиню фильма <Экзорцист>,

изо рта которой свисали отвратительные зеленые слюни. Он подвесил куклу за

шею в проеме окна, выходившего на улицу, чтобы позлить обывателей.

<Моя квартира была украшена в типичном панк-роковом стиле – куклами,

подвешенными за шею и забрызганными кровью, – вспоминал Курт. – Весь ковер

был в пиве, блевотине и крови. Я никогда не мыл посуду. Мы с Джесси

готовили еду примерно на неделю, а потом ставили жирные от гамбургеров

тарелки в мойку и заливали их водой. Так они и стояли все пять месяцев,