Текст книги "От Карповки до Норвежского моря (СИ)"

Автор книги: Борис Тесляров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

День одиннадцатый, 22 октября 1977 года, суббота

К нашему завтраку мы уже прошли через 10 шлюз и медленно идем по каналу. Док почти прижат к деревянной обшивке канала. Температура воздуха плюс 2 градуса, идет холодный дождь. Завтрак был довольно обильный и теплый, хватило всем. Рабочий день начинается не очень радостным известием. Юра Глебов сказал мне, что у Бори Аршанского уже третий день болит зуб. Не понимаю, почему Боря сам мне ничего не говорит. Ох уж эта скромность! Нашел Борю и спрашиваю был ли он у корабельного доктора. Отвечает, что был, но доктор особенно ничем не может помочь. Только если зуб удалить. Иду к Башарину. Он говорит, что между 11-м и 12-м шлюзами в леспромхозе есть больница. С дока даем радиограмму на 11 шлюз и просим связаться с больницей, чтобы к нашему приходу прислали машину для помощи члену экипажа с зубной болью. У Башарина есть такой опыт – отправляют человека за медпомощью на 11-ом шлюзе, а на 12-ом он снова поднимается на док. Уже здоровый. Сообщаю Боре, чтобы он был готов. На 11-ом шлюзе мы должны быть где-то около обеда. Включились в 8.45 и начали работать. Я сделал обход – рубка, первый отсек, капсула, обтекатель. В рубке задержался и пару часов занимался проверками аппаратуры контроля помех (АКП), оттеснив новожиловцев от центральной секции пульта. В первом отсеке все на своих боевых постах, а у прибора 25 опять заметное оживление в составе Жени Новожилова и разработчиков этого прибора. Зелях и его «товарищи по камере» находятся на завершающем этапе настройки аппаратуры предварительной обработки информации. В обтекателе, как и полагается на гауптвахте, прохладно, Горыныч не дышит – змей Башарин «перекрыл кислород». Бригада Веселкова ведет героическую борьбу за повышение надежности антенны – безжалостно отрезают разъемы, зачищают и соединяют провода, протирают шилом, обматывают сырой резиной и укладывают в печки. Печки шипят и намертво вулканизируют. Во время обеда раздалась команда «Аршанскому наберег», значит мы на 11-ом шлюзе. На берегу поджидает зеленый УАЗ с красным крестом, который и увозит Борю. Обед был, по крайней мере, не холодный и достаточно обильный. Получасовую паузу в работе используем для осмотра окрестностей, сквозь которые пробит канал. Места здесь в прямом и переносном смысле очень живописные. Лаовские ветераны рассказывают, что ещё совсем недавно почти вплотную к каналу подходили заборы с колючей проволокой и с деревянными вышками, на которых бдели часовые, а с палубы дока можно было наблюдать картины лагерной жизни. Лагерей и сегодня здесь хватает, просто их немного отодвинули от канала. Еще рассказывают, что в этих местах видимо-невидимо грибов и в прошлые годы, когда проводка проходила в сентябре, они высаживали грибной десант, человек 10, которые в промежутке между двумя шлюзами успевали набрать полные корзины, сумки или мешки белых и красных грибов. Пару дней потом весь док объедался грибным супом и картошкой с грибами. Неожиданно на берег канала вышла большая рыжая лиса и идет параллельно с доком. Народ бросает ей куски хлеба, которые она мгновенно проглатывает и, продолжая идти, поглядывает на док. Пауза окончена и мы снова «у станков». После ужина подошли к 12 доку и получили назад Аршанского. В зуб положили лекарство и сказали, что болеть не будет, а по приходу в «порт» нужно сразу идти к зубному врачу. Ну теперь-то Боря может «зубами грызть» всю скатовскую ЦВС. Сегодня закончили работу около 20.00, а перед самым окончанием вышел из строя работавший канал связи 25 прибора с пультом. Нам очень не хватает настроечного ЗИПа. В 20.00 прямо на палубе лодки показывают кино.

День двенадцатый, 23 октября 1977 года, воскресенье

Ночью прошли 13 шлюз и вышли снова на чистую воду. Два соединяющихся протокой озера – Узкое и Маткозеро. Всю ночь свирепствовал сильнейший ветер и нашу махину даже немного покачивало. Шел мокрый снег, а сейчас полный штиль и начало слегка подмораживать. Сработанный нами водопровод функционирует пока без сбоев. Завтрак опять был теплым, хватило всем и даже была добавка манной каши. Может быть по случаю воскресенья? Начали работать в 8.30. По трансляции раздалось «Теслярову прибыть на ЦПУ». Прибыл. Башарин проводит диспетчерское совещание. Кроме него и Соколова, присутствуют лаовские бригадиры, командир лодки Русаков и старпом Малацион. Как-то все слегка «помято» выглядят. В основном идет разбор замечаний и претензий от личного состава к заводу. Я прошу Башарина возобновить подачу теплого воздуха в обтекатель. Записывает в блокнот и обещает после обеда задуть. Башарин доводит до сведения, что к обеду закончим идти по озерам и снова начнется медленный проход по каналу, а Русаков добавляет, что перед входом в канал на 14-ом шлюзе на док прибудет военный комендант ББК капитан 2 ранга Шило или Шилов (не могу абсолютно точно вспомнить фамилию, но в любом из двух вариантов фамилия на флоте весьма курьёзная) для проверки соблюдения правил проводки судов по каналу и проверки параметров дока. Нас просят без надобности не блуждать по доку. Перед уходом ко мне подходит Витя Соколов и спрашивает могу ли я налить «чуть-чуть» для поправки здоровья. Вчера после кино было ПРС, а вот на ПРЗ уже не осталось. Башарин и Соколов прекрасно знают, что у нас есть шило. Получить на заводе шило без их виз было невозможно. Мы заходим с Витей в ванную комнату командирской каюты, я достаю свою фляжку и наливаю Вите половину бутылки. По сложившейся на ЛАО традиции, когда меня куда-нибудь вызывают, то, на всякий случай, при мне всегда плоская пол-литровая фляжка с шилом. Пока не было отключений и все бригады работают в спокойном ритме. Особенно много хлопот с прибором 25. Насколько я помню, его разработка проходила также со многими проблемами. Совершенно неожиданно, раньше обещанного времени, оживился наш Змей-Горыныч, правда сегодня он как-то слабовато дышит. Но это все таки лучше, чем только вздыхания о нем бригады Веселкова. Во время обеда подошли к 14-му шлюзу и остановились. Когда вылезли из столовой на палубу дока, то увидели, что наш буксир куда-то убежал, а к плоскому носу дока пришвартован кормой голубовато-белый пароходик, похожий на невские речные трамвайчики. Это был катер коменданта ББК. После обеда я продолжил проверки АКП. Если я не ругаюсь с Башариным, не помогаю бригаде Веселкова, не бегу по вызову на ЦПУ, то всё другое время я нахожусь в рубке и занимаюсь контрольными проверками АКП. Сейчас особенно удобное время для моей работы, т. к. в рубке только один Володя Емшанов, который находится в дежурном режиме и рисует сюрреалистических чудовищ в стиле Иеронима Босха или Сальвадора Дали. Часа через два после прибытия на борт дока коменданта ББК по трансляции прозвучала команда «Теслярову прибыть на ЦПУ». Дальше события развивались следующим образом.

В ЦПУ меня встретил уже раскрасневшийся Башарин и, спросив есть ли у меня с собой, предупредил о необходимости доклада коменданту ББК. Получив утвердительный ответ на свой вопрос, Башарин и я вошли в каюту командира дока. В каюте был полный сбор, по-видимому все технические вопросы были уже решены и шло обсуждение Комиссией формулировок Акта проверки. Присутствовали командир дока, командир лодки, старпом, замполит, помощник командира, оперативный уполномоченный, ст. докмастер, сдаточный механик, ст. строитель по электротехнической части и ответсдатчик «Омнибуса». Около стола стоял мне незнакомый человек в форме капитан 2 ранга. Башарин представил меня ему, на что он протянул руку и скороговоркой выпалил несколько слов, из которых я уловил лишь два – ББК и шило. Помня о вопросе Башарина при встрече в ЦПУ и совершенно забыв курьезную фамилию коменданта ББК, я машинально ответил – есть. Что есть, спросил комендант. Я ответил – шило. Сразу образовалась неловкая пауза, на некоторых лицах из присутствующих я заметил еле сдерживаемые от смеха улыбки и я понял, какого дурака я свалял. Выручил Сережа Русаков. Строгим командирским голосом он сказал: «Отставить, ёбть». И затем уже мягче добавил: «Борис Владимирович, докладывай, ёбть, коменданту». Мой трехминутный доклад интереса не вызвал, как и доклад ответсдатчика «Омнибуса». После чего представители науки были отпущены, моя фляжка осталось невостребованной. Но уже менее чем через час я был снова вызван на ЦПУ, где меня с тем же вопросом снова встретил Башарин и сказал, что «нужно помочь флоту и заводу довести параметры дока до соответствия нормам». Как я понял, речь шла о некоторых формулировках Акта проверки. Ответил, что всё ясно и у меня с собой есть, мы снова вошли в каюту. Чувствовалось, что принципиально уже работа комиссии закончена, осталось лишь достичь компромисса по отдельным вопросам и затем последует небольшой банкет по неписанным законам флотского гостеприимства. Тем не менее, в каюте командира дока ещё шла работа, дым стоял коромыслом. С большим накалом страстей шло обсуждение замечания по недопустимо большой осадке дока, которую по ходу обсуждения всё-таки буквально по миллиметрам удавалась уменьшать. Гораздо сложнее дело обстояло с шириной дока, уменьшить которую с одной стороны было практически невозможно, а с другой – нужно было выдержать жесткие требования минимально допустимого расстояния между стенками канала и бортами дока. А вот по основным системам и механизмам дока замечаний не было… Видно было, что комендант уже устал от работы. Сидя на диване, он медленно повторял одну и ту же фразу: «Но акт мы ещё подписывать не можем». Остальные участники процесса также не могли ещё подписывать акт, но могли ещё сидеть за столом, уставленным скромными флотскими закусками из рациона подводников. На столе была также разбросана вобла, хлеб, головки лука, чеснока и другие мелочи. Явно не хватало содержимого моей фляжки. От тоста за науку, помогающую заводу и флоту, отказаться было трудно. Выпив и отведав скромных закусок, я ушел. Прошло совсем мало времени и Витя Соколов отыскал меня в 1 отсеке и, с трудом выговаривая моё имя и отчество (Вите почему-то при любых обстоятельствах нравилось называть всех по имени и отчеству, независимо от возраста), повторил просьбу о помощи заводу и флоту. Вероятно уже был достигнут полный консенсус, дело плавно перешло в банкет и никто из участников не мог четко и требовательно вызвать меня по громкой связи. Я опять взял фляжку и мы пошли на ЦПУ. Как я и предполагал, Акт уже был подписан, банкет достигал своего апогея и, как всегда у нас водится, говорили о работе. Комендант, сидя на диване, «клевал носом» и, пробуждаясь от наваливающегося сна, мрачновато взирал на сидящих за столом. Сережа Русаков пытался привлечь внимание Бори Башарина к серьезным недостаткам в системе гидравлики перископа. Ударяя ребром ладони по столу, он говорил: «Течет же, ёбть!» При каждом ударе Башарин вздрагивал, открывал глаза и, глядя мимо Русакова, кому-то загадочно улыбался. Ответственный сдатчик «Омнибуса» увлеченно объяснял ст. докмастеру принцип действия системы управления оружием. Сережа Малацион выглядел ещё свежим и энергично закусывал в компании с опером и появившимся Валерой Андроновым (Валерий Павлович Андронов, тогда кап.2 ранга, опытнейший командир БЧ-5, симпатичный бородач с мягким и вкрадчивым голосом). Володя Хияйнен обсуждал бытовые проблемы с командиром дока. Сдаточный механик молчаливо сидел в углу стола, дожидаясь, когда командир БЧ-5 будет готов к обсуждению лодочных проблем. Не было только замполита, он был при службе – проводил комсомольское собрание экипажа. Витя Соколов быстро распорядился с моей фляжкой и опять я не устоял от тоста за науку. Потом пили (чисто символически, «по ниточке»)за союз науки с флотом, с промышленностью и за тройственный союз науки, промышленности и флота. На ужин я не пошел. После ужина все, кто задержался на носовой палубе дока, могли наблюдать технически сложную и опасную операцию по возвращению коменданта ББК на свой катер. Не рискуя жизнью коменданта, спускаясь по трапам с высоченной палубы дока, его, запакованного в одеяла, моряки осторожно опускали на трех толстых фалах с дока на корму катера, где с поднятыми руками его принимала команда катера. Операция прошла благополучно.

Сегодня у нас был спокойный рабочий день. Заработал канал связи 25 прибора с пультом. Комплекс выключили в 22.30. Антеннщики закончили 52-ю линейку.

День тринадцатый, 24 октября 1977 года, понедельник

Вот ведь как случилось, наш тринадцатый день оказался ещё и понедельником. Надо быстрее его пережить. Оттепель кончилась и утро началось с чистого неба и 10-ти градусного мороза. Ещё ночью начали движение по каналу и очень медленно идем в фарватере комендантского катера. На воде тонкая корочка льда. Теперь так будем идти до выхода из канала в Белое море. Впереди у нас пять шлюзов (15–19), прогулка по Белому морю и планируемый приход в Северодвинск 26 октября. Утром разговаривал с Зеляхом. Практически намеченная программа выполнена, принципиально тракт прослушивания функционирует, остались мелочи. В оставшееся время Зелях планирует продолжить начатые работы по введению в строй трактов АСЦ. Ситуация у Веселкова сложнее, за оставшиеся дни надо сделать ещё 14 линеек. Это примерно соответствует среднему темпу работы (4–5 линеек в день), но остались самые неудобные линейки – в кормовой части антенны. Там значительно меньше свободного пространства. У Новожилова хватает своих пультовых забот и забот с его подопечными приборами. Чего стоит лишь один прибор 25! Но всё, что касается намеченной программы работ выполнено – индицируется, управляется и контролируется. «Теслярову прибыть на ЦПУ». Диспетчерское совещание у Башарина. Опять разбор претензий личного состава к заводу. Полная каюта командиров различных БЧ и лаовских строителей. Зачем я, непонятно. Через 30 минут прошу разрешения уйти. Башарин спрашивает, что ему докладывать по «Скату». Говорю о практически выполненной программе и полном её завершении к приходу в Северодвинск. Прошу не отключать подогрев обтекателя и получаю заверения на всё оставшееся время. От Башарина прямым ходом в обтекатель с приятным сообщением. Юра Веселков уверяет меня, что до прихода в Северодвинск всё будет сделано. До обеда был в обтекателе и помогал антеннщикам. Ещё до обеда, перед 16 шлюзом, убежал вперед комендантский катер. А обед сегодня был горячим! «Теслярову прибыть на ЦПУ». Получил информацию от Башарина, что после 19 шлюза будет стоянка в Белом море в районе г. Беломорска и планируется поход в резиденцию коменданта ББК, откуда можно будет дать телеграмму и даже позвонить в институт. Иду к оперу и получаю разрешение. Он тоже пойдет и поэтому не нужно заранее с ним согласовывать текст телеграммы. На ужине всем хватило горячего обеда! Вечером я опять в рубке и занимаюсь с АКП. Выключились в 23.00. Сегодня не было ни одного принудительного отключения. Наш 13–й день хоть и был понедельник, но оказался не таким уж и плохим днем. Интересно, что было бы, если бы и число было 13-е.

День четырнадцатый, 25 октября 1977 года, вторник

Сегодня рано утром прошли через 18 шлюз, впереди 19-й и выход в Белое море. Работу начали в 8.00, но уже через 40 минут выключились. Опять профилактика дизель-генераторов. Подышали свежим воздухом на палубе дока. На дневном свету все выглядят осунувшимися и усталыми. Становится холоднее. Мороз не усиливается, но появился постоянно дующий леденящий ветер. Чувствуется, что подходим к Белому морю. Около 10 часов получили разрешение на включение. Вероятно, сегодня наш последний полный рабочий день. Подошли к 19 шлюзу и быстро его прошли. Канал кончился и вот мы в Белом море. Говорят, что к обеду придет морской буксир и будет тянуть нас до самого Северодвинска. В 10.30 к корме дока подошел катер и я в компании Русакова, Башарина, командира дока и опера пошли в комендатуру. Как и полагается, комендатура ББК расположена на берегу Белого моря. Довольно большое строение на сваях со своим пирсом, далеко вдающимся в море. Комендант встретил нас как старых друзей, хотя ранее с ним знаком был только Башарин. Начали со звонков в Ленинград. Первым звонил Башарин. Затем и меня через множество позывных соединили с Паперно. Я рассказал ему о наших делах и услышал от него, что в Северодвинске все готово к нашему приходу и нас будут встречать Михаил Семенович Пармет, Саша Карлов и Ира Торхова, что вопрос об оплате питания и северных суточных принципиально решен и нужна лишь телеграмма, подтверждающая выполнение работ. Пока отцы-командиры совещались в кабинете коменданта, я подготовил телеграмму за двумя подписями – моей и Башарина. Совещание закончилось, Башарин подписал телеграмму, цензор завизировал. Потом комендант предложил нам пообедать. Никто не стал отказываться. Пили только компот. За это время к доку подошел морской буксир и привязал к себе наш док двумя толстыми тросами. И вот, когда обед уже подходил к концу, произошло никому непонятное событие. Док, видневшийся из окон комендатуры, начал медленно удаляться. Командир дока и руководители перехода на берегу, а док уходит в море! Спешно мы погрузились на катер и начали догонять док. По пути комендант связывался по радио с доком и буксиром и так громко ругал капитана буксира, что казалось он слышит его и без радио. Мы быстро догнали док, который тянулся на самом малом ходу, и была ещё одна запоминающаяся операция по взятию на абордаж кормы дока с носа катера. Оказалось, что док никуда уходить и не собирался. Просто диспетчер Беломорского порта попросил буксир оттянуть док немного в сторону. Мы мешали входу в порт большому сухогрузу. Теперь все были на доке и, не останавливаясь, мы пошли в Северодвинск. Я обходил все наши «боевые посты» и сообщал приятную весть из института. По пути в обтекатель обнаружил, что Змей Горыныч стал двухголовым – закончили работу гуммировщики и Боря Башарин расщедрился. Чтобы теперь пролезть через лючок, нужно было один шланг вытаскивать. Внутри обтекателя заметно потеплело. Часа через три нашего пути по морю мы почти застопорили ход и встретились с другим буксиром, который подошел к нам и на док ловко забрался человек. Как выяснилось, в море на борту дока должен находится так называемый караванный капитан, который и пришел к нам из Северодвинска. В это время я и Сережа Малацион, что-то обсуждая, стояли на борту дока и при подходе к нам буксира мы заметили двух человек, махавших нам руками. Это были Миша Пармет и Ира Торхова, которые напросились на буксир, чтобы нас встретить ещё в море. Мы были очень обрадованы этой встрече, а вот они, уже почти сутки ожидая нас в этом месте, были очень голодны. Получилась какая-то накладка с датой и временем встречи и на буксире осталась еда только для команды. Сережа Малацион побежал на камбуз и принес кастрюлю каши с мясом, буханку хлеба и пачку сахара, которые мы опустили на буксир и тем самым предотвратили повторение нашими товарищами подвига Зиганшина. Отдав нам караванного капитана, буксир отвалил от нашего борта и, прогудев, убежал в Северодвинск, а мы, неторопливо прибавляя ход, продолжили наш путь. Ужин опять был горячим и даже многим показался вкусным. Работали сегодня с перерывами в электропитании. Комплекс выключили в 23.00. Из обтекателя вылезли около полуночи. Осталось на завтра две линейки.

День пятнадцатый, 26 октября, 1977 года, среда

Сегодня вечером должны прийти в Северодвинск. Расчетное время 19.30, погода нам благоприятствует, море спокойно и мы бодро тащимся за мощным буксиром. Температура воздуха минус 14 градусов. После завтрака вместе с командой Веселкова полез в обтекатель. Совсем другое дело, когда Горыныч изрыгает горячий воздух круглые сутки. Вот, если бы так было с самого начала, то успели бы сделать и нижний, уменьшенного диаметра пояс антенны, принадлежащий подсистеме ОГС. Закончили последние две линейки перед самым обедом. С победой вылезли из обтекателя и сразу за стол. После обеда последний раз прозвучала команда «Теслярову прибыть на ЦПУ». Подведение итогов перехода. Башарин и Русаков результатами довольны, хотя, как сказал Башарин, ещё есть серьезные работы по кораблю и мы будем привязаны к пирсу дней 7, затем на сутки или двое лодку поставят на середину бухты на стенд размагничивания, затем приемка лодки ВМФ – бригадой строящихся и ремонтируемых кораблей и только потом первый выход в море. У нас будет возможность еще раз проверить аппаратуру ШП, закончить настройку аппаратуры связи и станцию «Арфа-М». До последнего дня будут оставаться леса вокруг антенны. Русаков просит составить график проведения занятий с группой гидроакустиков по всем подсистемам комплекса. Пока я был на ЦПУ наши стали потихоньку готовиться к приходу в Северодвинск. Последний раз сделали подведение итогов. Помимо того, что программа работ на переходе выполнена, сверх неё функционируют все три тракта АСЦ (!!!) и сделан хороший задел в настройке многофункциональных приборов (4,8П, 20,66) для других подсистем комплекса! Хоть завтра можем идти в море! Заполз в свою каюту и стал собирать рюкзак. В голову почему-то пришла мысль, что нам всем здорово повезло – никто не заболел, никто не поскользнулся и не упал, никто никуда не свалился. Слава богу, все невредимы и здоровы! Несмотря на хороший ход, мы немного опаздываем и придем в Северодвинск часа на полтора позже. Мы еще последний раз отужинаем на доке и даже сделаем прощальное ПЕРУ.

В 21.15 пришвартовались к стенке предприятия «Дубрава». На берегу нас встречают Пармет, Карлов и Ира Торхова. Для нас натоплена баня на плавбазе «Котлас», который станет для нас в Северодвинске вторым домом, на пирсе ждет автобус, а в городе, на Яграх (район Северодвинска) нас ждут номера в гостинице «Двина» с чистым бельем. Во всем чувствуется хозяйская рука Миши Пармета. Переход завершен. Начинается северодвинская часть большой скатовской эпопеи.