Текст книги "Медики шутят, пока молчит сирена"

Автор книги: Борис Горобец

Медики шутят, пока молчит сирена
Автор-составитель профессор Б. С. Горобец

Посвящается

доктору медицинских наук, профессору

Горобцу Евгению Соломоновичу

(Российский онкологический

научный центр им. Н. Н. Блохина)

От автора-составителя

Feci quod potui, faciant meliora potentes.

Эта книга продолжает иронически-юмористическую серию книг о профессионалах в различных областях науки, выходящую в издательстве URSS с 2002 года: «Химики еще шутят» (автор Ю. А. Золотов), «Математики тоже шутят» (автор-сост. С. Н. Федин), «Советские физики шутят… Хотя бывало не до шуток», «Геологи шутят… И не шутят», «Педагоги шутят тоже… Только строже» (автор-сост. последних трех книг – Б. С. Горобец), «Ученые шутят» (авторы-сост. С. Н. Федин, Б. С. Горобец, Ю. А. Золотов). В представляемой читателю книге акцент сделан не столько на юмор сам по себе, сколько на образы выдающихся врачей, рассматриваемые (не каждый раз, но часто) через призму юмора, что помогает сохранить и донести до читателей описание неповторимой эпохи и среды с ее блестящими профессионалами и личностями.

Действительно, что толку было бы делать книгу в 200 страниц, целиком состоящую только из анекдотов и историй, рассчитанных на громкий смех, переходящий, извините, в «ржание»! Подобными текстами под грифом «Медики шутят» кишит Интернет, есть и немало книжек, состоящих целиком из анекдотов, в том числе медицинских. Нашей задачей было сформировать книгу гораздо более широкого спектра, дать в ней наряду с чистым юмором пунктир исторических сведений, состоящий из событий, относящихся к звездным часам медицины, исполненным драматических, а порой и трагических поисков, озарений и побед.

Раздел I «Медиков…» является традиционно юмористическим. По законам жанра в нем содержится, в частности, глава с медицинскими анекдотами (лучшими, на мой субъективный взгляд), которые я сумел отобрать из моря этой продукции и «подчистить» их так, чтобы можно было их поместить в эту книгу. В этом же разделе содержится набор ироничных историй и ситуаций из жизни медиков, которые я слышал или о которых читал. Иногда они кажутся смешными, а иногда – нет, но в этих историях обязательно содержится изюминка, неожиданный поворот и развязка – конечно, опять-таки согласно субъективному вкусу составителя.

Раздел II в содержательном смысле совсем иной. В нем описаны персоны, события и эпизоды, в которых юмора меньше, или мало, или даже нет совсем. В этом разделе проведен грубый исторический пунктир крупнейших медицинских событий от древнейших времен до наших дней.

Наверное, и так ясно, что героическим делам медиков нет аналогии ни в какой другой профессиональной или социальной группе людей. На поле сражений они погибали так же, как смелые и отважные воины, которым оказывали помощь. В госпиталях и больницах врачи и медперсонал заражались, болели и умирали вместе со своими пациентами. Десятки самоотверженных до безумия врачей-исследователей сознательно пытались себя заразить, втирая в кожу и в раны выделения, взятые от больных смертельно опасными болезнями: оспой, чумой, холерой, сибирской язвой, тифом, малярией и другими инфекциями. Многие врачи умирали, заразившись этими болезнями, но тем самым они проясняли природу возбудителей (бактерий и вирусов), пути и вероятность передачи инфекций. Это позволило в конце концов создать эффективные сыворотки и разработать методики относительно безвредных прививок против указанных и других болезней. Так, в СССР всего за несколько десятилетий была сведена практически к нулю заболеваемость и смертность от оспы, холеры, чумы, полиомиелита, кори, скарлатины, сыпного тифа, лейшманиоза.

Далее упомянем так называемую «придворную медицину». Медицина неразрывно связана не только с великими и/или знаменитыми врачами различных эпох и веков, но и с вождями, которые в соответствующие периоды определяли ход истории своих стран и континентов и которых надлежало лечить в первую очередь, самыми лучшими препаратами и не жалея сил и средств. Тем самым многие исторические легенды тесно переплелись с легендами медицинскими. Нередко в фольклоре и в печатной литературе приходится по многу версий на одно конкретное событие (например, «Дело кремлевских врачей», смерть Сталина, болезни и смерти последних генсеков СССР). Для читателей, раскрывших эту книгу, наверное, будет также небезынтересным представление сути этих и других, меньшего масштаба, «политико-медицинских» историй, оформленных в книге в виде максимально сжатых текстов, которые, впрочем, подтверждены свидетельствами, почерпнутыми, как правило, из первоисточников (см. ссылки и список литературных источников).

Таким образом, представляемая читателю книга – не только развлекательная, но и в немалой мере познавательная. Хотя она, конечно, не претендует на роль учебного пособия по истории медицины, мне кажется, что ее можно было бы предложить читателям, изучающим этот предмет или просто им интересующимся. При этом, надеюсь, книга не перегружена занудством, как это нередко бывает с нормативными учебными материалами.

О конкретных источниках. Мной было прочтено около 40 книг и множество очерков по истории медицины, как бумажных, так и (в меньшем числе) электронных. В основном это были биографические и художественно-биографические книги либо сборники воспоминаний медиков о своих выдающихся коллегах, ушедших из жизни. Однако на фоне этого довольно солидного базиса я должен выделить следующий источник, принципиально отличный от всех других, который стал в значительной степени системообразующим при написании книги «Медики шутят…» Мне очень помогло то, что два последних года я плотно работал над созданием серьезной книги о великом враче нашей эпохи, терапевте и гематологе, академике Андрее Ивановиче Воробьеве, многолетнем директоре Гематологического научного центра (ГНЦ) в Москве. Эта последняя книга озаглавлена словами главного героя: «Я насквозь советский человек», но на самом деле она на 70 % посвящена медицине: материал подается в основном в форме записей импровизированных выступлений А. И. Воробьева на утренних конференциях врачей его института. Записи фиксировались ассистентом А. И. Воробьева кандидатом биологических наук Н. Е. Шкловским-Корди. В 2008–2009 гг. нами совместно с профессором-гематологом Павлом Андреевичем Воробьевым, сыном академика, эти записи были отредактированы и скомпонованы по главам в виде почти 1000-страничной книги, изданной медицинским издательством «НьюДиамед» (2010). При работе над «воробьевской» книгой я познакомился с массой медицинских терминов и ситуаций, привык к новому для меня лексикону, кое-что узнал о множестве болезней и принципах их лечения. Неповторимый по выразительности язык А. И. Воробьева, охватывающий широчайший диапазон русской речи, в которой смешиваются все цвета лексического спектра: литературно-культурный, научный, врачебный, простонародный, нравоучительный и в огромной степени саркастический и юмористический – вошел теперь как цементирующая составляющая в раздел II книги «Медики шутят…».

Должен поблагодарить заведующую библиотекой Гематологического научного центра Елену Павловну Петрову, разрешившую мне пользоваться фондами библиотеки и брать домой книги, нужные для работы. Благодарю также издательство «НьюДиамед» в лице его директора Валентины Александровны Булановой и главного редактора Павла Андреевича Воробьева за разрешение пользоваться без ограничений материалами этого издательства.

Как гласит латинская поговорка, вынесенная в эпиграф: «Я сделал что мог. Кто может, пусть сделает лучше».

Москва, январь-апрель 2011 г.

Борис Горобец, профессор,

член Союза писателей Москвы

Раздел I
Юмор, казусы, ироничные истории

Глава 1
Античные и средневековые поэты и врачи

 
Боги Киприда и Вакх расслабляют нам члены, и то же
с нами Подагра творит, ими рожденная дочь.
 

Из кн.: [Палатинская антология. XI. С. 414;

см. Медицина в поэзии… 1987. С. 20]

* * *

 
А гид не ставил клистира и Аристаг о ра не трогал,
Только вошел… тотчас Аристагору конец.
Есть ли губительней где аконит? [1]1
  Аконит – ядовитое растение.


[Закрыть]Приготовьтесь скорее,
Гробовщики, увенчать гида митрой с венком.
 

Медицина в поэзии… 1987. С. 15

На Подагру

 
Нищий, богиня, противен тебе, ты смиряешь богатых,
Знаешь всегда и везде, как беспечально прожить.
Нет тебе радости большей, как в ноги забраться чужие.
Впрочем, оружье и сок мирры приятны тебе;
Радует свежий венок и влага авзонского Вакха, —
Этого ты никогда у бедняка не найдешь.
Вот почему избегаешь ты бедности скудной порога
И веселишься, войдя в ноги и в дом богача.
 

Там же. С. 20

На хирурга

 
Лучше на суд Гегемону, казнящему смертью злодеев,
Отданным быть, чем к тебе в руки, Геннадий, попасть:
Тот, по закону карая, разбойникам головы рубит,
Ты же, невинных губя, с них еще плату берешь.
 

Медицина в поэзии… 1987. С. 20

 
Пять животов врач Алексий промыл, пять желудков очистил,
Пять больных осмотрел он, мазью натер пятерых.
Всем им один был конец, ночь одна, гробовщик и лекарство,
Плач, погребенье, Аид, – < каждому этот набор>. [2]2
  Перевод в источнике: «все это было одно» – на наш взгляд менее внятен, чем предлагаемый в скобках. – Б. Г.


[Закрыть]
 

Там же. С. 23

 
Врач был недавно Диавл, а нынче могильщиком стал он:
То, что могильщик теперь делает, делал и врач.
 

* * *

 
Недомогал я, ко мне в помощь, нимало не медля,
Ты появился, Симмах, с сотней своих школяров.
Начали щупать меня сотня рук, ледяных от мороза:
Без лихорадки я был раньше, а вот и она!
 

Там же.

На отравительницу-прелюбодейку

 
Шлюха-жена угостила супруга-ревнивца отравой.
Но, заключив, что такой дозой его не убить,
К ней подмешала она и ртути смертельную меру,
Думая скорую смерть ядом двойным причинить.
Коль разделить эти средства, они, разделенные, – яды;
Выпить их вместе – тогда противоядья они.
Вот так и спорили эти смертельные чаши друг с другом.
Гибельный вред уступил силе целительной в них.
Тотчас они устремились в пустые извилины чрева,
Скользким известным путем пищу извергнули вон.
Благостна воля богов! Польза есть и в жене беспощадной:
Так, если хочет судьба, – яд помогает двойной.
 

* * *

 
Хилому Марку предрек Диодор-предсказатель, что только
Шесть, и не более, дней жить остается ему.
Врач же Алькон, кто сильнее богов и сильнее судьбины,
Сразу сумел доказать, что предсказание – ложь.
За руку взял он того, кому шесть дней оставалось,
И не осталось уже Марку для жизни ни дня.
 

Медицина в поэзии… 1987. С. 36, 37

Четверостишие, любимое И. А. Кассирским

 
Общаясь с дураком, не оберешься срама.
Поэтому совет ты выслушай Хайяма:
Яд, мудрецом тебе предложенный, прими.
Из рук же дурака – не принимай бальзама!
 

И. А. Кассирский… 2008. С. 119

Гиппократ

(Др, Греция, 460–377 гг. до н. э.)

– Правда ли, что гениальность – это болезнь? – спросили однажды Гиппократа его ученики.

– Конечно, – ответил тот.

– Но, к сожалению, очень редкая и, увы, совершенно незаразная.

* * *

Гиппократ считал, что «в человеческом организме взаимодействуют четыре жидкости: кровь, по латыни – sanguis,желтая желчь – по-гречески chole,слизь – phlegmaи черная желчь – melanos chole.В организме человека эти жидкости находятся в определенном количественном соотношении, нарушение которого приводит к расстройству психической деятельности». Так возникло деление на четыре темперамента: сангвинический, холерический, флегматический и меланхолический, которые и сейчас широко применяются для качественной характеристики типа человеческой личности.

* * *

Академик А. И. Воробьев о Гиппократе: «Врач должен обладать первым качеством – презрением к деньгам. Гиппократ сказал: презрение к деньгам. Потому что деньги – потом. Они есть, но сбоку от морали. Она никогда не покупалась на деньги».

Академик Андрей Воробьев… 2010. С. 944

Пян Чиао

(Китай, V в. до н. э.)

Великий китайский врач Пян Чиао ввел следующие принципы распознавания болезни: по внешнему виду– это качество врача он называл искрой божьей; аускультацией, т. е. выслушиванием – это могли понимать лишь врачи, обладавшие необыкновенным слухом и мастерством; путем опроса больного– собрать и обобщить анамнез для определенного вывода мог только особо умелый и ловкий доктор и, наконец, по исследованию пульса– тут требовалось искусство тонкого ощущения пальцев, огромный опыт и знание анатомии. Считается, что распознание болезни по частоте пульса в различных точках тела открыл именно Пян Чиао. Именно это искусство было доведено китайскими врачами до совершенства и на протяжении веков лежало в основе диагностики. С другой стороны, Пян Чиао называл шесть основных причин, которые препятствуют излечению: неуравновешенный образ жизни, погоня за деньгами, неправильное питание, неподходящая обувь и одежда. И особенно подчеркивал пагубность отказа от лекарств и пользование услугами жрецов тогда, когда необходима помощь врача.

Гален

(Др. Рим, ок. 130–200 гг. н. э.)

Грек, родившийся в Пергаме, стал крупнейшим теоретиком и врачом античной медицины, создавшим систему биологических и анатомических знаний. В течение 6 лет работал врачом у гладиаторов. Служил личным врачом императора Марка Аврелия.

Научные воззрения Галена господствовали в мире в течение четырнадцати веков, Он дал названия многим костям, суставам и мускулам, сохранившиеся в медицине до сегодня. Подробно описал нервную систему человека, выяснил, что зрительный нерв переходит в сетчатку глаза, подробно описал глазные болезни. Дал описание болезней многих органов человеческого тела, разработал основы лечебной гимнастики, учил, как надо ставить компрессы, пиявок, как оперировать различные раны. Некоторые его рецепты на порошки, мази, настойки, вытяжки и пилюли применяются до сих пор и носят название «галеновых препаратов», то есть таких, которые приготовляются непосредственно в аптеках.

Рази Абу-Бекр Мухаммед бен-Закария (Разес)

(Персия, 864–925)

Самый выдающийся врач Персии родился в г. Рее, позже переименованном в Багдад. Был главным врачом крупной больницы в Багдаде, которую сам организовал и выбрал место для строительства. «Желая выбрать самое здоровое место, Рази во многих районах города развесил куски мяса и выбрал то место, где гниение началось позже. Видимо, гениальный врач уже тогда предполагал наличие связи между болезнями (заразными), гниением и чистотой воздуха» [Федоровский, 1975].

Он написал свыше 200 научных трудов. Первым описал оспу и корь. Рази написал большую энциклопедию, посвященную медицине в целом. Будучи переведена на латинский язык под заглавием «Liber continentis», книга эта многие столетия служила популярным учебником медицины во многих европейских университетах.

Арнольд де Вилланова (Испания, 1235–1311).

Алхимия и химия были равнополезными

«Вилланова был одним из первых врачей, применявших в медицине современные ему достижения алхимии и химии, в частности, соли ртути и сернистые соединения. По христианскому учению, в средние века в Европе люди должны были заботиться о духе, забота же о теле почиталась грехом. Медицина переживала период упадка».

Федоровский, 1975

Парацельс (Швейцария, 1493–1541).

«Бесподобный монарх медицины»

Парацельс принадлежит к числу величайших реформаторов эпохи Возрождения, который отверг все древние авторитеты и даже публично сжег знаменитый «Канон» Ибн-Сины, утверждая, что единственным источником знаний может быть только практический опыт.

«Свое имя он всегда писал полностью: Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенхайм, величая себя не иначе как „высокообразованный“, „широко известнейший“, „бесподобный“, „магистр искусств“, „князь химиков“, „монарх медицины“ и прочее. Он никогда не отличался излишней скромностью, и ни тени сомнения не возникало у него по поводу своей гениальности и исключительности. Подверг критическому пересмотру идеи древней медицины, способствовал внедрению химических препаратов в медицину».

Ему принадлежат слова:

«Все есть яд, ничто не лишено ядовитости, и все есть лекарство. Одна только доза делает вещество ядом или лекарством». Можно любить хорошее вино, однако если выпить целый бочонок, то он может стать последним. Кстати, именно Парацельс впервые употребил термин «алкоголь» применительно к винному спирту (в 1526 г.). Парацельс первый стал широко применять в лечении химические средства, в частности препараты железа, сурьмы, свинца и меди.

Цит. по: [www.alfavit. info/4.htm]

Джироламо Фракасторо (Италия, 1478–1553).

Мыться водой с мылом считалось негигиеничным и опасным

В Средние века в Европе страшные эпидемии чумы, холеры и других болезней стали следствием, во-первых, мракобесия: боязни воды, через которую, как считалось, передавались болезни. Люди перестали мыться, было забыто мыло. Таким образом, нарушались даже минимальные условия гигиены. Во-вторых, на небольшой территории городов за крепостными стенами, в условиях скученности, болезни охватывали город мгновенно. Эпидемия чумы 1347–1350 годов унесла в Европе 25 миллионов жертв, а в 1665 году в одном только Лондоне от чумы погибли сто тысяч человек. В XVIII веке эпидемии оспы погубили в Европе порядка 60 миллионов человек. Когда, наконец, заметили, что центрами эпидемии являлись в основном грязные и перенаселенные городские трущобы, то власти распорядились об уборке улиц и очистке сточных канав. Из города вывозили сор и отходы, уничтожали бездомных собак и котов. Однако никто не обращал внимания на крыс, которые – как было установлено позже – и являлись главными переносчиками чумы.

Джироламо Фракасторо, врач, астроном и поэт, в своем трехтомном труде (1546) указывал на то, что болезни передаются или через прямое соприкосновение с больным, или через его одежду, постель, посуду. Однако есть и такие болезни, которые переносятся на расстояние как бы по воздуху, и они опаснее, так как трудно уберечься от заражения. Фракасторо выдвинул установку на изоляцию больных и дезинфекцию, тщательную уборку и очистку мест, где находился больной. По его совету на дверях домов, где находились больные, стали красной краской писать крест, во время эпидемии запирали лавки, учреждения, суды, не впускали в церкви нищих и запрещали собрания. Дома, в которых болели люди, запирали на замок и даже сжигали вместе со всем, что было внутри. Случалось, что города, охваченные эпидемией, окружали войсками, отрезали к ним доступ, оставляя на произвол судьбы жителей, которым грозила голодная смерть. Фракасторо стал автором поэмы о «французской» болезни – сифилисе. Именно он ввел в медицину это название.

* * *

А вот что пишет о «гигиене» в Средние века польская поэтесса Вислава Шимборская (род. 1923), лауреат Нобелевской премии (1996).

«В средневековье люди еще мылись немного. В больших городах процветали, например, публичные бани. Но в XV веке из-за постоянных эпидемий они были все закрыты. <…> Люди перестали мыться и дома. Согласно тогдашней теории вода была виновата не только в распространении заразы, но и в разных индивидуальных болезнях, которые в форме миазмов проникали внутрь через беззащитную кожу. XVI, XVII и частично XVIII века – это времена неимоверно грязных людей. Новорожденных, правда, мыли сразу после рождения, но потом быстренько натирали их какой-то кашицей из растертых моллюсков, чтобы уничтожить зловредное влияние воды. Королевичу, будущему Людовику XIII, первый раз вымыли ноги, когда ему было шесть лет. А о его отце Генрихе IV одна дама написала, что он „вонял, как падаль“. Так как все люди во дворе воняли, король должен был вонять особенно невыносимо. Чистота в те времена сводилась к вытиранию тела белыми платками и употреблению духов. Водой смачивали только лицо и ладони. А если кто-нибудь решался раз на несколько лет искупаться, то это было событием, о котором долго говорили до и после. В бочку с водой сначала заходил хозяин, потом его жена, потом их родители, следующими в ту же самую жидкость окунались их дети, сначала старшие, потом младшие и в конце – служба. Если и находились чудаки, которые купались чаще, то они должны были, вероятно, скрывать эту свою страсть, чтобы их не приняли за вольнодумцев или дегенератов. Иногда я думаю об исторических фильмах, в которых стараются как можно точнее отразить эпоху. Артисты щеголяют в костюмах, париках, списанных со старых портретов. <…>

Однако никто из режиссеров не решился показать всю эту грязь, экзему, лишаи и паршу, те прыщи, которыми заражали брадобреи, ну и, наконец, тех вшей, которые во время торжественных ужинов при свечах раз за разом попадали в чей-нибудь суп. Впрочем, вынести такой фильм было бы невозможно. Героические и любовные сцены, вместо того чтобы волновать зрителя, вызывали бы в нем рвоту. <…> Великий Мишель Монтень был одним из тех чудаков, у которого вода не вызывала отвращения. Монтень купался! Делал это часто и с удовольствием! Наперекор своей эпохе, которая лепилась от грязи. От удивления авторучка у меня выпала из рук».

(Отрывок из очерка: «Ноги королевича, не говоря о других членах». Дана ссылка на оригинал – книгу француза George Vigarello: «Le propre et le sale l’hygiene du corps depuis le Moyen Age». WAB, Warszawa. 1996):

Шимборская. 1996

Амбруаз Паре (1516–1590).

Лучший хирург из цеха брадобреев

В Средние века хирургия, как и вся медицина, находилась в основном в руках монахов. Созванный в 1215 году четвертый Латеранский собор запретил духовенству заниматься хирургией, на том основании, что христианской церкви противно пролитие крови. Поэтому хирургия была выделена из медицины и перешла в руки цирюльников. Лишь спустя триста лет, когда в Англии существовала уже корпорация врачей, цех хирургов получил «привилегию» на объединение с цехом брадобреев.

Во Франции в это время жил Амбруаз Паре, который считается отцом современной хирургии. В 19-летнем возрасте Паре получил права мастера и стал военным цирюльником. Принимал участие во многих военных походах и приобрел огромную практику в операциях раненых. Со времени повсеместного распространения огнестрельного оружия, то есть с рубежа XIV и XV столетий, лучшим средством для лечения огнестрельных ран считалось кипящее масло. Пулевые ранения в те времена плохо поддавались лечению, во многих случаях раны эти становились источником гангренозного заражения крови. Огнестрельные раны тогда считались хуже обыкновенных, так как в рану вместе с пулей якобы проникает ядовитая пороховая сажа. Такие раны или прижигали каленым железом или заливали кипящим маслом. Поэтому у палатки военного хирурга всегда горел костер, на котором висел котелок с кипящим маслом. Эту систему в отношении огнестрельных ран на первых порах применял и Паре. После одной из битв, в 1537 году, в Италии, Паре делал перевязки раненым французам. Их было так много, что на всех не хватило горячего масла. Поэтому Паре пришлось сделать многим раненым простую перевязку. Каково же было его изумление, когда утром он убедился, что раны, не залитые кипящим маслом, выглядели лучше, чем залитые: они не так сильно покраснели и опухли, боли у раненых были меньше, и они более спокойно провели ночь. В последующие дни Паре убедился, что раны солдат, для которых не хватило «бальзама» из горячего масла, заживали скорее, чем обработанные по всем правилам хирургического искусства тех времен. Наверняка и другие цирюльники во время военных действий встречались с недостатком кипящего масла, но, видимо, ни один из них не обладал наблюдательностью, свойственной Паре, и смелостью отказаться от принятой методики лечения.

Амбруаз Паре издал книгу об огнестрельных ранах, в которой описал способ их лечения. Он отверг теорию о ядовитом действии продуктов сжигания пороха. Он категорически восстал против применения масел при лечении ран. Книга Паре, изданная вдобавок не на латинском, а на французском языке, вызвала крайнее возмущение коллег. Тем не менее, костры у палаток военных хирургов стали встречаться все реже и через несколько лет исчезли совсем. Все сочинения Паре были переведены на латинский и несколько других европейских языков и быстро стали широко известны.

Крупнейшим достижением Паре считается применение перевязки крупных кровеносных сосудов во время операции. Хирурги того времени умели хорошо приостанавливать небольшие кровотечения; они прижимали рану губкой или сухим куском полотна. Но при сильном кровотечении, особенно во время ампутации конечностей, этот способ не давал результатов. Заметив, что кровь свертывается при высокой температуре, хирурги стали применять для операций раскаленные докрасна ножи, а позже ввели даже специальный инструмент для прижигания ран. У богатых людей такие инструменты делали из серебра или золота, но это помогало далеко не всегда, и многие операции кончались смертью пациента от потери крови.

Какой-то неизвестный хирург внедрил в практику погружение культи непосредственно после ампутации в кипящую смолу. Эта варварская процедура сразу же прекращала кровотечение, но многие не могли вынести эту процедуру из-за болевого шока. Вскоре этот способ был оставлен, а вместо него стали перевязывать оперируемую конечность несколько выше будущего места операции. Кровотечение во время операции прекращалось, но стоило снять жгут, как оно возобновлялось и пациенты часто погибали. В случае же удачи и остановки кровотечения послеоперационная рана заживала с трудом, потому что происходило омертвение зажатого участка конечности. Паре применил изобретенный им совершенно новый способ. Он надрезал кожу несколько выше места операции, обнажал крупные кровеносные сосуды и перевязывал ниткой. Во время операции кровоточили только мелкие сосуды, которые Паре подвязывал во время самой операции. Знаменитая нить Амбруаза Паре совершила переворот в операционной технике, избавила пациентов от кровотечений и применяется в наши дни.

В 1552 году Амбруаз Паре был принят на королевскую службу при дворе Генриха II, с тех пор верно он служил всем королям из династии Валуа и пользовался их благосклонностью. Как-то 24 августа 1572 года на квартиру великого цирюльника прибежал королевский гонец, который потребовал, чтобы Паре немедленно явился к королю. Карл IX лично запер своего хирурга в гардеробной комнате на ключ и приказал ему сидеть тихо. Паре провел в гардеробной всю ночь, теряясь в догадках. Он слышал колокольный звон, пронзительные крики и звуки выстрелов, раздававшиеся не только в городе, но и в королевских покоях. В этот день началась резня гугенотов, известная в истории как Варфоломеевская ночь. Паре был гугенотом, но Карл IX сделал для него исключение и спас ему жизнь.

Уильям Гарвей (Англия, 1578–1657).

Открытие «хирургической клизмы»

Английский врач Уильям Гарвей опубликовал сначала в лекциях, а в 1628 г. и в книге сообщение об открытии им легочной схемы кровообращения. Он писал, что укус змеи опасен только потому, что ее яд расходится по венам от места укуса по всему телу. Это ключевое соображение навело врачей на мысль, что можно впрыснуть в вену любое вещество и оно будет воздействовать на весь организм. Немецкие врачи даже применили новый термин: «хирургическая клизма». До Гарвея в течение 1500 лет господствовала схема кровообращения Галена, согласно которой наибольшая часть крови сосредоточена в венах и сообщается через желудочки сердца. Гарвей установил, что сердце является мышечным насосом и что кровь, попадая на периферию, никуда не теряется, а циркулирует по большому и малому кругам кровообращения. Интересно, что медики-схоласты, поддержанные церковниками, враждебно встретили концепцию Гарвея. Поскольку Гарвей рассматривал проблему кровообращения, или по-латыни – circulatio sanguinis,его противники прозвали Гарвея – circulatior.Прозвище обидное, так как по-латыни оно значит – шарлатан, обманщик. В то же время Гарвея поддержали великие физики и математики Галилео Галилей и Рене Декарт.

Гарвей первым сформулировал идею о развитии зародыша в яйце не из желтка (как считал еще Аристотель) и не из белка (как полагал Фабриций). Развитие зародыша происходит из зародышевого кружка, или пятна. Гарвей вывел общеизвестное правило: Omne animal ex ovo – Всякое животное, обладающее душой, происходит из яйца. Теория Гарвея опровергла идею самозарождения, согласно которой всякого рода «нечисть» и никому не нужные насекомые, являющиеся бичом человечества, возникают сами по себе.

Марчелло Мальпиги (Италия, 1628–1694).

Создатель микроскопической анатомии

Спустя четыре года после смерти Гарвея, в 1661 году, Мальпиги опубликовал результаты микроскопических наблюдений строения легкого и впервые дал описание капиллярных кровеносных сосудов, соединяющих артерии с венами. Таким образом, была раскрыта последняя тайна системы кровообращения. С помощью микроскопа Мальпиги обнаружил то, чего не мог видеть Гарвей. Мальпиги указал на то, что легкое состоит из бесчисленного количества мелких пузырьков, опутанных сетью капиллярных кровеносных сосудов. И хотя он не смог установить, в чем заключается роль легких в организме животного и человека, но категорически отверг теорию Галена об охлаждении крови в легких. Он дал подробное описание строения почек, где обнаружил клубочки, названные впоследствии по имени ученого мальпигиевыми тельцами; кроме того, Мальпиги описал строение кожи, селезенки и других органов и тканей.

Высказанные Мальпиги теории вызвали в ученом мире Италии волну возмущения, ведь он покушался на освященную традицией науку Галена. В Болонье, где Мальпиги в течение 28 лет преподавал на медицинском факультете, он не сумел противостоять нападкам. Он переехал в Мессину, где надеялся спокойно продолжать свои исследования. Однако Мальпиги сильно разочаровался, потому что его и здесь настигла ненависть конкурентов. Спустя четыре года он вернулся в Болонью, после того как знаменитая Лондонская Королевская Академия выбрала Мальпиги своим членом. Но профессорский корпус Болонского университета не принял и этот факт к сведению. Иногда доходило до скандалов. Однажды некий противник Мальпиги ворвался в аудиторию, в которой Мальпиги читал лекции, и обратился к студентам с требованием покинуть аудиторию, потому что, дескать, теории Мальпиги вздорны, а сам Мальпиги – старый дурак. Другой раз банда хулиганов в масках, под предводительством двух знакомых Мальпиги коллег-профессоров, которых он распознал, несмотря на маски, напала на дом Мальпиги, разгромила обстановку и побила хозяина, не взирая на то, что ему исполнился уже 61 год. Это окончательно истощило терпение Мальпиги. Он отказался от чтения лекций в Болонье, поселился в Риме, где вскоре был назначен личным врачом римского папы. В этой должности Мальпиги спокойно работал до самой смерти.