Текст книги "Операция «П»"

Автор книги: Борис Ярочкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава 21
Ссора

Всего ожидал Сашка, но только не того, что случилось дома.

Во двор он вошел через сад с берега реки, где отряхивал с одежды пыль и умывался, и заглянул в камышанку.

– А тебя давеча папа спрашивал, – увидев его, сообщила Зинка, и ее большие серые глаза расширились. – Где это ты фонарь подхватил?

– Много знать будешь – скоро состаришься!

– Подумаешь, как стал начальником штаба, так к нему и не подступись!..

Сашка даже не удостоил сестру взглядом. Он взял со стола ломтик хлеба, намазал маслом; откусив кусок и жуя его, заглянул в кастрюлю, стоящую на керогазе, но она оказалась пуста, хотел было проверить сковородку, но помешала мать.

– Беда мне с вами, – входя в камышанку, горестно вздохнула она, – то один есть заявится, то другому подавай! Когда разом станете за стол садиться?!

– Мам, ну я был занят…

– Вижу, – показала она на его синяк. – Удивительно, как еще у тебя голова цела!

Она взяла тарелку, положила в нее со сковороды кусок жареного сазана и поставила ее перед сыном. Сашка тут же отодвинул тарелку в сторону.

– Не хочу…

– Еще чего!.. – рассердилась мать. – Может, для тебя специально кур-несушек или телка в жару резать?.. – и уже мягче: – Ешь, любишь ведь рыбу, знаю.

– Только не такую, – буркнул Сашка.

– Ты же ел…

– Когда можно было…

– Ах, вот оно что! – наконец поняла мать, и ее карие глаза гневно сузились. – Тогда ничего не получишь, убирайся из-за стола!

Сашка демонстративно бросил на стол кусок недоеденного хлеба и направился к выходу, но на пути своем неожиданно увидел отца. Он, слегка покачиваясь, остановился в дверях, взялся рукой за косяк и взглядом измерил сына с ног до головы.

– А-а, ты вот где, – протянул он, – заявился домой. Ну, кого же ты еще из моих друзей выследил, кого еще из своих товарищей под монастырь подвел. А?

– Я никого не подводил!.. – глядя прямо в помутневшие от водки глаза отца, резко ответил Сашка и сам испугался своего тона. – А что в полоях кого поймали, так сами виноваты, пусть не лезут туда… – уже мягче закончил он.

– Значит, ты бы и на меня не посмотрел? – вкрадчиво проговорил отец и вдруг, шагнув за порог, схватил сына за плечо.

– Папа, не тронь!.. Слышишь, папа?.. – быстро заговорил Сашка, пытаясь вырваться из его цепкой руки, и, когда отец, размахнувшись, наотмашь ударил его по щеке, он замер на месте, будто ему этого было мало и он ждал другой пощечины.

– Да беги же ты, беги! – заслонив собой сына, подтолкнула его мать в спину к двери, но Сашка и на этот раз не побежал.

Он повернулся к отцу, проглотил подкативший к горлу комок.

– Бей, бей еще, бей!.. – сдерживая слезы, с вызовом прокричал он ему в лицо, и столько в его голосе было отчаяния, невысказанных злости и упорства, что старший Ершов, уже было замахнувшийся во второй раз, в растерянности опустил руку.

– Сам виноват… – неуверенно пробормотал он, отводя от сына глаза и расстегивая ворот сорочки.

Он подошел к столу, устало опустился на табуретку и задумчиво уставился куда-то в угол. Сашка стоял на месте и смотрел на отца. Он словно ждал, что тот одумается и скажет, что поднял на него руку спьяну, не подумав. Но отец молчал и, закурив, лишь усиленно дымил сигаретой. Тяжело вздохнув, Сашка шагнул за порог.

– Что, получил на орехи? – услышал он за собой голос матери.

– Будет тебе молоть, – огрызнулся отец, – и так тошно…

А каково ему, Сашке?

Он прошел через сад на берег реки, сел на корму мотолодки и задумался. Ну, от Вовки Баландина и его друзей досталось – понятно: они мстят ему за свои неудачи, за бессилие что-либо изменить. Но почему ударил отец?

Ах, да, он с ребятами помог Андрею Петровичу задержать несколько браконьеров, вот, должно быть, кто-то из них и нажаловался на него отцу, мол, проучи своего сына, а то за каждым шагом глядит, сообщает в инспекцию… А откуда он узнал, что сегодня засыпался с переметом Вовка Баландин? Или отцу рассказал Вовкин брат Геннадий?

Наверное. Отец и Геннадий теперь в одном мехзвене работают… Только непонятно, зачем отец заступается за них, разве он, Сашка, не прав в своих поступках, разве он все это делает из-за корысти или желания кому-либо досадить или отомстить?

Щека все еще горела от отцовской руки, и хотя боли уже не было давно, осталась обида за несправедливость, и от сознания того, что отец не понял его, что ударил зря, ему становилось горше и тяжелее, хотелось убежать, все равно куда, лишь бы ничего и никого не видеть. Может быть, тогда бы спохватился отец, стал бы искать его, Сашку, чтобы извиниться?..

Скрипнула калитка сада, и на берег вышла мать.

– Ну будет, сынок, будет, – присев с ним рядом на мотолодке, сказала она, – пойдем ужинать. Я тебе яичницу приготовила и молока холодного из погреба принесла…

– Мам, ну скажи, – не слушая ее, заговорил Сашка, – за что он меня ударил, за что? – и, вдруг расплакавшись, уткнулся лицом ей в грудь.

– Ну ошибся, ну погорячился он – с кем не бывает? – пыталась оправдать она мужа. – А тут еще под хмельком пришел!..

Она хотела сказать еще что-то, но, глянув на плотно сжатые губы сына и его убитый обидой взгляд, поняла, что отцовская пощечина что-то переломила в Сашке, что он не только взял ростом. Вырос ее сын, вырос…

«Да, одними словами да подзатыльниками Сашку теперь не переубедишь, – со вздохом подумала Ольга Николаевна, чувствуя под руками его словно сбитое, литое тело, – а Аркадий этого не хочет понять. Что же дальше будет-то?.. Как их помирить?..»

Глава 22
Противники

Спроси сейчас Вовку Баландина и Сашку Ершова, с чего все началось, и они вряд ли припомнят подробности.

Жили они в разных концах села, и хотя встречались по нескольку раз на день, особой дружбы не водили. Дерзкий и нахальный, Вовка во всем любил верховодить и поначалу пытался подчинить себе и Сашку, но тому не по душе пришлась самоуверенность одноклассника, и он этого не скрывал.

– Чего задаешься? – не раз говорил он в глаза, когда Вовка начинал командовать или кого-либо обижать. – Давай по-честному, чтобы никому не было обидно.

Вовка на компромисс не шел.

– Не хочешь – не надо, без тебя обойдемся! – обычно отвечал Сашка, бросал игру и вместе со своими друзьями уходил.

Кажется, еще в пятом классе, не выдержав словесного поединка, они как-то подрались из-за сущего пустяка, но их разняли, и тогда каждый из них громогласно пообещал другому, что докажет свою правоту на кулаках. С тех пор они не упускали друг друга из виду, и Вовка Баландин старался при каждом удобном случае подстроить противнику какую-либо каверзу.

Сашка, хоть и не оставался в долгу, больше как-то отражал нападения, чем предпринимал их сам. И если случалось первому задеть недруга, то делал это скорее по необходимости, чтобы дать почувствовать Вовке свою силу, чтобы опередить его.

Нападение из-за угла на него Сашка расценивал как трусость противника.

– Что, дрейфишь один на один, так помощничков с мешками прихватил? – язвительно спросил Вовку Баландина Сашка, когда тот поднялся на ноги после его удара в подбородок. – Или уже шарики не работают? – коснулся он пальцем виска.

– Вот встретимся еще раз, тогда узнаешь, – угрюмо пообещал Вовка и, то и дело оглядываясь, точно боялся удара в спину, пошел за своими приятелями.

Эта встреча состоялась на другой же день.

А произошло так.

В одном из своих донесений Витька Бубнов между делом сообщил, что вода в полоях пошла на убыль, а Сашка этому не хотел верить. Рыба только-только закончила нереститься, и если ребята из дозора не ошиблись, то на траве после спада воды могут остаться миллиарды оплодотворенных икринок.

Впрочем, такое уже случалось раз. О гибели икринок в прошлом году Сашка слышал и даже сам обратил внимание на камыш, словно ожерельями, обвитый высохшими икринками. И сейчас ему невольно вспомнилось, как возмущались тогда люди и недобрым словом поминали волжские гидростанции, что раньше времени, в период нереста рыбы, начинают придерживать воду.

Сашка снял трубку и позвонил в инспекцию рыбнадзора Полосухину, чтобы с ним поделиться тревогой, но там его не было.

«Может быть, Андрей Петрович дома?» – подумал Сашка и поспешил туда, но и там его не оказалось: жена сказала, что куда-то ушел.

Сашка хотел было уже пуститься на розыски, но тут подумал, что ребята в донесении могли ошибиться и, прежде чем поднимать шум, надо сначала убедиться, так ли на самом деле. Он зашел в штаб, предупредил Горку Щетинкина, что скоро вернется, и поспешил к мосту через Сухой ерик.

Проходя по грейдеру мимо судоремонтной базы, он мельком взглянул на старые, полузатопленные половодьем сейнеры, стоящие в конце забора у берега, и ему почудилось, что на одном из них что-то промелькнуло и скрылось за штурвальной рубкой.

Сашка остановился.

Кто бы мог это быть? Сейнеры давно списаны и уже несколько лет стоят на отшибе никому не нужные, за это время они обветшали, покрылись по бортам слизью и обросли мхом, и даже мальчишки перестали заглядывать сюда.

Минута проходила за минутой, а на палубе сейнера никто не появлялся. Померещилось, что ли?

Сашка хотел было пролезть в одну из многочисленных дыр забора и спуститься к берегу, чтобы со стороны ветел или же нефтянки взглянуть на заинтересовавший его сейнер, но тут он вспомнил, зачем шел к ерику, и, махнув рукой, зашагал дальше.

Вскоре он остановился на мосту и внимательно оглядел полои. Казалось, они ничуть не изменились. Воды было столько же, сколько и несколько дней назад, и сейчас она так же, как и всегда, сияла золотисто-серебряными бликами да там и тут морщинилась легкой рябью под ветерком.

Сашка оторвал щепку от измочаленной колесами доски настила и бросил ее в ерик. Щепка описала по воде круг, успокоилась и тихо поплыла под мост.

«Но, может быть, ее гонит ветром?» – подумал он, и только потом заметил, как с уходящей водой к мосту медленно-медленно плывет с полоев мусор.

Да, ребята не ошиблись. Правда, вода уходит еще совсем незаметно и даже сразу на глаз это не определишь. И если спадать она станет потихоньку, малек должен успеть проклюнуться из икринок, а там ему уже ничего не страшно: он сам скатится с водой в реку.

А если вода быстро пойдет на убыль?!

Если, если… Чего это он гадать начал? Надо скорее найти Андрея Петровича и предупредить его, а уж он, конечно, знает, как лучше поступить!

Сашка повернул назад.

Поравнявшись с судорембазой, он посмотрел на старые сейнеры и, задержав шаг, внимательно оглядел их один за другим. Ничего подозрительного.

Он немного задержался на месте, раздумывая, идти ли к берегу или не стоит, и уже зашагал было к околице, как вдруг услышал звук, слишком похожий на скрип уключин. Прислушался. Нет, ему не показалось, хотя на реке лодок близко не было вообще. Скрипело что-то за сейнерами.

Сашка мигом прошмыгнул в дыру забора, зашел со стороны причала, где стояла нефтеналивная баржа, и от удивления присвистнул: на борту скособочившегося сейнера за рубкой сидел Вовка Баландин и хваткой – эдакой сетью, насаженной на металлическую крестовину, ловил рыбу.

Ну и ну, только получил нагоняй за перемет – пожалел его Андрей Петрович, не составил акт, – а сегодня полез за рыбой с другой снастью!

Сашка сделал полукруг и зашел к сейнеру так, чтобы его не видел Вовка Баландин. На палубу поднялся по спущенной в воду полусгнившей мачте, прислоненной к носу, и, спрятавшись за разоренным кубриком, стал наблюдать. Вот Вовка ухватился за конец веревки, пропущенной через блок, висящий на наклоненном к воде шесте, и быстро потянул ее на себя. Блок заскрипел, завизжал, и из воды показалась хватка: в ней плавало несколько тарашек и красноперок, а снизу в ячее запутались окунь и два судачка.

Вовка выбрал из хватки улов и бросил его в мешок. В нем уже было порядочно рыбы.

– Ну хватит ловить, – выходя из-за укрытия, сказал Сашка и остановился на полпути. – Здорово ты замаскировался, вот только не сообразил блок смазать, чтоб не скрипел – у околицы слышно!..

– Опять ты?! – как ужаленный, подскочил на ноги Вовка. – Чего тебе от меня надо?!

– Чтобы не ловил рыбу запрещенной снастью да еще в запрет, – спокойно ответил он, искоса примеряясь, куда лучше отскочить, если Баландин вдруг бросится на него.

– Я вот тебе сейчас покажу, как ходить за мной!.. – пообещал Вовка, схватив подвернувшийся под руку деревянный обрубок, и двинулся на Сашку, зло прищурив раскосые, как у татарчонка, глаза.

– Попробуй!.. – вооружаясь таким же обрубком, предостерег его Сашка и неожиданно выпалил: – Вот сейчас Андрей Петрович подойдет, посмотрим, что ты тогда говорить станешь.

Весь Вовкин пыл сдуло как ветром. Он сник, швырнул деревяшку за борт и стал торопливо разбирать хватку, все время посматривая на берег. Сашка наблюдал за ним и не знал, что делать дальше. Соберет сейчас Вовка снасть и уйдет, и не докажешь потом, что он опять браконьерничал! Эх, надо было не трогать его пока, а позвать ребят или Андрея Петровича!

Закончив сборы и убедившись, что Полосухина близко нет, Вовка дерзко глянул Сашке в глаза и шагнул вперед.

– Куда торопишься? – загородил ему Сашка путь. – Подожди…

– Что-о? – сделал удивленно-насмешливое лицо Вовка. – Ты пойди сперва своего папаню задержи, вот кто первый на селе браконьер!

– Он уже давно никуда не ездит… – неуверенно возразил Сашка, чувствуя, как что-то кольнуло в груди.

– А где он был ночью третьего дня? – хихикнул Вовка. – Где это он себе лоб рассадил?

– На что-то наткнулся в темноте…

– Ха! А может, в бударке той он сцепился с Андреем Петровичем да оба упали, вот и досталось обоим?

– Брешешь!

– Сам слыхал, как твой отец с моим брательником, Генкой, разговаривал. Мол, нам еще повезло, что Полосухин вывалился за борт, – успели удрать…

Сашка разинул рот, хотел что-то сказать и не мог.

– Ты уж лучше помалкивай да не лезь на рожон, – посоветовал ему Вовка, словно сжалившись, – а то отец с тебя семь шкур спустит.

Он плечом отстранил Сашку с пути, бросил на берег связанные прутья хватки и мешок с рыбой и по мачте, прислоненной к носу сейнера, спустился вниз.

– А если хочешь, давай дружить будем, – неожиданно предложил Вовка и, как бы поясняя, добавил: – Чего нам делить-то?

Сашка молчал, и Вовка, не дождавшись ответа, ушел.

Так вот почему отец заступился за Вовку Баландина и других браконьеров, вот почему ударил его вчера!..

Глава 23
Раздумья

Сашка в штаб не пошел…

Как-то сразу пропал интерес и к отряду, и к его делам, не занимали его больше и разные ухищрения браконьеров. Все казалось однообразным, постылым и никому не нужным, и он удивлялся, как это он мог так увлечься таким скучным делом.

Может быть, переехать на другой берег?

Сашка направился к перевозу, но вспомнил, что денег у него на переправу нет, и повернул домой за веслами. Открыв калитку, он увидел отца в компании Геннадия Баландина и незнакомца – горбоносого мужчины с маленькими черными усиками. Они сидели в беседке, увитой виноградными лозами, на столе перед ними стояли две бутылки вина и поллитровка водки, на тарелке лежали редиска и ломтики вяленого осетрового балыка, в стеклянной банке была зернистая икра. Порожнюю бутылку из-под водки Сашка заметил под столом и, встретившись с веселым взглядом Баландина, подумал, что не зря он у них в гостях, значит, правда и то, что отец вместе с ним ездил за красной рыбой и чуть не попался.

– А, Сашок, иди сюда, – обрадовался ему отец, будто и не было вчера между ними размолвки, и когда Сашка, хмуря белесые брови, подошел к столу, тот представил его гостю. – Сын мой, семиклассник уже!

– Маладэц! – сверкнул золотыми зубами незнакомец и рукой пригладил свои усики. – Тоже рибак?

– Еще какой, – горделиво улыбнулся отец, обнимая Сашку одной рукой, – любую рыбу может поймать!.. – и, налив вина, протянул ему стакан. – Держи, сынок.

– Не хочу.

– Почему, геноцвале? Это чистый виноградный сок, лучший сорт – цинандали!

– Я не люблю вино, – отрезал Сашка, высвобождаясь из-под руки отца и, зайдя в шалаш, где висела в чалках вяленая рыба, взял там весла и с ними направился к реке через огород.

«И чего это отец притащил их к нам? – выходя на берег, подумал он. – Опять что-нибудь затеял?»

Сашка прыгнул с мостка в кулас, отвязал чалку от мотолодки и, оттолкнувшись веслом от берега, вставил его в уключину. Переплыл реку. Но от мыслей нельзя было спрятаться и там.

Что же ему делать теперь? Не сегодня-завтра все в отряде узнают, что его отец стал браконьером, и тогда из дома хоть не показывайся. Начнут смеяться над ним: мол, других на полоях ловил, а об отце помалкивал… Но он же не знал, и если б не сказал Вовка Баландин!..

Гм, не знал! А разве не видел, как отец приносит рыбу домой, разве не ел сам из нее уху и котлеты? Почему же тогда не обратил на это внимание? Или привык, что дома всегда есть рыба?

Сашка не знал, что ответить себе на это.

Конечно, все это так, но все знают и другое – так уж повелось исстари, что у любого рыбака на столе всегда есть рыба, что она стала у него основной едой! И в самом деле: рыба утром, рыба в обед, рыба вечером; рыба весной и летом, осенью и зимой; рыба круглый год, если не считать короткий период запрета. Вот и примелькалась она ему, Сашке, и ни над чем он не задумывался, хотя рыба порядком приелась ему…

Но как теперь быть ему с Вовкой Баландиным? Помириться? И что же станет потом?

Сашка прикрыл глаза, и ему вдруг, точно наяву, представилась следующая картина. Вот к их дому подходит Вовка Баландин и условным свистом вызывает его на улицу, а отец, увидев их вместе, радостно улыбается и одобрительно говорит, что давно пора бы им подружить так же, как он дружит с Вовкиным старшим братом Геннадием.

Но им не до отца и его разговоров. Вовка отводит его в сторонку и по секрету сообщает, что нашел на полоях отличное местечко, где полно рыбы, и уже разведал, как туда можно незаметно для других пробраться. Они горячо обсуждают план набега и с наступлением темноты устанавливают там сеть. А на следующее утро Сашка, пользуясь властью начальника штаба отряда, снимает дозор с кладбища и отправляет его в другое место, и в это время Вовка спокойно выбирает из сети рыбу и тащит ее домой.

А в штабе переполох! Патруль вот уже несколько дней подряд замечает, как мать Вовки Баландина чистит на берегу Старой Волги по полному тазу рыбы, как оделяет ею соседей, а узнать, откуда у нее берется она, – не в состоянии.

И вдруг…

– Но ведь это же предательство! – внезапно появляется перед ним Горка Щетинкин, и в его глазах Сашка читает ярость и презрение.

– Значит, всех нас променял на браконьера? – требует ответа Витька Бубнов.

– Надо сегодня же выпустить боевой листок и рассказать обо всем людям, – не желая на него даже взглянуть, говорит Славка Косарев. – Пусть все знают, кем стал наш бывший начальник штаба!..

У Сашки даже мороз пробежал по спине. Он тряхнул головой, словно хотел освободиться от навязавшегося видения и, открыв глаза, облегченно вздохнул.

Не-ет, пусть Вовка Баландин и не надеется, что они скоро будут друзьями, он не желает ничего общего иметь с браконьером, ябедой и подлизой!..

А что ему делать, если Вовка опять полезет в полой или станет ловить рыбу запрещенной снастью? Задержать его? А он снова про отца напомнит да еще скажет кому-нибудь… Или сделать так, чтобы его поймали ребята, а самому не показываться? Но ведь он может про его отца выболтать и им, и об этом узнают Андрей Петрович, все ребята в отряде. Как тогда ему людям в глаза глядеть, как оправдаться перед ними?!

Да нет, ничего Вовка не окажет никому. Ведь если уж говорить о Ершове, то ему надо будет с ним заодно выдать и своего старшего брата…

И что же? Ну Вовка промолчит, но рано или поздно о проделках отца все равно узнают на селе. Да, повезло ему на этот раз с Баландиным – ушли они от Андрея Петровича. А уйдут ли в другой раз или следующий? Неужто думают, что всегда смогут увернуться?..

Вот сделать бы так, чтобы они не ездили!.. Но как это сделаешь, как? Подсказал бы кто-нибудь…

Сашка тяжело вздохнул и скользнул взглядом по реке. Мимо, распустив, словно квочка, подводные крылья, прошла в город очередная «Ракета», потянув за собой белый бурун, гудок котельной судорембазы известил о конце рабочего дня, и вскоре из проходной стали выходить группами рабочие, растекаясь по улицам. Потом он увидел ребят. Они стояли у калитки школы и, горячо жестикулируя, о чем-то спорили, затем побежали за угол, в переулок.

Что еще там произошло?

Сашка выбрал из воды якорь и, будто решив обязательно догнать мальчишек, стал усиленно грести по направлению школы. Но вдруг развернул кулас и бросил весла.

Чего это он спешит, без него, что ли, пацаны не обойдутся?!

Сашка дождался, пока течение дотащит его к своему дому, и направил кулас к мотолодке. Закрепив чалку, он взял весла и понес их во двор.

В беседке уже никого не было, и это Сашку обрадовало – по крайней мере никто не станет допытываться, почему это он сегодня торчит дома, отчего у него такой унылый вид. Удивило другое – в шалаше, куда ставил весла, наполовину убавилось вяленой рыбы.

«Должно, сушку отец на подлавку убрал», – взглянул Сашка на чердачную дверцу дома, но лестницы у фронтона не было, не оказалось ее и нигде поблизости.

Тогда он бросился к бочонку, снял с него крышку и, ахнув, закусил нижнюю губу: в нем остался лишь тузлук.

«Продал, тому мужчине с маленькими усиками продал, – догадался Сашка, – и балык, и воблу. Вот они и сидели за столом, договаривались и обмывали… Ой, худо будет, худо!..»