Текст книги "Целебные яды растений"
Автор книги: Борис Токин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Идейным отцом всех исследований по фитонцидам высших растений и бактерий можно считать И.И. Мечникова, так как он высказал мысль : «Растения защищаются своими устойчивыми оболочками и выделениями. Выделение клеточных соков у растений, следовательно, играет очень существенную роль как средство защиты».
И.И. Мечников и Л.Пастер открыли явление антагонизма в мире микробов, подавление одних бактерий другими. Мечников не только наблюдал эти явления, частным примером которых служит выделение плесневыми грибками и бактериями пенициллиноподобных и грамицидиноподобных веществ, но и наметил очень большой план работы в новой области, до сих пор наукой ещё не выполненный. Он писал: «Перед наукой лежит ещё обширное поле для новых исследований... болезнетворные бактерии, попадая в организм, не обязательно причиняют болезнь... Среди так называемых носителей тифозных, холерных, дифтерийных и других бактерий есть немало лиц, не заболевших соответственными болезнями... По всему нужно думать, что во внешней среде и в человеческом организме распространены микробы, оказывающие нам большую пользу в борьбе против заразных болезней».
Мечников, в частности, думал, что бактерии, вызывающие молочнокислое брожение, могут играть полезную роль как антагонисты бактерий, населяющих толстые кишки человека. Он поэтому горячо рекомендовал всем есть простоквашу, содержащую большое количество бактерий. Кстати, простокваша действительно очень полезна, но необходимо ли подавлять деятельность бактерий, нормально населяющих кишечник человека, – неясно.
В наше время некоторые учёные считают нужным использовать в борьбе с дизентерийной палочкой постоянного и, как правило, безвредного жителя кишечного тракта – кишечную палочку. В частном случае великий Мечников был не прав. Мысль же об использовании явления антагонизма в мире микробов, мысль о благодетельных для человека микроорганизмах была талантливым предвидением, которое направляет научные поиски и до сих пор.
Учёные – медики и биологи – широким фронтом начали, сознательно использовать в качестве целебных сил для человека целебные силы растений. Человек всё более уверенно подчиняет себе природу, её эволюцию.
Мы пытались с самого начала быть, как это и подобает в науке, разумно осторожными и не поддаваться излишним увлечениям. Будем же соблюдать такое правило до конца и предупредим читателей о наивности утверждения, будто у растений все вопросы невосприимчивости к болезням сводятся к проблеме фитонцидов. Даже у низших растений этого не может быть, а у высших, очень сложно устроенных организмов имеется много приспособлений, противодействующих врагам из мира микроорганизмов. Перечислим некоторые бесспорно защитные приспособления растений.
Фитонцидам принадлежит решающая роль в отражении нападений микроорганизмов. Температура тканей растений непригодна для жизни многих микроорганизмов. Оборонную роль играет образование на поверхности растений кутикулы – сплошного слоя плотно соединённых между собой клеток. На кутикуле иногда имеется восковой налёт. На одеревеневших частях растений и на корнях возникает пробковая ткань, в которой питательных материалов для микроорганизмов мало; к тому же пробка представляет и механическое препятствие для проникновения микроорганизмов внутрь. Всё это неплохие барьеры против микробов.
При ранении растений помимо вспышки продуцирований целебных для растения фитонцидов могут образовываться преграды для микробов в виде опробковевших клеток. А могут размножаться и такие растительные клетки, которые содержат особые химические вещества с фитонцидными свойствами – фенолы, антоцианы и другие, обезвреживающие действие микробных ядов – токсинов.
Приходя в соприкосновение с тканями растений, микробы выделяют вещества – ферменты, так изменяющие протоплазму растительных клеток, что она становится доступной для питания вредных микробов. Однако растения, как это выяснили советские учёные В.И. Палладин и К.Т. Сухоруков, в свою очередь, изменяют своими веществами ферменты микробов, и они теряют активность. Такое свойство растений также является целебным для них. Если же случилось несчастье для растения, если микробы повредили какой-либо его орган, то всё растение может спастись и тем, что оно освобождается от ослабленного органа. У растений без ущерба для их жизни опадают заболевшие листья, бутоны и завязи. У животных и у человека – увы! этого произойти не может, и лишь в крайнем случае хирург вынужден удалить какой-либо (далеко не всякий!) орган; организм после этого остаётся уже неполноценным. У животных более тесное взаимодействие органов, чем у растений, у них всё связано между собой в единое целое нервной системой и кровью. У животных и человека какое-либо местное заболевание может вызвать сильные изменения во всём организме. Даже небольшой нарыв может привести к повышению температуры всего тела.
Наука, наверное, обнаружит и другие свойства растений, дающие им возможность сопротивляться различным паразитам, но, повторяем, главным фактором их природного иммунитета являются, конечно, фитонциды. Не случайно мысль специалистов по болезням растений идёт преимущественно по «химической линии», ищутся биохимические защитные свойства протоплазмы клеток, тканей и целых организмов. У растений эволюция защитных сил шла преимущественно по линии биохимических приспособлений.
Вспомним чеснок. Летучие фитонциды и сок чеснока обладают, как мы уже убедились, исключительной способностью убивать различные микроорганизмы. Погибают от чеснока бактерии, не могущие жить без кислорода воздуха, погибают и бактерии, для которых кислород вреден; чеснок умерщвляет бактерий, вызывающих гниение трупов животных и растений, и виновников самых различных заболеваний человека и животных: холеры, брюшного тифа, дифтерита, дизентерии и очень многих других. В атмосфере летучих фитонцидов чеснока или а соприкосновении с его тканевым соком не могут жить микроскопические грибы, например плесневые. Бактерии – обитатели почвы – не в состоянии сопротивляться фитонцидам чеснока.
Сотни учёных испробовали действие чеснока на микроорганизмы и пока не напали на такой микроб, который не убивался бы чесноком. Исключением явилась, как мы уже говорили, открытая в нашей лаборатории бактерия, названная чесночной. При ослабленной жизнедеятельности чеснока он может заболеть, если в тканях его окажутся чесночные бактерии.
Встаёт вопрос: какое значение для жизни растения – чеснока – имеют его удивительные свойства убивать самых различных микробов? Научная мысль и здравые рассуждения каждого человека заставляют думать, что иммунитет чеснока, то есть невосприимчивость к бактериальным и грибковым заболеваниям, объясняется прежде всего его изумительными фитонцидными свойствами. Многие явления, на первый взгляд непонятные, можно объяснить, если встать на такую точку зрения.
Мы уже говорили, что плодам цитрусовых – лимона, апельсина и мандарина – разного возраста присуща разная фитонцидная сила. Сок антоновских яблок обладает прекрасными свойствами убивать многих микробов, в том числе дизентерийную палочку и брюшнотифозную бактерию. Выяснено, однако, что яблоки разной спелости весьма неодинаковы по своим бактерицидным свойствам.
Специалисты по борьбе с дизентерией заинтересовались вопросом, когда лучше извлекать из яблок антоновки фитонцидный сок, убивающий дизентерийную палочку. Стали изучать яблоки в ходе их созревания. Во всех опытах брали яблоки с одного дерева. Что же оказалось? Сок яблок, собранных 1 сентября, значительно лучше убивал дизентерийного микроба, чем сок яблок сбора 15 сентября.
Плоды черёмухи в разные периоды созревания также обладают различной способностью убивать бактерий.
Что же общего во всех этих случаях? Выяснено, что менее зрелые плоды обладают большой фитонцидной силой. Перезрелые плоды, наоборот, мало способны убивать микроорганизмы. Важно ли это для растений?
Завязь плода и созревающие плоды должны быть хорошо защищены своими фитонцидами от многочисленных врагов из мира микробов, особенно против плесневых грибков и гнилостных бактерий. Без этого размножение и продолжение данного вида растений невозможно. Но вот плод созрел, он падает на землю. Из мякоти яблока или лимона должны освободиться семена, им нужно быть на земле. Освободиться они могут каким-либо механическим путём, например мякоть склюёт птица. Но на подмогу могут прийти и гнилостные бактерии и плесневые грибы: под их влиянием произойдёт распад мякоти. Ясно, что созревшему плоду, скажем, яблока мощные фитонцидные свойства скорее принесли бы вред, чем пользу. Для продолжения вида растения нужна не мякоть созревшего плода, а семена, их устойчивость против различных заболеваний, их фитонцидные свойства.
Приведём ещё пример. Кто не наблюдал достойное удивления явление прекрасного роста «гниющей» луковицы лука! Блестящее, словно из слоновой кости, новое растение развивается, пробиваясь из гнилой трухи, из больных листьев луковицы! Только при наличии мощных фитонцидных свойств не погибает молодое растение.
Для науки и практики очень важен вопрос, при каких состояниях растения ослабляется продуцирование фитонцидов и, значит, создаются условия, более благоприятные для болезнетворных микробов. Если растение заболело, продолжается ли выделение им фитонцидов?
Ботаник В.Г. Граменицкая исследовала эти вопросы и обнаружила много интересного. Она искусственно заражала плоды лимона, апельсина, мандарина различными болезнетворными бактериями. Затем в разные стадии развития болезни изучалось, ослабляется или усиливается продуцирование фитонцидов. Что же оказалось? В первые сутки после заражения, в начале болезни, у растения как бы мобилизуются псе его фитонцидные свойства. В первый день ткани заражённого растения лучше убивают различных бактерий, чем ткани совершенно здорового растения. Но по мере развития болезни фитонцидные свойства тканей растения всё более и более ослабляются и наконец сходят на нет. Получается, что больное растение может выделять более мощные фитонциды.
Требуется провести ещё много опытов, чтобы всё это попять глубоко, чтобы извлечь пользу для борьбы с болезнями растений.
Конечно, если в природных условиях, без вмешательства человека, то или иное растение заболевает и какая-либо бактерия или гриб начинают безнаказанно размножаться в тканях этого растения, значит, жизнедеятельность его сильно ослаблена, наверное, уменьшается и выработка фитонцидов, впрочем требуется очень внимательно изучить, не повышается ли в начале болезни выделение фитонцидов и при естественном заболевании растений.
Если мы для наших опытов возьмём совершенно здоровое, полное жизни растение и будем пытаться разными способами сделать его больным, то, конечно, на первых порах обязательно оно сильнее начнёт жить, а фитонцидов может вырабатываться больше.
Эти соображения относятся не только к растениям. Если заразное начало попадает в тело человека или если произойдёт какое-либо ранение, многие стороны жизни нашего организма могут проявляться ярче: повышается температура тела, больше клеток-фагоцитов, способных пожирать бактерий, окажется в «месте» болезни, начнут вырабатываться особые защитные вещества.
Становятся понятными результаты многих опытов, проведённых Граменицкой в нашей лаборатории.
Она ставила опыты не только с плодами лимона, апельсина и мандарина, но и с множеством других растений. Изучала она фитонцидную активность луковиц лука, заражённых бактерией каратоворум, болезнетворной для лука, изучала листья помидора, поражённого вирусами. Сравнивала выделение фитонцидов здоровыми листьями тополя и листьями, поражёнными тлями и грибком, который вызывает чернь листьев. Узнала, какие листья дуба производят больше фитонцидов – здоровые или листья, поражённые дубовой орехотворкой.
Во всех опытах обнаруживалось одно и то же явление: если заражать здоровое растение, то оно сначала отвечает более бурным образованием фитонцидов, а затем, в ходе развития болезни, эта способность затухает и, наконец, сводится на нет.
Сходные явления происходят и при ранении многих растений. Подойдём к черёмухе. Не срывая листа, раним его иголкой – на нижней поверхности листа сделаем ссадины. Сорвём через сутки этот лист и здоровый лист с той же ветки и изучим, как убивают бактерий фитонциды раненого (вчера) и не раненого листа. Что же окажется? В полтора-два раза сильнее убивают дизентерийную палочку фитонциды раненого растения. Нельзя сомневаться в том, что это – защитное приспособление у растений, выработавшееся в ходе эволюции.
Оказалось далее, что различные участки тканей в зависимости от удалённости их от поражённых мест выделяют различной силы летучие фитонциды. Более мощные фитонциды выделяются участками, прилегающими к поражённому месту.
Все подробности подобных опытов очень интересны. Заразим луковицу лука бактерией каратоворум: уколем в каком-либо месте лист и введём в ранку бактерии. Дождёмся сильного развития болезни. Исследуем теперь летучие фитонциды мякоти листа, но ткани возьмём из различных участков луковицы – рядом с заражённым местом и из участков, удалённых от него. Возьмём кусочек (одну десятую грамма) полусгнившего участка листа от того места, где мы ввели болезнетворных бактерий. Посмотрим, выделяет ли этот кусочек летучие фитонциды, убивает ли он на расстоянии инфузорий. Можно на некотором расстоянии от него держать даже 20 часов каплю воды с инфузориями, и они ещё живы. Если взять такого же веса кусочек из того же листа, но из участков, удалённых от места заболевания, то в 35 секунд инфузории будут убиты. Здесь мы видим даже повышенную фитонцидную активность.
Многими учёными замечено, что здоровые ткани растений не содержат бактерий и являются недоступным питательным материалом для большинства бактерий. Умертвим растительные ткани, и они сделаются достоянием тех же бактерий. Один учёный обратил внимание на то, что если корни люцерны повреждены морозом, то они поражаются теми микроорганизмами, которые у живой, здоровой люцерны не встречаются.
Особенно интересно, что различные патогенные для животных бактерии: бактерии сибирской язвы, тифозная палочка, золотистый стафилококк и другие – не способны проникать в растение. Но можно, конечно, ранить растение и ввести в него этих микробов. В таком случае вследствие каких-то химических неблагоприятных условий бактерии или погибают, или, оставаясь живыми, не размножаются.
Вводили по 10 миллиграммов культуры туберкулёзной палочки человеческого и бычьего типов в стебли и плоды живых растений. Палочки подвергались распаду, а оставшиеся живыми становились менее «злыми», менее вирулентными. Такой опыт был поставлен, между прочим, с зелёными плодами растущего баклажана. Туберкулёзные палочки оказывались через 1—2 месяца растворёнными и убитыми. В луковицах лука и чеснока этой палочке живётся также плохо.
Всё новые и новые факты о значении фитонцидов для жизни растений обнаруживаются учёными. Расскажем о прекрасном исследовании сибирского ботаника профессора Томского университета Надежды Николаевны Карташовой. В нашей лаборатории давно установили, что цветы многих растений, лепестки венчика, обладают фитонцидными свойствами. Может быть, этого уже достаточно для защиты таких важных органов, как тычинки и пестики, без которых невозможно размножение растений. Карташова заинтересовалась нектарниками цветов, которые привлекали внимание ещё великого Чарльза Дарвина.
В глубине цветков располагаются в виде мелких ямок, бугорков, подушечек, рожков и в другом виде особые железы, выделяющие специальные жидкие и полужидкие сахаристые вещества. Пчёлы, бабочки, осы, шмели, мухи, муравьи посещают цветы, лакомятся нектаром, но, чтобы достать его, насекомые должны проникнуть во внутренние части цветка, при лом они неизбежно вымазываются липкой пыльцой, а затем, летая от цветка к цветку, собирая по капелькам нектар, бессознательно вымазывают принесённой пыльцой рыльце пестика, что и обеспечивает оплодотворение растений. Об этой большой роли нектарников знает каждый школьник.
Но оказалось, что нектарники и нектар имеют и другое важное значение, являясь одной из «линий обороны» растения от окружающих его врагов – микробов. Карташова обратила внимание на тот общепризнанный в настоящее время факт, по мёд пчёл обладает противомикробными целебными свойствами. Чем же обусловлены эти свойства? Можно думать, химическим составом нектара или веществ, которые может ввести пчела в состав нектара при его сборе, а скорее всего и тем, и другим. Вполне логично напрашивалась мысль о фитонцидных свойствах нектара и нектарников. Карташова со студентами Ферри и Перминовой изучала с этой точки зрения 16 видов растений. Здесь были и лютик, и роза, и примула, и орхидея, и многие другие.
Смешаем каплю нектара с каплей воды, содержащей одноклеточные организмы. Они погибают иногда поразительно быстро от нектара растения, называемого эритрина криста, инфузории погибают почти мгновенно, нектар льнянки (линария вульгарис) вызывает их смерть через одну-полторы минуты, нектар чёрной смородины – через пять минут. Не менее действенны и летучие фитонциды нектара. В нескольких случаях уже через две минуты летучие фитонциды нектара и нектарников убивают на расстоянии микроорганизмы. Изучено и бактерицидное действие нектара и нектарников, особенно в отношении стойких, приспособленных ко многим вредным влияниям внешней среды бактерий – в отношении кишечной палочки, живущей в кишечном тракте животных и человека, а также бациллы микоидес.
Почему в ходе эволюции растений выработались такие свойства? Нельзя сомневаться в выводах Карташовой: фитонцидные свойства нектара и нектарников – один из многих факторов естественного иммунитета, предохраняющего органы размножения от бактериальных и грибковых зараз; это одна из «линий обороны» растения.
Что бы ни принесли дальнейшие исследования, совершенно ясно, что нектар играет разнообразную роль. Ещё Дарвин думал, что роль нектара нельзя сводить к функции привлечения насекомых. В 1970 году Н.Н. Карташова и С.И. Цытленок показали, например, что летучие вещества нектара влияют на количество прорастающих пыльцевых зёрен и на сам процесс прорастания.
Д.Д. Вердеревский и молдавская школа иммунологов
Многие лаборатории и выдающиеся учёные сочли правильной мысль о фитонцидах как важнейшем факторе естественного, природного иммунитета.
Интересной в фитопатологии является школа известного в СССР и в других странах профессора Дмитрия Дмитриевича Вердеревского. Сколько превосходных мыслей и открытий дал он сам и его ученики! Увы! Несвоевременно, полный энергии и страсти к науке, ушёл из жизни замечательный борец за здоровье культурных растений.
Основываясь на биологическом учении о фитонцидах, на высказанной мной гипотезе о защитной роли фитонцидов для самих растений, Вердеревский создал фитонцидную теорию иммунитета.
Среди микроорганизмов есть большая группа так называемых сапрофитов. Сапрофитные организмы оправдывают своё название. Слово «сапрофит» составлено из двух: «сапрос», что означает «гнилостный, гнилой», и «фитон» – «растение». Сапрофиты питаются мёртвыми органическими веществами, веществами трупов растений и животных, их углеводами, жирами и белками. Кстати сказать, помимо многих бактерий к сапрофитам относятся съедобные грибы.
Есть среди сапрофитов, однако, и такие, которые могут не только питаться мёртвыми органическими веществами, но и нападать на живые (главным образом ослабленные) растения и вызывать у них заболевания. Это уже, образно говоря, агрессоры, но у одних «агрессивные замашки» – питаться за счёт живого – выражены сильно, а у других они лишь намечаются. Наконец, в ходе эволюции появились и, так сказать, чистые, совершенно обязательные паразиты, которые могут вести только паразитический образ жизни и абсолютно неспособны питаться сапрофитно.
Вердеревский, изучая различные особенности сапрофитов и паразитов, доказывает, что всем растительным организмам свойствен естественный, природный иммунитет. В основе его лежит продуцирование фитонцидов. Иммунитет этот не специфический, иначе сказать, он направлен не против того или иного гриба. Защитные свойства фитонцидов предохраняют живые ткани растений от огромного количества сапрофитных, гнилостных микроорганизмов, легко нападающих, однако, на трупы этих организмов или на отдельные отмершие участки их тела.
Сапрофитные микроорганизмы в ходе эволюции становились в той или иной мере патогенными, начинали паразитировать. Но как это происходило? Казалось бы, проще всего предполагать, что отдельные виды сапрофитных микроорганизмов из всеядных (то есть из тех, которые могли питаться веществами трупов многих растений) становились любителями поесть особо изысканную пищу. Такие микроорганизмы приобрели узкую специализацию в питании. Существуют, например, молочнокислые или уксуснокислые бактерии, живущие в строго определённой среде. Вот такие специализировавшиеся микробы, приспособленные к питанию веществами именно данного растения, и стали для него паразитами, вызывающими болезнь.
Несмотря на кажущуюся убедительность этих рассуждений, в них заложена лишь часть истины. Конечно, чтобы безобидный сапрофит – бактерия или гриб – получил возможность нападать на то или иное растение, вещества этого растения должны быть пригодными для «агрессора». Но каким образом сапрофит превратился в паразита и стал болезнетворным для данного растения? Такое превращение нельзя понять без выяснения путей преодоления микроорганизмами защитных средств естественного неспецифического иммунитета, растения-хозяина, то есть прежде всего преодоления убийственного действия фитонцидов. Микроб должен привыкнуть к фитонцидам. Но это означает, что в ходе совместной, сопряжённой эволюции паразита-микроба и растения-хозяина изменялись многие биохимические процессы и у паразита, и у хозяина.
Развитие могло совершиться, к примеру, так, что, изменяясь химически, фитонциды (антибиотики) микробов нейтрализовали вредное действие фитонцидов растения-хозяина. В долгой химической борьбе растения и приспосабливающегося к нему паразита фитонциды паразита стали подходить к фитонцидам хозяина, как ключ к замку. Ключ, как известно, не мешает замку. Могут быть случаи, когда в ходе долгой сопряжённой эволюции фитонциды растения не только перестали быть ядами для приспосабливающегося к растению паразита, но и оказались очень удобной пищей для него.
В произведениях Вердеревского содержится много обоснованных фактов и мыслей о превращении сапрофитов в паразиты. Интересующиеся могут прочесть, например, книгу Вердеревского «Иммунитет растений к паразитарным болезням» выпущенную ещё в 1959 году. В книге доказывается, что проникать в ткани растений, в протоплазму их клеток могут лишь те паразиты, которые в ходе эволюции приспособились, привыкли (к фитонцидам восприимчивого к заболеванию растения, а фитонциды иммунных сортов и видов растений являются ядами для паразитов. Из поколения в поколение в ходе эволюции растений идёт, так сказать, стихийная борьба, состязание между фитонцидами высших растений и фитонцидами (антибиотиками) грибков и бактерий, ставших для этих растений паразитами или могущих стать таковыми. Фитонциды хозяина совершенствуются на убийстве своих паразитов, но и бактерии и грибки могут совершенствоваться на выделении ими фитонцидов, парализующих действие тканей хозяина. Эта борьба никогда не завершается полной победой или растения, или микропаразита. Да и что означала бы победа?
Представим себе, что болезнетворные грибки и бактерии становятся всё «злее» и достигнут такого «совершенства», что смогут полностью тормозить прорастание семян или цветение уже взрослого растения и тем самым не давать возможности своему хозяину производить новое потомство. Такие паразиты-победители очень напоминали бы свинью в басне Крылова, подрывающую корни дуба, желудями которого она питается. Вместе с полной гибелью растений погибали бы и паразиты. На самом деле гораздо сложнее происходит эволюция болезнетворных микробов и растений, в тканях которых они размножаются, вызывая болезни. По-русски «паразит» означает «прихлебатель». Самые злые паразиты не похожи на свинью баснописца, они не роют себе могилу, а оказываются столь приспособившимися к своему хозяину, что находят в его тканях и питание, и место обитания. Это не означает, что прихлебатель совершенно не даёт растениям возможности размножаться, что он губит абсолютно все растения определённого сорта или вида. Нет ни одного вида или сорта, все растения которого имели бы совершенно одинаковые защитные свойства.
Поражается ли хлопчатник гоммозом, развивается ли парша яблони или болезненная курчавость листьев персика, заболевает ли пузырчатой головнёй кукуруза или пыльной головнёй ячмень – всё это стоит в прямой зависимости от количества и качества фитонцидов. Нельзя ли выбирать для посевов семена растений с самыми мощными фитонцидами?
Вердеревский со своими учениками и создаёт новое, действенное направление в науке о болезнях растений и о способах их лечения.
«Опыт показывает,– говорит Вердеревский, – что при наличии достаточно большого количества растений, даже в условиях очень сильного развития болезни, почти никогда не наблюдается 100 процентов поражения растений данного сорта. Тщательная проверка иммунности уцелевших от заболеваний растений позволяет выявить действительно иммунные экземпляры и использовать их для искусственного отбора иммунных форм... До настоящего времени для селекции иммунных сортов в качестве исходного материала использовались и основном только естественно возникшие „по милости природы" иммунные к болезням формы растений. Это направление работ дало и даёт много ценного для сельскохозяйственной практики. Таким путём, например, И.В. Мичурин вывел свои сферотекоустойчивые сорта крыжовника. Этим же путём выведены фитофтороустойчивые сорта картофеля, сорта табака, невосприимчивые к мучнистой росе, сорта помидоров, стойкие к бактериальному раку, и др. Использование, однако, только естественно возникших в природе и часто диких видов и разновидностей растений крайне сужает возможности селекции вследствие однообразия исходных иммунных к болезням образцов растений. Кроме того, большие трудности для селекционеров вызывает частое сочетание у таких растений иммунности со свойствами дикости, обычно крайне консервативными и поэтому стойко передающимися по наследству. Необходимо максимально использовать подобные созданные природой иммунные формы растений и применять мичуринские методы направленного воспитания гибридных сеянцев. В то же время совершенно необходимо добиться широкого развёртывания работ по „переделке природы" существующих культурных растений путём искусственного формирования новых, до сих пор не существовавших иммунных образцов растений»[11].
В этих словах слышатся убеждённость и научная страсть учёного. Ученики и последователи Вердеревского настойчиво трудились над выведением растений, стойких к болезням. Н.Н. Найдёнова пыталась найти управу на вредного грибка, вызывающего заболевание винограда, – мильдью.
По какому же пути шла в своих поисках Найдёнова? Она следует указаниям Вердеревского и завету создателя науки по борьбе с болезнями растений в нашей стране А.А. Ячевского, который говорил: «Моё глубокое убеждение, основанное на более чем двадцатилетнем исследовании грибных заболеваний, что если нам со временем и удастся ограничить или даже совсем стушевать вред, приносимый грибными болезнями, то мы этого достигнем не иначе, как путём строгого подбора устойчивых разновидностей и сортов культурных растений...»
«У нас, к сожалению, и теперь ещё полагают,– писал Ячевский в 1910 году, – что вся наука о болезнях растений заключается лишь в опрыскиваниях бордоской жидкостью или каким-либо другим составом... Центр тяжести всей практической фитопатологии лежит именно в устойчивости, и всякие лечебные средства являются лишь как паллиативы и вспомогательные средства борьбы».
Но как подбирать устойчивые сорта растений?
В отличие от селекционеров, занятых скрещиванием растений разных видов, Найдёнова в разгар сильной эпидемии винограда, когда повреждается большинство особей, находила прекрасно чувствующие себя экземпляры, устойчивые к заболеванию мильдью. И среди животных, да и среди людей, мы не встретим двух совершенно одинаковых особей. При одних и тех же условиях заражения один человек может заболеть и умереть, а другой останется совершенно здоровым. Почему же среди тысяч поражённых мильдью кустов винограда единичные экземпляры оказываются в цветущем состоянии?
Одной из главных особенностей этих растений, «равнодушных» к вредоносному грибку, являются их высокие фитонцидные свойства. Возбудитель мильдью – паразитический грибок – не может проникнуть в глубь тканей устойчивого растения, он неизбежно погибает от фитонцидов. Именно об этом говорят опыты Найдёновой. У грибка – возбудителя мильдью есть подвижные споры, подобные тем, какие мы видели у фитофторы. Поместим подвижные споры грибка в только что полученный сок разных экземпляров винограда – устойчивых к болезни и восприимчивых к ней. Мы увидим значительно более быструю гибель спор в соке устойчивых к болезни растений. Так же и летучие фитонциды устойчивых сортов его быстро убивают грибки.
Вердеревский предлагает не забывать главную линию борьбы – создание иммунных сортов: «Вопреки высказываниям Н.И. Вавилова, И.В. Мичурина, основоположников отечественной фитопатологии А.А. Ячевского, Н.Н. Воронихина и других о том, что выведение иммунных сортов должно быть основным, ведущим направлением в борьбе с болезнями растений, химический метод продолжает занимать главное место в борьбе с заболеваниями растений, а выведение стойких к болезням сортов имеет только частичное применение в практике нашего сельского хозяйства...»
Занимались сотрудники Вердеревского и выведением сортов хлопчатника, стойких в отношении бактерий, вызывающих болезнь, известную под названием гоммоз, виновником которой, как мы уже знаем, является бактерия псевдомонас мальвацеарум.
Что же оказалось? Учёные установили, что единственной особенностью устойчивых к гоммозу сортов хлопчатника являются сильные фитонцидные свойства их тканей: свежий сок из листьев и летучие фитонциды убивают бактерий – виновников гоммоза, а в соке восприимчивых к гоммозу сортов те же бактерии выживают. Если фитонциды тканевых соков стойкого сорта хлопчатника разрушить кипячением, то в них бактерии не погибают. Не менее интересны опыты с летучими фитонцидами (рис.37).
