Текст книги "Целебные яды растений"
Автор книги: Борис Токин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Многое обыденное выглядит по-особому в свете учения о фитонцидах... Люди издавна пьют чай. Мировое производство его достигает миллиарда килограммов в год. А всё ли мы знаем о лечебном действии разных сортов чая? Об алкалоиде кофеине, содержащемся в чае, хорошо известно, и врач уверенно скажет, кому можно, а кому нельзя пить крепкий чай, а вот фитонцидные свойства его только начали по-настоящему изучаться. В Туркмении, Узбекистане и других среднеазиатских республиках среди местных жителей, в особенности сельских, широко распространён в качестве напитка зелёный чай. Установлено, что он обладает бактерицидными свойствами, и прежде всего в отношении дизентерийной палочки, и что антимикробная сила разных сортов чая различна. С.И. Бердиева и другие учёные Туркмении получили бактерицидный препарат – отвар зелёного чая; 100 граммов сухого чая («Букет Грузии» или «Экстра») засыпают в эмалированную посуду с крышкой, заливают двумя литрами питьевой воды и настаивают 20—30 минут. Настой кипятят в течение часа и фильтруют. И этот просто приготовленный препарат излечивает дизентерию, используется при поносах и других заболеваниях.
Советская медицина с каждым годом делает всё большие успехи. Многие не знают, что современная научная медицина, в сущности, очень молодая наука, и весь путь медицины от творчества её основателей – Мечникова, Пастера, Боткина, Павлова, Коха, Вирхова, Листера и других учёных – есть исключительная и всё возрастающая победа разума не более чем за сто лет развития этой науки.
Всего 80—90 лет прошло со времени основания науки о бактериях, лет семьдесят тому назад впервые учёные увидели холерного вибриона, брюшнотифозную бактерию, туберкулёзную палочку и других болезнетворных микробов. Менее ста лет назад впервые стали перевязывать гнойные раны, смачивая повязки карболовой кислотой. Не зная действительных причин плохого заживления гнойных ран, хирургия была бессильна, и во время войн большинство людей умирало не от смертельных ран, а от совсем не опасных ранений. Микробы безнаказанно умерщвляли людей. Сотни тысяч погибали каждый год и от послеродовой горячки, укуса бешеных животных, холеры и многих других болезней.
В наши дни у каждого студента-медика больше знаний о болезнях и их лечении, чем было у самых талантливых учёных полсотни лет назад. Каков изумительный прогресс науки!
История научной медицины есть непрерывная победа разума над знахарством, света над тьмой. До чего же несправедливо поступают те, которые под влиянием личных тяжёлых обстоятельств готовы винить врачей в том, что они медленно используют новейшие достижения биологии, и в частности фитонциды. Не такое это простое дело. Нельзя давать человеку непроверенные лекарства. Ставить опыты на человеке и руководствоваться давно отжившими «авось» – преступление. Сначала надо проводить опыты на животных – мышах, крысах, кроликах, собаках, кошках, обезьянах. Да и здесь надо всячески бороться с жестокостью, не допускать без крайней надобности страданий животных.
Надо улучшать защитные свойства нашего организма
Науки не могут развиваться оторванно друг от друга. Учёные, желающие правильно использовать фитонциды для лечения болезней, должны работать совместно с физиологами, изучающими работу всех органов человека.
Наш организм устроен так, что все его отправления (дыхание, питание, работа мышц и т.д.) самым тесным образом связаны друг с другом. Организм является единым целым, а не собранием каких-то независимых частей (органов, тканей и клеток). Главенствующее значение в жизни здорового и больного организма имеет нервная система.
Биологи, врачи и химики должны обязательно руководствоваться павловским учением, чтобы быстрее превращать фитонциды в хорошие лекарственные средства, приготовлять полноценные фитонцидные препараты для лечения болезней, чтобы правильно решать вопросы, как подать организму фитонциды – через лёгкие ли, вводить ли их в кровь, с пищей ли, обязательно ли подавать фитонциды к месту болезни.
Мы уже писали, что самым надёжным бактерицидом среди всех открытых наукой является наш собственный здоровый организм. У нас много прекрасных защитных сил: клетки-фагоциты, которые могут «пожирать» непрошенно попавших в организм вредных бактерий; бактерицидные свойства желудочного сока и других жидкостей; в крови и других тканях могут вырабатываться особые противоядия – антитела против вредных веществ и микроорганизмов; кожа, являющаяся огромным препятствием для попадания микробов внутрь организма, и многое, многое другое.
Фитонциды и другие лекарственные вещества – существенные помощники организму, когда он сам не справляется с болезнью, с врагами из мира микробов. Но каким образом фитонциды могут выполнить роль губителей микробов, роль чудесных ядов?
В стеклянной чашке убить бактерии просто. Дают антисептик, и никакие другие вещества не мешают умертвить микробов. Не то в организме. Организм наш устроен очень хорошо, но, образно говоря, он глупый, и, когда врач даёт лекарство, организм далеко не всегда «понимает», что ему хотят помочь. Организм и лекарство встречает в штыки, оно чуждо ему, организм может скоро изменить до неузнаваемости лекарство в крови, пищеварительными соками, тканевыми жидкостями. Вот почему нельзя удивляться, что какое-либо лекарство великолепно убивает бактерий вне организма и оказывает очень слабое действие внутри организма. Бывает и наоборот.
Кто не знает, что хинин очень хорошо помогает против малярии и, будучи в крови, прекрасно убивает возбудителя болезни малярийного плазмодия. Это одноклеточный животный организм. Мало кто знает, однако, что в опытах вне организма хинин гораздо хуже убивает малярийного плазмодия. Из этого уже видно, что не так просто превратить тот или иной фитонцид в лекарственное средство: на основании якобы слабого действия на бактерий в опытах вне организма нетрудно, так сказать, пропустить хороший препарат, могущий приносить большую пользу при введении в организм. Если не следовать павловскому учению, то не удастся использовать даже превосходный фитонцидный препарат.
Допустим, нам надо убить патогенных простейших – трихомонад, вызывающих у женщин болезнь половых путей. Очень хорошо убивающий трихомонад в опытах вне организма фитонцид может уступать в полезности фитонциду, который убивает трихомонад медленнее, но зато действует лучше на ткани, выстилающие половые пути, и стимулирует через нервную систему защитные силы самого организма. Приведём яркий пример, который пояснит наши рассуждения.
В лаборатории ученика Ивана Петровича Павлова академика А.Д. Сперанского был поставлен следующий опыт. Перерезали все нервы, которыми снабжено ухо животного (положим, правое). Нервы другого уха не трогали. Затем в оба уха ввели микробов, вызывающих местное воспаление. Предварительно на оба уха наложили повязку с препаратом, очень мешающим заражению. Прошло некоторое время. Ухо с перерезанными нервами сильно заболело: оно покраснело, стало горячим на ощупь, отекло, то есть развилось настоящее воспаление. В то же время ухо с нетронутыми нервами оставалось почти совсем нормальным, воспаление не развивалось. Подобных примеров можно привести немало.
Куры невосприимчивы к сибирской язве, и можно безболезненно вводить в их организм сибиреязвенных микробов. Но кур можно сделать восприимчивыми к сибирской язве, если понизить температуру их тела градуса на два-три. Погрузим лапы курицы в холодную воду; если теперь мы введём в её организм бактерий сибирской язвы, она заболеет.
Живут вместе два человека. Один заболевает какой-либо болезнью, а организм другого сопротивляется и остаётся здоровым. Кишечные палочки, в огромном количестве населяющие наш пищеварительный тракт, безвредны для нас, но при некоторых нарушениях нормальной работы органов могут стать болезнетворными.
Учёные на основе творчества И.П. Павлова и И.И. Мечникова стали изучать не только, как убивают те или иные фитонциды микробов, но и какое действие фитонциды оказывают на наши ткани, на работу нашей нервной системы, помогают они или мешают собственным нашим защитным силам.
Из многочисленных поисков такого рода мы расскажем об исследованиях ленинградских врачей А.И. Гот-Лопаковой и Е.Г. Хахалиной. Они работали независимо друг от друга, но получили очень сходные результаты. Их интересовали два вопроса. Изменяется ли работа желудка, когда человек ест фитонцидные растения – лук, чеснок, редьку, хрен? Изменяются ли бактерицидные свойства фитонцидов, когда они попадают в пищеварительный тракт? Какое влияние на фитонцидные свойства, например лука, окажут слюна, желудочный сок и другие пищеварительные соки?
Важный для медицины вывод напрашивается из экспериментов Гот-Лопаковой и Хахалиной. Под влиянием пищеварительных соков происходит некоторое ослабление фитонцидов одних растений и, наоборот, усиление бактерицидных свойств фитонцидов других растений. Не менее интересно и то, что врачу Хахалиной удалось доказать большое влияние фитонцидов чеснока на продукцию желудком желудочного сока.
У больных с пониженной или повышенной продукцией желудочного сока один и тот же чесночный препарат приводил желудок к норме. Ясно, что действие фитонцидов чеснока не ограничивается убийством бактерий, они влияют и на работу окончаний нервов, на мышцы желудка, на давление в сосудах.
Особенно нуждаются в поощрении исследования по влиянию фитонцидов на нервную систему. Выясняется, что некоторые фитонциды наряду с противомикробным действием могут обезболивать, а некоторые фитонциды являются наркотиками – усыпляющими веществами.
Просьба к учёным-ветеринарам
Помнится, когда я начал писать книги о фитонцидах, с какой осторожностью и даже боязнью написал я несколько страничек о возможном использовании фитонцидов в ветеринарии – области, далёкой от моих знаний. И сейчас я, в сущности, не в праве говорить о профилактике и лечении животных. Недостаточно одного желания содействовать развитию науки, надо знать состояние её. И в то же время я не могу молчать, когда уверен, что учёные в области ветеринарии не имеют права проходить мимо биологического учения о фитонцидах. Казалось бы, всё благоприятствует животноводу и птицеводу, а также ветеринарным врачам развивать исследования фитонцидов. Можно ведь быть и более смелым в этих исследованиях, чем в области человеческой медицины, ибо на человеке нельзя экспериментировать, а на животных, как это ни грустно, ставить опыты приходится. Учёному-ветеринару должно помогать и то, что взаимоотношения между организмами многих животных и растений более ясны, чем взаимоотношения человеческого организма и растения.
Особенно много известно о жвачных животных и о кормовых растениях. А между тем фактов (конечно, странным и грустным) является невнимание животноводов и ветеринаров к высшим растениям, к учению о фитонцидах.
Ветеринария продолжает идти лишь по пути человеческой медицины, пытаясь применять в лечении животных только те антибиотики, которые создаются для человека. Трудно дать анализ такому странному состоянию ветеринарии. Ведь животноводы и ветеринары, образно говоря, живут со своими объектами в постоянном окружении фитонцидов. Корову и овцу, к примеру, и представить нельзя вне растительного корма, вне пастбища, вне трав, вне летучих фракций фитонцидов.
Может быть, невнимание к фитонцидам определяется причинами, не относящимися к самой науке, а больше психологическими? Может быть, животноводу и ветеринарному врачу приходится опасаться упрёков в «знахарстве», в «стародедовских приёмах», если они уделяют большее внимание тому, что едят домашние и сельскохозяйственные животные, чем дышат они в условиях лугов, степей, лесов?
Прекрасное начало исследованиям фитонцидов в интересах ветеринарии положил в своё время известный учёный В.И. Полтев, но оно так и осталось началом. Пусть сказанное не звучит упрёком моему другу: пишу об этом лишь с оттенком грусти и сознаю, что каждый учёный влюбляется в свои научные задачи и не хватает времени и сил откликаться на «чужие» проблемы.
Инициатива новых исследований, как и в разработке многих вопросов проблемы фитонцидов, принадлежит украинцам. Киевлянка А.С. Бондаренко изучала фитонцидные свойства кормовых растений. Шестьсот видов растений исследовала. Кормовые растения заслуживают этого!
Сложные и загадочные процессы совершаются в желудочно– кишечном тракте жвачных животных. Микроорганизмы играют большую роль в пищеварении травоядных животных, они верные друзья животного, так как в результате деятельности микроорганизмов формируются важные для животного вещества, не содержащиеся в поедаемой траве. В пищеварении жвачных участвуют микроорганизмы, разлагающие целлюлозу; микроорганизмы, играющие роль в строительстве жирных кислот, витаминов. Микроорганизмы участвуют в разложении белков и во многих других процессах.
Особенно таинственна до сих пор та часть пищеварительного тракта жвачных, которая называется рубцом. Этот прозаический орган – настоящая поэзия для исследователя! Массу загадок таит ещё рубец. Если распутать их, наверное, много значительного можно сделать не только для животноводства и ветеринарии, но и для медицины.
Травоядные! Вот уж кто настоящие дети растений. Кишечный тракт их, особенно рубец, – это сложнейшее сообщество микроорганизмов, «любящих», «нейтральных» и «ненавидящих» друг друга, а также друзей животного, их добрых сожителей – симбионтов. Но много и вредных бактерий может попасть в желудочно-кишечный тракт коровы, овцы или лошади. Состязание микроорганизмов между собой и их влияние на организм животного происходят на основе процессов обмена веществ, и, конечно, не последнюю роль играет продукция фитонцидов.
Перед учёным-животноводом возникают вопросы: каковы фитонцидные свойства кормовых растений, какое влияние они оказывают на микроорганизмы желудочно-кишечного тракта, на различные пищеварительные функции? Нельзя ли воспользоваться фитонцидами определённых кормовых растений для предупреждения заразных заболеваний, для борьбы с болезнетворными микробами? Нельзя ли создать новые антибиотические препараты из кормовых растений, более полезные для животных, чем те препараты, которые используются в человеческой медицине?
Уже говорилось, что А.С. Бондаренко и её коллеги В.А. Приходько, Г.Т. Петренко, А.А. Мещеряков и Т.И. Скоробогатько изучили фитонцидные свойства свыше 600 видов кормовых растений, произрастающих на полях (в культуре) и на природных сенокосах и пастбищах Украинской и Туркменской республик. Все они в той или иной степени, бактерицидны, по, конечно, фитонциды каждого растения губительно действуют не на все испытанные бактерии, а на определённые группы их. Так, фитонциды дикорастущего многолетнего растения псоралеи костянковой из семейства бобовых сильно действенны в отношении грамположительных бактерий, в очень небольших концентрациях полностью подавляют туберкулёзную палочку, стрептококк, золотистый стафилококк, возбудитель дифтерии. Бондаренко нашла фитонциды, активные в отношении возбудителей сибирской язвы, рожи, дерматофитов и других патогенных для сельскохозяйственных животных микроорганизмов.
Бондаренко обосновала ряд интереснейших для биологии проблем. Так, она доказала, что жизнь многих бактерий, ответственных за скисание молока, подавляется фитонцидами некоторых кормовых растений. Конечно, возникает вопрос: не оказывает ли влияние скармливание определённых растений на сроки хранения молока? Бондаренко приводит пример, что скисание молока, надоенного от коров, получавших силос из борщевика Сосновского, наступает на 8—10 часов позднее обычного.
Напрашиваются мысли о том, не следует ли давать животным перед убоем растительный корм, фитонциды которого, грубо говоря, пропитали бы все ткани, что благоприятно сказалось бы на разрешении задач о способах хранения мяса.
Мне не стыдно вспомнить, как два непричастных к ветеринарной науке человека: покойный академик А.А. Заварзин и я, не имеющие отношения к вопросам хранения мяса, рассуждали, а нельзя ли перед убоем свиней вводить в их кровеносную систему фитонцидные противомикробные жидкости с тем, чтобы день-другой они поддерживали ткани трупа в активном противомикробном состоянии. И причиной таких мечтаний (может быть, и справедливых) в прозаических вопросах хранения мяса свиней было, конечно, далеко не только то, что эти мечты родились в голодные дни военных лет, когда не только свиное мясо, а и кусочек чёрного хлеба был для нас дороже платины.
Наверное, это влияло на мечты, но мы располагали вполне научными наблюдениями нашего коллеги и друга, тогда доцента Томского медицинского института, ныне академика Академии медицинских наук И.В. Торопцева, специалиста по болезненному состоянию тканей человека. Он выполнил превосходную докторскую диссертацию о том, какое влияние оказывают фитонциды пищевых растений на ткани лёгких, почек, печени и других органов кролика. Эти фитонциды подавались в организм животного путём вдыхания им летучих фракций. Много интересного описал Торопцев, в частности и то, что если кролик подышал фитонцидами чеснока, то долгие дни после этого все ткани его ещё пахнут чесноком. Я и сам ставил такие опыты.
Возникают важные проблемы для науки. Не мешает их разрабатывать в интересах животноводства и ветеринарии. Уж если мы «залезли» в чужую область исследования и даже предались откровенным сентиментальным воспоминаниям, то будем откровенны до конца. Например, нельзя ли объяснить давно известный, но непонятный факт долгой сохранности трупов клестов тем, что эти птицы, поедая семена хвойных, пропитываются их фитонцидами?
Однако мы отклонились от вопросов ветеринарии. Возвратимся к работам Бондаренко и её товарищей. Мне кажется, вполне обоснованы следующие важные выводы, к которым пришли исследователи: в процессе эволюции травоядных животных, проходившей в теснейшем контакте с кормовыми растениями, нормальная микрофлора желудочно-кишечного тракта должна была адаптироваться к веществам растений, наиболее часто употребляемых животными в пищу, но высокие их концентрации, по-видимому, оказывают определённое действие на отдельных представителей микроорганизмов пищеварительного тракта, являясь, вероятно, одним из факторов их естественного равновесия.
Среди кормовых растений существуют виды, обладающие высокой антимикробной активностью. Возможно, ими в большинстве случаев окажутся растения, не занимающие значительного места в питании травоядных животных при благоприятных условиях их кормления. Можно предположить, что определённое содержание таких видов растений в кормовых рационах животных будет оказывать профилактическое и лечебное действие при некоторых заболеваниях животных, ускорять их рост и пр. С другой стороны, вероятно, длительное скармливание животным больших количеств растений, продуцирующих высокоактивные антибиотики, может вредно влиять на животных, губительно действуя на полезную микрофлору их пищеварительного тракта.
Изучение всех этих и других вопросов, связанных с продуцированием кормовыми растениями антимикробных веществ (а также веществ, стимулирующих микрофлору пищеварительного тракта животных), будет способствовать успешному развитию животноводства.
Сообщим здесь об отдельных исследованиях деятелей ветеринарии. Некоторые из них, может быть, представляют лишь исторический интерес. Однако они могут способствовать расширению исследований по использованию фитонцидов.
Около тридцати лет назад молодой учёный И.Н. Гриценко пытался помочь пчёлам избавиться от одной ужасной болезни. Пчёлы, как и другие животные, имеют свои заразные болезни. Болеют взрослые пчёлы, болеют и личинки. Из болезней расплода самой страшной является европейский гнилец. Виновник этой болезни – бактерия плутон. В лаборатории В.И. Полтева научились взращивать её на искусственной среде. Заболевают этой болезнью личинки пчелы, да и то лишь, как правило, только 3—4-дневного возраста. На рис.59 показано развитие личинки. Через 3 дня после откладки самкой яйца из него выходит личинка. В течение первых двух дней личинка питается только личиночным кормом, который перед выходом личинок из яйца откладывается пчёлами-кормилицами. А с 3-го дня пчёлы подмешивают в корм пергу[20] и мёд. На 6-й день пчёлы-кормилицы уже не дают пищи личинке, она запечатывается крышечкой и превращается в куколку. За время развития личинка посещается пчёлами-кормилицами 8000 раз, и за 5 дней вес её увеличивается более чем в 1300 раз.
Как же заражаются личинки европейским гнильцом? Через корм. Взрослые пчёлы не болеют европейским гнильцом, а являются носителями бактерии плутон. При кормлении заражённым мёдом не все личинки погибают, часть личинок более старшего возраста, будучи инфицированной, однако, не погибает. Эти личинки продолжают развиваться во взрослых пчёл, пчёлы становятся кормилицами молодых личинок и заражают их. Болезнь пчелиной семьи усиливается.
Рис.59. Развитие расплода пчелы.
а – вид ячеек сота сверху; б – вид сбоку: 1—3 – развитие яйца, 4 – личинка, вышедшая из яйца, 5—9 – развитие личинки. Поражаются европейским гнильцом почти исключительно личинки на стадиях 6 и 7.
На рис.60, адана фотография нормального расплода. Видны нормальные ячейки с развивающимися в них нормальными личинками. Наверху – мёд. На рис.60, б сфотографированы личинки, поражённые европейским гнильцом. Личинки через 30—40 часов после заражения становятся беспокойными, положение их меняется, они тускнеют, и теперь они мутно-белые.
Рис.60. Пчелиные соты.
а — нормальный сот с нормальным расплодом; б – сот с расплодом, поражённым европейским гнильцом , — наряду с нормальными личинками видно много белесовато-мутных больных л ичинок.
Европейский гнилец – этот бич пчеловодства – появляется в первой половине лета (после похолоданий) при недостатке в гнезде корма, прекращении медосбора. Как вмешаться пчеловоду в жизнь больной пчелиной семьи? Как убить бактерию плутон? Надо оценить научную смелость Ивана Гриценко, который решил воспользоваться фитонцидами. Трудна была эта задача. Легче убить, например, дизентерийную палочку, так как бактерия не приспособилась к растениям и легко найти фитонциды, к которым она нестойка.
Вся жизнь пчелы и её личинок неразрывно связана с растениями, цветами. Заранее можно было ожидать, что как сама пчела, так и бактерии, которые вызывают у неё болезни, должны быть очень хорошо приспособлены к фитонцидам разнообразных растений, иначе они не могли бы жить. Выходит, что нелегко найти фитонциды, которые убивали бы бактерию плутон да к тому же были бы безвредны для организма пчелы и её личинки. Так и оказалось. Гриценко изучил влияние фитонцидов около ста растений на возбудителя европейского гнильца, и лишь немногие явились бактерицидными. Достаточно сказать, что такие сильные фитонциды, как фитонциды чеснока и лука, проявляют очень слабое убивающее действие, да и то лишь через сутки и даже более.
Исключительно интересно и то, что фитонциды цветов 16 исследованных растений не оказали никакого действия. Да это и понятно. Пчела, а значит, и бактерия плутон являются постоянными гостями цветов. Обычная пища пчелы – пыльца и нектар цветов. Образно говоря, вся пчела, её личинки и бактерии, которые к ним приспособились, – это концентраты, «консервы» цветов. Следовательно, и мёд должен обладать фитонцидными свойствами.
И вот Иван Гриценко, не отчаявшись после многочисленных неудач, добился победы. Он воспользовался тем, что к различным органам и частям растений приспособились разные микробы.
Фитонциды подземных частей растений отличаются от фитонцидов надземных органов. Бактерия плутон оказалась совершенно беспомощной перед действием фитонцидов корней некоторых растений, особенно растения, называемого кровохлёбкой лекарственной. Наука всё больше выясняет, что это, казалось бы достойное уничтожения, сорное растение, в огромных количествах произрастающее почти везде в нашей стране, является хорошим другом и врача, и ветеринара. Наверное, придётся вводить его в культуру. Мы уже писали, что им пользуются для лечения дизентерии. Пригодилось оно и ветеринарам.
Это многолетнее травянистое растение (см. рис.56). Корневище и корень мощные, деревянистые. Гриценко измельчал высушенные корни, заливал их прокипячённой водой из расчёта одна весовая часть корней на 9 частей воды. Настаивал целые сутки, в течение 20 минут нагревал в особом приборе до 110 градусов, освобождал настой, пропуская его через вату или марлю, от твёрдых частичек. Вот и готово лекарство для пчёл. К пастою кровохлёбки прибавлялся сахар (5 процентов). Это лекарство великолепно убивает бактерию плутон в опытах вне организма пчелы.
Пчёлы с охотой едят приготовляемое для них сладкое лекарство. При скармливании больной семье в количестве около четверти литра на межсотовую улочку пчёл 3 раза с промежутком в 5 дней больная европейским гнильцом пчелиная семья освобождается от болезни. Большое дело сделал Иван Гриценко! Смелость исследователя дала полезные плоды.
Другой молодой учёный В.Г. Черепов выявил много интересных фактов о влиянии микроорганизмов на организм пчёл-трутней, маток и расплода. Микроорганизмы могут быть и прекрасными сожителями с пчёлами, их симбионтами.
Противодействие микроорганизмов друг другу благодаря выделению ими фитонцидов может также иметь значение для жизни пчёл. Черепов скармливал пчёлам (с перерывами), начиная с пятидневного возраста, экстракты лука, чеснока и хрена в дозах по 25 граммов на литр сахарного сиропа и обнаружил, что продолжительность жизни пчёл увеличивается в некоторых случаях почти на треть, а при беспрерывном скармливании лука в той же дозе – почти наполовину (40 процентов).
Уж если мы решили говорить о болезнях пчёл, необходимо сказать несколько слов о значении для медицины великой труженицы пчелы. Вся её деятельность, в том числе и «строительная», связана с растениями, с Солнцем. Чудесен продукт её жизнедеятельности – мёд. Это настоящий «концентрат» Солнца, фитонцидов и собственных целебных пчелиных сил. Сомневается ли кто-нибудь в наше время в том, что лечебные свойства мёда отчасти связаны с его фитонцидными свойствами? Медицину давно привлекали и целебные свойства пчелиного яда и маточного молочка.
Много интересного принесли исследования о прополисе. Особенно велика заслуга В.П. Кивалкиной и других казанских учёных. Прополис называют ремонтно-строительным материалом в улье, пчелиным клеем, узой, пчелиной или восковой смолой. Не так ещё ясны все подробности образования прополиса, но совершенно очевидно, что это очень сложное вещество растительного и животного происхождения. Пчела собирает с растений прополис не в готовом виде. Это и смолистые вещества, и пыльца растений, и воск. В прополис входят выделения пищеварительных веществ самой пчелы.
Растительное сырьё, используемое пчелой при производстве прополиса, обладает фитонцидными свойствами, а они, вероятно, умножаются на антибиотические свойства выделений тканей самой пчелы. Вот почему не вызывают сомнения результаты опытов Кивалкиной и других казанских учёных, убедившихся в большой антимикробной силе прополиса. И воск, отделённый от прополиса, обладает антимикробным действием. Приготовлены препараты из прополиса, которые Кивалкина рекомендует при лечении многих заболеваний сельскохозяйственных животных: некробациллёза, гнойных ран, стафилококкового мастита, ящурных поражений крупного рогатого скота, ожогов и др. Прополисовое молоко и водно-спиртовая эмульсия могут применяться для предупреждения желудочно-кишечных заболеваний молодняка и как средство, стимулирующее их рост и развитие.
Пчела, которой давно восхищается человечество, окажется, вероятно, и хорошей природной аптекой, готовящей не одно прекрасное лекарство.
Немного о вирусах
Не все заразные болезни вызываются бактериями и грибками. Ещё в конце прошлого столетия русский учёный Д.И. Ивановский доказал это, изучая причины заболевания растения табака, известного под названием мозаичная болезнь табака (табачная мозаика). Листья делаются пятнистыми, сморщенными; болезнь явно заразная, передаётся от больного растения здоровому, а виновника заболевания не удавалось увидеть под микроскопом.
Ивановский выжал сок из листьев больных растений и отфильтровал его через фарфоровые пластинки со столь мелкими порами, что ни одна бактерия не могла пройти через них. Капли отфильтрованного таким образом сока учёный вводил в ткани здоровых растений, и, несмотря на отсутствие бактерий, растения заболевали. Было очевидно, что возбудителем заболевания являются не бактерии, а какие-то ещё более мелкие живые существа. Так было положено начало открытию вирусов – не менее опасных врагов человечества, чем патогенные бактерии и грибки.
Многое узнала наука о вирусах, и мы теперь можем видеть их, только не в обычный микроскоп, который увеличивает предметы лишь в 3500 раз, а в электронный, дающий возможность фотографировать, увеличивая в 50—500 тысяч раз!
Устройство вирусов по сравнению с бактериями кажется очень простым. Это палочки, или шарики, или тельца, напоминающие по форме теннисную ракетку. Длина таких телец обычно не более 300 миллимикрон. Сколь малы эти существа! Ведь миллимикрон – одна десятимиллионная часть сантиметра!
А что говорят химики об этих существах? Они состоят из самых важных соединений, без которых не может быть проявлений жизни, а именно из белков и нуклеиновых кислот. «Сердцевиной» вируса является нуклеиновая кислота. Она как бы одета слоем белка. Без клеток растений или животных вирусы существовать не могут. Как правило, вирусы строго приурочены к жизни в клетках совершенно определённых организмов. Нет таких видов вирусов, которые жили бы и в клетках растений, и в клетках животных. Вирус бешенства, например, связан с жизнью немногих организмов: человека, собаки, волка и грызунов. А большинство видов вирусов таково, что каждый приспособился лишь к одному какому-либо растению или животному. Живут вирусы не так, как все другие существа, у них нет ни дыхания, ни брожения. Не поглощают они и пищу. Когда попадает вирус в клетку, например вирус гриппа в клетки, выстилающие нос человека, или вирус табачной мозаики в клетки листа табака, то клетки заболевают, обмен веществ их нарушается, протоплазма начинает, образно говоря, работать не на себя, а на внедрившийся вирус: теперь в клетке строятся белки не для самой клетки, а такие, которые свойственны данному вирусу. Очень быстро в клетке создаются новые и новые вирусные частицы, вирус размножается. Клетки тканей заболевшего растения погибают.
