Текст книги "Мадам Гали. Свободный полет"

Автор книги: Борис Громов

Соавторы: Юрий Барышев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Однажды Эдуард вернулся неожиданно быстро – Галя даже не успела выйти из дома (она собиралась в Третьяковку на выставку икон). Поставив портфель на пол у дивана в гостиной, чего раньше никогда не случалось – Эдик непременно уносил его в кабинет, – Бутман скрылся в ванной. Возможно, потому, что на улице хлестал ливень, промокший насквозь Эдик поспешил под горячий душ и не принял обычной меры предосторожности. «Полчаса у меня есть», – моментально сообразила Галочка и открыла портфель. Ничего особенного: аккуратно сложенное белье, мочалка и мыльница в пластиковом пакете, отдельно – бутылочка польского шампуня и купальная шапочка.

«Странно. К поклонникам общественных бань Эдуарда причислить невозможно: на все приглашения компаньонов он неизменно отказывался: «Обожаю свою собственную ванную, и не уговаривайте». Нет, что-то тут не то…»

Галочка подсунула руку под стопочку белья и нащупала объемистый бумажный пакет. Вытащила его, распаковала. Ее взору предстали пачки иностранных банкнот зеленого цвета, стянутых черной аптечной резинкой. Дрожащими пальцами, опасаясь повредить купюры, Гали сняла резинку и поднесла одну поближе к лицу. С бледно-зеленой бумажки на Галю Бережковскую лукаво, но с пониманием смотрел незнакомый мужчина (видно, тоже из ценителей прекрасного пола!), внизу красовалась цифра 100.

«Доллары. Настоящие доллары!» – едва не закричала Галя. Американскую валюту она держала в руках впервые. Так вот чем занимается тайком от нее дорогой Эдик. Ну, Эдик, погоди. Галя совершенно искренне считала, что ей нанесено оскорбление. Лично ей. А тайничок с валютой конечно же на даче. Где же ему еще быть! Судьба преподнесла ей подарок, осталось грамотно им распорядиться, продумать план действий и шаг за шагом приступить к его исполнению.

Вскоре судьба подбросила ей следующий подарок. В тот день Гали, как всегда, вышла из квартиры Бутмана около десяти часов утра и направилась в Музей изобразительных искусств имени Пушкина, где открылась (впервые в СССР!) выставка картин Пикассо. Пикассо ей активно не нравился. Гали особенно невзлюбила картины художника в период его увлечения кубизмом. Она не видела никакого смысла в уродливом искажении человеческого облика и втискивании его фрагментов в нелепые геометрические формы. Ей несравнимо ближе были картины классической школы. Это касалось не только живописи, но и скульптуры. Гали интуитивно тянулась к творениям старых мастеров. Она видела в них вложенный труд и чувствовала душу создателя. Гали понимала непреходящую ценность этих произведений.

Музей находился в десяти минутах ходьбы от ее «моссельпромовского» дома на Арбате. Она уже две недели не навещала своих, и чувство вины болезненно шевельнулось в сердце. Мама Софья Григорьевна очень переживала, если Гали не появлялась в доме больше недели. Даже если дочь звонила по телефону и говорила, что у нее все в порядке. Для мамы, единственно нежно любимого на свете человека, у нее была отработана легенда: Галочка живет с любимым человеком, который вот-вот получит квартиру. Пока же они снимают комнату и живут в гражданском браке. Распишутся они тогда, когда у них будет на руках ордер на собственное жилье. Тогда она познакомит маму и сестру с любимым мужем. Софья Григорьевна ни о чем дочь не спрашивала. Верила ли она в то, что говорила ей Галочка, или нет, кто знает? Возможно, бедная женщина просто боялась услышать иное. И так соседи, злые языки, многозначительно замолкают, когда девочка проходит мимо…

Глубоко вздохнув и приготовив себя к неприятному испытанию – при встрече с ненавистной коммуналкой, Галина позвонила в дверь. Открыла ей сестра. Изольда обычно радовалась приходу Гали. Та всегда баловала девочку и маму подарочками и вдобавок рассказывала массу интересного. Младшая сестра могла слушать старшую часами. Сегодня, однако, Изольда на удивление независимо обратилась к сестре как к ровеснице.

– Ну как твои дела? – начала девочка с легкой задиристостью в голосе.

– Прекрасно, – озадаченно ответила Гали.

– Галя, похоже, ты сидишь на мели? – продолжила Изольда.

– Это почему же ты так решила?

– Да потому что ты пришла домой с пустыми руками. Обычно ты чем-нибудь балуешь нас.

– Да я просто не успела заглянуть в магазины, иду прямо из Пушкинского… А ты нуждаешься в деньгах?

– Как раз наоборот – я сама могу тебе дать. Сколько ты захочешь.

Гали подумала, что сестра затеяла какую-то детскую игру, и решила подыграть девочке:

– Ну вообще-то я бы не отказалась от кругленькой суммы.

Сестра загадочно улыбнулась и со значительным видом спросила:

– А сумма тебе нужна в рублях или в валюте?

– Конечно, в валюте! Желательно – в американских долларах.

– Сколько тебе нужно долларов? – торжествующе спросила Изольда, радуясь тому, что Гали ведет с ней деловой разговор на равных.

– Ну, скажем, долларов пятьсот, – продолжала забавляться Гали, назвав первую пришедшую на ум цифру.

– Хорошо. Подожди, я сейчас их достану. – С этими словами Изольда полезла на антресоли, сооруженные над входной дверью, и стала там копаться. Надо сказать, что в то время мало кто из советских граждан вообще видел доллары. Обладание ими, да еще и хранение, было преступлением, предусмотренным соответствующей статьей Уголовного кодекса.

Через две минуты Изольда торжествующе положила на стол перед сестрой пять стодолларовых банкнот. Галя посмотрела на доллары и нерешительно произнесла:

– Может, ты мне дашь еще пятьсот… – Сумма по тем временам была даже для Галины – теперь уже не бедной – запредельной.

– Конечно. Ты не стесняйся, проси столько, сколько тебе нужно.

Через две минуты на столе лежала уже тысяча долларов. Гали поняла, что дело серьезное. И игры пора прекратить.

– Немедленно рассказывай мне все по порядку. Откуда «дровишки»? Сколько их у тебя? Кто еще знает о существовании этих денег? Ты хоть представляешь, насколько это опасно?! С этими делами можно загреметь в тюрьму на значительно больший срок, чем отсидел наш милый папаша Наум. Быстро выкладывай все…

Изольда поведала сестре историю, которая со временем обрастет массой выдуманных деталей и несуществовавших подробностей. Однако, впоследствии выйдя за двери народного суда, станет одной из легенд старых арбатских переулков.

…Темной сентябрьской ночью возле старинного двухэтажного особняка стояли трое строительных рабочих. Рядом стрекотал небольшой гусеничный кран, на крючке которого висела большая чугунная болванка, называемая на строительном жаргоне «баба». Особняк уже давно подлежал сносу из-за аварийного состояния.

В один из мощных размахов «баба» снесла нижнюю часть окна и вынесла ее вместе с подоконником и батареей: посыпались кирпичи, дерево с паклей и штукатурка. На землю также упал какой-то странный предмет желтого цвета – оказалось, портфель. Портфель был старинный и, по всей видимости, иностранного производства. У него были два круглых медных запора на широких, обхватывающих портфель ремнях и один такой же замок посередине. Вещь в идеальном состоянии, вполне сгодится. Бригадир поднял портфель с земли и присвистнул: в нем находилось что-то тяжелое. Он попытался открыть замки, но они не поддавались.

– Вась, сходи принеси-ка ключ.

Тот, кого назвали Васей, непонимающе глядел на старшого.

– Ты, чего, Миш, охренел, где я тебе его сейчас найду?

– Тащи монтировку, козел! – гаркнул бригадир.

Вася быстро пошел к крану и через мгновение уже вернулся с требуемым предметом. Когда же портфель (не без труда) открыли и троица склонилась, разглядывая его содержимое, то разом, не сговариваясь, произнесли одно и то же известное русское выражение. В портфеле вперемежку с пачками иностранных денежных купюр и какими-то бумагами лежали склеенные в короткие колбаски царские золотые десятки. Как поступить, было очевидно, и бригадир взялся по справедливости разделить свалившееся с неба сокровище. Он стал двигать по фанере монеты, раскладывая их в кучки, приговаривая, как при детской игре в считалочки:

– Тебе, тебе, мне. Тебе, тебе, мне…

В результате образовались три равные кучки по 250 монет в каждой. Читатель легко может подсчитать общий вес золота, исходя из того, что николаевская десятирублевка весит 8,4 грамма. Итак, в портфеле было 750 монет, или шесть килограмм и триста грамм золота высокой дореволюционной пробы.

Что касается непонятных банкнот и еще каких то бумаг, то на них никто не обратил никакого внимания. Бригадир на правах старшего положил свои монеты обратно в портфель, решив взять его себе. Затем, подумав, засунул туда же лежавшие на доске бумаги – «вдруг сгодится!», накрыв все сверху газетой.

Дома, после смены, бригадир по секрету рассказал жене о найденном кладе. Супруги завернули золотые монеты в полотенце, а сверток запрятали в ящик с нижним бельем платяного шкафа. Утомившись от впечатлений ночной смены, бригадир оставил портфель с «ненужными» бумажками на столике, за которым обычно готовила уроки их шестнадцатилетняя дочь Вера, ученица 9-го класса московской школы. Утром Вера, сообразив, что отец эту «макулатуру» нашел где-то на стройке, принесла на занятия часть банкнот и великодушно отдала их подружке Изольде «поиграть», сообщив при этом, что у нее еще «полно таких же бумажек дома».

Гали немедленно забрала все имевшиеся у Изольды купюры, – валюты оказалось на сумму около двух тысяч долларов. Бережковская-старшая справедливо решила, что эти доллары должны кое-что стоить. Гали, разумеется, не знала о постановлении министерства финансов США двадцатых годов, но врожденная интуиция и чутье подсказали ей, что эти доллары не пропащие. У нее всегда был безошибочный нюх на прибыль. Интересно, как отнесется к случившемуся Бутман? Для начала она показала Эдику всего одну сотню.

– Да, что и говорить, интересная история. – Эдуард задумчиво рассматривал купюры. – Знаешь, дайка мне их все. Тебе же они все равно не нужны. Я поговорю с людьми, которые коллекционируют старые банкноты, и узнаю, сколько они могут стоить, если вообще стоят хоть что-нибудь. Возможно, я их продам, деньги – твои. Правда, вряд ли удастся получить за них больше чем две-три сотни рублей… – И озабоченно добавил: – Ты, кажется, сказала, что есть возможность достать еще таких старых купюр. Сходи к сестре, дай ей рублей пятьдесят и попроси, чтобы она забрала у подруги все, что у нее есть.

Гали вынула из сумочки девятьсот долларов (вторую тысячу она предварительно спрятала) и молча передала ее Эдуарду. Он взял пачку купюр и нарочито небрежно сунул их в один из ящиков красивого старинного секретера – роскошно инкрустированного перламутром, с золочеными бронзовыми накладками. Слишком небрежно! Она хорошо знала эту нарочитую небрежность Эдика, которая означала, что на деле все совершенно не так, как он говорит.

«Ну что ж, подождем, что ты скажешь дальше, мой милый, – подумала Гали. – Видно, придется самой все выяснять, и, кажется, я знаю, кто мне поможет. А пока сделаю вид, что я верю всему, что ты говоришь». Вот он – первый «звонок». Настал тот момент, когда нужно серьезно подумать о новом месте в жизни.

Она решила обратиться к одному из своих любовников – журналисту Мишелю: в дипломатическом корпусе он легко выяснит реальную стоимость старых долларовых купюр. После чего она определится, стоит ли этим заниматься вообще. Прошла неделя, другая с тех пор, как Эдуард забрал у нее партию долларов «на экспертизу». О результатах – молчок.

А скоро Гали получила исчерпывающую информацию. Мишель узнал от американского корреспондента журнала «Ньюсуик», что доллары двадцатых годов двадцатого века – а именно к этому времени относились купюры, найденные в желтом портфеле, – не потеряли своей ценности. Их можно обменять в любом банке США без всякого ущерба. Мишель, конечно, спросил Гали:

– А зачем это тебе, дорогая?

– Подруга нашла старую стодолларовую купюру в коробках с вещами недавно скончавшейся бабушки и не знает, что с ней делать: то ли выбрасывать, то ли оставить на память.

– Пусть полежит еще пару поколений. Со временем возрастет ее коллекционная цена, – с улыбкой заметил Мишель. – Поменять ее на новую купюру можно только в Америке. Но кому захочется возиться ради какой-то сотни….

На этом разговор и закончился.

Про себя Галя уже твердо решила, что через сестру достанет как можно больше старых долларов. А пока постарается реализовать то, что у нее уже было, по цене черного рынка. Стоп…. Вот тут-то и самое слабое место. О кладе уже знают довольно много людей. История эта рано или поздно всплывет. За долларами потянется ниточка, и приведет она к Изольде и к ней. Нет, это не выход. Старые доллары надо использовать иначе. Как – она пока не знала. В голове роились интересные идеи и наработки. Галина почувствовала, что находится на пороге воплощения своей мечты. Она не представляла, что эта дорога ведет в бесконечность и она уже никогда не сможет остановиться, сколько бы ни заработала.

– Эдик, ты мне ничего не говоришь по поводу моих долларов. Удалось что-либо выяснить? – спросила она, пристально изучая выражение лица Эдуарда (хотя по опыту знала, что прочесть на нем что-либо, если хозяин хочет скрыть информацию, практически невозможно). Она восхищалась этой его способностью и старалась перенять ее у него. В последующем Гали этой техникой овладела в совершенстве.

– Знаешь, дорогая, я совсем забыл о них. Ведь эти бумажки давно изъяты из обращения и сегодня практически ничего не стоят. Так, мелочь. Правда, их можно продать за копейки коллекционерам бумажных денег… Да ты не расстраивайся – вот, возьми пока кое-что на карманные расходы. – Эдуард протянул Гали пять сотенных купюр. – Кстати, твоей сестренке удалось получить еще этой макулатуры? Нет? Ну и ладно…

Гали не удивилась, с благодарностью взяла пятьсот рублей и решила пока сделать вид, что поверила Эдуарду. Надо выследить Эдика. Выяснить, с кем встречается. Потом действовать по ситуации. Так-так… И все внезапно встало на свои места…

От реки потянуло прохладой, и Гали, очнувшись от приятных воспоминаний, поднялась со скамейки. Пора возвращаться домой.

В роскошной, обитой шелком спальне, окна которой выходили на бульвар Османн, она попыталась немного поспать перед ужином у Перрелей, но сон не шел. Тогда Гали поднялась, прошлепала босыми ногами в библиотеку, взяла пару журналов «Еllе» и «Vogue», полистала. Бесполезно: растревоженная память не выпускала Галю Бережковскую из того памятного летнего дня, круто переломившего ее судьбу. И не только ее.

Глава 2
ПУСТЬ ОН ЗА ВСЕ ЗАПЛАТИТ

В Москве по адресу Большая Лубянка, дом № 14, за коваными железными воротами с небольшим живописным внутренним двором расположен зеленый двухэтажный особняк, построенный московским военным губернатором, офицером, писателем и публицистом графом Федором Васильевичем Ростопчиным. Достопримечательностью этого малоухоженного сегодня дворика является красивый ветвистый дуб, растущий с левой стороны от центрального входа в особняк. Возраст дуба, как утверждают московские летописцы, составляет около двухсот лет. Многое изменилось до неузнаваемости в интерьере особняка, но все же кое-какие реликвии сохранились и по сегодняшний день.

В конце широкой мраморной лестницы, ведущей на второй этаж особняка, где размещался градоначальник, сохранилось прикрепленное к стене большое старинное зеркало, дающее возможность всяк мимо проходящему оценить свой внешний вид, прежде чем предстать пред начальственные очи. Во времена графа Ростопчина, когда не было камер слежения, помощники графа могли в это зеркало видеть поднимающегося по лестнице визитера и вовремя сообщить графу о его личности, чтобы его превосходительство успел принять соответствующий начальственный облик.

В настоящее время в этом здании находятся офисы Промышленного строительного банка. Во время описываемых нами событий в особняке размещалось Управление КГБ по г. Москве и Московской области. В левой пристройке к особняку, возведенной во времена графа Ростопчина для прислуги, находился КПП. Сотрудники проходили через КПП направо в дверь, ведущую через дворик к центральному входу. Налево вел проход, где сразу с правой стороны имеется небольшая комната – метров десять площадью, в которую по необходимости заходил помощник дежурного для приема граждан. Граждане о такой заманчивой возможности могли узнать из приметной черной вывески, прикрепленной у входа в пристройку. На ней золотыми буквами было написано: «Приемная Управления КГБ по г. Москве и Московской области». Очередей здесь не было.

Стоящий на посту немолодой подтянутый старшина в форме с голубыми петлицами и строгим выражением лица внимательно осмотрел вошедшую молодую девушку – ну прямо иллюстрация из рекламного кинопроспекта. Она, не робея, направилась к старшине:

– Мне надо поговорить с кем-либо из сотрудников по очень важному вопросу.

Старшина, продолжая разглядывать столь необычную посетительницу, снял трубку внутреннего телефона и сообщил дежурному о подошедшей гражданке. Через некоторое время появился молодой человек и, доброжелательно улыбнувшись, пригласил девушку пройти с ним в кабинет.

Комната разочаровывала своей спартанской простотой. Вот тебе и всемогущий Комитет! Глазу не за что уцепиться. К столу, за который уселся молодой человек, буквой «Т» был приставлен маленький столик. По обе его стороны стояли стулья. Слева от хозяина лежала папка с листами писчей бумаги. Посередине стола рядом с папкой – письменный прибор, из которого торчали остро отточенные карандаши. Ансамбль завершали два черных телефона, черная же лампа из тяжелого массивного пластика, графин с водой и два стакана. Вот и все.

Молодой человек доброжелательно улыбался посетительнице: он готов слушать, ему можно, просто необходимо рассказать все. Он пытался выглядеть этаким простецким малым, но холодные внимательные глаза постоянно следили за лицом Галины. Пауза затянулась.

– Я вас слушаю… – Сотрудник вопросительно посмотрел на Гали, ожидая, что она назовет свое имя.

– Галя Бережковская… Галина Наумовна Бережковская, – поправилась Гали. – А вас как я могу называть?

– Петр Андреевич, – ответил молодой человек. – Так что вас привело к нам?

Гали открыла сумочку и, для начала выложив на стол стодолларовую купюру, невинно улыбнулась опешившему оперу. За ней последовали оставшиеся у нее девятьсот долларов из арбатского клада. Не моргнув глазом, она повела опешившему оперу обстоятельный рассказ, отрепетированный и отточенный ею до мельчайших деталей. Галя заранее проработала вопросы, которые, как она полагала, мог задать ей комитетчик. Молодой человек очень быстро понял: прелестная посетительница пришла не зря, ее история имеет определенный оперативный интерес. Извинившись, он прервал рассказ Гали, снял трубку телефона внутренней связи и набрал четырехзначный номер.

– Виктор Федорович, у нас в приемной находится одна гражданка. К нам ее привело дело, которое относится к вашей епархии. Да, да, хорошо.

Он дружелюбно взглянул на Гали и сказал:

– Мы сейчас немножко подождем, придет товарищ, и вы подробно расскажете ему все с самого начала…

Через три часа, отпустив «гражданку Бережковскую», капитан госбезопасности Виктор Федорович Калачев был принят начальником отделения 2-го отдела управления майором Буровым.

– Бутман – довольно известная личность. Проверил его по нашим учетам. На него ничего не имеется. Бутмана хорошо знают в кругах московской интеллигенции, особенно среди коллекционеров, художников и других богемных деятелей. Считается одним из лучших экспертов по части антиквариата. К его услугам прибегала Третьяковка и Пушкинский музей. На Петровке, правда, кое-что есть. Проходил у них как свидетель по делу о пропаже картин русского авангарда у коллекционера Георгия Костаки, – закончил сообщение Виктор.

– Что у нас есть на Бережковскую? – спросил Валерий Алексеевич Буров.

– Довольно занятная дамочка. Начну с внешних данных, так как они многое определяют в ее поведении и судьбе. Очень красивая. Прекрасная фигура. Можно сказать, внешность без недостатков. – Буров поморщился и хмуро посмотрел на Виктора. Он не одобрял, когда при нем поднимали женскую тему. Да еще начинали смаковать. Сам он, если бы не наличие жены и двух сыновей, мог бы сойти за девственника. Виктор понял, что слегка увлекся. – Короче, можно сказать, что лицо у нее без заметных уродств… – закончил он описательную часть. – Ей неполных двадцать лет. Прописана в одной комнате с матерью и младшей сестрой. Отец с семьей не живет. Мать – Софья Григорьевна Бережковская – учительница французского языка. Галина Бережковская закончила десять классов. В настоящее время нигде не учится и не работает. И не работала никогда. Умна, эрудированна и начитанна. Знает хорошо французский язык, владеет разговорным английским. Вертелась в компаниях «золотой молодежи». Сейчас живет за счет состоятельных любовников. Можно сказать, профессиональная содержанка. В последнее время ее часто можно видеть на различных культурных мероприятиях с журналистом французского журнала «Пари матч» – советским гражданином Мишелем Готье. Несмотря на фамилию, парень он наш. – Виктор недвусмысленно сделал ударение на последнем слове. – Общается с французским дипломатом Морисом Дуверже, который тоже на нее не ровно дышит. Дуверже представляет для нас оперативный интерес. Им занимаются ребята из 3-го отдела.

– Ты мне скажи самое главное. Почему Бережковская пришла к нам по собственной инициативе? Что-то я не припомню такого случая, чтобы к нам, так запросто на огонек, заходили, кроме шизиков, граждане, у которых не было бы рыльца в пушку. Что ее заставило прийти на Лубянку? Где и кто наступил ей на хвост? С Петровкой связывался?

– Валерий Алексеевич, это первое, что я старался выяснить. Нет никаких зацепок. На Петровке все чисто. Она твердо стоит на своем – к валюте никакого отношения не имела, никогда этим не занималась. Случайно узнала, что Эдуард занимается валютными операциями. Как честный советский человек решила сообщить об этом в компетентные органы… Все.

– Нелогично – она рубит сук, на котором сидит. Бутман ее содержит. Здесь что-то не так… Ну ничего, выясним. Сейчас нужно срочно по горячим следам заняться этой строительной бригадой. Что и сколько они там нашли. Свяжитесь с Минфином. Что они нам скажут об этих долларах. Может, это действительно макулатура, а может…

Гали прекрасно понимала, что самое слабое место в ее добровольном приходе в приемную КГБ – это собственно мотивация поступка. На двух прошедших встречах с Виктором Федоровичем тот постоянно в той или иной форме возвращался к этому вопросу: в версию искреннего чувства гражданского долга отказывался верить. Однако Гали также понимала и силу своей позиции. А что плохого она сделала? Чего ей бояться? В чем ее можно обвинить и уличить?

Нет, пока все шло нормально.

Гали убедила «дядю Витю», как она про себя окрестила комитетчика, в том, что сдала Эдуарда из женской мстительности и уязвленной гордыни. Как бы нехотя она рассказала Виктору о последнем разговоре с Эдуардом, когда он категорически отказался официально оформить их отношения, на что она так рассчитывала.

– Эдик сказал, что он счастлив жить со мной, содержать меня, но брак не входит в его планы. А мне надоело менять мужчин и квартиры. Я очень хорошо относилась к Эдуарду: он много для меня сделал, многое открыл. Помог найти себя. Я думала, что мы поженимся и мне больше не придется врать матери о том, как я живу. Все рухнуло в одночасье. А тут эти таинственные звонки, внезапные отъезды на целый день, история с портфелем, набитым валютой. Может быть, это и нехорошо, что я пришла к вам, но то, как он повел себя со мною, еще хуже… Ему наплевать на мою жизнь! Пусть он теперь за все, за все заплатит…

– Вы поступили совершенно правильно. Ну а как вы собираетесь жить дальше? На какие деньги? Устраиваться на работу вы, Галя, кажется, не собираетесь.

– Почему, если работа будет по мне – интересная, захватывающая… Я готова работать. К тому ж у меня есть сейчас человек, который меня любит. Он холост. Хотя серьезного разговора у нас еще не было, но он хочет, чтобы я жила у него на квартире. А там что будет – то будет. Бог дал день, Бог даст пищу…

– Ну вот, это больше походит на правду. Значит, дамочка у нас униженная и оскорбленная. – Буров отодвинул запись беседы и посмотрел на Виктора. – Хочет устраиваться на работу. Похвально. Ее б к мартену… А ведь с другой стороны, острая деваха. Я почитал сообщения источников. Смотри, как использует мужиков. Ей всего двадцать лет, а какой расчет! Бьет без промаха. Неординарная личность. Знает языки. Авантюристка. Поработать с ней – отличный агент получится. Давай назначай встречу в гостинице «Центральная». Хватит ей шастать в приемную. Надо привлечь ее к разработке Бутмана. Посмотрим ее в деле. Пусть повременит с уходом от него. Подождет наш французик.

Планы Гали совпадали с комитетскими – она совершенно не собиралась уходить от Эдуарда на этой стадии задуманной ею операции. Наоборот, пользуясь отъездом Мишеля, она проводила с Бутманом почти все его свободное время, демонстрируя благодарную заботу о нем и восхищение его знаниями и умом. Какой мужчина устоит от таких чувств, да еще если это исходит от умной, молодой и фантастически красивой девушки с сексуальностью опытной и зрелой женщины. И Эдуард расслаблялся. Ему не раз приходило в голову серьезно поговорить с Гали об их дальнейшей жизни. Однако что-то его каждый раз останавливало.

Абсолютная способность к мимикрии, скрывающаяся за ней фальшь и холодный расчет, вероятно, были теми причинами, которые сдерживали Эдуарда от серьезного шага. Эти сигналы поступали в его мозг и оседали где-то на уровне подсознания; смутные ощущения и подозрения блокировались там более сильными эмоциями: сексуальным влечением к Гали, обаянием ее неординарной личности, чувством собственной значимости и неуязвимости. Эдуард еще не знал и о других скрытых качествах Гали: о ее безжалостности и коварстве. Расплата за эту слепоту неумолимо приближалась.

Итак, в девять часов утра, как только Эдуард покинул квартиру, раздался телефонный звонок. В трубке зазвучал голос «дяди Вити»:

– Галя, нужно поговорить. Давай встретимся сегодня в одиннадцать часов в гостинице «Центральная». Ты знаешь, где она находится? Вот и хорошо. Третий этаж, номер триста двадцать пять. Жду. – В трубке раздались короткие гудки.

«Забавно, только Эдик за дверь, а они уже звонят. Значит, за ним следят. Уверены, что я дома и одна. Что ж, все идет по плану».

Гали решила пройтись пешком и без пяти одиннадцать вошла в монументальный подъезд гостиницы «Центральная». Она с вызовом миновала бдительного швейцара с его ответственным и решительным видом, как будто он стоял на страже ракетной шахты, вошла в лифт и поднялась на третий этаж. Поравнявшись с администраторшей, Гали, не останавливаясь, небрежно бросила: «Я в триста двадцать пятый». Постучавшись в дверь номера, она тут же услышала: «Войдите!» Голос был не «дяди Витин». Войдя в номер, Гали увидела там Виктора Федоровича и еще какого-то типа, вид которого даже в парилке общественной бани не оставил бы сомнений в его ведомственной принадлежности. Мужчины поднялись с дивана, поздоровались и пригласили Гали присесть в стоящее рядом со столом кресло. Она грациозно и непринужденно села напротив мужчин. Лицо ее было спокойно, никакой робости в ее поведении не наблюдалось. Напротив, держалась она с достоинством и уверенно. Гали внимательно смотрела на чекистов, молча ожидая начала разговора.

Новый комитетчик сразу не понравился Гали по одному существенному для нее признаку. Она всегда при первой же встрече делила мужчин на две категории: «мужиков» и «евнухов». «Мужики» по ее градации были нормальные особи мужского пола со всеми соответствующими реакциями. С «мужиками» проще разговаривать, они всегда учитывали, что она женщина и к тому же прехорошенькая. На «мужиков», в большинстве случаев, можно было как-то воздействовать известными ей способами. Однако даже если такого воздействия и не происходило (в крайне редких случаях), с «мужиками» все равно легче иметь дело. Что касается «евнухов», то она их глубоко презирала, считая ущербными людьми. «Евнухи» в своем большинстве – это нудные и скучные особи. Для нее они были неудобные. На «евнухов» не действовали ее чары. Чекист был явно из этой породы. Да и видом невзрачен: невысокий, сутулый, бледное лицо с глубоко посаженными карими глазами. Хищный с горбинкой нос, опущенные книзу тонкие губы придавали их обладателю вид недоброго и подозрительного человека. Руки его лежали сцепленными на коленях. Он вращал свободными большими пальцами, описывая в воздухе маленькое вертящееся колесико. Темно-коричневый костюм, темно-синяя рубашка и серый галстук, которые никак не вписывались в общую цветовую гамму.

– Меня зовут Валерием Алексеевичем, – заговорил новый комитетчик, бесцеремонно разглядывая Гали, устремив на нее свой холодный взгляд. Он был явно старший. Сделав небольшую паузу, он монотонно, как бы зачитывая передовицу на политзанятии, заговорил: – Галя, от имени Комитета государственной безопасности мы благодарим вас за ваш поступок. Вы честно выполнили свой гражданский долг. Благодаря вашей информации была задержана группа спекулянтов. Казна получила золото, которое так нужно нашему народному хозяйству…

Гали быстро потеряла интерес к тому, что он говорил. Она просто пропускала все мимо ушей в ожидании главного. Это главное Гали сама определила, сама запланировала и вот сейчас ожидала его услышать.

– …Комитет госбезопасности обратил серьезное внимание и на валютчиков, которые наносят нашей стране помимо значительного материального ущерба еще и политический вред. Эдуард Бутман – валютчик. И как нам стало известно, его операции достигают особо крупных размеров. Мы доверяем вам… Вы, Галя, доказали свою гражданскую позицию, и поэтому мы рассчитываем на помощь от вас и в дальнейшем. По крайней мере, до тех пор, пока мы не закончим дело Бутмана.

Гали молча слушала монолог «евнуха», изредка кивала головой, всем своим видом давая понять, что во всем согласна с чекистом.

Валерий Алексеевич, увидев реакцию Гали, понял, что она согласна помогать в разработке Бутмана (иного он и не ждал), и далее продолжил свой монолог в тоне инструктажа:

– Мы бы попросили вас не обострять сейчас отношения с Бутманом. Вести себя с ним так, как будто ничего не случилось. Подождать с уходом к Мишелю Готье, тем паче что Мишель находится сейчас во Франции и, по всей вероятности, там немного задержится. – «Евнух» опять внимательно посмотрел на Гали, пытаясь увидеть ее реакцию на запланированный им прием: «Комитет знает все!» – Вы должны будете замечать все в поведении Бутмана. Сообщать нам о его контактах: старых и новых. Разговорах, которые он будет вести. Присматривайтесь ко всем изменениям в его настроении, если таковые будут. Фиксируйте их. Постарайтесь узнать, чем эти перемены вызваны. Однако делайте это ненавязчиво. Вот вам номера телефонов, по которым вы можете связаться со мной и Виктором Федоровичем. Если вдруг произойдет что-то экстраординарное, звоните по третьему телефону в любое время. Это дежурный по отделу. Назовите свою фамилию и попросите связаться с нами. Меня или Виктора Федоровича разыщут… Телефоны не переписывайте в записную книжку. Возьмите их, запомните, а бумажку потом порвите.