Текст книги "Шпион смерти"

Автор книги: Борис Григорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Он не пройдет по конкурсу в МАИ и начнет работать на заводе «Калибр». Борису повезет больше: он успешно выдержит приемные экзамены в Институт иностранных языков имени французского коммуниста и станет переводчиком немецкого и английского языков. Он пойдет прямой дорогой к своей цели, никуда не сворачивая и нигде не останавливаясь.

Часть третья
Центр меняет планы

К одним паспортам – улыбка у рта.

К другим – отношение плевое…

В. Маяковский

Радиосигнал, словно солнечный зайчик, легко соскочил с электромагнитной ленты передатчика, в ноль секунд вырвался из рук оператора и стремительно понесся ввысь, огибая поверхность земного шарика. Он только на секунду коснулся прикованного, как раб цепями, к постоянной орбите спутника, получил от него новую энергию и полетел дальше, обгоняя человеческую мысль. Он точно и мягко вошел в плоть разговорной речи, синтезируемой на приемнике типа «Сателлит», вернулся к своей первоначальной невидимой, но уже ощутимой человеческим ухом ипостаси, и тут же мгновенно испарился в воздухе, оставив после себя группы цифр.

Принимавшему радиосигнал человеку понадобилось некоторое время, прежде чем перевести эти цифры в удобочитаемый текст, апеллирующий к сознанию:

«Фраму, № 2, 19 сентября.

Подтверждаем получение отчета о встрече с Фаустом и Ритой. Ваши действия одобряем. Возможно, Вам будет необходимо встретиться с ними еще раз, о чем заблаговременно проинформируем. На выполнение задания в отношении Кассио отпускаем месяц – от силы полтора. По завершении этой работы просим выехать в Копенгаген и выйти там по известным вам условиям явки „Вяз“ на встречу с нашим представителем для получения дальнейших инструкций. Предваряя ваши оправданные вопросы по этому поводу, сообщаем, что мы планируем – естественно, с вашего согласия – продлить вашу командировку. Именно об этом пойдет речь на упомянутой встрече. Повторяем: это не приказ, а просьба, обусловленная некоторыми непредвиденными трудностями.

Надеемся на взаимопонимание.

Как нас слышите?

Дома у вас все в порядке. Товарищи и мама шлют приветы. Подробности при личной встрече. Успехов. Девятый. Конец. № 2».

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!

А он-то расслабился-размечтался о плановом возвращении на «базу». Как же теперь Наташа? Прощай отпуск, здравствуй неизвестность.

Он прочитал еще раз текст телеграммы, пытаясь угадать, кто был ее автором и что это за непредвиденные трудности, которые вынудили Центр на принятие такого необычного решения, но ни к чему определенному так и не пришел. Текст выглядел довольно казенно, и чья за ним скрывалась рука, узнать было невозможно. Еще неблагодарней было занятие с разгадкой мотивов, которыми Центр руководствуется при принятии своих решений. Пути Центра не исповедимы, о господи!

Фрам задумался на мгновение, пока чей-то резкий голос за дверью не вернул его к действительности. Тогда он вышел в туалет, поджег спичкой бумагу и спустил пепел в унитаз. Так-то будет спокойней.

Итак, бег на короткую дистанцию отменяется. По радио объявили новый забег, требующий уже стайерской сноровки. Теперь надо сбавить темп и экономить силы до финиша. Он открыл дверцу холодильника и вытащил оттуда бутылку «бифитера» и банку с тоником «швеппс». Он редко пользовался спиртным в качестве транквилизатора, но сейчас как раз был тот случай, когда без него не обойтись. Тем более что после бессонной ночи слегка побаливала голова.

Вот, кажется, эта особа опять проявляет какую-то активность за стеной. Ну точно, она опять вооружилась против кого-то телефонной трубкой, и теперь хоть съезжай из-за нее из гостиницы. Он проснулся где-то часа в два ночи от резкого женского крика, доносившегося из соседнего номера слева, но впечатление было такое, что соседка сидела в одной с ним комнате и визжала таким противным голосом, как будто ее поджаривали на костре или облили скипидаром. Он прислушался и понял, что, судя по акценту, какая-то американка безуспешно пыталась дозвониться через океан.

– Оператор! Оператор! – непрерывно повторяла она на самых высоких тонах. – Я просила тебя связать меня с гостиницей «Мирабу», а ты что дал мне, козел вонючий?

– Это «Мирабу»? – возобновила она попытку дозвониться минут через десять, когда он опять погрузился в сон. – Как не «Мирабу»? А что же это, черт вас побери? Я жду. Ну наконец-то! Мне нужен мистер Шелби! Кто? Шелби, глухая тетеря! Говорю по буквам: Шератон, Эдинбург, Лондон, Бостон, Иллинойс. – Дамочка демонстрировала неплохое знание географии. – Как нет на месте? А где он? Когда будет?

Из соседнего номера справа послышались звуки недовольства, хлопанье дверями и шарканье ног в коридоре. «Некто» тоже проснулся и решил призвать нарушительницу спокойствия к порядку. Было слышно, как мужской голос пытался что-то объяснить американке («Бу-бу-бу-бу»), но в ответ до ушей Фрама донеслись такие вопли, что мужчина поспешил вернуться в свой номер восвояси. Затем в коридоре появился дежурный портье и тоже предпринял попытку утихомирить соседку слева, но и его переговоры закончились неудачей.

Он лежал в постели и слушал, какими безуспешными путями и тропами американка пробиралась по телефонному проводу к мистеру Шелби. Где-то через час она наконец радостно вскрикнула:

– Это ты, Рональд? Наконец-то! Так слушай, дорогой: никогда – запомни, никогда в жизни я говорить с тобой не буду!

После этой тирады в гостинице наконец-то воцарилась тишина. Все вокруг заснули, в том числе и соседка слева, а он ворочался в постели и не мог сомкнуть глаз до самого рассвета.

«Центр что-то торопится, если отпускает всего месяц-полтора на проверку агента, – подумал он, еще раз мысленно восстанавливая перед собой сожженный текст. Если бы речь шла о простом продлении командировки, вряд ли бы он стал ставить меня в такие жесткие временные рамки. Значит, имеется в виду качественно новый этап работы, а перед предыдущим надо побыстрей подвести черту».

В его мозгу отчетливо и наглядно возникла схема рассуждений и мотивов, которую, возможно, использовали его руководители в Ясенево. И как ему сразу не пришло в голову, что товарищи приняли решение оставить его здесь на длительный срок или, попросту говоря, на «постоянку». Значит, там, в далекой Москве, действительно произошло что-то экстраординарное, что заставило «оголить» один участок и «закрыть» Фрамом другой. Ну что ж, Фрам, оправдывай свой псевдоним, вперед![1]1
  В переводе со шведского и норвежского языков «фрам» означает «вперед».


[Закрыть]

Конечно, он в тайне всегда мечтал попробовать свои силы на этом поприще. Одно дело «покрасоваться» перед контрразведкой в качестве туриста, не очень-то заботясь о глубине легендирования, надеясь на эффект «штурма унд дранга»[2]2
  В переводе с немецкого означает «штурм и натиск».


[Закрыть], потому что через неделю-другую все равно придется исчезнуть со сцены, и совсем другое, когда нужно годами жить на виду у всевозможных служб, играть роль постоянного жителя страны, добропорядочного бюргера-соседа, ходить по лезвию ножа и тщательно следить за тем, чтобы не свалиться в пропасть. Такая работа требует напряжения всех сил и умения.

На «постоянку» его не взяли потому, что за годы подготовки к нелегальной работе ему так и не подобрали напарницу, а отправлять без оной начальство посчитало нецелесообразным: слишком сложно стало работать в особых условиях в одиночку, слишком велика стала цена провала. Вот и определили его на участок «коротких» командировок, участок интересный, почетный, благодарный во всех отношениях, которым со знанием дела руководил опытный нелегал – хитрый и мудрый, как лис, строгий, как украинский старшина, но добрый и справедливый, как аксакал. Он и был аксакалом, этот обрусевший сын кавказских гор.

Сумеет ли он слиться с окружением настолько, чтобы не вызвать опасных подозрений у близких друзей и знакомых, которые непременно должны появиться, у контрразведки наконец? Конечно, кое-чему он научился за время работы на Западе. Во всяком случае, за русского, за славянина его уже никто не мог принять. А как было вначале? Стыдно вспомнить!

Он тогда выехал в обкаточную поездку и мандражил, как осиновый лист на ветру. Самое большое опасение вызывал паспорт. Он знал, что сеньора Санчеса Рамиреса Гонсалеса с его отпечатками пальцев и генетическим кодом в мире не существует, и потому на каждом шагу ожидал разоблачения. Вот как-то странно взглянул на него австрийский таможенник; а вот почему-то долго листает паспорт пограничник в афинском аэропорту; и с какой стати в миланской гостинице дежурный администратор отобрал паспорт и держал его до самого вечера!

Но все опасения оказались напрасными, паспорт выдержал все необходимые для такой поездки проверки, и он благополучно прошел заданный маршрут, выполнил учебно-боевое задание и вернулся в целости и сохранности домой. Прокол получился совсем в другом месте.

Однажды в Вене он вышел из гостиницы прогуляться и посмотреть на город и забрел на какую-то улицу, на которой обитали жители, явно не отличавшиеся высоким жизненным стандартом. Когда он рассматривал витрину магазина со скобяными товарами, кто-то подошел сзади и обратился с вопросом на русском языке:

– Слушай, кореш, где тут можно пос…ть?

От неожиданности он повернулся и увидел перед собой небритого, взъерошенного типа в джинсах,

– Что ты сказал? – переспросил он, не веря своим ушам.

– Да я спрашиваю, где тут можно облегчиться.

– Не знаю. Я не местный.

Парень постоял минутку в нерешительности и нырнул в подворотню.

Отойдя на приличное расстояние от злосчастной улицы, он вдруг осознал, что разговаривал с терпевшим естественную нужду на русском языке! Его прошиб холодный пот. Надо же так осрамиться в такой простенькой ситуации! Так недолго и до провала. Проклятый врожденный инстинкт, не позволивший переключить мозги на испанский язык!

Но главное-то было вот в чем: почему тот парень обратился к нему на родном языке? Он что, сразу распознал в нем своего земляка? Выходит, так.

И это его очень огорчило. Значит, в нем за версту видно русского, советского, славянина! Значит, надо приобретать какой-то внешний вид, манеры, походку, привычки, соответствующим образом одеваться, причесываться, а не только владеть иностранным языком и деталями оперативной обстановки.

Эпизод в Вене запомнился ему надолго и послужил хорошим уроком на будущее.

* * *

Кассио, британский подданный, шотландец по национальности, был ценным источником-документалистом, приобретенным местной легальной резидентурой. Он на регулярной основе добывал важные секретные сведения в британском посольстве и передавал их за деньги советской разведке.

Дело это было, однако, окружено странными обстоятельствами. Как выяснилось уже после вербовки, вопросов там было больше, чем ответов. Резидентура в погоне за результатами явно допустила поспешность и халатность, поддавшись соблазну завербовать агента в стане НАТО. Не проверив как следует, она сразу наладила с ним деловые отношения. Но аналитическая служба Центра давала материалам Кассио самые лестные оценки, и это тоже сразу подкупило руководство регионального отдела разведки и не позволило ему на первых порах отнестись к делу со всей придирчивой строгостью.

Понять все это было можно. Кассио снабжал разведку докладами посла, военного атташе, консула, ориентировками Форин Офис, аналитическими документами посольства по различным политическим и экономическим вопросам, записями бесед английских дипломатов со своими коллегами в дипломатическом корпусе и с представителями местного МИД. Информация действительно была очень важной и актуальной и пренебречь ею было не так просто. Но все-таки Центр, хотя и запоздало, дал указания резидентуре хотя бы прояснить личность Кассио.

Когда резидентура через свои возможности навела запоздалые справки о персонале загранучреждения ее королевского величества, то обнаружила, что Кассио в списках административного или технического состава нет. Правда, выяснилось, что он там работал на контрактной основе в канцелярии, но по неизвестным причинам был уволен за два года до своей вербовки. На прямой вопрос по этому поводу агент ответил, что он действительно больше не служит в посольстве, но получает информацию через свои конфиденциальные связи, которые копируют имеющиеся в их распоряжении документы и за деньги же продают их ему. Назвать эти источники Кассио наотрез отказался.

– Я не имею права подвергать их безопасность лишнему риску, – заявил он встречавшемуся с ним сотруднику ПГУ. – Какая для вас разница, от кого поступает информация? Главное, что она поступает. За достоверность материалов я ручаюсь. Думаю, и Москва довольна их качеством.

– Но позвольте, нам ведь тоже не безразлична судьба ваших подысточников, – пытался возразить оперработник. – Важно знать, при каких обстоятельствах они получают к ней доступ, не нарушают ли они правила обращения с секретными документами, каков режим секретности в посольстве…

– Могу вас заверить, что все эти моменты мы держим под контролем. И им, и мне больше нравится жить на свободе, чем за «шведскими гардинами». Давайте не будем настаивать на раскрытии моих людей, и все будет в порядке.

– Знают ли они о том, кому вы передаете их материалы?

– Гмм… В общей форме.

– Если не секрет, скажите, сколько вы им платите?

– Это мой маленький секрет. Могу только сказать, что обижать их ни мне, ни вам не выгодно.

Единственное, на что согласился Кассио, так это назвать их условными псевдонимами и сообщать, от кого из них поступил тот или иной материал. Источников оказалось двое: Праймер и Гарлик.

Получалось, что резидентура в лице Кассио завербовала готовую агентурную сеть во главе с групповодом. Об этом можно было только мечтать. Сознание свершенного подвига позволило резидентуре нести тяжесть упреков из Москвы с еще большим достоинством.

Центр, давая Фраму задание по делу Кассио, очевидно, исходил из того, что агент, несмотря на склонность к мистификации (какой же англичанин не обладает подобной слабостью!), в конечном итоге достоин его доверия. Нужно только развеять вокруг него туман таинственности, снять все формальные неувязки и уже более уверенно продолжать с ним сотрудничество. В пользу этого свидетельствовало и полученное из Англии агентурное донесение о том, что английский посол, под носом у которого работали Праймер и Гарлик, заподозрил утечку информации, о чем якобы немедленно доложил в Лондон. Это означало, что к проверке этого сигнала, возможно, подключились МИ-5 и МИ-6, а потому проверку Кассио московский Центр решил поручить нелегалу. Легальная резидентура могла слишком «наследить» в этом деликатном деле.

Фраму было не впервой заниматься подобными делами, и он не стал дожидаться, когда истечет месяц, предоставленный Центром на проверку англичанина. Тем более что в его распоряжении имелись только имя и фамилия проверяемого, примерный возраст и весьма поверхностное описание его внешности.

Городское справочное бюро располагалось в южной части столицы вместе с налоговым ведомством. Еще в Москве перед отъездом в командировку Фрам попросил у Александра Петровича справочный материал о порядке работы этой службы и выдачи справок населению. Оперативный руководитель принес отксерокопированный вариант куцей справочки, составленной каким-то опером во времена Берии и Сталина. Полезной информации в ней содержалось столько же, сколько в инструкции по уничтожению тараканов.

Он вышел на станции метро с длинным и непонятным названием и прошел к многоэтажному зданию из стекла и бетона, подавляющему своей безликой функциональностью. Через центральный портал дома входили и выходили редкие посетители – робкие, скрюченные, подавленные: при входе – казенным безразличием, а при выходе – вероятно, от бремени полученной информации. Налоговое и справочное учреждения не являлись каким-то исключением – все государственные институты страны почему-то отдавали холодом, высокомерием, превосходством.

«А еще один наш классик говорил, что Россия – страна казенная», – подумал он, пытаясь проскользнуть через вращающуюся стеклянную дверь с минимальными потерями для себя, однако удара по мягкой части тела избежать все равно не удалось. В просторном холле было безлюдно. Он изучил висящую на стене табличку с указанием служб и кабинетов, и оглядевшись, пошел влево по длинному коридору, пока он не привел его в тупик, в котором и находилось справочное бюро.

В небольшом холле вдоль стены стояло несколько стульев, обитых искусственной кожей, и пара конторок с бланками – очевидно, для заполнения запросов. Молодой человек, просунув голову в окошко, оформлял заказ, оживленно разговаривая с клерком.

Фрам взял листок бланка и обнаружил, что он снабжен параллельным текстом на английском языке. «Очень предусмотрительно с их стороны», – отметил он про себя и стал читать. Фамилия и все имена лица, о котором наводится справка, его точный или примерный возраст, пол и предполагаемые профессия или занятие, какая нужна справка и для чего, фамилия, все имена и адрес в данной стране лица, заполнившего бланк, а также документ, удостоверяющий личность. Ну что ж, все бы было и не так уж плохо, если бы не последний пункт – документ, удостоверяющий личность. Но Центр предусмотрел и такой вариант. В отдельном кармане его пиджака лежало водительское удостоверение гражданина США, выписанное на данные, совершенно неимеющие никакого отношения к основной легенде Фрама. Береженого бог бережет!

Молодой человек закончил наконец свою беседу с дежурным чиновником, и Фрам подал заполненный бланк в окошко. Клерк, используя очки, как лупу, внимательно ознакомился с заказом и с победоносным видом произнес, старательно выговаривая английские слова:

– Господин Майснер, вы заполнили не все пункты бланка. – Как дико звучала в ушах Фрама эта фамилия! И кто только их придумывает в Центре?

– Что вы говорите? Ради бога, извините. Что я сделал не так?

Суровое выражение лица за окошком смягчилось. Клиент оказался покладистым, так что можно сменить гнев на милость и объяснить ему его обязанность:

– Вы не указали, для каких целей вы наводите справку о мистере Мак-Интайре.

– А разве это вам так важно знать? Представьте, что я наемный убийца, так что, я так и должен написать, что разыскиваю его адрес, чтобы отправить его на тот свет?

Клерк остолбенел от неожиданности, а потом громко расхохотался.

– Ну, на наемного убийцу вы не очень-то похожи. Я бы скорее принял вас за частного детектива, действующего по поручению какой-нибудь фирмы.

– Вы чрезвычайно проницательны. Если вы не возражаете, я так и укажу в соответствующем пункте.

– Будьте любезны. – Клерк окончательно сбросил с себя маску непроницаемости и оказался обычным собеседником, скучающим без пищи для мозга. Но долг все равно преобладал над желанием развеять скуку:

– И второе, не откажите в любезности сообщить нам ваш адрес в этой стране. Ведь вы здесь постоянно не живете?

(«Ну, это вообще семечки!»)

– Нет. Но я только что прибыл с вокзала и нигде пока не остановился.

– Напишите тогда «проездом».

– Спасибо, я так и сделаю.

Клерк еще раз проверил правильность заполнения и закрыл окошко:

– Ждите. Я вас вызову, херр Майснер.

Ждать пришлось минут десять. Фрам сразу заподозрил подвох. Для того чтобы просто найти карточку в архиве, вряд ли требовалось больше трех – максимум пяти минут. Карточка на Кассио могла иметь какие-нибудь пометки, например, ограничения или запрет на выдачу о нем сведений посторонним лицам. Так оно и оказалось.

– Херр Майснер, подойдите к окошку, – раздался наконец голос в громкоговорителе.

– Я сожалею, но адрес мистера Мак-Интайра я вам выдать не могу, – объявил служащий и поспешил успокоить: – Но вы можете обжаловать наше решение в суде.

– Да нет, я в суд подавать не собираюсь. Вы можете хотя бы в общем виде объяснить характер причины, по которой я получаю отказ?

– Мммда, пожалуй. Такова была личная просьба самого мистера Мак-Интайра.

– А если не секрет, то где он работает?

– Это секрет.

«Отлично, что и требовалось внушить. Пусть он думает, что место работы Кассио мне не известно», – с удовлетворением подумал про себя Фрам, а вслух произнес:

– А когда было сделано ограничение на выдачу информации?

– Вы чрезвычайно настойчивый молодой человек. – Клерк засмеялся. – Я понимаю, что вы не хотите уезжать из страны с пустыми руками. Служба есть служба. Так и быть, я вам отвечу, но больше вопросов попрошу не задавать. Если бы вы обратились к нам месяца три тому назад, то беспрепятственно получили бы сведения об адресе искомого господина.

– Благодарю вас. Я чрезвычайно признателен вам за ответы. До свидания. Хотя постойте. Как я понимаю, ограничения на выдачу информации касаются и телефона?

– Совершенно верно Это было сделано одновременно.

– Следовательно… («Три месяца… Это примерно совпадает по времени с беседой, проведенной оперработником легальной резидентуры относительно происхождения информации Кассио!»)

– Следовательно, молодой человек, вы на правильном пути. Прежде чем идти к нам, вам следовало бы полистать телефонные справочники за прошлый и позапрошлый годы. Но я вам ничего не говорил, а вы ничего не слышали. До свидания.

Окошко захлопнулось, и Фрам, отнюдь не расстроенный отказом, пошел быстрым шагом на выход. Надо было найти ближайшую районную библиотеку и покопаться в справочниках. Неужели и этого не сделали «легальные» разведчики?

Через час он сидел в читальном зале библиотеки и листал телефонные справочники… Еще через двадцать минут адрес Кассио и его телефон были у него в записной книжке. В действующий справочник проверяемый, как он и того желал, естественно, не попал, но зато его имя украшало двести пятьдесят шестую страницу предыдущего издания. Возможно, это были устарелые сведения, но нить Ариадны была уже в руках!

Решение самых сложных вопросов может оказаться до чрезвычайности простым. С этой истиной в голове он ринулся на установку Кассио.

Агент, как он понял по справочнику, проживал в отдельном доме. Так оно и оказалось, когда он приехал на место. Означенный в справочнике дом находился в районе вилл, в который, по понятиям установщика, после трудов праведных в центре столицы приезжали отсыпаться представители верхней прослойки среднего класса: белые воротнички, профессора и доценты вузов, представители творческой интеллигенции, средней руки чиновники.

«Место для наблюдения малоуютное, – констатировал Фрам еще задолго до того, как приблизился к дому. – Придется брать на прокат машину».

Но ему повезло. Проходя по тротуару с противоположной стороны улочки, он обнаружил в саду мужчину лет пятидесяти в вязаной фуфайке и джинсах, поливавшего клумбу с цветами. Ему ассистировала старательная моложавая дама с маленькими грабельками в руках. Судя по описанию, мужчина здорово смахивал на Кассио. Семейная идиллия не была нарушена случайным прохожим, и Фрам, словно тень, продефилировал до угла и свернул на боковую улицу.

Все. Полдела сделано. Если клерк в справочном бюро не доложил о визите господина Майснера в полицию, то все сошло довольно удачно. А если и доложил, то возможные поиски Мейснера займут как раз примерно столько времени, которого как раз должно хватить на то, чтобы закончить проверку Кассио и исчезнуть из этой страны. Тем более, что господин Майснер не только ногой, но и духом своим не нарушил ее паспортного режима.

Последующие две недели Фрам метался по городу, отслеживая каждый выход Кассио в город, фиксируя его контакты с посторонними лицами, которые бы свидетельствовали о его деловых связях с британским посольством. Но никаких явных или тайных признаков интенсивной работы групповода со своей агентурой он не заметил. А между тем приближалась дата очередной встречи Кассио с сотрудником легальной резидентуры, и то ли Праймер, то ли Гарлик должны бы были передать «боссу» очередную порцию информации.

Но никто за это время ни разу не посетил объекта на дому; жена Кассио три раза ездила на велосипеде в местный супермаркет, а сам он по утрам выходил на прогулки в парк, дважды выезжал в центр города и по несколько часов проводил в читальном зале Королевской библиотеки. По вечерам из дома вообще никто не отлучался, и в мансардном окне до полуночи горел свет. Тени за занавеской давали основание предполагать, что Кассио, склонившись над столом, что-то печатал на машинке, в то время как тень его жены перемещалась по комнате, приближаясь временами к тени мужа.

Через две недели он составил подробный тайнописный отчет о результатах своих наблюдений и отправил его почтой на конспиративный почтовый адрес. Через пять-семь дней письмо вместе с отчетом легальной резидентуры ляжет на стол руководства.

…Встреча Кассио с легальным разведчиком проходила в загородном ресторане всего в нескольких сотнях метрах от виллы агента, так что на встречу он пришел пешком, держа, как всегда, подмышкой папку, в которой, судя по всему, лежали секреты из британского посольства. Фрам «вел» Кассио от дома до ресторана и удивлялся беспечности агента, не предпринявшего на маршруте ни одной попытки провериться. Он как-то беспечно буднично вышел из калитки, словно шел в паб на свидание со старыми друзьями, помахал рукой жене, стоявшей на балконе мансарды, и неторопливым шагом пошел по направлению к ресторану.

Центр попросил нелегала проконтролировать выход агента на встречу, предполагая, что Праймер или Гарлик передадут материалы прямо на маршруте. Но этого не случилось. Либо подысточники успели встретиться с групповодом ночью, после того как Фрам прекращал наблюдение, либо… Центр и легальная резидентура имели дело с предприятием, которое в ЦРУ называют «бумажной фабрикой». Иначе говоря, шотландец мог быть откровенным «липачем», фабрикующим «секретную информацию» у себя на дому. Уличить такого «секрето-носителя» было чрезвычайно трудно.

Сразу после ресторана Кассио вернулся домой.

Реакция Центра не заставила себя долго ждать.

«Фраму, № 3, 5 октября.

Для того чтобы окончательно разобраться с Кассио, понадобится время, значительно превышающее срок, который мы оговаривали ранее. Полагаем, что работу по делу Кассио вы сможете продолжить позже, а пока просим вас подготовиться к проведению явки „Вяз“. Наш представитель на „Вязе“ проинструктирован о вариантах оставления вас на длительное оседание, но было бы полезно выслушать на этот счет и ваши встречные предложения. Девятый. № 3. Конец».

Ну что ж, пусть «бумажная мельница» пока повертится – глядишь, кто-нибудь из легальной резидентуры успеет получить орден. Встречный план – это, конечно, очень хорошо, если бы встречающиеся стороны или, во всяком случае хотя бы он, что-то имели за пазухой. А так, что он может предложить «встречного», если ему даже не известна страна назначения? Его настоящее положение не позволяет заводить никаких прочных связей, если, конечно, он не хочет навредить своей легализации в будущем. А без связей какая информация?

…Место встречи «Вяз» располагалось на углу двух улиц, выходящих на небольшую круглую площадь, неподалеку от центра города. Тот, кто подбирал это место, должен был либо обладать большой фантазией, для того чтобы каменные джунгли назвать таким романтическим названием, либо находиться под сильным впечатлением небезызвестного романа английского классика Гарди. Впрочем, место было действительно уютное и обладало тем достоинством, что позволяло незаметно появиться на нем и так же дискретно исчезнуть.

Он вышел на площадь с противоположной стороны и убедился, что витрина магазина спортивных товаров существует на самом деле, что дом на углу не снесли, а площадь не перегорожена строителями, так что доступ к телу представителя Центра свободен. Главное, чтобы он не привел за собой «хвост».

Выход на встречу с представителями «легального» мира был для него событием и приятным, и тревожным. Беседа с родным человеком, несомненно, смягчает истосковавшееся сердце разведчика, вынужденного вести образ одинокого волка в чужой стае. Но она таит в себе опасность расшифровки. Каждый раз, собираясь на такое рандеву, он невольно вспоминал о несчастном инженере Щукине, муже Элочки-людоедки, с которым судьба-злодейка сыграла злую шутку, оставив на лестничной клетке в костюме Адама. Вот и сейчас он не мог избавиться от ощущения выставленного на всеобщее обозрение экспоната, так уютно и безопасно чувствовавшего себя в укромных подвалах запасника.

До встречи оставалось пять минут, и можно было бы подтягиваться к витрине и разыгрывать из себя потенциального потребителя спортивных товаров, как вдруг из-за угла дома появился господин в серо-зеленой ветровке, светлых брюках и мягких спортивных туфлях. Он выходил на площадь наперерез Фраму, и они буквально столкнулись друг с другом, что называется, носом к носу.

– Beg your pardon! – с оксфордским прононсом сказал господин и, изящно обогнув Фрама по дуге, удалился восвояси.

– Not at all, – машинально ответил он, соображая, где же видел этого человека раньше, пока его не пронзила догадка: «Так это тот самый представитель резидентуры, с которым я встречался в прошлом году!»

И правда, серо-зеленая ветровка дисциплинированно обогнула по кругу площадь, бросила небрежный скользящий взгляд на «Вяз» и благоразумно свернула за угол: до вступления в контакт оставалось две-три минуты, и их можно было «убить» на соседней улице. Площадь была почти пустой, если не считать двух мальчишек, выскочивших на велосипедах из подворотни и тут же скрывшихся во дворе дома.

Ровно в 17.00 Фрам встал на место, и в то же мгновение он почуял приближение ветровки, возникшей где-то из-за угла.

– Прошу прощения, мне кажется, я видел вас в Лондоне на спектакле «Макбет», – услышал он за своей спиной оксфордский английский.

– С Лоуренсом Оливье в главной роли? – отозвался Фрам, повернувшись к представителю оксфордской школы лицом.

– И Джейн Сеймур.

– Возможно. Здравствуйте.

– Здравствуйте. – «Ветровка» крепко пожала протянутую им руку.

– А вам не кажутся странными все эти формальности, после того как пять минут тому назад мы уже были в контакте друг с другом?

– Кажутся. Тем более что мы уже знакомы.

– Так что же помешало нам вступить в контакт вон на той стороне?

– А черт знает что.

Они посмотрели друг другу в глаза и расхохотались. Неловкость первых минут встречи прошла, и они оба почувствовали себя в своей тарелке.

– Признайтесь, со стороны все это выглядело бы подозрительно, – напомнил об эпизоде «легальный» коллега. – Но я никак не ожидал вас встретить именно в том месте, а потому инстинктивно отпрянул назад и ушел. А когда понял, что произошло, то было уже поздно.

– Да, да, именно так чувствовал себя и я в тот момент, – признался Фрам.

– Давайте пройдем вон в ту рощицу и побеседуем на ходу, – предложил сотрудник резидентуры, переводя разговор в деловое русло и беря Фрама под локоток. – Вы уже знаете о том, что Центр принял решение о том, чтобы оставить вас на длительное оседание.