Текст книги "Дуэль с собой"

Автор книги: Борис Пугачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

По дороге домой Родик из телефона-автомата позвонил Абдулло Рахимовичу и кратко обрисовал встречу с Борей и его корейцами. Еще раз поблагодарил и сообщил, что оплату произвел. В ответ Абдулло Рахимович наговорил массу лестных слов и в конце разговора пожелал успешной поездки в Ленинабад и хорошего отдыха.

ГЛАВА 12

Опасность требует, чтобы ей платили удовольствиями.

Ф. Бэкон

Светало, но фонари в городе еще не погасли. Родик оставил Оксу и подарочный ковер у подъезда и начал выносить собранные в дорогу сумки. Опустив на тротуар последнюю, он с наслаждением вдохнул прохладный влажный воздух. Город спал. Тишину нарушало только успокаивающее журчание реки. Вскоре послышался нарастающий гул автомобиля, свет фар разметал предрассветные тени…

Они загрузились и тронулись в путь по безлюдным душанбинским улицам, мимо проклятого душанбинцами цементного завода, в направлении Варзобского ущелья.

Родик никогда не переставал удивляться живописности этой дороги, проходящей то по берегу бурной реки, то вдоль открытого акведука с питьевой водой. Вода здесь создавала оптический обман: казалось, вы едете вниз, а она течет вам навстречу в гору. На самом же деле тут начинался подъем на знаменитый Анзобский перевал, и вода не просто текла вниз, а неслась со страшной скоростью, сметая все на своем пути.

Давно любимые Родиком места отдыха проплывали мимо, навевая сонные воспоминания о проведенных здесь днях, наполненных приятными ощущениями женской любви и мужской дружбы. Он задремал, а когда проснулся, привычного пейзажа уже не увидел. Слева вздымались отвесные мокрые скалы – кое-где они угрожающе нависали над дорогой. Справа – крутой обрыв, а внизу в дымке мелькали поля, строения, ленты рек. Смотреть туда было невыносимо страшно. Родик прикрыл глаза и отвернулся. Стало легче. Автомобиль натужно ревел. Родик нервно подумал, что разъехаться на такой узкой дороге даже двум легковушкам будет просто невозможно…

Вдруг машину резко развернуло. Прямо перед ними простиралась бездна. Раздался скрежет, и «шестерка» остановилась. Родик застыл от ужаса, потом, превозмогая себя, открыл дверь и, не решаясь смотреть по сторонам, тупо уставился в землю. Он увидел метра два-три мокрой глины, а дальше опять обрыв. К нему медленно возвращалось ощущение реальности.

В полной тишине он поставил сначала одну, потом другую ногу на глину, попробовал опереться – получилось. Стараясь не касаться машины, на трясущихся и ослабевших ногах пересек дорогу и встал у скалы. Краем глаза он заметил, что Окса и Сергей Викторович делают то же самое. У скалы они встретились и только тогда заговорили. Страх медленно отступал, давая место стыду. Родик и Сергей Викторович спустились по дороге так, чтобы осмотреть машину сбоку. Она уперлась защитой картера и бампером в большой камень на самом краю обрыва. Переднее колесо висело в воздухе, а заднее утопало в жиже.

– Очевидно, сошел небольшой сель, а за поворотом я его не увидел, – сокрушался Сергей Викторович. – Слава богу, наехали на камень. Пойдемте, Родион Иванович, посмотрим с другой стороны.

Левые колеса твердо стояли на каменной осыпи. Следов вытекающего масла не обнаружили. Вероятно, защита картера выдержала и можно было надеяться на продолжение путешествия.

Родик в душе проклинал тот момент, когда отказался лететь на самолете, но что-то менять поздно, да и не в его характере. Появившийся было стыд за свою трусость и эгоизм он уже поборол и культивировал в себе решительность и самоуверенность.

Сергей Викторович, внешне невозмутимый, подошел к машине и хотел сесть на водительское место.

– Подождите! – крикнул Родик. – Вдруг она поедет. Давайте подложим под колеса камни…

Даже эта простая операция вновь всколыхнула в Родике волну страха. Казалось, что ботинки вот-вот предательски заскользят по глине и увлекут его в пропасть. Наконец камни подложили и даже нашли в себе силы пошатать машину. Ничего угрожающего не заметили. Сергей Викторович сел за руль и завел двигатель.

Двигатель работал ровно. Но при попытке дать задний ход автомобиль подался к обрыву: заднее правое колесо буксовало в глине.

– Стоп! – крикнул Родик. – Не выходите! Я знаю, что надо делать.

Он руками расковырял глину под колесом и засыпал туда щебенку, в изобилии валяющуюся на дороге. Нашел большой обломок скалы и установил его сбоку от колеса.

– Готово. Давайте пробовать, но со второй скорости, – скомандовал Родик, уже полностью пришедший в себя.

Машина слегка побуксовала, но стронулась с места, обломок скалы уперся в диск колеса, и в следующий момент «шестерка» выскочила на дорогу, а камень полетел в бездну. Родик потом долго с внутренней дрожью вспоминал его – ведь на его месте могли оказаться он и его спутники. Остаток пути до перевала и спуск к повороту на озеро Искандеркуль Родик провел в непроходящем напряжении. И если бы не остановки в кишлаках, чойхонах, хождение на вершине по снегу, игра с Оксой в снежки, то, возможно, он, несмотря на свои принципы, не нашел бы в себе сил продолжать путь и вернулся бы в Душанбе. Спуск оказался ничуть не лучше подъема. Наверное, даже хуже. Тормозить можно было только двигателем, машина ревела, как сумасшедшая. В голову лезли мысли о том, что движок заклинит, и тормоза на таком спуске не удержат. Дальше воображение рисовало знакомый сюжет, от которого что-то в нижней части организма Родика неприятно заныло.

У поворота на Искандеркуль перед ними развернулась совершенно неправдоподобная картина. С гор стекало несколько потоков воды разного цвета – от небесно-голубого до иссиня-черного. Эти потоки соединялись и разъединялись, меняя цвета. Вдоль них круто вверх уходила относительно широкая дорога, на вид вполне безопасная. Вдоволь налюбовавшись необычайно динамичным даже для гор пейзажем, двинулись дальше. Однако видимая безопасность пути оказалась обманчивой. Через несколько километров дорога вздыбилась так, что даже исчезла из поля зрения. В лобовое стекло были видны только холодное голубое небо и вершины гор. Казалось, машина вот-вот перевернется. Вдруг она резко повернула направо и пошла на спуск. Взорам открылось поистине волшебное зрелище: под ними лежала огромная чаша голубой воды, окруженная причудливыми скалами.

Остановившись, все вышли из машины. Страх, поселившийся в душу Родика, пропал, словно его и не было.

– Родион Иванович, видите струи на том конце озера?

– Нет, не вижу, но красота… Голубое озеро отдыхает.

– Их пять, – продолжал Сергей Викторович. – Мы подъедем ближе. Вы их увидите. По преданию, Аллах ударил рукой в скалу и образовалось пять струй, питающих озеро. Мы туда подъедем, попьем воду. Говорят, что она чудодейственная. Потом пешком сходим на знаменитый водопад. Только сначала заедем на туристическую базу и устроимся на ночлег…

На базе женщина, оформляющая документы, предложила им, пока солнце высоко, не тратить время на осмотр озера, а пешком сходить на водопад.

– Сухроб, – крикнула она, – проводи товарищей на водопад, все покажи и расскажи. Возвратитесь – комнаты будут уже готовы. Народа у нас мало – не сезон. Ужин в семь часов, а на обед вы уже опоздали.

Дорога на водопад шла вдоль реки. Примерно через час послышался шум падающей воды. Сухроб рассказал, что водопад такой отвесный, что его можно увидеть только с помоста. Помост представлял собой шаткую конструкцию, непрерывно обдаваемую водяными брызгами и дрожащую под ногами. К Родику опять вернулся животный страх. Он с трудом заставил себя посмотреть вниз и тут же забыл обо всем. Перед его взором предстала чарующая мощь водяных потоков, пропадающих в дымке, образуемой кипящей смесью воды и камней. Родик не мог отвести глаз от этой картины, написанной разбушевавшейся природой.

«Как это похоже на нас, – подумал он. – Мы – камни, вода – течение жизни. Одних ломает, других уносит неизвестно куда, а третьи лежат себе на дне или в стороне, покрытые слоем песка и ила. Человек, по сути, – маленькая частичка природы. Да и не надо ему желать быть ее владыкой».

Из этих размышлений его вывела Окса, которую подобные красоты не волновали. Она родилась и выросла в узбекском кишлаке, потом училась в Душанбе, вышла замуж, растила детей и никогда даже не интересовалась окружающей ее с детства красотой.

Родику стало очень жалко ее. Захотелось передать ей хоть частичку своих чувств и эмоций. Он обнял ее за плечи с желанием рассказать о прекрасном, но смог только прошептать: «Смотри!»

Солнце уходило за вершины гор. Надо было возвращаться. На поход вокруг озера сил уже не осталось. Устроились, поужинали и разошлись по комнатам с мыслью утром встать пораньше. Повалявшись в кровати с детективом, Родик попробовал заснуть, но перед глазами крутился калейдоскоп картинок минувшего дня. «Окса, иди ко мне», – позвал он. Однако сон все равно не приходил, а сыро-застойный запах, витавший в комнате, нервировал.

– Пойдем, посидим на улице, – предложил Родик. – Дай мне свитер.

На улице было холодно и тихо. Безмолвие нарушал лишь шум бурлящей вдалеке воды. Неполная луна и одинокий фонарь освещали небольшую рощу из чинар и платанов, на краю которой стояла скамейка. Родик развалился на скамейке, раскинув руки и устремив взгляд в звездное небо. Было что-то нереальное в этом усыпанном светящимися точками куполе. Окса села рядом, поджала под себя ноги и зябко прижалась к Родику. Так они просидели достаточно долго, впав в какое-то заторможенное состояние, а может быть, заснув. Вдруг раздался протяжный волчий вой. Вмиг все разрушилось. Залаяли непонятно откуда взявшиеся собаки, им вторили другие животные, кто-то пролетел, шумно хлопая крыльями.

– Ладно. Пойдем в комнату и попробуем поспать, – предложил Родик. – Хочется завтра все успеть увидеть. Надо предупредить, чтобы разбудили с рассветом.

Утром, наскоро перекусив, они поехали на машине осматривать озеро. Светало. Вершины гор, напоминающие, по выражению Сергея Викторовича, разноцветные горбы верблюдов, были подсвечены восходящим солнцем. Поверхность озера, еще вчера лазурно-голубая, превратилась в зеленовато-нефритовое зеркало, отражающее окружающий пейзаж. Узкая местами даже для одной машины дорога опоясывала озеро, то подходя к самой кромке воды, то взбираясь вверх и петляя в чаще густой растительности. Наконец она вышла к пойме, упирающейся в горный массив. И тут в лучах восходящего солнца им открылась описанная ранее Сергеем Викторовичем картина, которую художник назвал бы «Грот в струях кристальной воды». Родик невольно сравнил это место с очень похожим и любимым им другим святым источником – Сергия Радонежского под Загорском, исцеляющим, по преданиям, больных и дающим силы здоровым. «Невольно поверишь в божественное происхождение природы, – подумал Родик. – Надо пойти умыться и попить этой чудесной воды. Жаль, что холодно, а то с удовольствием искупался бы». Вода оказалась ледяной, сводило зубы, но никого это не остановило…

Проехали чуть вперед. Дорога уперлась в какие-то деревянные строения. Дальше можно было двигаться только пешком.

– Думаю, что на этом закончим знакомство с Искандеркулем, – решил Родик. – Нам предстоит тяжелый путь, а хотелось бы сегодня попасть в Ленинабад. У нас впереди, как я понимаю, еще один перевал.

Спуск до города Айни прошел без приключений. Этот пыльный, неуютный населенный пункт, единственной достопримечательностью которого являлся древний минарет (после увиденных красот не произведший на путешественников никакого впечатления), назвать городом было трудно. Поэтому останавливаться здесь не стали, ограничившись обзором из автомобиля.

Подъем на Шахристанский перевал дался очень тяжело. Дорожное покрытие из асфальтового переходило в щебеночное, а местами – в песчаное. Пыль, несмотря на закрытые окна, проникала в машину, скрипела на зубах. От всего этого, а может, от нехватки кислорода у Родика разболелась голова. Когда выехали на нормальное асфальтированное и показавшееся широким шоссе, он, надеясь побороть боль, пересел на водительское место и, открыв окно, до отказа нажал на педаль газа. От холодного воздуха или перепада давления заложило уши, но головная боль прошла.

Из районного города Ура-Тюбе, председателем райисполкома которого был приятель Сергея Викторовича, связались с Султаном и договорились, что тот встретит их у Ленинабадского поста ГАИ. Оказалось, что председатель райисполкома хорошо знает Султона и тоже собирается приехать на свадьбу, причем не один, а с компанией из сорока или пятидесяти односельчан.

– Султон Салимович – очень уважаемый человек, прощаясь, сказал он. – Я рад познакомиться с вами, с его другом. На свадьбе обязательно увидимся. Напрасно отказались у меня пообедать. На обратном пути, если не заедете ко мне в гости, – обижусь. Султону Салимовичу передавайте от меня самые наилучшие пожелания.

ГЛАВА 13

Музыка свадебного шествия всегда напоминает мне военный марш перед битвой.

Г. Гейне

Несмотря на протесты Султона, Родик решительно настоял на том, чтобы жить в гостинице. Желание Султона поселить его у себя дома диктовалось не столько правилами гостеприимства, сколько ролью, отведенной Родику на свадьбе, – почетного московского гостя и близкого друга семьи. Такая роль требовала участия Родика во всех свадебных мероприятиях. В Таджикистане они продолжаются иногда более месяца и проходят многолюдно и в разных местах. Соблюдается масса ритуалов. Многочисленные гости поодиночке и большими группами стекаются со всех частей республики. При этом не все знакомы с виновниками торжества, а только создают необходимый фон, напоминающий кинематографический образ Смольного в семнадцатом году с переодетыми пьяными матросами, пришедшими с национализации текстильной фабрики и по дороге разгромившими ювелирную лавочку.

Несколько мероприятий организуют в огромных залах мест общепита, куда умудряются пригласить в разные дни и в разное время тысячу и более человек. Заезжать за Родиком каждый раз в гостиницу, вероятно, не входило в планы Султона. Родик же, наоборот, хотел иметь «запасной аэродром», зная, что уготованная ему роль в основном состоит в почти круглосуточном поглощении неимоверного количества пищи, спиртных напитков и чая.

Все продвигалось согласно жестким законам восточной свадьбы. На третий день Родик уже не мог есть, постоянно ощущая в раздутом животе непереваренный комок плова. Его мучила изжога, но, начиная с раннего утра, он, сознавая свой долг и не желая никого обидеть, пил из пиалок надоевшую водку и говорил несвойственные ему длинные, путаные тосты. Уже добрая половина жителей Ленинабада и Чкаловска знала его в лицо и при встрече кидалась обниматься и целоваться, как с родным. Наконец наступил день официального бракосочетания и чествования молодых в относительно узком кругу близких родственников и почетных гостей. Завершение свадьбы близилось.

Родик к этому моменту уже ничего не соображал и в разгар ресторанного веселья, забыв и не понимая, что находится на мусульманской свадьбе, заказал оркестру играть фрейлакс, в народе по-одесски называемый «семь-сорок». Более того, он снял пиджак и, оставшись в безрукавке, заложил пальцы за отвороты и пустился в пляс. Самое удивительное, что большинство гостей его поддержали – то ли не разобравшись, то ли из уважения. А может быть, под воздействием русской водки в таджиках проснулась любовь к евреям.

Утром следующего дня Окса и Сергей Викторович, слегка пожурив Родика, предложили подумать об отъезде. Окса не на шутку опасалась за его здоровье, и на это была масса причин.

Родик не возражал, осознавая, что прекратить это безумие необходимо как можно быстрее. После вчерашнего его сильно тошнило. Однако Султон и несколько десятков его родственников, приехавших в гостиницу, узнав о таких намерениях, воспротивились и пригрозили закрыть силами ГАИ выезды из города. Оказывается, надо было ехать смотреть простыню невинности, а потом, если все в порядке, снова праздновать и совершать какие-то действия, не доступные пониманию Родика.

– Родион Иванович, давайте договоримся так, – предложил Султон. – В среду утром мы вас проводим. Рекомендуем вам по дороге посетить мазоры[29]29
  Мазоры – святые места.


[Закрыть] в Зеравшанской долине. Вы будете ехать практически мимо. Силы к вам там вернутся, здоровье поправится.

– Хорошо, Султон Салимович, – согласился Родик, не видя другого выхода. – А что это за мазоры?

– Это такие места, где похоронены святые люди. Человек может попросить там Бога о чем угодно, и он обязательно исполнит его желание. Кроме того, человек во всех случаях получает там дополнительную жизненную энергию, – пояснил Султон. – Сергей Викторович, вы знаете эти наши достопримечательности в Матчо?

– Да, конечно, но они не так легко доступны на машине, особенно Абу Мусо Ашгари.

– Мы недавно ездили. Дорога от Айни вполне приличная. Родиону Ивановичу будет, наверное, интересно посмотреть и наскальные рисунки… – заметил Султон, зная тягу Родика к экзотическим древностям.

– Все, программу наметили и будем жестко ее выполнять, – заключил Родик, заинтригованный предложением и надеясь на скорое освобождение из рабства. – Дополнительная жизненная энергия мне точно уже нужна.

Восхищение невинностью невесты не имело границ в выпитой за это водке. В пьяную голову Родика все время забредала мысль о том, бывают ли вообще на восточных свадьбах бракованные невесты и что тогда происходит. Он затеял по этому вопросу целую дискуссию, перешедшую в спор. Мнения разделились, но все сходились в одном: бизнес по восстановлению невинности в Таджикистане процветает, и хотя молодежи на эту невинность наплевать, однако традиции нарушать никто не хочет, найти же невинную девушку почти невозможно. Долго обсуждали технологию восстановления невинности. В конце концов все сошлись на том, что проще, а главное дешевле, брать с собой в постель в первую брачную ночь лягушку, кровь которой почти неотличима от человеческой. Выпили за лягушек и на этом завершили затянувшийся спор.

Родик вдруг почувствовал, что у него открылось второе дыхание, – организм начал всасывать водку, как пчела нектар, тяжесть в желудке прошла, и впервые за последние дни появился аппетит. Выпив еще и обильно закусив, он решил, что не хочет возвращаться в Душанбе. Всех, кроме Оксы, это страшно обрадовало, и застолье разгорелось с новой силой.

Все же утром в среду они двинулись в путь… В Ура-Тюбе, несмотря на сопротивление Родика, Сергей Викторович настоял на посещении председателя райисполкома. Оказалось, что он откуда-то заранее знал об их приезде и накрыл шикарный стол, достав даже армянский коньяк «КВВК».

Обсудили свадьбу, похвалили родителей, невесту, жениха. За всех выпили и с большим трудом, ссылаясь на трудности дороги, покинули Ура-Тюбе и устремились в горы. Это всколыхнуло в Родике массу неприятных воспоминаний и ощущений.

Однако то ли он привык к горным ужасам, то ли работал принцип старпома Володи с «Поповки», но до Айни они доехали без проблем. Погода стояла солнечная и для ноября вполне теплая. Свернули на дорогу, ведущую к самому святому, как пояснил Сергей Викторович, месту Таджикистана, находящемуся около кишлака Дихауз, где похоронен ученый Абу Мусо Ашгари, почитаемый во всем мусульманском мире сподвижник Пророка и друг очень симпатичного, по мнению Родика, деятеля ислама – Али. По пути предполагали остановиться еще в трех местах захоронения известных поэтов древности, а также посмотреть наскальные рисунки, которым, по рассказам, тысячи лет. Родик к датировке относился скептически, зная, что установить, когда долбали камень, практически невозможно, но посмотреть все равно стоило.

Сергей Викторович увлекательно рассказывал о древней истории этих мест, проявляя завидную эрудицию, что очень нравилось Родику… Неожиданно солнечные лучи прорезали струи ливня, а через несколько минут все вокруг потемнело. Дорога вмиг превратилась в грязный поток, а щетки не успевали справляться с обрушившейся на лобовое стекло водой. Включили фары, но это почти не помогло. Видимость была не более двух-трех метров. Пришлось остановиться.

– Надо поворачивать назад, – сказал Сергей Викторович. – Похоже, Аллах не хочет, чтобы кто-то из нас или все мы посещали святые места. Есть предание, что не каждый готов для хаджа, который мы запланировали. Таджики совершают перед этим специальные очищающие процедуры, а мы гуляли и пьянствовали.

– Это мистика, Сергей Викторович, – заметил Родик. VI ы с вами атеисты и верить в это не должны. Другое дело, что не ровен час на что-нибудь наедем или куда-нибудь провалимся. Давайте до ближайшего кишлака потихоньку доберемся и там переждем дождь, а потом, если удастся, продолжим путь.

Сергей Викторович осторожно тронулся с места. Колеса слегка буксовали, но машина медленно продвигалась.

Строения появились неожиданно. Кишлак казался будто вымершим. Только в одном из домов, несмотря на дневное время, горел свет. Путешественники заставили себя выйти из машины под струи воды и, чавкая по лужам, вбежать внутрь. Это оказалась чойхона вполне цивилизованного вида, с резными колоннами и расписным потолком.

Поздоровались, гостеприимный чойхонщик принес зеленый чай и лепешки.

– Интересно, сколько нам тут торчать? – спросил Родик, ни к кому не обращаясь.

– Такой ливень долго не продлится, – вступил в разговор чойхонщик, – но ехать дальше я вам не советую. Лучше переждите бурю и возвращайтесь в Айни, пока совсем не стемнело…

Настроение у Родика испортилось, и он против обыкновения не стал спорить, а, наоборот, легко отказался от дальнейшей поездки. Впоследствии он много думал об этом и пришел к выводу, что действовал не по собственной воле, а подчиняясь какой-то таинственной силе. Мистика? Может, и мистика, а может быть, просто усталость.

Вскоре дождь действительно прекратился и солнце осветило помещение чойхоны. Родик подумал, что принял неверное решение, но, наблюдая, как Сергей Викторович разворачивает машину, буксуя в глиняном месиве, понял: подниматься по такой дороге в горы невозможно.

Опасаясь где-нибудь застрять, они двинулись в сторону Айни. Где-то на полпути вновь заморосил дождь, теперь уже со снежной крупой, а когда въехали в город, пошел настоящий снег или мелкий град. Родику страшно захотелось в Душанбе, о чем он и сообщил Сергею Викторовичу.

– Боюсь, что в такую погоду нам на перевал не взобраться, – предположил Сергей Викторович. – Придется заночевать здесь.

На Родика напала полная апатия. Он смиренно налил себе стакан водки, выпил и развалился на заднем сиденье. Он даже не вышел из машины, когда Окса и Сергей Викторович договаривались о ночлеге.

Совершенно не удивила его и весть о том, что где-то произошел обвал и неизвестно когда расчистят дорогу. Он налил себе еще стакан, потом еще…

Все четыре дня, которые пришлось провести в Айни, Родик сидел в некоем подобии кафе и пил водку, хотя к концу второго дня дождь кончился и можно было занять себя осмотром достопримечательностей или просто погулять по городу. Окса находилась рядом и, по обыкновению, молчала. Сергей Викторович возился с машиной и следил за сообщениями с перевала. Движение открыли только в воскресенье, и ехать было мучительно нудно из-за огромного количества скопившегося в разных местах транспорта. Но Родик не переживал. В Душанбе он прибыл уставший и опустошенный, с плохими предчувствиями, однако очень спокойный.