Текст книги "Бандитский век короток"

Автор книги: Борис Шпилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Задумавшись, Леший мигом проглотил скудный завтрак и поднялся из-за стола с привычным чувством голода.

Марина закончила читать и поинтересовалась, какие коррективы шеф хочет внести в список.

– Очень важные! – улыбнулся Свиридов. Он нежно привлек девушку к себе и прошептал: – Маринка, роди мне пацана, а?!

Покраснев, девушка ткнулась носом ему в шею и только хотела что-то ответить, как в дверь постучали…

* * *

– Зачем ты звонишь мне, Гром? Разве шеф не сказал тебе, чтобы ты забыл номер этого телефона? – Голос Али звучал растерянно и напряженно.

– А ты? Ты тоже хочешь, чтобы я забыл твой номер? – невесело усмехнулся Гром.

– Слово хозяина – закон! – вздохнул дагестанец.

– Не дергайся. Не позвоню больше! Хотел только узнать, как там Оля.

– В порядке твоя Оля, – голос Али заметно потеплел. – Очень волнуется за тебя.

– Передай, пусть не волнуется, все хорошо.

– И чего у тебя там так хорошо?!

– Да вот, базу кротовскую с майором вдвоем завтра штурмовать будем. Весело будет. Жалко только, без тебя.

– Удачи тебе, Гром, – тихо сказал Али.

– И тебе удачи. Береги Ольгу.

Закончив разговор, Алексей сунул мобильник в карман и, упершись плечами в крышку канализационного люка, с грохотом и лязгом отбросил ее в сторону.

– Тише, придурок! – прошипел откуда-то снизу Рулев. – Весь город перебудишь! Где мы?

– На месте, Витюха, – ответил Гром, выбираясь на тротуар. – Точно, на месте.

С другой стороны дороги на Грома слепо таращились тёмные в этот ранний час витрины кротовского автосалона «Вектор»…

* * *

– Какого хера?! – злобно крикнул Свиридов, неохотно отстраняясь от Марины.

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель робко просунулась зверская рожа Юрана, доверенного лица и советника Лешего.

– Извини, пахан! Но тут такое кино, блин! – просипел он.

– Ну заходи, раз припёрся! – буркнул Свиридов и, обращаясь к Марине, попросил: – Солнышко, принеси мне ещё сок, а этому уроду… – Леший оценивающе посмотрел на мешки под глазами Юрана, – …пивка, что ли, похолоднее!..

Когда секретарша ушла, Свиридов поморщился:

– Ну и прет от тебя! Опять обожрался вчера?

– Да… Нет… Хер с ним, пахан, дело не в этом!..

– Да?! А в чём?

– А в том… – Наклонившись к уху Свиридова, Юран торопливо заговорил: – Ты помнишь, в кодлане у Крота стукачок был? Гусь его погоняло! За чуйку, как дятел, стучал. Всем про всех!

– Не дыши на меня! – брезгливо отодвинулся Анатолий Владимирович. – Помню вроде! И что?

– Его нашли менты три часа назад в мусорном баке. В ста метрах от твоего дома. Видно, к нам шел, да перехватили его кротовские. Мудя ему отрезали и в рот засунули, чтобы, значит, не базарил помногу. – Юран тоненько захихикал и шумно отхлебнул ледяного пенистого «Гессера», принесённого Мариной. – Ух, лепота… Ну и вот! Кончить они его кончили, а обшмонать забыли. А может, помешал им кто. – Юран пожал плечами. – Короче, начали его в морге раздевать, а у него за подкладкой малява зашита… ну, записка то есть, – поправился Юран, зная, что Свиридов не любит фени. – А врач, тамошний потрошила, у меня на всякий случай прикормленный, ну и звякнул…

– Ты погоди, не гони! – осадил Юрана Свиридов. – Что в записке-то?

– А в записке… – Юран выдержал эффектную паузу. – А в записке сказано, где Крот свой общак держит!

– И где?!

– На продуктовой базе, в подвале, сразу за городом.

Леший пригубил сок, подумал, поморщился:

– Стремно что-то! Похоже на подставу! И потом, мы честные воры! Как же без «стрелки», без предъявы?!

– Вот именно, пахан! Мы – честные воры, а Крот, он беспределыцик ссученный, ментами дрюченный! Одно название, что авторитет! На бабках да на «быках» своих держался. На «воровское благо» лишь копейки кидал, как нищим. Только теперь он никто, фуфло! И людей у него нет! – продолжал, захлебываясь от волнения, Юран. – Братва передала, какой-то шизоид в одиночку весь его кодлан разнёс. Типа, маза у них не пошла, не поделили они там чего-то! Так что город-то, считай, без хозяина, а дела все налажены! Людей только своих посадить, и всё!

Леший долго молчал, рассеянно поглаживая тугое бедро стоящей рядом Марины, затем неторопливо, всё ещё сомневаясь, кивнул:

– Ладно! Уболтал! Собирай людей!

Глава 12

Дмитрий Корнеев, холостой, беспартийный милиционер, замёрз и хотел есть.

Он подсунул под голову свою холодную и сырую форменную куртку, поворочался, пытаясь уснуть, но рядом в темноте громко застонал, а потом оглушительно захрапел зам начальника управления.

Уже почти неделю их держали в каком-то холодном сыром подвале сумасшедшие черножопые боевики. Кормили сносно, даже давали сигареты, но на все вопросы вежливо отвечали, что, мол, независимость Ичкерии пока еще не предоставлена, а потому отпустить заложников никак невозможно.

Толстый зам пытался выступать, несколько раз получил по морде, упав духом, перестал умываться и бриться и целыми днями молча смердел в углу, Опускаясь на глазах.

Капитан Заикин плакал по своим детишкам и, как булгаковский Азазелло, носил в кармане косточку от приготовленной женой курицы. В общем, в подвале царило уныние и скука, только Диман не падал духом, постоянно строя планы побега, один фантастичнее другого.

Вот и в эту промозглую ночь ему не спалось. Передвинувшись поближе к двери и подальше от стонущего и храпящего начальника, отважный Диман принялся разрабатывать очередной, блестящий, по его мнению, план.

Книжек он отродясь не читал, но в каком-то французском фильме видел, как один старикан черенком от ложки проковырял насквозь стену замка. Правда, на это ему понадобилось двадцать лет, но дед-то был старый и слабый. Да и строили раньше не так, как сейчас, поэтому Диман прикидывал уложиться года в два.

В предоставление независимости Чечне верилось слабо, так что времени у них было навалом.

Были, правда, досадные мелочи, вроде алюминиевых ложек, которые быстро стирались, полной неизвестности относительно того, где они находились (боевики долго везли их с завязанными глазами), и тому подобной дребедени. Однако в целом план был великолепен.

Диман даже задремал. Ему стала было сниться церемония награждения его, Димана, за спасение заложников, но тихие голоса развеяли приятное сновидение. Молодой милиционер чертыхнулся и поневоле прислушался к гнусаво бубнящим за запертой дверью голосам боевиков. Говорили почему-то по-русски, и говорили такое, что Диман при первых же словах кавказцев прилип ухом к двери.

Нимало не опасаясь быть услышанными, боевики обсуждали план нападения на некую базу, который должен был состояться этой же ночью, ближе к утру. На этой базе некие бандиты держали огромное количество наркотиков и оружия. Боевики горячились, кричали друг на друга, постепенно переходя на родную речь, и вскоре Диман не понимал уже ничего…

Но и того, что он услышал, было более чем достаточно. В бедовой голове его творилось нечто невообразимое.

Он метнулся в угол и с трудом растолкал Зама. Тот наконец проснулся, сел, почесываясь, и, недовольно глядя на Диму, выслушал его сумбурный рассказ.

– Вот бы их там всех и накрыть, а, товарищ полковник! И террористов наших, и бандитов этих, и оружие с наркотиками! Только бы до ОМОНА добраться! – горячился Дима.

– Вот именно! – рявкнул зам. – Мы под замком сидим, ты что, забыл!..

Диман начал было рассказывать про французский фильм и про алюминиевые ложки, но под начальственным взглядом быстро сник и замолчал.

* * *

Спать хотелось невыносимо. От мерцающего света мониторов следящих камер у Славика Дульнева сами собой слипались и слезились глаза.

Книжка, которую он захватил с собой на дежурство, была на редкость нудной. Кофе давно остыл, и разогреть его было негде.

По ногам нещадно дуло. Одним словом, пост номер один, находящийся у самых входных дверей автосалона «Вектор», по праву считался у охранников самым говенным.

Слава тоскливо посмотрел на часы. Шел четвертый час утра, а сменить его должны были только в шесть. Охранник горестно вздохнул, отхлебнул остывшей бурды, бывшей час назад ароматным «Нескафе», и в который уже раз попытался вникнуть в сюжетные хитросплетения отечественного детектива под впечатляющим названием «Финка и роза». Потратив минут пять на это безнадёжное занятие, Славик взглянул на монитор и очень удивился, увидев на экране солидного господина, стоящего у входа.

Господин этот не стучал, не звонил, а просто стоял, подняв кверху голову, и глядел в объектив камеры.

Слава протянул руку к кнопке общей тревоги и задумался.

С одной стороны, мужик был вроде не опасный. Стоял спокойно, не дергался, может, просто хотел узнать что-нибудь.

Опять же, другие охранники, сладко почивающие внутри выставочных «Вольво» и «Мерседесов» на разложенных и пахнущих дорогой кожей сиденьях, вряд ли обрадуются, если их поднять в столь ранний час.

Славик, кряхтя, поднялся с узкого неудобного кресла, сунул ноги в форменные высокие ботинки и, путаясь в развязанных шнурках, направился к высоким стеклянным дверям.

Они стояли в двух шагах друг от друга, разделённые тонированным толстым стеклом входных дверей.

Тот, который стоял снаружи, был хорошо и дорого одет, но до невероятия мокр и грязен. И злой зимний ветер с натугой колыхал полы его насквозь промокшего пальто.

«Наверное, в воду упал мужик! – пронеслось в голове у Славы. – А может, и подтолкнул кто!»

– В «Скорую» позвонить? В милицию… – спросил Слава Дульнев…

– Не! Не надо! – весело мотнул головой важный, мокрый и грязный господин. – Просто мы с товарищем заехали передать привет господину Кротову. Ты, сынок, извини, что в такое время. Так и передай, мол, заезжали Виктор Рулев и Алексей Громов и передавали большой привет.

– Да мне что, я передам! Только он редко заезжать сюда стал…

Важный и мокрый пожал плечами и поежился на ветру.

– Так ты передай, сынок. Не забудь. А сейчас буди своих коллег и уходите отсюда куда-нибудь подальше. Потому как привет наш исключительно к Федору Петровичу Кротову адресуется, а вы и ни при чём вовсе.

«Что он говорит… – ворочались в голове Славы сонные мысли. – Куда уходить… пост же, дежурство!»

– Слышь, бать, может, все-таки «Скорую» тебе, а?! – участливо повторил Слава.

– Не хочешь, значит, уходить! – печально покачал головой Виктор Михеевич Рулев. – Тогда хоть спрячьтесь все. В подвал, что ли! – И с этими словами, продолжая печально покачивать головой, направился к стоящей через дорогу, почти невидимой в темноте машине.

«Совсем дед мозги отморозил, – подумал Слава, возвращаясь в натершее его тощий зад кресло. – И фамилия у него Рулев, как у начальника милиции. Мало ли в Бразилии Рулевых! – лениво текли его мысли. – А второго фамилия как? Вроде Громов… Стоп… ГРОМОВ! АЛЕКСЕЙ! За него же Крот награду объявил!»

Нажимая одной рукой кнопку тревоги, другой Слава лихорадочно схватил телефонную трубку.

Машинально он бросил взгляд на мониторы и замер, вытаращив глаза, не в силах пошевелиться.

У той самой машины, ну, которая через дорогу, стояли двое и прилаживали на плечи подозрительного вида трубы, похожие на…

– Ох, мать твою! – испуганно выдохнул Слава и упал за металлическую стойку с мониторами, прикрыв руками голову.

Засвистело. Зашипело. А потом грохнуло так, что Слава ослеп и оглох одновременно. На него посыпались куски штукатурки, какая-то труха, битое стекло и всякая другая всячина.

Слава отрешенно проводил взглядом красиво летящее из конца в конец зала горящее колесо.

Взрывались и корежились, горели сатанинским белым пламенем дорогие автомобили. Металась с диким воем чья-то объятая чадящим пламенем фигура.

А в самом центре этого огненного ада охранник Слава Дульнев, сидя на раскалённом полу, скалился идиотской улыбкой сильно контуженного человека.

* * *

Прикорнувшему на грязном тряпье Диме Корнееву приснилось, что он писает, испытывая при этом ни с чем не сравнимое блаженство.

Тугая струя звонко разбивалась о белоснежный кафель писсуара и, журча, стекала в маленькие круглые дырочки, пенисто смешиваясь с водой…

Переполненный мочевой пузырь опорожнялся, становясь невесомым, и… было во всем этом что-то очень неправильное…

Диман в ужасе проснулся, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу поток, первые капли которого изрядно намочили-таки штаны…

Он бросился к двери, зажав рукой мокрую промежность, и забарабанил в ржавое железо, хотя и знал, что боевики не любят, когда их беспокоят ночью…

– Алё, гараж! Открывайте быстрей, а то обоссусь прямо здесь! – закричал Диман и осекся, когда от удара его кулака тяжелая дверь, заскрипев, открылась…

Сил терпеть у Димана больше не было, и он приткнулся в углу, прямо здесь же, у порога. Лихорадочно дергая ширинку и чувствуя, что не успевает, он с отчаянием подумал, что не надо было накануне вечером пить так много чая…

Под звонкое журчание, ну точно как давеча во сне, он впервые обратил внимание на ту странность, что место охранника у двери пустует, что сама дверь открыта настежь и в просторном подвале царит гулкая тишина…

Набивая в темноте шишки, Диман блуждал наугад до тех пор, пока, толкнув какую-то дверь, не почувствовал хлестнувший ему в лицо порыв ветра…

Зимний ночной лес спал. В свете бледной луны Корнеев увидел аккуратно стоящие неподалёку три «Мерседеса» и свою «Волгу»…

– Бля!  – оглушительно гаркнул он, выплескивая переполнявшие его чувства, и побежал будить начальников…

– Как это ушли?! И двери не заперли?! А мы как же?! – долго ничего не мог понять заспанный, вонючий зам…

Но въехав в конце концов, после долгих объяснений Димана в невероятный расклад, немедленно принял на себя командование и даже, кажется, вонять стал поменьше…

Толстая физиономия налилась начальственной краснотой, а седая щетина, клочками росшая на брыластых щеках, придавала заму какой-то особенно мужественный вид…

Робея, к нему мелким бесом подкатился Диман и деликатно напомнил о подслушанном разговоре боевиков. Начальство посмотрело на него сверху вниз и благодушно послало на хер.

Но Дима был упрям. Он шептал в заросшее волосами начальственное ухо, размахивал руками, принимался бегать взад-вперед пред начальственным взором и снова принимался шептать…

Остальные находящиеся в подвале с недоумением наблюдали за его эволюциями…

Внезапно сидящий истуканом полковник встал, рыкнул на суетящегося Димана – мол, что, ты тут понимаешь! – и начальственным басом произнес следующее:

– Господа, г-хм! Я рад сообщить вам об окончании разведывательной фазы операции, блестяще проведенной нами под моим руководством… Преступники выявлены, день и час теракта приблизительно установлены, и теперь нам нужны средства транспорта и связи для оповещения вышестоящего начальства. Пришла пора накрыть осиное гнездо!.. Действуйте, господа, и прошу всех помнить, что окончательный успех операции зависит от вашей оперативности…

* * *

– Ты когда-нибудь умирал, Гром? – тоскливо спросил майор, глядя на смутно видимый в темноте трехметровый бетонный забор кротовской базы. – Не от пули, а от страха. Ну, вот чтобы, предположим, сидишь где-нибудь под огнем, в окружении и знаешь, что все – сейчас конец тебе. И никакой надежды!..

– На войне всякое бывало, – ответил Гром, оглядывая в бинокль сторожевые вышки по углам забора. – Только надежда, она всегда есть. Она, знаешь ли, умирает последней…

А ветер тоскливо выл в высокой темноте над ними, в ветвях заснеженных сосен. И было в его первобытной тоске-песне что-то…

– И на хрена оно тебе все это надо? Война вся эта? – недоуменно пожал плечами Виктор Михеевич. – Ни жены, ни детей, ни жизни нормальной…

– Так я же больше ничего не умею, Витёк! Как в восемнадцать в Афган попал, так до сих пор остановиться не могу. Да и платят лучше, чем на гражданке…

– Раньше, значит, за Родину грудь под пули подставлял, а сейчас за баксы, так, что ли?!..

– И за Родину, и за баксы. – Гром задумчиво пожевал еловую веточку и, почувствовав во рту сухой, пряный привкус, повернулся к майору. Глаза его странно блеснули в темноте… – А ещё, правду я ищу, Витёк. Здесь, на гражданке, её фиг найдёшь. На войне все не так. И там ложь, и зло, и добро, и правда маленькие, кровавые. Но они там есть. И за добро драться надо. А то совсем хана.

– Во больной! У тебя руки в кровище по локоть. Защитник добра нашёлся! – зло сказал Рулев.

Гром не обиделся, он выплюнул на снег изжеванную веточку и тихо, жестко сказал:

– Не всем с чистыми руками ходить. Надо кому-то делать и грязную работу.

Внезапно Алексей насторожился. Виктор хотел что-то сказать, но Гром зажал ему рот перчаткой.

– Мы тут не одни, Витек – прошептал он ему на ухо. – Там ещё люди. Много. – Гром указал рукой в темноту…

– Да знаю я! Чего ты мне рот затыкаешь! – возмутился Рулев. Он помялся и сказал: – Это Лешего люди. Вор такой, московский. Я им урода этого, ну, Гуся, подкинул, с хером во рту и с запиской в кармане. Он, кстати, ихний стукач был. А в записке написал, что денег и наркоты тут немерено. – Виктор Михеевич рассмеялся. – Вот пусть они нам периметр и прорвут, а мы уж потихонечку следом. Только искать они будут не то и не там!

– Почему мне не сказал? – Гром вздохнул, покосился на Рулева.

– Так я думал, это… сюрприз будет!

* * *

Они все смеялись над ним. Ухохатывались, скаля замаранные кровью зубы. И Тихомиров. И Толбоев. И Романов. И ещё много-много других, имен которых он не знал…

Они тыкали пальцем в Крота и кричали: «Иди к нам! Иди к нам…» Федор Петрович выхватил пистолет и начал было стрелять, в них, в густую, лезущую в ноздри волну трупного запаха и почему-то пороховой гари. Пистолетик был игрушечный, но он все равно жал и жал на курок.

Глаза Крота резанул свет. Он проснулся и вскочил с жесткого дивана, потирая напрочь отлежанный, ноющий бок, ошалело уставился на ворвавшегося в кабинет телохранителя, бесцеремонно включившего свет. За тёмным окном метались багровые сполохи…

– Ты чего, а?! – прохрипел недоуменно Фёдор Петрович…

– Там какие-то люди у ворот, шеф. Стреляют! – выкатив глаза и брызгая слюной, заорал парень. Как бы в подтверждение его слов за стеной оглушительно бухнуло так, что повылетали стёкла и в комнату ворвалась метель.

– Иди к воротам. Скажи братве, я сейчас сам выйду, разберусь. – Голос Крота был спокойным и тихим…

– Да как же… – начал было охранник, но, глянув в больные глаза Крота, в которых ещё не рассосались осколки давешнего кошмара, тихо исчез за дверью…

Фёдор Петрович налил стакан водки из валявшейся на столике полупустой бутылки, опрокинутой взрывом, махом опрокинул в себя и, зарычав, сунул голову под струю ледяной воды, бьющую из крана. Вытерев волосы полотенцем, он осторожно подошел к разбитому окну…

Сторожевые вышки по углам забора – не иначе как из гранатометов долбили, суки, – были разбиты в щепки. Тяжелые металлические ворота косо висели на одной петле, и в них, беспрерывно стреляя, сметая остатки кротовских бандитов, волной перли люди. Много…

Некоторое время Крот наблюдал эту картину, задумчиво поскрёбывая небритый подбородок…

– Прямо штурм Зимнего! – с полубезумным смешком прошептал он. – Кто вы, ребята, я не знаю, а вот зачем пришли, догадываюсь! – И направился к висящей на стене картине в богатой позолоченной раме…

* * *

По пояс в снегу, майор и Гром остановились в ельнике, у глухой задней стены базы. Здесь крики и выстрелы были почти не слышны…

Достав из рюкзака моток тонкого серого шнура, Гром принялся прилеплять его кусками чего-то, напоминавшего серую замазку, к наглухо занесенной снегом калитке в бетонной стене…

В результате этих стараний на ржавом железе обозначился почти правильный круг из шнура, диаметром два метра. В один из кусков замазки Алексей воткнул детонатор…

– Отойди подальше, майор. И закрой глаза, – сказал Гром и, проваливаясь, загребая по снегу руками, поспешил от стены…

Круг на стене вспыхнул ослепительно белым пламенем, ударившим по глазам майора даже через закрытые веки, и толстый стальной блин провалился в темноту за забором, открыв дымящийся проход…

Рулев опасливо подошел к стене, держась подальше от пышущего жаром, оплавленного края дыры…

– Зря я химию не учил, – одобрительно крякнул он и полез внутрь… – Давай за мной! – крикнул майор Грому и, пригибаясь, побежал в темноте к главному зданию, легко перемахнул в разбитое окно через низкий подоконник и оказался в длинном тёмном коридоре…

– Теперь куда? – оглядываясь в темноте, спросил его Алексей…

– Гусь говорил, что это на втором эта же в кабинете Крота…

– Ну, раз Гусь говорил… – пожал плечами Гром. – Давай пробираться.

Они почти уже подошли к лестнице, ведущей на второй этаж, когда в трех метрах от них неожиданно распахнулась дверь, из которой хлынул поток света. Человек, появившийся на пороге, недоуменно уставился на них, вскидывая оружие…

Глухо кашлянул автомат Грома. Человек резко дернул головой назад, ударившись затылком, и сполз спиной по стене, завалился набок, оставляя на бетоне красные потеки и кусочки чего-то серого…

Переступив через вздрагивающее тело, Алексей заглянул в дверь и увидел круто идущие вниз ступени…

Оттуда, снизу, из темноты, неслись крики и многоголосый мат, что-то грохотало и падало…

– Что они все делают там, внизу? – удивлённо спросил Гром…

– Доллары кротовские ищут… в ящиках из-под принтеров, – лаконично ответил Рулев, поднимаясь по лестнице…

– А они там есть? – спросил Гром, поспешая за ним…

– Нет, конечно!..

– А тогда почему они там ищут?..

– Потому что в записке, которую нашли у Гуся, сказано, что это там. – Рулев остановился на ступеньке, подумал и добавил: – И еще потому, что там светлее!..

Кабинет Крота они нашли быстро. Скосив короткой очередью метнувшегося в темноту охранника, Гром вышиб ногой дверь, кувыркнулся в комнату, выпустив поверх себя длинную очередь…

Только снег был в комнате. И ветер, рвущийся в разбитое окно. Алексей встал и осмотрелся…

Мимо него прошел Рулев, сорвал косо висящую на стене картину в позолоченной раме. Алексей подошёл ближе и увидел на стене за картиной лохмотья обрезанных обоев и под ними маленькую дверцу сейфа…

– Всё! – голос майора звучал устало. – Крот ушёл. Его здесь уже нет…

– Что же он здесь держал? – недоуменно спросил Гром, разглядывая внутреннее пространство сейфа, размером чуть больше коробки из-под сигар…

– Дискету. Одну-единственную дискету с номерами его банковских счетов, – майор вздохнул.  – Выходит, не соврал Гусь…

– Пошли, Витя! Надо сваливать отсюда! – прервал его грустные размышления Гром…

В эту минуту в коридоре, совсем рядом, послышались голоса. Алексей тихонько попятился, поднимая автомат. Под ногой предательски хрустнуло стекло. Говорившие остановились у двери в кабинет. Рулев осторожно нажал на предохранитель. Тихий щелчок прозвучал в тишине как выстрел…

– Слышь, Туз, нет тут ни хера! Лажа это голимая! – сипло сказал один…

– Рваный приказал все обыскать, в натуре! – после паузы ответил второй. – Давай уже добьем. На этом этаже три комнаты осталось. О, смотри! Замок-то стреляный! – Медная ручка двери начала медленно поворачиваться…

Гром искоса посмотрел на стоящего рядом майора. Выкатив глаза и приоткрыв рот, Рулев неотрывно смотрел на дверь. Пистолет в его руке мелко дрожал…

– Витёк, а помнишь, ты меня спрашивал про смерть от страха? – прошептал ему на ухо Гром.

Рулев шумно сглотнул и закрыл рот…

Внизу кто-то дико закричал. Грохнуло раз, другой, и волной накатила, поднялась дикая стрельба. Говорившие за дверью бегом рванули по коридору. Гром осторожно посмотрел в окно…

– Ни фига себе! Маски-шоу! – прошептал он, увидев пятнистые собровские комбинезоны, заполнившие двор… – Что, опять твои сюрпризы?! – зло спросил он Рулева.

Тот открыл рот, собираясь ответить, но негромкий голос за их спинами заставил. его резко обернуться.

– Это я привёл их. – Лицо Али, как всегда, ничего не выражало, лишь в холодных серых глазах прыгала смешинка…

– Зачем? – недоуменно спросил Гром…

– Они так заняты друг другом, что им сейчас не до нас. По-моему, нам самое время уйти…

– А ты чего припёрся? – буркнул Гром. – Тебе же Аллах не разрешает?..

– Схожу в мечеть, помолюсь. – Али наконец улыбнулся. – Аллах добрый, простит.

– Ты знаешь, где Крот? – спросил Гром.

– Конечно! – пожал плечами Али. – Он на окраине города, в маленьком частном доме. Лесная, десять…

– Лиза… – прошептал Гром. Он вытащил из кармана мобильник и трясущейся рукой набрал номер телефона квартиры Рулева. Длинные гудки были ему ответом…

– Он не уйдёт, Гром! Мои люди оцепили там все, – встревожился Али, видя отчаяние на лице Алексея…

Зазвенел на столе Крота телефон. Гром осторожно включил громкую связь, и комнату заполнил издевательский голос Крота.

– Ну, что, Гром, меняться бум?!

– Что на что менять предлагаешь?

– Как что на что! Твою жизнь на жизнь твоей тёлки. Справедливый обмен? Не находишь?

– Посмотри в окно, Крот! – с усталой ненавистью процедил сквозь зубы Гром. – Дом оцеплен, тебе не уйти.

– Да я уж вижу, – добродушно хохотнул Федор Петрович и неожиданно злобно крикнул: – Только мне по херу! Ты, главное, приходи! Один! Станцуем с тобой танго смерти при полной луне, а?! У твоей козы очень дорогие пластинки.

– Я хочу поговорить с ней. – Алексей старался, чтобы голос его звучал твердо.

– А поговори, чего же!

– Алёшенька, ты не волнуйся. Со мной всё в порядке, – зазвучал в комнате дрожащий женский голос, от которого у Грома мучительно сжалось сердце…

– Лизка, ну зачем ты ушла от Рулева?..

– Вас долго не было, и я так боялась за тебя… – тихо сказала Лиза и вдруг закричала: – Не приходи сюда, Лёшка! Он убьёт тебя!

Послышался глухой звук удара и тихий стон. Затем раздался голос Крота:

– Знаешь, я передумал, Гром. Мента своего захвати. Хочу ему тоже пару слов сказать.

– Тебе не нужно было ее бить, Крот, – скучным голосом сказал Алексей.

– Ну, извини, брателло! – В голосе бандита, казалось, звучит искреннее раскаяние. – Что-то я действительно того… Нервничаю, наверное! О, опять рука сорвалась!..

Снова закричала Лиза и кричала уже не переставая. И вместе с ней безумно выл, кричал Крот:

– Что, сука, думаешь, ты крутой, да?! Я сейчас отрежу твоей телке уши и что ты будешь делать тогда, а, козел?!

Гром помолчал и тихо, серьезно ответил:

– Наверное, тогда ты будешь умирать очень долго, Крот.

Зазвучали короткие гудки отбоя.

– Нам нужно ехать, – тронул Алексея за плечо Али. – Он боится тебя и не тронет девушку.

Али и трое его парней, поджарые и длинноногие, легко бежали, ощетинившись, точно ежи, иглами коротких автоматных очередей, прикрывая Грома и майора, а вокруг бушевало настоящее сражение…

Спецназовцы не ожидали столкнуться с целой армией Лешего и теперь спешно подтягивали силы.

Бездумно и точно, словно боевые машины, стреляли дагестанцы во всё живое, встречавшееся им на пути, прокладывая дорогу к выжженной Громом дыре в заборе.

Виктор Михеевич вдруг споткнулся на бегу, глухо ругнулся, но тотчас выровнялся и побежал дальше.

За забором их уже ждали тихо рычащие на холостых оборотах снегоходы.

– Давай ты за руль, я сзади поеду, – сказал Рулев Грому. Майор коротко и часто дышал.

– Ты чего, Витёк?! – спросил Гром и только тут увидел быстро расплывавшееся на куртке Рулева темное пятно.

– Ерунда!  –  криво улыбнулся майор. – Царапина! – И неожиданно кашлянул кровяным сгустком.

– Али! – закричал Гром. – Майор ранен! Нужен врач! В больницу его.

– На хер больницу! – прохрипел Рулев. – Кроту нужны мы оба! Двое и поедем!

* * *

Окна старого домика на Лесной были тёмными, и в них серебрился лунный свет.

«А луна-то и вправду полная, – подумал Гром, идя по протоптанной в снегу узкой тропинке от калитки к шаткому крылечку. – Танго, похоже, будет по полной программе». – Сзади поскрипывал снег под шагами майора.

В ухе Грома ожил чёрный «жучок» вокера:

– Он завесил изнутри окна. Снайпер не достанет его. Как понял меня?..

– Понял тебя, Али! – Гром секунду помолчал. – Если с нами что… не упусти его!..

– Понял, конец связи, – бесстрастно откликнулся дагестанец.

Как ни старался Гром, старая дверь, открываясь, громко заскрипела.

Комната была погружена во мрак, лишь стоявшая на столе лампа бросала яркий пучок света в сторону двери. В лица майора и Грома. Тишина похрипывала голосом Криса Ри, певшего о несбывшемся счастье. Подмигивал зеленовато огонек проигрывателя.

В темноте зашевелились. Присмотревшись, Гром рассмотрел в дальнем углу комнаты Крота. Бандит медленно кружился в танце, крепко прижав к себе Лизу, прятался за ней, направив на Грома оружие.

– Я не могу оставить тебя в живых, Крот, – тихо сказал Гром. Он был спокоен и расслаблен. – Отпусти девушку, и я убью тебя быстро и безболезненно… Я много убивал и могу обещать тебе это!

– Мне нужно подумать, – визгливо рассмеялся Крот. – Нет, давай лучше так: я медленно и болезненно убью тебя и мента, а потом очень болезненно эту суку. Конечно, я хотел бы, наоборот, первой замочить её, чтобы ты посмотрел, как она истечёт кровью, – продолжал бандит, – но не могу… ты ведь такой непредсказуемый! Поэтому мы с вами не будем делать резких движений и медленно положим «пушки» на пол!

Гром почувствовал, как стоящий сзади него Рулев переместился и встал справа.

– Чего ты ждёшь, Гром? – спросил Крот, видя, что Алексей не спешит исполнить приказ.

– Если я не ошибаюсь, ты сказал: «Мы с вами положим оружие», – усмехнулся Гром. – Вот и начни первым!

– Шутка юмора! Понимаю! – кивнул головой Крот и, уткнув «ствол» Лизе в плечо, нажал на курок. Брызнула кровь. Девушка пронзительно закричала…

– Я слышал крик Мне начинать штурм? – спросил черный «жучок» у Алексея в ухе.

– Нет! – крикнул Гром. – Нет! – Он осторожно вытащил из наплечной кобуры «Макаров» и медленно опустил его у своей правой ноги.

Рулев замешкался, доставая свой пистолет, и в ту минуту, когда внимание Крота переключилось на него, Алексей, поддернув правую штанину, потянул из ножен узкое лезвие «осы»…

С этой секунды время замедлилось для всех находящихся в полутемной комнате и потекло, плавно перемещаясь от причины к следствию, неумолимо приближая финал всей этой истории.

Грому уже было знакомо чувство странной, какой-то вселенской, внутренней пустоты в минуты крайней опасности.

Когда потерявшая сознание от шока Лиза бессильно повисла на руках Крота, открыв голову и плечи бандита, Алексей внезапно, без замаха метнул нож, сверкающим жалом куснувший Крота в глаз…

Но за мгновение до этого бандит, уловивший движение Грома, выстрелил с пяти шагов прямо ему в лицо… Майор, стоявший рядом с Громом, точно вратарь, ловящий трудный мяч, бросил тело влево, навстречу пуле, и поймал-таки ее, горячую, мягкой и упругой перчаткой своего сердца…

– Витя! – закричал Гром, падая на колени, пачкаясь его кровью, прижал к себе. – Витя, ты чего?!

– Лёша, это я во всем виноват. Прости меня. Я хотел как лучше… – Голос Рулева перешёл в тихий хрип, глаза его быстро стекленели…