Текст книги "Сальто назад (СИ)"

Автор книги: Борис Рогов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

* * *

– Владимир Матвеевич, вы читали последний номер «Комсомолки»? – Вольская едва зайдя на кафедру, увидела там только Пивкина и не могла не поделиться сенсационными новостями. – Наши ребята Гран-при взяли в болгарском конкурсе. Представляете, какой успех!

– Не может такого быть! Лариса, вы меня разыгрываете, такого на моей памяти не было ни разу, – Пивкин вполне трезво оценивает возможности студентов. – А кто конкретно, не скажете?

– Мельников, Комарович и Рогов, – Вольская и сама удивлена. – Первые двое – крепкие середнячки, ничем особенным вроде бы не блистали. Боря Мельников в рисунке силён. У Комаровича фотография в приоритете, в учебных дисциплинах он едва на стипендию вытягивает.

– А Рогов? Фамилия вроде бы знакомая, но никого с такими позывными не помню.

– С этим студентом два года назад странная история случилась. Вы, Владимир Матвеевич, должны помнить. Тогда ему пришло приглашение от самого Тодора Живкова на работу в Болгарию. Он быстро женился, всего за пару месяцев все разрешения получил и укатил. В этом году ходит слух, что он вернулся.

– Да, припоминаю что-то такое… – Пивкин задумчиво перебирает листы бумаги на столе. – Хорошо, он укатил. Но как он попал в команду с оставшимися здесь парнями?

– Какие-то шпионские игры… Не знаю, что там произошло в деталях, но слышала, что подстрелили его, да ещё как-то не хорошо. Пуля в голову попала. Другой бы умер, а ему повезло. Он не только выжил, но и отделался только частичной потерей памяти.

– А сами герои сейчас где?

– Надо у старосты спросить. У вас же сегодня история архитектуры у четвёртого курса? – Лариса водит пальцем по висящему на стене расписанию лекций. – Вот точно! Первая пара. Павлов точно будет, а он староста дисциплинированный, знать должен, и кто, и где, и с кем.

– Кстати, милая Лариса Константиновна, а не могли бы вы напомни тему конкурса.

– «Проектное предложение на строительство международного университета» – кокетливо стрельнув глазами, произносит Вольская.

– Проект на стыке наших специализаций… Тут и градостроительство и гражданская архитектура. Вы не видели, что они там напроектировали? Если честно, мне ужасно интересно.

– Нет, они, скорее всего, у кого-то дома чертили, или в общежитии. Предлагаете зачесть им победу в конкурсе, как курсовой проект?

– Курсовик это курсовик, тут никаких послаблений быть не может. Тема хоть и близка, и даже сложнее, но не охватывает всего комплекса задач, решаемых курсовым проектом. Тут никаких…

– Кажется, у нас кто-то ещё в конкурсе участвовал. Он же открытый был, при хорошем призовом фонде. В 15 группе точно, и, кажется какая-то команда с первого курса.

– В пятнадцатой, по-моему, команда могла бы быть и посильнее, чем в тринадцатой.

ГЛАВА 10
СОСЕДСКИЕ КУРЫ НЕСУТ БОЛЬШИЕ ЯЙЦА

25.02. 1980 Бухарест, вилла «Весенний Дворец». Чета Чаушеску

В открытое окно личного кабинета главы Румынского государства влетел гортанный крик павлина из сада, раскинувшегося рядом с виллой. Официально вилла называлась «Весенний Дворец» и занимала территорию в полтора гектара. Со стороны улицы она была спрятана густой живой изгородью. Построено чудо было 15 лет назад по эскизу и под руководством самой мадам Чаушеску. Тут и обитало «царствующее» семейство Румынского диктатора. Землетрясение 1977 года, несмотря на катастрофические 8 баллов, урона вилле не нанесло, в отличие от 20 процентов бухарестских зданий в центре города.

– Нику, ты уже слышал последние новости? – в кабинет Чаушеску почти врывается возбуждённая женщина. – Как мы вовремя начали работать с американцами! Ты действительно гений Карпат.

– Народ зря не скажет, – Николай Чаушеску с улыбкой встретил жену. – Ты у меня тоже молодец, всё правильно рассчитала. А что в новостях?

По панелями из резного дерева скользил луч солнца из окна, весело улыбались крестьяне с картин на стенах, в открытую форточку проникал прохладный ветер. Краем глаза Чаушеску любовался собственным отражением в большом зеркале из настоящего муранского стекла.

– «Голос Америки» только что сообщил о договорённости Болгарии и СССР по строительству советских военных баз на территории НРБ!

– Вот так Тодор! Вот так сукин сын! Всё-таки сделал, как хотел, старый лис. Нас напугал мифами о будущих несчастьях, мы поверили, а он сыграл назад. – Чаушеску стало даже весело. Он был уверен, что сумел переиграть всех. Теперь можно спокойно жить и трудиться за сенью дружественных американских штыков. Можно даже долги так уж быстро не отдавать, да и вообще, отдавать не надо. Главное теперь, чтобы строительство баз в Яссах и Марамуреше не сорвала какая-нибудь досадная случайность.

– Дорогая, ты представь, как всё хорошо получается, – его голос даже помолодел. – От турок и НАТО нас будут с юга защищать базы русских, а от русских с севера непреодолимой стеной встанут американцы. С Тито мы договорились. Кроме того, он одной ногой уже в могиле и ни на какие авантюры не способен. Можно спокойно сокращать армию, а доходы пускать на повышение уровня жизни. Я хочу сделать из Бухареста самый благоустроенный город Европы.

В саду снова заорали павлины. Их было несколько штук, и весна подталкивала птиц к активности. Самцы жаждали любовных утех и горделиво распускали роскошные хвосты друг перед другом. Песни же этих птиц были ужасны. Елена так и не смогла привыкнуть к этим хриплым воплям, но супругу они почему-то нравились.

– Нику, милый, а ты думаешь, нашим генералам понравится сокращение армии?

– Кто их будет спрашивать? Прикажу, через Великое Собрание постановление протолкну и всё. Строем и с песней пойдут на пенсию.

– Папандреу тоже, наверное, так считал десять лет назад, перед тем как его чёрные полковники скинули, – Елена говорит спокойным уверенным тоном, она прекрасно знает, как внушить мужу нужную мысль. – Нам придётся стравливать всё минобороны, выдавливая в отставку наших генералов по одному. Только так можно избежать переворота.

– И начать надо со Стэнкулеску. Что-то он слишком много о себе возомнил. Сегодня же надо дать приказ «Сикуритатэ», чтобы собрали всю информацию по этому выскочке. Потом найдём тех, кого он задел, обидел или обошёл по службе. На них и будем опираться. И так избавимся от бездельников. Прямо сейчас. – С этими словами он поднял трубку правительственной связи.

Внезапно тишину весеннего утра разорвал непонятный грохот с улицы. Рычание дизельного двигателя сливалось с громом падения металла. Со стороны главного входа на территорию резиденции, опрокинув железные ворота, резко ворвался армейский крытый фургон. Он затормозил перед главным входом и тут же из кузова посыпались солдаты с автоматами. Со стороны здания горохом посыпались одиночные пистолетные выстрелы. Ответом стала длинная очередь из крупняка, после которой крики раненых, звон стекла, пистолетные выстрелы слились в какофонию боя.

Первой опомнилась Елена.

– Скорее, бросай всё, – резко прокаркала она голосом, напоминающим вороний грай. – Потом разберёмся, кто и почему, сейчас важнее ноги унести.

Сам товарищ Чаушеску, не шелохнувшись, стоял у стола с трубкой в руке. Он не был трусом, но всё началось внезапно. Его сознание отказывалось принимать ситуацию.

– Этого не может быть… – шептали его губы сами по себе. – Этого… не может… быть…

– Товарищ Чаушеску! – доносился из трубки искажённый голос Постелнику. Что у вас происходит? Что за шум?

– На резиденцию напали! – Очнулся диктатор. – Тудор! Я приказываю! Срочно войска, срочно Секуритате ко мне. Быстрее! Они уже во дворе. Охрана долго не выстоит…

Чаушеску медленно в прострации опускает трубку на рычаги и застывает в прострации. – Не успел…

– Нику, что ты стоишь как истукан, – заорала на него жена и влепила звонкую пощёчину. – Нам ещё надо добежать до подземного хода. Надеюсь, что охрана продержится хотя бы пару минут.

Она выбежала в коридор, по которому гулким эхом разносились звуки боя. Одиночные пистолетные выстрелы тонули в треске автоматных очередей и грохоте КПВТ[53]53
  Крупнокали́берный пулемёт Влади́мирова та́нковый, устанавливался на БТР


[Закрыть]. Слышались крики раненых. Чета Чаушеску быстрыми шагами устремилась к пожарной лестнице. Именно под ней в подвале здания был заложен при строительстве переход в сторону озера Флоряска. Там, замаскированный под марину для президентского катера, располагается запасной бункер.

Чаушеску удалось беспрепятственно спуститься и по переходу добраться до гермодвери с двумя штурвалами на передней панели. Он набрал шифр на пульте. Внутри двери что-то щёлкнуло, и её поверхность слегка дрогнула. Чаушеску повернул штурвал, и дверь толщиной в локоть плавно откатилась на специальном подшипнике.

Тут их уже ждали.

– Гражданин Чаушеску! – с недоброй усмешкой отчеканил усатый молодой военный в камуфляжном комбинезоне без знаков различия. – От имени Совета национального возрождения объявляю вас и вашу супругу арестованными. Народ нашей многострадальной родины должен избавиться от диктатуры преступной клики.

– Кто вы такой! – Выкрикнул Чаушеску. – Не вы меня выбирали, не вам и вещать от имени народа. Можете меня расстрелять, но я не сложу свои полномочия. Ни за что!

Елена в это время тихо, но властно, надавила на плечо супруга. Ей не нравилась такая эскапада. Интуиция подсказывала ей, что их сейчас могут шлёпнуть прямо здесь. Потом прикопают где-нибудь в окрестностях Бухареста и всё на этом.

– С вашего позволения, Робин Медфорт-Миллс, принц-консорт, законный супруг принцессы Елены Гогенцоллерн-Зигмаринген.

– Это что, монархический переворот? – От удивления Чаушеску отвалилась челюсть.

– Нет, конечно. Народ Румынии должен на референдуме решить, какую форму правления он предпочитает. Выберет он монархию, и законный король Михай будем рад оказанной чести. Предпочтёт республиканскую форму, проведём выборы в парламент, потом президентские. Знаете, господа, сейчас очень удобный момент. Вы вышли из-под крылышка русских. Они за вас вряд ли станут заступаться. А большинство офицеров румынской армии на нашей стороне.

– Я требую публичной процедуры суда! – В отчаянии закричала мадам Чаушеску. Выдержка ей изменила. – Вы не имеете права, пут неперничи[54]54
  Вонючие ублюдки!


[Закрыть]! – Лицо её исказила гримаса гнева, а пальцы рук скрючились подобно когтям хищной птицы.

– Прекрати, Лену, – Чаушеску был на удивление спокоен. – Веди себя достойно. Мне кажется, наши партнёры – достойные люди и не будут прибегать к крайним мерам, тем более, когда нам есть, что им предложить.

– В самом деле, мадам, хватит изображать «факел революции[55]55
  В румынской печати Елену Чаушеску часто называли именно так


[Закрыть]», прекратите клоунаду. – Офицер смерил пленников насмешливым взглядом. – Ваш супруг прав, если вам есть что предложить, то мы готовы слушать. Что же касается беспристрастного суда, то таковой пройдёт в обязательном порядке. Хотите суд присяжных?

– В моей стране нет суда присяжных! – Гордо выпрямил спину Чаушеску. – Этот пережиток буржуазного общества не может обеспечить справедливости.

– Не смею настаивать, – офицер хмыкнул и скомандовал охране увести арестованных. – Для такого хорошего дела можно и референдум провести. Всего-то три варианта: – наградить, наказать, оставить без последствий.

Уже из коридора до него донеслись женские вопли – «Сволочи! Попонечи! Скоро верные народу части вышвырнут вас… Я бы, на вашем месте, застрели…» Вопль оборвался, похоже, с помощью зуботычины.

* * *

Тем временем, после того как Тудор Постэлнику получил сигнал от президента и, ещё даже не понимая, что происходит, вызвал начальников директоратов госбезопасности. После, не теряя времени на разговоры с Министерством иностранных дел, связался с болгарским послом и передал просьбу Чаушеску о немедленной помощи.

Первым явился командир столичного полка «Сикуритате» полковник Тисмяну. Чуть позже вошёл вальяжный начальник отдела охраны Петру Дореску. Полковники были ровесниками и постоянно конкурировали между собой, что Постэлнику вполне устраивало.

– Товарищи офицеры! В стране имеет место попытка военного переворота. Срочно! Безотлагательной поднимайте все подчинённые вам войска и направляйте к «Весеннему Дворцу»! – голос шефа «Секуритате» гремел так, что дрожали стаканы на стеклянном блюде. Их нежный перезвон диссонировал с рыком главы госбезопасности. – С товарищем Чаушеску что-то происходит! А вы! Лично вы, Дореску! Вы отвечаете за безопасность первого лица, и ничего не знаете. Прохлопали ушами? Что сообщают ваши люди?

Петру Дореску пытался втянуть объёмистый живот и вытянуть руки по швам, но у него получалось плохо. Его тело, склонно к полноте, поэтому тёплое место около тушки «гения Карпат» способствовало набору веса. Лицо полковника покрылось красными пятнами, а из горла донеслись невнятные булькающие звуки.

– Полко-о-овник! – Рявкнул в очередной раз Постэлнику, – соберитесь же, наконец!

– Есть собраться на конец, – невпопад выдал Дореску и замер, выпучив глаза.

– Я вам вопрос задал, полковник! Потрудитесь ответить! – Гнев всё сильнее застилал глаза Постэлнику. – Вы у меня в отставку без выслуги… Если что с Президентом, то под трибунал! Нет, лучше я вас лично прямо здесь расстреляю!

– Так точно! Товарищ генерал! Осмелюсь доложить, что никаких сигналов со вчерашнего вечера с объекта охраны не поступало. Ничего нештатного не происходило. По крайней мере, мне никто ничего не докладывал. – Дореску замолчал, продолжая тянуться изо всех сил.

Внимание генерала уже переключилось на командующего войсками госбезопасности. Тот демонстрировал полное спокойствие, знал, что к охране Чаушеску его Директорат имеет лишь косвенное отношение.

– Товарищ Тисмяну, на вас возлагается задача выяснения положения дел в районе Примэвери. – Тон генерал сбавил до делового, хотя в голосе ещё звенели стальные нотки. Обязательно оцепите квартал по улицам Доробанти, Авиаторов и Мирче Элиаде. Сразу к «дворцу» не суйтесь. Я слышал в трубке рокот похожий на танковый.

Через полчаса к площади Шарля де Голля подкатили грузовики с бойцами госбезопасности в сопровождении пары ТАБ77[56]56
  БТР румынского производства на базе советского БТР-60П


[Закрыть]. Бухарестская полиция, оставшаяся верной правительству Чаушеску, принялась выстраивать оцепление, одновременно досматривая подозрительных прохожих. Усиленные наряды жандармерии помогали сотрудникам «Секуритате» эвакуировать жителей квартала.

С площади был виден столб чёрного дыма, поднимающийся над зданием. Бульвар Примавэри рядом с домом Чаушеску был усыпан посеченными ветвями каштанов, щепками и обломками от забора, битым кирпичом и другими следами скоротечного боя. Покорёженная металлическая решётка висела на петле, печально поскрипывая.

БТР головного охранения, первый прибывший к месту, наткнулся на огневой заслон, как только оказалась в видимости окон виллы. Из здания по броне застучали пули КПВТ. Механик-водитель моментально понял, что двигаться дальше слишком рискованно и сдал назад, развернулся и, ломая кусты, скрылся во дворе соседней виллы. Майор Ионеску, размахивая пистолетом и матерясь для убедительности, приказал хозяевам быстрее убираться из опасной зоны. Сразу же доложил командиру полка о сопротивлении и попросил огневой поддержки.

Вскоре со стороны аэропорта послышался рокот моторов. Танки подошли, но не «Секуритате», у которой их было немного, и стояли они в Бзэу в составе второй армии СРР. Подошёл танковая рота 57 армии «Бухарест», поддержавшей мятеж. Танки, гремя траками по гранитной брусчатке мостовой на, свернули на Примавере и врезались, ломая заборы и кусты, прямо на территорию резиденции. Они успели прорваться, не встретив сопротивления, так как оцепить весь довольно большой район, «Секуритате» банально не успела. Танки TR-580 румынского производства, ревя дизелями, ломили прямо через декоративные цветники элитного района. Десять машин, хищно поводя стволами 100 мм пушек, встали вокруг президентской виллы. Район, населённый высшими чиновниками и деятелями науки и культуры готовился превратиться в арену ожесточённого боя.

Ионеску понимал, что с танками ему справиться не удастся. Доложив в штаб «Секуритате» он стал ждать дальнейших указаний. К этому времени Постэлнику уже знал, что гарнизон столицы и части армии «Бухарест» являются основной военной силой мятежников. Единственное, что пришло ему в голову – запросить штаб ВВС. Лётчики приняли сторону Чаушеску. Это позволило организовать атаку на выросший в столице «укрепрайон». К месту боя отправилась эскадрилья вертолётов IAR 330. Первый вылет показал, что слабая 20-мм пушечка не пляшет против танковой брони, хотя хорошо работает против засевшей в здании пехоты. Пришлось срочно высылать Миги с ракетами «воздух-земля». Это отняло время, зато позволило правительственным войскам проявить великодушие и выдвинуть мятежникам ультиматум.

– Командование Армии Румынии предлагает всем мятежникам сложить оружие и сдаться. Майор Ионеску зачитал ультиматум через мегафон. – В противном случае через пятнадцать минут по позициям мятежников будет нанесён ракетно-бомбовый удар. Тем, кто выйдет с поднятыми руками и без оружия, гарантируем справедливое судебное разбирательство.

Зная характер Чаушеску, никто на ультиматум не вышел, хотя всем казалось, что заговор провалился. На помощь никто не пришёл. Где сам Чаушеску танкисты не знали. Им оставалось стоять насмерть. Через два часа, сотрясая воздух грохотом реактивных турбин, над крышей виллы пронеслась тройка серебристых Мигов. Лётчики сориентировались, заложили вираж и с дистанции выпустили ракеты. Правда, поражён оказался только один из десяти танков, остальные три ракеты угодили в здание виллы, пробив в стенах солидные бреши. После того, как по району пронёсся шквал ракетной атаки, картина стала предельно ясной. Нервы танкистов не выдержали, они бросили машины и, срывая с себя знаки различия, попытались скрыться. Коммандос, что начали операцию, пытались препятствовать бегству союзников, но был перебиты Секуритате. Румыны в очередной раз показали, что страшны только для самих себя.

К вечеру прояснилась ситуация и с общей картиной мятежа. Против режима румынского диктатора выступили кроме армии «Бухарест», армия «Крайова», военные училища столицы, моряки базы в Констанце. Общее руководство восстанием взял на себя генерал армии «Бухарест» Генрих Кюбер-Виллах. Именно на него, представителя старинного саксонского рода из Семиградья, вышли сторонники восстановления монархии.

Армии «Бузэу» и «Напоке» заняли выжидательную позицию, имитируя отсутствие связи, и не подчинялись ни чьим приказам.

Полиция и жандармерия, как и все работники МВД Румынии также сохраняли верность присяге. Части 5 армии смогли без боя занять только район, прилегающий к зданию Минобороны и городок гарнизона армии, расположенный на окраине столицы. Прибегать к бомбардировке и артобстрелу города Министр обороны Команеску не собирался. По договорённости с инициаторами, Бухарест должен был остаться целым и невредимым, чтобы его можно было после победы предъявить, как образец спокойствия и порядка.

– Вероломный диктатор Чаушеску, для того, чтобы увековечить личную власть, – возмущённо рокотал Команеску в микрофон, – пошёл на нарушение Конституции страны, запрещающей нахождение на территории Румынии иностранных войск. В секретном протоколе к заключённому недавно Договору о дружбе с Болгарией и Югославией, сказано, что в случае необходимости возможно оказание помощи одой из сторон другим сторонам.

Команеску лично возглавил «Совет национального спасения». В обращении к гражданам страны он подчеркнул, что ни в коем случае не покушается на социалистический общественный строй, на права и народа, гарантированные Конституцией, на дружбу с великим Советским Союзом. Прибывшие из Британии настоящие инициаторы во главе с Медфортом-Миллсом предпочли остаться на ролях главных исполнителей. В их планы входило похищение Чаушеску с последующим судебным разбирательством и законным определением государственного устройства.

7.00 пополуночи. 26.02. 1980. Города Добрич и Русе. Народная республика Болгария.

Восточная кромка горизонта за широкой лентой Дуная едва окрасилась розовым отсветом начинающегося дня. Над городом Русе поднялись облака выхлопных газов. Рёв танковых моторов разбудил не только обывателей болгарского портового городка, но и жителей соседнего румынского Джурджу. Танковая бригада полковника Стоилова, поднятая накануне по тревоге, спешно переправлялась по мосту Дружбы. Задачу полковник получил простую. Бригада передавалась в распоряжение руководства Румынской Секуритате для оказания помощи «братскому румынскому народу» в соответствие с недавним договором. Румынская армия «Крайова» дислоцированная у болгарской границы поддержала Правительство, но от прямого участия в противоборстве министерства обороны и госбезопасности старательно уклонялась. Сопротивления румынские войска болгарам не оказывали, но и к наступлению не присоединялись. Первый танковый батальон бригады Стоилова без происшествий миновал портик из дорических колонн. Прошёл походным маршем через Дунайскую протоку и, не заходя в центр городка, через промышленную зону вышел на столичную трассу DN5.

Похожая картина наблюдалась и на пограничном переходе в районе посёлка Негру-Водэ, где границу пересёк ещё один танковый батальон с заданием взять под контроль порт Констанцу. На этом направлении сопротивления тоже никто не оказывал. 70 километров почти прямого пути были преодолены без потерь за пару часов и к началу рабочего дня в порту уже стояли болгарские танки. Бригада румынской морской пехоты предпочла сдаться на милость союзников и не усугублять вины, понимая, что дело уже проиграно.

Из Варны в сторону Констанцы вышел средний десантный корабль «Сириус» с батальоном морпехов. Десантный корабль, дабы избежать непредвиденных происшествий, шёл в сопровождении фрегатов «Дерзкий» и «Смелый». Скорость десантного корабля не велика, поэтому через два часа после выхода из акватории Варненской военно-морской базы караван судов был еще на траверзе посёлка Мангалия.

Внимание вахтенного привлёк катер, напоминающий французский «Зодиак», на всех парах несущийся в сторону международных вод. Два мощных дизельных двигателя позволяли этому судёнышку развить скорость до 40 узлов, что давало шанс уйти от пограничной стражи. Поэтому капитан фрегата «Дерзкий» принял решение принудить команду катера к остановке грубым, но действенным методом. Грохнула короткая очередь из спаренной артустановки. Прямо по курсу движения катера расцвели белые пенные столбы, указывая, что требуется сбавить ход и остановиться.

Рулевой на катере понял, что, несмотря на превосходство в скорости, уйти не получится и лучше сдаться, чем кормить рыб. Поэтому он не стал ждать повторного залпа, а просто заглушил мотор и встал в ожидании призовой команды.

На борту были обнаружены: гражданин Британии Медфорт-Миллс, его помощники и подельники, а также Президент Румынии Николае Чаушеску с супругой. На головы высокопоставленных особ были надеты холщовые мешки, а руки и ноги стянуты верёвками. Все взятые в плен мятежники и их жертвы уже через час были сданы на руки сотрудникам «Секуритате».

Уже на следующий день был объявлен торжественный вечер по случаю победы народной власти над «бешеными собаками международного империализма». Банкет Чаушеску решили провести в роскошном дворце Кантакузино, имевшем большой зал приёмов.

Стоя во главе стола, Чашеску поднял бокал.

– Товарищи! Позвольте тост!

– Да здравствует дорогой товарищ Чаушеску! Да здравствует родная коммунистическая партия Румынии! Слава Болгарской коммунистической партии! – неслось со всех концов большого, как футбольное поле, стола.

– Сегодня мы празднуем победу над силами реакции, над недобитыми монархистами и клерикалами, над бывшими хозяевами жизни, не оставившими мечты о возвращении рабочих и крестьян Румынии в кабалу. Эти подлые твари готовы на всё, лишь бы вернуться к власти. Но народ Румынии, его вооружённые силы, его госбезопасность стояли и будут стоять на страже наших завоеваний. Тем более что нам всегда готовы помочь наши соседи, чьи решительные действия вчера мы никогда не забудем. Ура! – Он медленно и с удовольствием проглатывает стопку сливовицы под бурные и продолжительные аплодисменты.

Над столом поднимается министр иностранных дел Штефан Андрей.

– Товарищи! Соратники и друзья! – обращается он к собравшимся. – Мне только что сообщили две очень важные новости. Первая. Форин Офис Её величества королевы Елизаветы сообщил, что никакого отношения к произошедшим у нас событиям официальные учреждения Великобритании не имеют. Действия Медфорта-Миллса просят считать инициативой его лично и его тестя короля Михая. Тем не менее, в свете произошедших событий Великобритания считает невозможным для себя участвовать в оборонительных программах в Румынии.

– Я думаю, что мы и сами не станем теперь сотрудничать с лимонниками, тем более что вторая новость как раз на эту тему.

Мне буквально час назад позвонил лично госсекретарь США Сайрус Вэнс. Он от лица правительства США и от себя лично поздравил наш народ с победой над узурпаторами. А потом предложил услуги по строительству военно-морской базы в Констанце! Это прорыв, товарищи! Я надеюсь, что переговоры об американской базе, могут привести и к базам в Карпатах.

Веселье по случаю одержанной победы продолжалось до утра.

Москва. Площадь Дзержинского.

– Доигрались! Мать вашу так! – Орал во всю глотку Виталий Васильевич Федорчук, председатель КГБ СССР. – Как так? Ну, как так? Мы своими собственными руками отдали Румынию америкашкам? Звиздец! Или вы думаете, что они сцепятся с англичанами? Теперь надо ждать появления их баз где-нибудь под Себешем или в Яссах.

Руководители подразделений и управлений КГБ сидели, молча, отстранённо разглядывая стену за спиной председателя. Тот распалялся всё сильнее.

– Буй вам по всей харе! – Он уже откровенно перешёл на родной армейский матерный. – Всё получается ещё хуже, чем с этим говнюком Чаушеску, в рот его по самые гланды!

Матерщина, начальственный рык и прочие прелести армейского воспитательного процесса разносились по кабинету ещё минут десять, после чего Федорчук сел, промокнул платком взмокшую лысину и вдруг резко выдохнул. Казалось, он даже внешне сдулся, как лопнувший воздушный шарик. Плечи его опустились, взгляд потух, а руки начали нервно перебирать бумаги, лежавшие на столе.

– Генерал Бояров, доложите о проделанной работе, вы же у нас главный специалист по этим сраным Штатам, сраной Америки. Вы занимались всей операцией, вы всем руководили. Слушаю вас внимательно. – Голос председателя КГБ был тих и холоден, но присутствующие прекрасно знали, – это гораздо хуже вспышек гнева.

– Так точно, – тучный, но вполне ещё бравый пятидесятилетний генерал поднялся с места. – Наш агент через старые связи смог войти в доверие к румынским эмигрантам, сыграл на струнах старых обид, сделал всё именно так как мы с вами…

– Не надо перекладывать с больной головы на здоровую, – Федорчук аккуратно расправил остатки седой шевелюры.

От этого жеста всем стало немного легче. Офицеры за столом немного расслабились.

– Обосрались, так имейте совесть понести заслуженное наказание, или что там в таких случаях несут. Иначе быстро у меня лишитесь и должности, и звания. И на прежние заслуги смотреть не буду.

– Товарищ генерал, да, обосрались, это точно, но откуда мы могли знать, что эти натовцы так ухватятся за Румынию? Румыния во все времена была территорией французских интересов. Ну, в крайнем случае, германских. Англичанам она всегда была так, постольку поскольку… Англичане вроде бы сунулись, но румыны и болгары им крепко наваляли. Поэтому штатовцы засуетились.

– Прекратите, Виталий Константиныч, мне тут ваньку валять! – снова рявкнул Федорчук. – Должны были знать. Просто обязаны! Вы разведка или кто? Детский сад – трусы на лямках? Вот, что мне теперь в ЦК докладывать? Что КГБ СССР обосрался? – Федорчук устало махнул рукой, потом достал из портсигара сигарету, чиркнул зажигалкой и нервно затянулся.

* * *

Отдел внешней разведки переживал не лучшие времена. Одна неудача сменялась другой, а каких-то перспектив в ближайшем будущем не просматривалось. Радовало только то, что Федорчук выбил для сотрудников квоту на московские квартиры и допуск к спецпайкам. Не то, что прежний шеф, который вроде бы и ласков был и за жизнь любил поговорить, но вот практической пользы от него было мало.

Если годом ранее основной работой разведчик считал сбор информации, работу с агентурой и прочие тайные упражнения на территории вероятного противника, то после майского демарша Болгарии и Румынии, вдруг оказалось, что южный фланг восточного блока разваливается на глазах. Если с болгарами ещё как-то удалось договориться, то переворот в Бухаресте делал ситуацию совершенно фантасмагорической. Оказывалось, что создали её сами сотрудники КГБ. Ни у кого из них и мысли не появилось, что всесильный румынский «гений Карпат» окажется настолько слаб, что его не поддержат ни армия, ни полиция, ни спецслужбы, ни народ. Впрочем, с последним было ясно и без переворота. Ни в одной из соцстран власти с народом не дружили и всегда были готовы к подавлению выступлений самым жёстким способом. Исключений было всего два – Куба, где бородатый харизматичный Кастро пользовался бешеной популярностью и Вьетнам, где на фоне войны с Америкой руководство пользовалось заслуженным уважением.

Бояров у себя в кабинете после совещания никак не мог отойти от чувства обиды, пробудившегося после выволочки. Он открыл холодильник, достал початую бутылку «Посольской» и пол-литровую баночку суздальских огурчиков домашнего посола. Плеснул полстакана, подцепил вилкой самый маленький огурец и, вздохнув, медленно выцедил водочку. Приятное тепло растеклось по жилам, порождая ощущение покоя и благополучия. Генералу стало легче, течение мысли приняло конструктивное направление, а после ещё одной дозы появилась необходимая жажда деятельности. После «восстановительной процедуры» Бояров поднял трубку внутреннего телефона.

– Вызовите-ка ко мне этих… – от переживаний из головы вылетели фамилии сотрудников, – этих двух бездельников, Бакланова и Шамраева. Они насвинячили, им и разгребать.

Первым прибыл ответственный по Болгарии майор госбезопасности Шамраев.

– Игорь, тебе просто сказочно повезло, что Живков решил подстраховаться и подкатил к Леониду Ильичу с просьбой о советской базе в Болгарии. Не эта его активность, то лететь бы тебе из органов в народное хозяйство…

– А что мы должен были делать, по-вашему? – с оттенком вызова в голосе ответил Бакланов. – Скажите, товарищ генерал-майор, при известном результате, что мы могли сделать в таких обстоятельствах?

– Всему-то вас, недоучки, учить приходится, – проворчал старый генерал. – А не задумывался ли ты Витек, с какого момента дела наши пошли куда-то не туда?