Текст книги "Сальто назад (СИ)"

Автор книги: Борис Рогов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)

– Причина известна? – перебил Живкова Тито. Голос его был спокоен, только рука предательски дрогнула.

– «Пророк» утверждает, что всё дело в многолетнем курении. Мол, сосуды поражают склеротические бляшки. Я ж не медик, плохо помню. Но с тех пор стараюсь себя ограничивать в табаке.

– Я подумаю, что тут можно будет сделать, – Тито потушил сигарету, только что им зажжённую. – Пора перейти к сегодняшней теме.

– Иосип, дорогой, – остановил его Живков. – Это не самое печальное. Ты коммунист, а мы коммунисты ставим общественные интересы выше личных. Ты дослушай.

– Тьфу ты… Ну что может быть хуже смерти в коме? – буркнул недовольный Тито.

– После твоей смерти в Югославии начнётся бардак. В результате политического кризиса страна развалится по границам нынешних республик. Сербы, сначала будут пытаться удержать союз силой, но после первых столкновений армия Югославии разбежится по национальным казармам. Хуже всего придётся сербам Боснии и Хорватии.

Тут я, друже Иосип, хочу тебя похвалить, ты 30 лет назад совершенно правильно заметил, что каждая из составляющих твоей страны, может быть суверенной страной. Они такими и станут, если всё пойдёт, как говорит «Пророк».

– Тогда, раз уж мы вспомнили события тридцатилетней давности, давайте помянем добрым словом и рюмочкой сливовицы великого человека и политика … Ему скоро исполнилось бы сто лет. За Сталина!

– За Сталина, – дружно поддержали тост остальные участники встречи.

– Я смог бы помириться со Сталиным, – снова заговорил Тито. – Когда был в прошлом году в Пекине. Там на центральной площади Тяньаньмэнь мавзолей с огромным портретом Мао Цзэдуна и Сталина. Я словно помолодел. Какой всё-таки гениальный был человек! Ошибался, да, но кто из нас может сказать, что не оступался на жизненном пути.

После чарки разговор оживился. Как все убелённые сединами мужчины, главы Балканских стран любили вспомнить молодость. Тем более, все они партизанили. Или, как Чаушеску, участвовали в антифашистском подполье.

– Друзья мои, – внезапно Тито меняет тему беседы. – Скажите, как вы осмелились пойти поперёк Москвы? Даже я опасаюсь вторжения Красной Армии. Полтавской танковой дивизии из Венгрии до Белгада четыре часа марша. Тебе, дорогой Никола, вообще должно быть ещё страшнее, у тебя под боком 14 Армия. Ей до Бухареста суток хватит добежать.

– Мы, румыны, народ миролюбивый, это есть правда, – в голосе Чаушеску слышится сожаление. – Воюют наши парни не очень, но мы с товарищем Живковым рассчитали правильно. Советы по Пакистану врезали, но не учли, что только они считают Кабульский режим легитимным. Большинство стран мира считает афганских революционеров узурпаторами свергшими законную власть короля. А значит, весь мир осудит бомбёжку мирной страны. После чего Леониду придётся долго отмываться и на новые авантюры у него решимости не хватит. Никто же не поверил в то, что это афганцы бомбили Исламабад.

– Так оно всё и вышло, – поддержал соседа Живков. – Ночь на 12 мая я помню как сейчас. С минуты на минуту ждал звонка из Москвы. Тут в Венгрии самые масштабные учения идут. Войск советских – тьма тьмущая. Леонид позвонил только через день. Всё пошло как мы и рассчитывали. Я его успокоил. Сказал, что мы вышли только из военного блока. Коммунизм мы будем строить и дальше.

Мужчины выпили ещё по рюмочке за мир во всём мире.

– Может быть, нам стоит обратить больше внимания на товарища Хуа Гофэна? – Чаушеску поделился тайной надеждой. – Что-то мне подсказывает, что через пару десятилетий Китай займёт лидерские позиции в мировой экономике.

– Да, «Пророк» про это тоже докладывал, но пока в Китае нет ни ресурсов, ни решений, как их можно получить.

С ним согласились оба собеседника и решили, что пары десятилетий в запасе нет ни у кого, а сейчас на КНР не рассчитывать не приходится. В Китае своих проблем хватает.

Беседа текла неспешно и без резких заявления. Участники были настроены конструктивно. В результате были выработаны предварительные условия создания Балканского союза. Союз Югославии, Болгарии и Румынии предполагал постепенное слияние в конфедерацию объединённую общими законами, обеспечивающими свободное передвижение людей, товаров, капиталов и услуг внутри союзных границ. По обороне и международным отношениям предполагались обязательные межправительственные консультации. Для обеспечения суверенитета, внутренние дела, вопросы образования, культуры, языка оставались на усмотрение правительств. Союз предполагался открытым. Хотелось балканским главам втянуть и Венгрию с Грецией, да и от Албании никто не собирался отказываться.

Главным результатом встречи стала договорённость о съезде глав государств Балканского полуострова. Назначить съезд решено было на апрель месяц на территории личной резиденции югославского президента на острове Бриуни. Живкову всё-таки удалось уговорить Иосипа Тито на срочную госпитализацию. Страх комы весьма этому способствовал. Тито совсем не хочел оказаться в положении овоща.

5 ноября. Сенатский дворец в Кремле. Рабочий кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС. Брежнев Л.И.

Начало ноября выдалось в столице по-зимнему морозным. Леонид Ильич, тяжело ступая по паркету рабочего кабинета, прошёл к окну, потом вернулся к столу, сел на край и достал из кармана пиджака пачку сигарет. Врачи запретили ему курить, и пару лет назад страшным усилием воли Брежнев смог победить пагубное пристрастие, но после убийства Андропова плюнул и снова начал дымить. Сидевший, как всегда тут же Черненко дернулся, было, его остановить, но тут же осел, наткнувшись на твёрдый взгляд генсека.

– Что такое брови Брежнева? – обратился Леонид Ильич к вошедшим к нему в кабинет силовым министрам Щёлокову и Федорчуку. – Это усы Сталина, но на более высоком уровне.

– Леонид Ильич, сейчас не до смеха, – не принял шутку глава госбезопасности. – Я вас не зря попросил о личной встрече вместе с товарищем Щёлоковым.

Брежнев подвинул пепельницу к министрам. – Закуривайте, не стесняйтесь. Здоровее мы с вами всё равно уже не будем, так и нечего… – Он недоговорил. Затянулся, на мгновение прикрыл глаза, задержал дыхание и выпустил облако белого дыма. – Так, Владимир Александрович, я тебя слушаю. Раз сам напросился, то излагай, не тяни.

Крючков тут же размял недокуренную сигарету в пепельнице. – Леонид Ильич, наши агенты из Болгарии вчера вечером сообщили, что балканские «товарищи», – он тоном выделил последнее слово, закавычивая его, – решили продолжить играть свою игру. Вчера в Бухарест приезжал Тито, где встречался с Живковым и Чаушеску.

– И что? Эти, к-хымм, «заклятые друзья» сербы и болгары, смогли о чём-то договориться? – Брежнев старчески крякнул прочищая горло. – Между ними же река крови. Неужели решили помириться?

– Между нами и немцами, и поляками, и венграми тоже крови по шею. Как-то работаем же. С немцами вообще, «братство по оружию». В общем, дело не в этом. По данным нашего агента, эта троица решила вернуться к идее Балканской Антанты.

– Ну, дорогой товарищ председатель госбезопасности, умеешь ты рассмешить, честное слово. – Брежнев подавил смешок, крякнув опять. – Вот, так прямо «Антанты»? Ни больше, ни меньше? А что мидовцы говорят? Вы с Громыко поделились?

– Прошляпили парни МИДа вопрос. – Федорчук сохранял серьёзность. – Балканские ухорезы открыто нигде ничего не говорили. После того как в мае болгары и румыны вышли из ОВД, отношениях стали у нас гораздо прохладнее.

– А как у нас обстоят дела с поисками убийцы товарища Андропова? – вдруг мысли Брежнева сменили русло и он обратился к Щёлокову, – я помню, что тогда обнаружили только труп водителя мусоровоза. А инициаторов обнаружить удалось?

– Никак нет, товарищ Брежнев. Все следы ведут за кордон, скорее всего в Турцию.

– Думаю, что тут ты, Володя, не прав… Брежнев опять замер, как бы прислушиваясь к голосам в голове. – Чует моё сердце, что искать надо в Болгарии. Ты же сам мне докладывал, какая у болгарских товарищей агентурная сеть отлажена.

– Товарищ генеральный секретарь, – Крючков снова попробовал вернуться к главной теме. – Как вы считаете, может нам Тито того…

– Да ты Владимир в своём уме? – осадил чекиста Брежнев. – Где гарантия, что твоего ассасина не поймают? Нет таких гарантий. Ты представляешь, что тогда будет? Визг будет стоять до Луны. Вопить будут посильнее, чем после заявления Никиты о культе личности. Нет! Подумай лучше в сторону того, как поссорить этих мальчишек между собой. К этой пороховой бочке только спичку поднести…

Брежнев встал и снова направился к окну. Он вспомнил, что давно не был на хоккее. Сегодня как раз должен был состояться матч «Динамо» – «Химик».

– Николай Анисимыч, сегодня твои орлы с «Химиком» играют? – внезапно сменил он тему беседы.

– Да, играют. Должны выиграть, Леонид Ильич. Буду рад составить вам компанию… А уж как парни обрадуются.

– А вы, товарищи, можете быть свободны, – он повернулся к председателю КГБ и сопровождающему его начальнику отдела внешней разведки. – Постарайтесь найти злодея, который вашего начальника погубил. Вот это будет большим достижением. Народ и партия на вас надеются.

ГЛАВА 1. ВЫХОД ИЗ ПИКЕ

События в мире осенью 1979 года.

1 сентября США и Пакистан заключают договор о размещении на территории Пакистана военной базы.

14 сентября – Премьер-министром Демократической Республики Мавераннахр стал Хаффизула Амин. В торжественной речи по случаю своего избрания Амин призвал к воссоединению страны.*[10]10
  Здесь и далее значком * помечены события не имевшие места в реальной истории


[Закрыть]

4 ноября – захват американского посольства в Тегеране.

6 ноября – на экраны ТВ вышел фильм «Место встречи изменить нельзя». В роли Жеглова снялся Леонид Яновский.*

20 ноября – захват заложников в крупнейшей мечети города Мекки махдистами Джухайман аль-Утайби.

30 ноября – в продажу выпущен альбом «The Wall», записанный группой «Pink Floyd».

25 декабря – Амин застрелен заговорщиками просоветского крыла НДПА «Хальк». Новый председатель Революционного совета ДРМ и генеральный секретарь НДПМ – Бабрак Кармаль.*

Кубок УЕФА выиграла западногерманская «Боруссия Мёнхенгладбах».

Чемпионом мира по хоккею в тринадцатый раз стала сборная СССР.

Человек года по версии журнала «Time» – Аятолла Хомейни, лидер исламской революции.

15 октября. София. Больница «Пирогов». Борис Рогов.

Белый гладкий потолок без трещин. Белые стены. Белая тумбочка. Белые наволочка и пододеяльник. Белое всё вокруг. При всей парадности, белый цвет постепенно превращается в унылый серый. Вечером серый сгущается, превращаясь в чёрный. Зато на стенах пляшут зелёные и розовые отблески от лампочек медоборудования, расставленного у моего лежбища.

Через три дня по возвращению сознания, я научился поворачивать голову и шевелить пальцами. Ещё через неделю я уже мог достаточно сносно говорить. Беда была в том, что при продолжительном разговоре у меня начинала страшно болеть голова, поэтому доктор Вежинов ограничивался простыми вопросами. В основном они касались моего самочувствия в целом и отдельных частей организма.

– Успеем мы ещё с тобой поговорить, – отшучивался профессор, когда я спрашивал его о «посторонних предметах». – Тебе ещё надоест моё занудство. Я такой нудный, что сам себя иногда вывожу из себя.

Зато мама с каждым моим успехом просто расцветала. Она, работая санитаркой, имела возможность заходить ко мне перед работой и после того, как перемывала все коридоры неврологического отделения больницы.

Сначала мы с ней просто обменивались односложными репликами. Она гладила меня по голове, стараясь не терять при мне бодрости и силы духа. Меня такая забота напрягала, но я понимал, что лучше потерпеть, чем доставлять неприятности самому близкому человеку. Позже, когда состояние улучшилось, она рассказывала, что произошло за то время, что выпало у меня из головы.

Выпало много чего. Так, неожиданно для меня оказалось, что я трижды собирался жениться, и третья попытка даже удалась. Получается, что я уже скоро год, как глава семьи!

В первый раз в Москву ты рванул, как оглашенный ещё на зимних каникулах в десятом классе, – она вздохнула. – Я тогда так волновалась, что ты не представляешь даже.

– Мам, а как мою жену зовут? – Меня же больше волновал вопрос матримониального плана. – Она симпатичная? Чем занимается? Может у нас уже и дитё народилось?

– Детей нет, тут вы молодцы. Зовут её Леночка. Воронина её фамилия. Рыженькая такая. На Катрин Денёв похожа, такая же конопатая. Стрижка короткая, кажется, каре. Ты её должен помнить. Всё-таки с ней в одной школе учился, только она на два года раньше.

Я изо всех сил напрягаю мозг, пытаясь вспомнить. Но никакой Лены Ворониной припомнить не могу. В девятом классе я другой Леночкой был увлечён, и мне было совсем не до восьмиклассниц. Интересно, а что с Тришиной за «пропавшие» годы случилось? Надо спросить, но у меня опять начинает дико болеть голова.

– Боря, у тебя опять голова болит? – Мама заботливо протягивает руку к моему, покрывшемуся испариной, лбу. – Может быть, хватит на сегодня?

– Нет, мне ж интересно. Водички дай глотнуть, может, отпустит… – я стискиваю зубы, и вдруг сквозь боль мне приходит какое-то неясное видение. Огромные карие глаза, прямой нос, что-то неразборчиво шепчущие губы. Тришину я не могу не узнать. Через пару мгновений боль действительно отпускает, напряжение уходит, а вместе с ним уходит и возникший образ. – Да, дальше про Ленку расскажи.

– На ней ты чуть было не женился первый раз. Как раз в позапрошлом году. В Новогоднюю ночь. Прибежал домой такой довольный. Но что-то у вас потом не пошло. А уже в мае она замуж вышла. Галя, ну это мама её, говорила, что за оперного певца.

– Ага, интересно, – я решаю узнать всю историю своих донжуанских похождений, пока новая волна боли не накрыла. – А второй раз я на ком чуть не женился?

– Ой! Я эту девочку и не видела ни разу. Ты её домой не приводил, нам не показывал. Звать её не то Оля, не то Галя. Ты говорил, что вроде бы из параллельной группы. Вы с ней в Крым ездили тоже в позапрошлом году. Ничего про неё сказать не могу.

Очередной приступ головной боли накрывает меня, и сознание опять сменяется мерцающими образами, в которых перемешаны розовые и чёрные пятна. Последнее, что я помню, укол обезболивающего, после которого я проваливаюсь сон.

Пока я лежу неподвижно, мама рассказывает, как я летал в Москву к отцовскому однополчанину, как писал статьи в газеты, как провалился в МГУ. Как поступить на архитектурный в Сибстрин.

– Мам, а почему архитектурный?

– Наверное, от дома недалеко, да и рисовать ты всегда любил, Поступил ты очень хорошо, только по физике четвёрка была, остальные пятёрки. Жаль, что только два года отучился. – Мама пожимает плечами.

– Я тогда так удивилась! – делилась мама эмоциями. – У тебя тогда целая куча статей была опубликована и всего за один год. Если подумать, где журналистика, а где строительство? Как ты умудрился на архитектуру поступить – для меня загадка.

– Потом ты начал вдруг деньги зарабатывать, – продолжает удивлять родительница. – Да не просто почтальоном, сторожем или дворником. Ты какой-то не то цех, не то артель организовал по оформительским работам. Хорошо нам с отцом помогал. Деньги к тебе так и попёрли.

– Удивительно, – я про себя поражаюсь прошедшим событиям. – Мам, а как я в Болгарии оказался?

– Тут, сыночек, очень странная история получилась. Я сама не всё знаю, ты же скрывал какие-то делишки. А сердце материнское чувствовало недоброе. Я ещё тогда очень за тебя волновалась, ночи не спала. – Она начала как-то бессвязно причитать.

– Мама, ты хотела мне рассказать, как я в Болгарию попал, – торможу я её сумбур.

– Как-как, приглашение от болгар прислал Морозов. Помнишь такого? Должен помнить, он к нам в гости приезжал. Ты у него неделю жил в Москве.

– Помнить должен… наверное, но не помню.

– Это однополчанин отца твоего. Они вместе на одном самолёте летали. Он с ещё двумя стариканами какого-то болгарина от смерти спас. Тот им приглашение оформил. Двое мужиков поехать не могли. Тогда Морозов отцу приглашение прислал и тебе почему-то. Отец отказался, ты вместо него Леночку взял. Как уж там всё оформлялось я не знаю, но факт, что вы с ней поехали имел место.

Так ты здесь оказался в первый раз. Через две недели вернулся. Сразу собрался жениться. Тут вдруг тебе от Тодора Живкова приглашение пришло. И не просто в гости, а на работу в институт суггестопедии или суггестологии. К тебе же сейчас ходит его директор, Лозанов кажется его фамилия, симпатичный такой дядечка. Говорит, ты с ним работал.

– Нет, мам, я ничего не помню. Никакого Лозанова. – Я сказал, а сам вдруг вспомнил, что какой-то лохматый дядька действительно на днях приходил и представлялся как раз Лозановым.

– Ну, ладно, это к делу не относится. Так на чём я остановилась? Ага, приглашение тебе лично Живков прислал. Вы с Леночкой быстро брак зарегистрировали и укатили. Ты собирался в отпуск домой приехать в сентябре. Жена твоя на первом курсе восстановилась. Я тут вместо неё за тобой присматриваю.

– Да, да, мне Вежинов рассказывал. Какие-то американские шпионы, похищение, стрельба, мне в башку пулю засадили, я чуть копыта не откинул…

– Тебе всё хаханьки… А тут, ужас-ужас-ужас. Казалось бы спокойная курортная социалистическая страна. Ещё тут политические новости произошли. В мае наши дали афганским лётчикам самолёты и те врезали по Пакистану.

– Ого! Наверное, весь мир нас обозвал убийцами и фашистами?

– Так оно и случилось. Но не это главное в нашем случае. Дело в том, что болгары тоже осудили бомбёжку и вышли из Варшавского договора. И мне пришлось упрашивать лично начальника Новосибирского КГБ, чтобы в ОВИРе дали мне выездную визу.

– Ничего себе! Вот «братушки» учудили… А я, получается, тут с женой чем-то непонятным занимался. А она сейчас где?

– Я же сказала, Леночка тут от тебя две недели не отходила, но ей надо было в университет возвращаться, восстанавливаться. Она домой вернулась. Приедешь обязательно поблагодаришь. Хорошая она девочка, но вот зачем только в эту чёртову Болгарию с тобой согласилась ехать… – голос мамы предательски дрогнул. – Пришлось мне на её место ехать. Мне как матери сам бог велел. Уволилась из училища. Морозова[11]11
  Морозова Мария Михайловна – директор ГПТУ-28 при швейной фабрике «им. ЦК Союза швейников», где работала мать главного героя


[Закрыть] была, конечно, очень недовольна, но удалось её уломать. Даже пообещала принять обратно. Спасибо ей. Вдруг и в самом деле возьмёт…

Постепенно мамин голос начинает звучать как-то глухо и болезненно. Ещё через мгновение мозг взрывается приступом боли. Я непроизвольно стискиваю зубы и зажмуриваюсь.

– Мам, позови врача, пусть обезболивающего вколет, что-то так резко голова разболелась…

Так понемногу я узнал некоторые подробности своей жизни за последние четыре года. Конечно, мама не могла знать всё. Мы всегда прячем большую часть событий нашей жизни от родителей. Зачем им лишнее беспокойство?

Как только я стал в состоянии уверенно поддерживать разговор, не прерывая его на обезболивание, со мной решил поговорить смешной дядька. Высокий, с пузиком, нависающим над ремнём, с лохматыми седыми патлами… Типичный сумасшедший профессор. Это и был тот самый Лозанов.

– Борис, я понимаю, мне уже сказали, что ты не помнишь события последнего года, – заехал он издалека. – А что ты можешь сказать о видениях, что возникали в твоём мозгу во время комы?

– Товарищ Лозанов, для меня это загадка, – я пожимаю плечами. – У меня очень странные ощущения. Я прекрасно помню конец лета 1975 года. Хуже помню события осень того года, а с зимы, как отрезало. Как будто бы там закрыл глаза, а очнулся уже в палате.

– Точно, так мне Вежинов и рассказывал, – профессор явно расстроен. – Значит, просто провал?

– Это нельзя назвать провалом, скорее прочерк. Закрыл глаза – открыл глаза. В моей памяти отрезок в четыре года вообще не существует.

– Неврологи говорят, что это характерно для комы, – у Лозанова опускаются плечи и густые брови складываются печальным домиком. – Хочешь, я расскажу тебе, чем мы с тобой занимались почти год?

– Даже очень, – мне и в самом деле интересно.

– Дело в том, что, по твоим словам, у тебя как раз в сентябре 1975 года открылись сновидческие способности. С помощью сновидений ты научился предвидеть будущее. При этом совсем не так, как делают известные медиумы вроде Ванги, Хьюма[12]12
  Дэниел Данглас Хьюм – шотландский медиум, прославившийся феноменальными способностями к ясновидению и левитации


[Закрыть] или Мессинга. Ты рассказывал, что видишь во сне газеты, книги, новостные программы из будущего, читаешь в них о конкретных событиях, людях и геолокациях. Всё очень конкретно, никакой мистики, никаких иносказаний и символов. Ошибся ты только один раз, не угадал с вторжением СССР в Афганистан. Срок пока ещё не подошёл, но сейчас такой страны уже нет.

– Как нет?! – от неожиданности я даже чуть не вскакиваю на кровати. – Куда он мог деться?

– Так после того, как ваши разбомбили Пакистан, тот перестал помогать повстанцам и афганцы договорились разделить страну на северную часть населённую таджиками и узбеками и южную пуштунскую. Последнюю так и назвали Исламская Республика Пуштунистан.

– Интересно дело повернулось. Ещё одна страна раскололась. – Я на мгновение задумываюсь. – Увы, товарищ Лозанов, ничего не помню. Там, насколько я помню, брат короля сверг брата, устроил республику и сам себя президентом назначил. Даже с коммунистами местными дружил.

– Я как-то не сильно политикой интересуюсь, – с удивлением поднял на меня глаза Лозанов. – Только после бомбёжки почитал чуть-чуть. Афганцам это не понравилась власть коммунистов, там разгорелась партизанская война. Пакистан начал помогать повстанцам. Его ваши наказали. Победить басмачей не получилось, пришлось страну разделять. А ты предсказывал, что 25 декабря этого года должен состояться ввод войск СССР на территорию Афганистана.

– Это же не возможно! – Я искренне удивлён и озадачен. – Такие предсказания противоречат закону причин и следствий.

– Да! Я согласен. Но когда твоё предсказание о пожаре в гостинице «Россия» сбылось с точностью до минуты, сам товарищ Живков очень тобой заинтересовался. Иванов, которого ты спас, решил пригласить в Болгарию ветеранов-лётчиков, это они пришли в торгпредство и сообщили о пожаре. Они на тебя указали. Живков с тобой встретился, а после разговора, тебя в Болгарию пригласил.

– Вот! Вот оно в чём дело оказывается. – В голове у меня что-то стало проясняться. – А я всё матушку мучаю.

– Про переворот в Боливии, восстановление дипотношений Китая и США, возвращение Хомейни и свержение шаха в Иране ты тоже сообщил день в день. Не смотря ни на какие причины и следствия. Как говорится, факты эти были нами зафиксированы. Про погоду, про кино, спорт музыку у тебя тоже получалось, как вы русские говорите дутелька в дутельку[13]13
  Аналог русского «тютелька в тютельку»


[Закрыть]. Твои пророчества были похожи на ленту новостей в газете – место, время и короткое изложение события. Как же я сразу не догадался…

– Ну-у-у, я даже и не знаю, – я удивлён такому рассказу о своих сверхъестественных способностях. Мне остаётся только развести руками. – Ничегошеньки не помню…

– Мы с тобой занимались измерениями, анализировали состав тканей и жидкостей твоего тела, пробовали даже гипноз. – Лозанов поднимает указательный палец. – Договорились с Лабержем из Америки, чтобы он на тебе методику осознанных сновидений попробовал. Никакого внятного объяснения природы загадочного явления мы придумать так и не смогли.

– Значит, я стал жертвой американского сомнолога, лучшего друга его болгарского коллеги? – тупо шучу я.

– Правильнее будет назвать такого специалиста не сомнологом, а гипносуггестологом… – поправляет профессор, но тут же застывает в удивлении. – Слушай, Борис, а как ты после комы такое слово вспомнил?

– Как-то само на ум пришло.

– Если тебе ещё что-то такое на ум придёт, или видение какое-то привидится, ты обязательно со мной свяжись. Мой телефон у Вежинова есть. Только обязательно подробно записывай и содержание самого видения, и о чём думал накануне, и что необычное произошло во сне, или даже наяву. Ладно, ты давай сильно не перенапрягайся, выздоравливай скорее!

– До сви… – Тут меня накрывает очередная волна боли. Лозанов подзывает сестру для обезболивающего укола, а сам убегает, не дожидаясь, когда я приду в себя.

Однажды вечером, сразу после вечернего обхода в палате появилась невысокая, очень худая, какая-то нескладная женщина. Больше всего в её внешности привлекал внимание длинный нос и большие глубоко посаженные глаза. Она задала несколько дежурных вопросов о настроении, о самочувствии, о чём-то ещё, пожелала выздоровления и быстро покинула мою белую берлогу.

Мама появилась сразу после неё. По её словам, это была дочь болгарского генсека, Людмила Живкова. Она же и министр культуры НРБ, такие странные в стране порядки.

– Она меня про тебя расспрашивала, говорила, что ты с ней лично был знаком и много интересного ей рассказывал, – говорила мама, не скрывая удивления. – Интересно, что ты мог интересного рассказать министру культуры?

– Не знаю! Совершенно её не помню. Странная какая-то. Пришла, постояла тут, спросила про здоровье, хотя Вежинов ей о моём здоровье расскажет и подробнее, и увлекательнее…

* * *

В конце октября моё состояние настолько улучшилось, что болгарские эскулапы решили выписать меня. На прощанье вручили толстенную тетрадь со всеми анализами, кардио и энцефалограммами, рентгеновскими снимками и прочей медицинской лабудой. Отдельно выдали выписной эпикриз с рекомендациями для лечения по месту жительства. Кроме медмакулатуры мне прямо в палате повесили на шею болгарский орден, словно специально придуманный для такого случая. Четырёхугольная розетка с золотыми лучами вокруг стилизованного изображения Мадарского всадника[14]14
  Так и называется Орден «Мадарский всадник».


[Закрыть]. Красивая игрушка, жаль, носить неудобно, его вешают на шею.

Билеты нам с мамой тоже обеспечили до самого Новосибирска. Нам даже денег платить не пришлось. Уже утром 30 октября мы переступили порог родимой квартиры.

Удачно получилось, что день моего возвращения совпал с Днём рождения. Мне стукнул, и в этот раз буквально по черепу, 21 год. Встречал я праздник в узком семейном кругу с родителями и Леночкой, которая оказалась, действительно, очень симпатичной рыженькой девочкой с милыми конопушками, разбрызганными по щекам. Вот только вела она себя со мной как-то странно. Была напряжена, грустна и как будто не рада тому, что я вернулся целым и почти невредимым. Любящие супруги так себя не ведут.

Уже когда мы остались вдвоём, я решил расставить все точки над ё.

– Милая Леночка, я тебя пока так и не вспомнил. Извини. Мне кажется, что это не важно. Ты мне нравишься. Я очень хочу, чтобы ты рассказала про всё, что было между нами. Не бойся ничего.

– Я и не боюсь, – Лена вдруг резко передёрнула плечами. – Просто мне стыдно, что я так с тобой поступила, или поступаю, или поступлю… не знаю даже как сказать. Но ты сам виноват. Ты же меня научил всяким штучкам. Я понимаю, что тоже виновата, что не должна была тебя слушать, но я тебя любила, а ты был опытнее. Мне было так хорошо с тобой… – Она ещё несколько минут выкрикивала несвязные оправдания-обвинения.

Вдруг меня осенило, – Ты встретила «мужчину мечты»? Из-за этого такой накал страстей?

– Да… Боря, милый, я перед тобой так виновата… – она стиснула кулачки перед грудью, как бы умоляя о снисхождении и милости к падшим. – Мне сейчас кажется, что мы с браком поспешили. Давай поживём отдельно. Может быть до лета. Если всё будет нормально, то…

В общем, утром она собрала вещи, и я проводил её до квартиры её мамы.

Лариса Николавна была очень огорчена таким развитием событий.

– Ленка, ну я тебе задам! – Доносились до меня крики из-за закрытой двери, пока я спускался по лестнице. На душе у меня было муторно. В горле стоял ком. Хотелось продышаться, но, как ни старался, ничего не получалось.