Текст книги "Сальто назад (СИ)"

Автор книги: Борис Рогов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА 25
НЕ СМЕШНЫ В САДУ ДАЖЕ ШОРОХИ

Утро 31 июля 1981 г. г. Черепаново, Новосибирской области. Пионерский лагерь им. Героя Советского Союза Баринова.

 
     …На линейку, на линейку
     …хлеба нет, грызи скамейку…
 

Горнист Лёшка Гущин старательно надувает щёки, выдувая на латунной дудке сигнал «общий сбор». Как только стих хрипловатый голос горна, как пионеры нестройными колоннами поотрядно направились к лагерному плацу. Бодрая мелодия марша Дунаевского исполняемая седым баянистом разносится среди берёз и сосен. Постепенно вся дружина выстраивается буквой «П» перед трибуной начальствующего состава. Как только последняя нога последнего пионера пересекает посыпанную гравием дорожку, баян резко замолкает. На трибуну поднимается администрация всего этого дурдома под названием «Пионерский лагерь имени Героя Советского Союза И.М. Баринова» Черепановских железнодорожных мастерских.

Всё идёт привычным чередом. Сейчас старшая пионервожатая проведёт подъём флага. Потом начальник лагеря расскажет краткий обзор предстоящих на день мероприятий, а его помощник по политической части скажет пару слов о событиях в стране и мире.

Однако в это солнечное утро весь порядок полетел в тартарары.

От лесных ворот лагеря зазвучал требовательный автомобильный сигнал. Дежуривший на воротах пионер, увидев за рулём мужчину в милицейской форме, не торопясь открыл ворота. Милицейский жёлто-синий УАЗик резко влетел на территорию лагеря. За ним туда же въехала тентованная «шишига».

Развернувшись задним бортом к трибуне, шишига резко затормозила. Заднее полотнище откинулось, словно занавес в театре, и тишину летнего утра разорвал грохот пулемётной очереди. Пулемёт поддержали несколько автоматчиков, палившими под ноги детей и взрослых, не позволяя разбегаться.

– Аллаху акбар! Аллаху акбар – Раздались хриплые крики, и из кузова посыпались бородатые мужики, одетые в общевойсковую полевую форму Советской Армии. Только на головах вместо пилоток у них красовались зелёные повязки с непонятными белыми закорючками.

– Все должны слушаться и выполнять мои указания. – В кузове поднялся во весь рост высокий жилистый мужчина совершенно лысый с окладистой чёрной бородой. Судя по тону его речи, он был командиром отряда террористов. – Кто не будет послушен, будет убит во славу Аллаха, милостивого и милосердного. Он мазнул ладонями по лицу. Потом поднял руку с пистолетом и выстрелил точно в голову баяниста. Все девчонки громко завизжали от страха, а детские шеренги дёрнулись в рефлекторном порыве сбежать с опасного места, но застыли в оцепенении, нарвавшись на очередь, вспоровшую землю по обеим сторонам строя.

– Прекратить визг! – Крикнул, поморщившись, бородач и тоже пальнул в воздух. – Если будете хорошо себя вести, то никто больше не пострадает. Убивать вас нам нет никакого смысла, вы инструмент для освобождения народов от ига шайтана.

Сейчас все должны пройти в столовую. Там вы будете находиться, пока власти этой безбожной страны не выполнят наши условия.

– Постойте! – Закричал начальник лагеря. – Так нельзя, это же дети! Они ни в чём…

Договорить он не успел. Грохнул выстрел. Точно посередине лба у начальника появилась дополнительное отверстие. Тело упало мешком на деревянный настил трибуны. Стоявшая рядом старшая пионервожатая выпучила глаза, раскрыла рот, чтобы заорать в истерическом припадке, но сразу же зажала его, сообразив, что следующая пуля может прилететь ей.

– Нале… Напра… – во! В столовую шаго-о-ом марш! – усмехнувшись в чёрные усы, скомандовал главарь террористов. Чувствуется, что в армии он отслужил. – Левой, левой, раз-во-три! Раз-во-три!

В столовой всех построили вдоль стены и заставили рассчитаться по порядку номеров. В наличии оказалось 156 детей возрастом от восьми до четырнадцати лет и двенадцать взрослых, включая поваров и прачек, а также медсестру и ночных сторожей.

Кабинет располагался в том же здании, что и столовая. Телефон в нём наличествовал. Поэтому сразу после размещения заложников, террористы связались с милицией Черепановского района.

ОВД Черепановского района. Дежурный по району лейтенант Волков.

В 9.25 сонную тишину жаркого летнего утра разогнал хриплый звонок телефона. Дежурный по району лейтенант Волков, уже успевший слегка осоловеть от жары, прогнал муху, ползавшую по аппарату, и поднял трубку. Окно дежурки выходило на юг, и за три часа комната накалилось так, что можно было париться. Не спасал даже тарахтящий на полную мощность вентилятор. Форменная рубашка с короткими рукавами была уже насквозь мокрая, и капельки пота скользили по лейтенантскому лицу.

– Дежурный по УВД лейтенант Волков, – выдохнул дежурный в трубку.

– Слюшай, лейтенант, а лючче записыфай, – голос с характерным узбекским акцентом в трубке звучал угрожающе. – С тобой говорит Нуриддин Рустам, имам армия «Умм-аль-Фытр» свободны Туркестан.

– Что за шутки с утра? Прекратите нести бред. Это милиция! – Проворчал в трубку Волков и положил её на рычаги. Для того чтобы сердиться по-серьёзному сил у него не было.

Тут же телефон скрипуче зазвенел снова. Волков, выругавшись про себя, снова представился, как положено.

– Ты, лейтенант, трубка не бросай! – В голосе уже звенел металл. – Мы держать пионер лагерь, болще сто детишек и тёток штуков дфацат. Ты поняль, о чём рэчь? У нас самый серьёзный намерения. Два заложник уже мёртфый. Поэтому, я пофторят, возьми карандащ и пиши. Потом передащ нащальник наш требофание. Если через щетыре часа мы не получить ответ, то нащнём убифат по три залощник кащды час. Ты понять?

– Это что, шутка такая? – лейтенант растерялся. За всё время его службы ни разу не происходило ничего серьёзнее драки в клубе. Он ни как не мог поверить в происходящее. – Да как вы… Да, я вас…

– Щто ты за притурок такой! – Нуриддин начал выходить из себя. – Мы дфа заложник уже отпрафить в ад, ты хочещ ещё? Хочещ, жертоф болше? Звони начальству, гофори, что я тебе сказать и пусть на переговоры приещать щеловек, котор может рещат. Щёлоков или Федорчук нас устроят, Чурбанов тоже. Хорощо, если все вместе соберутся.

– Какой лагерь? Какой у вас телефон? – Волков решил не рисковать и связаться с руководством, надеясь, что всё-таки его не будут сильно наказывать, если он сообщит о теракте, даже если это будет чьей-то дурацкой шуткой. – Какие у вас требования?

– Лагерь имени Баринова. Сюда и звони, телефон найдёшь сам, не маленький. Требования такие. Предоставить свободу и независимость народам Туркестана, вывести русские войска с нащей земля, восстановить разрушенны мечет, нынещни неправедны суды заменить на суд шариата, освободить из тюрем наших мюридов. Для начала хватит. Остальное решим на переговор. – Нуриддин бросил трубку.

9.55. 31 июля 1981 г. Новосибирск. Ул. Коммунистическая, 49. УКГБ СССР по Новосибирской области.

– Товарищи, чрезвычайное сообщение из Черепаново, – начал доклад начальник УКГБ области генерал Фролов. – В Черепановском районе какими-то террористами захвачен пионерский лагерь. Два человека из администрации лагеря убиты. Требования террористов совершенно нелепы и невыполнимы. Но эти паскуды грозятся расстреливать детей и, судя по тому, что происходит, они способны на любые преступления.

Что будем делать, товарищи? Какие есть предложения?

– Предлагаю немедленно отправить в Черепаново роту бойцов Бердского спецназа. – Густой бас командующего СибВО генерала Снеткова, заполняет весь кабинет. – В переговоры с террористами не вступать. Штурм. Атака. Всех положить, на фуй, на месте, не считаясь, лядь, с потерями. Нельзя идти на поводу у всяких ухорезов.

– Нет! Так нельзя! – Первый секретарь обкома Филатов стукнул по столу кулаком, привлекая внимание. – Там же дети! Вы, нах, товарищи генералы, можете поручиться, что эти суки не взорвут всё к ебени матери? Нет, не можете. И я не могу. Поэтому сначала мы сообщаем о факте в Москву, потом едем в Черепаново, разворачиваем штаб на месте, начинаем переговоры. Спокойно, я подчёркиваю, спокойно, выясняем, что они всё-таки хотят. Ведём переговоры, спасаем, кого сможем. И только на основании полученных из первых рук фактов, принимаем решение. По-другому нельзя!

– Я согласен с товарищем Снетковым, – к обсуждению подключается генерал Батурин, начальник Новосибирского УКГБ. – Если мы начнём с ними переговоры, мы позволит другим сволочам в дальнейшем поступать подобным образом. Товарищи, вы обратили внимание? Одним из требований у них значится – присутствие иностранных журналистов.

– Я считаю, что не время сейчас для обсуждения тактики борьбы с терроризмом, у нас конкретная задача. – Филатов снова повышает голос. – Цель я поставил. Вы, товарищи, связываетесь со своими прямыми руководителями и ставите их в известность. Хотя нет, сейчас в Москве шесть утра, на посту только дежурные, всё начальство спит… Ладно, через два часа будем в Черепаново, оттуда по армейским каналам свяжемся с Москвой.

– А может поднять всех? И Щёлокова, и Устинова, и Федорчука… – Снетков настроен бескомпромиссно. – Я думаю, они выскажутся за немедленный штурм.

– Борис Васильевич, давайте не будем пререкаться, – Филатов осаживает командующего округом. – Вы лучше скажите, какая часть расположена ближе всего к месту действия?

– Там неподалёку только артбаза в Безменово, – рапортует генерал. – Это партизаны и кадровые офицеры-артиллеристы. Из них только оцепление выстроить можно. Из Бердска 67 бригаду спецназа подтянем, эти кое-что могут. И с исламистами знакомы не понаслышке. В Афгане местных вояк тренировали, насмотрелись на зверства.

– Пусть по тревоге поднимаются и двигают в Черепаново. Сколько туда ехать?

– Мы за два часа точно доберёмся, – с места подсказал полковник Кашутин. – У меня в Черепаново тётка живёт, поэтому иногда бываю. А из Бердска и за час долетят, если телиться не будут.

– Раз вы местный, вам и в карты в руки. В общем, я думаю, вы всё поняли. А сейчас расходимся, время не ждёт. От нашей расторопности сейчас зависят чьи-то жизни. Тут ещё народ со всей страны понаехал чёртово затмение смотреть. Никого в район боевых действий не впускать. Район определить радиусом в 500 метров. Всех неместных задерживать до выяснения. Или до окончания операции.

Тот же день двумя часами позже. Черепановский РОВД. Штаб антитеррористической операции

К полудню солнце полностью вышло из лунной тени и вернулось в обычное состояние. В помещении РОВД было невыносимо душно, поэтому всё областное начальство собралось под сооружённым на скорую руку навесом в скверике районного педучилища, что располагалось как раз напротив РОВД. Вокруг суетились солдаты артбазы, расставляя палатки, столы и скамейки для работы штаба. С этим они справлялись на раз-два. На всю округу раздавался стук топора, визг циркулярной пилы и гомон мужских голосов.

– Что там Москва? – Филатов смотрит на Батурина, который только что закончил разговор с министром МВД. – Неужели всё-таки штурм?

– Никак нет! Товарищ Щёлоков приказал сначала провести переговоры, потянуть время, попробовать выторговать хотя бы часть заложников.

– В общем, правильно! Я так и думал. Кто пойдёт к террористам? Нужен представительный, крепкий духом товарищ. Может, поручим товарищу Лобову? Всё-таки это его родной район, его зона ответственности.

– Я пойду! – Батурин с вызовом глянул в глаза Филатову. – Надеюсь, в моей крепости духа, вы, Александр Павлович, не сомневаетесь.

– Давай, пусть будет по-твоему. Лобов и ты. Идёте вдвоём. Ты, главное, постарайся хотя бы несколько детишек вывести, ну и не горячись, ничего не обещай, всё фиксируй…

– Не учи учёного… Или забыл, кто из нас контрразведчик? Что у них там с водой и пищей? Может мне пару ведер захватить?

– Они же в столовой, с водой у них всё хорошо, она от общелагерного водопровода поступает, вот туалетов там нет, водоотвод только в кухне, могут только по малой нужде пользовать, а по большому, если приспичит, то только по углам. Надеюсь, взрослые догадаются один угол для этого отвести.

Пятнадцать минут на БТРе, и вот уже ворота лагеря. Вдоль всего забора выстроились с интервалом в несколько метров курсанты школы милиции и Новосибирского военного института. Через мегафон Батурин обращается к террористам.

– Господа бандиты! С вами говорит генерал-майор Батурин. Мы готовы начать переговоры. Сейчас мы вдвоём и без оружия подойдём к воротам лагеря. Требую сопроводить нас к вашему главарю.

Через пару минут из здания столовой раздался зычный голос.

– Генерал! Проходи! Один пойдёшь. Для первого разговора достаточно.

Через час генерал Батурин весь красный, потный и понурившийся вернулся к воротам. К нему жались детские фигурки. Бандиты согласились отпустить самых младших из седьмого отряда. По рации связался со штабом в Черепаново.

С детьми тоже решили провести беседу, естественно с теми из них, кто не был в шоке от страха.

– Бородатые дядьки… пацанов и девочек… разделили… вдоль стен растолкали, сказали, что можно сидеть и лежать, – рассказывал самый старший из освобождённых детей, Санёк Протасов. – Посередине и по углам расставили какие-то зелёные ящики. Вставать не разрешали, воды не давали.

– А сколько их всего? – Лейтенант Волков жил по соседству с Протасовыми, поэтому хорошо знал Саньку. Ему и поручили поговорить с мальчишкой. – Саша, ты не запомнил, сколько было этих бандитов? Какое оружие у них?

– Автоматы у них, вот как у вас, – кивнул Санька головой в сторону стоящего в углу АК74. – Еще они в окнах стёкла разбили и пулемёты на ножках поставили. А чтобы не видно было заставили девчонок из первого отряда на окне сидеть. Ещё у них у каждого пистолеты большие такие, я не знаю марки.

– Саш, а на кухне что происходит, ты не заметил случайно?

– Мне кажется у них там штаб… А ещё, дядя Гарик, они Ирину Петровну, ну, старшую пионервожатую, так они её автоматом… по мо… ну, по лицу… Она упала и у ней кровь ка-а-к потечёт, а она лежит и не шевелится. Вот! Они её убили? Зря она что-то им говорить начала, я не слышал что, а он ей ка-а-ак врезал.

– Да, Саша, мы им покажем, вот только придумаем, как остальных ребят освободить, а потом всех бандитов к стенке.

– А почему к стенке? Лучше расстрелять и всё. Они настоящие фашисты, они дядю Пашу, который в лагере на баяне играл, застрелили.

– К «стенке» говорят, вместо длинного выражения «высшая мера наказания в виде расстрела». – Волков хлопает Сашку по плечу. – Беги, порадуй мать, что живой.

На общем совещании областного руководства Батурин доложил о результатах переговоров. Результаты были не утешительными. Радовало только то, что удалось освободить отряд шестилеток. Кроме того, Нуриддин оказался человеком трезвомыслящим и согласился с тем, что московские начальники через полстраны мгновенно перенестись не смогут.

– Даю вам времени до десяти часов вечера. Если в десять часов Щёлоков не будет сидеть передо мной, я начну убивать ваших детей. – Заявил он Батурину, мило улыбнувшись в густую чёрную бороду.

Я ему говорю: «Тебя же потом растерзают их родители…», а этот наглец, – «…я счастлив, что скоро попаду в рай!»

– Плохо! Если они смерти не бояться, то предложить нам им нечего. – Филатов в очередной раз вытер лоб большим платком. – Виктор Александрович, ещё раз доложите, что они хотят от нас, ну, кроме встречи со Щёлоковым.

– Ни много, ни мало, отделения от СССР нынешних республик Средней Азии, которые они называют Туркестаном, выведение Советской армии, строительство разрушенных мечетей. Самое простое это освобождение всех арестованных участников беспорядков прошлого года.

– А мне интересно, – подал голос полковник Фролов. – Как они собираются проверять, не обманем ли мы их. Допустим, из тюрем привезти сюда сидельцев за дело джихада трудно, но можно. А остальное? Поэтому надо спокойно обещать им всё подряд. Это, по крайней мере, позволит нам тянуть время.

Разговор был прерван связистом. – Товарищи! Москва на проводе. Председатель Комитета Госбезопасности… – Молодой лейтенант связи замер с трубкой от рации.

– Начальник УКГБ по Новосибирской области Фролов, – представился Николай Степанович. – Есть передать трубку первому секретарю обкома.

– Здравствуйте, Виталий Васильевич, вот такие у нас в области печальные события… – он не договорил фразы. – Есть отставить… есть доложить обстановку.

…

Генерал-майор Батурин провёл первый раунд переговоров с бандитами. Благодаря его усилиям, освобождены 24 ребёнка возраста до семи лет. Также составлен перечень требований к руководству СССР. Требования совершенно не выполнимые…

…

Но бандиты удерживают полторы сотни детей… Прямой штурм не возможен. Эти сволочи расставили по всей столовой ящики со взрывчаткой. Обещают взорвать всё на хер, при первой же попытке штурма.

…

Никак нет. Это смертники.

…

Требуют вашего личного участия в переговорах. Кроме вас Министра Внутренних дел или Министра Обороны…

…

Нет, Леонида Ильича не требуют. А вот иностранных журналистов из исламских стран очень хотят. Может быть, этим и воспользоваться?

Вечер того же дня. Штаб антитеррористической операции.

В 19.15 местного времени в Черепаново въехали ещё два армейских грузовика. Из них выскакивали красные от жары бойцы в непривычной пятнистой форме. За фургонами виднелись, покрытые слоем пыли, две чёрные волги. В одной из машин сидели два человека в генеральских мундирах, а во второй – трое гражданских в строгих костюмах цвета хаки с фотокамерой, последние не походили на русских или европейцев, скорее их можно было принять за арабов.

– Группа «А» пятого отдела седьмого управления КГБ СССР, – высокий подтянутый офицер смотрел из-под козырька пятнистой полевой кепки. – Прибыл в ваше распоряжение для освобождения заложников. Полковник госбезопасности Зайцев.

– Полковник Фролов, – начальник Новосибирского КГБ протянул руку. – Рад был бы познакомиться с вами не в сегодняшней обстановке. Надеюсь, высокое руководство в Кремле что-то придумало для того, чтобы выйти из ЧП с минимальным уроном. Пойдёмте под навес, доложу весь расклад.

Пользуясь тем, что руководителей КГБ никто в лицо не знал, тем более никто не знал журналистов, их роли выполняли бойцы всё того же подразделения «А».

В 19.55 машина с «министрами-журналистами» и вооружённым сопровождением прибыла к воротам пионерлагеря. Двое боевиков, скрытно смотревших за воротами, вышли на встречу и сопроводили их в кабинет начальника лагеря, находившийся в том же здании, где и столовая.

Через час, после того, как «министры» пообещали все требования удовлетворить, их отпустили. «Журналистов» задержали для того, чтобы, как выразился эмир Нуриддин, «создать материал, объективно освещающий событие». «Журналистов» провели в столовую, продемонстрировали что, заложники в целости и сохранности, что никто из них не избит, не покалечен, в помещении стоит бак с водой для питья, и вёдра для отправления естественных надобностей.

– Мы, альхам-дулилла[147]147
  الحمد لله(араб.) – хвала Аллаху


[Закрыть], не бандит, щто хотеть толка денга, – Нуриддин Рустам поднял указательный палец вверх. – Мы воины джихад!

После демонстрации удостоверений с фотографиями «журналистов» он искренне поверил, что это, и в самом деле, представители известного информационного агентства «Аль-Арабия».

– Перед вами мюриды, готовые сложить головы во славу халифата. Джихад, провозглашённый ещё великим Халидом-ибн-Саудом, да благословит его Аллах, приведёт нас к всемирной победе. Аллах акбар!

– Аллах акбар, – «Журналисты» кивали головами, бормотали невнятно суры из Корана на арабском и постоянно «натирали» лица в молитвенном жесте. Главной их задачей было зафиксировать расположение взрывчатки, постовых и заложников.

После довольно долгого совещания, штабом антитеррористического комитета было решено дождаться предрассветных сумерек, когда внимание любого человека снижается, незаметно проникнуть на территорию занятую противником, приблизиться к окну и закинуть внутрь помещения светошумовые спецсредства.

– Товарищи, только прошу вас, – полковник Зайцев даже перешёл на шёпот. Нигде не упоминать о том, что будет здесь применено. Пока у нас таких игрушек не делают. Вот, украли у англичан несколько штук. – Он подкинул на ладони чёрный цилиндр. – Заодно и проверим, как это работает в боевых условиях.

– А детям не повредит? – Филатов выразил общее беспокойство местных участников операции. – А то нехорошо, если кого-нибудь из заложников покалечит.

– Спецсредство светошумовое, – пожал плечами Зайцев. Осколков не даёт, пожарная опасность нулевая, только сильный звуковой удар и яркая вспышка. Звук должен вырубить бандитов, а свет – их ослепит. На полминуты они будут в полной прострации. Дети тоже, но лучше полминуты без сознания, чем убитый или раненый.

Бойцы отправились тренироваться в ближайшем перелеске, а остальным не оставалось ничего кроме тяжёлого ожидания.

На рассвете выпала обильная роса. Пока спецназовские мастера невидимого фронта пробирались по перелеску к лагерю, они промокли до нитки, лишь тренированная воля позволяла сдерживать дрожь. Наконец, словно бесплотные тени поднялись они под окнами, бесшумно вынули раму вместе со стеклом, также бесшумно опустили её на землю.

Капитан Головатов, удерживая гранату с прижатым спускником, разжал усики, выдернул чеку и аккуратно навесом закинул её в окно. За ней в темноту помещения полетели ещё две таких же «игрушки».

Спусковой рычаг гранаты освобождает ударник. Тот бьёт по капсюлю, воспламеняя замедлитель, и через 3 секунды происходит подрыв светозвукового элемента. Один за другим оглушительно гремят взрывы. Яркая как десять солнц вспышка превращает утренние сумерки в яркий летний полдень. Спецназовцы бросаются в окна, стараясь сразу захватить взрывные устройства.

Через пять минут всё кончено. Никто из детей серьёзно не пострадал, если не считать временную потерю слуха и зайчики в глазах, скакавшие у детей до самой ночи.

По окончании операции работала правительственная комиссия, разработавшая рекомендации на случай повторения подобных инцидентов.

Все террористы были арестованы, осуждены к высшей мере наказания и расстреляны уже через месяц после описываемых событий.

К сожалению, рекомендации вводились в действие слишком медленно, а события развивались стремительно. В августе такая же банда захватила родильный дом в Павлодаре, там жертв было больше, так как боевики успели привести в действие взрывное устройство до того, как из родильного отделения были эвакуированы все женщины. В сентябре нападению подверглась школа в станице Новотерская в Чечено-Ингушской автономной области. В последнем случае бандиты вели себя вообще как бешеные звери. Стоило только появиться во дворе школы сотрудникам милиции, как нервы у террористов не выдержали, и они привели в действие адские машины. Старое здание школы не выдержало и рухнуло, похоронив под обломками около пяти сотен человек в основном детей.

Мужики станицы чуть было не ринулись мстить за массовое убийство в соседнее чеченское село Кень-Юрт. Калиновские, савельевские, солкушинские, парни из других станиц их поддержали. Чудом удалось остановить казаков первому секретарю обкома Власову.

– Я понимаю ваше горе! – Кричал он, взобравшись на башню БТРа. – Но кому вы собираетесь мстить? Кого наказывать? Мы и русские, и казаки всегда были и есть за справедливость, разве не так? Так! А справедливо ли убивать людей только за то, что они одной нации с преступниками? Нет! Не справедливо.

От имени властей республики, от имени Партии, от себя лично клянусь сделать все, чтобы подобных преступлений больше не повторилось. Для этого потребуется ваша помощь, товарищи!

В Нагорном Карабахе события приняли совершенно чудовищный оборот. Там едва не началась война между союзными республиками. Началось всё с того, что республиканские власти назначили директором животноводческого совхоза в большом армянском селе Чардахлы азербайджанца. Тот не сумел собрать нужной для должности суммы[148]148
  По данным завотделом ЦК КП АзССР 1976 г. Ильи Земцова должность директора совхоза «стоила» 50 000 рублей.


[Закрыть] и в результате, попал в жернова межнациональной разборки.

Жители села, родины семи героев Советского Союза, восприняли это как оскорбление и отказались признавать, устроив стихийный митинг с требованием оставить старого директора, заслуженного и уважаемого человека. В тот же день из Кировобада прибыл отряд милиции. Всех участников митинга избили, а несколько особенно активных арестовали и увезли в Баку, обвинив в разжигании межнациональной розни и антисоветской деятельности.

В Степанакерте прошло собрание народных депутатов принявших единогласное решение о присоединении автономной области к Армении. Азербайджанская милиция снова учинила жестокую расправу с армянскими депутатами. В знак протеста жители села выбрали народных делегатов и отправили в Ереван и в Москву. Армянские коммунисты встали на сторону соплеменников и выдвинули требование о передаче Нагорно-Карабахской автономной области в состав Армянской ССР. Однако Политбюро приняло сторону Азербайджана, в виду большей экономической значимости Бакинского промышленного узла. Армянским товарищам ответили, что они не правильно понимают национальную политику КПСС, и что внутренние границы республик нерушимы также как и внешние. Академику Аганбегяну был сделан выговор по партийной линии за его «подстрекательные» речи на встрече с армянскими журналистами, которые он осмелился опубликовать в журнале ЭКО.

В Ереване, Степанакерте и в Ростове-на-Дону прошли демонстрации армян в поддержку воссоединения. Армяне обвинили руководство соседней республики в сохранении экономической отсталости региона, пренебрежении развитием прав, культуры и идентичности армянского меньшинства в Азербайджане, создании искусственных преград для культурных связей между Нагорным Карабахом и Арменией.

Немногочисленные Азербайджанцы, не дожидаясь физической расправы, переезжают в Баку, Сумгаит и Шемаху. Это создаёт проблемы в этих городах, накаляя и без того жаркую атмосферу.