Текст книги "Сальто назад (СИ)"

Автор книги: Борис Рогов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА 2. ПОД ДРУЖЕСКОЕ РЖАНИЕ

15 ноября 1979. Новосибирск. Борис

К середине ноября зима у нас полностью вступила в свои права. Новосибирск погрузился в снежную пучину. Ни дворники, ни городские коммунальщики не успевали за ночь сгрести снег. Даже самая передовая советская снегоуборочная техника не справлялась с дикой нагрузкой этого года. А снежная лавина всё продолжала укутывать город, тщетно надеясь успокоить человечье племя. Зато мороз запаздывал. Какие-то 10–15 градусов ниже нуля, что для Сибири – пустяк.

* * *

– Боря, ты помнишь, что у меня скоро День рождения? – голос в трубке ласково обволакивал. – Ты должен быть!

– Как я могу забыть такое событие, – нагло вру я, поддерживая игривый тон. – А твой муж против не будет?

– Какой-такой муж? – Тришина, делано удивляется. – Ты что ли не в курсе? Мой муж объелся груш. Скоро год уже как я гордая разведёнка. Даже фамилию на девичью поменять успела, – смеётся Леночка. – Представляешь? Этот медведь-бурбон-монстр посмел на меня руку поднять! Нет, ты можешь представить? На такое хрупкое и нежное создание… Никогда ему не прощу… Ка-а-азёл!

– Ах, какой нехороший! – я голосом выражаю крайнюю степень осуждения. – Ударить такую красивую, утончённую, всю такую растакую… Наверное, он тебя застукал за музицированием с каким-нибудь симпатичным талантливым музыкантом?

– Если бы застукал, я бы ещё бы поняла. Так ведь нет! Ему какая-то сука трепанула. Этот отелла недоделанный сразу кинулся с кулаками… Ходила потом с бланшем. Можешь такое представить? Ну, не козёл?! Ладно, ну его… Хватит о печальном. Короче, приходи, мне надо с тобой посоветоваться. Очень-очень. В качестве подарка можешь притащить бутылочку хорошего болгарского вина. Жену можешь с собой прихватить. Мы хоть познакомимся. Посмотрю, кому так повезло.

– Хе-хе, – наступила моя очередь усмехнуться. – Моя тоже свалила. Так что мы с тобой коллеги в каком-то смысле.

* * *

В этот раз праздник у Тришиных скромен. Всё проходило в узком кругу. Все были свои, почти родственники. После, как всегда, щедрого застолья, я позвал подружку прогуляться. Вдруг у меня в голове всплыла картина первого нашего поцелуя. Яркое эмоциональное событие пробилось даже сквозь амнезию.

Мы медленно шли под ручку среди снегопада. Леночка рассказывала удивительную историю нашей короткой, но такой яркой любви. Рассказ о моих сексуальных подвигах очень меня взбодрил, хотя я ни как не мог привыкнуть к роли прыткого ловеласа.

– Стоило нам только приехать в Ленинград и войти в снятую квартиру, ты как тигр набросился на меня, сорвал с меня одежды и сладко мучил часа три, не переставая.

– Ленка, ты врёшь! – Я помню её склонность к приукрашиванию.

– Ничего подобного! – От возмущения она резко останавливается. – Как на духу! Всё так и было. А когда мы вечером вернулись из театра… Кстати, ты тогда с Полуниным всё точь-в-точь угадал. Так вот, мы опять, как кролики, полночи. Я кончила раз пять, наверное, один раз даже сознание потеряла. Представляешь? Открываю глаза, такая вся така-а-а я, в прострации, а ты рядом – голый… достоинство торчит. Ужас! Прикинь? Я на себя посмотрела, а я и сама тоже… Обхохочешься.

Помнишь, как мы на Новый Год любовью занялись, и тут предки заявились. Я ору, мама орёт, папка ругается, и только ты ничего не понимаешь. Хи-хи-хи.

– А я почему ничего не понимаю-то? – я удивлённо перебиваю подружку.

– Так ты внизу лежишь, у тебя перед носом только моя красивая попа.

– Нет, ничего такого я не помню. Ты, наверное, опять меня обманываешь. – Я вздыхаю печально. Жаль, что о других сторонах моей жизни, она рассказать мне не может. Мы же с ней перестали видеться после того, как она замуж выскочила.

– Да, не повезло тебе! – Она снова начинает поливать бывшего муженька. – Жаль, что такой роскошный голос природа дала та-а-акому козлу. У-у, ненавижу.

– Да ладно тебе! Лен, расскажи лучше, где я денег взял, чтобы в Ленинград съездить. Ты говорила, что мы на самолёте летали, квартиру снимали, концерт, все дела…

– Ты и это забыл? Хорошо с тобой дело иметь. – Смеётся Леночка, пихая меня острым локтем в бок. – Вы с папой организовали оформительскую артель. Аалом деньги вам шли. Из студентов сколотил бригаду, папка тебе клиентов поставлял. Только однажды ребята накосячили. Так обделались, что папа послал и их, и тебя вместе с ними, далеко и надолго. Потом у тебя закрутилась болгарская история. Ты тоже семейного «счастья» хлебнул?

– Вроде бы и хлебнул, толку-то, я же не помню ничего, – развожу я руками. – Представляешь, я жену… ну ты поняла…, а для меня как первый раз! Я не помню, чтобы я этим делом когда-то занимался.

Ленка вдруг начинает хихикать. – Может, освежим воспоминания? Когда-то у тебя неплохо получалось. Жаль сегодня не получится. Предки дома, они нам полноту ощущений пережить не дадут. Папке такое точно не понравится.

– Может завтра?

– Завтра у меня дел по горло, уже всё расписано, не протиснуться. На такое дело надо не меньше чем полдня отвести. Я тебе позвоню, как придумаю. Надейся и жди….

– Вся жизнь впереди, – мне тут же на ум приходят строчки из песенки.

– Лен, а давай к Вадику заглянем.

– А что! Давай, если ненадолго, – Ленка вдруг лукаво стрельнула глазом. – Только, чур, с неприличными предложениями не лезть, я на тройничок не согласная.

– Ого! Ты и так уже пробовала?

Так весело подкалывая друг дружку, мы двигаемся в неверном свете уличных фонарей, искрящемся в игре снежных хлопьев.

– Вы от своих супругов сбежали, нах? – Вадим страшно удивился, увидев нас вдвоём. – Ломитесь, как биндюжники, нах. Звонок же есть. Давишь на пимпочку. В квартире раздаётся мелодичная трель. Я выхожу. Всё же просто! Деревня! Всё бы вам, нах, ногами колошматить…

– Сеновалов, что ты ворчишь, как старый дед? Собирайся и выходи. Голову надо проветрить перед тем, как слушать печальные истории наших семейных жизней, – Ленка любит иной раз завернуть витиеватую фразу. Прямо как её отец.

– Профессор, нах, я же хорошо помню, как ровно год назад мы с Олегом поздравляли тебя с законным браком и провожали, нах. В Болгарию? – Он на секунду задумывается. – Или в Румынию? А Воронину куда дел? Бросил? Смотри, если ты её обидел…

– Вадик, тормози! – я дёргаю его за рукав, пытаясь прекратить словесный поток. – Если ты не остановишься, как мы тебе что-то расскажем? Сам подумай!

Вадим обиженно умолкает.

– Начать следует с того, что я с американскими шпионами воевал, был ранен почти что насмерть и память потерял в больших количествах. Будешь у меня, я тебе орден покажу. Вот только не помню ничего. Амнезия, едрить её налево! – Я на правах старого друга начинаю первым. – Воронина, пока я по ранению в больничке «отдыхал», успела «хорошего человека» встретить. И вот я снова холостой!

– Вот же сука! – в голосе Вадика звучит справедливый гнев. – А так и не скажешь.

– Ты, Вадик, выбирай выражения! Она мне всё-таки жена, хотя и бывшая. И мне неприятно, когда её в моём присутствии грязно оскорбляют.

– Я, между прочим, тоже свободная и раскрепощённая женщина, – Леночка не смогла удержаться, чтобы не перевести внимание на себя. – Теперь ты расскажи, как у тебя дела обстоят. Жениться когда собираешься?

– Борька, нах, а давай мы эту раскрепощённую женщину на пару отжарим? – Вадику приходит в голову смелая мысль.

– Но-но! – Леночка крепче прижимается ко мне. – Никаких отжарим!

– Не было печали мне жениться! – Сеновалов отмахивается от нас обеими руками. – На фоне ваших шпионских войн, мои дела – ерунда, нах, но есть и успехи. Пошли я вас на собственной тачке прокачу, нах.

– Тачку купил? Как ты умудрился со стипешки на машину накопить? Или она у тебя игрушечная?

– Сам ты игрушечный, нах! Заработал непосильным трудом. Вот этими вот руками! – Он протягивает вперёд свои «грабли». – У меня прошлым летом четыре строительных бригады в области трудились.

Путь наш заканчивается у ближайших гаражей в дальнем конце двора.

– Повезло, что батя старый УАЗик в служебный гараж пристроил, – хвастается Вадим. – Теперь я Вазю в семейной конюшне держу. Борька, помнишь, как мы втроём однажды чуть ворота не своротили?

– Такое даже амнезия не берёт, – уверяю я. – Ты нас прокатишь? Или только посмотреть привёл?

– Ждите здесь, – Вадик повозился с замком, лязгнул железной дверью и исчез в глубине бокса. – Всё покажу! В цветах и красках, нах.

Немного погодя с надсадным тарахтением на нас выползает ВАЗ 2102 известный в народе как «Сарай». Довольно обшарпанный и чумазый.

– Нет, мальчики, – Ленка недовольно кривится, – я в консервную банку не полезу. Вадик, ты почему к моему приходу не привёл экипаж в должный вид?

– Не хотите, как хотите, мне же лучше. Чумазая и побитая, потому что я на ней и цемент возил, и арматуру, и кирпичи. Она же почти три центнера берёт! 60 лошадей, нах!

– Вадь, а ты не боишься, что тебя посадят?

– Кто меня посадит? Я же памятник.[15]15
  Искажённа цитата из фильма «Джентельмены удачи»


[Закрыть]

– Статьи за предпринимательскую деятельность у нас ещё не отменили.

– Ну, не отменили, конечно. Зато применяют её только тогда, когда кому-то надо кого-то прижать. Это же не кража, не ограбление, не убийство. Всем участникам выгодно, чтобы дело было сделано, а не чтобы кто-то в тюрьму сел. У меня пацаны по тысяче за лето каждый заработал, колхозники получили коровники, я получил свою маленькую денежку. Никому не выгодно стучать. Эх, ты, таких простых вещей не понимаешь, а ещё пришелец из будущего!

– Чего? Как ты меня сейчас обозвал? Откуда пришелец?

– Извини, я забыл, что у тебя выпадение памяти. Как это называется? Маразм?

– Не-е-е-т! – Ленка, слушая наш разговор, хохочет. – Нет, не маразм, а амнезия у Бори. Он по школьным годам ещё что-то помнит, а дальше – полный провал.

– Вадик, рассказывай, давай, про пришельца.

– Ты тогда нас с Ракитычем в самое сердце поразил! Мы сидим втроём, пьём винишко… Ты вдруг говоришь: – Сейчас покажут старт «Союза» с такими-то космонавтами. Фамилии их называешь, звания.

Мы над тобой поржали, но телек включили. А когда диктор слово в слово озвучил, твои слова, мы чуть не упали. А потом ты ещё рассказал, что самолёт в дом врежется, я лично ездил на Степную, проверял. Помню, меня тогда ещё в ментуру забрали, не батина бы помощь, неизвестно чем бы дело кончилось.

– Мальчики, кончайте трепаться, леди уже скучно, – Леночке надоело слушать наш трёп. – Подумаешь, пришелец из будущего. Вадик, лучше загоняй свой драндулет обратно, и погуляем, пока погода позволяет. Кстати, как ты права получил?

– Лен, ты забыла, наверное, что у меня батя в ГАИ. Весной ему подпола дали. А машину я вожу с детства. Отец меня всему научил, поэтому никаких проблем с правами у меня быть не могло.

– Ой! Чур, я с тобой дружу! – захлопала в ладоши Леночка. – Когда у меня будет машинка, пусть твой папа мне с правами поможет. Даже не надо благодарить! Тебе же будет приятно помочь красивой девушке?

– Ну, я даже и не знаю… – тянет Вадик, аккуратно загоняя машину обратно в гараж. – Если только через постель. Переспишь со мной?

– Фигу тебе! – Ленка возмущена. – Я не такая! Я и без твоей помощи обойдусь. Боря, ты же подаришь мне бибику с правами? Правда, же?

– Если сумеешь папу уболтать, чтобы он снова начал клиентов подгонять… – я ляпнул, явно не подумав. – Тебе нельзя такие подарки дарить. Ты же чуть что, хвостом махнула и замуж. И вообще, я сейчас инвалид.

– Ой, да, перестань, противный! Я всегда знала, что ты, Рогов, жмот. Но я всё равно тебя люблю. Ты та-а-акой классный… Но замуж за тебя не пойду, не надейся. Вот за Вадика могу и сходить разок… Хи-хи-хи!

Так с шутками и прибаутками мы до полуночи болтаемся по тёмным улицам. Я узнаю много интересного о своей жизни. Надо будет ещё с мужиками с архфака встретиться. Там тоже много такго было, чего школьные друзья не знают. Чего стоит таинственная невеста.

ГЛАВА 3
ТЕМ КТО ДРУЖЕН НЕ СТРАШНЫ ТРЕВОГИ

3 декабря. Сибстрин. Кафедра планировки и застройки. Борис Рогов.

За моей спиной хлопает тяжёлая дверь. Вестибюль с белыми гипсовыми изваяниями в натуральную величину ярко освещён мерцающим светом люминесцентных ламп. Сейчас половина второго, вот-вот будет звонок с третьей пары. Перерыв между третьей и четвёртой парами мне показался оптимальным временем для знакомства со старыми друзьями. Меньше трёх пар не бывает, а значит должен пересечься. Группа нужна 413, по расписанию найти будет легко.

Скидываю куртку девочкам в гардеробе. Номерок в карман, и вперёд в сторону главной лестницы. Справа на стене расписание. Отлично! Сейчас всё и узнаю. Не успел я, его рассмотреть, как почувствовал, что меня кто-то мягко тянет за локоть.

– Боря, привет! – Невысокая тёмноволосая девушка с милыми ямочками на щеках лукаво мне улыбается. – Как ты? Из Болгарии, вижу, вернулся… У нас сейчас проектная неделя… А смотришь чего так, как будто не узнаёшь?

– Девушка, извините, но я в самом деле вас не узнаю, – В голове у меня проносится целый калейдоскоп мыслей. «Кто это? Она меня знает. Может та самая, на которой я чуть не женился? Симпатичная…» – Я, правда, работал в Болгарии, но был ранен, и частично потерял память. Почти ничего не помню с 1976 года и по октябрь этого. А вас как зовут?

– Олей меня зовут… – и так большие глаза девочки делаются огромными, а чёрные брови лезут на лоб. – И на «вы»… Ну, ты даёшь! Амнезия значит? Ты не помнишь, как автостопом через всю страну? А как мы с тобой в Крыму…?

– Оля, мне мама говорила, что я в позапрошлом году чуть не женился. Не на тебе ли случайно? Она имени моей невесты не знала, я, наверное, не сказал…

– Было дело. Чуть мы с тобой не того…, слава богу, пронесло. Не знаю, чем ты меня тогда охмурил, но какое-то время меня реально шатало, совсем голову потеряла. Стыдно, но факт.

– Слушай, Оль, давай где-нибудь посидим, наверняка поблизости есть кафешка какая-нибудь. Ты мне всё расскажешь. А то ничего не помню. Я сейчас пытаюсь восстановить, что можно. Про нас с тобой, получается, кроме тебя рассказать некому.

– Давай. Только ко мне должен Пивкин подойти, он у меня куратором нынче. Если меня не застанет, будет не очень хорошо. Я же на «красный диплом» иду. Думаю, что до половины третьего закончу. Вот на полтретьего и договоримся. Хорошо? Тут рядом как раз «Северянка». Если ты меня ещё и покормишь, то благодарность моя будет безгранична, в разумных пределах. – Оля смеётся незатейливой шутке.

– Договорились. Ещё один вопрос, и беги к своему Пивкину, – я ловлю Коваленко за рукав кофты. – Оль, ты Пашу Комаровича знаешь?

– Конечно, а ты даже его забыл? Хорошо тебя приложило!

– Тебе голову прострелят, посмотрю я, что ты помнить будешь.

– Ладно, не права, грешно смеяться над больными людьми. Скажу Пашке, что ты его здесь ждёшь. Хотя, чего это я… Пошли со мной, у нас аудитории дверь в дверь. Я Пашу покажу.

* * *

– Что-то странно, – удивился Павел. – Университет в Варне. Варна, насколько я знаю, в Болгарии. А журнал французский…

– Ничего странного, у нас граница на замке, – Мельников внимательно изучал фотографию павильона «Экспо’70». – Остальной мир живёт открыто. Наверное, только китайцы изолированы сильнее, чем мы.

– Кстати, мне вчера Борька Рогов звонил. Представляешь? Он там в какой-то перестрелке участвовал, ему котелок прострелили. Две недели в коме лежал. В результате всё забыл. Нас не помнит совсем, представляешь?

– Что-то тут не так! Не помнит, а тебе звонил.

– Я ему так же сказал. Говорит, что в записной мой телефон нашёл.

Друзья сидели за подрамниками и негромко обсуждали новый журнал «L'architecture d'aujourd'hui», который Мельников выпросил на кафедре посмотреть до обеда. Журнал, привезённый Владимиром Матвеевичем Пивкиным из Парижа, разительно отличался от одноимённого в ГПНТБ. Качество буржуйской полиграфии впечатляло.

– Жалко, что он ясновиденье наверняка утратил. С ним бы точно первую премию получили.

– Мы и так её получим, если ты сейчас кончишь болтать и добежишь до Курпатовой.

Внезапно от беседы их отвлёк голос Оли Коваленко из шестнадцатой группы.

– Паша! Комарович! Выйди в коридор, будь добр.

– Вот! – Обрадовался Мельников. – Хватай журнал, дуй к Курпатовой, а по пути узнаешь, что Коваленко от тебя хочет.

* * *

Стоило только Комаровичу выскочить в коридор, как он нос к носу столкнулся со старым приятелем.

– О! Лёгок на помине. Привет, – Павел озирался в поисках Оли Коваленко. – Ты Коваленко тут не видел? Она мне чего-то сказать хотела, а самой уже и след простыл.

– Ты Комарович? – Рогов проявляет чудеса проницательности. – Извини, я тебя визуально совсем не помню. А Олю Пивкин перехватил. Но звала она тебя, чтобы ты меня встретил.

– Понятно, слушай, ты случайно французский не ферштейн? Тут одна статейка есть во французском журнале, надо перевести. А через час журнал общали отдать.

– Не сильно, Лет пять назад самостоятельно учил. Надо посмотреть. Может там и английский текст имеется. Иностранцы часто в журналах в конце печатают обзоры постатейные, «Summary» называется. Обычно на английском.

– Там про конкурс. Нам надо полностью статью перевести, чтобы понять стоит ли в нём участвовать.

– Ладно, Паша, пошли, посмотрим. Я, не глядя, ничего не кажу.

Все присутствовавшие в аудитории удивлённо уставились на старого однокашника. Все прекрасно знали, что год назад он взял академ, чтобы работать в Болгарии по личному приглашению Живкова. Никто не ожидал, что он вдруг появится снова.

Со всех сторон слышались приветствия и насмешливые подначки.

– Живков выгнал за плохую посещаемость? – Шура Шестаков в своём репертуаре.

– Не-е-е-ет, Живков ему мало денег заплатил, вот он и сдриснул с этой Болгарии. – это уже Вова Майданский изощряется в юморе. – Правильно, что зря время терять, надо деньги зарабатывать.

– Мальчики! Что вы над человеком издеваетесь? – слышен девичий голос. – Боре его жена с болгарином изменила, вот он и уехал. Так ведь? – Вера Гусь та ещё ехидна.

Рогов, естественно, никого не узнавал. Когда его хлопали по плечу или приветствовали как-то иначе, он отвечал, но было видно, что никого он не знает.

Первым нормально отреагировал массивный как шкаф Серёга Павлов:

– Ну, ты, Борька, это… Когда в строй планируешь?

– Да я бы хоть сейчас, но, сука, не помню ничего. Как я на четвёртом курсе учиться буду? Кроме того, что я год просто пропустил, у меня и предыдущие два стёрлись.

– Будешь на первый курс снова поступать или плюнешь теперь на архитектуру? – продолжает бередить душу Серёга.

– На счёт поступать, ещё не решил. Деньги нужны. Лучше я работать пойду в какую-нибудь проектную контору, а учиться по вечерам. Ты какие конторы проектные знаешь в городе?

– Ну, «Граждан», его все знают… Ещё ты всем рассказывал про такую махину, как СибЗНИИЭП, – Павлов глубоко задумался, напрягая мозг.

– Ещё «Колхозпроект» есть… Верняк, какой-нибудь «Промпроект», «Военпроект» – вступает в разговор Мельников. Они с Пашей решили поучаствовать в разговоре. – Можно просто взять телефонный справочник и выбрать те конторы, где есть слово «проект». Ну, ты потом сам решишь, а сейчас пойдём, статейку нам переведёшь.

Статья и в самом деле оказалась лёгкой для понимания. Инициаторы предлагали разработать концепцию Всемирного Университета в Болгарии. Болгарская Академия Наук собирается построить супер-ВУЗ в Варне. Для начала достаточно просто прислать заявку на участие, по заявке уже высылались условия и исходники для работы. Сроки были весьма гуманные. Призовой фонд не сулил золотых гор, но и конкурс не предполагал детальной проработки. Достаточно было выдать привлекательную идею. Разработка рабочей документации предполагалась силами болгарских проектных организаций.

Мужики рассказали Борису всё, что смогли вспомнить о жизни и деятельности с осени 1976 по 1978 годы. Как делали первый проект для Дзержинского райкома комсомола. Как работали по заказам «Худфонда», как у них отлично шли дела, пока не сорвали заказ Тришина для горисполкома.

Оказалось, что Мельников и какая-то Тамара уже около года живут здоровой советской семьёй, правда, без регистрации.

– Тома, это девушка, которую ты к нам в бригаду привёл в качестве сметчика. Рыжая такая.

– Рыжие, они вредные, моя вот тоже рыжая была. Сбежала от меня.

– Кстати, твоё предсказание не сбылось! – вдруг вспомнил Комарович. – Помнишь, ты мне в поезде заливал, что наши вторгнутся в 1979 году в Афганистан? Год почти прошёл, а мы никуда не вторглись. Мало того, даже если в последние дни и вторгнемся, то не в Афганистан, а в Мавераннахр.

– Ма-вера-нахер… что? – Борька вылупился на Комаровича, демонстрируя непонимание.

– Мавераннахр, ага, – Пашка смеётся. – Вот такое матершинное название придумали для северной части Афганистана, где сидит Кабульское правительство бывшего ДРА. А зато южную отдали душманам и назвали её Исламская Республика Пуштунистан.

– Ладно, мужики, рад был с вами поболтать. Я сейчас с Коваленко договорился поболтать. Бегу я, короче. Вы-то тут долго собираетесь трудиться?

– Часов до шести точно будем, – парни отвечаю хором как «двое из ларца одинаковых с лица» из старого мультфильма.

– Тогда у меня к вам ещё маленькая просьба, – Рогову неудобно, но деваться не куда. – Выручите тремями рублями? Представляете, парни, денег вообще нету.

– Если у тебя амнезия, то лучше у тебя в долг брать, – смеётся Мельников, но достаёт из кармана пятёрку. – Отдашь, как заработаешь.

– Кстати, если работа какая-то будет, свистните?

– Договорились.

Распрощавшись с друзьями, почти бегом бегу в соседнее кафе. Моля судьбу, чтобы Оля не появилась там раньше меня. Впрочем, я беспокоился напрасно. Оленька пришла только к трём.

Её явление было подобно появлению феи из фильма «Золушка». Из клубов морозного тумана выплыла модная коричневая дублёнка, отороченная понизу и обшлагам козьим мехом. Из этого богатства выглядывал цветастый головной платок, наверное, тоже модный. «Во, Оля даёт!» – пронеслось в моей голове. Мне даже стало неудобно из-за хоть и фирменных, но старых уже штанов и потёртого свитера.

– Борь, давно сидишь? – Коваленко скидывает роскошную дублёнку на спинку стула. – Ну, извини, что-то сегодня товарищ Пивкин был в ударе.

– Водку будешь? – я пытаюсь шуткой прикрыть неловкость. – Для разговора…

– Ты всё шутишь? Даже кома тебя не исправила, как был балабол, так и остался. – Оля сразу понимает, что никакой водки у меня конечно нет. – Лучше расскажи, чем тут сегодня кормят. Голодная я, как собака. Сейчас бы бифштекс какой-нибудь.

– Извиняйте, сударыня, здесь такого не держат-с, – продолжаю балагурить. – Вот студень из лошадиных мослов. Прикажете подать?

– Прекрати уже! Сам-то сытый сидишь, над голодной девочкой измываешься. Тут всегда бифштексы с яйцом были с рисом или макаронами.

– Ладно, расслабься, сейчас принесу тебе твой биштекс-бишмекс, а то и в самом деле помрёшь тут в голодных муках. – Я встаю и беру поднос. Себе беру такой же набор.

Через пять минут мы уже сидим и мирно беседуем, поглощая нехитрые плоды советского общепита. Оленька в промежутках между поглощением обеда не торопясь рассказывает мне о недолгой нашей любви.

– И что? Совсем ничего не помнишь?

– Оленька, милая! Нельзя сказать, что совсем ничего. Большую часть жизни я помню прекрасно. Но ни первый, ни второй курс, ни все последующие года до сентября не входят в эту часть. Две недели в коме! Мне очень повезло, говорят, что я выжил, и что амнезия частичная. Ты Оля, не отвлекайся, рассказывай, что, как и почему. Главное меня интересует один вопрос. Если у нас была такая любофф, то почему мы с тобой по приезду не расписались? А то бы я с тобой по Болгарии катался. Ты реально много потеряла. Мне моя жена рассказывала, что мы с Вангой даже встречались, что я с самим Живковым и его дочерью беседовал. В общем, колись!

– Видишь ли, тут дело семейное. Папа мой и папа Андрюши служили вместе в молодости. Воевали в одном полку. Андрюшкин однажды даже спас папу. Вот и решили они породниться через детей.

– Что-то каким-то жутким средневековьем отдаёт… Тебе не кажется?

– Не перебивай! У военных свои причуды, полежишь под огнём и не такое придумаешь. Так-то глупость, конечно. Получается, что я была сосватана ещё до собственного рождения. Я бы и наплевала. Тем более, ты мне голову тогда задурил здорово. Помню, в Полтаве, моя тётка даже поражалась, что я в тебе нашла.

Я как домой вернулась, так сразу и сказала, что, мол, беременна, и выхожу замуж. Никаких Андреев знать не желаю и, прямо вот как ты сейчас, «не собираюсь подчиняться всяким средневековым пережиткам». Отец тогда жутко ругался, так разошёлся, что даже за сердце схватился. Мама, молодец, всё разрулила. Уговорила пойти на компромисс, сделать аборт и подождать до диплома. До аборта, дело не дошло за отсутствием беременности. Задержка была связана с чем-то другим.

С Андреем она тоже договорилась. Он пообещал вести себя хорошо, не ревновать, не напоминать мне об этом приключении. Если бы мы с ним оба твёрдо воспротивились, то никуда бы наши папаши не делись бы, а так одна слабая девушка… Ты тоже хорош! Вместо того чтобы биться как рыцарь за нашу любовь, смирился и нашёл новую пассию.

– Если девчонка уходит к другому, то неизвестно, кому повезло! – напеваю я с ехидной улыбочкой. – Оля ты про приключения в Крыму обещала рассказать.

– Ой, может не стоит? – Девушка странно усмехается. – Хотя, чего это я, мы взрослые люди. Мы любили друг друга.

Она рассказывает мне во всех подробностях о нашем весёлом, хмельном и эротическом путешествии.

– Я такая, стягиваю купальник, чтобы смыть дорожную пыль, думаю, эх, была не была, а ты уже с мочалкой мне спинку натираешь. В парилке жара градусов 100! Пот течёт, всё скользкое, травами какими-то пахнет. Я стою, руками в полок упёрлась, только покачиваюсь в такт.

После рассказов Леночек о моих сексуальных подвигах, я уже думал, что меня ничем не удивить, но Коваленко меня просто потрясла. Оказалось, мы с ней в Крыму такие фортели откалывали, что, как она выразилась «стыдно рассказать, приятно вспомнить».

– Всё, хватит, я уже не могу, – Олины щёчки стали пунцовыми. – Да и домой пора.

Она также стремительно вскакивает, намереваясь сама нахлобучить тяжёлую шубу. Я едва успеваю её перехватить.

– Оленька, ну что ты так резко. Леди не торопятся, они позволяют джентльменам проявить заботу о них.

– Ладно, давай проявляй заботу, только поскорее. – Она уже успела замотать вокруг головы роскошный платок.

Через минуту я наблюдаю, как выскочив из кафе, она призывно голосует у кромки панели, как перебрасывается с водилой парой слов и прыгает на заднее сиденье.

* * *

Домой идти не хочется, поэтому возвращаюсь. Пашка с Борькой ещё на месте.

– Мужики, давайте, вы мне сейчас по дороге на остановку расскажете, чем мы тут с вами занимались. От баб я только какие-то обрывки получаю. Ничего не понятно.

– Чего тут не понятного-то, – ворчит Мельников. – Ты с каким-то Тришиным из Худфонда договорился, чтобы всякую рутинную работу они тебе скидывали. Ты на эти заказы исполнителей с факультета подбирал. Какой-то процент себе оставлял. Так всё классно шло, до тех пор, пока алконавты не устроили пьянку прямо в Горисполкоме. В результате, скандал и на этом всё.

– Ты-то я думаю в дураках не остался?

– Нет, конечно. Тут ты мне тоже помог. Как мы тогда Дзержинский райком забабахали, ко мне аппаратчики пошли. Райкомы, парткомы, месткомы. Все хотели чтобы было «красиво». Правда, кроме денег ничего не дают. Вон, Павел в выставке поучаствовал и большо-о-ой диплом получил. Потом его на стенку повесил. Солидно смотрится! Мне вот ни одна сволочь ни одной вшивой грамоты не вручила.

– Много настрогал кабинетов-то?

– Да до фига! Ленинский, Кировский, Дзержинский и Первомайский райком нашей родной коммунистической партии успел оформить. Если Кировский я ещё и малярил, то остальные уже только проектами интерьеров занимался. Тебя не устаю вспоминать. Ты нас тогда с Дзержинским хорошо потренировал.

– Чёрт! Вот прямо обидно, что ни фига не помню, – Рогов от досады хлопает себя по лбу. – Как же плохо без памяти. Мужики, вы как исходные на конкурс получите, мне обязательно звякните. Очень интересно посмотреть, что за Университет болгары придумали.