Текст книги "Адмирал Макаров"

Автор книги: Борис Островский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Но бездеятельности Макаров не любил, и желания отдыхать, ничего не делая, у него никогда не было. Лучшим отдыхом для него было чередование одного занятия с другим. И он вскоре здесь, в Константинополе, нашел себе такое занятие. Стремление вносить во все, с чем он сталкивался в жизни, как в малое, так и в большое, точность и ясность, привычка не проходить равнодушно мимо любопытных, неразгаданных явлений – составляли характерные черты Макарова.

Пребывание в Босфоре явилось крупным событием в жизни Макарова, как ученого. Здесь он стал гидрологом, занявшись научно-исследовательской работой по изучению течений в проливе.

По словам академика М. А. Рыкачева [38]38
  Рыкачев, Михаил Александрович(1840–1907), академик, генерал-майор флота и известный русский ученый. Был директором Главной Физической Обсерватории, автор многих трудов по метеорологии, земному магнетизму и физической географии. Некоторые из них были премированы Академией наук и Географическим Обществом. Макаров очень уважал Рыкачева и был с ним хорошо знаком лично.


[Закрыть]«сотни, быть может, тысячи моряков и интеллигентных людей всех наций проводили месяцы и годы в Константинополе, а механизм течений Босфора оставался неизвестным. Существовали одни догадки, а Степан Осипович в короткое время своего командования «Таманью» представил вполне точную и несомненную, весьма поучительную картину всего, что происходит в Босфоре, во всех его слоях».

Что же происходит в Босфоре? Безусловно, явления не совсем обычные. Еще в глубокой древности существовало поверье, что в Босфорском проливе, соединяющем Черное море с Мраморным, существует двойственное течение: на поверхности вода идет из Черного моря в Мраморное, на глубине же – в противоположном направлении. Что дало повод сделать подобное предположение – неизвестно, но одно несомненно, что поверье это возникло много столетий тому назад. Итальянский ученый Луиджи-Фернандо Марсильи (1658–1730) более двухсот лет тому назад, будучи в Константинополе, заинтересовался этим странным явлением и стал опрашивать местных рыбаков. Они подтвердили, что в проливе действительно существуют взаимно-противоположные течения, но доказать этого не могли. Удостовериться в существовании верхнего течения не представляло, разумеется, никакого труда, но как узнать, что течение существует и на глубине? Вот вопрос, оставшийся неразрешенным ни для Марсильи, ни для последующих ученых.

Как-то в разговоре с советником русского посольства в Константинополе Макаров впервые узнал и о загадочных течениях, и о попытках Марсильи разгадать их природу. Макаров не прошел безучастно мимо заинтересовавшего его явления. Его пытливость была возбуждена, и он взялся за разрешение нерешенной Марсильи задачи.

Он расспросил местных жителей, а затем и командиров иностранных стационаров, стоявших рядом с «Таманью» на Константинопольском рейде. Местные жители заявили, что ничего не знают, а командиры судов считали рассказы о нижнем течении Босфора легендами и сказками.

Тогда Макаров, раздобыв сочинение Марсильи, написанное на латинском языке и изданное в 1681 году, стал подробно его изучать.

От Марсильи Макаров перешел к книгам других авторов, также интересовавшихся и писавших о босфорском течении. К своему удивлению Макаров убедился, что среди исследователей царит полный разнобой мнений. Так, например, капитан английского флота Спратт, производивший основательную съемку Босфора и давший ряд его карт, категорически утверждал, что теория нижнего течения совершенно ошибочна, что такого течения не существует вовсе.

Мнение Спратта утвердилось в науке, и «подводным» течением в Босфоре перестали интересоваться. Но первые же сделанные Макаровым изыскания убедили его, что Спратт неправ. «Очевидность нижнего течения была поразительная, – писал Макаров, – ввиду того, что существование его многими не признается, мне казалось чрезвычайно интересным сделать такие наблюдения, опубликование которых могло бы положить конец сомнениям в действительности нижнего течения в Босфоре».

Макаров настолько заинтересовался вопросом, что решил выяснить его во что бы то ни стало. Если ему удастся экспериментально доказать, – так рассуждал он, – что нижнее течение действительно существует, – вопрос будет разъяснен раз и навсегда, и тогда только станет возможным доискиваться и разбирать его причины.

Но как это сделать, как произвести эксперимент под водой? Эксперимент, придуманный Макаровым, был столь же остроумен, сколь и прост. И после него тысячи исследователей задавали себе вопрос: почему им не пришла в голову подобная, казалось бы такая простая, мысль. Макаров вышел на четырехвесельной шлюпке на середину фарватера и опустил на глубину пятиведерный бочонок, наполненный водой, с привязанным к нему балластом. Расчеты Макарова оправдались. Опущенный на глубину бочонок стал буксировать шлюпку против довольно сильного поверхностного течения [39]39
  Использование нижнего течения в качестве транспортного средства было впервые применено знаменитым русским моряком Ф. П. Врангелем на реке Лене во время его путешествия к северным берегам Сибири. Он устроил подводный парус, то есть спустил на веревках под воду, с помощью груза камней, на глубину укрепленный на жердях обыкновенный парус. «Нижнее течение в реке, – замечает Врангель, – не будучи подвержено влиянию ветра, понесло нас вперед посредством нашего подводного паруса, вопреки ветру и сильному волнению, причем наш повозок не мотало поперек реки, как прежде».


[Закрыть].

Наличие подводного течения в Босфоре было таким образом установлено! Предположения Макарова оказались достоверными.

«Когда я убедился, что нижнее течение существует, – писал Макаров, – захотелось определить точно границу между ним и верхним течением. Когда сделалось очевидным, что граница эта идет по длине Босфора не горизонтально, а с некоторым наклонением к Черному морю, захотелось выяснить этот наклон, наконец, захотелось выяснить подмеченные колебания границы между течениями, в зависимости от времени года и дня, от направления ветра и проч. Было интересно определить относительную скорость течения на разных глубинах и распределение воды по удельному весу».

В этих словах определяются порядок и последовательность проведенных Макаровым исследований. Не успокоившись после первого успеха, Макаров подробнейшим образом разработал не только теорию обмена вод между двумя морями, то есть дал простое объяснение сложному явлению, но выяснил также, как и в каких приблизительно размерах происходит обмен вод между этими морями, исследовал удельный вес и температуру воды в разных слоях верхнего и нижнего течений и, наконец, определил с большой точностью границу между течениями и наклон этой границы вдоль пролива.

Макаров приступил к босфорским исследованиям по собственной инициативе. Он не только не имел никакой инструкции, но даже не был знаком как следует с методами гидрологических исследований, не имел он и знающих помощников. Необходимых приборов у него также не было. Часть приборов ой купил на свои деньги, часть изготовил сам в мастерской на пароходе. Для определения же скорости течения на глубине он изобрел простой и достаточно точный прибор, названный им флюктометром [40]40
  Подробное описание устройства флюктометра С. О. Макаров дает в своем труде «Витязь» и Тихий океан».


[Закрыть]. Все приборы тщательно исследовались и проверялись.

В своей работе Макаров столкнулся с серьезными препятствиями и иного характера. Дело в том, что по турецким портовым правилам стоянка судов на фарватере не разрешалась; Макарову же как раз на фарватере и необходимо было производить наблюдения. Чтобы не вызывать подозрения турок, проявлявших особую бдительность к русским кораблям, Макаров производил промеры и наблюдения на разных глубинах, или в сумерки, или пользуясь прогулками и поездками русского посланника по рейду. Такая работа урывками представляла много неудобств. Макаров очень ловко воспользовался одним случаем, чтобы работать на самом фарватере. Однажды английский пароход, придя на рейд й не найдя свободной бочки, около которой становятся корабли, отдал якорь у той самой бочки, у которой стоял русский стационар «Тамань». Как командир военного корабля, Макаров мог, конечно, не допустить этого. Но он из хитрости поступил иначе. Он приказал немедленно развести пары, отошел от англичанина и стал на самой середине фарватера. Турки заполошились, но Макаров заявил, что нет таких правил, чтобы у одной бочки становились два парохода, он, следовательно, вынужден был сойти с места. Пока шли переговоры и пререкания и для «Тамани» подыскался другой мертвый якорь, прошло пять дней. За это время Макаров произвел, стоя на фарватере, много серийных наблюдений над течениями, температурой и соленостью воды на разных глубинах.

Результатом босфорских исследований Макарова явилась его работа «Об обмене вод Черного и Средиземного морей». Напечатанное в «Записках Академии наук», это исследование было в 1885 году удостоено премии, присуждавшейся Академией наук. Общие выводы всех своих наблюдений Макаров резюмировал в двенадцати положениях, наиболее существенными из которых являются следующие:

1) в Босфоре существуют два течения. Верхнее – из Черного моря в Мраморное и нижнее – из Мраморного моря в Черное;

2) нижнее течение происходит от разности удельных весов вод Черного и Мраморного морей. Тяжелая вода Мраморного моря производит на нижние слои больше давления, чем легкая вода Черного моря на тех же глубинах, и это побуждает воду стремиться из области большого давления в область малого;

3) разность удельных весов происходит оттого, что реки и дожди дают Черному морю больше пресной воды, чем испарения из него уносят;

5) верхнее течение происходит от разности уровней двух морей;

6) разность уровней Черного и Мраморного морей должна быть около 1 фута 5 дюймов.

Труд Макарова, в полном смысле классический, остается и до сих пор самым полным решением вопроса о течениях на Босфоре. Академик Ю. М. Шокальский считал работу Макарова замечательной не только по своей новизне, но и потому, что «автор сумел исследовать все источники ошибок своих наблюдений, сделал ясные и неоспоримые выводы. Эта работа сразу поставила Степана Осиповича на видное место среди современных физико-географов, и океанография приобрела в нем нового и талантливого работника».

По возвращении в Россию Макаров летом 1882 года был назначен флаг-офицером начальника шхерного отряда Балтийского моря, контр-адмирала Шмидта. Работы у Макарова масса. Он устанавливает систему створов и знаков для обозначения шхерных фарватеров и принимает деятельное участие в осуществлении первого в России опыта перевозки на военных судах крупных соединений войск всех родов оружия из окрестностей Петербурга в различные районы финского побережья. Еще будучи командиром «Константина», Макаров занимался такими операциями, а потому выполнил перевозку с полным успехом.

К этому же времени относится его важная работа по составлению плана реорганизации Кронштадтского порта на случай мобилизации всех военно-морских сил и изобретение способа быстрого разведения паров, который и вводится на флоте.

Зимой 1882–1883 гг. Макаров усердно обрабатывал добытый на Босфоре гидрологический материал. Одновременно он разрабатывает проект организации пароходства по рекам Аму-Дарье, Сыр-Дарье и Аральскому морю, ведет переписку с различными судостроительными фирмами, замышляет проектирование мелкосидящего парохода для среднеазиатских рек, собирает сведения о размерах и возможностях местной торговли. Не забывает он также и нефтяное дело, заинтересовавшее его во время Ахал-Текинского похода.

В этот период способности Макарова развертываются во всю ширь. Он работает необычайно много и успешно. Кончив одно дело, он немедленно принимается за другое. Его изобретательный ум рождает все новые и новые замыслы и проекты.

ВОКРУГ СВЕТА НА «ВИТЯЗЕ»

Практическая эскадра Балтийского моря бороздила свинцовые волны Балтики, разыгрывая «бои» с воображаемым противником.

В этой летней учебной кампании 1885 года участвовал капитан первого ранга С. О. Макаров, командовавший броненосным фрегатом «Князь Пожарский» [41]41
  До этого назначения, с весны 1884 года, Макаров плавал на том же корабле в должности флаг-капитана адмирала Чихачева – командующего практической эскадрой Балтийского моря. Временно ему приходилось замещать Чихачева.


[Закрыть]. Боевой командир, организатор и участник лихих минных атак на Черном море, Макаров яснее других понимал значение четких, предельно быстрых, слаженных и инициативных действий экипажа корабля в боевой обстановке. Одним из первых Макаров начал проводить в жизнь тактические принципы, разработанные для броненосного флота адмиралом Г. И. Бутаковым.

К концу кампании экипаж фрегата представлял собой дружный, хорошо слаженный коллектив, готовый ко всяким неожиданностям боевой обстановки. Корабль изготавливался к бою молниеносно.

Макаров был твердым и требовательным, но вместе с тем внимательным к нуждам личного состава, гуманным командиром. Он быстро завоевал уважение и любовь всей команды корабля.

Короткий период командования крупным боевым кораблем не прошел бесследно не только для команды, но и для самого Макарова, а также и для всего флота. По окончании учебной кампании Макаров пишет обширную докладную записку, в которой, суммируя опыт, приобретенный на «Пожарском», разрабатывает детальный и обстоятельный план приведения военного корабля в боевую готовность в минимальный срок. Многое из этой записки попадает впоследствии в инструкции и уставные положения.

В ту пору, когда практическая эскадра, а вместе с нею и фрегат «Князь Пожарский» находились еще в море, на стапелях одной из петербургских верфей уже строился корвет «Витязь», предназначавшийся для кругосветного плавания. 17 сентября 1886 года Макаров, изъявивший свое желание совершить кругосветное плавание, был назначен командиром этого корабля.

Начавшиеся в первом десятилетии XIX века кругосветные плавания русских военных кораблей главным образом имели учебные цели. В самом деле, лучшей школы для военного моряка, начиная от рядового матроса и кончая командиром корабля, нельзя было и представить.

Длительное плавание в незнакомых океанских просторах, борьба с невиданными по силе штормами и ураганами и другими многочисленными опасностями, подстерегавшими парусный корабль на каждом шагу, воспитывали в экипаже то спокойное мужество, сплоченность и высокое профессиональное воинское мастерство, которое отличало русских моряков – героев Наварина, Синопа и Севастополя.

Кроме учебных целей, кораблю, отправлявшемуся в кругосветное плавание, поручалась иногда доставка продовольствия и военного снаряжения русским портам и поселениям на Дальнем Востоке, Камчатке и Аляске [42]42
  Аляска была продана в 1867 году царским правительством Соединенным Штатам Америки за 11 миллионов рублей, якобы из-за бесполезности для России.


[Закрыть].

Исследовательских же задач перед кругосветными плаваниями, как правило, не ставилось, и денег на закупку специального оборудования для научных работ не отпускалось. Больше того – близорукое царское правительство зачастую препятствовало инициативе многих командиров кораблей, пытавшихся доказать целесообразность использования кругосветного плавания для открытий, исследований, описаний. Характерным примером в этом отношении является история открытия в 1848 году замечательным русским моряком-патриотом Г. И. Невельским устья Амура. Г. И. Невельской опроверг ложное мнение иностранных морских исследователей во главе с Лаперузом о том, что Сахалин является полуостровом.

Но свое крупнейшее географическое открытие Г. И. Невельской сделал, не согласуясь с полученными указаниями, вопреки данной ему начальником штаба флота князем А. С. Меньшиковым инструкции.

В таких условиях поистине счастьем для науки оказалось то, что командирами русских военных кораблей, отправлявшихся в кругосветные плавания, в большинстве случаев оказались образованные, инициативные, талантливые и смелые офицеры.

Уже первые русские плаватели вокруг света – капитан-лейтенант И. Ф. Крузенштерн и Ю. Ф. Лисянский – обогатили географическую науку открытием, главным образом в Тихом океане, множества неизвестных островов, произвели обширные этнографические, океанографические и метеорологические исследования и наблюдения.

Командиры парусных военных кораблей «Невы» и «Надежды» Крузенштерн и Лисянский вписали первую страницу в историю замечательных географических открытий и научных исследований, совершенных русскими военными моряками в XIX столетии.

Следом за «Невой» и «Надеждой» в дальние плавания отправились другие русские корабли. В период с 1803 по 1849 год русскими военными моряками было совершено более двадцати пяти кругосветных плаваний. Почти все из них замечательны тем, что внесли как в географию, так и в науку о море – океанографию и гидрографию ценные вклады. Об открытиях русских моряков заговорили во всем мире. По описаниям морей, островов, материковых берегов и условий плавания, составленным русскими, были исправлены или заново написаны лоции [43]43
  Лоция– книга, содержащая описание условий плавания в каком-нибудь море или водном бассейне. В лоции содержится характеристика рельефа дна, очертаний берегов, гидрологические и метеорологические данные и т. п.


[Закрыть]во всех морских странах. Уже первое русское кругосветное плавание Крузенштерна и Лисянского имело настолько большое научное значение, что русское правительство вынуждено было, несмотря на распространенное в кругах консервативного, высшего морского офицерства мнение о «вредности» занятий наукой на военных кораблях, кое что предпринять, чтобы использовать кругосветные плавания и для открытий и исследований. Были составлены инструкции для командиров кораблей, отправляющихся в дальние моря, отпускались, хотя и ничтожные, средства на научную работу.

Русские моряки не замедлили этим воспользоваться. В 1815 году отправился в кругосветное плавание на небольшом парусном корабле «Рюрик» лейтенант О. Е. Коцебу [44]44
  Коцебу, Оттон Евстафьевич(1787–1846). Талантливый русский моряк и географ-исследователь Коцебу совершил три кругосветных плавания, давших богатейший научный материал. Наиболее замечательным плаванием, осуществленным под его руководством, было плавание на «Рюрике» (1815–1818 гг.). Главная его цель заключалась в отыскании пути из Тихого океана в Атлантический, вдоль северных берегов Америки (Северо-восточный морской проход).
  В 1823 году Коцебу отправился в новое трехгодичное кругосветное плавание на шлюпе «Предприятие». В этом походе принял участие знаменитый русский физик Э. X. Ленц, впоследствии академик, сделавший классические океанографические наблюдения.
  Коцебу был учеником И. Ф. Крузенштерна и участвовал в первом кругосветном плавании русских (1803–1806 гг.).


[Закрыть]. Корабль побывал и в Ледовитом океане у берегов Северной Америки и в южных районах Тихого океана. Это путешествие закончилось в 1818 году и по своим научным результатам оказалось одним из самых замечательных русских кругосветных плаваний.

Коцебу открыл и обследовал в Тихом океане триста девяносто девять островов! В результате плавания были даны точные описания многих берегов, в том числе и Берингова моря.

В плавании наблюдались явления приливов и отливов, велись исследования солености, цвета и прозрачности воды, измерялась температура «как на поверхности моря, так и в глубине», изучались причины образования ледяных гор и морских волн.

Программа научных работ, выполненная экипажем «Рюрика», затрагивала все важнейшие вопросы метеорологии, гидрологии и гидрографии!

Пример «Рюрика» и последующее плавание Коцебу на корабле «Предприятие» послужили впоследствии для Макарова образцом научной и исследовательской работы. Примечательно, что результаты, достигнутые экипажем «Рюрика», изумительно велики, сравнительно с незначительностью средств и снаряжения, которые имелись для научной работы.

Макаров писал об этом в своем труде «Витязь» и Тихий океан»:

«Насколько изменились корабли, можно судить по сравнению. Возьмем корабль «Рюрик», на котором в 1815–1818 гг. Коцебу совершил свое первое кругосветное плавание, и крейсер «Рюрик», строящийся в настоящее время в С.-Петербурге. Оба эти корабля имеют назначение – плавать на океанском просторе, но в то время как прежний «Рюрик» имел водоизмещение только 180 тонн, нынешний «Рюрик» имеет 10500 тонн водоизмещения. Еcли мы положим на одну чашку весов нынешний «Рюрик», то для равновесия на другую чашку надо положить 60 прежних «Рюриков» капитана Коцебу. Почти во столько же раз увеличились и мореплавательные средства самого корабля, снабжаемого всеми новейшими приспособлениями.

Но хотя современный крейсер и превосходит в 60 раз во всех отношениях корабль бессмертного Коцебу, мы не можем рассчитывать, чтобы он во столько же раз больше привез научных исследований. «Сила не в силе, – сила в любви к делу», и нет прибора, которым можно было бы измерить эту силу, так как она неизмерима.

…Капитаны начала нынешнего столетия (девятнадцатого – Ред.), оказавшие крупные услуги в свое время, послужат в будущем примером любви и преданности делу. Будущим морякам предстоит плавать не с теми кораблями и не с теми средствами, но можно пожелать, чтобы в них была та же любовь к изучению природы».

Коцебу явился посмертным учителем Макарова, как исследователя моря. Макаров очень высоко ставил научные результаты его экспедиций, а о работе русского академика Э. X. Ленца, [45]45
  Ленц, Эмилий Христианович(1804–1865), знаменитый русский физик, академик, профессор Петербургского университета, а впоследствии его ректор. Участвовал в кругосветном путешествии Коцебу на шлюпе «Предприятие». Результаты своих наблюдений, главным образом по океанографии, опубликовал в «Мемуарах Академии наук» за 1831 год. Ленц известен своими замечательными работами по электромагнетизму и изучению теплового действия электрического тока.


[Закрыть]сопровождавшего Коцебу во втором его плавании на шлюпке «Предприятие», писал: «Наблюдения Ленца не только первые в хронологическом отношении, но первые и в качественном, и я ставлю их выше своих наблюдений и наблюдений «Челленджэра» [46]46
  Англичане провели в 1872–1876 гг. богато обставленную океанографическую экспедицию под начальством Нерса и Томсона на корабле «Челленджэр».


[Закрыть].

Другим замечательным плаванием русских военных моряков в начале XIX столетия была антарктическая экспедиция капитана второго ранга Ф. Ф. Беллинсгаузена и лейтенанта М. П. Лазарева (1819–1821 гг.) на шлюпах «Восток» и «Мирный». Эта экспедиция в истории географических открытий занимает особое положение. Русские мореплаватели опровергли мнение англичанина Кука, утверждавшего, что за 70° ю. ш. тянется необозримое, лишенное островов ледовое море. Русские моряки первые указали на присутствие в антарктическом поясе значительной по протяжению суши и тем самым открыли шестую часть света.

Пристальное внимание Макарова привлекли также результаты наблюдений ученого моряка, одного из основателей Русского географического общества Ф. И. Врангеля, который в 1825–1827 г. на транспорте «Кроткий» совершил свое второе кругосветное плавание. «…Врангель – известный своими знаменитыми путешествиями по льду в Северном Ледовитом океане, – писал Макаров, – есть первый из командиров, который ввел у себя на корабле правильные наблюдения над температурой моря; он наблюдал температуру воды в полдень и в полночь». Отмечая, что Врангель вел научную работу на корабле по собственному почину, а не по заданию начальства, Макаров пишет: «В каждом деле великую заслугу составляет лишь первый почин».

Смелость, решительность и инициатива замечательных русских моряков больше всего привлекали Макарова, были ему по душе. Можно с уверенностью сказать, что их действия Макаров рассматривал как образец того, как ему самому следует поступать. Недаром, готовясь к выходу в открытое море на «Витязе», Макаров внимательно изучал результаты плаваний своих предшественников и восхищался ими. «Имена Крузенштерна, Лисянского, Сарычева, Головнина, Коцебу, Беллинсгаузена, Врангеля и Литке, – писал он, – перейдут в грядущие поколения. На утлых кораблях совершали наши ученые моряки свои смелые путешествия и, пересекая океаны по разным направлениям, отыскивали и изучали новые, еще неизвестные страны. Описи, съемки, которые они сделали, и по сие время служат для руководства мореплавателям и наставления их цитируются лоциями всех наций» [47]47
  Крузешшерн, Иван Федорович(1770–1846), адмирал, замечательный русский мореплаватель, путешественник и морской деятель, много способствовавший усовершенствованию русского флота. В качестве начальника экспедиции и командира шлюпа «Надежда», вместе с Лисянским, командовавшим шлюпом «Нева» (см. Лисянский), в 1803–1806 гг. первым из русских моряков совершил кругосветное плавание, во время которого сделал много открытий и важных наблюдений. Составленное им описание путешествия переведено на все европейские языки. К описанию приложен богатейший атлас рисунков и карт. Крузенштерну принадлежит также разработка плана второго кругосветного плавания русских, осуществленного его учеником О. Е. Коцебу, на корабле «Рюрик» в 1815–1818 гг. В Ленинграде на набережной Невы стоит памятник И. Ф. Крузенштерну. На нем написано: «Первому русскому плавателю вокруг света…»
  Лисянский, Юрий Федорович(1773–1837), адмирал, выдающийся путешественник. Командуя шлюпом «Нева», совершил вместе с И. Ф. Крузенштерном (с которым воспитывался вместе в морском корпусе) первое русское плавание вокруг света. Полное описание этого плавания Лисянский оставил в труде «Путешествие вокруг света в 1803, 1804, 1805 и 1806 гг.» (СПб, 1812 г.). Его описание заключает много оригинального, в частности им подробно описана Ситха. Лисянский сам перевел свой труд на английский язык.
  Сарычев, Гавриил Андреевич(1763–1831), адмирал, выдающийся русский моряк и гидрограф. Ему принадлежит много ценных работ по гидрографии и морскому делу. Наибольшую известность приобрело его сочинение: «Путешествие флота капитана Сарычева по северо-восточной части Сибири, Ледовитому морю и Восточному океану с 1785 по 1793 г.», изданное в Петербурге в 1802 году.
  Головнин, Василий Михайлович(1776–1831), адмирал. Замечательный русский моряк дважды совершил кругосветные путешествия. Первое из них сопровождалось необыкновенными событиями, во время которых Головнин проявил изумительное мужество и спокойствие. В 1807 году на шлюпе «Диана» Головнин отправился с целью географических открытий в северную часть Тихого океана. На пути в Тихий океан шлюп «Диана» был арестован в бухте Саймонс у мыса Доброй Надежды англичанами, так как в это время Англия объявила себя в состоянии войны с Россией. Лишь через полтора года Головнину удалось в штормовую ночь вывести «Диану» в море под носом у всей английской эскадры и продолжать свой путь. В 1811 году, во время описи Курильских и Шантарских островов, Головнин был у острова Кунашира вместе со своими спутниками вероломно захвачен японцами и находился у них в плену свыше двух лет. Описание этого путешествия появилось в печати в 1816 году, было переведено на многие европейские языки и создало Головнину широкую популярность. В 1817–1819 годах Головнин совершил другое кругосветное плавание на шлюпе «Камчатка», во время которого произвел опись берегов Северной Америки.
  Беллинсгаузен, Фаддей Фаддеевич(1779–1852), адмирал, знаменитый русский мореплаватель и морской деятель, «Колумб Антарктики». Участвовал в первом кругосветном плавании русских (1803–1806). В 1819 году вместе с лейтенантом М. П. Лазаревым, командовавшим шлюпом «Мирный», отправился в качестве начальника экспедиции и командира шлюпа «Восток» в южные полярные широты. Это замечательное, в своем роде беспримерное, плавание русских моряков увенчалось крупнейшим географическим достижением: открытием шестой части света, антарктического материка. Беллинсгаузен написал очень ценное сочинение: «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжение 1819, 1820 и 1821 годов, совершенное на шлюпах «Востоке» и «Мирном», СПб. 1831. В Кронштадте Беллинсгаузену поставлен памятник.
  Литке, Федор Петрович(1797–1882), адмирал, известный русский мореплаватель и путешественник. Исследовал берега Новой Земли, Белое море, Берингово море и близлежащие районы. По его инициативе было учреждено Русское Географическое общество, первым вице-президентом которого он и был. Главные его труды: «Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый океан в 1821–24 гг.», «Путешествие вокруг света на шлюпе «Сенявин» и др.


[Закрыть].

Вполне вероятно, что мысль заняться научной работой и исследованиями на «Витязе» возникла у Макарова не во время плавания, а значительно раньше, и Макаров, как мог, готовился к своей будущей работе.

Можно также предполагать, что в ряду других причин перспектива разрешить ряд океанографических и гидрологических вопросов, занимавших Макарова еще со времени командования «Таманью» на Босфоре, была одним из мотивов, по которым Макаров охотно согласился отправиться в длительное и тяжелое плавание.

Однако время, в которое «Витязь» готовился к выходу в плавание, было далеко не благоприятным для научной работы. В восьмидесятые годы XIX столетия наступила пора «…разнузданной, невероятно бессмысленной и зверской реакции….» [48]48
  В. И. Ленин. Сочинения, изд. 4-е, т. 1, стр 267.


[Закрыть]Наука и просвещение в эту мрачную пору считались чуть ли не крамолой. Царские министры Д. А. Толстой и И. Д. Делянов вели открытую борьбу с передовой наукой, рассматривая занятие научными исследованиями, в особенности в области естественных наук, как «революционную заразу».

Реакция коснулась и императорского военного флота.

В морском министерстве вновь очень легко одержало победу мнение, что изучение моря отрывает моряков от их прямых обязанностей держать военный корабль в боевой исправности.

Под этими словами скрывались, конечно, и справедливые опасения, что экипажи кораблей, занимающиеся научными исследованиями, представляют благоприятную почву для развития революционных настроений. Царское правительство знало, что передовая наука всегда шла рука об руку с революционным движением.

Макаров, возражая против нелепого мнения о том, что научная работа на корабле мешает его боевой готовности, приводил в пример фрегат «Аврору», плававший в 1853–1856 гг. на Дальнем Востоке под командой капитан-лейтенанта Изыльметьева.

Метеорологические наблюдения велись здесь с исключительной добросовестностью, и это отнюдь не помешало экипажу «Авроры» проявить замечательное мужество в 1854 году во время военных действий при обороне Петропавловска-на-Камчатке. В эти дни в метеорологический журнал была внесена следующая красноречивая запись: «С 20 августа по 1 сентября метеорологических наблюдений не производилось по случаю военных действий».

«Для человека любознательного и одаренного, – повторял Макаров, – все интересно и все достойно его познания. Изучение же окружающей моряка стихии не только не вредит военному назначению судов, но напротив, пробуждая мысль, отрывает людей от рутины судовой жизни».

Макарову вовсе не был присущ формализм тех наблюдателей, для которых важнее всего заполнение во что бы то ни стало графы наблюдения цифрой, хотя бы и приблизительной. «Главное правило, которого следует держаться, – писал он в своем труде «Витязь» и Тихий океан», – заключается в правдивости записей. Необходимо совершенно отказаться от всяких предвзятых мыслей и вносить в журнал только действительные цифры показаний инструментов. Если наблюдения не сделаны, то следует оставить пустое место, но ни в коем случае не вносить предполагаемой величины. Пропуски в наблюдениях не составляют важного недостатка, но непростительно заполнять пустые места воображаемыми величинами. В одном журнале я встретил запись, замечательную по своей поучительности и принадлежащую давно уже, к сожалению, вышедшему в отставку штурманскому офицеру Вудрину, который отметил: «Пишем, что наблюдаем, а чего не наблюдаем, того не пишем». Слова эти стоят, чтобы их вывесить на поучение молодежи в каждой штурманской рубке. Командиры не должны ставить наблюдателям в вину случайные пропуски. Всякое наблюдение, как бы тщательно оно не было сделано, имеет только известную степень точности, а потому во всех случаях, когда можно вывести величины возможных неправильностей в показаниях инструментов, полезно их указать. Указания на возможную неточность наблюдений не только не уменьшают доверия к цифрам, но напротив, увеличат его, ибо наименее достоверные наблюдения те, о точности которых совершенно нельзя судить».

Все же «Витязю» была поставлена только одна задача – усовершенствовать морскую подготовку личного состава корабля. Средств на научную работу казной отпущено не было. Макаров, стараясь помочь делу, горячо пропагандировал необходимость и пользу научных наблюдений на корабле и нашел преданных помощников. Весь офицерский состав «Витязя» и несколько унтер-офицеров с увлечением помогали ему в продолжение всего девятьсот девяносто трехдневного плавания корабля. Сам Макаров не упускал ни одного случая собрать материал или исследовать интересное физико-географическое явление.

Подобно многим своим предшественникам, Макаров осуществил ту огромную исследовательскую работу, которой и знаменито плавание «Витязя», по собственной инициативе, на свой риск и страх. Измерительные приборы приходилось изобретать и мастерить из подручных материалов, а иногда покупать на собственные средства.

Время перед отправлением в плавание было, как и всегда, заполнено у Макарова множеством дел.

Он читал лекции по гидрологии в Кронштадтском морском собрании и в Географическом обществе в Петербурге, измерял течение Невы на различных глубинах [49]49
  Плодом этих измерений явилась работа С. О. Макарова «О скорости течения реки Невы на различных глубинах под Литейным мостом».


[Закрыть], закончил две работы: «Подогревание воды в котлах миноносок и паровых катеров и о скором разведении пара» и «В защиту старых броненосцев», разработал своей системы эжектор [50]50
  Эжектор– пароструйный насос для быстрого выкачивания воды на судах.


[Закрыть], сконструировал шлюп-балку для подъема паровых катеров с машиною и котлом, вел переписку с пароходными компаниями, заинтересовавшимися изобретенным им пластырем для заделки пробоин на судах, и т. д.

Перед уходом в плавание Степан Осипович съездил навестить жену и детей [51]51
  У Макаровых было трое детей: дочь Ольга, родившаяся в 1882 году, умерла в шестилетнем возрасте, когда Степан Осипович находился в плавании на корвете «Витязь», дочь Александра (впоследствии Голубева) родилась в 1886 году; и сын Вадим, родившийся в 1892 году и воспитывавшийся в Морском корпусе. После его окончания Вадим Макаров плавал на крейсере первого ранга, названном в честь его отца «Адмирал Макаров».


[Закрыть], гостивших у родственников в имении вблизи города Ливны Орловской губернии. «Какая прелесть в этой тихой обстановке, – заносит он в дневник, – я был бы в восторге, оставаясь здесь, многим можно было бы заняться!»

Но странной кажется другая запись Макарова, сделанная им по возвращении в Петербург: «Как ни грустно расставаться, тем не менее как для меня, так и для жены это необходимо. Во-первых, этого требуют финансы, крайне расхлябавшиеся, во-вторых, я не умею разделиться на две части. Приехал домой – пусто».

До сих пор не вполне ясны скрытые мотивы, заставившие Макарова, известного изобретателя, блестящего морского офицера, флигель-адъютанта, совершившего уже столько плаваний и приобревшего огромный морской опыт, еще раз пуститься в кругосветное плавание, отрывающее его от дома и семьи, от множества незаконченных дел на целых три года.

Вряд ли «расхлябавшиеся финансы» сыграли в этом решающую роль, так же как и необходимость пройти стажировку командира корабля первого ранга, плавающего в заграничных водах, для получения чина контр-адмирала. «Приехал домой – пусто!» Без кого пусто? Без семьи или без моря? И вот у Макарова невольно срывается ценное признание: «Я не умею разделиться на две части». Или иначе: настоящая моя жизнь, истинное мое призвание – море, а не дом.

Эти слова свидетельствуют о цельности натуры Макарова. В них и ответ на поставленный вопрос: что побудило его снова пуститься в кругосветное плавание? Важно, конечно, то, что плавание было крайне интересным и дало ему широкие возможности для новых открытий и исследований. Вероятно Макаров понимал и то обстоятельство, что открытиями и исследованиями лучше и свободнее заниматься в море, а не в условиях «дома» – России восьмидесятых годов.

Письмо Макарова к жене, отправленное ей незадолго до возвращения «Витязя» на родину, ярко свидетельствует о том, как чувствовал себя Макаров на суше в обычной сутолоке нервной и неспокойной жизни, в которую ему сразу же по приезде придется окунуться. «Я этого приезда в Петербург, – писал он, – боюсь, как чего-то очень тяжелого. Страшно подумать о том, что вновь начнется бесконечная вереница визитов, обязательств и пр. и пр.!»

31 августа 1886 года «Витязь» вышел из Кронштадта в плавание.

«Витязь» следовал по следующему маршруту: Кронштадт, Киль, Гётеборг, Портсмут, Брест, Эль-Ферроль (Испания), Лиссабон, остров Мадейра и Портопрайз на островах Зеленого Мыса. 20 ноября корабль вошел в гавань Рио-де-Жанейро. Благополучно пройдя Магелланов пролив, «Витязь» 6 января 1887 года был в Вальпарайзо, а затем пересек Тихий океан в направлении на Иокогаму.

По пути русские моряки посетили Маркизские и Сандвичевы острова.

В Японии корабль пробыл несколько месяцев. Здесь «Витязь» вошел в состав Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Шмидта, плававшей у берегов Японии. 8 июня 1887 года экипаж вступил на русскую землю. Корабль пришел во Владивосток. В середине ноября «Витязь» отделился от эскадры. находившейся во Владивостоке, и, получив срочное задание, ушел в продолжительное, опасное в это время года плавание. Необходимо было, на случай «разрыва с морской державой», осмотреть малопосещаемые дальневосточные порты и выяснить, смогут ли они служить убежищем или местом встречи для кораблей Тихоокеанского флота. На выполнение этой задачи у Макарова ушло полгода. Степан Осипович прекрасно выяснил естественные условия обороны дальневосточного побережья и ознакомился с характером и особенностями его природы. Полные и обстоятельные отчеты, доставленные им в морское министерство, легли в основу многих строительных работ военного характера, предпринятых на Дальнем Востоке.