Текст книги "Второй Грааль"

Автор книги: Борис фон Шмерцек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Почему я? – спросила она.

– На то есть несколько причин, – ответил Эммет. – Вы свободны и благодаря вашей службе в армии США прекрасно владеете оружием. Но самым важным является другое: вы на собственной шкуре испытали различие между законом и справедливостью. И доказали, что достаточно сильны, чтобы бороться за справедливость, если закон не справляется с такой задачей.

Тогда Лара попросила у него время на размышление. Позже, согласившись на его предложение, она прошла учебную программу и получила первое небольшое задание. Лара выполнила его без проблем и была признана достойной стать членом ордена. Полгода тому назад здесь, в Лейли-Касле, она дала клятву.

Сегодня прежняя жизнь казалась ей нереальной и чужой. В то же время она еще не чувствовала себя целиком принадлежащей новой жизни. Странница, ищущая чего-то, она находилась на перепутье.

Она отбросила размышления и снова обратилась к Эммету Уолшу, сидевшему за столом напротив.

– О чем ты хотел со мной поговорить? – спросила она, надеясь, что Эммет не заметит ее легкого опьянения.

– Об Энтони Нангале. Я думал, ты, возможно, знаешь, что с ним произошло. Все-таки вы одна команда.

«Команда» всегда состояла из двух членов ордена. Правда, они не были участниками одного проекта и потому шли различными путями, но регулярно контактировали друг с другом и обменивались информацией о самом важном. Таким образом, напарники всегда были в курсе дел, если с другим членом ордена что-то случалось.

Так как Лара медлила с ответом, Эммет сказал:

– На последнем заседании в качестве приоритетной задачи орден определил проблему современного рабства. Поэтому я поручил эту тему Энтони. Но только ты, вероятно, знаешь, над чем именно он работал в последнее время.

Лара задумчиво покачала головой:

– Последнее его сообщение пришло из Судана. Факс был отправлен из отеля. Кроме него, я больше не получала никаких известий.

К удивлению Лары, Эммет рассердился.

– Почему нет? – спросил он тихим, но резким голосом.

– Откуда мне знать? Ведь я не знаю, кто его похитил.

– Я не это имею в виду. Почему Энтони не тебе, а мне послал мейл? Он знал правила, но осознанно их нарушил. Почему?

Лара сглотнула. Какую-то секунду она колебалась, не лучше ли ей обмануть Эммета, но затем решила не делать этого. Она дала клятву соблюдать правила и традиции ордена. К ним относились также такие старые добродетели, как честность.

Понизив голос, она призналась Эммету в своем вынужденном пребывании в тюрьме Анарака.

– Я боялась, что из-за этой оплошности меня исключат, – попыталась она оправдаться.

Она стыдилась своего поведения, тем не менее не могла изменить того, что уже произошло. Все, что она могла теперь сделать, – больше не утаивать правду и ждать, как на нее отреагирует Эммет.

– Вероятно, Энтони напрасно несколько дней пытался связаться со мной, – сказала она. – Возможно, он пришел к выводу, что со мной что-то случилось. Поэтому послал мейл тебе.

Говоря это, Лара не отрывала глаз от своего бокала. Теперь впервые осмелилась поднять глаза. Но в лице Эммета Уолша не было даже тени снисходительности. Никакого прощения. Наоборот, сейчас он казался еще более разгневанным, чем раньше.

– Ты сбежала из иранской тюрьмы и осмелилась сюда прийти? – прошипел он.

От волнения его щеки порозовели. Борода и седые волосы только подчеркивали контраст.

– Ты вообще ничего не запомнила из того, чему я тебя учил?

«Но я смогла скрепкой открыть наручники, сбила с ног двух надсмотрщиков и сбежала оттуда, откуда еще никто не сбегал», – подумала Лара, однако ничего не сказала.

– Если бы ты не была новенькой, тогда… – Он оставил предложение незаконченным. – Ты не понимаешь, что подвергла опасности всех нас? Что, если кто-нибудь преследовал тебя?

«Преследовал?» – промелькнуло в голове у Лары. И вдруг перед ее мысленным взором возникло лицо. Мужчина. Азиат. Китаец, вероятно, или японец. Тогда она не обратила на него внимания, но теперь, когда Эммет сказал о преследовании, она подумала, что это лицо она видела не только в аэропорту в Тегеране, но и в Инвернессе. На промежуточных остановках в Стамбуле, Париже, Лондоне и Эдинбурге в аэропортах было слишком оживленно, и довольно сложно разглядеть отдельного человека в толпе – в особенности если тот хотел остаться неузнанным. Но в Тегеране и Инвернессе… Она внезапно отбросила всякие сомнения. То же самое лицо!

Она рассказала о происшествии Эммету, который одарил ее мрачным взглядом.

– Сегодня утром я видел машину на противоположном берегу озера, – вымолвил он.

– Машину? – Лара почувствовала, как слезы подступили к глазам. Она решила, что должна защищаться. – Машина ничего не значит! До сих пор на нас еще никто не нападал, не так ли?

– Еще нет, – согласился с ней Эммет.

И в этот момент все потонуло в хаосе.

Лара услышала приглушенные толстыми крепостными стенами раскаты грома. Мгновение спустя пол задрожал под ногами. Вино в бокале на столе завибрировало. На поверхности кроваво-красной жидкости образовывались концентрические кольца.

Лара успела подумать, не разразилась ли снаружи гроза, или, может быть, это шутки затуманенного алкоголем сознания, как под сводами потолка внезапно взметнулась огненная молния. Лара вскинула голову и едва поверила своим глазам. Повсюду был яркий свет. Одновременно стена раскололась на тысячу частей. Темные обломки горной породы, как снаряды катапульты, с грохотом летели в зал и падали на пол. Затем из кладки стены отделился монолит и ринулся вниз – прямо на Лару и Эммета.

– Бежим отсюда! – крикнула она.

Она схватила Эммета за руку, рванула, заставив встать, и потащила за собой. И только они выскочили из опасной зоны, как монолит, словно огромная тяжелая надгробная плита, грохнулся на пол, на то место, где они сидели еще несколько секунд назад.

«Ради бога, что произошло?» – хотела спросить она, как уже следующее огненное облако заклубилось под сводами потолка. Объятая ужасом, она смотрела, как Родриго Эскобара на пути к выходу из зала накрыло каменной глыбой. Мужчина упал ничком и остался неподвижно лежать, как брошенная матерчатая кукла. Голова и верхняя часть туловища были раздавлены тяжелыми обломками.

Лара отвела взгляд.

Из противоположного угла зала до нее доносились визг и дикие крики. Она видела, как ее братья и сестры забиваются в ниши и заползают под столы, но каменный град неумолимо их настигал.

В яростном бессилии Лара сжала губы, наблюдая остекленевшими глазами, как умирают люди, едва не ставшие ее второй семьей. Их пронзительные крики раздавались под сводами зала и жутким образом заглушали даже раскаты грома, сопровождающие огненные молнии и треск падающих обломков.

– Сюда! – кричал Эммет другим. – Бегите ко мне! Здесь есть выход!

Оле Асмус бросился к ним. В этот момент с высоты, словно огромный огненный меч, полетела вниз горящая балка перекрытия. С грохотом и разлетающимися в стороны искрами весящая центнер балка обрушилась на пол. Поток горячего воздуха ударил Ларе в лицо. Огни разлетелись по полу, образуя огненный ковер.

А Оле Асмус стоял в самой середине.

На лице никакого страха – вероятно, потому, что все произошло так быстро. Он только резко остановился и замер, глядя себе под ноги. Затем его одежда начала гореть, и Оле Асмус вспыхнул, как огненный шар. Покачиваясь и балансируя руками, он еще мгновение оставался стоять. Затем рухнул плашмя на пол и превратился в один из множества факелов, пылающих в зале.

– Мы ничем больше не сможем ему помочь! – воскликнул Эммет и положил Ларе руку на плечо. – И другим тоже. Огонь повсюду! Нужно живо убираться отсюда. Пошли!

Он мягко подтолкнул ее вперед, в нишу с рыцарскими доспехами. За ними висел небольшой настенный коврик. Эммет рванул его в сторону и одновременно привел в действие какой-то рычаг. Часть стены выдвинулась наподобие двери, открыв взору большую черную дыру.

– Идем же! – прошипел Эммет.

Он взял висевший на стене факел и поспешил вперед.

Лара последовала за ним в узкий каменный коридор. Через несколько метров возникли ступени, уходившие, казалось, в бездонную глубину.

Они еще не достигли конца лестницы, когда Эммет Уолш так резко остановился, что Лара, наскочив на него, чуть не сбила его с ног.

– Рукопись! – сказал он.

Лара не поняла.

– Не останавливайся! – тяжело дыша, выкрикнула она.

– Нет. Я должен вернуться… забрать рукопись…

– Это не может быть настолько важно!

– Эта рукопись важна!

Он вложил ей в руку факел.

– Продолжай идти по этому проходу. Примерно через километр достигнешь выхода. Я приду позже, так быстро, как только смогу.

– Эммет!..

Однако, не сказав больше ни слова, он поспешил мимо нее и ринулся по лестнице наверх.

Лара посмотрела ему вслед. Он исчез в темноте. Только перед светлым четырехугольником входа в шахту обозначился на мгновение его силуэт.

Лара не могла решить, что ей делать дальше. Инстинкт толкал ее к бегству. Бежать дальше по подземному коридору и оставить далеко позади тот хаос, которого она избежала с большим трудом. В то же время ее мучила совесть. Возможно, она была слишком неосторожной. Возможно, пылающая преисподняя была делом рук ее преследователей.

Понимая, что совершает ошибку, она все-таки решила следовать за Эмметом. Она крикнула ему, однако он не остановился.

Лара ускорила шаги. Свет факела слепил глаза, и потому, несмотря на освещение, она едва видела ступеньки под ногами. Тогда она решила сбавить темп.

Она заметила, как Эммет достиг верхнего конца прохода. Еще раз выкрикнула его имя, но он уже исчез из поля зрения.

«Сосредоточься! – ругала себя Лара. – Ты не должна потерять его из виду! Ты недостаточно хорошо ориентируешься в замке. Если ты заблудишься в этом море огня, тебе конец!»

Дальний раскат грома прервал ее мысли. В конце коридора что-то вспыхнуло. Затем – всего лишь через секунду – все стемнело.

Лара как вкопанная остановилась на лестнице. Мгновение, пока она не поняла: проход засыпан.

Быстро, что было сил, она помчалась наверх. Действительно, перед ней была гора из мусора и пепла. Она пыталась разобрать большие камни, но тяжелые глыбы не поддавались. Никакого шанса.

Охваченная горьким разочарованием, она остановилась. Теперь приходилось рассчитывать только на себя.

Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее Лара снова стала спускаться по лестнице. Она сама не знала, почему спешила. Просто следовала своему инстинкту.

«Прочь отсюда! Прочь от этого ужасного места!»

В конце лестницы проход сузился, так что Ларе пришлось нагнуть голову. Тем не менее она не сбавляла скорости. Теперь плиты под ногами были лишь грубо обтесаны. Сквозь подошвы туфель она чувствовала неровности почвы. Шероховатые стены тоже были сплошь в выпуклостях и углублениях. В игре света, бросаемого факелом, тени, казалось, двигались, как будто пещерный ход обладал своей жизнью.

Словно прожорливая глотка.

Лара помчалась дальше.

Скоро она стала задыхаться. И хотя здесь больше не было лестницы, у нее возникло чувство, что она все время бежит в гору. Холодный пот тек по спине, однако страх гнал девушку все дальше и дальше.

Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она наконец достигла выхода из туннеля. В действительности прошло не более нескольких минут.

Сначала она ощутила прохладный ночной ветер, от которого затрепетало пламя факела. Гудение огня звучало угрожающе, вызывая тревогу.

«Необходимо погасить его, – подумала Лара. – Тот, кто все время выслеживал орден, может обратить внимание и на меня».

Недолго думая, она бросила факел на камни и двинулась вперед. Взобралась еще на несколько ступеней, откинула деревянную дверцу и вылезла из подземного хода навстречу морозной ночи северо-западного нагорья.

Она стала судорожно хватать ртом воздух, как пловец, который чуть было не захлебнулся. Хотя небо было покрыто облаками, Лара разглядела, что ее окружает густой кустарник. Она с трудом выбралась наружу, услышала плеск воды в озере неподалеку и упала на колени.

Лейли-Касл был объят огнем. Пылающие руины. Массивные части внешней стены и большинство пристроек обрушились. Как такое могло произойти?

Словно в ответ на вопрос над озером вспыхнул яркий луч света и направился прямо на замок. Как в ускоренной киносъемке, луч приблизился к жалким остаткам некогда великолепной крепости. Коснулся западной башни – и мощный взрыв разметал ее на тысячу кусков. Огненный гриб поднялся в небо и на какой-то момент осветил место действия. Теперь Лара увидела виновников катастрофы: два вертолета, словно огромные стальные стрекозы, парили над черным как ночь озером Лох-Аркейг.

Лара прищурила глаза, чтобы лучше их разглядеть. Две машины одного образца. Не маленькие спортивные вертолеты, а настоящие боевые. Сначала Лара предположила, что это «блэк-хоки» «Сикорского», однако, заметив выступающие из корпуса короткие крылья с пилонами подвески вооружения, поняла, что это «Ми-24» – русские вертолеты, по классификации НАТО известные как «Hind-A».

Вертолеты сделали еще четыре залпа по Лейли-Каслу. Ответственный за проводимую операцию хотел быть на все сто процентов уверен, что ни один человек не спасся из этой каменной могилы. Наконец обе машины сменили курс. Держась совсем низко над водой, они летели в северо-западном направлении и исчезли в одной из холмистых долин, образованных притоками озера Аркейг. Лара смотрела им вслед до тех пор, пока их не поглотила чернота ночи.

В Мурлаггане, на противоположном берегу озера, во всех домах горел свет. Небольшой поселок был так ярко освещен, что на лодочном причале Лара могла даже различить оживленно жестикулирующих жителей.

Она подумала, что через некоторое время сюда прибудет специальный вертолет для спасательных работ и полицейские. Или переправятся на лодках рыбаки, чтобы приняться за поиски погребенных под обломками людей. Если она хочет остаться никем не замеченной, времени у нее практически нет. Будет лучше, если в завтрашних газетах напечатают, что после нападения на замок никого не осталось в живых. Если Лару посчитают погибшей, никто не будет ее искать.

Она снова взглянула на дымящиеся руины. «Что теперь делать?» – задумалась она. В дальнем уголке мозга что-то шевельнулось. Она вспомнила о первом заседании ордена полгода тому назад. Тогда Эммет Уолш показал ей тайное убежище в горах. Пещера в скале с запирающимися деревянными воротами, оборудованная для временного жилья. Эммет утверждал, что пещера оснащена всем необходимым для того, чтобы в ней можно было спрятаться и спокойно провести несколько дней.

Лара должна идти туда! Она должна отправиться в горы и наконец собраться с мыслями. Отдохнуть. Подумать. Насколько она помнила, пещера находилась приблизительно в трех или четырех километрах на север от Лейли-Касла. В такую сырую и холодную ночь ей предстоит не очень приятная прогулка, но выбора у нее не было. Как-нибудь она найдет убежище. Пошатываясь, она зашагала на север.

13

Лара резко проснулась от испуга и в первый момент подумала, что ей только приснился весь этот кошмар. По крайней мере, она понадеялась на это. Но затем, почувствовав холодную каменную стену рядом, вдруг поняла, что находится в пещере, о которой ей рассказал Эммет.

На замок действительно напали, подумала она. Голова раскалывалась от боли и казалась набитой ватой. Сегодня ночью во второй раз в жизни она потеряла все.

После нападения она три часа бродила в горах, следуя меткам на камнях, которые указывали путь посвященным. Непростое занятие, так как в темноте едва можно было что-то различить. Наконец она все же достигла убежища, приготовила себе место для ночлега и еще долгое время размышляла, прежде чем наконец заснуть.

Теперь она чувствовала себя совершенно разбитой.

Лара нащупала зажигалку и зажгла свечу, стоявшую в пустой бутылке на земле. Но свет едва ли сделал пещеру уютнее. Ее окружали голые каменные стены. С потолка беспрерывно капала вода, собираясь в большую лужу. Стены тоже были влажными. Несмотря на одеяло, Лара дрожала от холода.

Она бросила взгляд на наручные часы. Без десяти пять. Она спала меньше часа. Неудивительно, что голова трещит, устало подумала она.

Она встала и вытащила из одной из множества пластиковых коробок походную плитку, спиртовку фирмы «Эсбит». Из другой коробки достала консервную банку и открыла ее перочинным ножом. Чуть позже над маленьким очагом задымился густой суп. После теплой еды Лара почувствовала себя несколько лучше.

Она только собралась снова лечь, как услышала снаружи шум. Некоторое время она лежала неподвижно, внимательно прислушиваясь, но, не считая непрерывно капающей воды, сейчас было все спокойно.

Вероятно, животное. Или ветер.

Она подумала, что может подойти к двери и выглянуть наружу в ночь, однако решила не рисковать. И на всякий случай, чтобы проникающий сквозь щели двери проблеск света не привлек внимание нежелательного посетителя, задула свечу.

Укрытая мраком, она выжидала. Снова возник шум, на этот раз совсем близко. Внезапно дверь распахнулась, и луч света карманного фонаря ослепил Лару. Защищая глаза и прикрывая лицо рукой, она вскочила, собираясь броситься на незваного гостя. Но в этот момент он сам себя осветил. И Лара узнала Эммета Уолша.

Напряжение свинцовым грузом спадало с ее плеч. Лару захлестнула радость неожиданной встречи. С рыданием она бросилась в объятия Эммета.

Долгое время оба просто стояли, как отец и дочь, счастливые оттого, что нашли друг друга. Наконец Лара взяла себя в руки. Она снова зажгла свечу, и они с Эмметом уселись на кровати.

– Я думала, тебя завалило, – вымолвила она дрожащим голосом.

– Мне повезло… много больше, чем остальным. Они все мертвы. – Эммет слабо улыбнулся, но Лара видела, как он страдает.

«Неудивительно, – подумала она. – Крепость Лейли-Касл была его родиной. Орден значил для него много больше, чем для меня. Большинство членов ордена я видела лишь раз или два в жизни, а для Эммета они были самыми близкими людьми на свете».

– Теперь нас осталось всего двое: ты и я, – сказал он. – И возможно, Энтони Нангала, если только его не убили уже несколько дней назад. Мы должны его найти.

– Давай, только сначала поспим, – отозвалась Лара, хотя больше не чувствовала себя усталой. – Отдохнув, решим, что нам делать дальше.

Эммет кивнул.

Пока он вынимал из коробки одеяло и устраивался с ним поудобнее на скрипящем деревянном топчане, Лара обратила внимание на рукопись. Эммет положил ее на стол – тонкую тетрадь в потрескавшемся кожаном переплете, на которой была нарисована печать ордена. Роза и меч, скрещенные друг с другом.

– Что в ней такого важного, что ты рисковал из-за нее своей жизнью? – спросила она.

Он подал ей рукопись. На ощупь она оказалась неожиданно тяжелой и прохладной. Запах ударил в нос, слегка затхлый, но тем не менее не неприятный. Рука Лары скользнула по переплету. Древняя вещь, часть истории. Ей показалось, что от рукописи исходит не только аромат давно ушедших времен, но и некая сила. Аура. Словно каждого, кто к ней прикоснется, рукопись могла перенести на более высокую ступень сознания. Чувство, охватывающее верующего после посещения храма, когда душа принимает слова Господа. Чувство, возвышающее и одновременно вызывающее робость и сомнения, достоин ли он такого откровения.

– Эта рукопись относится к началу двенадцатого столетия, – пояснил Эммет. – Текст написал основатель нашего ордена, французский крестоносец Робер де Монфор. Это история воина, который обнаружил, что бьется не на той стороне. В этой рукописи заключены основные принципы нашего ордена. В ней наша душа.

Лара снова взглянула на кожаный переплет манускрипта и вдруг подумала, как мало она знает о корнях ордена. Она пожалела, что заинтересовалась этим только теперь, когда почти никого не осталось в живых.

– Я могу почитать ее? – спросила она.

– Она написана на старофранцузском языке, – ответил Эммет.

– Ты сможешь ее перевести для меня?

Эммет кивнул, взял в руки тетрадь в кожаном переплете и осторожно раскрыл. Когда он погрузился в чтение, его потухшие глаза снова оживились.

14

1105 год от Рождества Христова

Сейчас, когда я пишу эти строки, ночь. Из окна своей каморки я вижу стены и башни близлежащего города, чьи очертания выделяются на фоне освещенного луной неба. Иерусалим! Слово, которое заставляет почтительно преклонить колени христиан всего мира. Иерусалим, город Давида и Соломона. Иерусалим, Священный город.

Я закрываю глаза, и словно пелена покрывает мою память. Пелена умиротворения и счастья. Я пытаюсь забыться, но мне это не удается. Потому что, как только я вновь открываю глаза, предо мною встают страшные картины, будто навечно выжженные в моей душе. Шесть лет прошло с тех пор, но мне кажется, что все случилось только вчера. Хотя я ежедневно прошу Всемогущего о прощении и давно посвятил свою жизнь служению Ему, я буду, наверное, вечно страдать от своих грехов. Воистину я много грешил.

Строки, что я доверяю этому пергаменту, – как просьбу о прощении и свидетельство моего очищения – ни один летописец никогда не повторит. Из поколения в поколение будут передавать из уст в уста, что освобождение Иерусалима было актом единения христиан. Все будут верить, что крестовый поход состоялся во имя Господа.

Но они ошибаются. Бог не хотел этой войны, ее захотели люди из плоти и крови. Приорат Сиона, названный по имени часовни на берегу Соммы, где посвященные заключили свой договор. Я сам был частью этого тайного ордена демонов.

Все начиналось в 1093 году от Рождества Христова, когда Петр Амьенский, называемый Пустынником, вернулся из своего паломничества в Святую землю. В Иерусалиме, как он потом сообщил, он узнал от одного монаха тайну: местонахождение той чаши, которую пригубил Иисус из Назарета при последнем причастии и в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь нашего Спасителя – das sang réal, кровь Царя, – когда тело Христа было снято с креста. Sang réal. Saint Graal. Святой Грааль.

Столетия Грааль обрастал мифами и легендами, ему приписывали магическую силу. Утверждали, что он – сокровищница счастья, рог изобилия земных радостей и награждает людей такой могучей жизненной силой, что тело долгие годы сохраняет юношескую свежесть.

Петр Амьенский умолял монаха показать ему Грааль, чтобы убедиться в подлинности и сверхъестественных способностях Чаши. Однако, прежде чем монах смог отвести его к святому месту, их схватили несколько всадников-язычников. Монаха убили, Петр Амьенский с большим трудом сумел избежать смерти. Когда позже он продолжил поиски Святой чаши, они ни к чему не привели. Члены ордена, к которому принадлежал убитый монах, погрузились в молчание, и кого бы Петр ни спрашивал, никто не мог или не хотел ему ничего рассказать. Многие просто высмеивали его или принимали за безумца. Таким образом, ему пришлось ни с чем вернуться в Европу. Однако мысли о Граале больше не покидали его.

Я хорошо знал Петра. Он был пожилым коренастым мужчиной со смуглой кожей. Из-за небольшого роста некоторые называли его «малыш Петр». Однако большинство звали Пустынником, или Эремитом, так как он всегда ходил босиком и носил заляпанную грязью рясу. Длинное, худое лицо походило на морду осла. Однако вопреки всем физическим недостаткам он обладал талантом, в котором вряд ли кто-нибудь был ему равным: он владел даром волновать умы людей. Его глаза пылали вдохновением. Во всем, что он говорил или делал, казалось, проявлялась воля самого Бога. И Петр знал, как использовать этот дар себе на пользу.

Когда он вернулся из Святой земли, то объявился во дворе Готфрида Бульонского, герцога Нижней Лотарингии, воспитателем которого он был когда-то. Ему он и рассказал о чаше Христа. Слова упали на благодатную почву, так как Готфрид был известен своим происхождением. Он принадлежал к роду Меровингов, династия которых утратила трон в 678 году от Рождества Христова с убийством Дагоберта II. В свою очередь, род Меровингов восходит к одному из двенадцати племен древнего Израиля – роду Вениамина, которому при разделе Земли обетованной, согласно книге Иосуа, [4]4
  Иисус Навин.


[Закрыть] глава 18, стих 28, достался кроме всего прочего город Йевус – сегодняшний Иерусалим.

Петру Амьенскому, с его ловко подвешенным языком, было проще простого убедить своего бывшего воспитанника Готфрида в необходимости вернуть себе то, что по праву причиталось ему, потомку Вениамина. И если у Готфрида еще оставались какие-либо сомнения, то сразу после упоминания о Святом Граале они улетучились. К тому же дед Готфрида был не кем иным, как самим Лоэнгрином, сыном благородного рыцаря Святого Грааля Парсифаля.

Как потомок Вениамина и Меровингов, Готфрид имел право на трон Иерусалима, как у отпрыска Парсифаля, стремление к поиску Грааля было у него в крови. Однако Петр и Готфрид знали, что они должны, действовать тайно и искусно плести нити интриги, чтобы достичь цели и не привлечь к себе внимание недоброжелательных завистников. Им было необходимо заполучить союзников и собрать армию, с которой можно двинуться на Иерусалим. Иначе они никогда бы не смогли получить занятый сарацинами город.

Таким образом, они основали в часовне Сиона тайный союз, задачей которого было отвоевать Святую землю. Стремление увидеть чашу с кровью Иисуса и испытать ее волшебные свойства быстро собрало вокруг Петра и Готфрида маленький, но могущественный круг посвященных, которые действовали за кулисами и сумели изменить судьбы мира. Приорат Сиона.

В конце лета 1095 года Папа Урбан II отправился во Францию, решив по пути на Клермонский церковный собор осмотреть некоторые из своих епископств. В числе прочих он нанес визит епископу Адемару Монтейльскому, епископу Лё Пюи, не догадываясь, что Адемар входит в союз посвященных. Адемар, девять лет тому назад предпринявший паломничество в Иерусалим, сообщил Папе об ужасном положении дел в Святой земле – об осквернении сарацинами святых мест, превышении власти и жестоком обращении с восточными христианами. Набожных пилигримов убивали, женщин и детей продавали в рабство, обрекая на ужасную, нищенскую жизнь. Адемар не уступал в красноречии Петру Амьенскому и изобразил события так убедительно, что у Папы на глаза навернулись слезы.

Продолжая путь в Клермон, Папа навестил еще двух епископов, повлиявших на него в интересах Приората, – епископа Авиньонского и епископа Клюни. Последний даже показал Урбану мужчин, на которых по пути в Иерусалим напали мусульманские орды и покалечили их. Таким образом, не приходится удивляться, что когда святой отец прибыл в Клермон, он пребывал в полной уверенности, что необходимо что-то предпринять ради освобождения Святой земли.

Собор состоялся в ноябре. В течение нескольких дней сотни священнослужителей собирались в соборе Клермона, чтобы обсудить различные вопросы, касающиеся святой нашей матери Церкви. Дискутировали об инвеституре, о бракосочетании священнослужителей и об отлучении от церкви короля Филиппа из-за супружеской измены. Пустяки по сравнению с тем, что Папа Урбан собирался поставить на обсуждение!

Уже в начале собора он велел сообщить, что на девятый день сделает чрезвычайно важное сообщение. В связи с чем было повсеместно объявлено, что во вторник, двадцать седьмого ноября, состоится открытое заседание. Наплыв священнослужителей и светских лиц был настолько велик, что для того, чтобы принять всех пришедших, епископского собора было уже недостаточно. Тогда тронное кресло Папы поставили на помост под открытым небом перед восточными воротами города. Там среди собравшейся толпы святой отец поднялся и обратился к людям с речью.

Не догадываясь, что его ввели в заблуждение, Папа повторял то, что нашептал ему на ухо Приорат Сиона, – что христиане Востока обращаются с просьбой о содействии, что мусульмане-сарацины угрожают носителям единственно истинной веры, что они калечат и убивают христиан и попирают все, за что Иисус пострадал на кресте.

Многое из вышесказанного соответствовало правде. И потому обвинять Приорат в откровенной лжи было бы ошибочно. Однако агенты Приората специально сгустили краски и подвигли Папу на то, что он развязал войну, служившую целям Приората.

Слово святого отца никто не осмеливался подвергнуть сомнению. У каждого на лице был написан ужас, каждый представил себе жестокую участь христианских пилигримов в Святой земле. Некоторые плакали, закрывая мокрое от слез лицо руками.

Чем убедительнее говорил Папа Урбан, тем сильнее становилась ярость окружавших его слушателей. И когда в конце речи он призвал христианский мир Запада отправиться в поход для спасения Востока, вся толпа была на его стороне. «Богатые и бедные должны как один выступить в поход, – говорил он. – Вместо того чтобы вести междоусобные распри, отправляйтесь в Иерусалим и начните справедливую войну, во имя Господа нашего. Кто падет на поле брани, тому даруется отпущение грехов». Уже стали раздаваться первые возгласы из толпы. «Deus le volt! – кричали они. – Этого хочет Бог!»

Переполненные яростью к язычникам и твердой верой послужить правому делу, все отправились по домам, чтобы начать подготовку для длительного похода на Восток. Пятнадцатого августа следующего года, ко дню Вознесения Девы Марии, Папа Урбан потребовал, чтобы каждый был готов покинуть домашний очаг и отправиться в путь, в Константинополь, где собираются все войска. Как символ посвящения каждый участник святой экспедиции должен нашить красный крест на плечо верхней одежды. Вот так все происходило.

Крестьяне были первыми, кто отправился в крестовый поход, вдохновляемые не кем иным, как Петром Амьенским. Он ездил по стране, от графства Берри через Шампань в Лотарингию и оттуда – в Аахен и Кёльн, где и провел пасхальные дни. С пылким рвением он заботился о том, чтобы обращение Папы не было предано забвению. От города к городу росло число его сторонников. Когда после празднования Пасхи он покинул Кёльн, его сопровождали уже более пятнадцати тысяч человек.

Однако очень быстро такая масса народа вышла из-под контроля, и Петр уже был не в силах это предотвратить. Во всех больших городах, в том числе в Вормсе, Кёльне, Майнце и Праге, дело доходило до бесчинств. Больше всего пострадали евреи. Шайки крестоносцев грабили евреев на улицах, мародерствовали в магазинах и домах и не раздумывая убивали тех, которые пытались защититься. Вскоре повсеместно распространилось прозвание «палачи Христа».

Когда разбойничьи шайки крестьян появились у стен Константинополя, они потребовали от византийского императора Алексия корабли, чтобы пересечь Босфор. Так как император был не в восторге от такой толпы непрошеных гостей, то он согласился на их требования. Однако триумфальному шествию крестьян на другом берегу моря пришел внезапный конец, так как турки-сельджуки, испытанные в боях воины, были готовы к ожесточенному сопротивлению. В течение кратчайшего времени тысячи христиан сложили головы на языческой земле. Ни один из них не вернулся на родину.