Текст книги "Второй Грааль"

Автор книги: Борис фон Шмерцек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

18

Исфахан, Иран

Лара Мозени вошла в свою квартиру, поставила в спальне чемодан и рухнула на кровать. Полет из Глазго через Лондон в Тегеран и последующая трехсоткилометровая поездка на поезде по стране были утомительными. Кроме того, она еще не оправилась от нападения на Лейли-Касл. Лару по-прежнему мучила мысль о том, что именно она привела преследователя в Шотландию. Никогда она не сможет простить себе эту ошибку.

Лара уставилась в потрескавшийся потолок и почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Она понимала, что сейчас должна ощущать не скорбь, а страх. Здесь, в Исфахане, она не была в безопасности. Хотя тюрьма Анарак лежала в добрых ста пятидесяти километрах отсюда, на востоке, с другой стороны Кухрудских гор, и полиция не знала адреса беглянки, но сам факт побега должен был получить широкий резонанс.

При аресте ее сфотографировали. Поэтому Лара решила полистать газеты за последние дни, стопкой сложенные под дверью ее квартиры. И с облегчением убедилась, что ее фотография нигде не была напечатана. Тем не менее приходилось быть осторожной. Если ее схватят и снова посадят в тюрьму, ее ждет самое строгое наказание.

Она постаралась прогнать мысли о насилии, пытках, увечьях и смерти и снова сосредоточиться на задании. Она здесь для того, чтобы найти своего преследователя. Азиата. Если он шел по ее следу, вероятно, он уже давно за ней наблюдал. В свою очередь это означает, что он снимал квартиру где-нибудь поблизости от ее дома. Здания на противоположной стороне улицы казались Ларе наиболее подходящими для тайного наблюдения. Оттуда она и решила начать свои поиски. Японец или китаец наверняка бросился в глаза кому-нибудь в иранском рабочем квартале.

Фасады домов в этом районе выглядели так, словно на них наспех поставили множество заплат. Не было ни одного, с которого не сыпалась бы штукатурка, почти ни одной крыши с целой черепицей. От одного дома к другому беспорядочной сетью тянулись провода. Любой электрик с Западного полушария в ужасе отвернулся бы от подобного зрелища.

Припаркованные у края улицы машины дополняли картину запущенности. Покрытые толстым слоем пыли, ржавые и помятые, они, казалось, стояли здесь целую вечность.

В воздухе витал запах жареного мяса, и у Лары побежали слюнки. Откуда-то доносился голос муэдзина. Дети на улице играли жестяной банкой в футбол. Обычный, ничем не примечательный вечер.

Лара позвонила в первую попавшуюся дверь. На пороге появилась полная, одетая в черное женщина с укрытым чадрой лицом.

– Чем вам могу помочь? – спросила она на фарси.

Лара, в жилах которой текла персидская кровь, объяснила ей. Женщина покачала головой – она никогда не видела в этом районе азиата.

В этот вечер Лара звонила еще в десятки других квартир. Но каждый, кого она спрашивала, давал один и тот же ответ.

Что это могло значить? Что азиата здесь никогда не было? Или только то, что он был знатоком своего дела, профессионалом, знавшим, как превратиться в невидимку?

Лара в нерешительности постояла на улице. Снова почувствовала дразнящий аромат жареного мяса. И решила, что за едой придумает, что ей делать дальше.

Направляясь к ресторану-закусочной на углу улицы, она не заметила, что этажом ниже ее квартиры было открыто окно. За задернутой наполовину занавеской сидел пожилой мужчина в инвалидной коляске. Он проследил, куда пошла Лара.

19

Порт-Судан, отель «Си-Вью»

Из номера 421, выходившего окнами на восток, в самом деле открывался прямо-таки фантастический вид на безбрежное море. Эммет Уолш стоял на балконе пятого этажа и наслаждался закатом. Пальмы и дома вдоль портовой улицы бросали темные тени на морской берег. Зато вода блестела и сверкала, словно огромная, усыпанная бриллиантами равнина.

Но Эммет Уолш, он же Брайан Фицджеральд, был уверен, что Нангала снимал этот номер не из-за идиллического вида. Должна быть другая причина. Эммет снова приложил к глазам бинокль и принялся осматривать морскую гладь.

Если бы я только знал, что должен искать!

Несколько рыбачьих лодок танцевали на волнах. Паром взял курс на гавань. Вдали можно было разглядеть очертания нефтяных танкеров и грузовых судов.

При всем желании Эммет Уолш не мог догадаться, на что смотрел с этого балкона Энтони Нангала.

Почувствовав голод, он решил пойти в гостиничный ресторан. За едой на него снова накатила тоска. Он мысленно представил обрушивающиеся стены Лейли-Касла и услышал крики братьев и сестер. Больше всего он горевал о Донне.

Эммет сидел над тарелкой с ароматными блюдами, и кусок не лез ему в горло. Зато он выпил бутылку вина. Это немного заглушило боль, по крайней мере на некоторое время.

20

Последние лучи заходящего солнца раскрасили небо над Исфаханом насыщенным темно-красным цветом. Затих шум транспорта, люди вернулись с работы, и вскоре из окон домов послышались оживленные разговоры вперемешку со звуками бесчисленных радио-и телевизионных приемников.

Лара Мозени, сидевшая за одним из складных столиков перед рестораном-закусочной на углу улицы, отложила столовый прибор в сторону. От обильной пищи ее разморило. За едой она обдумывала, как будет продолжать поиски таинственного азиата, однако ни к какому решению так и не пришла. Если он не вел за ней слежку здесь, в Исфахане, будет дьявольски трудно напасть на его след.

Лара решила заказать себе еще что-нибудь выпить и тут неожиданно заметила мужчину в форме на противоположной стороне улицы. Ларе показалось, что он смотрит прямо на нее.

«Он узнал меня! – пронеслось у нее в голове. – Вероятно, полицейский, который видел мое лицо среди фотографий в бюллетене находящихся в розыске…»

Мужчина в форме приближался быстрыми шагами. Ему было где-то около тридцати. Дружелюбное выражение лица успокаивало, чего нельзя было сказать об оружии на поясе.

У Лары по спине пробежал ледяной озноб. Ей пришлось приложить максимум усилий, чтобы не вскочить и не помчаться сломя голову куда глаза глядят. Удерживал только страх, что ее подстрелят.

Когда, прежде чем перейти улицу, мужчина в форме стал оглядываться по сторонам, Лара молниеносно схватила нож с тарелки и спрятала руку под столом. Она не собиралась снова попадать в тюрьму.

Мужчина посторонился, пропустив сигналящую машину, и почти сразу оказался рядом с ней.

– Лара Мозени? – спросил он.

Лара крепче сжала рукоятку ножа в кулаке.

– Да, – ответила она.

– Могу я попросить вас пройти со мной?

– А если мне хочется еще немного здесь посидеть?

Резкие слова, кажется, озадачили мужчину.

– Я… я, конечно, не могу вас заставить, – сказал он. – Все дело в том, что… мой дедушка очень хотел поговорить с вами.

Ларин кулак под столом расслабился.

– Ваш дедушка?

– Амир Бин-Саль.

Лара кивнула:

– Я живу над ним. Что он от меня хочет?

– Не знаю. Он только сказал, что хочет с вами поговорить.

Лара оплатила счет и встала. Прежде чем последовать за мужчиной в форме, она незаметно положила нож на тарелку.

Амир Бин-Саль был старым и худым. Он сидел, согнувшись, в инвалидной коляске. Его кожа была бледной, глаза невыразительными. Сломленный человек.

Тем не менее он удивил Лару вопросом, удалось ли ей найти азиата.

– Еще нет, – ответила она. – Откуда вы знаете, что я его ищу?

Старый мужчина улыбнулся. Печальной, меланхолической улыбкой.

– С тех пор как меня парализовало, я почти не покидаю дом, – объяснил он. – Эти четыре стены – весь мой мир. Если только в гости не заходит Кемаль. – При этих словах он кивнул в сторону внука. – В остальное время окно – моя единственная связь с внешним миром. Не то чтобы я жаловался… В известном смысле это даже увлекательнее телевизора, который когда-то у меня был. На улице идет настоящаяжизнь.

Лара поняла. Пожилой мужчина, сидя весь день у окна, наблюдал и слушал, что происходит по соседству.

Бин-Саль продолжил:

– Этого мужчину я видел один-единственный раз – и это кое-что значит. Он ведет такой же уединенный образ жизни, как и я. Никогда не ходит за покупками, никогда не отдергивает занавески, вечером не зажигает свет. Довольно-таки необычно. Он живет в доме с синей входной дверью на другой стороне улицы. На втором этаже, почти напротив вашей квартиры, госпожа Мозени.

– Что вы еще знаете о нем?

– К сожалению, больше ничего. Почему вы его ищете?

– Ну… Он должен мне деньги. – Ничего другого ей не пришло на ум. – Он занял у меня довольно большую сумму и, боюсь, смылся.

– Я, правда, не знаю, куда он исчез, – сказал Бин-Саль, – зато знаю хозяина квартиры. Его зовут Шариф Каплан. Он живет в нескольких кварталах отсюда. Скажите ему, что вас прислал я, иначе он не станет с вами разговаривать. Он приличный человек – насколько это слово вообще подходит к иранскому торговцу. Вероятно, захочет получить от вас несколько монет. Но я уверен, что он вам поможет.

21

Когда Эммет Уолш вернулся из ресторана отеля в свой номер на пятом этаже, у него появилась одна мысль. Возможно, вид из окна вообще не играл никакой роли. Возможно, Энтони Нангала выбрал номер 421 совсем по другой причине. Наверняка он служил Энтони неким опорным пунктом, откуда он вел свою работу. В таком случае где-то в этих четырех стенах он, по всей видимости, спрятал важные указания, связанные с проектом. Если Эммету повезет, эти указания приведут его напрямик к похитителям.

Чтобы забыть свое горе или хотя бы отвлечься на некоторое время, Эммет лихорадочно принялся за поиски. Он отодвигал комоды, заглядывал за радиаторы и картины, висящие на стенах, обыскивал шкафы и выдвижные ящики. Все впустую. Он проверил ковер и простучал стены в поисках пустот. Снова ничего. Потолочные панели плотно прилегали друг к другу. И в швах чехлов диванных подушек он тоже не обнаружил ничего подозрительного.

В начале двенадцатого он сдался.

Тем временем действие алкоголя ослабело, и Эммет, к своему сожалению, вынужден был констатировать, что снова чувствует себя трезвым. Он подумал было, не принести ли из ресторана в номер еще одну бутылку вина, однако отказался от этой мысли. Вместо этого пошел в ванную комнату и принял душ. Затем в изнеможении рухнул на кровать.

Зачем, ради всего святого, Энтони Нангала бронировал этот номер?

Пока он размышлял, лежа на кровати, его взгляд случайно упал на картину над телевизором. В своих поисках Эммет уже рассматривал обратную сторону картины. Теперь он впервые обратил внимание на ее сюжет. Это была дешевая гравюра из тех, что можно без труда купить на любом курорте. Нечто вроде современного средиземноморского пейзажа: на переднем плане – парусники, стоящие в гавани, позади – несколько зонтиков от солнца перед белым домом с надписью «Bellevue». Очевидно, отель.

По мнению Эммета, картина не значила ничего. Тем не менее каким-то загадочным образом она притягивала его внимание. И неожиданно его осенило. Bellevue.Французское слово, означающее «прекрасный вид».

Особенным в этой комнате был не панорамный вид на море, а эта неприметная гравюра на стене…

Эммет встал и снял картину с крючка. Быстро освободил от рамы со стеклом и задней вставкой. С легким звяканьем на пол упал маленький ключ, спрятанный за паспарту.

Эммет поднял его, положил на ладонь и принялся рассматривать. Инстинкт подсказывал, что ключ как-то связан с исчезновением Энтони Нангалы. Возникал только один вопрос: к какому замку он подходит?

Он перевернул ключ и увидел гравировку: SVH 15.

Есть! Это должно означать Sea View Hotel,ячейка сейфа номер 15… А что иначе? Предвкушая успех, Эммет надел спортивный костюм и покинул комнату.

За регистрационным окошком стояла все та же чернокожая девушка, предоставившая ему номер Энтони Нангалы. Она любезно улыбнулась ему. Эммет спросил, где находятся ячейки сейфов отеля.

– В каждой комнате, в гардеробном шкафу. Вы можете сами составить шифр для замка…

– Разве нет отдельных ячеек? Или сейфов?

Девушка кивнула:

– Есть. В конце коридора, справа.

Эммет поблагодарил ее и отправился в конец коридора.

Сделанные из хромистой стали дверцы сейфов сильно облупились, но выглядели достаточно надежными. Эммет открыл ячейку номер 15, обнаружил туго набитую бумагами папку и вынул ее. На обратном пути в номер он уже знал, что ему предстоит длинная ночь.

22

В этот понедельник с утра было прохладно и пасмурно. Над городом лежало тонкое серое покрывало тумана. Минареты в центре Исфахана вырисовывались вдали темными тенями.

Лара подошла к дому Шарифа Каплана и позвонила в дверь. Вчера вечером, сразу после беседы с Амиром Бин-Салем, она уже пыталась застать домовладельца, но безуспешно. Теперь она надеялась, что ей повезет больше.

В самом деле, внутри послышались шаги. Вскоре дверь распахнулась, и перед ней предстал мужчина с высоким лбом и черной окладистой бородой. Он выглядел усталым, и от него пахло чесноком.

– Мое имя Лара Мозени, – представилась она. – Меня послал к вам Амир Бин-Саль. Он считает, что вы сдали квартиру человеку, которого я разыскиваю. Китайцу или японцу.

Каплан кивнул:

– Японцу. Несколько дней назад, но он втихаря съехал, не поставив меня в известность. Чертово отродье!

Кажется, он был рассержен, что вполне устраивало Лару. Рассерженные люди часто давали больше сведений, чем собирались.

– Должно быть, того мужчину укусил скорпион, что он так поспешно исчез отсюда, – продолжал сердиться Каплан. – Даже дверь за собой не закрыл. Если бы мне не сказали соседи, в квартире уже давно расположился бы какой-нибудь сброд. Я с самого начала знал, что делаю ошибку, сдавая квартиру иностранцу. Сразу заподозрил, что с ним что-то не в порядке.

– Заподозрили? Почему?

– Когда человек с деньгами хочет непременно снять квартиру в этом районе, это сразу вызывает подозрения. И ради Аллаха, у мужчины былиденьги! Он хотел снять квартиру только на два месяца. Я сказал, что он должен заплатить вперед за полгода. Не моргнув глазом, он сунул мне в руку купюры.

Тревожные новости. Несомненно, им приходится иметь дело с противником, обладающим достаточными средствами.

– Что вы знаете об этом мужчине? – спросила она. – Он назвал вам свое имя?

Поразмыслив, Каплан сказал:

– Аканава. Джеймс Аканава.

– Вы уверены?

– Готов держать пари, что его зовут по-другому. Но если человек платит за полгода вперед, я не стану задавать никаких вопросов.

Лара вздохнула про себя.

– Зато я могу назвать вам номерные знаки его машины, – продолжил Каплан. – Я записал их, когда он забирал ключ от квартиры.

– Записали? Зачем?

– Я же сказал вам, что парень показался мне странным. Я подумал, что мне не помешает сохранить номерные знаки его автомобиля. Если он что-нибудь натворит и сбежит, я смогу, по крайней мере, хоть что-то предложить полиции. За небольшое вознаграждение, само собой разумеется.

Лара поняла. К сожалению, злость Каплана на постояльца не повредила его духу предпринимательства.

– Сколько бы вам дала полиция за номерные знаки? – спросила она.

Каплан назвал завышенную сумму. Лара сбавила сумму наполовину. После этого он исчез внутри. Затем вернулся к двери и в обмен на деньги протянул Ларе записку.

– У него темно-синий «форд», – сказал он. – К сожалению, больше я ничего не могу сказать о машине.

Лара поблагодарила его и распрощалась. Когда она вернулась в свою квартиру, туман над городом рассеялся.

23

Звонок будильника вырвал Эммета Уолша из сна.

Эммет не мог сразу сообразить, где находится. В апартаментах отеля «Ройял Ливингстон»? В своей спальне в Лейли-Касле? В самолете? И только затем понял, что находится в номере Энтони Нангалы в отеле «Си-Вью». В Судане.

Из-за множества переездов в последние дни он совсем запутался.

Он окинул взглядом комнату. Весь пол был завален бесчисленными бумагами, отдельными и сложенными в небольшие стопки. Ночью Эммет пытался привести в порядок документы. Где-то между тремя и четырьмя часами утра он прервал работу и лег спать.

После завтрака он возобновил работу. Два часа спустя у него сложилось представление о проекте Энтони Нангалы, посвященном современной торговле людьми. Статистика поражала. Специалисты предполагали, что в настоящее время на земле в рабстве живут примерно три четверти миллиона людей, большинство из которых женщины и дети. Самым тяжелым было положение в некоторых африканских и азиатских государствах, особенно там, где не утихали беспорядки и гражданские войны.

Сюда относился и Судан, самая большая по площади страна Африки, словно специально предназначенная для проекта Энтони Нангалы. Уже с 1956 года, когда окончилось британское колониальное владычество, мусульманский арабский север страны пытался навязать ислам чернокожим христианам и язычникам юга. Навязать посредством закона, а довольно часто и силой оружия. Кто не смирялся, тот был убит или изгнан. Свыше миллиона суданцев, проживавших на юге страны, уже погибли. Многие были в бегах и стали легкой добычей для бессовестных работорговцев.

Торговлей людьми занимались на многих суданских рынках севера. Цена раба составляла приблизительно сто пятьдесят долларов. Дети стоили чуть больше. Человек, которого продали, терял все права. Часто доходило до сексуального насилия, за малейший проступок пленных наказывали, нанося тяжелые увечья. Многих рабов вынудили поменять веру и дали им арабские имена. Работорговцы применяли физическое и психическое насилие, старались сломить сопротивление, чтобы рабы больше не осмеливались даже думать о бегстве.

Эти сведения Энтони Нангала собрал из различных источников – газетных сообщений, интернет-архивов, публикаций организаций по защите прав человека, церковных общин и т. д. Благодаря поискам на месте – не только в Дарфуре, [6]6
  Плато в Судане, между озером Чад и долиной Белого Нила.


[Закрыть]но и в горах Нуба, где туземцы всегда беспощадно преследовались, – ему удалось узнать о самых крупных бандах торговцев людьми. Правда, из бумаг не было ясно, успел он что-нибудь против них предпринять или нет.

Чтобы навести в комнате порядок, Эммет Уолш сложил разрозненные бумаги в одну стопку. При этом в глаза ему бросилась одна газетная статья на арабском языке. И хотя Эммет не мог прочитать ни слова, тем не менее он предположил, что речь в ней также шла о рабстве в Судане. Желая убедиться, что не пропускает ничего значительного, он решил вернуться к стойке администратора и попросить перевести статью.

За регистрационным окошком, как и вчера, стояла та же молодая женщина. Она казалась изможденной. Эммет удивился, что так долго длится смена, однако не стал задавать вопросы. Увидев ее, он обрадовался, так как был уверен, что она ему поможет. Изложив свою просьбу, он протянул через стойку газету, и она перевела:

– «В ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое августа в прибрежной деревне беджа Вад-Хашаби, расположенной неподалеку от эритрейской границы, бесследно исчезли несколько человек – семь женщин, семь детей и четыре старика. Как сообщает полиция в Токаре, за прошедшие двенадцать месяцев произошло уже несколько подобных случаев. В целом пропало без вести более сорока человек. Полиция предполагает, что исчезнувшие люди были похищены и взяты в рабство, тем не менее подчеркивает, что происшествия такого рода крайне редки в этом регионе. О тайных организаторах преступления до сих пор ничего не известно. Для выяснения потребуется еще некоторое время».

Девушка вернула статью Эммету. Он заметил, что она изменилась в лице, но не мог понять, в чем дело.

– Что с вами? – спросил он.

– Из какой газеты эта статья? – спросила она.

– Не имею представления. Я нашел ее уже вырезанной.

– На вашем месте я не стала бы ее так открыто демонстрировать повсюду, иначе у вас могут возникнуть неприятности.

– Неприятности? Что вы имеете в виду?

Она осмотрела фойе, как будто хотела удостовериться, что рядом нет нежелательных свидетелей. Затем склонилась над стойкой и прошептала:

– Статья не относится ни к одной из крупных газет.

– Откуда вы знаете?

– Все крупные газеты контролируются на государственном уровне. Неофициально, конечно, но факт остается фактом. Статья, где открыто рассказано о рабстве в нашей стране, никогда бы не вышла в печать. Должно быть, она появилась в какой-нибудь небольшой независимой провинциальной газете. Или в эритрейской газете, в конце концов, деревня беджа располагается недалеко от границы. В любом случае вы можете попасть в затруднительное положение, если она попадет на глаза не тем людям.

Эммет кивнул и поблагодарил ее за предупреждение. И сразу подумал, не совершил ли Энтони Нангала именно эту ошибку – не показал ли он статью не тем людям. Он вернулся в номер и положил газетную вырезку в большую стопку бумаг.

Внезапно ему в голову пришла мысль, что в газетном сообщении было что-то не так: почему в рабство попадали именно старики? Из документов Энтони Нангалы Эммет знал, что караваны с рабами часто проходили сотни километров от рынка к рынку. Какой старик вынесет такой форсированный марш? И сколько денег потом можно будет за него выручить? Нет, как ни крути, в этом не было никакого смысла.

И еще кое-что привлекло внимание Эммета. Сначала это была всего лишь неопределенная мысль, которую он никак не мог ухватить, затем его осенило: все другие документы в папке были собраны доэтой статьи. Чтобы удостовериться, он еще раз перелистал стопку бумаг, теперь уделяя особое внимание датам. Его подозрение подтвердилось. Статья о деревне беджа Вад-Хашаби была последним документом, которым занимался Энтони Нангала.

Несмотря на тепло в комнате, Эммет почувствовал, что его руки окоченели. «Это и есть необходимая нить? – спросил он себя. – Нить, которая приведет меня к похитителям Энтони?»