Текст книги "Лесоруб Кумоха"

Автор книги: Борис Привалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– И то правда.– Тайпо, откинув полу шубы так, чтобы все увидели янтарный мех хорей, достал золотую пятерку и вручил ее бледному от испуга торговцу.

– Овец пригонишь – остальное получишь,– сказал Тайпо.– Ты доволен, Юсси?

Дядя и племянник повернули к дому, кузнец двинулся, за ними.

Торговец сделал движение вслед уходящим, чтобы отдать злополучную пятерку, но Кумоха остановил его:

– Эти пять рублей оставь себе, никто их у тебя не возьмет. А овец завтра продашь по той цене, по которой ты нынче ими торговал.

– Да как же… за копейки… да ведь купец-то приказал вечером пригнать, и за расчетом явиться…

– Ты когда к Тайпо пойдешь, непременно меня отыщи. Все вместе и явимся! – засмеялся Кумоха.– Только никакого расчета с тобой не будет, не надейся!

. – Как же это? Почему? —еще больше испугался торговец.– Я ведь ничего… я тебе поверил…

– Тьфу ты, какой трясун! – рассмеялся Нийкой, и тоненькая трубка в его губах закачалась от смеха, как ветка на ветру Да не дрожи ты, овечий хвост! Торг был .честный и правильный. А что расчета не будет —это уж точно. Тайпо сами от покупки овец откажутся и задаток тебе оставят. Иди трать сейчас свои пять рублей как желаешь.

Кумоха взял соху под мышку и не спеша зашагал дальше. Друзья – за ним.

Растерянный торговец остался стоять среди своего стада. Его недоуменный взгляд ничем не отличался от недоуменных взглядов окружающих его баранов…

– Слышал я про этого Сийлу,– задумчиво проговорил Кумоха.– Вроде бы, прежде чем кузнецом стать, он лесорубом был?

– И еще каким лесорубом-то! – восторженно воскликнул Нийкой.– Он мог по двадцать ночей и дней топора из рук не выпускать! Один за сто человек работал – вот какие подряды брал! Теперь кузню завел собственную, возле Пудожа.

Матти пыхтел трубкой и подскакивал от нетерпения – так ему охотника перебить хотелось, самому все рассказать.

–Раз приехал богатейший купец к нему в кузницу,– начал быстро сыпать слова Матти.—«Скуй мне подкову»,– говорит. Ну, Сийла сковал, почему не сковать? А купец ее согнул» как травинку: «Не годится мне такая». Сийла вторую сковал. И опять ее купец согнул. Тогда уж в третий раз Сийла постарался – сколько купец ее ни гнул, ни ломал, не поддается. «Хороша!» – сказал купец и дал Сийле полтину. А Сийла ту полтину в трубочку согнул двумя пальцами и говорит: «Не годится». Купец ему серебряный рубль подает. Сийла и его в трубочку. Тогда, делать нечего, купец золотую монету вынимает: «Эта годится»,—сказал Сийла. Вот он какой! И себя покажет, и карман не забудет!

Вместе с длинными предвечерними тенями потянулись и холодные ветры с ближних озер.

– Ему-то тепло,– сказал Мокки, кивая на несущего соху Кумоху,– а мне бы самое время погреться. Ты же, Матти, хвалился, что твой кум нас ждет, а его хозяйка блины печет. Чего же мы по улице ходим?

Друзья направились к избе кума Матти, где всегда собирались рыбаки.

У кума уже было полно народа. Вновь пришедших встретили весело, усадили за стол.

Мокки оказался прав: блинный дух наполнял избу.

– Почему я у кумы и сам блинков поесть могу, и друзей ими накормить? – громко спросил Матти.– Потому что третьего-дня, когда на базар приехал, мешок мучицы с собой привез и куме отдал. Вот как нужно! Верно, кума?

– Верно-то верно,– согласилась кума,– только блины не из одной муки делаются.

– Э-э, масло завтра принесу! – сразу же понял намек хозяйки Матти.– Полбочонка!

– Хоть один туесок – и то скажу спасибо!—засмеялась хозяйка.

Рыбаки, когда приезжали в Пус-погост, любили останавливаться в этой большой гостеприимной избе, «у кума», как они шутливо называли хозяина. Но каждый, чтобы не быть в тягость, привозил с собой что-либо из съестного: не разоряться же добряку куму! Разве напасешься еды на такую ораву гостей!

Неутомимый Матти, едва усевшись за стол, сразу же взял быка за рога – заставил всех себя слушать.

– Вот здесь, на Пус-погосте,– бойко начал он,—годов пять назад такой случай был… Приехал богатый мужик на базар, купил все, что нужно, домой, вернулся. А у него был бедный брат, такой бедный, что и на базары ему ездить нечего. Сидит он в избе у богатого, ждет, что тот про Пус-по-гост расскажет: какие на что цены, кого видел, кто о чем говорил. Богатый брат решил над бедным посмеяться. Он ему так сказал: «Дороже всего на базаре конские шкуры. Никогда таких цен не было… Ума не приложу, что случилось. Говорят, приказали в Петрозаводск везти много шкур, и потому шкура сейчас дороже живого коня стоит!» Бедный брат эту шутку всерьез принял и подумал: «Это же просто чудо – такой спрос на конские шкуры!» И побежал домой… У него старый мерин был, едва ноги волочил. Он его обухом в лоб – убил. Шкуру снял – и на базар. Ходит по Пус-погосту, шкурой размахивает, а кругом смеются: «Гляди, какой купец объявился!» А как бедняк свою цену назвал, тут уж весь базар смеяться начал. Встретились ему земляки, расспросили. Он им все и выложил. Они говорят: «Это брат над тобой посмеялся, а ты вон чего натворил. Куда ж ты без лошади теперь?» И пошел бедняк брат домой. Шел-шел, притомился. Видит – дом стоит, в окошке свет. «Дай,– думает он,– зайду, посижу в тепле, дух переведу». Заходит во двор– нет никого. В дом – тоже пусто. Подождал – никто не идет. Мужик – на печь. Пригрелся, задремал. И сквозь дрему видит: вошла в избу молодая женщина, печку открыла, начала оттуда калачи вынимать, да шаньги, да блины. И рыба жареная появилась, и окорок… И тут же приходит ее родственник, здоровенный такой мужик, начинается угощение. Родственник говорит: «Ты куда деньги спрятала, какие я тебе дал?» Хозяйка ему: «Вон тут, под полом, закопала, лоскуток сверху положила – как примету. Ежели нужно будет, а меня дома нет, сам возьмешь». Ну ладно. Попили-поели, родственник уходит. Он был грабитель – так мужик понял. И деньги свои воровские у хозяйки этого дома хранил. Мужик, конечно, испугался, притаился, не дышит. Проходит время, хозяйка всю еду, что осталась, убрала от стола. Тут как раз домой хозяин возвращается, муж ее. Мужик видит, что хозяин про хозяйкины дела ничего не ведает, и она ему даже на стол ничего не поставила хорошего – хлеба отломила да похлебку в миску плеснула… Мужик осмелел немного, с печи слезает. Рассказывает, конечно, как зашел с дороги, как на печи пригрелся. «Вот заснул, только проснулся»,—говорит. Хозяйка обрадовалась: раз спал, то ничего не слышал, не видел. Хозяин указывает: «Гостя угостить нужно с дороги».– «Самим есть нечего»,– отвечает хозяйка. А мешок, в который шкура мерина была запихана, мужик под стол положил. Ногой на него наступил – шкура-то и заскрипела. «Тихо! – говорит ей мужик.– Не скули. Все равно то, чего просишь, нам не дадут». Хозяин удивился: «Это кто ж у тебя там сидит и чего просит?» – «Волшебная шкура».– «В чем же ее волшебство?» – Это уже хозяйка заволновалась. «А в том, что она знает про угощение, в печке спрятанное»,– отвечает мужик. Хозяин сам в печку заглянул, а там еды еще на пять человек хватит . Он хозяйке говорит: «Что это ты врать мне начала? А ну все на стол!» Ей деваться некуда – она угощение вынула, поставила. Мужик снова на шкуру крепко наступил. Она на всю избу заскрипела. «Чего ей еще нужно?» – спрашивает хозяин. «Да окорок за лавкой спрятан, она говорит».– «Чтоб тебя!» – ругается хозяйка, но достает и окорок. «Ну и ну! – хозяин головой качает.– Вот это шкура так шкура». Посидели, поговорили, мужик опять ногу на мешок– заскрипело. «Хватит, пора и честь знать,– говорит мужик,—не скули. Все равно того, чего просишь, нам не дадут».– «Теперь-то уж чего она просит?» – рассердился хозяин. «Да вот, говорит, деньги большие лежат здесь»,—поясняет мужик. «Где ж они?» Шкура тут снова заскрипела, мужик отвечает: «Если дашь нам половину, она скажет где». Хозяйка не выдержала, закричала: «Да что ты ей, шкуре поганой, веришь?» – «Молчи! – хозяин на нее.– Даю половину всего, что найдешь. Где они?» Мужик шкурой поскрипел-поскрипел да прямо в подпол пальцем и показывает: «Там закопаны. Где лоскуток сверху, тут и искать нужно». Полезли под пол, нашли деньги. Хозяйка плачет, хозяин на нее кричит: «Чего ревешь, радоваться надо! Вон сколько у нас денег теперь!» А она ему: «Жалко половину отдавать». Не о том, конечно, она плакала, но правды сказать не может. Ну, уговор исполнили, деньги мужик в мешок положил. Когда вышел в лес, шкуру выбросил. Домой приходит. Богатый брат смеется: «Ну, дурачок, продал на пятачок?» А тот вынимает деньги из мешка, да на стол, да на стол. Богатый брат и глаза вылупил: «За что?» – «За шкуру,– поклонился ему бедный.– Спасибо тебе. Подсказал вовремя, что продавать. Теперь на жизнь хватит». Богатый в ту же ночь всех своих лошадей поубивал, шкуры свернул и на базар. Ходил с ними, ходил, смеялись над ним все, так он и вернулся ни с чем. «Что ж,– говорит брату,– ты со мной так нехорошо поступил?» – «Так ты ж первый надо мной посмеялся! – отвечает тот.– А всегда хорошо смеяться тому, кто смеется последним!..»

Матти, довольный собой, осмотрел застолье и спрятал трубку в карман:

– Ну, хозяйка, как насчет свеженьких блинков?

Про то, к ак хитрый Кл иймо брался носить намни, про то, что дороже всего на свете, и про то, сколько стоят дешевые овцы

Когда встречаются два карела, они могут молча курить полдня. Не потому, что говорить не о чем, а по привычке: ведь недаром говорится, что молчаливый всех переспорит.

Трое карелов тоже не будут вести длинных разговоров, если среди них не окажется умелого рассказчика, который валун может расшевелить, если захочет.

Ну, а если собралось человек пять или больше, то тут уж все становятся разговорчивыми. Да если к тому же после блинов выпить по стаканчику пива или медовухи! Ого! Тут уж только успевай наводить порядок за столом, чтобы не все говорили сразу.

Матти, как опытный говорун, сразу же захватил общее внимание:

– Как хитрый Клиймо, ваш земляк, он же из Пус-погоста, валуны на себе таскать подрядился, слышали? – спросил’ Матти, пыхтя толстой трубкой. И когда все с любопытством уставились на него, продолжал: – Шел Клиймо как-то мимо одной поляны. На ней лежат камни – с избу. Большие валуны! Десять работников вокруг валунов этих крутятся—ямы роют, чтоб их туда спихнуть, колья подсовывают под камни… И хозяин тут же стоит покрикивает. А Клиймо очень есть хотелось. По лесу давно он шел, одной клюквой и брусникой перебивался. Устал. В баньке не мешало бы погреться. Да и поспать на мягком. Вот подходит он к хозяину и говорит, «Какие это работнички у вас? Да я один все эти камни перетащу куда хотите». «Как так?» – удивился хозяин. «Да так,– отвечает Клиймо.– Я секрет знаю. Возьму на спину и утащу. Только я должен неделю отдыхать перед этим и много есть». Ну, хозяин согласился. Хозяева, они сразу свою выгоду соображают: легче одного неделю прокормить, чем десять человек на такой работе держать… Да… Живет, значит, Клиймо в хозяйском доме. Ест-пьет, чего душа желает, спит на перине. Проходит неделя. «Ну, отдохнул?» – спрашивает хозяин. «Еще два дня нужно!» – отвечает Клиймо. Еще два дня ест-пьет. «Пошли, тогда к валунам». Берет Клиймо веревок побольше с собой – целую телегу веревок нагрузил. «И работников позови,– говорит он хозяину,– помогать мне будут». До места доехали. Клиймо обвязал веревками валун и говорит: «Теперь взваливайте мне его на спину, а я его вон туда в лес отнесу». Работники и так и этак – не могут валун даже приподнять. Сам хозяин помогать принялся – камень ни с места. «А как же я его унести могу, если вы взвалить на спину не умеете? Знал бы – не связался!»—рассердился Клиймо, махнул рукой и ушел своей дорогой.

Матти отложил трубку, ловко подцепил очередной блин, обмакнул его в сметану и отправил в рот.

– А где сейчас Клиймо? – спросил кум.

– Уехал, говорят, за море…– проглотив еще один блин, ответил Матти.– Так ведь ему бы сейчас уже лет под сто было! А то и боле! Теперь-то таких хитрецов уже нет!

– Сейчас все шиворот-навыворот,– уточнил охотник Нинкой.—Вот у меня есть свояк, он сам себя великим хитрецов называет. Известно, язык без костей. У него в избе шаром покати. Сухаря нет. А он один раз встретил на улице богатого купца, возьми да и скажи ему: «Кум, прошу в гости». Тот. конечно, отказывается – какой интерес в бедную избу идти? А свояк прилип как банный лист: «Поросенок свежий, дичь в печи стоит, бражка есть, а пироги какие… Гости сидят, весело будет. Не обижай меня!» Так уговаривал – согласился купец. «Ладно, говорит, идем. Хоть часок, да посижу у тебя». Приходят во двор – нет никого, все пусто. Купец спрашивает: «А где коня привязывать?» Тут свояк мой сообразил только, что он натворил. Высунул язык и показывает на него пальцем: сюда, мол, привязывай!

– Язык болтуна, известно, дело пустое– мелет и мелет,– сказал кум.– А..у бедняка какое богатство – сон хороший да выдумки!

– А мой отец по-другому говорит,—не утерпел Кумоха.

– Это как же?

– Рассказывал он так… Один смолокур все время жаловался на свою бедность. И язык свой ругал за то, что говоритьне умеет по-ученому, и глаза ругал – мол, не видят того, что нужно, и руки – ремесла, дескать, никакого не знают… И все время повторял: «Ах, если бы были деньги… ах, если бы были деньги…» Один богач услышал его, засмеялся. «У тебя и так, говорит, богатство большое, чего ты жалуешься?» Смолокур только руками развел: «У меня? Богатство? Где?» —«А твои глаза, например? – отвечает богач.– Сколько денег ты хочешь за свои глаза? Я их куплю!» – «Ни за какие деньги!» – закричал смолокур. «Тогда я покупаю твои руки!» – «Ни за что!» – «Язык продай!» – «Никогда!» – «Видишь, какое у тебя богатство? – засмеялся богач.– Ты никаких денег за него не хочешь! Держишь при себе! Здоровье – вот твое богатство, и цены ему нет! И купить его нельзя ни за какое золото!»

– Твой отец мудрый человек…—начал было Матти.

Но кончить фразу ему не удалось: дверь распахнулась, и в облаке холодного вечернего воздуха на пороге возник Юсси. Он таращил на честную компанию свои голубые глазищи, словно отыскивал кого-то.

– A-а, Кумоха! – наконец выговорил Юсси и радостно улыбнулся.– Пойдем, тебя отец с дядей ждут! И овцы…

– Что случилось? – Кумоха встал из-за стола, чуть головой в потолок не уперся.– А-а!..– вспомнил он.– Мы же продали овец твоему дядьке!

– Хе-хе-хе! – сделал вид, что поперхнулся, неудачно затянулся трубкой Нийкой.– Сейчас начнется потеха!

– Овечий хозяин пригнал их к дяде.– Юсси теребил свою бородку и продолжал озираться.—Дядя сказал, что ему не надо этих овец, и приказал вернуть задаток. Тогда овечий хозяин куда-то удрал, овец бросил. Отец сказал: «Кумоха торговался, с Кумохи и задаток получать…» Иди к нам… забирай овечек..

К дому младшего Тайпо двинулись всей гурьбой – впереди Кумоха и Нийкой, на шаг сзади Мокки, Матти и его кум, а уж потом все остальные рыбаки.

Юсси очень радовался, что идет впереди, ведет за собой столько народу. Он даже подпрыгивал на ходу.

Овцы блеяли возле дома купца Тййпо. Их хозяина нигде видно не было – Юсси сказал правду.

– Найдется,– уверенно усмехнулся Кумоха.

В комнаты вошли только Кумоха, Матти и Нийкой. Сняли шапки.

Ярко горели толстые восковые свечи в деревянных чашках-ставешках. Братья Тайпо и кузнец Сняла сидели за столом, курили. Кроме кружек с пивом и блюда с налимьей икрой, на столе ничего не было.

Кумоха поклонился и спросил с порога:

– Разве положено задаток назад требовать, если от покупки отказываешься? Для того задаток в торговле и придуман, чтобы права торговые не страдали.

– Черт с ним, с задатком! – сказал богач Тайпо, и его борода задергалась.– Когда я тебя, Кумоха, вижу, то мне только одного хочется – чтоб ты ушел подальше!

– А брат твой меньшой, хозяин, купец известный,– произнес Нийкой.– Пора бы ему знать, как копейки считаются. «Овца да овца – копейка да две копейки»!—передразнил он.

– Ха-ха-ха! – не удержался Матти и смущенно покрутил головой.– Почем же каждая овца получилась на крут, а?

– Дело известное, на большие тысячи счет тут идет,– уточнил Кумоха.– Отец сказывал: на круг – по полтысячи рублей каждая овца, вот как. А кажется, что тут особого – копейка, да копейка, да еще копейка…

Младший брат Тайпо молча смотрел на пламя оплывающей свечи. Чахлая бородка грустно повисла.

– Обиделся почему-то! – с лукавым удивлением молвил Кумоха.

– Брат выпил лишку, а вы и рады посмеяться над торговым человеком! – зло сказал богач Тайпо.– Опять Юсси напутал: я приказал овечьего торговца найти, чтоб увел отсюда свое стадо… Людей стыдно… А он притащил Кумоху и его братию!

– Рад был повидаться, хозяин!—еще раз степенно поклонился Кумоха.

Уловив усмешку в глазах лесоруба, Тайпо скрипнул зубами:

– Ох, надо было бы проучить тебя, Кумоха! Что-то ты задиристый стал, занозистый… Уважение к хозяевам растерял. Пообтесать бы тебя хорошенько, чтоб век помнил!

– Чего легче, хозяин! – не удержался Кумоха.– Медведя ловили, теперь только черта лесного осталось поймать. Хочешь, сговоримся? Авось черт-лесовик меня-то и обломает, а?

Кузнец Сийла, который все время сыто и равнодушно глядел на непрошеных гостей, вдруг оживился. Отодвинул пиво и с интересом посмотрел на Кумоху.

– Молодого ежа видел, парень? – раздался его сиплый бас.– Он на всех иглы выставляет – силы девать некуда, да и не соображает еще, кто враг, а кто нет. Так и ты—иглы, зря торчком ставишь. Богатый хозяин – твой настоящий друг, а не эта нищета рыбацкая.

Сразу наступила тишина. Даже рыбаки на улице замолчали, словно услышали слова кузнеца.

– Это у тебя, Сийла, тот дружок, у кого ржи мешок,– ответил Кумоха.– А по мне – кто нищ да гол, тот и сокол.

– С голыми руками в ястребиное гнездо лезешь!—стукнул кружкой по столу богач Тайпо.– А у самого молоко на губах не обсохло! Ты и лесоруб-то еще вроде моего Юсси. Только красоваться любишь на людях—вот и все твое нутро.

Кумоха по привычке, как всегда во время волнения, схватился за рукоятку топора, засунутого за пояс.

Тайпо-старший усмехнулся, рыжие глаза-тараканы поползли по лицам мужиков.

– Вот, попроси Сийлу—может, он согласится, поучит тебя завтра в лесу, как деревья валить надо. Поучи, его, Сийла, а?

– Давно я топора не держал в руках.– Сийла оживился, расправил широкие, как печь, плечи.– А что? Верно! Молокоcoca поучить не грех. Чтоб иглы не ставил торчком —и, не спрашивая согласия Кумохи, продолжал: – Завтра сговоримся, где лес валить будем.

– Народ позовем, пусть посмотрит,– весело произнес богач Тайпо.– Будет им потом что порассказать!

– Очевидцы отыщутся везде, было бы что видеть!– засмеялся, заухал Сийла.– Кто баню затопит —тому и париться. Держись, еж!..

Кумоха, Нийкой и Матти вышли на улицу.

Осенний вечерний воздух после теплой избы показался холодным, как северный ветер «моряна».

Откуда-то появился торговец овцами: до него уже долетело известие, что сделка не состоялась и задаток он может оставить себе.

– Тебе бы, парень, купцом быть! – восторженно кричал он, пытаясь ухватить Кумоху за руку.—Спасибо тебе! Умеешь ты торговать-то.

– Купцом быть не велика премудрость,—отмахивался Кумоха,—Торги —дело скучное, обманное. Мне бы завтра Сийла одолеть – вот это дело!

Про то, паи разбиваются горшки

Всегда остается загадкой: откуда берутся слуха? И как они быстро разлетаются по всей земле – просто диву даешься! Сегодня слово было сказано в Пус-погосте, а через день-другой слово это уже в приморском стойбище рыбаков слышится, про него разговор на глухой смоловарке идет, в дальнем оленьем стаде.

Так и со спором Сийлы с Кумохой случилось – откуда любопытные взялись! Делянку, которую под порубку выбрала, со всех сторон окружили зеваки, глазеют, спорят. Лес гудит, как колода пчелиная.

– Откуда он, Кумоха этот?

– Я и отца его знаю, старика Ийвана. Лесоруб он был хоть куда. Мать Кумохи, Ирукка, служанкой была в большом доме, в Шуньге.

– Э-э, никогда она не была служанкой! Она аз семьи смолокуров, отца ее, Кузу, я знал, когда еще мальчонкой был…

– Все равно Сийла его одолеет! Кто не знает кузнеца Сийлу? Одолеет!

– Сийле сколько лет, знаешь? А когда он лесорубом был. ты еще на дудочке свиристел!

Тут же возникали споры – кто держал за Сийлу, кто за Кумоху:

– Если Сийла его победит, то ты мне будешь должен пять белок!

– Но если победит Кумоха, то мне отдашь сорок белок, идет?

– Готовь свой пяток!

– А ты свои сорок!

И ударяли по рукам.

В победу Кумохи мало кто верил.

– Он же Пейгало-пойга, мальчик с пальчик, по сравнению с кузнецом!

– В том-то и дело, что Сийла – кузнец, а Кумоха – лесоруб. Молот – дело хорошее, но и топор – не игрушка. Если б в кузне спор шел, там Сийла кого хочешь одолеет. А тут еще неизвестно! – говорил Матти.

– Сийла богатырь!

– А Кумоха молодой. Вот и поглядим!

Младший брат богатого хозяина Тайпо подошел к рыбакам Матти и Мокки, посмеиваясь, сказал:

– Может, поспорим, кто кого? Если Кумоха хоть один раз победит, то и рыбу и жемчуг – все ваши уловы на будущий год я оставляю вам. Ну, а если победит Сийла, то ваш долг вырастет вдвое. Как?

Мокки ни слова, только бородищу на кулак намотал.

Матти сразу с Тайпо по рукам ударил:

– Ладно, посмотрим, кто кого!

– Ты, Мокки, боишься? – спросил купец.– Не веришь в своего Кумоху?

– А, пропади все! – махнул рукой Мокки.– Хуже нищему не будет! Вот тебе моя рука, хозяин!

Тайпо улыбнулся во весь рот, пошел к своим. Рыбаки видели, как он, смеясь, рассказывал о своем споре Сийле и старшему брату.

– О чем вы говорили с младшим Тайпо? – спросил, подходя к рыбакам, Кумоха.

– Да… так…– ответил Матти.– Он справлялся о твоем здоровье.

– Я не вижу Нийкоя,– сказал Мокки.– Куда пропал охотник?

– Странно…– Кумоха еще раз огляделся.– Я и утром у кума его не видел.

Зрители зашумели: лесорубы наперебой предлагали свои топоры на выбор Сийле – ведь его топор остался дома.

Кумоха, а за ним Матти с Мокки тоже подошли.

– Сначала они будут метать топоры в цель,– сказал богач Тайпо.– Если уж спорить, так спорить по всем правилам А потом валить дерево, кто скорее

– Тогда нужно и пни корчевать,– попыхивая трубкой, произнес Матти.– Лесорубы всегда так делали.

– Если Кумоха проиграет цель и рубку, то больше ничего не будет,– сказал богатый хозяин, дернув бородой.

– Э-э, так не пойдет! – зашумели лесорубы, стоящие поблизости.

Никому не хотелось терять такую возможность – увидеть богатыря Сийлу в корчевке пней и за рубкой леса.

– Да, пусть все будет, как положено! – закричали и те зрители, которые сидели подальше.– Обычаи не мы придумали, не нам их менять!

Старший Тайпо вопросительно поглядел на Сийлу.

– Мне все равно,– улыбнулся кузнец.– Поразмяться малость никогда не мешает.

Топоры тонули в громадной ладони Сийлы, казалась игрушечными.

– У меня свой топор,– сказал Кумоха.– Один для всего.

– Эх, если бы мой верный топор был при мне! – улыбнулся Сийла.– Кузнец без своего молота – пол кузнеца, лесоруб с чужим топором – не лесоруб. Хорошо, что дело несерьезное… Будь на твоем, Кумоха, месте опытный лесоруб, я бы без своего топора против него не вышел.

Сийла выбрал для начала три топора. Три лесоруба расцвели счастливыми улыбками: еще бы – сам Сняла признал их топоры лучшими!

Сийла отошел в сторону, за кольцо зрителей, стал бросать топоры в разные стороны – нужно было выбрать тот, который летит точнее.

Ребятишки бегали за топорами, приносили Сийле. и он снова метал их. Они вонзались в стволы сосен и берез так глубоко, что трое ребят с трудом их раскачивали и вытаскивали.

– Я тоже хочу бросать топоры! – вдруг громко заявил неизвестно откуда появившийся Юсси. В руках он держал легкий топорик.

Зрители засмеялись.

Юсси обиженно нахмурился и закричал:

– Бросаю вон в ту елку!

Народ шарахнулся от елки, словно овцы от голодного волка.

Богатому хозяину Тайпо удалось задержать уже занесенную для броска руку сына:

– Потом, Юсси, не сейчас, когда начнется состязание!

– Ладно,– охотно согласился Юсси.– Но я все равно попаду в ту елку.

– Там не садитесь! – крикнул Матти зрителям.– Слышали? Он все равно будет в нее метить!

– Где шатался все утро? – спросил отец Юсси.

– На базар ходил.

– Ну и что выходил?

– Всякие интересные рассказы слушал.

– Какие?

– Да далеко стоял, ничего не было слышно.

Младший брат богача рассмеялся:

– Веселый у меня племянничек растет!

Рыжие глаза старшего Тайпо потемнели от злости. Он резко повернулся на каблуках, принялся рассматривать Кумоху и его друзей. Затем, словно невзначай, встал на пенек, чтобы быть на одном уровне со всеми.

– Опять ты про это! – огорченно молвил Мокки.

Но Матти, не обращая внимания на вздохи приятеля, продолжал:

– …Жили два мужика. Пошли они сюда, к нам, на Пус-погост, на базар. Взяли каждый по бочонку с медовухой на продажу. А у одного мужика алтын – три копейки – в кармане. Вот шли они, шли, притомились, сели. Тот, у которого алтын, и говорит другому: «Налей-ка мне на целый алтын медовухи». Тот ему полный ковш наливает. Налил, а самому-то ведь тоже охота выпить. «Эх, говорит, теперь ты мне на алтын налей своей медовухи». И обратно ему три копейки отдает. Все по закону: купил – заплатил. Так они весь день друг у дружки медовуху и покупали. К вечеру алтын вернулся в карман к хозяину, а бочонки были пусты. Назад пошли киндасовцы, домой. Пришли и рассказывают: «Так повезло нынче – все распродали еще по дороге…»

Кумоха улыбался, подбросил топор, поймал его.

– Ну к чему ты это все говоришь? – спросил недовольный Мокки.– Чего опять киндасовцев задирал?

– А к тому я говорил,– Матти шлепнул Кумоху по плечу,– чтоб никогда на полпути не останавливаться, а всегда до самого базара доходить. Раз взялся товар продать – продай. Взялся за топор – не отступай. Как только себе скажешь– дай, мол, отдохну, душу отведу, так душу, может, и отведешь, а дело до конца не доведешь.

– С чего ты взял, будто я отдыхать буду на полпути? – спросил Кумоха.

– Ас того, что злобы в тебе мало. Тебя Сийла и так называл, и этак – обидно, понимаю. Но ты не на него одного злись – так тебе кузнеца не одолеть. Ты на его дружков, богатых хозяев, погляди, вспомни, что они про нас думают. Злость твоя на полпути останавливаться не должна! Тогда тебе и Сийла не страшен будет!

Кумоха подбросил вырванный из бороды золотистый волосок в воздух и лезвием топора перерубил его.

– Ну что ж,– сказал Сийла так трубно, что голос его был слышен даже на другом конце поляны.– С лягушки меха не получишь, от разговоров баран не зажарится. Пора к делу.

Сразу все оживились, разговоры стали громче. Лесорубы, те, чьи топоры взял Сипла, стали советовать братьям Тайпо лучшие направления для бросков.

Договорились, что целью будет служить раздвоенная береза, стоящая шагах в сорока от края поляны.

– А я буду бросать топор в ель! – заявил Юсси.

Сийла слегка щелкнул голубоглазого бездельника в темечко, и тот, сразу же забыв обо всем на свете, стал тереть больное место и хныкать.

В развилку березовых стволов поставили глиняный горшок величиной с баранью голову. Нужно было с двух бросков попасть в него.

Первым бросал Сийла.

Он долго метился, переминался с ноги на ногу, потом метнул топор, и тот с кряканьем вонзился в ствол березы чуть выше горшка.

– Ах! – разнеслось по поляне.

– Ну-ка ты попробуй! – уступая место Кумохе. весело сказал Сийла.

Кумоха бросил топор почти не метясь, и он пролетел, как-то странно кувыркаясь, прямо в развилку, почти над самым горшком.

– Мимо! – закричал Юсси.– Мимо! Горшок цел!

Кумоха почему-то ничуть не огорчился неудачен, подождал, пока мальчишки принесут топор, аккуратно отер лезвие от земли.

– Что медленно разгорается, то жарче горит! – сказал Мокки громко, чтобы Кумоха услышал.

– Раз на раз не приходится! – поддержал Матти.– Все равно горшку головы не сносить.

– Еще разок, что ли? – сам себе сказал Сийла и встал на место для броска, начал прицеливаться.

Он выпустил топор из руки, почти не шелохнувшись телом, а топор летел так быстро, что казался камнем. Горшок словно взорвался – черепки его разлетелись во все стороны.

– Авой, Сийла!—закричали восторженно зрители.

Юсси подпрыгивал от радости на одном месте, словно нанего трясучка напала.

Братья Тайпо довольно улыбались.

Улыбался и Кумоха.

– Хороший удар, Сийла! – сказал он кузнецу.– Да еще чужим топором! Хороший удар!

– Ты так своим попробуй,—сипло произнес Сийла. И при-

казал: —Эй, тащите целый горшок! Ведь и Кумоха будет бросать ещё раз!

Мальчишки притащили новый горшок, поставили его на место разбитого.

Кумоха весело оглядел Тайпо, Сийлу, Матти и Мокки. Все были озадачены его радостным видом. Зрители приумолкли. Мальчишки впились в Кумоху глазами.

Размашисто, с каким-то особым выворотом руки, Кумоха бросил топор, и тот, как и в первый раз, полетел, вихляясь в воздухе и крутясь, к березкам.

Казалось, что он вот-вот попадет в цель. Но топор описал какую-то немыслимую кривую вокруг горшка и упал, как и в предыдущем броске, в развилку дерева.

Горшок стоял не шелохнувшись.

А Кумоха продолжал улыбаться.

–Ай да молодец, сынок! – раздался вдруг старческий голос.

Кумоха оглянулся. К нему через поляну семенил отец, а за ним шагал длинноногий, как журавль, улыбающийся Нийкой.

– Вот где пропадал охотник! -закричал Матти.—В дороге! Знал, куда нужно съездить, старый лис!

Отец поклонился богатому хозяину, его брату, кузнецу.

– Я все видел, Кумоха,– сказал отец.– Не хотел мешать тебе, стоял вон там, возле елки. Спасибо, сынок, не посрамил нас!

– Плохо же ты глядел, Ийвана! – засмеялся богатый хозяин.– Посмотри еще раз – горшок целехонек!

– А ты прикажи его сюда принести,– сказал Ийвана.– Ведь таких горшков мой Кумоха в день дюжины три бил… Сам лепил, сам и разбивал. Попасть в такой горшок и мальчонка сумеет. А вот так разделать, как он его разделал, не каждому под силу…

Мальчишки принесли горшок. Вернее, то, что несколько мгновений назад еще можно было назвать горшком, потому что сейчас это были две равные половинки, расколотые топором с такой точностью, словно их распилили.

– Как же так, а? – спросил Юсси.– Два горшка, правда?

– Это невозможно,– сказал младший из братьев Тайпо.– Он был расколот раньше. Топор не нож…

– А ты попробуй ножом – разве так получится? – спросил Матти.

Сийла осмотрел край разлома, покачал головой.

– Я видел однажды, очень давно, такое,– сказал он громко.– Как топор облетел вокруг горшка и разрезал его… Что ж, повезло парню.

– Удачу всякий хвалит,– произнес старый Ийвана.– Только удача удаче рознь.

– Если повезло, разумения не надо! – проговорил богач.

– Ну-ка поставьте еще один горшок,– распорядился Ийвана.– И еще один держите в запасе. Я привез, Кумоха, твой второй топор. Покажи им, как бросают два топора.

– А я соху купил! – радостно сказал Кумоха отцу.