Текст книги "Лесоруб Кумоха"

Автор книги: Борис Привалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Мальчишки побежали к березе, вставили в расщелину новый горшок.

– Посмотрю, как ты научился в сохах разбираться, посмотрю,– с сомнением покачал головой отец.

Зрители уже стояли плотной стеной сзади Тайпо, Снйлы и друзей Кумохи.

Кумоха взял в каждую руку по топору, приноровился а бросил их одновременно. Один топор упал в развилку, сзади горшка, а второй, словно не долетев, свалился прямо перед березой.

– Теперь Кумоха разрезал горшок не поперек, а по кругу,– объяснил Ийвана.– Один топор сделал надрез сзади, а второй – спереди.

Толпа ахнула, когда ребята принесли горшок и он был разрезан так, как сказал Ийвана.

– Вот что значит свой топор,– вздохнул Сийла.– А я его забыл дома. Но и с ним бы таких чудес не мог сделать… У меня рука уже теперь больше к молоту привычна.

– Скорее пустая трубка задымит, чем Кумоха Снйлу одолеет,– сказал богатый хозяин Тайпо, поправляя на своей голове высокую шапку.– Горшки – забава для ребятишек. Давайте возьмемся за мужское дело: кто скорее дерево повалит!

Про то, как сосны нужно валить

Сийла – это все видели – начинал немного сердиться. Он снова отошел в сторону от поляны, на которой собрались зрители, рубил пни – пробовал топор.

Затем попросил переточить один топор, потом другой.

Чувствовалось, что он начинает все серьезнее и серьезнее относиться к предстоящему спору.

С лица Кумохи после приезда Ийвана так и не сходила веселая улыбка.

Он под любым предлогом старался дотронуться до отца, словно все еще не верил, что тот рядом с ним.

Нийкой охотно рассказывал всем, кто его хотел слушать, как он одолжил лошадей у знакомого торговца и как сумел быстро добраться до Ийвана и вернуться обратно.

Матти и Мокки с важным видом прохаживались мимо семейства Тайпо и заговорщически подмигивали младшему брату: мол, не надо было спорить!

Наконец младший Тайпо не выдержал и, поскрипывая новыми сапогами, подошел к рыбакам.

– Рано радуетесь! – сказал он.– Давайте спорить еще.

– Значит, один топор мы уже выиграли? – уточнил Мокки.

– И улов будущего года – рыба и жемчуг – целиком останется у нас, мы тебе ничего не платим? – подхватил Матти.

– Кто спорил, тот знает,– хмуро подтвердил свое поражение Тайпо.

– Эй, Нийкой, хватит тебе там вышагивать, как цапля по болоту! – крикнул Матти.– Иди сюда быстрее!

– Зачем нам этот охотник? – спросил Тайпо.

– Ему тоже охота с тобой поспорить,.—усмехнулся Матти, посапывая трубкой.

Когда подошел Нийкой, то Матти и Мокки в два голоса объяснили ему, что к чему.

– Я согласен,—сказал Нийкой не раздумывая.– Только мне нужно догнать друзей, хозяин. Я спорю с тобой, что Кумоха разделает Сийлу. Хотя все мы любим Сийлу-богатыря, но такого, как Кумоха, еще не было в Карелии – помяни мое слово.

– Ох, как ты своего дружка любишь! – Тайпо начал злиться.– А он еще мальчишка! Смотри, от Ийвана ни на шаг – как молочный поросенок. Так вот вам мое слово: условия прежние. Если Сийла победит в рубке, то вы проиграете мне весь улов будущего года. Если победит Кумоха, я еще на один год вас освобождаю от долгов.

– Что же, по рукам, хозяин! – радостно молвил Матти,

– А, все равно!– обреченно махнул рукой Мокки..

– Только не откажись от слова, хозяин,– сказал Нийкой.

– Нашел с кем разговаривать! – крикнул брату богатый хозяин.– Иди сюда, пора деревья выбирать!

Вместе с братьями Тайпо пошли в лес длинноногий Нийкой и старик Ийвана.

Ийвана, смешно вытягивая из ворота потрепанного кожуха похожую на сухой сучок шею, старался рассмотреть в чащобе подходящие деревья.

Ведь это только кажется, что в лесу легко найти два совершенно одинаковых дерева. Тем более для состязаний. Нужно, чтобы деревья стояли на лужайке невдалеке друг от друга, так, чтобы зрители могли видеть одновременно обоих лесорубов. Во-вторых, деревья должны быть крепкими, без изъянов и не меньше чем в два обхвата – словом, такими, над которыми настоящему лесорубу нужно изрядно потрудиться.

Чем ближе к сумеркам, тем воздух становился синее, прохладнее.

Сийла величественно восседал на толстом пне. Казалось, что на кузнеца-великана нахлобучена большая медвежья шапка. На самом же деле Сийла никогда, даже в лютые морозы, шапки не носил – бурые кудри, похожие на медвежий мех, надежно окутывая его могучую голову, сливались с короткой, широкой, как лопасть топора, бородой.

Стоящий неподалеку Кумоха при всей своей ладности в сравнении даже с сидящим Сийлой выглядел всего-навсего хрупким юношей.

Большинство собравшихся почтительно окружали Снйлу. И лишь несколько лесорубов стояли возле Кумоха, и он озабоченно рассказывал им, как выбирал соху. Видимо, его очень волновало, что скажет отец о покупке, одобрит ли, когда увидит.

Радостный Матти (еще бы: выигран спор с младшим Тайпо!) и озабоченный Мокки (еще бы: можно проиграть второй спор с младшим Тайпо!) не оставляли Кумоху ни на мгновение.

– Если лесоруб выбирает соху, то у него только две возможности,– сказал Матти, улучив момент, когда Кумоха замолчал,– или купить хорошую соху, или плохую. Чего сейчас гадать? Решать будет Ийвана. Зачем сейчас зря языком молоть? Ведь даже от самых лучших слов твоя соха. Кумоха, лучше все равно не станет… Послушай-ка теперь, что я расскажу вам про нашего дружка, охотника Ннйкоя… Как ои встретился в лесу с самым настоящим лешим. Слыхали? Он-то сам от этого уже отказывается. Но я видел Нийкоя в тот самый день, когда он вернулся из лесу и когда на нем лица не было от страха!.. Тогда-то уж он соврать не мог!.. Так вот… Было это в здешних местах. Получилось так, что леший спорил с Нннкоем, кто сильнее. Вот как сейчас спорят Сийла с Кумохой…

– Кто же из них леший, а кто охотник? – спросил Мокки.

Лесорубы засмеялись.

Но Матти не смутился:

– А вы разве не знаете? Тот, кто проиграет, тот и будет лешим. Так вот, лешему не понравилось, что охотник никогда с ним не делится своей добычей. «Если я буду тебе оставлять да хозяину отдавать, то купцу нечего будет продавать»,– объяснял Нийкой лешему. А тот одно заладил: «Давай и мне, давай, а то хуже будет!» Нашел чем бедняка пугать! Нийкой говорит ему: «Хуже мне быть не может, поэтому я тебя не боюсь!» Тогда леший совсем рассердился и кричит: «Давай силой меряться! Кто кого победит, тот хозяином леса станет. А тот, кто проиграет, тот навсегда из леса уйдет!» – «Согласен»,– сказал Нийкой. «Начнем так,– уточнил леший,—я сейчас возьму вот эту сосну, в ладонях ее потру и в песок превращу».– «Это каждый может,– сказал Нийкой.—Давай лучше так: я столкну небо с землей, чтоб все тут раздавить… Ты только мне скобы прибей к земле и небу. Ну, начинай…» Леший покрутил головой: «Нет, это не подходит. Давай лучше из камней воду выжимать…» – «Ладно,– говорит Нийкой.– Только камень нужно покрепче найти…» А сам незаметно вынимает вареную репу из сумы и берет два камня, похожих на эту репу. Леший посмотрел – камни как камни. Взял один – сжал. Воды нет. От камня песок в ладони – вот сила! А Нийкой вместо камня репу в кулаке стиснул. Вода течет, сквозь пальцы репа, как тесто, лезет, а у лешего лезут глаза на лоб: силищи у охотника поболе! «Ну как? – спрашивает Нийкой.– Еще будем тягаться или хватит? Давай еще раз поспорим: вон дерево сваленное лежит. Ты его за верхушку неси, а я за комель. Кто скорее устанет?» Леший схватил дерево за вершину и потащил. А Нийкой сидит на комле, трубочку покуривает. Дерево длинное, толстое. Леший весь в мыле уже, что конь, который без остановки отсюда до Олонца пробежал… Как только леший останавливался, то Нийкой сразу же соскакивал на землю и хватался за комель, будто он тоже тащит. В конце концов леший взмолился: «Хватит, ты сильней! Пойдем ко мне домой, гостем будешь». Пошли. Нийкоя накормили, напоили, спать уложили. А он не спит, слушает, что лешие промеж себя говорят… Да, забыл. Там этих леших была целая семья—старик отец и три брата. Отец так сказал: «Нам от этого охотника жизни в лесу не будет. Раз мы проспорили, то уходить нужно. Если хотим остаться, то нужно убить его. Он спит в сарае. Вы ночью над тем местом, где он спит, разберите солому на крыше да в дыру камень-валун побольше сбросьте. Охотника, как муху, камень раздавит». Нинкой услышал эти слова и пошел в сарай. Сам лег в другом конце, а вместо себя свою одежду положил. Свернул, скатал– словно человек лежит!.. Ночью братья-лешие солому разобрали на крыше, камень сбросили. Посмотрели – прямо на одежду камень упал. «Нет больше охотника!» – закричали они и пошли в избу спать… А утром Нийкой вытащил из-под камня одежду, оделся и заходит в избу. Лешие сидят за столом. Как увидели охотника, у них ложки из рук выпали. «Как спал, гостьюшка?»– спрашивает старик леший. «Хорошо.– отвечает Нийкой,– только вроде комар укусил меня вот сюда» в шею…» И за еду принялся. День прошел, вечером Нийкой притворился, будто спать пошел в сарай, а сам к дверям вернулся послушать: что же теперь лешие придумают? Ну. раз камнем его не пришибли, решил старик его огнем извести – спалить ночью сарай. Тогда Нийкой сделал из соломы чучело и в сарай вместо себя положил – будто человек снят, А сам пошел в амбар ночевать. Ночью, конечно, сарай сгорел… Утром Нийкой вышел из амбара – и в избу. Как лешне его увидели, так всё бросили и убежали из леса неизвестно куда. С тех пор Нийкой охотится спокойно и все лешие его боятся, не трогают, не пристают…

– А кому же дом леших остался? Амбар и все добро? – спросил кто-то из слушателей.

– Нийкою, конечно, кому же,– усмехнулся Матти.

– Куда же он их дел?

– А куда у бедняка все девается? Братья Тай по за долга отобрали!—Матти весело оглядел стоящих вокруг лесорубов.– Однако случай этот, слышишь, Кумоха, тебе пригодится. Охотник-то над лешим не силой взял, а смекалкой. Понял?

– Ты мне эту сказочку уж раз десять сказывал.– рассмеялся Кумоха.

Вернулись из леса братья Тайпо, Ийвана и Нийкой.

Подходящие сосны были найдены шагах в ста от поляны, гигантские деревья, совершенно одинаковые в обхвате и по высоте – как два близнеца.

Чтобы увидеть их вершины, приходилось головы задирать, а шапки придерживать, чтобы не свалились на землю.

Сийла оглядел сосны, подошел к правой. Толкнул ее плечом, словно задирая. Дерево не шелохнулось.

– Крепко стоит,– удовлетворенно сказал Сийла.– Только долго ли ей осталось стоять-то?

Кумоха подошел к своей сосне, держа в каждой руке по топору.

– Пора бы уже выбрать, какой лучше,– сказал младший Тайпо.– Или без отцовской подсказки не знаешь?

– Мне оба по руке,– улыбнулся Кумоха.– Я левша. Потому и обеими руками рублю.

– В два топора? – удивился Сийла.

– Он всегда так,– подтвердил Ийвана. – С малолетства. Я уж его и не переучивал.

– Значит, против меня два лесоруба! – невесело усмехнулся Сийла.– Ну догоняй, Кумоха!

И он с силой ударил топором по стволу сосны.

Кумоха не торопился. Он рассматривал желтоватые чешуйки засохшей смолы, даже потрогал пальцами едкие, упругие и пахучие сосновые слезы.

Потом ударил с одной руки, с другой. Еще и еще раз…

Обнажились тугие, как связки мускулов, ткани дерева. Они, словно сплетенные в один громадный канат веревки, уходили вверх.

Кумоха вспомнил, как учили его отец и старые лесорубы валить такие сосны: ведь к каждому дереву нужен свой подход.

Рядом ухал топор Сийлы. Кузнец вгрызался в дерево неутомимо, вкладывая в удары всю свою силу. В холодном воздухе каждый вздох Сийлы рождал облако пара.

«Видно, отвык он от лесорубных дел,– подумал Кумоха с сочувствием.– Такое дерево не силой, не напором брать следует».

Кумоха снова нанес по стволу десяток легких, почти неслышных из-за пыхтения Сийлы ударов по сосне. И сосна, словно поняв, что ее ждет, затрепетала. Сверху упали две шишки.

Кузнец вгрызался в дерево неутомимо, вкладывая в удары всю свою силу.

– Я ее сейчас положу вон на тот кустик,– сказал Кумоха зрителям,– чтобы никого не зацепило!

Сийла задышал чаще, заработал топором еще скорее. Облако пара теперь уже почти скрывало его от зрителей. Сийла уже добрался до середины ствола, но сосна еще стояла крепко.

Старший Тайпо, богатый хозяин, встал на ствол старого, давно упавшего дерева. Трубка его дымилась. Борода двигалась в такт удара Сийлы: вверх – вниз, вверх – вниз.

Кумоха наконец начал работать в полную силу – его руки замелькали так быстро, что слились в сплошную полосу. Нельзя было даже разобрать, сколько топоров рубят – один, два или три. Удары были неслышны – они так быстро следовали друг за другом, что сливались в сплошной гул.

Сосна упала точно на кустик, о котором говорил Кумоха. Ее вершина достала почти до той березы с развилкой, в которую утром, во время первого состязания, вставляли горшки.

Кумоха не успел пот вытереть с лица, как рухнула и сосна Сийлы.

– Таким хозяйка и щепы не лущит! – отбросив топор в сторону, сердито сказал Сийла.– Ах, где мой топор! Кто же знал, что кузнецу на базаре топор надобен будет!

Братья Тайпо мрачно смотрели на то, как обнимались друзья, как хлопали они Кумоху по плечам, спине, даже по голове.

– Хорошо, что шапка новая,– говорил Кумоха,– а то бы разбили голову, черти!

Юсси тоже был чему-то рад и прыгал через пни с криком:

– А я его еще раз! А я его еще!

– Это любой лесоруб может сделать! – сказал наконец младший брат Тайпо.– Победа победе рознь. Велика важность– сосну срубить! А вот пень из земли вытащить не всякому под силу…

Про то, как корчуют пни и как дымит трубка без табака

– Скорее моя трубка без табака задымит, чем Сийла даст себя в третий раз победить! – важно заявил богач Тайпо.

– Корчевать можно эти самые пни, от сосен,– предложил старый Ийвана.

Матти, Мокки и Нийкой скромно стояли неподалеку от младшего Тайпо, и он даже чувствовал на себе их взгляды.

– Ну что вам? – спросил он, подойдя.

– Будем еще раз спорить или ты испугался, хозяин? – спросил Матти.

– Я? Испугался? – У Тайпо глаза стали краснеть, как у быка, который вот-вот бросится вперед.– Да я вас, голодранцев, обдеру как липку! При корчевке пней чудес не бывает? Тут ваш Кумоха в лужу сядет! Спорим на все вапгн долги! Если Сийла верх берет, вы мне будете должны вдвое. Если Кумоха – мы в расчете, квиты! Вы мне ничего – и я вам ничего! Ударили?

– Ударим! – как всегда, первым согласился Матти.

– А чего нам бояться?—удивился Нийкой.– Кумоха вытащит этот пень, как зуб из вареной бараньей головы.

Мокки опять намотал бороду на кулак, завздыхал:

– Ох, от добра добра не ищут… Уж сколько выиграли– пора бы остановиться.

– Боишься? – прищурился Тайпо.– Может, вместе со мной будешь – за Сийлу? Давай вдвоем с тобой против них держать, а?

– Нет уж, хозяин, прошу прощения, но я буду по старинке, с друзьями,– сказал Мокки.

– Вам же хуже! – махнул рукой Тайпо и пошел к своим.

– Ну хоть пень-то ты вытащишь? – допрашивал богач мрачного Сийлу.

– Уж сколько позора на себя взяли! – вздохнул подошедший Тайпо-младший.

– Кто ж знал этого Кумоху,– развел руками Сийла.– Я-то его в первый раз вижу. А у тебя он даже работником был.

– Что ж, по-твоему, я каждого нищего знать должен? – рассердился Тайпо-старшнй, обиженно засопев трубкой.– Работник, он и есть работник, его место на сеновале. Дрова приготовь, поле вспаши, сарай построй, урожай убери…

– Э-э, Тайпо, кому говоришь? – громко захохотал Сийла.– Теперь-то я вспомнил про твоего Кумоху! Это ведь он тебя здорово проучил! Хотя ты, конечно, на продаже медведя заработал кое-что.

– Может, ты Кумоху боишься?—спросил Тайпо-младшвй.

– Мне-то чего его бояться? Я – кузнец, он – лесоруб. Мы друг другу не помеха. А вот если б он торговцем стал, то тебе

T9

бы было чего бояться! Как он с овца ми-то вчера тебя провел, купчина?!

– Пойдем! – мрачно проговорил Тайпо-старший.– Смотри, Сийла, не одолеешь Кумоху – пеняй на себя.

Соперники встали у пней.

– Каждый из вас может помогать себе чем хочет – веревками, лопатами, бревнами, топорами,– сказал Тайно* старший.

– Пусть хоть сам бог помогает, только чтоб его рядом с тобой, Кумоха, видно не было! – крикнул Матти.

– Отойдите все дальше, еще дальше! Не помогайте им, пусть каждый сам делает все, что положено при корчевке! – приказал Тайпо-старший.

На лес уже опустились холодные осенние сумерки. Лесорубы запалили маленькие костерки. Среди темных елей и желтых сосен, окружающих полянку, стволы молоденьких березок казались струйками дыма.

Сийла начал орудовать лопатой – подкапывать пень, чтобы обнажить корни и потом подрубить их.

Кумоха, который еще днем попросил рыбаков принести несколько мотков самых крепких веревок, принялся за загадочное дело: начал накидывать петли на вершины ближайших берез.

Заарканив три дерева, Кумоха тоже взялся за лопату.

Сийла закончил окопку пня и схватил топор. Щепки полетели от корней. Рубаха кузнеца дымилась. Пот струился до бороде.

Кумоха еще только окопал свой пень, а Сийла уже под-., рубил по меньшей мере три корня.

Братья Тайпо повеселели. Все больше зрителей толпилось возле Сийды.

Снова начались споры: все ставили за кузнеца, почти никто не рисковал держать за Кумоху.

А Кумоха тем временем повел себя уж совсем странно. Он взял заранее отточенный острый кол и начал им, как щупом, орудовать среди корневища. Там, где кол проходил насквозь, Кумоха тотчас же протягивал веревку. Орудуя колом и веревками, как иглой с нитками, он обвязал-перевязал весь пень так, что тот стал походить на сплошной моток веревок.

– Вяжу морские узлы, Матти! – крикнул Кумоха.– Пригодилась твоя наука!

– Это я его учил, когда мы цепью вязали серого медведя!– гордо объяснил Матти окружающим.

Веревки натягивались все сильнее и сильнее.

Но только тогда, когда три гибких березы склонились над пнем, Кумоха принялся подрубать корни. ?

Стараясь распрямиться, березы пружинили, тянули пень вверх с такой силой, что, казалось, корни сами вылезают наружу. Земля вокруг пня, покрытая толстым слоем сосновых игл, вздымалась, бугрилась.

Только теперь Кумоха принялся подрубать корни – самые толстые, основные.

Сийла даже рубаху скинул—так ему было жарко. Лицо кузнеца алело, как горящий табак в трубках лесорубов. Могучие плечи молотобойца работали мощно и ровно: топор описывал в синеющем воздухе правильные полукружья, как молот над наковальней, и щепки летели из-под него, как искры.

Полотняная белая рубаха Кумохн в темных пятнах и подтеках пота казалась сделанной из бересты.

Когда два самых толстых корня Кумоха перерубил, то мелкие корни сами начали лопаться, рваться, трещать —неумолимая сила тянула корневище вверх. Пень словно ожил – он зашевелился, от каждого удара топора по корням дрожал и лез из земли, словно его снизу кто-то подталкивал.

Сийла уже добрался до последнего корня, и его пень зашатался, как зуб, готовый вот-вот выпасть, когда друзья Кумо-хи дружно и радостно закричали:

– Ого-го-го! Кумоха!

Обмотанный веревками пень, как пробка из бутылки, вы скочил из земли и закачался в воздухе меж трех берез, осыпая стоящих внизу людей землей и сосновыми иглами.

На голую спину Сийлы упали сверху комья земли, он поднял голову и увидел болтающийся на веревках пень.

– A-а, леший! – Сийла с такой злобой ударил по своему пню, что он свалился набок.

– Раньше злиться надо было! – сквозь зубы проговорил младший Тайпо.

– Кузнецы только и знают, что молотами стучать, а больше ничего не умеют,– зло сказал старший Тайпо.

Ийвана заботливо помогал сыну надевать кожух.

Нийкой жалел, что ружье оставил в селе у кума.– в честь победителя можно было расстрелять дюжину патронов!

Чтобы в Пус-погосте все знали: в лесу праздник!

Матти и Мокки обнимали друг друга.

– По-моему, вы больше тому радуетесь, что свой спор с младшим Тайпо выиграли,– сказал им Нийкой.

– И тебе не стыдно, длинноногий, так говорить о друзьях? – весело воскликнул Матти.

– Почему же? – ответил рассудительный Мокки.– Две победы лучше, чем одна.

– Хочу я посмотреть на его тощую бороденку! – засмеялся Матти.– Я ему так и скажу: хозяин, накорми свою бороду, может, поумнеешь!

– А вот не скажешь побоишься! – подхватил Нийкой.

– Верно, не скажу,– неожиданно легко согласился Матти.—Лежачих не бьют. Он на спорах и так немало потерял сегодня.

– Не обеднеет твой купчик! – сказал Кумоха.– А вы, когда спорили, обо мне забыли.

– Как? – встревоженно воскликнули вместе Матти, Нийкой и Мокки.– О тебе? Разве ты тоже должен Тайпо?

– Нет, вы должны были бы спорить еще и на угощение для всех нас! Не знаю, как вы, друзья, а я бы сейчас медведя съел целиком!

– 3ачем тебе медведь, когда ты уже съел меня, ежик? – прозвучал сиплый бас, и к Кумохе подошел Сийла.– Ну, молодец парень… В молодости, когда я был лесорубом, может, с тобой и справился бы… Так то в молодости… А нынче… Мой совет Тебе, Кумоха, прежний: не будь глупым ежом. Не топорщи иглы без нужды. Береги себя для больших дел. не трать сил попусту!

Сийла потрепал своей громадной ладонью плечо Кумохи и пошел прочь.

Лесорубы, чтобы согреться, разожгли несколько больших костров.

Поскучневшие братья Тайпо отыскали Юсси и собрались было покинуть поляну, когда к ним подбежали радостные Матти, Мокки, Нийкой.

Матти схватил младшего брата за рукав:

– Ну, что я говорил, хозяин? Мы знали, кто победит! Значит, квиты, хозяин? Признаешь свой проспор?

– Мы тебе теперь ничего не должны! – уточнил Мокки,

– Как и ты нам,– вставил Нийкой.

– Ладно, ладно, отстаньте! – отвернулся младший Тайпо.

– А ты чего пригорюнился, хозяин? – осмелев от радости, спросил Матти старшего Тайпо.

В рыжих глазах богача прыгали то ли отблески пламени костров, то ли злые огни. Он посмотрел снизу вверх на рыбаков и сказал, сося пустую трубку:

– Я ни с кем не спорил. Мне все равно. Моя рубаха не в этой стирке. Вот табак у меня кончился.

Несколько кисетов и берестяных коробочек с табаком услужливо протянулись к богатому хозяину.

– А зачем тебе табак? – раздался голос Кумохн.– Твоя трубка и без табака сейчас дымит!

И все увидели, что в холодном вечернем воздухе из трубки Тайпо вьется сизая струйка—пар от дыхания казался табачным дымом.

– Тьфу! – сплюнул богач, поправил свою высокую шапку и, не взяв ни у кого табак, направился к тропинке, ведущей к Пус-погосту.

– Обиделся почему-то хозяин! – весело промолвил Кумоха.

За отцом вприпрыжку побежал Юссн. За Юсси тяжело прошагал Сийла. Последним пошел мрачный младший брат Тайпо.

Ийвана, Кумоху и его друзей лесорубы привели к самому большому костру.

– Сийлу никто не побеждал вот уже лет двадцать! – сказал один из стариков.– А сегодня богатырем стал Кумоха.

– Даже говорить не могу, так устал! – почти падая на траву, сказал Кумоха.

– Я вместо него скажу все, что положено,– подхватил Матти.– Теперь одной силы лесорубу мало. Нужно умение! Смекалка! Вот за то, что Ийвана, когда сына растил, об этом не забывал, спасибо ему!

Костер слабел, а луна становилась ярче, хотя все чаще пряталась в рваные лохмотья облаков. В те мгновения, когда она выглядывала из них, тропинка, ведущая к Пус-погосту, казалась серебряным беззвучным ручейком.

– Пора и нам под крышу,—сказал Ийвана наконец.– Спать пора. Да ведь еще соху нужно посмотреть.

При слове «соха» Кумоха тяжело вздохнул, а Матти рассмеялся, представив себе, как сейчас трусит его друг Кумоха.

Все поднялись, Мокки начал забрасывать костер.

И в это мгновение стало слышно, что кто-то тяжелый идет по лесу, приближаясь к поляне.

Взгляды всех устремились на тропинку-ручеек.

Могучая, напоминающая вставшего на ноги большого медведя фигура появилась на тропе.

– Сийла! – удивленно выдохнул Матти.

.– Это Сийла! Сам Сийла! – воскликнул Нийкой, хотя и; так уже, все узнали кузнеца.

Сийла медленно подошел к полупотухшему костру и грузно опустился на охапку листьев и щепок.

Лесорубы молча смотрели на него.

Только тут Кумоха разглядел на сапогах Сийлы многочисленные латки, на скрюченных, как корни дерева, толстых пальцах рук – бессчетные следы старых рубцов и шрамов, а на лице – сплетающиеся в мелкую сеть морщины и морщинки. Глаза его были грустными и усталыми. Ох, тяжелая была, видно, жизнь у кузнеца!

– А ну их к лешему! Всех! – заговорил вдруг Сийла, пристально глядя на мерцающие угли.– То друг друга попрекают, укоряют, ругают, то все вместе – меня!.. Пропади они пропадом, такие друзья! Я всегда был за честный спор И если проиграл, то тому, кто сильнее меня, кто умнее меня. Что ж тут позорного? Украл я, что ли? Или убил кого?

– Верно, произнес Кумоха,– не встречал я еще ни одного справедливого богача.

– И не встретишь, сынок! – сказал Ийвана.– Да и зачем тебе у них справедливости искать? Мы, бедняки, сами меж [собой во всем разобраться можем. Правда, Сийла?

ПРИКЛЮЧЕНИЕ ТРЕТЬЕ

КАК КУМОХА У ВОРОНА-КОЛДУНА ЖИЛ, А С ПОПОМ ВАСИЛИЕМ ДРУЖИЛ

Если в реке вода вспять пойдет или рыба быстрее зайца побежит – это еще не чудо. А вот если поп бедняка угощать примется или хозяин с работником рассчитается честно – это уже самое настоящее чудо!

(Из рассказов Матти)

Зима кончилась, но это было заметно лишь по частым оттепелям. Лед стоял еще по морозному крепко, снег лежал глубокий.

Кумоха, Нийкой и Матти встретились недалеко от водопада Иматра.

У каждого было свое дело. Кумоха и лесорубы валяла деревья – готовились к летнему сплаву. Нинкой охотился на зайцев и белок. Матти добывал рыбу. Особенно ловко он глушил налимов: ведь зимой налим возле берега держится подо льдом. Матти находил налимью зимовку, сильно бил колотушкой по льду. Оглушенная рыба деревенела, а Матти вешней быстро раскалывал лед и доставал добычу.

Свежую рыбу и зайчатину ели все лесорубы. Без охотника и рыбака им пришлось бы в лесу тяжело.

Временами мороз лютовал, будто зима не кончалась уже, а наступала. Метели наметали в избе лесорубов полные щели снега. В самые холодные ночи мороз так крепчал, что избушка потрескивала, словно по ней снаружи стучали колотушкой.

Но утром снова ласково светило солнце, и Матти, всегда первым выбегающий из душной избы, кричал:

– Погодка как свеженькое молочко из погреба! Открывай рот и пей!

По расчетам Кумохи, через неделю работу можно было заканчивать и расходиться по домам – леса для сплава уже хватало.

Но неожиданная весть сломала все его планы.

Про то, как Ворон- к олдун начал богатство наживать, и про грустные вести из родного дома

Однажды днем на том берегу реки появился лыжник. Длинная борода его развевалась, как дым. Лыжник быстро перебежал по льду к лесорубам.

– Мокки! – закричал Матти, забыв про очередного оглушенного налима.– Вспомнил о нас, длиннобородый!

– Гость – всегда радость! – сказал Кумоха.– Тем более, когда гость – друг.

Но радости приезд Мокки никому не принес: рыбак прибыл с печальными известиями.

– Твой отец тяжко болеет,– сообщил Мокки Кумохе.– Я был у него. Он просил меня съездить за тобой… Спешить нужно… Очень плохо Ийвану… Совсем плохо ему…

Мокки рассказал, что Ийвана простыл в лесу, едва дотащился до дому, слег. Перепуганная неожиданной болезнью мужа Ирукка вызвала колдуна Ворона, которого многие почитали за великого лекаря.

– Он еще и сейчас у вас, должно быть,– закончил Мокки.—Все на меня косился, а на Ийвана даже прикрикнул, когда о тебе разговор пошел… Собирайся, Кумоха!

Матти, как обычно, считал своим долгом как-то подбодрить Кумоху, не то чтоб развеселить, а так – настроение хотя бы слегка приподнять. Пока Кумоха собирался в дорогу, он рассказал, что знал, о колдуне Вороне:

– Знаете, как он себе богатство наживал? Его имя тогда было Арко. А уж Вороном-то он потом назвался… Так вот, добра у Арко было всего один рваный лапоть. Нашел где-то, завернул его в холстинку. Приходит в село, к хозяевам ночевать просится. «Ночуй».– «У меня тут… с собой…– говорит Арко-Ворон,– я к курам положу… Ладно?» – «Клади». Они, хозяева-то, думали, у него под холстиной курица либо петух прикрыты – зима, мороз ведь на дворе. Арко тот лапоть в курятник и бросил. Утром проснулся, отведал хозяйской хлеба-соли, стал в путь собираться. Просит: «Дозвольте я свою курочку возьму…» – «Бери, бери…» Он выбирает курицу получше, в холстинку ее – и пошел дальше… Когда еще хозяева разберутся, что курицы нет! Так… Идет Арко-Ворон, идет, дошел до другого села. «Пустите переночевать!» – просится. «Ночуй, места много».– «У меня тут живность…– говорит Арко, а сам холстины не снимает.– Дозвольте, к овечкам подпущу до утра?» —«Пускай». Они-то, хозяева, думали, козленок у него либо ягненок. И опять, как с той курицей, утром забирает он молодую овечку и пошел дальше. Ну, овечку в холстину не завернешь. Идет так. К вечеру заходит в дом, который побогаче, остается ночевать, овцу подпускает к телятам. «А то, говорит, моя овечка среди ваших овец затеряется, а уж среди телят – нет». Утром поел, уходить собрался, с собой забирает теленка. Хозяин в крик: «У тебя овца была, а ты теленка берешь!» Арко-Ворон сам тоже кричать умеет – все село собрал. «Вот, говорит, какие у вас в селе люди злые живут. Я теленка на ночь оставил, а мне его увести не дают!» – «Овца у тебя была, а не теленок!» – кричит хозяин. «Люди добрые! – отвечает Арко-Ворон.—Ну где ж видано, чтоб овцу к телятам подпускали, когда овчарня есть? Нарочно жадный хозяин подпустил овцу к телятам, меня бедного обмануть хотел, теленка отобрать…» И так Арко-Ворон им головы зaпyтaл, что хозяин сам от своего теленка отрекся. Ладно… Идет Арко с теленком.. Зашел ночевать в другое село. Поставил теленка к коровам. Утром то же самое.

Кричали, орали, чуть до драки дело не дошло; забрал Арко корову, пошел дальше. Обманул еще одних – взял за корову лошадь. А что дальше? На следующем ночлеге сбрую у хозяина отобрал, сказал, что на его лошади такая точно была. Так на лошади и в село приехал. Лошадь на избушку обменял. До сих пор живет в той избушке. Богачом уже стал, а избушку держит старую… Вот какой колдун!

– Брось ты свои сказки,– сказал Мокки;– Не до них теперь. Готов, что ли, Кумоха?

Нийкой-охотник отдал другу свой ахкиво – легкие саночки вроде лодочки, которые охотники всегда зимой в лес берут. Легкие они, а много на них укладывается: мороженых налимов положили для Ийвана, зайчатины, остатки муки. Кумоха и Мокки простились с друзьями, пустились в дальний путь.

Про то, как Ворон- к олдун с чертями плясал и как К умоха с горем встретился

Эта зима, в отличие от других, никаких бед дому Ийвана не предвещала. И припас кое какой был, и стены подправили, и печь переложили, и подновили баньку, недаром Кумоха не покладая рук то дома, то на болотах, то в лесу работал.

И Айно уже подрастала: вместе с матерью из бересты кошели делала, туески, солонки, поделки всякие.

Ийвана их к купцам отвозил, давали дешево, а все лишняя копейка: то соль купишь, то кожу, то еще чего. Бедно жили, но голода уже не было.

Однажды сидели Ирукка и Айно дома, берестой горшки обматывали – крест-накрест, красиво! Но не ради красоты это делали, а чтоб старые горшки, у которых трещинка либо щербатина большая, еще зиму-другую послужили.