Текст книги "Городим огород в ладу с природой"

Автор книги: Борис Бублик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Я не так категоричен, нет у меня неприятия этих технологий. Всё лето я готовлю и использую ЭМ – «силос» (детальнее об этом – в «Заключении»). Вслед за многими могу подтвердить, что ЭМ-технологии работают, что они – достаточно эффективный метод интенсификации сельскохозяйственного производства. Он мог бы стать ещё эффективнее, если бы в его описаниях удалось заменить всякие «ноу–хау» и наукообразие действительно научными соображениями.

Куда ни кинь, но, как всякая интенсификация, ЭМ-технологии – это «кнут» в руках земледельца. А управление с помощью кнута трудно назвать даже характерным, не то что характеристическим для природосообразного земледелия. К тому же, «щёлкать этим бичом» можно и в конвенциальном огороде.

В числе признаков природосообразного земледелия упоминаются иногда другие разумные агроприёмы – мульчирование, формирование грядок разных геометрических форм и конструкций и др. Но они, с одной стороны, эффективны и в конвенциальном огороде, а с другой – подразумевают малую площадь, так что такое упоминание опять–таки неуместно.

Нельзя считать характеристическим признаком даже сидерацию. Это – важный, а для природосообразного земледелия – важнейший инструмент в руках земледельца. Мы с В. Т. Гридчиным считаем, что для природосообразного земледелия сидерация является «звеном, за которое можно вытянуть всю цепь». И даже озаглавили совместно написанную книгу «Сидерация – всему голова». Но – и в конвенциальном огороде сидераты (разумеется, если их не запахивать) могут творить чудеса. А заодно вынудить огородника перестать боготворить, а то и забыть начисто пахоту.

Что же касается признаков, описываемых ниже, то они не привязаны к размерам площадей и не свойственны конвенциальному земледелию, даже воинственно отвергаются его адептами. Т. е. являются на самом деле характеристическими.

Часть 1, Глава 1. Лейтмотив природосообразного земледелия

Подражание природе – вот «альфа и омега» природосообразного земледелия, его лейтмотив. Детальнее подражание природе означает:

• признание совершенства природы и отказ от попыток её покорения;

• готовность учиться у природы, неутомимо разглядывать детали её устройства и толково распоряжаться ими;

• максимально бережное вмешательство (при нужде) в природные процессы, «бархатное» обращение с землёй.

Эти требования так безоглядно попирались в течение последних веков, что впору смотреть на них как на заповеди, коим надо следовать неуклонно и повсечасно. Они говорят, скорее, о душевном настрое земледельца. В добрые старые времена средством создания настроя, соответствующего случаю, служила молитва. И мне показалось естественным облечь заповеди земледельца в форму молитвы. Сочинив такую молитву, я долго не решался озвучить её – чувствовал некоторое неудобство перед верующими. За содержание–то молитвы я не волновался – в нём точно нет ничего богопротивного, скорее – наоборот. А вот насчёт формы опасался, что строгий глаз верующего может увидеть в ней какую–нибудь крамолу.

И вот рискнул – прочёл молитву во время лекции. После лекции ко мне подошла слушательница-монахиня (если бы я приметил её раньше, то, скорее всего, пощадил бы её чувства – умолчал о молитве). Естественно, я смутился – ожидал упрёков в богохульстве. Однако обошлось: матушка отозвалась о молитве весьма похвально и даже попросила… слова. После этого я осмелел и даже… прочитал молитву в женском монастыре Святой Елизаветы (г. Камышеваха Запорожской области). На этот раз матушки были построже. И хотя чутко уловили в молитве «крик души» земледельца, указали на явные несуразности в тексте, и теперь я привожу этот текст (исправленный), не робея.

Молитва земледельца, сообразующего деяния свои с природой

Господи!

Избави мя от лукавого, подвигающего к покорению ладно устроенной Тобою Природы.

Дай мне зоркости узреть и соображения во благо распорядиться деталями оного устроения.

И охлади мой пыл, ежели аз грешный, ублажения чрева для, вознамерюсь учинить противное Твоему установлению.

Аминь.

Рассмотрим просьбы к Творцу, содержащиеся в молитве, подробнее.

Изави мя от лукавого

Аксиомой следует считать утверждение, что Природа устроена добротно. Надо смирить гордыню, «приземлить» самомнение и признать величие и совершенство этого чуда – Природы – и неизбежность Божьей кары не только за попытку покорения Природы, но даже за всякую бездумную «правку» её.

Мы долго были бесшабашными, не оглядывались на Природу. Щедро пользуясь её услугами, не следовали её правилам. Словом, рулили Природой не её рулями, не вздрагивали от лозунгов типа «Течёт вода Кубань–реки, куда велят большевики!» (на всю жизнь врезался мне в память этот лозунг на здании Зеленчукской ГЭС).

И какой увесистый «пшик» стал нам наградой! Впрочем, мы получили «своё». Нам воздано «по делам нашим». Мы заслужили ту «воду», что пьём, те «овощи», что едим, и то, что долго (и подчас безуспешно) ищем местечко на берегу реки, где можно было бы послушать соловья и выпить рюмочку за его (и наше) здоровье.

Всякий грех несёт в себе и кару.

Недавно у нас на даче под Харьковом гостил внук Даниил, живущий в США. Вернувшись домой, он сказал, что впервые обнаружил, что куриные яйца, оказывается, пахнут. Вот какие фрукты–продукты едят в «оазисе», где на каждом шагу помнят о Божьем промысле, где в течение почти 20 лет не выговаривают слов плуг и раундап, где в качестве удобрения немыслимы никакие селитры. К тому же, прежние владельцы нашего участка более десятка лет выращивали на этой «добавке» (так называли в соседней деревне делянку, выделявшуюся в придачу к приусадебному огороду) попеременно подсолнух и кукурузу, не удобряли (слава Богу!) землю, не «химичили», хозяйничали, можно сказать, «на износ». Так что наша земля не знается с «химией» по меньшей мере 30 лет.

А поскольку мы не выпускаем кур даже на садовую дорогу, и бросаем в загон зелень только с нашего огорода, то им остается одно – нести яйца, которые пахнут. Понятно, что так называемые «домашние» яйца деревенских кур, пасущихся вдоль дорог, на которых оседает «выхлоп» проезжающих машин, – это совсем другие яйца. Еще неизвестно, что хуже – добавки, которыми подкармливают «недомашних» кур, или осадки «выхлопа» на траве у дорог, где пасутся «домашние» куры.

Надо было видеть у нас за столом нашего доброго московского знакомого Тасбулата Мирангалиева. На столе были самые незамысловатые «яства»: картошка, помидоры, нежинские огурцы, яйца, томатный сок. А Тасбулат сидел растроганный: «Боже, я вспомнил детство!». Тасбулат – успешный человек, ему доступно многое, но съедобные (как в его детстве) овощи – нет.

А вот казус, от которого было бы смешно, если бы не было так грустно. Как–то ночью вернулись мы с моей бабулькой Тамарой Федоровной из Турции в Харьков. После «шведских столов» пятизвёздочных гостиниц захотелось «просто селёдочки». Естественно, с картошкой. Задумано – сделано! Зашли по дороге в супермаркет, купили баночную – норвежскую! – селёдку и сеточку картошки (наша картошка была в этот момент далеко – в погребе на даче). Почистили купленную картошку, сварили. Слили коричневую юшку, лежала картошка в тарелке вроде бы рассыпчатая, но – несъедобная. Отвыкли мы от таких «яств», избаловались! И неясно, можно ли такую картошку выбрасывать в компостную яму – не отворотят ли нос от неё жирующие в яме черви?

Да что там локальные беды гурманов! Противное Природе земледелие стирает с карты целые моря, как это случилось с Аралом. Знаменитые житницы утрачивают свой статус из–за размашистого обращения с водой. Неаккуратные «игры» с Кара—Богаз—Голом едва не угробили Каспийское море. Вообще, неблагодарное это дело – перечислять беды, которые принесло Земле разухабистое, без оглядки на Природу, хозяйствование.

Словом, давно пора признать, что Творец был необыкновенно мудр, предусмотрителен и умел, и что пытаться перемудрить его – нам! – не по разуму. За эти попытки перемудрить (а случались ведь и «успешные» реализации этих попыток) нам следовало бы раскаяться. Не покаяться – дескать, «Мама, я больше не буду!». А именно раскаяться – в соответствии с заповедью «нет греха непростимого, есть грех нераскаянный». Смирив гордыню, надо осознать, какими безрассудными, заносчивыми, глупенькими, наивными и беспощадными к будущему (и не только своему!) мы были, когда пытались покорить Природу. Надо очиститься от ставшей привычной за века «безбашенности» в общении с Природой, и впредь быть готовыми хозяйничать в максимальном согласии с нею.

Я не говорю высоких слов об экологии, о сохранении окружающей среды, я не агитирую вливаться в движение Greene Peace. Не говорю я и о становящейся всё более популярной во всём мире (и актуальной) концепции устойчивого развития. Всё это может показаться далёким, выспренним, «высокой материей». Но львиная доля того, из–за чего болит голова у «зелёных» и экологов, начинается в наших огородах – именно когда мы тараним и тираним Природу. В них зарождаются, зачастую, её беды.

В изданной Полтавской аграрной академией книге «Органічне землеробство…» (подробнее о ней – в «Заключении») об этом сказано так: «Одним из основных требований экологии и рационального природопользования является решение глобальных проблем – локально». Как лаконично и точно! И далее: «…особенно важным следует считать решение экологических проблем на уровне хозяйств». Не в бровь, а в глаз! Не надо ждать чего–то сверху – «исторических» решений, указаний, поблажек и т. п. «Верхам» бывает не до нас. Надо просто самому, в собственном хозяйстве, на своих «сотках», перестать «курочить» природу – и всем полегчает.

Дай мне зоркости узреть

У природы есть чему учиться. Но надо отдавать себе отчёт в том, что многие установления Творца – не для праздных глаз, что детали устройства природы подогнаны весьма тщательно, и нужна немалая зоркость, чтобы разглядеть их, и готовность пораскинуть умом и с толком приладить увиденное.

Чтобы лучше понять пользу зоркости и готовности «пошевелить извилинами», совершим небольшой экскурс в историю.

Размышления Исаака Ньютона о падающем яблоке привели к открытию закона всемирного тяготения.

Джон Денлоп однажды заметил, как восстанавливается поливной шланг после того, как с него убирается нога – и во всём мире зашуршали шины. И что бы мы без этого шуршания сейчас делали?

Еще пример. Стоило Хансу Эрстеду увидеть, как отклонилась стрелка компаса, когда по лежащему рядом проводу побежал ток – и мир получил электродвигатель! А теперь уже невозможно представить себе нашу жизнь без электробритв, машинок для стрижки волос, фенов, триммеров, миксеров, «болгарок», электродрелей, кофемолок, кухонных комбайнов, стиральных машин, холодильников…

Если угодно, земледелец тоже должен быть постоянно начеку. Обращать внимание на детали и стремиться пристроить, точнее, – с толком приладить их. Самое никудышное дело – неуклонно и бездумно следовать традициям. И это «никудышное дело», и сами традиции конвенциального земледелия, и их истоки гневно и убедительно клеймит Б. С. Анненков в книге «Подари лопату соседу». Лучше не скажешь – и потому я адресую любознательных читателей к этой страстной книжке Бориса Сергеевича. Добавлю лишь очень уместные строчки Игоря Губермана:

 
Владыка наш – традиция. А в ней —
Свои благословенья и препоны;
Неписаные правила сильней,
Чем самые свирепые законы.
 

Земледелец не имеет права робеть перед неписаными правилами, бояться сделать шаг в сторону от них.

Перенесли мы, скажем, с колхозных полей в огороды ряды и междурядья. А зачем? Какие внятные слова можно сказать в пользу этого заимствования?

Или вот ещё одна нелепость. На севере, откуда к нам пришла теплолюбивая картошка, окучивают её, чтобы привлечь тепло. А мы–то, украинцы, зачем это делаем? Причём повсеместно – и в Полесье, и в Таврии! Нам ведь надо решать обратную задачу – отводить тепло от корней картошки, потому что уже при температуре в ризосфере картошки выше 23 °C прекращается образование завязи и рост клубней.

Примеры подобных никчёмных и даже вредных традиций можно называть долго. И пусть шаг в сторону зачтётся как побег, возможно, с унизительным наказанием розгами, но слепо следовать никчёмным традициям – ещё унизительнее.

Предков надо чтить. Чтить каждый день. Это для меня – с годами – стало святым. Горько мне, к примеру, оттого, что не нашёл я вовремя для своих отца и матери тех слов, которыми полон сегодня. Им бы – тогда – они были в награду. А мне – сейчас – в укор. Боготворя отца, я посвятил его памяти свою первую книжку «Про огород для бережливого и ленивого». Однако уже в этой книжке, ни на йоту не усовестившись, я сознательно, решительно отверг отцовское земледелие. А каким успешным он был хлеборобом! Чего там – кубанский казак (и кулак)! Думаю, однако, что он оценил бы мои попытки раскрепостить земледельца, вернуть ему человеческое достоинство.

Отход от недобрых канонов и традиций может и должен сыграть важнейшую роль в «распрямлении» земледельца. Не всё наследуемое – от Бога. На многое–многое надо смотреть так, словно видишь это впервые, и прикидывать, не подсунул ли это бесконечно почитаемому, но на минуточку расслабившемуся, предку лукавый.

Поучительную историю рассказывает С. С. Антонец. Ещё в детстве он наблюдал, как посеянные дома пшеница и рожь прорастают на невспаханной земле. Бывало даже так, что на грядках растения болели и погибали, а по краю, на вытоптанной земле – выстаивали. На этот факт никто не обращал внимания и не придавал ему никакого значения… кроме мальчика Сени. И когда Сеня в 29 лет стал председателем колхоза Семёном Свиридоновичем, он пошёл на смелый эксперимент: посеял озимую пшеницу без вспашки.

Эксперимент удался – и пошло–поехало… Так что у выдающегося революционера земледелия Ф. Т. Моргуна, возглавившего вскоре Полтавскую область и принесшего с казахской целины спасительную идею бесплужной обработки почвы, была опора, был единомышленник (ныне – признанный последователь). И кто знает – не будь мальчик Сеня таким зорким, знаменитый «полтавский эксперимент» мог бы и не состояться. Трудно пробиваться сквозь вязкую толщу наслоений конвенциального земледелия. Но когда в этой толще есть просвет – другое дело!

Хочу сказать по паре слов о двух бывших директорах совхозов – моих друзьях и «подельниках» В. Т. Гридчине и В. Б. Фалилееве.

Виталий Трофимович Гридчин начинал агрокарьеру на Дубровском конезаводе (Полтавская область). Там нехватку кормов восполняли с помощью пожнивных и поукосных посевов кормовых трав (по сути – сидератов). Молодой агроном заметил, что почва, несмотря на усиленное, вроде бы, истощение, становилась всё лучше и лучше. Виталий сеял сидераты всё интенсивнее, стал добиваться всё больших успехов, и даже теперь, будучи «опытным» пенсионером, востребован в качестве аса сидерации. Скольких фермеров и «помещиков» я «перепасовал» Виталию! Покой ему только снится. Ниже, в пункте «Усвоение солнечной радиации биоценозами» (2‑я часть) я расскажу ещё об одной «красивой» находке Виталия.

Валерий Борисович Фалилеев тоже не в детских яслях стал директором совхоза, а потом – главным агрономом района и главой райадминистрации. Ещё будучи начинающим колхозным агрономом, он заметил, готовя почву для сева озимых, что после мелкой обработки почвы (не по «злому умыслу», а просто в силу складывавшихся обстоятельств) урожаи были обильнее, чем после пахоты. Это оставило «зарубку», пробудило интерес к нетрадиционному земледелию, и Валерий целеустремленно «нашёл» сперва Зеппа Хольцера в Альпах, потом В. Т. Гридчина в посёлке Майском под Белгородом, Н. И. Курдюмова в предгорьях Кавказа, С. С. Антонца в Михайликах… Кончилось всё тем, что мы с Валерием строим в забытой Богом деревеньке Отрадное «Школу природопотураючого землеробства» (возможно, со временем название «Школа пермакультуры» нам покажется более удачным). Вот к чему привело умение и стремление В. Б. Фалилеева присматриваться к земле.

Хочу рассказать ещё о нескольких пустяшных (вроде бы), но удачно «пристроенных», деталях.

Первая находка. Более 10 лет тому назад я обратил внимание на то, что самосевный физалис удается неизменно лучшим, чем тот, что выращивается через рассаду. И вот итог – физалис получил отдельную грядку, где растёт самосевом. Эта грядка совсем не обрабатывается все эти годы. Сорняки на ней нас не раздражают, мы их «в упор не видим». Правда, не без удовольствия отмечаем, что почва под физалисом – благодаря ежегодно «застревающим» в ней корням сорняков и самого физалиса, а также из–за того, что её никогда не беспокоят, не «рыхлят» (извините за бранное слово!) – всё пухнет и пухнет. Она стала за эти годы толстой «губкой». Физалису это по душе. Его раскидистые, мощные деревья регулярно дают устраивающий нас урожай без какой–либо опеки над ними.

Второй пример. Не погрешу против истины, если скажу, что «вся Украина» сажает чеснок в середине октября, «на Покрова». Но однажды я приметил, что потерянный при уборке чеснок взошёл к концу сентября. Т. е. повёл себя так, словно был посажен где–то в середине сентября! Так зачем же «выкручивать руки» чесноку? Поступать против явно выраженной им воли? Неужели он хуже нас знает свои сроки? Ведь рано посаженный и хорошо взошедший чеснок встретит зиму с развитой корневой системой (фото 19–20)!

19. Середина сентября. Внучка В. Б. Фалилссва Лера сажает чеснок

20. Начало октября. Лера сажает школку персиков на чесночной грядке. Сквозь мульчу всходит редька масличная. Стрелки чеснока появятся через две недели

Зубки «заякорятся», и мороз не выдавит их из земли. Если морозы будут ранними, то поздно посаженный чеснок они застанут в «товарном» виде, и он неминуемо вымерзнет, в то время как хорошо укоренившиеся зубки рано посаженного чеснока будут зимовать в состоянии анабиоза и, оттаяв, сразу припустятся в рост.

Такой чеснок можно не укрывать на зиму и не терзаться опасениями, не выпреет ли он под укрытием. К тому же, у рано посаженного чеснока благодатная прохладная весенняя пора уйдёт на бурную вегетацию, в то время, как поздно посаженный изведёт эту пору на формирование корневой системы и потеряет самое благоприятное время для вегетации.

И с тех пор, как мы начали сажать чеснок на месяц раньше, чем это принято «по всей Украине», ушли обычные тревоги: удастся ли чеснок, не вымерзнет ли, не выпреет ли? Не вымерзнет, не выпреет, удастся! И – на самом деле – удаётся. Всегда, при любой осени, зиме, весне! Никогда не вымерзает и не выпревает.

Третий пример. Однажды осенью я заметил дружные всходы лука на отслужившей своё грядке маточников лука. Не поленился нагнуться. Оказалось, что к низу усохших цветоносов лепятся свежие зубки (обычно совсем маленькие, но подчас – довольно большие). Именно эти зубки дали всходы. И… мы перестали, как это делается обычно, чистить эту грядку. Вот уже 15 лет только стрижем осенью семенные «шапки».

Правда, иногда, в особо лютое лето, дочерние зубки вырастают не у каждого побега – в этом случае мы подсеваем на эту грядку чернушку, и через год «круговорот» возобновляется (фото 21).

21. На грядку с поредевшими (из–за жары предыдущим летом) маточниками лука подсеяна чернушка для «ремонта» грядки. Слева – побег удивительно вкусного и стойкого персика. Такие саженцы растут самосевом из косточек по всему огороду – на радость друзьям и соседям

Чернушкой мы обеспечены всегда, и притом гарантированно свежей (кому приходилось покупать чернушку в магазинах и на базарах, знает, что я имею в виду) и не тех сортов, что под руку подвернулись, а тех, что были в своё время придирчиво отобраны. А ведь бывает, что вместо обозначенной продавцом Мавки или Виктории всходит батун! Короче говоря, насовсем избавились мы от хлопот о чернушке. Совсем задаром! Вот что значит не просто ходить по огороду, а присматриваться. И с толком распоряжаться увиденным.

Четвёртый пример. Все знают, насколько бессмысленна борьба с берёзкой (вьюнком), которую ожесточённо ведут огородники. Стоит подрезать плеть берёзки, как на месте среза образуется десяток–другой «волчков». Через неделю чешутся руки и их срезать – и появляются, грубо говоря, уже сотни плетей. Словом, за полтора–два месяца на месте тысячи плетей можно получить миллион! Ещё более надёжным средством размножения берёзки является… раундап. Да–да, тот самый популярнейший травоубийца. Место среза плети сапкой (разновидность тяпки) хотя бы доступно новому срезанию, а плети, обработанные раундапом, отмирают на недоступной глубине, так что новые «волчки», начинаясь в глуби, заканчиваются как бы самостоятельными, разбросанными по площади плетями. Мне пришлось наблюдать, как боролись с берёзкой с помощью раундапа на огороде, покрытом пятнами березки. Через год ковёр был уже сплошным! Уж как я отговаривал хозяев от тотальной (и бессмысленной!) травли огорода. Увы, не отговорил. «Сладкоголосая» (и лживая в каждой буковке) рекламная тарабарщина на пакете оказалась убедительнее моих заклинаний.

Подумалось: а вдруг Создатель что–то имел в виду, делая берёзку такой жизнестойкой? Может, это не зря? Не один год крутились мысли вокруг этих, как говорят англичане, кишок дьявола (devil's guts), пока я не пришел к отчётливому пониманию, что берёзка ниспослана нам во спасение, что в благоденствие огорода она вносит вклад, непосильный любому иному растению. В том числе – и, прежде всего, – так называемому культурному.

Вообще называть берёзку сорняком можно лишь при очень живой игре воображения (или по привычке, вслед «за всеми»). Каждый, кому доводилось вырывать берёзку, видел, что её корень на достижимой глубине – гладкий, белый, без волосков (волоски на корнях берёзки начинают появляться примерно с полуметровой глубины). Стало быть, берёзка ни у кого не отнимает ни воду, ни питательные вещества – всё тянет себе из глубины (а её корни простираются на 10–20 метров). Это означает также, что она может добывать и выносить на поверхность микроэлементы, запасы которых истощены в слоях, доступных корням культурных растений. Прибегая к бытовым образам прошлых лет, можно сказать, что берёзка питается не в скудной студенческой столовой, а в обкомовском буфете. Фактически берёзка не объедает, а подкармливает культурные растения. Под ковриком из берёзки дважды в сутки образуется роса, не улетающая с первыми лучами солнца и обеспечивающая «капельный» полив. Каждый день! Два раза в день! И это ещё не всё! Главная заслуга берёзки – образование «экрана», выравнивающего температуру почвы и спасающего её от губительных солнечных лучей и от ненужного испарения.

Иногда берёзке вменяют в вину то, что она может обвивать стебли культурных растений. Да, может! Ну и что? Объятия берёзки не причиняют растениям никакого вреда – это ведь не заразиха, не повилика, не омела (растения, паразитирующие на других растениях). Так пусть себе обвивает – от этого обвитое растение как источник биомассы становится только привлекательнее.

И всё же есть у берёзки «крупный недостаток» – типично женское коварство. Стоило мне осознать замечательную роль берёзки и перестать с нею бороться, стоило мне назвать её царицей огорода, как она нас покинула! «Чем больше женщину мы любим, тем меньше нравимся мы ей…». И удивляются многочисленные гости отсутствию берёзки в нашем огороде. Некоторые даже выпытывают, не в «ноу–хау» ли каком дело. А ларчик открывается совсем просто – мы перестали берёзку срезать и выдергивать, т. е. «размножать». Теперь перед нами новая задача – как бы вернуть это бесценное растение в огород. Именно бесценное, а не сорное растение! Ценнее любого культурного!

Чтобы мои дифирамбы берёзке не показались чудачеством маргинала, сошлюсь на опыт С. С. Антонца. В хозяйстве Семёна Свиридоновича нет огульной «ганьбы» сорнякам. К примеру, по ходу дела выжимается максимум пользы из осота (!). Осот тоже не даром ест свой хлеб!

В. Т. Гридчин восторженнее, чем я о берёзке, говорит о мокрице (звездчатке). Кроме всего прочего, мокрица – «склад» кремния и весьма уместна в салатах (чего не скажешь о берёзке, которую не едят даже домашние животные).

Пятый пример. Слова «картофельный куст» никого не заставляют недоумевать, воспринимаются как должное. Часто–густо можно услышать фразы типа «Пойди, выкопай пару кустов картошки!» или, скажем, «В этом году мы посадили 200 кустов картошки». Вместе с тем, никто не видел что–либо похожее на куст на убранной картофельной делянке: после уборки на земле всегда лежат одинокие стебли. А куда же деваются кусты! Да никуда! Их отродясь не было! Их не существует в природе. А то, что мы целое лето зовем картофельными «кустами», на самом деле – колонии самостоятельных растений!

Когда картошку сажают клубнями, то из отдельных глазков вырастает несколько стеблей, которые и образуют как бы куст. Материнский клубень – единственное, что связывает, «роднит» эти стебли. Эта связь эфемерная. После того как клубень разлагается, в одной лунке оказываются независимые растения с собственными корневыми системами, конкурирующие друг с другом за воду, свет, питательные вещества. В этой колонии идёт обычная внутривидовая борьба. Те растения, что больше всех преуспели в этой борьбе, дают самые крупные клубни, менее удачливые – клубни помельче, а неизбежным «горохом» мы обязаны растениям–слабакам, аутсайдерам.

И что интересно – не сажает ведь никто в одну лунку, скажем, 10 арбузов или 7 саженцев перцев. Даже два саженца капусты в одной лунке не дадут ни одного стоящего вилка, и капусту непременно рассаживают по одному растению в лунку. Так почему бы не расселить картофельные растения по « изолированным квартирам», не сажать картошку глазками, не дать каждому собственную зону питания? Кстати, многие помнят, что в войну успешно выращивали картошку из кусочков и даже очистков, но списывают это на лихую годину. А сейчас, мол, к чему? Не война ведь (слава богу)!

Расход площади (и посадочного материала) при посадке клубнями и кусочками приблизительно одинаков. Вот грубая прикидка. При обычной посадке на 1 кв. м приходится 5–6 клубней, т. е. 30–40 ростков, так что на каждый росток приходится в среднем около 300 кв. см площади. Таким образом, если сажать глазки по разумной (с агрономической точки зрения) схеме 12x25 или 15x20, потребуется примерно та же площадь, что занимают клубни (фото 22).

22 . Картошка, посаженная глазками по схеме 15x25x12

Поскольку окучивание не предусматривается, глубина посадки должна быть хотя бы 12 см, чтобы при удавшемся урожае клубни не выдавились и не озеленились. Именно такую глубину предусматривает палка с шишаком, с помощью которой сажает картошку В. Т. Гридчин. Похожей была посадочная палка и у В. В. Фокина, создателя плоскореза, по праву носящего его светлое имя.

В течение нескольких лет я использовал оба приема посадки картошки – и глазками, и, для контроля, клубнями. И каждый раз убеждался в преимуществе первого приёма. Каждый глазок неизменно давал 4–6 относительно крупных клубней, без мелочи.

Особенно заметной была разница в 2009 году. В нашей округе сезон был крайне неподходящим для картошки. За одну неделю в начале мая температура подскочила с минусовой под 40 с плюсом, и продержалась такой около 5 месяцев (правда, местами в нашей зоне случались губительные несущественные осадки). Картошка не получила фактически ни одного из позарез нужных ей 40–50 стартовых прохладных дней. Ситуация оказалась настолько неблагоприятной для картошки, что расположенный в Мерефе под Харьковом Институт овощеводства и бахчеводства НААН вообще не продавал свой семенной картофель для 2010 года.

Так вот, даже в этих невыносимых для картофеля условиях глазки дали терпимый урожай. Во всяком случае, мне не зазорно было демонстрировать картофельную делянку очередной экскурсии. Целые же клубни, мягко говоря, «воздержались». Помимо устранения конкуренции, важную роль сыграло и то обстоятельство, что «распределённые» стебли равномернее «кустов» укрывали землю от палящего солнца.

Мы, как говорят, были с картошкой (притом – не с варёной) и в 2010 году, когда три месяца подряд зашкаливало термометры.

И теперь я считаю себя вправе совсем отказаться от посадки картошки клубнями. Это правда, что «отправляемый в отставку» способ посадки несколько производительнее «преемника». Но если бы дело сводилось только к тому, чтобы «закопать» семенные клубни! К тому же, некоторое замедление посадки окупается с лихвой – и экономией посадочного материала, и ростом объёма и качества урожая, и резким сокращением трудозатрат (в целом за сезон).

Словом, я просто обратил внимание на то, что после копки картошки на земле валяются одиночные стебли, задался вопросом «А где же кусты?» и – после некоторых раздумий, не сразу – пришёл к посадке кусочками. Не по нужде, как в военные годы, а «по ботанике». Впрочем, не я один такой «умный». В садово–огородных центрах Северной Америки вообще не продают семенные клубни – только Tuber's cuts (кусочки клубней).

Вернусь к феномену распадения картофельной «семьи» после гибели материнского клубня. Нечто похожее довелось мне наблюдать и в человеческом социуме. Правда, начать историю придётся с одного летнего дня далёкого 1934 года.

На колхозном поле в моей родной кубанской станице Георгие—Афипской (ныне – посёлок Афипский) женщины полют табак. Среди них – моя мама и Пелагея Диденко (в быту – Диденчиха), жившая точно против бабушкиного дома через улицу. Диденчиха – вдова, у неё двое сыновей: 12-летний Андрей и 6-летний Митя.

Приезжают в поле председатель колхоза с кем–то из активистов и начинают агитировать подписываться на заём. Это была такая система отсоса денег у населения: человек отдавал месячную зарплату и получал взамен облигации, которые через несколько лет начинали «играть» в выигрышных тиражах.

Подписываясь на месячный оклад (очень поощрялось перевыполнение!), рабочие и служащие просто лишались, грубо говоря, 1/12 части годовой зарплаты (удерживались заёмные деньги в рассрочку). А колхозники работали за мифические трудодни (учётные палочки). Иногда (по итогам года) им перепадала мизерная натуроплата (скажем, мешок–другой зерна в год). «Живые» же деньги они стали получать только при Хрущёве. Так что для колхозников в ту пору подписаться на какую–то денежную сумму означало продать телёнка, поросёнка и т. п., т. е. лишиться весомой части надежды на прокорм семьи или даже на её выживание.

И вот тётя Поля, открещиваясь от займа, поминая вдовью долю, детей, пустой двор, нищету, говорит агитаторам: «Та на мені навіть спідниці немає» («Да на мне даже юбки нет»), приподнимает сбоку юбку и показывает голую ногу. Тогда женщины (на Кубани, по крайней мере) носили под верхней юбкой вторую (так называемую споднюю, спідницю). Жест был истолкован так, будто она показала… советской власти. Тётя Поля за глумление над этой властью получила 14(!) лет, отбыла их в лагерях на Урале «от звонка до звонка» и вернулась на Кубань лишь в 1948 году.