355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Борис Бублик » Городим огород в ладу с природой » Текст книги (страница 5)
Городим огород в ладу с природой
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 00:07

Текст книги "Городим огород в ладу с природой"


Автор книги: Борис Бублик


Жанр:

   

Сад и Огород


сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Часть 1, Глава 3. Признаки природосообразного огорода, различимые «с высоты птичьего полета»

Итак, глянем «с высоты птичьего полёта» на обрабатываемую – в согласии с природой – земельку. Это необыкновенно тёплое слово – и не только само слово – любит ас нетрадиционного земледелия В. И. Ляшенко (фото 32, 33, 45).

32. Буйство зелени в огороде В. И. Ляшенко

33. Картошка в соломе у В. И. Ляшенко

Представим себе, что жаворонок окинул зорким взглядом из поднебесья лежащие рядом конвенциальный и природосообразный огороды. Ему «бросились бы в глаза» такие различия:

• традиционный огород выглядит, как огороженный клочок колхозного поля – монокультурные лоскуты и много голой земли (и весной, и летом в междурядьях, и осенью); к тому же – на каждом шагу следы борьбы: стоят там и сям чучела, обмотаны тряпками шапки подсолнухов, трепещут на ветру куски магнитофонной ленты, придавлено кирпичом сооружение для поимки крота, и даже птички–синички облетают этот огород стороной; в природосообразном же огороде – подобии «джунглей», похожем на огороженный клок лесной поляны, – в буйной зелени снуют всякие животные и птицы, и не видно никаких следов борьбы;

• целыми днями по первому огороду ходит дядька – то в маске с каким–то бочонком за спиной, то с лопатой, то со шлангом, то с ведром, то с граблями, и от зари до зари стоит буквой Г тётка с сапкой в руках; другой же огород – будто бесхозный, случается, что за весь день не увидишь в нём ни дядьки, ни тетки.

Если перевести наблюдения жаворонка с птичьего языка на подобие научного, то получим такие характеристические признаки природосообразного огорода:

• ведение огорода как цельного благоденствующего биоценоза, а не как набора отдельных «производств» (картошки, яблок, груш, капусты, огурцов и т. д.) с неизбывной борьбой с недругами каждого из этих производств;

• избавление огородника (и, в первую очередь, огорода!) от зряшного труда.

Очевидно, что эти признаки, как и те, что «подметили» уж и жаба, не привязаны к размерам огорода – они актуальны для любой площади. Вместе с тем, они являются характеристическими – типичными именно для природосообразного огорода и не свойственными конвенциальному огороду.

Благоденствующий биоценоз

Природосообразное хозяйствование на земле надо понимать как организацию буйных «джунглей» в огороде, как создание и поддержание естественного биоценоза. Имеется в виду, что надо опекать всю совокупность микроорганизмов, растений, животных (и людей!), живущих в саду–огороде, со всеми их отношениями между собой, а не отдельно – картошку, отдельно – капусту, отдельно – подсолнухи и т. п.

Речь идёт не о философском представлении о цельности и взаимосвязанности мира – оно есть у каждого садовода и огородника, – а о переводе этого представления на «инструментальный» уровень. Именно обеспечение максимально комфортных условий для биоценоза, т. е. для всего живого в огороде (себя самого тоже грех забывать), является важнейшим «инструментом» создания природосообразного огорода. А умелый и продуманный подбор растений для «джунглей» даёт в качестве «побочного продукта» всё то, ради чего и «городится» огород. Именно так надо понимать назначение огорода. Сад–огород – это место, где мы проводим лучшие часы, а не рудник, в котором, «не постояв за ценой», тяжким трудом добываются «полезные ископаемые» – овощи и фрукты.

Много факторов способствовало такому пониманию природосообразного сада–огорода, такому проникновению в его суть.

Я уже говорил о бесценном общении с Юлием Фишманом – из отведённых нам судьбою «общих» 35 лет едва ли не половину мы проговорили о деяниях, которые завели земледелие в тупик, и о путях выхода из него.

Много дало мне то, что я сдружился с Н. И. Курдюмовым. Не в пример мне, Ник толерантен, прагматичен, и это даёт больший эффект в нашем общем деле популяризации альтернативного земледелия, чем мои категоричность и ригоризм. Под влиянием Ника я стал чуточку терпимее, хотелось бы сказать – мудрее (если бы такую нескромность стерпела бумага). Впрочем, я ведь имел в виду «с кем поведёшься…» (фото 34).

34. С Н. И. Курдюмовым – «в степи под Херсоном, где вольные травы…»

Поразило меня понимание проблем земледелия В. Т. Гридчиным – я привычно, будто так и надо, смотрю на Виталия снизу вверх. И не потому, что он высок, а потому, что – глубок.

Общаясь с В. И. Ляшенко, я тихо завидую, как разговаривает Валя с «земелькой», с растениями и животными. И – «наука идёт не в лес, а в голову».

Не могу найти подходящего слова для воздействия, которое произвела на меня встреча с двумя учёными, двумя Олегами: О. А. Войновым – главным инженером–почвоведом Николаевского проектно–технологического центра «Облгосплодородие» и О. В. Тархановым – директором Башкирского Центра переработки органики. Пожалуй, подарок судьбы – лучше не придумаешь.

Вроде бы в исследованиях усвоения солнечной радиации биоценозами и опытах, легших в основу диссертации Олега Войнова, нет ничего такого уж нового и неожиданного для меня – по крайней мере, на качественном уровне. Вроде бы всё это в голове давно бурлило и пенилось, но под влиянием встречи с Олегом Анатольевичем улеглось, разошлось по своим нишам, перешло из подсознания в сознание. Мне, математику, явно недоставало, например, тех количественных оценок, к которым пришёл Олег. В следующей части книги я с удовольствием расскажу о его работах подробнее.

Да и то, о чём мы говорили с Олегом Тархановым, казалось бы, мне – не в диковинку. Но по–настоящему «дошло» лишь после встречи с Олегом Владимировичем. Мы съедаем всего 5% мирового объёма продукции растениеводства, ещё 5% идут на технические нужды – остальные же 90% скармливаются скоту и птице. Потом 80% становятся «отходами» – навозом и практически полностью исключаются из кругооборота органики – основы жизни на Земле (нельзя же всерьёз говорить о тех жалких тележках навоза, что оказываются на дачах «за бутылку», или о тех десятках тележек, что вывозятся на поля, прилегающие к фермам). Эти колоссальные объёмы «реквизиции», будучи возвращёнными земле подходящим безопасным способом, могли бы стать побудителем невиданного взрыва плодородия, а могут – косвенно – привести к войне за передел стремительно тающего материка «Плодородная земля». Войне, победителей в которой не будет.

И уж никак не переоценить «ударное» влияние на меня всего того, что видел в Альпах, в поместье Krameterhof. То, как Зепп Хольцер исключительно силой мысли управляет своим поместьем – невообразимо. Уму непостижимо, как он вросся в природу, как чувствует единство всех природных процессов, как видит всё – и в целом, и в деталях – подчас под непостижимым ракурсом. Ни одного, ни малюсенького шага против природы, и потому – её властелин. Если бы Хольцер был современником Роджера Бэкона, то к своему изумительному афоризму «природой рулят её рулями» Бэкон добавил бы «…как Хольцер».

Долго прицеливался я, чтобы выбраться в село Михайлики, где чудодействует С. С. Антонец. Когда мечта сбылась, то, как писал Есенин, «…я с радости чуть не помер». С радости от того, что не только в Альпах, но и дома у нас есть кудесники.

Я благодарен судьбе за то, что она свела меня с людьми настолько замечательными, настолько «эксклюзивными», что было бы непоправимым грехом не набраться у них ума–разума. И низко кланяюсь этим посланцам судьбы за то, что они вовремя «подвернулись» ей под руку.

Я становился чуточку другим после каждой лекции в Клубах органического земледелия, после каждой экскурсии к нам в огород. И было бы непростительным грехом не воздать должное каждому моему слушателю и гостю.

Я, слава Богу, вырос на книгах, а не на телевидении, и, естественно, на сердце оставался след от каждой прочитанной книги, вышедшей из–под пера писателя, скажем, Толстого, Короленко, Тендрякова, Губермана… Скажите на милость, ну как пройти мимо таких строк Губермана о весне:


 
Земля весной сыра и сиротлива,
Но вскоре, чуть закутавшись в туман,
Открыто и безгрешно–похотливо
Томится в ожидании семян.
 

Этот «рубенсовский» образ земли не нов для меня, но облечь его в такие слова под силу лишь настоящему писателю. У читателей ещё будет возможность увидеть, как неравнодушен автор к Губерману.

Проникновению в суть природосообразного земледелия помогала и периодика. Взять хотя бы такой курьёзный факт. Как–то довелось мне тесно «пообщаться» с Zoobooks (журналом про животных, издающимся в США для самых маленьких), почитать про насекомых, паучков, «гадов» и прочих зверюшек. Они устроены, и жизнь их организована настолько совершенно, что мне пришла в голову мысль на грани богохульства: «Венец творения – человек – был создан по «остаточному» принципу». Можно люто завидовать, например, системе дыхания насекомых (все мышцы питаются кислородом непосредственно из воздуха), благодаря которой насекомые не знают вообще, что такое усталость. А каков «пилотаж» мухи! И снова показалось мне, что Создатель что–то имел в виду, устроив насекомых так совершенно, что они принципиально неуничтожимы.

Огород без паучков, жаб, воробушков и прочих тварей, составленный, к тому же, из монокультурных лоскутов, – и не огород вовсе, а так, нечто, позорящее и уничтожающее Землю. И творца огорода – тоже. Я и до чтения Zoobooks не любил лишний раз потревожить огород лопатой или сапкой, а теперь убеждён, что почти всякий раз – лишний. Потому что каждый копок или «тяпок» брутально вмешивается в жизнь богатейшей почвенной фауны – пауков, насекомых, жаб, ужей, ежей, червей, бактерий.

Когда огород понимаешь не как простую сумму самостоятельных «производств», а как единое живое сообщество, то меняется – подчас на противоположное – и понимание роли отдельных его членов.

Пусть, например, среди прочих овощей и фруктов растут в огороде подсолнухи. В конце лета, когда подсолнухи начинают созревать, на них сосредоточивается пристальное внимание воробьев. Что поделаешь: имени своему – вора–бей – надо соответствовать. И пускается «нормальный» огородник во все тяжкие – и чучела ставит, и муляжи змей раскладывает, и сверкающие кусочки магнитофонной ленты развешивает, и шапки подсолнухов в пластиковые пакеты и старые тряпки одевает, и сам руками беспомощно машет. Подчас помогает. А «нормальным» я назвал огородника за целеустремленность – раз уж подсолнухи посажены, они должны дать максимальный урожай.

А теперь посмотрим на роль воробьев в саду–огороде в целом. Всё лето воробьи потребляют не только вегетарианскую пищу, но и насекомых, в том числе вредителей. Причём насекомые составляют примерно половину рациона воробьев. Количество уничтоженных воробьями букашек, в том числе и зловредных, не поддаётся подсчёту.

Придёт поздняя осень. Насекомые разойдутся по зимним квартирам. И единственным провиантом для воробьев станут семена сорняков – трудно даже представить себе, от какого объёма прополки в будущем могут избавить огородника воробьи (осторожное могут предполагает, что хозяин не спрятал эти семена зяблевой вспашкой, не «заначил» их, чтобы потом многие годы бороться со всходами сорняков). Каждый воробьиный десант на осенние грядки счищает с них миллионы будущих растений щирицы, мышея, лебеды, свинороя и даже портулака.

А что вытворяют воробьи в садах весной! Какой стоит щебет, какая «тусовка»! И всё из–за того, что у появляющихся в это время птенцов просто нет иной еды, кроме букашек и личинок, что добывают родители в саду.

Теперь оценим роль воробьев «с высоты птичьего полёта», во всём биоценозе, а не с грядки подсолнухов. Да, шкодливые воробушки могут выпить не только подсолнухи, но и маточники капусты и редиса. Однажды выбрали они у меня подчистую чумизу на клочке, оставленном на семена, и я на несколько лет лишился сидерата–любимчика. Было и так, что в очень трудное лето удалось мне получить изумительные всходы озимой сурепки, а потом оказаться в положении пахаря Тимохи из очерка Короленко. Тимоха наутро увидел вспаханную накануне делянку такой, будто не пахал, а я – грядку, на которой будто не сеял. Могут эти башибузуки и в курином загоне поживиться, и в миску к зазевавшемуся дачнику заглянуть. Но – даром они свой хлеб не едят! И если на одну чашу весов сложить убытки от воришек, а на другую – их заслуги, то перетянет последняя.

И не дай бог попутать чаши. Примерно полвека назад их уже попутали в Китае – решили, что воробьи поедают слишком много риса (и это чистая правда!), и дружно вывели их. А после этого оставшиеся без своих заклятых врагов вредители уничтожили весь рис подчистую – и свою «законную» долю, и воробьиную, и ту, что раньше могла уцелеть благодаря воробьям. Голодомор, неизбежно последовавший за этой акцией, удалось остановить, лишь восстановив популяцию воробьев.

Так что? Даровать воробьям созревшие шапки подсолнуха? Конечно! Можно даже сделать кое–что для того, чтобы привлечь их. Снять кульки и тряпки с созревающих головок, убрать всякие чучела и пугала, повесить кормушки и поилки – и это будет самая правильная линия поведения. Воробьи увидят, что их привечают, и запомнят к вам дорогу. А в долгу – не останутся. Такие меры привлекут и других пернатых друзей. Однажды в зимний день мы с Валентиной Ивановной Ляшенко в её усадьбе любовались, как тщательно исследуют кору груши синички. Висящие на груше кормушки были полными, но они лишь заманили синичек на грушу. Что ни говори, а букашки и личинки слаще и питательнее пшена и семечек!

Словом, воробьев гонит тот, для кого огород есть просто совокупность отдельных «производств», а каждый отдельный продукт (в данном случае – подсолнухи) имеет абсолютную ценность. Тот же, кто сумел приподняться над грядками и заботится о благоденствии биоценоза, может сменить гнев на милость и – выиграть.

Ещё один выразительный пример. Появился, скажем, на перечной грядке муравейник. Ясно, что двум–трём перцам, оказавшимся по соседству с муравейником, придётся несладко. И «похудеет» урожай на килограмм–другой. Так что, ату их, муравьев? Поливать кипятком, травить борной кислотой, отпугивать препаратом «Дачник» или напускать на них огромных рыжих собратьев из лесу? Не торопитесь …Не все так просто, как подчас об этом пишут: уничтожать их, дескать, и баста!

Конечно, если выращиваешь перец сам по себе, то спасти килограмм–другой плодов – нормальное дело. Но если приподняться над перечной грядкой и оглянуться окрест себя, то сразу перехочется уничтожать муравьев.

Первое доброе дело, которое делают муравьи (и никто другой!) – стаскивают тлей со всего огорода на избранные ими сочные побеги: цветоносы пастернака, стебли крапивы и осота, бобы, кочанчики брюссельской капусты, листья брокколи, молодые веточки калины и сливы и т. п. К примеру, если рядом со смородиной окажется крапива или осот, то муравьи переселят всю тлю со смородины на эти «сорняки». Это они устраивают «пасеки» прямо на «медоносах», щекочут усиками насосавшихся на сочных побегах тлей, затем подхватывают выделяемые ими капельки мёда и убегают. А крапивный и осотовый мед муравьям нравится больше, чем смородиновый.

Тли, расселённые по всему огороду, – практически недоступны. Но когда они собраны в большие колонии, с ними легче справиться. Можно срезать заселенные тлями побеги осота и крапивы и выбросить их курам или в компостную яму. Или сбить тлей с побегов струёй воды. Или опрыскать колонию подходящим биопрепаратом. И уже за одно это «собирательство» тлей можно простить муравьям некоторый ущерб, во всяком случае, они его щедро компенсируют. Любопытно: очень часто муравьям ставят в вину именно «сплочение» тлей. Хулят их за то, за что надо бы поклониться!

Но вклад муравьев в благоденствие биоценоза не исчерпывается помощью в защите от тлей. Намного важнее то, что они исправно несут службу санитаров. Они как бы «хоронят» всех павших жильцов огорода – стаскивают их разделанные туши в муравейник. Если бы не муравьи, то ходил бы огородник буквально по трупам бабочек, ос, воробьев, жаб, ужей, ежей… Срок жизни многих созданий может исчисляться всего лишь днями и даже минутами, а огороды – чисты! И это – заслуга муравьев!

Растениям над муравейником, действительно, не позавидуешь, но жалкая участь этих немногих растений – мизерная плата за всё то доброе, что делают муравьи для биоценоза!

Если думать о благе огорода в целом, то даже медведку(!) нельзя однозначно отнести к вредителям. Это правда, что заботливая мама–медведка не позволит стеблю, расположенному к югу от гнезда, бросать на него тень. И с тем, что она надгрызает клубни, не поспоришь. Но – медведка всеядна, и это, как говорится, меняет дело. Ест она и растительную, и животную пищу. Причём отдаёт предпочтение, естественно, животной – она сытнее! Идёт себе под поверхностью почвы, встретится вкусный клубенёк – не повезёт клубеньку, а попадётся личинка – той первой не позавидуешь.

А теперь вопрос: «Кто ещё, кроме медведки, способен бороться с личинками майского жука?». Разве лишь крот. Но крот не маневрирует, идёт по огороду, как подводная лодка под океанской гладью, и уничтожает только тех личинок, куколок, червей, букашек, что попадутся ему «под руку». Медведка же гораздо маневреннее, «рыскает» по огороду и может, в отличие от крота, зачистить ощутимую площадь. А нужда в такой зачистке возникает чаще, чем хотелось бы. Пара–другая личинок майского жука может сделать «лысой» большую поляну в клубничных грядках.

Разумеется, речь не о том, чтобы любить медведку, потворствовать ей. Но несколько штук в огороде не помешали бы ему, поддержали бы биологическое равновесие. Если же медведку надо «укротить», то лучшего «регулятора» её численности, чем ящерицы, и искать не надо. Во время встреч в Клубах ОЗ меня часто спрашивают, как я борюсь с медведкой. И я, как последний зануда, рассказываю, почему эта борьба не обязательна, а потом добавляю, что из–за полчища живущих у меня юрких ящериц просто не знаю, есть ли у меня медведки.

Когда мне задают аналогичный вопрос о слизнях, я ссылаюсь на жаб и ужей, о проволочнике – на жужелиц, которых я стараюсь не беспокоить, о слепышах и хомяках – на кота Ширхана, складывающего свой «улов» у порога. И каждый раз рассказываю о беседе с фермером, продававшим картошку и баклажаны на субботнем фермерском рынке в Хартфорде (США). Это было ещё в те годы, когда я был начинающим «органистом».


– Есть ли у вас колорадский жук?

– Конечно.

– А как вы с ним боретесь?

– Зачем же с ним бороться? Если мне, чего доброго, удастся его победить, то лишатся еды и исчезнут те существа, что питаются жуком, и уж тогда он покажет мне «Къюскина мат» (запомнились американцам уроки русского языка от незабвенного Никиты Сергеевича!).

Языковой барьер помешал мне тогда толком уяснить, кто такие «те существа». Мой собеседник, по–видимому, мог иметь в виду кого–то, помимо златоглазок, божьих коровок, богомолов, трихограмм (в садовых центрах Америки продаются их яйца и личинки).

Какая глубина понимания цельности природы, какая трогательная забота о балансе! Фермер готов уступить жуку пяток–десяток процентов листвы баклажанов, чтобы не лишиться всех ста! Не надо напрягаться, чтобы представить себе, как повел бы себя в такой ситуации фермер, нацеленный на сиюминутный успех.

Помню, как оживился зал, когда С. С. Антонец отвечал на вопрос о борьбе с вредителями. Я не могу воспроизвести ответ Семёна Свиридоновича дословно, но смысл его был таков: «Мне–то что до этого? Пусть сами разбираются, кто из них вредитель, а кто хищник». В этом–то и дело: когда биоценоз избавлен от деструктивных пахоты и «химии», о вредителях можно и не думать. Баланс поддерживается самим же балансом. А вот когда земледелец брутально вмешивается в жизнь фауны, у него начинает «болеть голова» от обилия проблем, порождённых разбалансировкой.

До сих пор речь шла о том, как может измениться отношение к отдельным представителям фауны, если «приподняться над грядкой». Нечто похожее можно сказать и о растениях.

Взять, к примеру, лебеду. Хрестоматийный сорняк! Долой его! Ганьба (позор)!

«Ганьба?» – может «поднять бровь» тот, кто живёт не одним днём. Скажем, появилась молодая лебеда по соседству с капустой. И естественной реакцией является желание подрезать её или даже уничтожить с корнем, словом, не дать лебеде обидеть капусту и за счёт этого повысить вес вилка капусты на сотню–другую граммов.

А вот другая линия поведения: подрезать лебеду лишь перед бутонизацией, придержать её. Во–первых, может случиться так, что муравьям захочется организовать «пасеку» именно в этом месте, и тогда лебеда может показаться им предпочтительнее капусты. Кроме того, благодаря задержке сформируется мощный корень, и вся эта биомасса останется в земле. В ближайшие год–два она разложится, каналы заполнятся разлагающейся органикой, по ним будет ходить воздух, принося дважды в сутки подземную росу и обеспечивая нитрификацию (усвоение корнями растений свободного азота прямо из воздуха). По каналам будут свободно разгуливать черви и иные почвообразующие создания, беспрепятственно проникать вглубь корни растений, впитываться осадки… Словом, образуется клочок удобренной и пористой почвы – такой, какую не купишь ни за какие деньги, не сделаешь никакими силами, не увидишь в самом розовом сне. И такой она будет не один год!

Правда, капуста из–за соседства с лебедой, возможно, недодаст упомянутую сотню граммов (хотя это – не факт!). Но этот гипотетический недобор с лихвой окупится в последующие годы. Пойти же на такую «кредитную операцию» может лишь тот, кто не «однова живёт».

Пример с лебедой – условный. Я вовсе не хотел призвать всех разводить лебеду. Хотелось лишь сказать о том, что надо взвешивать разные факторы прежде, чем браться за подходящий к случаю инструмент. Сорняк – лебеда, сорняк! И я это не ставлю под сомнение. Только с нею надо не бороться самозабвенно, а выжать из неё по ходу дела максимальную пользу – подобно тому, как Хольцер заставляет «служить праведному делу» комаров и мух. У Зеппа комары и мухи, в конечном счете, подкармливают человека, а не наоборот! Кстати, такую же «службу» несут комары в поместье Н. С. Вепрецкого, где сооружён «зарыбленный» пруд с изумительно чистой водой. Коля с сыном Артёмом уже рыбачат на пруду, таскают килограммовых карпов, но… выпускают обратно, дают им как следует расплодиться.

Выше, в разделе «Дай мне зоркости узреть…» шла речь о неоднозначной роли других сорняков – берёзки, мокрицы, осота. Небывало знойное лето‑2010 заставило многих огородников «зауважать» портулак. В то время, как на «чистых» картофельных грядках собирали «варёный» картофель, на грядках, укрытых ковром портулака, он был «сырым». И сорняки подчас заслуживают снисхождения!

Этот «кутузовский» приём, который можно было бы назвать «шаг назад – два шага вперёд», – вообще характерен для земледелия в ладу с природой. Я говорю о готовности чем–то поступиться локально во имя глобальных дивидендов, посмотреть на проблему шире.

Яркий пример этому – полный отказ от «химии» в «Агроэкологии» в 1979 году. Выше говорилось об обоснованном опасении, что этот отказ может стоить снижения урожайности на 20, а то и на 30–40%. С. С. Антонец пишет: «Надо было набраться мужества и терпения, чтобы пережить момент временного прогнозируемого снижения урожайности. Понятно, что, как и начинающему выздоравливать пациенту, почвам после избавления от «химического допинга» понадобится определённый период для обновления своей извечной живой структуры».

И далее Семён Свиридонович пишет: «Лет через десять начинается естественное возрождение плодородия почвы, хлеборобы получают существенную прибыль. А тот, кто до сих пор хозяйствует по–старому, вынужден увеличивать затраты на горючее, минудобрения, пестициды, гербициды, тревожиться и сгибаться всё ниже и ниже под натиском безжалостной конкуренции».

Мужество и терпение земледельцев «Агроэкологии» окупились. Урожаи, действительно, временно снизились, а через 10 лет урожайность всех культур удвоилась. Вдобавок – почвы, в значительной мере, очистились от остатков гербицидов и пестицидов и исчезли угрозы благополучию окружающей среды и здоровью людей.

Глянем на проблему создания благоденствующего биоценоза ещё с одной – откровенно эпатажной – точки зрения. Представим себе, что в огороде растёт сотня видов растений: анис, баклажаны, берёзка,… картошка, капуста, крапива,… майоры, мангольд, морковь,… овсяной корень, овес, огурцы,… перец, петрушка, портулак,… румекс (шпинат Утеуша), салат, свинорой,… тмин, укроп, фенхель,… чайвис, эскариол, яснотка.

Здесь растения (овощи, пряные травы, цветы, сорняки) перечислены в алфавитном порядке. А теперь попытаемся (условно, конечно, только в рамках этой «игры») расположить растения в порядке убывания «рейтинга» (вклада в благоденствие биоценоза). Разумеется, учёт вклада должен быть разносторонним: надо охватить и «работу на почву», и взаимодействие с растениями–соседями, и «капризность» культуры, и вклад в снабжение стола, и радость глазу, и воздействие на окружающую среду… – этот список достаточно длинный.

И с этой точки зрения сравним, к примеру, берёзку и укроп. Не могу я сказать о берёзке ни одного плохого слова. Непосредственно она не вносит взносов в «поток к столу», но деятельно помогает сделать этот поток обильнее другим растениям, обогащает и структурирует почву. Так что берёзку можно поставить в «голову строя». Если не на первое место, то – в первую десятку.

А укроп? Я помню о том, что молодая картошка много теряет без укропчика, что томатный сок, приправленный смесью молотых семян укропа, кориандра и фенхеля – напиток богов, что огурцы любят виться по крепким кустам укропа, а потом, засоленные с укропными зонтиками, громко и вкусно хрустят. Но какие беды несёт укроп в огород! Неукротимой аллелопатичностью при обгоняющем росте он способен задавить всё живое вокруг. Нет у него достойных конкурентов! Всходит поздно, вовремя не выполешь, да и не поднимается подчас рука на такую душистую зелень. А потом – стебель быстро грубеет, корень устремляется в преисподнюю, так что ни срубить укроп, ни вырвать… Он обильно обсеменяется и очень толково распоряжается семенами: осенью всходит лишь часть семян, эти всходы не страшны – вымерзнут, львиная же доля семян всходит на следующий год поздней весной и устраивает огороду «душегубку».

Так что законное место укропа в «шеренге» – в последнем десятке (если не на последнем месте).

Все эти слова – не к тому, чтобы вывести подчистую укроп и пестовать берёзку. Просто нужно взвешивать роль растений в биоценозе и обращаться с ними адекватно. Не утруждать себя бессмысленной и никчемной борьбой, к примеру, с берёзкой и, наоборот, не терять контроль, скажем, над укропом. Лучше всего выделить укропу постоянное место, «стреножить» его и не оставлять в живых ни одного кустика в других местах – даже если «птичку жалко». Ветром семена не разносятся, а «на выселках» пусть он себе сеется–самосеется.

Есть у меня с укропом и «личные счёты». В «горячее лето ноль–девятого года» была дорога каждая травинка. В том числе – и кустики укропа. Не помню, что именно – то ли снег в Альпах, то ли средиземноморский прибой – помешало нам уследить за созревающими зонтиками укропа. Семена обсыпались и затаились. А на следующий год мы посеяли–посадили все, что положено, и уехали на море. А, вернувшись, увидели: укроп задавил всё мыслимое. И пришлось–таки потрудиться: вырывать укроп, предварительно обильно поливая грядки, и подавлять выделяемые им ингибиторы ЭМ-настоями. Растения мы худо–бедно восстановили, но было потеряно время, частично – урожай, к тому же, пришлось изрядно повозиться.

Пример с берёзкой и укропом, понятное дело, модельный. Меньше всего мне хотелось давать какие–то определённые рекомендации. Я лишь хотел подчеркнуть необходимость учёта интересов биоценоза в целом при принятии частных решений.

Здесь о благоденствующем биоценозе говорилось как о признаке природосообразного огорода, т. е. скорее в концептуальном плане. А практические аспекты создания такого биоценоза будут рассмотрены ниже, во второй части книги.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю