Текст книги "Городим огород в ладу с природой"

Автор книги: Борис Бублик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Обилие органики в верхнем слое почвы

Другой «земной» чертой природосообразного огорода является обилие органики в верхнем слое почвы. Когда американцы в книге Эдварда Фолкнера Plowman's Folly (Безумие пахаря) впервые прочитали о том, что земледелец может обойтись без пахоты, и что пахота даже губительна для почвы, то заговорили о Folkner's Folly, т. е. в безумии Фолкнера. Однако в своей следующей книге The second Look (Второй взгляд) Фолкнер акцентировал внимание на обилии органики в верхнем слое почвы, которую можно не пахать, и Америка «успокоилась». Больше того, вскоре пахота стала анахронизмом, и было свёрнуто производство плугов. Нам бы такую удаль, нам бы такую прыть! Правда, североамериканцам губительность пахоты «помогли» осознать жестокие пыльные бури 30‑х годов. И хотя мы тоже наглотались песка (и в 60‑е, и в 80‑е годы), однако нам пыльные бури – «не указ». Наши пахари по–прежнему не видят связи между плугом на земле и песком в небе.

Продолжая затеянную американцами «игру в слова», можно было бы конвенциальное земледелие, важнейшими орудиями которого являются лопата и плуг, назвать безумным. Да не хочется обижать без вины виноватых приверженцев этого «земледелия».

В естественных условиях почва укрыта, как правило, защитной дерниной. В огороде, по понятным причинам, о дернине можно говорить лишь с натяжкой. Но с помощью органики в верхнем слое почвы моделируются почти все функции дернины.

Об этой органике достаточно только думать – и она станет обильной! Вспомнилась сценка в кабинете дерматолога. «Доктор, у меня чернеют ноги. Чем только не пытался лечить – ничто не помогает». – «А водой не пробовали?». Так вот на вопрос о накоплении органики в почве можно было бы ответить вопросом «А не удалять её не пробовали?».

В частности, не сгребать подрезанные сорняки и не выносить их за пределы участка и, тем более, в костёр. Не трогать старую мульчу – под нею так уютно почвенной живности! Не чистить рьяно, как это подчас делается, огород осенью. Пусть отслужившие своё баклажаны, перец, подсолнухи, кукуруза и т. п., а также сидераты, перезимуют и искрошатся (их оголившиеся стебли можно удалить и весной). Зимой стебли задержат в огороде лишнюю (точнее – совсем не лишнюю!) тонну снега, а с первыми лучами поднимающегося солнца (уже в январе!) вокруг них образуются воронки, которые не дадут талой воде умчаться с ручьями в моря–океаны и принудят всю её впитаться в почву.

Разумеется, ни один источник органики не сравнится по изобильности с сидеральными культурами. Их набор так разнообразен, а разброс вегетационных периодов так велик, что нетрудно подобрать подходящую культуру с оглядкой и на предшественников, и на преемников. Правда, при севе озимых сидератов нужна некоторая осторожность.

После уничтожения вики, например, надо выждать примерно месяц, пока грядка «перебродит», а грядки с рожью, пшеницей, житницей лучше «перепустить», т. е. отдать им лето. Аллелопатическое последействие озимых злаков таково, что сразу после них толком не растёт ни одна культура (фото 25–26). Увы, такова «селяви»: примадонны часто бывают капризными. Трудно придумать сидерат, лучший, чем рожь или, скажем, житница. Но зато и ждать, когда рожь и житница «угомонятся», т. е. когда разложатся выделяемые ими ингибиторы, надо достаточно долго.

25. Эксперимент: справа картошка посажена на грядке, где были овощи (см. фото 21), а слева – картошка на грядке, с которой весной была удалена житница

26. Перед колосящейся житницей – горький перец, посаженный на грядке, где росла житница

Мы у себя на участке сеем и рожь, и пшеницу, и житницу. Но используем их не только по прямому назначению. К примеру, весной никакая другая культура не даст столь же раннюю, как пшеница или житница, зелень для кур. А чуть позже, когда впервые возникнет нужда в мульче, нет иного подходящего её источника, кроме соломы этих злаков.

Что же касается посеянных с осени яровых сидератов (горчицы, масличной редьки, ячменя, овса, фацелии и т. д.), то надо просто выбросить из головы мысли об их полегших за зиму стеблях и листьях, т. е. рассыпать семена прямо на этот «войлок», а потом приполоть их или поскрести почву граблями. Делать лунки и сеять семена можно так, словно почва – голая (и «вспаханная» корнями сидератов).

Чуть ли не на каждой лекции и (довольно часто) по телефону меня спрашивают, что делать с выросшими сидератами (фото 27–31). Дескать, не надо ли их подрезать, скосить и т. п. На вопрос, заданный на украинском языке, я неизменно отвечаю: «Нічого! Замружити очі, та й годі!» (замружити – зажмурить).

27. После уборки картошки грядки засеяны ячменём и замульчированы

28. Тс же грядки через два месяца

29. На бывшей картофельной грядке среди мангольда (на ближнем плане) и свёклы – всходы ячменя

30. Лесополоса уже озолотилась, а огород ещё зелёный

31. Огород Нади Федотовой (город Бар Винницкой области). Суданка – замечательный сидерат

Конечно, этот ответ не касается случаев, когда ещё растущий сидерат мешает севу–посадке новой культуры. В этих случаях, кроме подрезания сидерата, можно ещё и обработать делянку ЭМ-препаратом (если, конечно, в запасе есть пара недель перед севом, чтобы семена не пострадали от бактерий). Упомянутая двухнедельная пауза обязательна: однажды я получил «удовольствие» от «трёх в одном» – совместил прополку сорняков, сев горчицы и полив делянки раствором ЭМ-настоя. Так вот, бактерии решили, что я положил им в «кормушку» не только сорняки и их корни, но и семена горчицы. И порадовать всходами обглоданные семена уже не смогли.

Хороший источник пополнения органики в верхнем слое почвы – компост. Я имею в виду тот компост, который почему–либо не стоит делать прямо на грядке, в присутствии растений. Ну не сжигать же, к примеру, грубую органику (обсеменённые сорняки, капустные кочерыжки и т. п.). И не возить же, скажем, под забор соседям поражённые фитофторозом помидоры. А в компостной яме за 3–4 года перегорят и грубые остатки, и семена сорняков, и патогены.

Конечно же, нужно блюсти некоторую осторожность, разбрасывая по земле навоз. Это «добро» может быть нашпиговано личинками, глистами, патогенами, антибиотиками, семенами сорняков (и теми, что стратифицировались, пройдя через желудочно–кишечный тракт животных, и теми, что осыпались из растений, выросших вокруг навозных куч). А потом многие годы уйдут на борьбу с привнесёнными бедами. «И оно вам надо?».

Навоз может принести в огород ещё одну беду. Как известно, личинки майского жука наносят серьёзный урон корням культурных растений. Видел я клубничную плантацию, постриженную ими «под Котовского». Личинки живут в земле 3–4 года, и жук предпочитает откладывать яйца там, где, по его мнению, еды хватит на весь этот срок. Понятно, что унавоженная почва в этом смысле для него крайне привлекательна.

У нас, как и у всех в округе, весной «хрущі над вишнями гудуть». Однако личинок майского жука в почве практически нет – в неё никогда, ни в каком виде не вносится навоз. А куриный послед обязательно проходит через компостную яму – вот в ней–то личинок бывает «навалом». Однако там их легко выбрать. И устроить курам пир.

Возможна и ещё одна неприятность. Ваш огород может быть свободен от медведки – ну не приглянулся он пролетавшей над ним медведке! Если же вы завезёте медведку с навозом, то у «гостьи» будет больше времени осмотреться и, возможно, она решит, что «от добра добра не ищут», останется и приживется. И озаботит вас необходимостью с нею бороться – закапывать, например, бутылки с остатками пива или мульчировать посадки чуть обильнее, чем планировалось.

Правда, если не очень хочется поверить тому, что неподготовленный навоз в огороде – сомнительное благо, и есть деньги, которые некуда пристроить, то можно после уборки привезти навоз (сырой! сырой! не перегной!), раскидать тонким слоем по участку и забыть о нём – ни в коем случае не запахиватъ(!!!).

Два замечания. Я говорю «тонким слоем» под влиянием бесед с О. В. Тархановым. Он обратил моё внимание на феномен «коровьей лепёшки». Под лепешкой сразу закипает буйная жизнь, появляются, словно из рукава фокусника, земляные черви, почва становится по–настоящему рыхлой, к ближайшей весне от лепёшки не остаётся и следа, возможные патогены погибают от солнца и мороза, а на том месте, где была лепёшка, буйствует колония бодрой растительности.

Если же навоз лежит достаточно толстыми сгустками, то возможные патогены не будут уничтожены солнечной радиацией, и всего–навсего одна корова, страдавшая от какой–нибудь напасти, может стать источником эпидемии. И к такой угрозе надо относиться со всей серьёзностью.

Словом, используя навоз «как он есть», надо максимально тщательно смоделировать «феномен «лепёшки»: платой за небрежность может стать здоровье (а то и жизнь) родных и близких. Между прочим, собственными здоровьем и жизнью тоже грех рисковать: в конечном счёте, платой за этот риск могут стать, опять таки, здоровье и жизнь близких.

А весной навоз, прошедший «стадию лепёшки», примет участие в плодородии почвы.

В этой фразе нет грамматической ошибки: плодородие почвы (согласно Тарханову и Курдюмову) – не статическая характеристика почвы, а динамичный процесс. Как если бы говорилось об участии навоза в возрождении почвы (подробнее о понимании плодородия как процесса – чуть ниже). И роль навоза в плодородии почвы тем выше, чем больше в нём неразложившейся органики. Роль перегноя в этом процессе – значительно меньшая. Бывший навоз – он и есть бывший, никчемный, отдавший самое ценное, чем был богат, не растениям, а квоте Киотского протокола.

Второе замечание касается слов «неподготовленный навоз». Альтернативой такому навозу могли бы быть органо–минеральные удобрения, вырабатываемые из всякого вида гуано по технологии, разработанной супругами Лилией Степановной и Олегом Владимировичем Тархановыми. Но эта технология, к сожалению, ещё не прошла, выражаясь канцелярским языком, стадию НИОКР (стадию опытно–промышленной установки). По–простому, по–народному: пока серийный выпуск «подготовленного навоза» – за горизонтом. Тем же, кто в силах «отодвинуть» линию горизонта – не до гуано. И не до наших бед с бруцеллёзом, ящуром, коровьей чумой, личинками майского жука.

Органике в верхнем слое почвы можно «поручить» дополнительную работу. К примеру, в момент сева сидеральных культур при переходе лета в осень может стоять сухая погода. Хорошо бы полить посевы, ускорить всходы, чтобы успела нарасти обильная биомасса. Но прямой полив нежелателен – и корка образуется, и семена вымываются. Так что просто напрашивается мульчирование посевов лёгким слоем органики. Конечно, если к этому времени подоспеет очередной укос люцерны, то о лучшей мульче и мечтать грех. Годится солома, если есть. Ну а если и соломы нет, то (голь на выдумки хитра!) в ход идут мелко порубленные кусты перцев и здоровых помидоров, плети фасоли, огурцов, арбузов, тыквы, ботва моркови и т. п. И если посеянная грядка замульчирована, то её можно безболезненно поливать для поддержки всходов.

Разумеется, использовать органику для обеспечения всходов можно и в другое время года, в частности, сухой весной. Мало того, что такое мульчирование поможет всходам, – оно избавит огородника от необходимости сначала нести органику в компостную яму, а потом разносить готовый компост.

Некоторые огородники рекомендуют складывать органику на дорожки. Рассказывают, в частности, как хорошо под органикой червям и прочей живности, как близко от грядок образуется компост и т. д. А если оставлять органику на грядке? Разве там червям будет хуже? Или компост, образовавшийся прямо на грядке, будет дальше от неё? И не лишается ли грядка при этом совсем не лишней защиты от перегрева и высыхания? И разве не выгадают растения от того, что углекислый газ, выделяемый в процессе разложения органики, будет их «обволакивать»? И работать на них, а не на «парниковый эффект»?

К тому же, дорожки, становясь компостными буртами, утрачивают свой статус, а огород – привлекательность. Я не раз видел такое рационализаторство – и всякий раз недоумевал.

Повторюсь ещё раз: об органике в верхнем слое почвы иногда достаточно просто думать, а если и приходится ради неё что–то делать, то можно извлечь из этой работы дополнительные бонусы. Но важнейшим бонусом является, конечно, то, что такую почву можно не пахать и не копать. Лучшей – просто не бывает: она одновременно и достаточно плотная для капилляров, и пористая для всего остального – воздуха, влаги, червей, корней культурных растений. Именно такую почву – одновременно плотную и пористую – называет рыхлой Н. И. Курдюмов. Взрыхленную не сталью, корнями растений и почвенной живностью!

В недавно вышедшей книге Ника «Мир вместо защиты» роль органики в верхнем слое почвы рассмотрена в непривычном свете. Этот важный вопрос стоит того, чтобы каждый огородник изучил его тщательно. Ей–богу, огород станет понятнее, ближе, более «ручным», огородник почувствует себя не тупым «пахарем», а творцом, поднявшимся над огородом, и жизнь его станет интереснее и краше. Однако познать эту необычную роль органики лучше всего – непосредственно по упомянутой книге.

И всё же – полноты и стройности ради – расскажу коротко об идеях учёных и практиков, которые мастерски популяризирует Ник (прежде всего – о взгляде на плодородие башкирского учёного и конструктора Олега Владимировича Тарханова).

Распространённые концепции плодородия толкуют его как набор параметров, как характеристику почвы, как нечто статичное. Все они сводят плодородие к наличию тех или иных веществ в почве. Гумусная теория танцует вокруг содержания гумуса в почве, минеральная интересуется набором минералов, «компромиссная» – компостом, биогумусом, гуматно–минеральными удобрениями.

На самом же деле плодородие – понятие динамическое. Это – синэргетическое (увеличивающее общий эффект) взаимодействие органики, микробов и почвы. Растениям нужен не гумус, а трансформация органики в гумус, не компост, а процесс компостирования, не биогумус, а живая работа почвенной живности – здесь и сейчас, в присутствии растений, а не где–то на задворках. И заглавной фигурой плодородия как процесса является органика! Свежая, ещё не разложившаяся органика, а вовсе не конечные продукты её разложения – гумус, биогумус и пр.

Как всё ложится в строку! «Гумусники» знали, что в почвах тропических лесов нет гумуса; реакция – «тем хуже для этих лесов». «Минеральщики» понимали, что мировые запасы минералов (и газа) на исходе; реакция – «на наш век хватит». В динамической же концепции резко возрастает роль возобновляемой биомассы, в частности, сидератов. Становится, между прочим, понятно, как могут буйствовать джунгли в тропиках – при полном отсутствии гумуса в почве. Гумуса нет, зато органики (в идеальных для её разложения условиях) – «завались».

И снова не могу обойтись без добрых слов о В. Т. Гридчине. Уже 40 лет назад Виталий знал, что сидераты – всему голова. Не «праздновал» он ни грядок, ни компостирования, ни вермикомпостирования, ни ЭМ-технологий (их просто ещё не было и в помине). Сидераты (промежуточные культуры) решали у него (и за него!) все проблемы. И сегодня с помощью промежуточных культур Виталий продолжает творить чудеса. Поехал в Башкирию – и на тысячах гектаров удвоил урожай и вдвое же снизил себестоимость зерна! Обычный директор совхоза советских времен, весь в путах и кандалах цепкой административной системы, а так далеко вперёд смотрел! И, слава богу, продолжает смотреть.

Осенью 2009 года с моей подачи (ну как не «примазаться») была организована первая поездка Виталия в Ясиноватую, на фирму «Бета—Агроинвест». С руководством фирмы были разработаны мероприятия по внедрению биотехнологического земледелия (этот эпитет Виталий употребляет вместо природосообразного) на производственном участке в деревне Розовка под Донецком. Это – бывший колхоз с 3200 га посевных площадей. На лекции в Константиновке я попросил начальника этого участка Ю. А. Минчукова рассказать о пребывании Виталия на фирме «Бета». И лекция превратилась в фермерский семинар – ошеломляюще интересный.

Потом была наша совместная с Виталием поездка на эту фирму (именно о ней шла речь во введении). Там у меня укрепилась надежда, что «из искры возгорится пламя», что пессимистический прогноз Ф. Т. Моргуна не должен оправдаться, и 2030 год не станет для Земли точкой невозврата.

Уж больно зрячий уж переполз к нам в огород! Какой наблюдательный! Какой разговорчивый! Но – органика стоит того, чтобы уж разговорился!

Отказ от «химии»

Важнейший шаг на пути к природосообразному огороду – отказ от «химии». О каких «джунглях» в огороде можно говорить, если убить – для почина – растворами минеральных удобрений почвенные бактерии, гербицидами – растительность, а пестицидами – добить всю чудом уцелевшую живность!

Я уже упоминал о том, что мои слушатели часто задают мне вопросы типа: «Как вы боретесь с проволочником (варианты – с медведкой, со слизнями и т. д.)?». И я отвечаю: «Спросите, есть ли у меня в огороде эти существа, у моих жужелиц (варианты – у ящериц, у жаб и ужей и т. д.)». Вроде бы хизуюся (рисуюсь), но ответ точен до копейки. И по существу. Водятся же у меня эти хищники в изобилии, главным образом, потому, что не знаются с «химией».

А я, в свою очередь, не знаюсь с «подопечными» этих хищников.

Усердная и «размашистая» травля вредителей заодно уничтожает и их врагов (т. е. наших друзей и помощников). Естественное равновесие нарушается, и тогда вредителям остаётся лишь сказать: «Размахнись, рука, да раззудись, плечо…» и – ринуться в атаку.

Важным средством контроля над вредителями, наряду с поддержанием естественного равновесия, является исключение монокультуры, создание «меланжевого» огорода. В таком огороде все растения (и культурные, и сорняки) образуют подобие зонта, который лишает вредителей возможности найти свой корм. Не буду перечислять хрестоматийные образцы защиты одного растения другим. Приведу лишь совсем свежий (и неожиданный!) пример.

Была у нас грядка баклажанов. Случайно вышло так, что на ней было несколько кустов вьющейся фасоли. Росли вблизи этой грядки укроп, физалис, кукуруза, обвитая фасолью, космос – словом, было обычное для меланжевого огорода разнотравье. И за всё лето не сел на баклажаны ни один(!) колорадский жук. Когда гости удивлялись тому, что на баклажанах (!) нет даже следов жука, я бодро ссылался на разнотравье, хотя (в душе) тоже недоумевал. Уж очень «блистательным» было отсутствие жуков.

И вот однажды после «набега татарской орды» на яму с червями «старателями» (в тот день было три больших автобуса с гостями) понадобилось срочно пополнить обмелевшую яму органикой. Не нашёл я ничего подходящего, кроме кукурузы с фасолью (дело было в сентябре, початки уже были сняты). Собрал кукурузные стебли, порубил их в яму с теми «старателями», что уцелели при набеге «орды», полил, как обычно, ЭМ-настоем и уехал на неделю. А когда вернулся – стебли баклажанов были белыми (на них была обглодана даже кожура), а на них висело по десятку–другому голодных жуков! Не было у жуков ни силы воли покинуть место, где пахнет баклажанами, ни возможности грызнуть обглоданные до тресты стебли. Выходит, кукуруза с фасолью или напрямую конфузили жука, или владели «золотой акцией» в разнотравье!

«Ласковые» слова о гербицидах, в частности, о раундапе, я уже говорил ранее. Доводилось наблюдать совсем смешные вещи. Осваивает хозяин, к примеру, запущенный участок. И поливает его перед пахотой раундапом. Подавляет живые сорняки, а следом фарширует почву таким количеством их семян, что достанет прополки и прапраправнукам! И смех, и грех! И взрыв сорняков провоцируется, и участок обильно поливается сильнейшим ядом, который когда–то разложится, но – на токсичные и канцерогенные продукты.

А вот ещё сценка. Перед домом – бархатная, заросшая спорышом лужайка. Хозяйка поливает её раундапом. Спрашиваю (а глаза у меня в это время размером с блюдце): «Зачем?». Отвечает (держитесь за стулья, слабонервные читатели!): «А мне даром принесли канистру. Не пропадать же добру!». И ходит «рачительная мелиораторша» всё лето не по зелёной лужайке, а по рыжей и безнадежно отравленной траве. Сорняки потом всё равно отрастают, но канистра–то – ёмкая. И на их долю хватит.

Интересный опыт поставил Зепп Хольцер. Высоко в горах, в самых неблагоприятных почвенно–климатических условиях, он засеял делянки разными пшеницами. Отобрал десяток старых сортов, идущих ещё из тех времен, когда даже слов гербициды и пестициды не знали (в их числе – дикая сибирская и старинная австрийская пшеницы). А одну делянку засеял элитными семенами современной пшеницы.

Мы были на этом пшеничном поле как раз в то время, когда пшеница поспела. У старых пшениц были полные колосья и плотная эластичная солома (Зепп даже молотит пшеницу цепом, чтобы не порвать солому: её по достаточно дорогой цене покупают у него на всякого рода поделки – стулья, улья и т. п.). А у современной пшеницы были пустые колосья и почерневшие ломкие стебли. Фермер, у которого Зепп купил эти элитные семена, объяснил ему, что эта пшеница была выведена специально под гербицидно–пестицидные технологии возделывания и не способна расти «самотужки». Вот как далеко – даже в селекцию – протянули свои мертвящие щупальца гербициды и пестициды!

Есть ещё одна беда от «химии» в огороде. Все яды, что мы вносим в огород под видом пестицидов, гербицидов, гермицидов, инсектицидов, фунгицидов, минеральных удобрений, не обязательно попадут в назначенную им цель. Но в тарелку – непременно. Так уж устроены в природе пищевые цепи.

В самом деле, никто не может спорить с тем, что всякий яд, внесённый на растения и в почву, частично поглощается растениями, а частично – после поливов и дождей – то ли ручьями, то ли подземными водами выносится в водоёмы. Таким образом, водоёмы становятся, вообще говоря, резервуарами слабых растворов этого яда. Водоросли и микроводоросли, обитающие в этих водоёмах, абсорбируют этот яд, и в их телах концентрация яда уже выше, чем в растворе. Эти водоросли поедаются рачками и прочими животными. В телах этих созданий концентрация яда ещё выше. На следующих ступенях пищевой цепи, в телах головастиков, рыб, птиц, крупных животных концентрация становится всё более и более высокой.

Наконец, когда очередь доходит до всеядного «венца создания», то в его теле будет самая высокая концентрация ядов. Так что остатки яда, не поглощенные растениями, неминуемо возвращаются отравителю – через тарелку. Вдобавок к той порции ядов, что легла в неё с отравленными овощами.

Что же до напечатанных на упаковках ядов советов закрывать лицо маской, надевать защитную одежду, выдерживать период ожидания и т. п., то они – в лучшем случае наивны, а в худшем – аморальны, преступны, …продолжать не буду, потому что подходящие (и более точные) слова редакторы все равно не пропустят.

Если же кому–то эти рассуждения покажутся надуманными – пусть попробует помидор, огурец, картошку, яйца из супермаркета, а потом приедет к нам и отведает угощения моей бабульки. Уверяю вас – после этого оправдываться мне не понадобится.

И ещё одна «филиппика», которая в устах «аксакала» может показаться детским лепетом. Правда, идущим прямо из сердца.

После того как я очень близко, ну ближе не бывает, познакомился с ролью органики в верхнем слое почвы, дождевыми и навозными червями, с наглядной самозащитой растений в симбиозах, с буйством здоровой зелени и фауны в природных биоценозах, я уже никогда не пойму, как могло человечество поскользнуться на краю канавы с агрохимикатами и «загреметь» в неё. Ведь процесс разложения органики – извечен. Всегда было видно, хотя бы на примере многотонных деревьев, что все растения, хоть и растут на земле, питаются не только за счёт земли! Ведь и 200 лет назад было ясно, что природа самодостаточна!

Так откуда же взялись и по–быстрому загадили всю планету (не только сушу, но и океаны) селитры, калийные соли, суперфосфат (да ещё двойной!)? Как могли люди перестать читать книгу природы и забуриться в рекламные этикетки на химпрепаратах? Почему не нашлось достаточно мощного отряда трезвых людей, которые не опьянели бы от первых якобы успехов агрохимии и увидели бы тупик? Почему и сегодня, встав из–за стола с абсолютно несъедобной едой, люди ищут яды, да покрепче, системные, вместо того, чтобы просто оглядеться окрест себя? Почему, зная о существовании биологических, точно нацеленных и, самое главное, нестойких препаратов, люди ищут нечто убойное, всесильное, стойкое, дольше играющее?

Я мог бы продолжать этот список, но сознаю, что вопросы – скорее, риторические. Видимо, ещё не родился тот суперпсихолог (если я верно определил «ведомство»), который смог бы всё это прояснить.

Подводя итоги сказанному об отказе от химии, нужно добавить, что дело не только в нежелании «даже слышать об этих ядах». И не в том, что в природосообразном огороде резко падает потребность в борьбе с «врагами» растений. Имеет большое значение то, что в последнее время создан достаточно широкий спектр биологических препаратов, позволяющих оказать безвредную помощь растениям в случаях, когда огород не может защитить себя сам.

У этих средств есть два важных достоинства:

• это – не привычные, синтетические, более или менее универсальные яды, а препараты, созданные, в основном, на грибках и бактериях, и имеющие достаточно узкое направленное действие;

• их действующие начала, как правило, – нестойкие.

Нет нужды подробно говорить о значении узко направленного действия. Яркий пример – актофит (фитоверм), действующий на тех насекомых, которые жуют, грызут, сосут листву, и практически не трогающий всех иных обитателей огорода. Для сравнения можно вспомнить про пестициды, которыми опыляли, к примеру, поля сахарной свёклы с самолётов сельхозавиации. Борьба шла, к примеру, со свекловичным долгоносиком, а летучие мыши летели прямиком в Красную книгу Природы! Впрочем, под «шлейфами» пестицидов гибло всё живое – пауки, жабы, ящерицы, пчёлы, божьи коровки, златоглазки и иная божья тварь. Да и нам перепадало…

Привлекательна и нестойкость многих биопрепаратов. Возьмём тот же актофит. Если колорадский жук или личинка пожуют опрысканный лист, то под действием фермента, выработанного с помощью актофита в листьях, пострадает их нервная система: они будут ползать по листьям в поисках еды, не видя её в упор, пока не усохнут.

Однако на яйца, отложенные на тех же листьях, этот фермент не действует, и личинки, что вылупятся несколькими днями позже, будут жевать листья, как ни в чём не бывало: фермент уже разложился! Однако ещё одно опрыскивание практически решает проблему: в интервале между опрыскиваниями некому было откладывать новые яйца! В крайнем случае, понадобится ещё одна (последняя) выборочная обработка, и с жуками покончено! По крайней мере, до новых полётов в конце лета после массового усыхания картофельной ботвы в соседних огородах.

Нестойкость препарата означает, что его следов нет и в клубнях. Сравним широко рекламируемые под разными названиями средства обработки клубней при посадке: жуку не по вкусу не только ботва, выросшая непосредственно из клубня, обработанного Престижем и прочими Тиранами, но и та, что вырастет на будущий год из урожая – и так в течение нескольких лет. Страшно представить себе, что едят потребители такой картошки. И как реагируют на эти «шедевры агрохимии» неокрепшие организмы их внуков.

Для предупреждения и подавления болезней растений тоже разработан широкий спектр биопрепаратов. К примеру, против фитофтороза эффективны фитоспорин, микосан, фитодоктор, гаупсин, планриз, пентафаг, ЭМ‑5 и т. д. Нет нужды останавливаться на них подробно, поскольку все необходимые сведения указываются на упаковках.

Хочется добавить, что и в Клубах ОЗ идут поиски более лёгкой, более эффективной борьбы с болезнями растений. Вот пример: работники львовского клуба (руководитель – Татьяна Чучко) обнаружили, что можно не только защитить, но даже оживить поражённые фитофторозом помидоры с помощью ферментного препарата оксизин, «штатное» назначение которого – ускорять разложение органики в компостных кучах. Достаточно одной капли оксизина на ведро воды – и опрысканные этим раствором больные помидоры продолжат вегетировать и плодоносить.

Если на востоке и юге Украины эта проблема не так актуальна (вот уже лет пять подряд здесь не было вспышек фитофтороза), то для дождливого и прохладного запада эта находка очень кстати!

Вернемся, однако, к ужу и жабе. Понятно, что они не смогли бы не отметить факт отказа от «химии» в природосообразном огороде. Уже хотя бы потому, что еле ноги унесли от очередного «шедевра», которым попотчевали их в конвенциальном огороде. И только здесь, в природосообразном огороде, они отдышались.