Текст книги "Золотой треугольник"

Автор книги: Богуслав Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Тигр нападает

«Если мы и дальше поведем войну таким образом, мы ее проиграем. Господа в Париже понятия не имеют, как выглядит тропический лес. Каким образом они собираются применять инструкции по тактике в войне, где линия фронта проходит через каждый город? Сумеют ли они среди крестьян возле Хонгхи отличить друга от недруга?» – Майору Роже Транкье не к чему было объяснять капитану Антуану Савани трудности войны в джунглях. Эти младшие офицеры лучше, чем их начальники, понимали, что исход этой войны будет решаться не на картах генерального штаба.

Командиры экспедиционного корпуса, прошедшие школу первой мировой войны, использовали опыт «линии Мажино». По всему Индокитаю и поныне вдоль важнейших дорог и на подступах к Ханою стоят странные сооружения, напоминающие высокие четырехугольные римские башни с бронированными воротами: они построены для защиты мостов и рек.

Каждая такая маленькая «крепость» напоминала западню. Ее гарнизон месяцами ждал нападения, о котором возвещал неожиданный взрыв гранаты или короткие ружейные выстрелы, а атакующие, выныривавшие из темноты, имели достаточно времени, чтобы внимательно изучить крепость и выбрать для нападения наиболее подходящий момент. Целыми днями они могли выискивать в обороне слабину и уязвимые места.

Имеет ли значение, что крепость охраняют десять-пятнадцать опытных солдат? Плохо вооруженных нападающих в двадцать раз больше, они бросаются вперед, не обращая внимания на потери. Ни одна «крепость» не устоит перед этими человеческими волнами, рано или поздно кому-нибудь из нападающих удастся добраться до непростреливаемого пространства и бросить в амбразуру связку гранат или залезть на крышу и прикрепить заряд взрывчатки.

Прежде чем явится подкрепление, все будет кончено. Только трупы защитников станут свидетелями ночной трагедии. Противник исчез, слился с крестьянской массой. Преследовать его бессмысленно, он не оставляет следов. Нападение могли совершить и партизаны, и жители ближайшей деревни, которые еще до рассвета спрятали ружья в бамбуковой чаще и вновь превратились в трудолюбивых подданных Французской республики.

В такой ситуации младшие офицеры предложили иную тактику, взятую из опыта «маки». Предполагалось раздробить страну, превратив ее в шахматную доску, где бы на маленьких полях сталкивались небольшие группки профранцузски настроенных наемников со столь же раздробленными патриотическими силами. Честные вояки старой школы не могли скрыть отвращения, когда поняли, что их союзниками станут бандиты и пираты. Но выбора не было.

Слоновьи бивни

Вьетнам – многонациональное государство. Вьетнамцы, составляющие 80 % жителей, густо населяют дельту Хонгхи, прибрежные долины и дельту Меконга. Гористые центр и север страны, где происходили основные сражения, населяет свыше шестидесяти национальных меньшинств. Именно на них делали ставку французы. Они полагали, что трудная, малодоступная местность усложнит распространение патриотических идей, а различия в языке затруднят взаимопонимание.

Вербовка добровольцев из горных племен по методу, предложенному капитаном Роже Транкье, происходила в четыре этапа.

Первый, разведывательный этап: группа специалистов на небольшом самолете облетала горы и низко кружила над каждой деревней или группкой хижин. Руководствовались простейшим правилом: если фигурки внизу начинали стрелять, значит, они не питают особой симпатии к трехцветной французской эмблеме на крыльях самолета; если же фигурки приветственно махали руками, то офицеры отмечали это место на карте.

Второй этап начинался с высадки четырех-пяти десантников из особой службы MAGG. С помощью обещаний, убеждений и денег они должны были завербовать примерно пятьдесят добровольцев и направить их в школу на мыс Сен-Жак близ Сайгона. Новоиспеченные союзники в течение сорока пяти дней учились прыгать с парашютом и обращаться с рацией, стрелять из автомата, допрашивать пленных, взрывать мосты и убивать без шума. Под конец из них формировали подвижные группы – каждая состояла из четырех человек: командира, радиста и двух разведчиков.

Вернувшиеся после такого обучения, они ничем не напоминали зеленых рекрутов, два с половиной месяца назад улетевших в неизвестность. Они поражали всех приемами каратэ и рассказами о волшебном мире, где побывали. На груди у каждого болталось новехонькое оружие. Они больше не бегали босиком. А главное – у них были деньги, много денег, они даже могли одолжить их своим землякам. С таким значительным человеком стоило поддерживать дружбу, стоило делиться с ним сведениями обо всем, что делается в их крае.

Если первым пятидесяти рекрутам удавалось послать на выучку в Сен-Жак еще сотню желающих, еще один этап был окончен, и начинался последний, решающий этап. Профранцузские наемники нападали на небольшие группы национально-освободительных сил, перерезали коммуникации, убивали агитаторов Вьетминя. Командиры этих отрядов по рации держали связь с французами, которые обеспечивали им регулярную доставку оружия, провианта и… денег. Именно финансовый вопрос играл во всей операции ключевую роль. В то время как воины Хо Ши Мина голодали и погибали в борьбе за лучшее будущее, горцы бесплатно не желали даже пошевелить пальцем. Организаторы наемной армии в этом отношении не питали никаких иллюзий.

«Их, несомненно, больше привлекает денежное вознаграждение, чем наша страна, но и это пристрастие может быть полезным, если умело его использовать. Ведь мы знаем, что в периоды смут честолюбие и забота о собственных интересах всегда были могучей побудительной силой для предприимчивых личностей, которые хотели выбраться из наезженной колеи и чего-то в этой жизни достичь», – откровенно заявил главный организатор нерегулярных частей Роже Транкье.

В военном отношении этот план принес лишь частичный успех. Французам удалось организовать три очага диверсий: в Лаосе к ним присоединились мео под руководством Тоуби Лифоунга, в Северо-Западном Вьетнаме, населенном народностью тхай, с неприятелем сотрудничали отряды Део Ван Лонга, а севернее Хонгхи – кое-кто из мео. Но в плане Роже Транкье был один существенный изъян: он требовал денег. Первый этап обучения пятидесяти наемников стоил 3000 долларов, на втором этапе расходы возрастали до 6000 долларов, причем главную часть расходов составляло относительно высокое жалованье солдат. С растущим количеством рекрутов росли и расходы, пока не достигли миллионных сумм. Но если регулярные денежные поступления прекратятся, «предприимчивые личности» не станут воевать, и все, что в них вложено, можно сказать, будет пущено на ветер. Горцы просто сложат оружие и начнут вновь возделывать свои маленькие поля.

Но откуда взять деньги?

Во Франции индокитайская война была исключительно непопулярна. Демонстранты бросались на рельсы перед воинскими эшелонами, докеры отказывались грузить отправлявшиеся в Сайгон корабли, налогоплательщики роптали. Депутаты Национального собрания весьма неохотно утверждали даже самые минимальные суммы на содержание регулярной армии.

Тогда-то и возник план «операции Икс», тщательно утаиваемый не только от французского правительства в Париже, но даже от колониальной администрации в Индокитае. Об этой акции знало всего несколько человек из командования экспедиционного корпуса. До 1946 года французы открыто торговали в Индокитае наркотиками, однако столь беззастенчивое насаждение наркомании вызывало все более решительные протесты вьетнамцев. Поэтому в 1946 году французское правительство запретило официальную торговлю опием.

Большинство колониальных чиновников с этими мерами не смирились. Опий, доставляемый с гор на севере страны, продолжал оседать в бесчисленных притонах, теперь переименованных в «клиники по дезинтоксикации». Под этой широковещательной вывеской всем желающим продавались наркотики. Лишь через два года французский верховный комиссар издал распоряжение, согласно которому курильщик опия обязан был зарегистрироваться. Соответствующие медицинские учреждения будут выдавать ему наркотики, все уменьшая и уменьшая дозу, чтобы постепенно отучить от пагубной привычки.

Статистические данные мгновенно подтвердили «успех начинания». Если в 1943 году в горных областях Индокитая было закуплено 60 тонн опия-сырца, то в конце 40-х годов не было продано ни грамма.

Тем не менее наркоманы от этого не пострадали. Выгодную коммерцию взяла в свои руки французская секретная служба. Теперь ее хозяевам уже не приходилось с напряжением следить за парламентскими дебатами в далеком Париже и трястись за каждый франк. Был найден неисчерпаемый источник доходов, появилось достаточно денег не только на собственные нужды, но и на оплату наемных солдат в горах и на финансирование полувоенных организаций и всякого рода религиозных сект. К тому же «операция Икс» обеспечивала и расположение горцев. По счету платили Другие.

Однако, чтобы акция прошла успешно, французам пришлось объединяться и с явными преступниками.

Бинь-Кхьем

Речные пираты из Бинь-Кхьема впервые появились в дельте Меконга в начале 20-х годов. Убежищем им служили густые джунгли в устье текущей через Сайгон реки, прорезанном бесчисленными каналами, старицами и непроточными рукавами. Ни одна облава не может прочесать болота величиной с целый округ. Пираты собирали дань с джонок и сампанов, которые плыли по реке в Шолон, порой убивали богатых купцов или похищали у них детей.

Не начнись война в Индокитае, эти всеми преследуемые изгои были бы лишь персонажами местной рубрики происшествий. Столкновение же полярных политических, социальных и национальных интересов в конце второй мировой войны вознесло их на вершину могущества.

В пору своего расцвета Голливуд создал бесчисленное множество фильмов о бедняках, которые выбились в люди. Нищие чистильщики сапог становились миллионерами, золотоискатели на Юкатане за ночь превращались во владельцев конюшен с великолепными скакунами извечный сказочный мотив о свалившемся с неба богатстве находил современное воплощение.

И все же ни один сценарист не взялся за историю Бай Вьена, который за каких-то пять лет из изгоя с вечно пустым желудком превратился в обладателя многих миллионов и председателя совета министров.

Бай Вьен, настоящее его имя Ле Ван Вьен, родился в китайской части Сайгонг, в Шолоне. Здесь, среди нищих сверстников-мальчишек, постиг он закон силы и сделал для себя соответствующий вывод: хитрость полезней, чем умение читать. Беспощадная школа улицы научила его жестокости – другой школы он никогда и не посещал. Проиграв тяжбу о наследстве, он в семнадцать лет очутился на тротуаре, полуголый, без крыши над головой. Тогда впервые на помощь пришел случай. Один мелкий гангстер предложил юнцу стать шофером. Автомобиль свел его с главарями организованного преступного мира. Бесстрашного новичка стали приглашать к королю гангстерского синдиката Донг Ван Донгу, по прозвищу Ба Донг, в его дом в Бинь-Кхьеме. Деревня, расположенная южнее Шолона, дала название всей группе: «пираты из Бинь-Кхьема».

Первые шаги подающего надежды молодчика были довольно типичны: кража – арест – тюрьма. Выйдя на свободу, он начал заниматься грабежами, порой сдобренными похищением, дикой погоней или убийством.

В последние месяцы войны на Тихом океане неграмотные пираты прошли прекрасную политическую школу. Некоторые, как, например, Ба Донг, вступили в прояпонские политические партии. Те, к кому судьба в лице колониальной полиции была неблагосклонна, сидели в тюремных камерах вместе с агитаторами Вьетминя. От скуки и недостатка иной деятельности они месяцами слушали горячие дебаты о будущем Вьетнама. В самой ужасной тюрьме на острове Пуло Кондор до начала 1945 года пришлось пройти эту школу и Бай Вьену. Бежал он оттуда в самый подходящий момент.

9 марта 1945 года японская армия произвела в Индокитае молниеносный переворот. Все французские чиновники, полицейские и солдаты очутились в лагерях для интернированных. В то время, когда американская морская пехота приближалась к Южно-Китайскому морю, оккупанты из Страны восходящего солнца пытались снискать симпатии вьетнамских националистов и выступить в роли их освободителей и братьев.

В критический час японцы не пожалели денег, чтобы собрать информацию о том, что делается в Сайгоне, самом большом и самом богатом городе Индокитая. Они щедро раздавали своим потенциальным союзникам оружие и золото. С арестом французов освободились сотни кресел в важнейших учреждениях. Оккупанты предлагали их всем, кто пожелает. Пираты, прекрасно знавшие Сайгон, с радостью принимали дары небес: когда японцы окончательно проиграют войну, можно снова уйти в джунгли. Пока же сотрудничество с неприятелем сулило им одни выгоды. Склонить Бинь-Кхьем на свою сторону старались и вьетнамские консерваторы, и представители левых кругов. По зрелом размышлении пираты присоединились к левым. Теми, кто в свое время сидел в тюрьмах, руководили патриотический энтузиазм и неприязнь к французам, большинство же просто делало ставку на самого сильного.

20 сентября в Сайгон вошли 1400 непальских гуркхов и батальон французов, доставленный самолетами из Бирмы. Прибывшие сумели тайно вооружить интернированных французских солдат, и те при поддержке японских и индийских частей напали на Вьетминь. После короткого боя им удалось занять центр Сайгона. Через несколько недель в порту бросили якоря транспортные суда со свежими частями из Франции.

В Сайгоне и Шолоне после отхода регулярных войск Вьетминя командиром партизан остался Бай Вьен. Он опирался на сотню патриотически настроенных пиратов и на две тысячи членов антифранцузской организации «Молодой авангард». В то время никто не задумывался, долго ли может продлиться такой союз. Они наносили удары и вновь скрывались в болотах.

Однако вскоре начались и раздоры. Бывшие бандиты не хотели отказаться от грабежей. В частях Вьетминя, напротив, господствовала железная дисциплина. Командиры подчиняли личную жизнь общему делу и карали за малейший проступок. Разве могли дисциплинированные партийные работники найти общий язык с главарями пиратской шайки?

Приверженцам Бай Вьена претила жесткая дисциплина, они скучали по разгульной городской жизни. Разочарование плодило интриги. Посланцы Бай Вьена предложили союз секте хоа-хао, враждебной как французам, так и Вьетминю. А поскольку будущее не предугадаешь, на всякий случай прозорливые пираты завязали отношения и с капитаном Савани из французской тайной службы, называемой Вторым отделением. Переговоры с неприятелем означали открытое предательство. И тогда Бай Вьена вызвали в главную ставку Вьетминя для серьезного разговора.

Главарь пиратов явился с двумя сотнями отборных, до зубов вооруженных головорезов. С таким конвоем он ничем не рисковал. Партизанские командиры искоса наблюдали за своими вчерашними соратниками. Лишь несколько высших офицеров Вьетминя знало, что время работает на них. Приверженцы Бай Вьена оказались в меньшинстве. И потому партизанам Вьетминя удалось то, чего не могла добиться ни одна французская карательная экспедиция: сторонники Бай Вьена были разоружены и изгнаны из окрестностей Сайгона.

Так Франция обрела неоценимых помощников. Восемьсот человек во главе с Бай Вьеном, выйдя из лесов, не представляли военной угрозы. Зато они прекрасно знали Сайгон. В обмен на власть всего лишь в одном городском квартале они снабдили французов сведениями о нелегальных организациях, помогли колониальной полиции в розысках и ликвидации революционных ячеек. Сотни подпольных работников очутились в тюрьме или были расстреляны. Во время арестов и уличных перестрелок особенно рьяно действовали пираты, в уничтожении вчерашних товарищей видевшие залог собственной безопасности. Поскольку в борьбе против нелегальных организаций французы не могли обойтись без помощи местных преступников и осведомителей, они были вынуждены постепенно передать в их руки весь Сайгон.

В сложной борьбе, в переплетении интриг, предательств и диверсий, бывшие пираты проявили незаурядные способности. Тысячи информаторов служили им, как чувствительные антенны, воздвигнутые на базарных площадях и у буддийских храмов. Они знали настроение улицы, потому что сами из нее вышли, и даже окружавшая их роскошь не притупила этих инстинктов.

Разумеется, они управляли городом, заботясь прежде всего о своих доходах. Все кофейни, танцплощадки и бары отдавали новым хозяевам часть своей прибыли. Самыми значительными источниками их доходов были казино, в первую очередь «Гран Монд» в Шолоне и «Клош д’Ор» в Сайгоне.

Казино «Гран Монд» открыл в 1946 году французский губернатор в Кохинхине, искавший источник доходов для вечно пустующей казны. Крупнейшее, да, пожалуй, и самое известное казино во всей Азии могло позволить себе выплачивать в день 2600 долларов откупного, чтобы какая-нибудь брошенная через окно граната не испортила настроения его посетителям. Свою долю дохода получал каждый, кто имел хоть малейшую власть. В тайных выплатных ведомостях фигурировали имена гангстеров и самого императора Бао Дая. Деньги получали и пираты и полиция.

Поэтому представители французской тайной службы приветствовали предложение Бай Вьена взять управление «Гран Монд» в свои руки, заменив в этом деле китайцев из Макао. Все, кто прежде участвовал в дележе доходов, начали протестовать: и император, и государственные министры, и французский губернатор. Что ж, бандиты из Бинь-Кхьема только пожали плечами и объявили, что больше не будут охранять казино от нападения партизан. Вскоре в окно заведения влетели гранаты, несколько посетителей было убито. Переполненные залы мгновенно опустели. Никто не хотел взлететь на воздух во время карточной игры – в конце концов в покер или в мажонг можно играть и дома. Доходы катастрофически упали, в руках бандитов очутился и главарь китайского синдиката из Макао.

Протесты прекратились.

В канун нового, 1950 года было достигнуто соглашение. Представители Бинь-Кхьема внесли в казну 200 тысяч долларов и обязались отчислять в нее по 20 тысяч ежедневно. Снова пошла в ход выплатная ведомость с именами важных особ.

Гангстеры набирали силу. В апреле 1954 года подчиненный Бай Вьена возглавил полицию, а сам Бай Вьен вошел в состав правительства. Городом владели пираты, облаченные в военную форму и зеленые береты. Им принадлежали роскошные виллы, где немногие, но тщательно подобранные красотки предлагали услуги генералам и министрам. Контролировали они и известный Зал зеркал, где под одной крышей было собрано 1200 проституток; вестибюль этого самого большого в мире публичного дома подчас напоминал заводскую проходную после окончания рабочего дня. Как и из других подобного сорта заведений, оттуда поступали не только доходы, но и различного рода информация.

В начале 50-х годов пираты овладели и сетью опиумных притонов, «унаследовав» тысячи клиентов, для которых жизнь была лишь цепью ничего на значащих промежутков между трубками с опием. Гангстеры достигли таких вершин могущества, о каких американской мафии и не снилось.

Агенты Второго отделения с помощью командиров местных наемных частей покупали в Лаосе и на северо-западе Тонкина опий-сырец и на мулах доставляли его на вырубленные в джунглях посадочные площадки. Легкие военные самолеты переправляли опий на мыс Сен-Жак. Отсюда ящики с товаром перевозились военными машинами в полицейское управление столицы. Как только опий-сырец оказывался в Сайгоне в руках облаченных в полицейские мундиры гангстеров, уже невозможно было доказать, каково его происхождение. Он исчезал на одной из двух перерабатывающих фабрик. Об остальном заботились местные торговцы.

Риск – минимальный, прибыль – огромная.

Подлинного происхождения наркотиков поначалу не могли установить даже американцы. «Бинь-Кхьем обеспечивает транспортировку наркотиков на одном из главных мировых путей и принимает участие в доставке качественного опия из Лаоса и Южного Китая. Барыши при этом столь велики, что даже скромная доля императора Бао Дая дает ему возможность содержать во франции яхты и виллы», – еще в 1948 году сообщал в Вашингтон крупнейший агент ЦРУ в Индокитае полковник, а позднее генерал Эдвард Ландсдейл.

Когда же в начале 50-х годов ему удалось получить сведения об «операции Икс» и он, ужаснувшись, сообщил в Вашингтон, что французская секретная служба поддерживает торговлю опием, то получил от начальства раздраженный ответ: «Вам что, нечем заниматься? Не суйте нос в эту банку с червями, это может привести дружественное нам правительство к крупным неприятностям».

За океаном, несомненно, понимали, что без бывших пиратов французам не обойтись. Тот, кто владел сайгонской улицей, держал в руках всю столицу. Сайгон контролировал подступы к дельте Меконга – рисовой житнице страны. А дельта Меконга – это ключ ко всему Южному Вьетнаму. Так что с принципами можно и повременить.

Однако выиграть войну не удалось даже с помощью опия.