Текст книги "Инспектор и ночь"

Автор книги: Богомил Райнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Нет, вас никто не искал, – сказал мальчик в отеле.

– Вы всё время находились здесь?

– Да, – ответил он. – Мне за это платят.

Я снова бросился на пристань. Она была пуста. Часы показывали без десяти девять.

«Ты трус, – подумал я. – Играешь в кошки-мышки. Скажи прямо, что станешь делать, если она не придёт? В этом вся суть.»

Я всё время избегал думать об этом, потому что при одной лишь мысли о том, что Ева может не прийти, у меня прерывалось дыхание. Но до отхода поезда оставалось десять минут, и эта мысль напрашивалась сама собой.

«Никуда не уеду, – с ожесточением подумал я. – Не тронусь с места, пока она не приедет. Ещё ничего не потеряно.»

Но это были пустые слова. Пустые слова, потому что у меня не осталось ни копейки, и я прекрасно знал, что нахожусь в безвыходном положении, и только упрямлюсь, как ребёнок.

Минуты бежали. А пароходика всё не было.

«Какой ты дурак. А что, если она сошла, пока ты находился в отеле? Положительно сошла и отправилась прямо на вокзал и теперь разыскивает тебя, а ты решаешь здесь вопросы жизни и смерти.»

Я побежал прямо на перрон. На четвёртой линии было только несколько провожающих, пассажиры уже вошли в вагоны. Евы не было. До отхода оставалось пять минут. Мне тоже пора было садиться.

«Посмотрю ещё раз, – сказал я себе. – Нужно посмотреть. Иначе я всегда буду думать, что потерял её, потому что не посмотрел ещё раз».

Я вышел на перрон. В этот момент от пристани медленно отделился пароходик, и, стоя на высокой лестнице, я почувствовал, что у меня захватывает дыхание, потому что я заметил там, среди толпы пассажиров, маленькое розовое пятно.

Перескакивая через ступеньки, я помчался вниз, к пристани. Между мной и пароходиком оставалось каких-нибудь два метра.

– Ева! – крикнул я. – Ты куда, Ева!

Я хорошо видел её. Видел её так, словно она была рядом со мной, как видел её десятки раз там, в тени каюты. Она хотела сделать вид, что не слышит, но не выдержала и обернулась. Её лицо было спокойным, как всегда спокойным, только глаза, горячие, подёрнутые влагой, потемнели.

– Ева, – кричал я, силясь перекрыть шум двигателя. – Скажи, ждать тебя?

А она всё так же стояла, стройная и неподвижная, среди толпы, потом подняла свои маленькие руки и прикоснулась ими к губам, и я почувствовал, как она целует меня через полосу воды, через людские головы, но это был прощальный поцелуй.

Не помню, как я сел на поезд, как доехал до Парижа. Сидел в переполненном купе, и что-то тяжёлое и жестокое пригибало меня к земле, и мне казалось, что это та рука, невидимая и роковая, которая всегда пригибала меня к земле и всегда отнимала всё самое дорогое. Я закрывал лицо руками, словно спал, и никто не мог видеть моих мокрых от слёз глаз. Потому что нелегко терять, когда почти победил и когда ты прав, потому что борешься за двоих.

Колёса дробно стучали, и сквозь их стук я слышал отрывистые фразы:

«Пройдёт. Всё к лучшему в этом лучшем из миров».

«Для вас всё кончается успокоением?»

«Разумеется, всё».

Нет, не всё. Потому что она всё ещё со мной, моя Ева. Не могу оставить её, она прочно вошла в мою жизнь. Когда я еду в метро или слушаю, как ученик сбивчиво отвечает урок, я ловлю себя на том, что мысленно разговариваю с ней и снова убеждаю её, как в то утро в бистро, но теперь привожу куда больше доводов, потому что у меня было достаточно времени на то, чтобы собрать их. Или думаю о том, где она в эту минуту и нашла ли своего принца. Длинными ночами, когда я наконец засыпаю, Ева приходит в мои исполненные кошмаров сны, измученная, измождённая, с погасшими глазами и горестно сжатыми губами. Она бродит по берегу, озарённая холодным призрачным светом, ищет что-то, не находит и снова идёт дальше. А из мрака медленно выплывает Старик, и его тяжёлый взгляд полон ожидания. Я открываю глаза и говорю себе, что бредил, потому что бред не наносит ран.

А потом долго лежу в темноте один и слушаю унылые паровозные гудки.