Текст книги "Обманщица"

Автор книги: Бобби Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Он был готов к тому, что она отпрянет. Она ведь была замужем. Он не должен был даже дотрагиваться до нее.

Но какая-то часть его души верила, что Джонатан, ударив ее, утратил свое право мужа. Он ее предал. На тонкой руке Элизабет остался след его звериной ярости. Джек мог сейчас думать лишь о том, как ей помочь, как облегчить ее боль. Он хотел лишь прогнать тоску из ее глаз.

Элизабет не оттолкнула его. Он почувствовал, как сначала она испугалась и слегка отодвинулась от него при робком касании его губ. Зато потом, когда он завладел ее ртом властно, но ненастойчиво, она не стала противиться, а с легчайшим вздохом отдалась его порыву. Ее восхитительная слабость взвинтила его чувства на недосягаемую высоту. Он желал ее как никакую другую женщину, как никогда в своей жизни…

Предостерегающий голос звал его остановиться, но губы Элизабет шевельнулись под его губами, и далекий голос притих. А затем, когда она прильнула к нему, когда ее грудь прижалась к его груди, тихий шепот совести смолк совсем.

В сумраке комнаты остались просто мужчина и женщина. И не было слов… И не было в этом вины. Они нуждались друг в друге, они хотели друг друга. В этот миг все остальное не имело значения.

Джек поднял ее на руки и понес на постель. Он бережно положил Элизабет на мягкое одеяло и последовал за ней. Накрыв ее тело своим, он отдал ей весь жгучий жар своего желания. Он почему-то знал заранее, что она именно такая: восхитительно нежная, маняще податливая и безупречно совершенная.

Назад пути не было. Его руки гладили ее, скользили по ее стройному телу. Когда же Элизабет потянулась к нему, он застонал от наслаждения. Она ласкала его грудь, гладила мощные мышцы спины… Потом ее пальцы двинулись ниже, потянули рубашку из брюк. Джек вздрогнул и стал помогать ей. Пока он стаскивал с себя рубашку, она начала расстегивать пуговицы на платье.

Взгляды их встретились, и Джек замер. Он осознал, что собирается сделать, знал, что должен остановиться, и открыл рот, чтобы заговорить, не допустить дальнейшего… Но она прижала тонкую ладонь к его губам, и он не проронил ни слова.

– Не говори ничего, – прошептала она. Поднявшись, она поцеловала его, пресекая возможные споры и возражения. Это было так, словно она боялась, что разговоры разрушат хрупкое очарование момента, такого особого и неповторимого.

Когда она расстегнула все пуговички, он помог ей стянуть платье с плеч. За ним последовали бретельки тонкой рубашки, и грудь ее открылась его взору.

– Ты прекрасна, – прошептал он охрипшим от страсти голосом и, притянув к себе, сжал в пламенном объятии.

Он покрыл ее страстными поцелуями, и она отзывалась на них безудержно и беззаветно. Ее жадный отклик довел его до безумия. Он ласкал жгучими поцелуями ее шею, спустился ниже к упругому атласу ее груди и почувствовал, как она задрожала. Когда же она выгнулась навстречу жаркому давлению его рта, желание охватило все его существо. Он хотел ее с первой встречи и теперь не мог остановиться. Только не теперь!

Элизабет соскользнула с постели, но лишь затем, чтобы совсем снять платье и рубашку. Затем она вернулась и протянула к нему руки в страстном приглашении. Джек рванулся в это объятие, и они соединились в бурном порыве. Чистое огненное желание полыхало в них, обещая высшее наслаждение, которое могли дать друг другу только они.

Джек был удивлен пылкостью Элизабет. Он думал, что она будет робкой и застенчивой, но она оказалась тигрицей. Она вела его за собой, побуждала усилить натиск, разжигала в нем адский огонь. Когда тело его погрузилось в ее шелковистую жаркую глубину, Джек застонал в мучительно томном наслаждении. Однако прежде чем он успел о чем-то подумать, она задвигалась под ним, и он потерялся в безумстве ее объятия. Никогда не испытывал он такой всепоглощающей страсти. Они сплелись в неистовых судорогах стремления, ведущих к вершинам экстаза.

И он настиг их. Взорвался оглушительной вспышкой. Джек был потрясен его мощным разрядом. Он крепко прижал к груди Элизабет, пережидая, пока утихнут последние раскаты огненной бури. Она нуждалась в нем и хотела его точно так же, как и он.

Осознание этого невероятно возбудило его, но по мере того как остывал жар бездумного порыва и возвращался здравый смысл, Джек все больше расстраивался. Он всегда считал себя порядочным человеком и сейчас поверить не мог, что только что овладел чужой женой.

Именно в этот момент Джек заметил, что Элизабет тихо плачет. Он отодвинулся от нее, желая этим успокоить ее, извиниться за то, что осмелился на такое, но она ему этого не позволила.

– Пожалуйста, ни слова, – со слезами в голосе проговорила она. – Я понимаю, что между нами не должно было произойти подобного. Но ты должен знать, – приподнявшись на локте, она посмотрела на него сверху вниз, – я никогда не стану жалеть, что так случилось.

Он изумленно смотрел на нее. Он ждал чего угодно, сожаления, раскаяния, но только не этого.

– Вы замечательный человек, Джек Логан. Я надеюсь, вы не станете из-за этого хуже ко мне относиться.

Джек не мог найти слов, чтобы выразить свои чувства, поэтому просто поцеловал ее в ответ.

– Элизабет, ты прекрасна. Я сделаю для тебя все, что угодно, – сказал он, когда они разомкнули объятия.

Он поцеловал ее еще раз, и она блаженно вздохнула. Потом она опустила голову ему на плечо и погладила по груди. Джеку сейчас не хотелось ни о чем думать, он просто тихо лежал рядом, радуясь каждому проведенному с ней мгновению. Он боялся, что больше такие минуты не повторятся.

Элизабет отодвинулась первой. Она с сожалением села на постели и начала одеваться.

Кровь снова закипела в его жилах, когда он наблюдал за ней. Снова охватила его грусть, что им не придется больше так встречаться. Любовное слияние с ней оказалось самым чудесным переживанием всей его жизни, и он не хотел ее отпускать. Ему была ненавистна мысль о том, что он никогда больше не сможет обнять ее, поцеловать… Нет, он не мог позволить ей так просто уйти, поэтому он вскочил, быстро натянул брюки, подошел к Элизабет и обнял ее.

– Тебе не нужно волноваться. Никто никогда не узнает о том, что произошло между нами.

Она подняла глаза:

– Я ни о чем не жалею, Джек.

Он хотел поцеловать ее напоследок, но Элизабет отступила на шаг. Она направилась к двери, но вдруг остановилась и оглянулась через плечо.

– Из-за чего я приходила… Что мне надо было узнать…

– В чем дело? – Он видел, что она чем-то глубоко встревожена.

– Джонатан в последнее время такой злобный… жестокий. Я пыталась успокоить его, поддержать, но он только мечтает о том, как Мейджорса и всю их банду повесят. Он хочет, чтобы они заплатили за то, что с ним сделали. Я просто хотела узнать, не слышно ли что-нибудь об этом. Принесли ли какую-нибудь пользу назначенные городом вознаграждения за поимку?

Джек видел, как она нуждается в ободрении, но утешить ее было нечем.

– Я знаю, что несколько охотников за вознаграждением ищут Мейджорса и тех других, но пока никаких новостей нет. Обещаю сообщить тебе в ту же минуту, как что-то услышу.

Элизабет грустно улыбнулась:

– Спасибо. Это будет иметь огромное значение для Джонатана. – Она направилась к двери, но помедлила на пороге и снова оглянулась на Джека. – И для меня… – Хрустальная слеза медленно скатилась по ее щеке. – До свидания.

Дверь за ней бесшумно закрылась.

Джек стоял посреди комнаты и смотрел на закрытую дверь, пытаясь осмыслить то, что произошло. Он не понимал, как вышло, что она оказалась у него, но был счастлив. Он знал, что должен испытывать чувство вины, но память услужливо напомнила ему о синяках на ее запястье и заглушила упреки совести. Мужчина, который бьет женщину, ее не заслуживает.

Джеку хотелось как-то помочь Элизабет. Она была ему нужна. Она совершила то, что многие годы не удавалось ни одной женщине: тронула его сердце.

Он постоял не двигаясь еще несколько минут, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок. Затем, не в силах больше терпеть пустоту комнаты, он оделся и отправился в салун.

Глава 15

Коди нервничала. До Эль-Тражара осталось всего несколько миль. И все это время она чувствовала, что кто-то следит за ней. Она все время понукала коня. Только оказавшись в городе, она почувствует себя в безопасности. Хотя и в этом уверенности не было. Ведь никто же не помешал Люку, когда он похищал ее. Так что сомнительно, что кто-либо придет на помощь, если банда явится за ней.

Она оглянулась, проверяя, нет ли преследователей, но вроде бы все было спокойно. Правда, она-то знала, каким обманчивым бывает подобное спокойствие, и поэтому вновь пришпорила коня.

Еще пара миль, и вдруг он возник перед ней, как призрак. Он появился из своего укрытия среди скал и кустарника, и ошеломленная Коди резко натянула поводья, так что конь встал на дыбы. Слезы застилали ей глаза, но она твердой рукой сдержала лошадь, а затем спрыгнула на землю и кинулась ему на шею.

– Крадущийся-в-Ночи! Ты жив! Слава Богу!

Крадущийся-в-Ночи стойко выдержал объятие, но затем твердо отстранил ее. Минуту он с непроницаемым видом изучал ее внешность, затем слегка кивнул, как бы подтверждая, что все в порядке. Лишь после этого он спросил:

– Где Мейджорс?

– Остался в лагере. Я после все тебе расскажу. А как ты? Что случилось? Я так боялась, что ты умер!

– Я в порядке, – ответил он, пресекая лишнюю, по его мнению, болтовню.

– Как же я рада, – от души вырвалось у нее.

– Я тоже. – С его стороны это было, пожалуй, самое бурное выражение чувств за все их знакомство. – Почему ты не взяла Мейджорса с собой?

– Не могла. Их там было слишком много. Я продолжала притворяться сестрой Мэри, сколько могла, а прошлой ночью мне представился шанс убежать, и я им воспользовалась.

– Мы вернемся туда вместе.

– Нет. Не получится. Лагерь слишком хорошо охраняется. У меня другая идея. Где наш фургон?

– Я оставил его в городе.

– Тогда поехали туда. У нас не очень много времени. Они могут отправиться за мной в погоню. Я все объясню тебе по дороге.

Вскоре они добрались до города. Коди незаметно проскользнула в фургон и первым делом снова преобразилась в сестру Мэри. Горожане были изумлены, узнав, что ей удалось сбежать из этой страшной банды.

Коди продолжала играть роль проповедницы, пока они не выехали из города и направились к границе. Только тогда она вновь надела свою собственную одежду. Ей осточертели глухие платья с длинными рукавами. Она хотела хоть какое-то время побыть собой. День-два она не станет ни в кого переодеваться, а просто отдохнет. Потом отдыхать будет некогда.

Жизнь Джонатана Харриса превратилась в кошмар, с мучительной монотонностью продолжавшийся день за днем. Он ненавидел фальшивую радость окружающих. С утра его навестил врач и сказал, что он прекрасно поправляется. Прекрасно поправляется! Он же никогда больше не сможет ходить! Что в этом прекрасного? Нет уж, пусть этот лекарь убирается к дьяволу. Долгие недели, прошедшие после налета на банк, были для него сущей пыткой, и никакой надежды, что что-то изменится.

Он сидел в ненавистном инвалидном кресле у окна гостиной и смотрел на улицу, ожидая возвращения Элизабет. Она отправилась в магазин за покупками и отсутствовала уже более часа. Ему не нравилось быть одному. Он хотел, чтобы она все время находилась рядом. Она ведь была его женой и, значит, обязана о нем заботиться. Когда она наконец показалась на улице, он уже кипел от злости. Когда она вошла в дом, он поджидал ее у порога.

– Привет, дорогой, – улыбнулась ему Элизабет.

– Где, черт возьми, ты пропадала? – резко обратился он к ней, едва она закрыла за собой дверь.

– Я же тебе говорила. Я была в магазине.

– Почти час? Почему так долго?

– Я поговорила с мистером Уэйменом. Он передал тебе привет и сказал, что надеется, ты поправишься.

– Уж конечно, надеется, – прорычал он и, схватив ее за руку, рванул к себе. – Когда я велю тебе быстрее вернуться, ты должна так и делать!

– Но, Джонатан, я и старалась вернуться быстрее, – возразила она, пытаясь вырвать руку из его цепкой хватки. – Я должна иногда выходить на улицу и видеть других людей. Не могу же я всегда сидеть взаперти!

– А почему бы и нет? Я же отныне обречен всегда быть взаперти!

– Джонатан, ты ведь знаешь, что это не так. Только нынче утром доктор сказал, что ты можешь вернуться к работе.

При этих словах взгляд его стал холодным как лед, и он еще крепче сжал ее руку.

– Ты думаешь, мне хочется возвращаться в банк, чтобы люди приходили и глазели на меня? Выслушивать их сожаления по поводу того, что я теперь полчеловека? Ну уж нет! Я не стану ярмарочным уродцем для их развлечения!

– Джонатан, отпусти меня. Ты делаешь мне больно.

– С этой минуты ты будешь делать то, что я скажу! – произнес он угрожающим тоном. – Если я велю быть дома через десять минут, изволь быть. Поняла?

– Ты не можешь говорить так всерьез. Это безумие! У меня есть своя жизнь!

– Твоя жизнь закончилась в тот день, когда в меня стреляли. А теперь приготовь мне что-нибудь поесть, да побыстрее, черт побери! – яростно закончил он и отпихнул ее от себя, словно прикосновение к ней стало ему отвратительно. Затем он неуклюже развернул инвалидное кресло и снова стал смотреть в окно.

Жгучие слезы выступили на глазах Элизабет, однако она попыталась говорить спокойно.

– Я не знаю, Джонатан, что с тобой происходит. Ты жив. Тебя не убили. Тебе надо выбираться из дома, встречаться со своими друзьями, а не прятаться ото всех.

– Прятаться? Я не прячусь. Я просто похоронил себя заранее.

– Но доктор сказал, что ты можешь вести почти нормальную жизнь.

Джонатан язвительно рассмеялся.

– Почти нормальную? Да по мне лучше быть зарытым в землю на шесть футов.

– Я не стану хоронить себя вместе с тобой.

Он обернулся к ней с угрожающим видом.

– Женщина, замолчи.

– Ты не тот человек, за которого я выходила замуж.

– Ты абсолютно права, не тот. Я останусь в этом кресле до конца своей жизни.

– Но почему ты не можешь вести себя как прежде.

– Как прежде? – Неистовая ярость исказила его лицо. – Как прежде ходить? Как прежде быть мужчиной? Ты что, не понимаешь, что этого не будет больше никогда? И все это из-за проклятого ублюдка Мейджорса! Я живу лишь для того, чтобы увидеть, как его повесят.

В его голосе было столько яда, что Элизабет выбежала прочь из комнаты. Она надеялась, что он вернется к работе и прежнему образу жизни, но, видно, этому не суждено сбыться. Она с ужасом думала, что же будет дальше.

Лишь поздно вечером Элизабет сумела ускользнуть из дома. Джонатан заснул после того, как напился до полного отупения, и она сочла, что может на некоторое время оставить его одного, не боясь, что он ее хватится.

Она направилась к дому Сары Грегори, с которой не виделась с того дня, когда Сара упрекала Джека на улице. Теперь Элизабет было необходимо повидаться с подругой.

– Добрый вечер, Элизабет. – Сара приветливо улыбнулась и открыла дверь. – Входи. Как я рада тебя видеть!

– Я пришла не поздно? Ничему не мешаю?

– Ты никогда не мешаешь. Мне сейчас так нужна подруга!

Женщины обнялись и уселись в гостиной.

– Как у тебя дела? – спросила Элизабет.

– Ужасно. В Сэме была вся моя жизнь. Без него я чувствую себя потерянной, – с болью призналась Сара.

– Мне очень жаль, что так получилось. Сэм был и моим другом. Все происшедшее – настоящий кошмар. Ты что-нибудь слышала о поиске бандитов?

– Ни словечка. Даже несмотря на предложенные огромные вознаграждения.

– Не понимаю, как эти убийцы могли просто исчезнуть. Это какая-то нелепость.

– Все случившееся – одна нелепость. Оборванные жизни… жизни, покалеченные навсегда. Ах Элизабет! – Сара взяла ее за руку. – Какая ты счастливая, что у тебя все еще есть Джонатан.

Взгляды их встретились, и Элизабет не смогла промолчать.

– Я не чувствую себя счастливой, и Джонатан тоже. – С тихим рыданием она продолжала: – О Сара, Джонатан твердит, что хотел бы умереть. Я знаю, что он никогда больше не сможет ходить или…

– Я этого не знала. Когда я услышала, что ему лучше, то думала, что он полностью поправился.

– Нет. И он никогда не будет прежним. Он так изменился. Стал таким злым, жестоким. Думает только о мести. Я стараюсь его успокаивать, но уже не знаю, что и говорить.

– Должно быть, это просто ужасно.

– Ужасно, но когда я начинаю себя жалеть, то тут же сознаю, какая я эгоистка.

– Ты не эгоистка. Ты замечательный человек, который очень старается быть хорошей женой в ужасной ситуации. Ты такая мужественная. Не знаю, смогла бы я справиться с подобным, если бы оказалась на твоем месте. – Сара покачала головой.

– А я не знаю, что бы делала, если бы потеряла Джонатана.

Женщины крепко обнялись.

– Мне лучше вернуться домой. Если он проснется, а меня не будет, он страшно рассердится.

– Я рада, что ты пришла. Мне так тебя не хватало!

– Если тебе что-то понадобится, дай мне знать.

– И ты тоже. Я никогда не оправлюсь от смерти Сэма, но буду держаться. Должна. У меня нет выбора. – Она вздохнула. – Когда-нибудь справедливость восторжествует, и убийцу Сэма повесят. А до тех пор я живу этим днем и молю Бога, чтобы дал мне силы.

Сара проводила ее до порога, и Элизабет отправилась домой. Она шла по темной улице, погруженная в свои мысли. О банде не было никаких известий… никаких…

– Элизабет?

Тихий оклик вернул ее к реальности. Подняв глаза, она увидела, что Джек переходит улицу, направляясь к ней.

– Джек? Не ожидала вас увидеть.

– Что вы здесь делаете одна так поздно?

Она торопливо рассказала ему, где была.

– Сара говорит, что о банде пока нет никаких вестей.

– Знаю. Я сожалею, но мне нечего вам сообщить. Могу я проводить вас домой? Мне не нравится, что вы ходите по улицам одна после наступления темноты.

Элизабет посмотрела на красавца рейнджера, вспоминая все, что наговорил ей сегодня Джонатан и как он вел себя с ней… и поняла, что домой ей хочется идти меньше всего.

– Джек, я не хочу домой. Я не хочу туда возвращаться.

Джек увидел в ее глазах одиночество и отчаяние.

– Элизабет… – Голос его прервался, он не мог оторвать от нее взгляда.

– Пожалуйста, Джек, не заставляй меня возвращаться к нему, не сейчас. Мне так одиноко…

Он взял ее за руку и потянул в тень, за угол дома.

– Ты понимаешь, что говоришь?

Она подняла глаза и посмотрела на него в упор. Глаза ее были полны слез. Она дрожала под его рукой.

– Да, – прошептала она, задыхаясь.

Взгляды их встретились. Казалось, прошла вечность, прежде чем Джек наконец произнес:

– Это будет нелегко и непросто.

– У нас все так.

– «У нас», – тихо повторил он, – А есть на свете «мы», Элизабет?

– Не знаю, что бы я без тебя делала. Джек, ты стал такой важной частью моей жизни.

Джек прижал ее к груди и нежно поцеловал, вложив в поцелуй всю свою любовь, показывая, что она тоже важна для него. Когда они оторвались друг от друга, дыхание обоих было неровным.

– Я не хочу ставить под удар твою репутацию, – охрипшим голосом произнес Джек. – Ты слишком много для меня значишь.

– Есть какой-нибудь другой вход в твою комнату? Чтобы я могла приходить к тебе незаметно? Чтобы никто не знал?

Джек нахмурился, соображая.

– Мимо кухни идет лестница черного хода.

– Я смогу по ней приходить к тебе.

Они обменялись взглядом, полным страстного желания, и, не говоря больше ни слова, поспешили по темным улицам к заднему входу в гостиницу. Около здания никого не было. Джек подергал дверь, она оказалась незапертой. Тусклая, низко прикрученная лампа освещала узкие ступеньки, ведущие на второй этаж.

Элизабет крадучись поднялась наверх. Джек стоял, наблюдая за ней, и лишь убедившись, что с ней все благополучно, обошел здание и вошел в гостиницу через парадный вход.

Торопливо дойдя до своего номера, он оставил дверь приоткрытой. Спустя мгновение Элизабет оказалась в его объятиях, и они жадно поцеловались.

Много позже они лежали рядом.

– Мне нужно идти. Я должна быть дома, когда Джонатан проснется.

От упоминания о муже его передернуло. Он никогда не смирится, что это чудовище владеет таким сокровищем, как Элизабет.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, – произнес он, проводя рукой по чувственному изгибу ее спины, когда она склонилась над ним в прощальном поцелуе.

– Я осталась бы с тобой, если б могла, – просто ответила она.

Джек огорчился, но безропотно встал вслед за ней с постели, чтобы одеться. Она была уже на пороге, когда он с надеждой потянулся к ней.

– Когда я тебя снова увижу?

– Ты собираешься долго пробыть в нашем городе?

Он кивнул:

– Я останусь здесь, пока все не разрешится.

– Тогда я буду приходить к тебе так часто, как только смогу. Правда, это будет поздно ночью… гораздо позже, чем сейчас.

– Я буду ждать.

Она коснулась напоследок его щеки и исчезла в ночи. Джек сидел в опустевшей комнате, мысленно переживая заново каждое чудесное мгновение их любви. Он едва мог дождаться следующего свидания. Он прочувствовал ее боль и теперь еще решительнее был настроен найти человека, который принес ей столько страданий.

– Как я выгляжу? – Коди повернулась лицом к Крадущемуся-в-Ночи.

Он буркнул что-то невнятное.

Она восприняла этот звук как бурную похвалу и опять посмотрелась в маленькое зеркальце. То так, то этак вертела она квадратик стекла, стараясь рассмотреть свою внешность. Это было одно из самых эффектных ее обличий, и она должна была убедиться, что в нем нет никаких огрехов. Она перекрасила волосы в черный цвет, а светлая кожа благодаря травяным настоям Крадущегося-в-Ночи теперь была смуглой, как у любой мексиканки. Растительные краски держатся довольно долго, поэтому она не сомневалась, что будет в безопасности… по крайней мере на время.

Теперь ей нужно было получить работу в одном из мексиканских кабачков Рио-Нуэво. Чтобы добиться цели, Коди оделась в пышную юбку и белую блузку с широким присобранным вырезом. Опыт, приобретенный, когда она работала Далилой, подготовил ее к возможным неожиданностям. От нее потребуется много изворотливости. Первым и, пожалуй, самым трудным будет наняться на работу и убедить хозяина салуна, что она не шлюха, а только развлекает клиентов, то есть занимается вполне законным делом. Она будет петь, танцевать, разносить напитки, но ничего другого. Ей надо освоиться там, до того как появится банда Эль Дьябло. Тогда ее ловушка сработает.

Подъехав к приграничному городу, они остановились. К радости Коди, им удалось избавиться от фургона. Люк мог узнать его.

– Смотри, важно, чтобы тебя никто не видел.

– С тобой все будет в порядке? – спросил Крадущийся-в-Ночи. Он беспокоился, хотя по лицу этого нельзя было угадать.

– Так же, как всегда. Надеюсь дело выгорит.

Она была немного встревожена из-за того, что ей приходилось въезжать в Рио-Нуэво одной. Коди понимала, что обстановка там будет малоприятная, грубая, и была к этому готова.

– Я буду неподалеку. Нож и пистолет у тебя под рукой?

– Да. – Нож был у нее на ноге за подвязкой, а пистолет в седельной сумке. – Надеюсь, банда скоро приедет. Если мы сможем по-умному это обставить, как тогда, в случае с Хэнком Эндрюсом, дальше будет несложно. Самое трудное – дожидаться, пока они появятся. А когда это произойдет, я сразу за него возьмусь.

– До тех пор будь очень осторожна, – предупредил он.

Она выдавила из себя улыбку.

– Не волнуйся. Меньше всего я хочу неприятностей сейчас, когда Мейджорс еще и не появился.

Повернув коня в сторону приграничного городка, она поехала вперед. Крадущийся-в-Ночи понаблюдал какое-то время за ней, а потом развернул коня.

В Рио-Нуэво было несколько салунов. Коди выбрала самый чистый на вид. Спешившись и привязав лошадь у входа, не обращая внимания на похотливые взгляды нескольких мужчин, стоявших поблизости, она решительно вошла в салун и устремилась к бару.

Коди мгновенно оценила этот кабачок. Здесь было чисто, разумеется, по меркам приграничного города. Посетителей было немного, впрочем, до вечера еще далеко. Мужчина за стойкой бара посмотрел на нее голодным взглядом. Отлично понимая, что он подумал, она решила сразу положить этому конец.

– Меня зовут Армита. Я хочу у вас работать, – без обиняков заявила она.

Владелец салуна лучезарно улыбнулся. Если эта куколка хочет поработать, он всегда готов.

– Ну что ж, пошли наверх. Надо убедиться, достойный ли товар ты предлагаешь.

Коди ответила ему не менее лучезарной улыбкой.

– Я певица, – с достоинством объявила она, – я буду петь. Я буду подавать напитки и еду посетителям.

При этих словах хозяин сразу поскучнел.

– Жалко. Ты бы здесь зарабатывала хорошие деньги.

– Я предпочитаю зарабатывать их пением. Остальное я делаю в свободное время и для собственного удовольствия, а не за деньги, – надменно ответила она. – Ну так что? Буду я у вас петь?

Он нахмурился:

– Мне не нужна певица.

– Неужели? – язвительно заметила она. – А клиенты вам нужны? – Она кивнула на полупустой салун.

Он раздраженно фыркнул в ответ:

– И ты воображаешь, что твое пение приманит их сюда?

– У вас есть какое-нибудь развлечение?

– Несколько девушек для удовольствия.

– Тогда пора предложить посетителям что-то еще. Когда вы меня наймете, они будут приходить слушать меня, а деньги тратить у вас.

– Пой, – приказал он, желая послушать, так ли силен ее голос, как напор и храбрость.

Коди отошла от него подальше и остановилась в дальнем конце комнаты. Она хотела показать ему, что голос ее будет доноситься до всех углов. Коди запела печальную песню, и голос ее чисто и звонко прозвучал в почти пустом зале.

Несколько находившихся там мужчин, не обращавших до поры внимания на ее разговор с хозяином, вскинули головы. Они обернулись послушать, выражение их лиц сначала стало удивленным, потом завороженным. У нее был красивый голос, а льющаяся грустная мелодия давала возможность показать его диапазон, хотя не подходила для салуна. Хозяину понравился голос, но не песня.

– Это все, что ты умеешь петь? Такой песней никого сюда не заманишь. Похожа на какой-то церковный гимн, – сказал он презрительно.

Коди вскинула голову, так что волосы взметнулись черным облаком, и разразилась бойкими куплетами, слова которых заставили бы запылать ушки старых дев в ее родном Сан-Антонио. Она выучила их и еще много других подобных, когда была Далилой в аризонском салуне. Едва она замолчала, как все посетители бурно захлопали. Хозяин наконец неохотно улыбнулся:

– Ладно, Армита. Вижу, что этот твой невинный вид только уловка. Ты знаешь, что делаешь. Нанимаю.

– Спасибо. – Коди еле могла сдержать возбуждение. Она была почти у цели. Она получила работу.

– Не надо меня благодарить. Ты именно тот перчик, который нужен, чтоб оживить этот салун. Когда можешь начать?

Она не колебалась.

– Сегодня вечером. У вас найдется для меня комната?

– Бери наверху любую незанятую другими девушками. – Он назвал ей сумму жалованья и добавил с многозначительной ухмылкой: – А как заработать больше, ты и сама знаешь…

Коди гордо вскинула голову. Глаза ее сверкали боевым огнем.

– Я буду только петь для вас.

Хозяин пожал плечами:

– Как хочешь. Давай поселяйся в комнату. Парни обычно заходят после заката, хотя сегодня, наверное, будет тихо: будний день.

Бросив ему задорную улыбку, она направилась к лестнице.

– Придется мне немного оживить это местечко. Как по-вашему?