Текст книги "Заплутавшие Сосны. Трилогия (ЛП)"
Автор книги: Блейк Крауч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
Уже у самого верха одна из зацепок подалась, и он чуть не потерял равновесие.
Удержался в самый последний момент.
Почувствовал ветер, врывающийся в желоб.
Заметил что-то, бликующее на солнце, прямо над собой.
Оцепенел.
Посмотрел вниз.
Он едва не прошляпил спасительный шанс.
Монстр был уже в пятнадцати футах, еще два следовали за ним вплотную уже в расселине, и тут Итан потянулся вниз, к находящейся на расстоянии вытянутой руки расшатанной зацепке, едва не стоившей ему жизни.
Выломал кусок скалы из его гнезда и поднял над головой.
Камень оказался с кулак, даже больше, чем думал Итан, – два фунта гранита с прослойками кварца.
Расклинив тело между стенами желоба, он прицелился и метнул камень вниз.
Камень попал твари ровнехонько в центр морды в тот самый миг, когда она потянулась к новой зацепке.
Хватка ее разжалась.
И она рухнула вниз по желобу.
Царапая когтями по скале.
Скорость ее была чересчур высока, чтобы удержаться.
Тварь налетела на следующую с такой скоростью, что сбила ее, и они вдвоем рухнули на третью, а потом все три верещали две долгие секунды, вылетев из расселины, отскочив от третьего карниза и устремившись к камням внизу, где врезались в землю путаницей изломанных конечностей и разбитых черепов.
Итан выбрался из желоба, щурясь от ослепительного сверкания – теперь всего в паре футов над головой.
От дна ущелья его отделяло не меньше сотни футов. Желудок скрутило тошнотой. Со своего нового наблюдательного пункта он теперь увидел, что противоположная стена возносится еще на пятьсот или шестьсот футов, оканчиваясь бритвенно-острым гребнем, который и сам по себе выглядел непреодолимым.
Если эта стена такая же, вполне можно бросаться вниз прямо сейчас, потому что его не хватит еще на одну сотню футов, не говоря уж о пяти сотнях.
Две твари, оставшиеся на стене, ощерились на него, лязгая зубами в бессильной ярости. Вместо того чтобы вслед за другими двинуться по желобу, они полезли вдоль расселины, по одной с каждой стороны – путь более медленный, зато они все еще живы и уже в тридцати футах ниже Итана.
Потянувшись вверх, он схватился за уступ под сверкающим металлом, уперся обоими локтями в самую широкую скальную полку из попадавшихся и подтянулся, практически уткнувшись лицом в стальную решетку вентиляции, выступающую над скалой на несколько дюймов – квадратную, примерно двадцати четырех дюймов шириной, а прямо за ней вращались против часовой стрелки лопасти вентилятора.
Когти цокнули по скале под ним.
Итан ухватился за решетку по бокам и потянул.
Та, крепко приваренная к вентиляционной трубе, даже не шелохнулась.
Встав на карнизе, Итан шарил ладонями по поверхности стены, пока не наткнулся на то, что искал, – большой, двадцатифунтовый клин гранита, будто нацеленный на падение.
Подняв его, грохнул им по решетке вдоль стыка с трубой.
Шов лопнул, верхний левый угол решетки отскочил.
Твари уже были в десяти футах под ним – настолько близко, что на него пахнуло гнилостным духом их прошлой добычи, будто неким дикарским одеколоном.
Он снова поднял камень, с сокрушительной мощью обрушив его на правый угол.
Решетка отлетела, с лязгом закувыркавшись вниз вдоль скалы, по пути отлетев от выступа и едва не ударив одну из бестий.
Теперь от темноты вентиляционной шахты Итана отделяли лишь вращающиеся лопасти вентилятора воздухозаборника.
Ахнув по ним камнем, он резко остановил вращение лопастей.
Три крепких удара совсем отделили винт от оси, и Итан, ухватившись за лопасти, с размаху швырнул его со скалы.
Снова подхватив камень, поднял его повыше и обрушил на ближайшую тварь, как только ее когти уцепились за карниз.
Та с верещанием полетела в пропасть.
Ее товарка, взглядом проводив ее до земли, снова подняла глаза на Итана.
– Ты следующая, – с усмешкой бросил он.
Зверюга разглядывала его, склонив голову набок, словно понимала или, по меньшей мере, хотела понять его. Она прильнула к скале чуть ниже уступа, буквально на расстоянии вытянутой руки. Итан ждал, когда бестия сделает ход, но она удерживала позицию.
Развернувшись, Итан обшарил скальную стену в пределах досягаемости на предмет еще одного плохо держащегося осколка, но остался с пустыми руками.
Когда он обернулся, чудовище все еще висело на стене.
Прочно там обосновавшись.
Итан прикинул, не забраться ли повыше, пока не удастся отыскать другой приличный камень.
Скверная идея. Чтобы вернуться на этот карниз, придется сползать вниз.
Присев на корточки, Итан расшнуровал левый ботинок, стащил его с ноги, а затем проделал то же самое с правым.
Подержал на весу – не столь солидно, как камень, но, пожалуй, сгодится. Взяв ботинок за каблук, разыграл выразительную пантомиму, отводя руку назад и глядя чудищу прямо в бельма глаз.
– Ты ведь знаешь, что будет, не так ли?
Итан изобразил бросок.
Тварь не отшатнулась, сорвавшись со скалы, как он надеялся, а только плотнее прижалась к стене.
Следующий бросок был уже не ложным, но Итан вложил в него столько сил, что ботинок пролетел у твари над головой, без помех полетев на дно ущелья.
Он поднял второй ботинок, прицелился, метнул.
Прямо по харе.
Отскочив, ботинок закувыркался в воздухе, а бестия, все так же уцепившись за стену, поглядела на Итана и зашипела.
Всем своим видом олицетворяя убийственные намерения.
– Как, по-твоему, долго ли ты продержишься? – спросил Итан. – Должна же ты уставать. – Он наклонился, сделав вид, что протягивает руку. – Я помогу тебе одолеть остаток пути. Только доверься мне.
От взгляда твари по коже бегали мурашки – явный интеллект, тем более пугающий, что даже не поймешь, насколько далеко он простирается.
Итан уселся на камни.
– Я буду сидеть здесь, – заявил. – Пока ты не упадешь.
Он смотрел, как бьется ее сердце.
Смотрел, как она мигает.
– Ну, ты урод, настоящий ублюдок! – хмыкнул Итан. – Извини. Не мог удержаться. Это из кино
[18]
. А если серьезно, что ты за черт?
Так проползли пятнадцать минут.
Близился вечер.
Солнце начало клониться к западу, дно ущелья уже погрузилось во мрак.
На скалах стало холодно.
Над головой проплыли несколько облачков, но совсем несущественные, вскоре растворившиеся в этой кристальной голубизне, как запоздалые сожаления.
Все пять когтей левой передней конечности твари затряслись мелкой дрожью, дребезжа по микроскопическим зацепкам, и выражение ее глаз как-то изменилось. По-прежнему уйма остервенения, но теперь добавилась частичка… страха?
Голова зверя повернулась, озирая всю поверхность скалы в пределах досягаемости.
Итан, уже проделавший ту же инспекцию, пришел в точности к тому же выводу.
– Ага, так и есть, дружок. Этот карниз. Мой карниз. Твой единственный вариант.
Тремор распространился на ее правую ногу, и Итан уже открыл было рот, чтобы предложить твари просто сдаться, когда она вспрыгнула со своего насеста, подскочив на три фута и одновременно взмахнув правой лапой по широкой плоской дуге.
И порвала бы Итану лицо, но он пригнулся – когти лишь задели его макушку – и встал на обе ноги в готовности пинком сшибить зверюгу со скалы.
Но этого и не потребовалось.
В таком ослабленном состоянии у нее не было ни шанса дотянуться до карниза – она просто воспользовалась последней возможностью утащить Итана за собой в пропасть.
Очевидно, падение не стало для нее сюрпризом, потому что тварь не издала ни звука, не размахивала конечностями. Просто таращила бельма на Итана, устремляясь во мрак дна ущелья, храня полнейшую неподвижность, будто совершая высотный прыжок.
Совершенно смирившись со своей участью – а может, даже умиротворенно.
Глава 14
Вчера она не переступала порога своей комнаты.
Даже не вставала с постели.
Готовилась к его гибели.
Знала, что та неминуема.
И все равно, день, взошедший над миром, где нет Итана, едва не убил ее. Почему-то свет сделал все реальным. Люди на утренних прогулках. Даже стрекот сорок в кормушке на боковом дворе. Это продолжение хода вещей сокрушило ее и без того разбитое сердце. Шестеренки мироздания продолжали вращаться, а ей досталась лишь утрата, застрявшая в груди, как черная опухоль, горе столь безмерное, что она едва находила силы дышать.
Сегодня рискнула выйти и теперь в тупом онемении сидела под лучами солнца на мягкой траве заднего двора. Взирала на окружающие горные стены часами, наблюдая, как свет движется по ним, и пытаясь не думать вообще ни о чем.
Из созерцания ее вырвал звук приближающихся шагов.
Она оглянулась.
К ней шел Пилчер.
За время своего пребывания в Заплутавших Соснах она встречалась с этим человеком не раз и не два, но ни разу с ним не заговаривала – ее предупредили на сей счет с самого начала. Они не перемолвились даже словом с той дождливой ночи пять лет назад в Сиэтле, когда он явился к ней на порог с самым бредовым предложением на свете.
Пилчер сел рядом с ней на траву. Сняв очки, пристроил их на колене и сказал:
– Мне сказали, вы пропустили свой трудодень в кооперативе.
– Я не выходила из дома двое суток.
– И чего вы намерены этим добиться? – осведомился он.
– Не знаю. Но я не вынесу человеческих взглядов. Конечно же, мы не сможем о нем говорить, но я буду видеть жалость в их глазах. Или, что хуже, меня станут игнорировать. Вести себя как ни в чем не бывало. Будто его и не существовало вовсе. Я даже сыну не сказала о смерти его отца. Даже не знаю, с чего начать.
Скоро вечер.
На небе ни облачка.
Ряд осиновых саженцев, отделяющих ее задний двор от соседского, за ночь позолотился, их круглые листья залепетали на ветру. Она слышала перестук деревянной китайской музыки ветра на заднем крыльце у двери. Именно в такие моменты – безупречный облик, прикрывающий реальность, которой ей никогда не узнать, – она и боялась, что однажды это доведет ее до безумия.
– Вы тут славно устроились, – заявил Пилчер. – Проблемы с Итаном были нужны мне меньше всего. Надеюсь, вы верите.
Она поглядела на Пилчера, заглянула прямо в его черные глаза и отозвалась:
– Я не знаю, чему верить.
– Ваш сын в доме?
– Да, а что?
– Я хочу, чтобы вы пошли внутрь и забрали его. Я припарковал машину перед домом.
– Куда вы нас везете?
Он покачал головой.
– Вы не причините Бенджамину вреда?
Пилчер вскарабкался на ноги.
Поглядел на нее сверху вниз.
– Если бы я хотел причинить вам вред, Тереза, то взял бы вас с сыном посреди ночи, и только бы о вас и слышали. Но вам это уже известно. А теперь ступайте за ним. Встретимся снаружи через две минуты.
Глава 15
Итан вглядывался в воздуховод.
Втиснуться будет трудновато, а в толстовке, наверно, и невозможно.
Вытащив руки из рукавов, стянул ее через голову и швырнул с карниза. Голые руки мгновенно покрылись гусиной кожей. Прикинув, что отталкиваться придется в основном ногами, решил снять и носки, чтобы подошвы не проскальзывали.
Сунул голову в трубу.
Поначалу плечи не проходили, но поизвивавшись с минуту, он наконец втиснулся внутрь до половины, вытянув руки перед собой, а дальше принялся толкаться ногами, чувствуя пальцами леденящее прикосновение тонкого металла.
Когда он оказался в воздуховоде целиком, его вдруг накрыла волна паники. Почувствовал, что не может вдохнуть, с плечами, стиснутыми между двумя стенками, вдруг сообразив, что назад выбраться уже невозможно. Во всяком случае, не вывихнув обеих рук в плечевых суставах.
Его единственным методом продвижения стали ерундовые толчки пальцев ног, причем без заднего хода.
Он пополз вперед на цыпочках – в буквальном смысле, – скользя по поверхности воздуховода.
Продолжая кровоточить.
С бунтующими после восхождения мышцами и нудящими нервами.
Впереди – ничего, кроме непроглядной тьмы и туннеля, реверберирующего эхом его шарканья.
Да и то, пока он не останавливался.
Тогда воцарялась идеальная тишина, лишь изредка прерываемая звучными ударами, от которых у него сердце прямо подпрыгивало, – последствия перераспределения напряжений в металле, расширяющемся или сокращающемся в ответ на температурные флуктуации.
Минут через пять Итан попытался бросить взгляд назад, к отверстию, испытывая отчаянную потребность в последний раз увидеть свет – эту капельку утешения, – но не мог вывернуть шею достаточно далеко, чтобы оглянуться.
*
Он полз и полз, и полз.
Стиснутый со всех сторон в полнейшей темноте.
В какой-то момент – может, через тридцать минут, может, через пять часов, может, через сутки… он был вынужден остановиться.
Пальцы ног свело от напряжения.
Он распластался по металлу.
Дрожа.
Испытывая безумную жажду.
Зверски голодный и неспособный добраться до пищи в кармане.
Слышал собственное сердце в груди, бьющееся о металл, – и больше ничего.
*
Он спал.
Или потерял сознание.
Или на минуточку умер.
Снова придя в себя, неистово забился о стены воздуховода, утратив ориентацию в пространстве и даже во времени, видя перед широко распахнутыми глазами лишь бездонную тьму.
На одно ужасающее мгновение подумал, что его похоронили заживо, и трубный звук собственного участившегося дыхания, будто чей-то вопль, ворвался ему прямо в уши.
*
Он полз будто много дней напролет.
Глаза начали блажить, устраивая странные световые представления, появлявшиеся тем чаще, чем дольше он пребывал в темноте.
Яркие всполохи цветов.
Воображаемые северные сияния.
Навязчивое сияние черноты.
И чем дольше он полз в этой удушающей темноте, тем агрессивнее грызла его мысль, что все это нереально.
Нет ни Заплутавших Сосен, ни ущелья, ни тех тварей, ни даже тебя.
Так что же это? Где я?
В длинном темном тоннеле. Но куда, по-твоему, он ведет?
Не знаю.
Кто ты?
Итан Бёрк.
Нет,
кто
ты?
Отец Бена. Муж Терезы. Я живу в пригороде Сиэтла под названием Квин-Энн. Я был пилотом вертолета «Блэк Хоук» во время второй войны в Заливе. После этого – агентом Секретной службы. Семь дней назад я прибыл в Заплутавшие Сосны…
Это просто факты. Они ровным счетом ничего не говорят о твоей личности, о твоей природе.
Я люблю свою жену, но я ей изменял.
Это славно.
Я люблю своего сына, но редко бывал с ним. Просто далекая звезда на его небосводе.
Еще лучше.
У меня добрые намерения, но…
Но что?
Но всякий раз я терплю крах. Я причиняю боль тем, кого люблю.
Почему?
Не знаю.
Ты теряешь рассудок?
Порой мне кажется, что я по-прежнему в той камере пыток, что я так и не покидал ее.
Ты теряешь рассудок?
Это ты мне скажи.
Не могу.
Почему?
Потому что я – это ты.
*
Поначалу он подумал, что это лишь очередное фантомное световое представление, но оно было лишено хаотических переливов цвета. Никаких оптических фейерверков.
Просто незатухающая искорка голубизны где-то далеко впереди, блеклая, как умирающая звезда.
Когда он закрыл глаза, она исчезла.
Когда открыл, она появилась снова, будто единственная крупица здравомыслия, уцелевшая в этом клаустрофобическом мире. Просто точечка света, но в его силах заставить ее исчезать и появляться, и даже этот гран контроля стал опорой.
Якорем. Гаванью.
Пожалуйста
, думал Итан.
Будь реальной
.
*
Тусклая голубая звездочка стала больше, и с ее ростом пришел тихий гул.
Итан остановился отдохнуть, и легкая вибрация, теперь прошивающая воздуховод, проходила через него.
После многих часов во тьме это новое ощущение казалось таким же успокоительным, как биение сердца матери.
*
Еще некоторое время спустя голубая звезда изменила форму, став крошечным квадратиком.
Этот квадратик рос, пока не заполнил все поле зрения Итана, разбередив в груди сосущее чувство предвкушения.
Затем оказался в десяти футах впереди.
Затем в пяти.
Затем руки Итана протянулись наружу из отверстия трубы, хрустя плечами, и вновь обретенная свобода движения оказалась сладостной, как, наверное, будет вода.
Зависнув в конце воздуховода, он выглянул в трубу вдвое шире, пересекающуюся с другими.
Главную вентиляционную шахту наполнял неяркий голубоватый свет – от лампы далеко внизу.
А на самом дне Итан увидел воздухозаборник.
До его лопастей около сотни футов по вертикали.
Как будто смотришь в колодец.
С интервалами в десяток футов к главной шахте примыкали другие трубы – некоторые существенно шире.
Итан поглядел наверх. Потолок всего в двух футах у него над головой.
Блин.
Он понял, каким будет его следующий шаг, каким он должен быть, – и он Итану не понравился.
*
Итан выдрался из воздуховода с помощью той же техники, в которой восходил по расселине – встав враспор, упираясь ногами в противоположные стенки.
Голые подошвы держались на металле довольно прилично, и, несмотря на угрозу при малейшей ошибке сорваться навстречу вращающимся лопастям, у него чуть ли не кружилась голова от счастья, что удалось выбраться из этой тесной трубы.
*
Он спускался мучительно медленными шажочками, по одному за раз, при опускании ног продолжая крепко упираться в стенки руками, потом снова перенося давление на пальцы ног.
Спустившись футов на сорок, передохнул в устье первой же встреченной большой горизонтальной трубы, сидя на краю, свесив ноги, глядя на крутящиеся лопасти и доедая остатки моркови и хлеба.
До того он был так сосредоточен на выживании, что лишь теперь догадался задуматься, каким же целям может служить вся эта инфраструктура.
Вместо того чтобы продолжить путь вниз, он бросил взгляд за спину, в горизонтальную шахту, и увидел, что тьму через равные промежутки нарушают световые панели, уходящие вдаль, сколько видит глаз.
Повернувшись, Итан стал на четвереньки и прополз по металлу двадцать футов вперед, пока не достиг первой светящейся панели.
Остановился у края, ощутив, как всколыхнулось в груди волнение с привкусом страха.
Это оказалось вовсе не световой панелью.
А вентиляционной решеткой.
Поглядев сквозь нее, Итан увидел плиточный пол в шашечку.
Воздух, врывающийся сквозь решетку, нес приятное тепло океанского бриза посреди июля.
Долго-долго Итан ждал.
Наблюдая.
Ничего не происходило.
Слышался шелест движущегося воздуха, его собственного дыхания, металла, деформирующегося от температурных напряжений, – и больше ничего.
Итан взялся за рамку решетки.
Легко снял – на месте ее не удерживали ни винты, ни гвозди, ни сварка.
Отложив решетку в сторону, взялся за края отверстия и попытался собраться с духом, чтобы спуститься.
Глава 16
Итан опускался из воздуховода, пока его босые подошвы не коснулись черно-белых клеточек плитки. Он стоял посреди длинного пустого коридора. Слышались гудение люминесцентных ламп и негромкий посвист воздуха в трубе над головой, но больше ни звука.
Он двинулся вперед, негромко шлепая босыми стопами по плиткам.
В коридор через каждые двадцать футов выходили двери с номерами, и одна из дверей впереди была самую чуточку приоткрыта, бросая на пол полоску света изнутри.
Итан дошел до нее – номер 37 – и положил ладонь на дверную ручку.
Прислушался.
Ни голосов. Ни движения. Ничего такого, что могло бы его отпугнуть.
Приоткрыв дверь еще на дюйм, он заглянул внутрь.
Единственная металлическая койка у дальней стены, идеально заправленная. Стол, украшенный фотографиями в рамках и тюльпанами в вазе. Итан окинул взглядом книжный стеллаж от пола до потолка, репродукцию Матисса, мольберт. Рядом с дверью на крюке в стене висел махровый халат с парой розовых шлепанцев-кроликов под ним.
Итан двинулся по тихому коридору.
Ни одна из дверей не была заперта, и каждая, которую он рискнул открыть, демонстрировала примерно такой же минималистический жилой интерьер, как и первая, оживленный несколькими яркими штрихами индивидуальности.
Через солидное расстояние коридор наконец окончился лестничной площадкой, и теперь Итан стоял на верху лестницы, ведущей вниз, насчитав четыре пролета сверху донизу.
Табличка на стене гласила
4-й этаж
.
Итан крадучись спустился на следующую лестничную площадку, которая вывела его в очередной коридор, с виду точь-в-точь такой же, как находящийся наверху.
Внезапно в коридоре раскатился резкий, громкий смех.
Толкнув Итана обратно на лестницу и подзуживая к бегству.
Он уже прикидывал, не вернуться ли на четвертый этаж, где с помощью стула из какой-нибудь комнаты забраться обратно в вентиляцию. Но смех смолк, и по истечении доброй минуты коридор по-прежнему оставался пуст.
Итан прокрался по нему тридцать футов, наконец остановившись перед парой дверей, распахивающихся в обе стороны, с маленьким окошком в каждой.
Группа из трех мужчин и двух женщин занимала один из дюжины столов в скромном кафетерии, и от донесшихся ароматов горячей пищи в животе у Итана заурчало.
– Ты же знаешь, что это неправда, Клэй, – заметила одна из женщин, нацелив на собеседника вилку с чем-то вроде картофельного пюре на конце.
Итан двинулся дальше по коридору.
Прошел прачечную.
Комнату отдыха.
Библиотеку.
Пустой спортзал.
Мужскую и женскую раздевалки.
Зал тренажеров, где две женщины бежали бок о бок на тредбанах, а мужчина поднимал гантели.
Дойдя до лестницы в дальнем конце коридора, Итан спустился еще на один пролет, который вывел его в коридор второго этажа.
Остановившись у первой же двери, заглянул внутрь через ее круглое окошко.
В центре комнаты стояла каталка в окружении светильников, тележек, нагруженных хирургическими инструментами, кардиомониторов, стоек для внутривенных вливаний, термокаутеров, отсосов и стола для флюороскопии – все безукоризненно чистое и сверкающее в тусклом дежурном освещении.
Следующие три двери без окон были обозначены только табличками:
Лаборатория A, Лаборатория B, Лаборатория C
.
Ближе к концу коридора одно окошко светилось, и Итан на цыпочках подкрался к нему.
По ту сторону стеклянной двери – перестук и ропот негромких, спокойных голосов.
Он заглянул в окошко.
Бóльшая часть комнаты была погружена во мрак, и свет исходил от многочисленных мониторов – двадцать пять штук, собранные в панель 5Ч5, висели на стене над консолью, выглядевшей достаточно солидно даже для запуска ракеты.
В десяти футах от места, где стоял Итан, сидел мужчина, смотревший на экраны; пальцы его порхали со скоростью света над клавиатурой, а изображения на экранах постоянно менялись. На нем были наушники с микрофоном, и Итан слышал его голос сквозь дверь, хотя слов разобрать не мог.
На одном из экранов перед Итаном мелькал калейдоскоп образов…
Фасад викторианского дома.
Крыльцо другого дома.
Переулок.
Спальня.
Пустая ванна.
Ванная с женщиной, стоящей перед зеркалом, причесывая волосы.
Мужчина, сидящий в кухне за столом, поедая хлопья из миски.
Ребенок на унитазе, читающий книжку.
Вид Главной улицы Заплутавших Сосен.
Игровая площадка в парке.
Кладбище.
Река.
Интерьер кафе.
Вестибюль больницы.
Шериф Поуп, сидящий за своим столом, задрав ноги, и разговаривающий по телефону.
Поле зрения Итана ограничивалось окошком, но он все-таки мог разглядеть левый край следующего блока мониторов и расслышать цокот клавиш других печатающих людей.
В душе у него сверхновой звездой полыхнула слепящая ярость.
Положив ладонь на ручку двери, он уже начал было ее поворачивать. Больше всего на свете ему хотелось подкрасться сзади к этому человеку, следящему за людьми, живущими своей личной жизнью, и свернуть ему шею.
Но тут же он осадил себя.
Не сейчас.
Попятившись от центра наблюдения и сбора информации, Итан направился вниз по лестнице, оказавшись в нижнем коридоре –
1-й этаж
.
Хотя разобрать с такого расстояния было трудновато, вроде бы в дальнем конце коридор простирался дальше лестничной клетки, уходя в другую секцию комплекса.
Итан прибавил ходу.
Через каждые десять футов ему попадалась дверь без ручки, проникнуть за которую без карточки-ключа не представлялось возможным.
У третьей двери слева он остановился.
Бросил взгляд сквозь окошко в темноту – просто пустая комната.
Проделал то же самое у десятой двери, остановившись и приложив ладони к глазам по бокам, чтобы лучше разобрать детали в тенях.
В стекло с той стороны врéзалась мордой одна из тех тварей из ущелья, ощерив зубы и шипя.
Итан отшатнулся к противоположной стене, организм прямо зазвенел от испуга, когда тварь заверещала за стеклом – достаточно толстым, чтобы поглотить изрядную часть звука.
На лестнице, где он только что был, послышались шаги.
Итан поспешно кинулся вниз по коридору, развив максимальную возможную скорость, проносясь сквозь потоки искусственного света люминесцентных светильников.
Достигнув лестничного колодца, он бросил взгляд через плечо и увидел двоих людей в черном, движущихся в дальнем конце коридора в сотне ярдов позади. Один из них показал рукой, что-то крикнул, и оба ринулись за ним.
Итан проскочил лестничную площадку.
Прямо перед ним смыкалась пара автоматических стеклянных дверей.
Он развернулся боком, едва сумев протиснуться через щель, прежде чем двери за ним закрылись.
Пропорции следующего зала оказались столь эпическими, что совершенно ошеломили Итана безумным размахом этого места, заставив его застыть истуканом.
Он стоял уже не на плиточном полу, а на холодном камне на краю пещеры размером с десяток складов – на глазок не меньше миллиона квадратных футов, а расстояние от пола до потолка местами доходило до шестидесяти футов. За всю свою жизнь он видел лишь одно более впечатляющее замкнутое пространство – завод «Боинг» в Эверетте, штат Вашингтон.
Со скального потолка свисали гигантские осветительные сферы, и каждая заливала светом секцию пола площадью в тысячу квадратных футов.
И их тут насчитывались сотни.
Стеклянные двери позади начали разъезжаться, и Итан услышал топот людей в черном – они уже одолели половину дистанции по коридору.
Вбежав в пещеру, Итан рванул по проходу между стеллажами, нагруженными пиломатериалами всех мыслимых размеров. В высоту стеллажи достигали сорока футов, в глубину по три с обеих сторон, и тянулись на длину футбольного поля – держа столько погонных футов леса, что, наверное, хватило бы отстроить Заплутавшие Сосны пять раз подряд.
По пещере эхом разнеслись многочисленные голоса.
Искоса оглянувшись, Итан заметил кого-то в паре сотен футов позади, мчащегося к нему во весь дух.
Выскочил из узкого ущелья между стеллажами.
Прямо впереди площадь пола загромоздили сотни цилиндрических резервуаров в тридцать футов высотой и такой же ширины, каждый способен вместить десятки тысяч кубических футов; каждый надписан громадными печатными буквами высотой с Итана.
РИС
МУКА
САХАР
ПШЕНИЦА
ЙОДИРОВАННАЯ СОЛЬ
КУКУРУЗА
ВИТАМИН C
СОЕВЫЕ БОБЫ
ПОРОШКОВОЕ МОЛОКО
СОЛОД
ЯЧМЕНЬ
ДРОЖЖИ
Итан вбежал в лабиринт цистерн. Он слышал топот ног – очень близко, – но при таком обилии пространственных помех засечь их направление было невозможно.
Остановившись, он привалился к резервуару, дыша в рукав футболки в сгибе локтя, в попытке замаскировать шум своего тяжелого дыхания.
Мимо пронесся мужчина в черном хэбэ, держа в одной руке рацию, а в другой – что-то вроде электропогонялки для скота.
Выждав десять секунд, Итан сменил курс, петляя между цистернами еще сотню ярдов, пока не выскочил на парковку, заставленную автомобилями.
Машины были самых разных типов, от моделей начала восьмидесятых до нынешних, и даже таких, какие видеть ему еще не доводилось, – роскошных форм, компактной конструкции, больше напоминавшие радикальные концепт-кары, которым на публичных дорогах явно не место.
Все автомобили без исключения под световыми сферами сверкали хромом и безупречным лакокрасочным покрытием, все выглядели новенькими и блестящими, словно покинули сборочный конвейер каких-нибудь тридцать секунд назад.
Группа людей вбежала на парковку с противоположной стороны.
Итан нырнул между парой красных джипов «Чероки», не зная, заметили ли его, но в полной уверенности, что заметил в их руках автоматическое оружие.
Преодолев расстояние в несколько корпусов автомобилей ползком, он начал медленно подниматься позади водительской дверцы, пока не смог заглянуть через ветровое стекло «Импалы» начала восьмидесятых.
Они оказались ближе, чем он думал, – всего в тридцати футах, все до единого вооруженные пистолет-пулеметами. Двое из них светили фонариками внутрь каждого автомобиля по пути, а третий полз следом на четвереньках, светя каждой машине под днище.
Итан двинулся в противоположном направлении, не трудясь ползти, – просто бежал пригнувшись по неровным камням, стараясь, чтобы его голова не была видна ни за одним окном.
У края парковки он наткнулся на «Краун-Вик» с тонированными стеклами в задних пассажирских дверцах. Остановившись, безупречно точным движением потянул ручку и распахнул дверцу без единого звука.
Вспыхнул салонный свет. Итан забрался внутрь, захлопнув за собой дверцу, вложив в это чуточку чересчур много сил.
Даже изнутри машины он услышал эхо хлопка двери, раскатившееся по пещере.
Скорчившись в тени позади водительского сиденья, Итан выглянул поверх подголовника сквозь ветровое стекло.
Тройка мужчин теперь стояла; каждый медленно озирался в попытке засечь направление, с которого докатился хлопок двери.
Наконец они разделились – двое двинулись прочь от Итана, но один направился прямиком к его машине.
Когда тот приблизился, Итан забился за сиденье, постаравшись свернуться в самый миниатюрный и компактный клубочек, в какой только мог.
Шаги приближались.
Итан уткнул голову между коленей.
Не видя ровным счетом ничего.
Потом шаги зазвучали прямо у его головы, в считанных дюймах по ту сторону двери.
Но не удалились.
Остановились.
Стремление поднять голову, чтобы посмотреть, что происходит, было настолько сильным, что едва не овладело Итаном.
Он гадал, обшаривает ли преследователь интерьер «Краун-Вик» лучом фонарика.
Гадал, насколько хорошо свет проникает через тонированные задние окна.
Если он не сможет ничего разглядеть внутри, откроет ли он дверцу?
Шаги двинулись дальше, но Итан не шелохнулся, выждав еще пять минут, пока они не стихли окончательно.
Наконец он сел и выглянул через ветровое стекло.
Преследователь исчез.
Не было видно вообще никого.
Тихонько открыв дверцу, Итан сполз на камень. Напрягая слух, он мог различить голоса, но лишь на значительном расстоянии, в каком-то отдаленном уголке пещеры.
Проползя сотню футов, добрался до края парковки.
Прямо впереди высилась стена пещеры и устье тоннеля, достаточно широкого, чтобы разъехались две машины.
Поднявшись на ноги, перебежал к тоннелю.
Пустой, хорошо освещенный тоннель уходил вперед строго по прямой, подымаясь от исходного уровня под углом десять-двенадцать процентов.
К скале над сводчатым въездом был прикреплен знак – белые буквы по зеленому полю, в точности как на американских федеральных автотрассах.
Но указывал он лишь один пункт назначения…
ЗАПЛУТАВШИЕ СОСНЫ 3.5
Итан оглянулся на все эти автомобили, подумав, не позаимствовать ли одну из старых моделей, которые проще завести без ключа.
Что-то привлекло его взгляд – холодный голубой свет, падающий сквозь стеклянные двери в скале на расстоянии пятидесяти ярдов.
