Текст книги "Икона и крест"

Автор книги: Билл Нэйпир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Ральф Лейн дождался, пока стихнет шум в часовне и замолкнет мистер Роузен. Аптекарь продолжал всхлипывать, а он огласил приговор. В его голосе не было ни капли жалости.

– Наказание, достойное государственной измены, будет приведено в исполнение сегодня же. Тебя повесят и еще живого опустят вниз. Затем отрежут твои срамные части. Из тебя, еще живого, вынут внутренности. После смерти тебе отрубят голову. Капитан Вон, за исполнение отвечаете вы».

ГЛАВА 28

– Чак Мартин? Это Гарри Блейк. Я получил ваше письмо. Очень удачно вышло, что я проверил, нет ли сообщений. Откуда у вас адрес моей электронной почты?

Юрист оставил мой вопрос без ответа.

– Я рад вашему звонку, мистер Блейк. Очень рад. – Тут он понизил голос. – Вы можете говорить не таясь?

Вас никто не слышит?

Я вышел на балкон и огляделся. К тому времени ветер и дождь стихли. О них напоминал лишь пар над случайной лужей. Долтон, решив отдохнуть от расшифровки, плескался в бассейне. Стройное тело, плоский живот – такое требует ежедневной часовой тренировки. Ему можно только позавидовать! На садовой скамейке, в тени папируса, сидела Зоула. В желтом полотенце, темных очках и широкополой соломенной шляпе. Она что-то строчила в блокноте. Рядом лежали листы, прижатые стаканом с чем-то розовым.

– В чем дело?

– Могли бы вы сегодня вечером покинуть своих товарищей? Скажем, на пару часов.

– Та-ак… Что происходит, мистер Мартин?

– Я хочу свести вас с некими людьми.

– Не нравится мне все это. Что все-таки происходит?

– Поверьте, мистер Блейк, это в ваших же интересах. Сегодня вечером неподалеку от Матильдас-Корнер будет сборище на открытом воздухе. Многие придут туда повеселиться. Сумеете выбраться?

– Не исключено, – сказал я.

– Все начнется с наступлением темноты. То есть где-то через час или около того.

– Так чьи же интересы вы представляете, мистер Мартин?

– Своим клиентом я считаю мисс Теббит. Но она почти ребенок, мистер Блейк, и я не уверен, что могу передать ей информацию, которую приготовил для вас. Эта встреча отвечает ее интересам не в меньшей степени, чем вашим.

Долтон вылез из воды и теперь вытирался. Солнце с обычной для тропиков скоростью опускалось за горизонт. Облака над Кингстоном окрасились в ядовитые химические цвета.

Происходящее мне не нравилось, однако я не видел другого выхода. Схватив кошелек и ключи, я пошел к «тойоте». Зоула с удивлением на меня посмотрела.

– Я в город.

– Что?! А как же шифр?

Тратить силы на ответ я не стал. Всю дорогу к машине я чувствовал на себе взгляд Зоулы. «Тойота» стояла под папайей. Еще немного, и крупные розовые плоды плюхнулись бы прямо на нее. Рулевое колесо было обжигающе горячим.

Я осторожно спустился по горной дороге. Слившееся с поверхностью моря солнце окружали красные с желтым облака – последние напоминания о буре. Наконец светило ушло под воду.

Я двигался по Олд-Хоуп-роуд. Доехав до Матильдас-Корнер, я оставил машину в переулке. Густой, бухающий ритм эхом отлетал от домов. Жизнерадостные подростки рекой текли к источнику шума, и я последовал за ними.

Парк был освещен, словно ярмарочная площадь.

Я встал в очередь. Толстяк в огромной вязаной шапке с красными, золотыми, черными и зелеными полосами собирал со всех по три тысячи ямайских долларов.

Он курил большой, небрежно свернутый косяк. Я прошел под аркой с синей надписью «ТО И ЭТО» и оказался в парке, в котором собралось никак не меньше тысячи народу. Все – или почти все – с темной кожей.

Заметить меня, во всяком случае, труда не составляло.

Я протолкнулся к высоким столикам, где продавали жареных цыплят, и наполнил бумажную тарелку всякой всячиной. Натянутые между деревьями гирлянды цветных электрических лампочек раскачивались на ветру, в воздухе носились запахи травки и специй, карибский говор мешался с танцевальной музыкой, рвущейся из громаднейших колонок. На сцене скакали и дергались юнцы с гитарами. Я почувствовал себя столетним старцем.

Чака Мартина не было и следа. Да и мог ли он меня обнаружить в этой свалке?

Вдруг мне в голову взбрело следующее: а что, если за юристом стоит Кассандра со своими друзьями и дергает за нитки? Разве не могут они в толпе всадить мне под ребра нож? Место самое подходящее. Именно этого они и хотели – чтобы я почувствовал себя в безопасности!

Меня охватило беспокойство. Я решил подождать еще десять минут и смыться. В любом случае, еще немного, и я бы оглох. Закончив есть, я прихватил со стойки порцию пунша (судя по всему, плата за вход была платой за выпивку) и начал прокладывать себе путь к выходу.

– Хочешь потанцевать?

Лет около двадцати, темнокожая, в желтом топе, открывающем не только живот, но и большую часть груди, и желтой юбке, открывающей значительную часть бедер. «Хорошие бедра», – мелькнуло у меня. Девушка широко улыбалась, показывая безупречные белые зубы. Она носила золотые серьги и ожерелье, а обута была в белые тапочки.

– Не очень, – ответил я, перекрикивая музыку.

– Я не кусаюсь, – опять улыбнулась она.

– А я не танцую.

– Передвигай ноги – и все.

Она взяла меня за руку. Ладонь у нее была маленькая и теплая, и я подумал, что плевать, чего там…

Выходя, я оставил пунш на одном из столиков, и мы смешались с разгоряченной толпой. Пахло ромом, и жареными цыплятами, и потом, и травкой, и было жарко. Тесно прижатые ко мне бедра, раскованность, волнообразная свобода движений… Я пытался повторять за девушкой, но не мог попасть в ритм. Она сказала:

– Не мучайся. Делай, как я сказала. Передвигай ноги.

– Как тебя зовут?

– Хелен. По-моему, ты не любишь шумные компании?

Вот оно! Сейчас предложит найти уголок потише.

– Угадала.

– Мы могли бы найти уголок потише.

Эта улыбка…

– Вот что. Ты найдешь себе кого-нибудь пообщительней, а я отправлюсь спать.

Она рассмеялась:

– Так просто ты от меня не отделаешься! Пойдем.

Она опять взяла меня за руку, и мы начали пробираться сквозь толпу. Хелен и на ходу продолжала танцевать, ритмично виляя задницей и подергивая плечами. На сцене же творилось что-то вроде искусственного оргазма. Диджей понес какую-то ахинею, мешая английский с местным наречием, и ко всему этому примешивался душераздирающий синтетический вой.

Хелен намеревалась отвести меня в какое-то тихое, темное место. Я должен был изловчиться и выяснить, что лежало за знакомством, не разделив при этом судьбу Теббита. Я обливался потом. Или она охотилась за моим кошельком, или вела меня к кому-то. Или ею двигало простое дружелюбие, и Земля в таком случае плоская – что бы там ни говорили ученые.

Девушка вывела меня мимо прилавков и баров на окраину парка. Здесь было потемнее. В высокой ограде имелся вход, за оградой – дорога, по которой потоком шли машины, а за дорогой – бетонная стена и ряд грязных одноэтажных домов с закрытыми ставнями.

В моей голове тревожно гудел набат.

Почувствовав мое замешательство, она вложила свою ладонь в мою:

– Не волнуйся. Иди со мной.

Девушка больше не улыбалась.

– Чем ты зарабатываешь себе на жизнь, Хелен?

– Не тем, о чем ты подумал, мистер.

Мы пошли вдоль улицы. Она дождалась просвета между машинами, перевела меня на ту сторону, и мы отправились дальше. Ее ладонь по-прежнему была в моей. Шли молча. Игр в «случайное знакомство» как не бывало. Ярдов через пятьдесят она оглянулась, и мы свернули за угол, в узкую темную улочку.

Из тени вынырнул человек. Хелен, если это было ее настоящее имя, могла бы удержать меня за руку при его нападении и не дать мне убежать. Все, что я смог придумать, – это заехать ей по носу и пуститься наутек. Я почти так и сделал, но вдруг узнал в том человеке Чака Мартина. С ним было еще двое, каждому лет под сорок. У того, что пониже, было рябое лицо. Смуглая кожа выдавала средиземноморское происхождение. Другой (высокий, сутулый, неловкий и в очках) не представлял для меня угрозы.

– Я оставлю вас, джентльмены, – сказал Мартин.

– Рада была познакомиться, Гарри, – попрощалась со мной девушка.

Она села в большой внедорожник. Юрист взобрался на сиденье рядом. Когда они отъезжали, девушка мне помахала.

Высокий открыл кошелек и показал проштампованную полароидную фотографию с какой-то писаниной, которую я не смог прочитать.

– Инспектор Уотерспун, Соединенное Королевство, специальная служба. А это – инспектор Менем из Турецкой государственной полиции.

«Специальная служба? Турецкая полиция?»

– Извините за нелегальщину, мистер Блейк, – продолжил Уотерспун. – Важно было убедиться, что вы не приведете за собой хвост. Второпях мы не придумали ничего лучше случайного знакомства на танцах.

– Дичь какая-то!

Замечание так себе. Учитывая обстоятельства, без него можно было и обойтись.

– Мы с огромным интересом наблюдали за вашей работой, мистер Блейк.

– Вы хотите сказать, я все это время был под наблюдением?

– Нам нужна ваша помощь, – уклонился от ответа Уотерспун. – Именно поэтому мы здесь.

– И давно вы за мной наблюдаете?

– Долго рассказывать…

– Дело как-то связано с Долтоном, верно?

Они быстро обменялись взглядами.

– Вы сказали это наобум? – спросил Менем.

Я не ответил.

– Нельзя ли перебраться куда-нибудь, где есть кондиционер?

– Значит, он представляется Долтоном, – проговорил Уотерспун, ни к кому не обращаясь.

– Разумеется! Его так зовут!

– Какие именно отношения связывают вас с так называемым Долтоном? – задал вопрос Менем.

– Неужто не знаете? Ведь мы были под наблюдением!

Менем подождал, пока мужчина и женщина в мини-юбке не спеша пройдут мимо. Мужчина пересчитывал толстую пачку ямайских долларов.

– Нам хотелось бы, чтобы вы просто ответили на вопрос.

– А мне хотелось бы, чтобы вы посвятили меня в курс дела.

– Вы всерьез утверждаете, что вам ничего не известно?

Менем больше не скрывал своего враждебного ко мне отношения.

– До свидания.

Я и вправду развернулся уходить. Уотерспун схватил меня за руку и попытался уладить ситуацию:

– Думаю, мы все немного погорячились. Давайте найдем кафе с кондиционером и начнем сначала.

Мы прошли несколько кварталов, прежде чем до нас перестал доносится шум из парка. Наконец забрели в некое помещение с бассейном и несколькими занятыми столиками. В углу стоял игровой автомат, вокруг которого сгрудились юнцы. Мы заняли свободные стулья, и я заказал себе молочный коктейль. Полицейские удовольствовались кофе. Я взял инициативу в свои руки:

– Где в этом уравнении место для турецкой полиции?

– Имейте в виду: вопросы задаем мы – вы на них отвечаете.

Я пытался держать себя в руках.

– Имейте в виду: я свободный гражданин свободной страны, а вы можете идти ко всем чертям!

Уотерспун отхлебнул кофе и скорчил рожу.

– Вы правы, мистер Блейк. Поймите, мы давно в пути, пролетели несколько часовых поясов… Нам и в самом деле очень хотелось бы услышать ответы на наши вопросы. Вы не представляете, насколько это важно.

Интересно, они играют со мной в плохого и хорошего полицейского, как в кино? Я-то всю жизнь считал это выдумкой сценаристов и беллетристов.

– Так какие отношения связывают вас с этими людьми? – спросил Менем.

Они столько времени морочили мне голову! Кроме того, я все еще был зол.

– Меня наняла знатная линкольнширская семья, чтобы я изучил одну рукопись. В ней содержится нечто, требующее специальных навыков. Зоула – историк-маринист, Долтон – эксперт по предметам религиозного поклонения. Обнаруженное в рукописи заставило нас прилететь сюда.

– Вы утверждаете, что до тех пор с Долтоном знакомы не были?

Менем определенно действовал мне на нервы. Возможно, я сам виноват: мои анархические задатки всегда мешали мне работать в команде. Если не верите, спросите у моего старого сержанта.

– Ни в малейшей степени.

«Специальная служба… Турецкая государственная полиция…»

– Вы, часом, не о терроризме ли речь ведете?

Эта мысль уже несколько дней дремала в моем подсознании.

– Странно, что это прозвучало именно из ваших уст, – сказал Утерспун.

Я ждал ответа. Вместо этого он сам спросил:

– А вы, часом, не ищете что-нибудь?

Менем стрельнул в него глазами, словно тот сказал слишком много.

– Откуда вам это известно?

– Догадался, – ответил Уотерспун, помешивая кофе.

Он не ждал, что я ему поверю, и не беспокоился по этому поводу.

– Так уж получилось, что моя страна находится на перекрестке между Востоком и Западом, Европой и Азией, – начал Менем. – Наши западные соседи – они же давние враги – греки. На востоке – Армения и Иран, обвиняющие Турцию в геноциде, имевшем место в прошлом. К сожалению, наша история полна кровавых событий…

– Благодарю, за время работы я немного поднаторел в истории. Давайте ближе к делу.

Полицейский положил в свой кофе три ложки сахара.

– Как я уже говорил, мы можем рассказывать вам далеко не все.

– Вы прилетели на Ямайку, чтобы мне об этом сообщить?

– Мы хотели бы выяснить, – ответил Менем, – что именно вы ищете и насколько успешны ваши поиски. Ваши и ваших друзей.

– А с какой стати я должен вам о чем-либо рассказывать?

Я все еще чувствовал себя не в своей тарелке: не мог свыкнуться с недавним открытием, что за мной следили.

– Мистер Блейк… Я вхожу в специальный отдел Турецкой государственной полиции. Географические и исторические особенности моей страны, о которых я вам только что рассказал, делают ее притягательной для разного рода экстремистов. Нам приходится иметь дело с курдскими сепаратистами, взрывающими бомбы на Египетском базаре в Стамбуле, мусульманскими фундаменталистами, пытающимися проникнуть на американские военные базы, греческими боевиками, которые…

– При чем тут я?

– Уже некоторое время мы расследуем деятельность некой группы людей. Если я скажу, что эти люди опасны, то сильно преуменьшу серьезность положения.

Я почувствовал, как съеживается кожа на моей голове. Менем продолжил:

– Они и вы ищете одну и ту же вещь. И для них очень важно найти ее раньше вас.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

Я прекрасно все понимал. Меня била мелкая дрожь. Кондиционер виноват, что ли?..

– Этот маленький остров очень жесток. В стране, где в прошлом году случилось восемьсот убийств, смерть трех туристов будет считаться очередным несчастным случаем.

Я понял это, как только ступил на ямайскую землю. Нет, еще в том оксфордском пабе, когда только узнал о грядущей поездке.

– Вы сказали «трех туристов».

– Зоула, Дебби и вы. Не Долтон.

Я задумался.

– Не Долтон?

Менем покачал головой:

– Не Долтон.

Я с шумом прикончил остатки молочного коктейля. Рука немного тряслась. Глаза Менема казались стеклянными шариками.

– Если нам повезет, то ответ будет уже через день-другой.

Уотерспун удовлетворенно кивнул:

– Мы просим вас, мистер Блейк, лишь держать нас в курсе ваших успехов. Что бы вы ни нашли, держите связь через офис мистера Мартина. Не через консульство, в котором течей не меньше, чем в решете.

– А как быть с Долтоном?

Полицейские переглянулись. Менем коротко кивнул, и Уотерспун сказал:

– Ваш друг Долтон выдается напрокат.

– А если без тонкостей? Долтон – наемный убийца?

– Не просто убийца, – ответил Уотерспун. – У него как минимум дюжина имен и столько же паспортов.

Вы непременно обнаружите его в Ираке, Палестине, Турции – везде, где нужен нож в темном переулке или зверская расправа на рыночной площади. Его жизнь – сплошная криптограмма, а выходит на улицу он только с заходом солнца.

Менем вытащил из бокового кармана небольшой коричневый конверт и передал мне черно-белую фотографию. С карточки на меня пристально смотрел Долтон. Улица смахивала на лондонскую. Фотография была сделана из окна машины. Еще там была печать с номером и имя – Лерой Або.

– Не этого ли человека вы называете Долтоном?

– Этого. Так он – Лерой Або?

Я почувствовал тошноту.

– Это одно из многих его имен, – ответил Менем. – А вот некоторые из его художеств.

Он протянул мне пару вырезок из англоязычных газет. Покореженный автобус, разбросанные по оживленной улице обломки и тела людей, кареты скорой помощи… Другая фотография. Разрушенный рынок.

Судя по машинам и прохожим – где-то в Средиземноморье или на Ближнем Востоке.

– Три года назад он сбежал из измирской тюрьмы. На данный момент он связан с некими экстремистами на севере моей страны. Мы полагаем, что искомый вами предмет обладает с их точки зрения неким символическим значением. Очевидно, данному человеку было дано задание обнаружить этот предмет. И, по нашим сведениям, его успех послужит сигналом к террористическим действиям с глобальными последствиями.

Я почувствовал, что побледнел.

– Не может быть! Он работает на сэра Джозефа, директора Оксфордского музея древностей!

– Не работает, – сказал Уотерспун. – Сами удостоверьтесь. Гляньте в Интернете, есть ли его имя в списке работников музея.

Менем выдавил из себя полуулыбку:

– Ах да, сэр Джозеф… Добродетельный, непогрешимый, богатый сэр Джозеф… Теперь мы и в самом деле вторгаемся в области, в которых я теряю право разглашать те или иные факты.

Он дал мне несколько секунд, чтобы мое воображение понеслось вскачь. Затем спросил:

– Вы не замечали ничего странного в поведении Долтона?

Я задумался. Вспомнилось несколько мелочей.

– Да… Да, замечал. Он говорил с кем-то по телефону, но, стоило мне войти в комнату, бросал трубку.

Или отлучался, никак не объясняя своего отсутствия.

Я повернулся к Уотерспуну:

– Это они убили Теббита? А убийство обставили как ограбление?

Инспектор посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

– И, зная это, вы как ни в чем не бывало использовали меня в качестве наживки!

– Ну, зачем вы так, мистер Блейк…

– Это еще не все! – В горле у меня пересохло. – Зоула клянется, что тогда, в кафе, видела, как Долтон разговаривал с неким человеком. Разговор был вполне серьезный – не дружеская болтовня!

Улыбка исчезла. Они опять переглянулись.

– Получается, он действует не один.

– Может быть, Зоуле, Дебби и мне лучше просто сбежать?

– Скажу откровенно: вы подвергаетесь колоссальной опасности, – ответил Уотерспун. – Я бы десять раз подумал, прежде чем ставить одного из своих оперативных работников на ваше место. Даже одного. И все же я прошу вас остаться. На кону множество человеческих жизней.

– Получается, вы использовали меня как наживку со времени того убийства, да? – повторил я вопрос.

Уотерспун все размешивал и размешивал свой кофе.

– Что мне делать с Долтоном?

Я никак не мог свести воедино веселого, застенчивого юношу, которого я знал, и эту тварь, этого фанатика, о котором мне только что рассказали.

– Не сообщайте ему о нашей встрече. Не подавайте виду, что все о нем знаете. И главное, в его руки не должен попасть найденный предмет.

В замешательстве я покачал головой:

– Не уверен, что такое возможно.

– Как только это попадет ему в лапы, – объяснил мне Менем, – вы, Зоула и Дебби станете для него обузой. Он раздавит вас, как букашек.

– Что, по-вашему, я должен делать?

– Как только найдете ту вещь, дайте нам знать, – сказал Уотерспун. – Мы постараемся обеспечить вашу безопасность.

Я встал. Ноги меня не слушались.

– Кстати, где вы остановилась?

Спрошено будто бы невзначай.

– У нас есть убежище.

– Так дело не пойдет! Нам нужно знать, где именно оно находится.

– Вилла в Ред-Хиллз. – Я от всей души надеялся, что вру убедительно. – В сотне ярдов от бензоколонки «Шелл», справа от нее. Вы не пропустите, такое большое белое здание с балконами. Я нашел его достаточно безопасным.

– Оно было бы таким, не окажись среди вас этой змеи…

Выйдя на улицу, я махнул, останавливая такси, из которого неслось регги. С ним соревновался доносящийся с Матильдас-Корнер тяжелый ритм. Менем сказал:

– Как только мы узнаем, какого рода ваша находка, мы лучше поймем, чем она так привлекательна для курдских террористов.

Мы стояли на людной улице. Я торговался с пожилым растаманом, собираясь ехать в Ред-Хиллз. Уотерспун на прощанье мне помахал. Через пару сотен ярдов, я оглянулся: полицейских не было. Затерялись в толпе.

Когда мы достигли Констант-Спринг, я развернул водителя обратно, после чего мы проехали через все Беверли-Хиллз. Мы аккуратно пробирались по тихим улицам с дорогущими домами, высокими оградами и людоедскими собаками. Нарезав несколько кругов, я убедился, что нас не преследуют, и мы вернулись на Матильдас-Корнер. Я остановил такси в миле от «тойоты». Опять поднимался ветер, а вечеринка в парке была в самом разгаре.

– На дискотеку? – спросил растаман.

– Верно, друг. Сдачу оставь себе.

– Да хранит тебя Господь!

Он поехал дальше. Наследие Боба Марли эхом отлетало от стен домов.

Через полчаса я был уже на вилле. Зоула делала какую-то свою штуку, в которой участвовали ананас, рыба под названием люциан и острый нож. Дебби была здесь же и выполняла роль кухонной прислуги. Долтон, в своем ямайском наряде, внимательно изучал рукопись Огилви. Он приветствовал меня дружеским жестом и застенчивой улыбкой, которые я никак не мог увязать с изуродованными телами на Египетском базаре в Стамбуле.