Текст книги "Осада (Рулевой - 6)"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Это только сам дрошкат знает, – пожал плечами Урсис. – Но будем надеяться, что да. Если я поголодаю еще немного, первой жертвой падет дрошкат. Больно уж он жилистый, правда.

– Полагаю, через пару метациклов нам станет все равно, – хмыкнул Брим.

Урсис поделился их соображениями с Южным, и все трое стали смеяться, но к смеху внезапно примешался вой, такой жуткий, что у Брима волосы стали дыбом. Он никогда еще не слышал, чтобы выли так близко, и сразу смекнул, что это не к добру.

– Скальные волки, – выдохнул Урсис, обернувшись в сторону, откуда шел вой. – Это, видно, глайдер их привлек, Вут бы его побрал.

Южный полез за своей лучевой пикой, а дрошкат заворчал, прижал уши, и его хвост, распушившись, стал нервно вилять из стороны в сторону.

Безоружному Бриму оставалось только вглядываться в метель и ждать, что будет.

Урсис вытащил свой старый бластер и скривился.

– Почти весь заряд я извел на "Максиме Чкалове" – надо было разобраться с ублюдками, которые хотели угнать катер, не дожидаясь тебя. Надеюсь, они не станут мстить нам с того света.

Волчий хор грянул снова, теперь гораздо ближе. Южный щелкнул кнутом и завопил, понукая дрошката. Тот не нуждался в особых увещаниях и поскакал по снегу так, словно был вдвое моложе.

Урсис поглядел назад и усмехнулся, несмотря на всю серьезность положения.

– Треклятые волки по крайней мере помогут нам поскорее добраться домой к обеду. – На такой скорости и при отсутствии рессор они ощущали на себе каждый ухаб.

– Если сами не пообедают нами, – заметил Брим.

– Тогда мы перестанем мучиться от голода, – флегматично ответил медведь. Во всем есть своя хорошая сторона.

В этот миг из метели вынырнул первый скальный волк – могучий, широкогрудый, очень страшный на вид. Ростом этот зверь был почти до пояса Бриму и несся так, что быстро настигал сани, вытянув обе свои головы, прижав уши и разинув пасти. Клыки его были хорошо видны даже за четверть кленета.

Урсис приготовил свой бластер и пристроил ствол на левую руку, которой держался за спинку сиденья. Потом тщательно прицелился и стал ждать.

– Ты бы взял лучевую пику, Вилф Анзор, – с ледяным спокойствием посоветовал он. – Неизвестно, сколько выстрелов у меня еще осталось.

Из снежных вихрей появились еще трое волков, а первый продолжал догонять сани.

Брим осторожно взял лучевую пику у Южного, который правил и не мог стрелять. За ними гнались уже семеро волков. Брим упер длиннющий ствол в спинку сиденья и стал разбираться в устройстве этого почтенного механизма. Первый выстрел Урсиса застал его врасплох. Левая голова передового волка лопнула, брызгая кровью и мозгом, и шкура на плече обгорела, но зверь продолжал бежать, управляемый, видимо, правой головой. Скорость он, правда, сбавил, зато остальные шесть неслись во всю прыть.

Южный, оглянувшись назад, прокричал что-то Урсису.

– Что он говорит? – спросил Брим.

– Чтобы я стрелял между головами, – ответил, прицеливаясь, Урсис. – Там у них помещается сердце. Иначе их не остановишь. – Второй выстрел поднял фонтан снега рядом со вторым волком и чуть не сбил зверя с ног, но ощутимого вреда не причинил. – Плохо, – проворчал Урсис. – Сейчас не время упражняться в стрельбе, Николай Януарьевич. – Он выстрелил еще раз и попал точно между головами второму волку. Обе шеи хрустнули, и из сердца брызнула струя крови. Волк рухнул, прокатившись по инерции еще сотню иралов.

Пока Брим тщетно пытался активировать лучевую пику, Урсис выстрелил еще раз и снова промахнулся – сани как раз в этот момент наскочили на поваленное дерево. Однако двое волков выбыло из строя – первый явно истекал кровью и далеко отстал от других.

Урсис выстрелил снова и перешиб ноги зверю – обе головы хором взвыли от боли, и волк упал, зарывшись в снег.

Осталось еще четверо, и расстояние между ними и санями быстро сокращалось. Видно было, что силы старого дрошката на исходе, хотя Южный погонял его и криками, и кнутом.

– Ник, – крикнул Брим, – как активируется спусковой механизм у этой рухляди? Урсис прикрыл глаза, вспоминая.

– Там есть рычажок. Отведи его назад на три щелчка, а потом закрепи в стопоре сбоку.

Брим нашел рычажок и отвел его назад. После трех щелчков тот совместился с боковой канавкой и отскочил вперед под прямым углом. Брим закрепил его в этой позиции, и на затворе вспыхнули два зеленых индикатора из трех.

– Кажется, сработало! – крикнул он Урсису.

– Ну так стреляй! – проревел тот, целясь в очередного волка, который отставал от саней не больше чем на двадцать иралов. Выстрел Урсиса опалил зверю шкуру, но и только. Целиться больше не требовалось – волк несся в нескольких иралах от саней, разинув слюнявые пасти и свесив языки набок. Палец Урсиса надавил на курок, но вместо выстрела раздался пронзительный свисток заряд кончился!

Брим в порыве отчаяния навел неуклюжую пику – промахнуться нельзя было – и нажал на курок. Он был вознагражден разрядом энергии, которого не постыдился бы и разлагатель. Волна ударила волку в грудь и превратила его в облако элементарных частиц. Огненный шар откатился назад и растаял струйкой грязного дыма.

Внезапное исчезновение не смутило трех оставшихся волков – теперь они бежали за санями рысцой и, похоже, договаривались, как поделить добычу. Брим прицелился в правого, затем последовал новый взрыв и вспышка пламени на месте большого и голодного скального волка.

Брим перенес пику, целясь в ближнего, который уже примеривался прыгнуть в сани, и нажал на курок, приготовившись к новому разряду. Однако ничего подобного не произошло. Два огонька на затворе означали, что в пике осталось всего два заряда.

– Все, Ник, – крикнул Брим. – Она разрядилась!

– Еще не все, дружище Брим, – ответил медведь, извлекая из-под пальто огромный нож. Он перелез через спинку сиденья, и в этот самый миг двое оставшихся волков прыгнули в сани, рыча и щелкая зубами в пароксизме бешеной ярости.

– Ник, на тебе же нет скафандра! – завопил Брим. Урсис, не отвечая, взревел по-медвежьи, заставив волков замереть, и полез им навстречу с утробным рычанием, размахивая ножом, как мечом. Волки ощетинились и поджали хвосты при виде этого злобного чудища, в которое превратилась их добыча. Медведь метнулся вперед, сгреб одного из волков за правую голову и воткнул нож ему в глаз. Пострадавшая голова взвизгнула от боли, а вторая инстинктивно отвернулась, обнажив мягкое место посередине. Урсис с быстротой молнии всадил нож по самую рукоять в сердце зверя. Обе головы взвыли и тут же поникли, облившись кровью.

– Ник, осторожно! – крикнул Брим.

Последний волк примеривался вцепиться в шею Урсиса. Брим полез назад, размахивая разряженной пикой, как дубиной, но опоздал.

Волк бросился на Урсиса и повалил его на дно саней.

Брим собрался вмешаться в схватку, но его ослепила трескучая вспышка света, которая выбросила волка из саней, а его швырнула на дно. Сани влетели в какие-то ворота, и Брим от сотрясения чуть не потерял сознание. Сани резко остановились, и к ним подбежал молодой медведь, крича что-то по-содескийски. Брим, потирая шишку на голове, взглянул на Урсиса – у медведя на лапе появилась кровоточащая рана, и морда была разодрана в опасной близости от глаза.

– Вутова мать, Ник, – простонал Брим, – ты как? Урсис сел, привалившись спиной к убитому им волку.

– Прекрасно. – Он с гримасой ощупал свою лапу. – Просто превосходно. А ты?

– Тоже. – Брим поднялся на ноги – перед глазами у него плясало с дюжину новых звезд. – Г-где это мы?

– Похоже, у Южного дома, – усмехнулся Урсис, посмотрев вокруг. – Гляди. На каменной ограде стояла медведица с лучевой пикой. – Нам есть за что благодарить их – во всяком случае, мне. – И он заговорил с Южным. Тот, кивая, ответил что-то, явно довольный. – Он говорит, что даму зовут Пер-Сики, пояснил Урсис. – Говорит, что она отлично стреляет – в чем у меня нет никаких сомнений.

– А ее муж – возница, каких мало, – добавил Брим.

Урсис перевел это Южному, и хозяин с улыбкой поклонился, а потом разразился длинной речью, указывая на дрошката, который вылизывался как ни в чем не бывало, хотя его хвост был все еще вдвое больше нормальной величины.

– Говорит, что старый Чеснок – так его зовут – самый храбрый дрошкат на свете.

– Охотно верю, – сказал Брим, а молодой медведь тем временем выпряг и увел дрошката. – Он просто герой.

– У старого Бородова такого никогда не будет. Породистые животные со временем вырождаются – как и короли, – подмигнул Урсис. Тут жена Южного подошла к саням и заговорила горячо и укоризненно, указывая на его раненую руку. – Похоже, она права, – сказал медведь. – Надо перевязать – я уже залил кровью все сани.

– Веская причина, – подтвердил, закатив глаза, Брим.

Пока Урсис вылезал из саней, Брим разглядывал усадьбу. Двор, около ста иралов с каждого бока, был огорожен с трех сторон грубой каменной стеной. Четвертую сторону занимал сам дом с большой пристройкой, где, похоже, и проживал отважный дрошкат. За стеной виднелась большая металлическая башня видимо, семейный реактор; линий энергопередачи в округе не было. Около двух десятков лохматых животных испуганно жались в углу двора, ошеломленные внезапным вторжением саней. Их шерсть, очевидно, и была основным источником семейного дохода. Три или четыре молочные матки, тоже порядком взволнованные, топтались у входа в пристройку. Там и сям торчали большие голые деревья с черными извилистыми ветвями, на вид куда старше стены.

Из дома доносился самый заманчивый запах на памяти Брима – аромат свежеиспеченного хлеба! И Южный приглашал войти! Наконец-то еда! Брим выпрыгнул из саней, пошел через двор, и тут – грязная, вонючая, вшивая борода Вута! – у него в кармане заверещал сигнал! Кто-то отыскал их катер. Им с Урсисом нужно немедленно включить свои портативные передатчики, иначе они разминутся со спасателями – если это, конечно, спасатели, а не патруль Лиги.

Брим, промедлив только мгновение, включил свой и побежал догонять Урсиса. Спасатели это или Облачники, надо поскорее убираться отсюда, иначе славные крестьяне, приютившие их, могут поплатиться жизнью за свой поступок.

В теплой, уютной, очень большой кухне, откуда двери вели во все стороны дома, Урсис лежал на огромном диване перед ревущим огнем и жевал что-то вроде мяса, заложенного между двумя ломтями хлеба, а Пер-Сики тем временем перевязывала ему лапу.

– Ник, – сказал Брим, которому один из здоровенных отпрысков семейства Южных сразу вручил такой же бутерброд, – датчик сигналит.

Урсис замер – явно не от боли в руке.

– Надо уходить. Ты уже включил передатчик?

– Включил, Ник, – пробормотал Брим, уже набивший рот самой восхитительной пищей, которую когда-либо пробовал.

Медведь, отложив свою порцию, сунул лапу за пазуху и объявил:

– Я тоже включил, – а после обратился к Южному по-содескийски. Тот закивал и отдал какие-то команды трем своим сыновьям, которые послушно разошлись в разных направлениях. Поговорив еще немного с хозяином и его женой, хмуро сказал Бриму:

– Они дают нам другие сани и свежего дрошката. – Пер-Сики между тем закончила перевязывать ему лапу лечебным бинтом. – По моему настоянию, нас высадят где-нибудь подальше от фермы, а затемно вернутся посмотреть, забрали нас или нет. – Он помолчал, словно повторяя про себя детали своего плана, и кивнул. – Тогда, в том случае, если нас не обнаружат, мы вернемся сюда, и нам не придется коротать ночь со скальными волками.

Брим, давясь, проглотил остатки мяса – очень вкусного, нежного и пряного и кивнул.

– Полагаю, ты снова наденешь скафандр? – спросил он с ухмылкой.

– Да – все равно скоро стемнеет. Спасут нас, возьмут в плен или доставят обратно сюда, прятаться больше нет смысла. Но ты, мой безволосый друг, усмехнулся Урсис, – оставишь на себе и скафандр, и детские одежки, иначе мне придется тащить тебя на борт спасательного корабля в виде ледышки.

Не прошло и половины метацикла, как они уже снова сидели в санях (запряженных на этот раз маленькой, бурой с белыми пежинами дрошкатицей), и Лук, младший сын Южного, вез их сквозь усилившуюся метель. Закутанный в шерсть, в скафандре, греющем на полную мощь, Брим обещал себе, что, если останется жив, непременно поселится где-нибудь на орбите звезды с повышенной активностью, где круглый год стоит тропическая жара!

***

Лук высадил их, вместе с запасом еды и двумя полностью заряженными лучевыми пиками, в месте, идеально подходившем для спасательных целей: у купы деревьев недалеко от большого леса, в десяти кленетах от фермы Южных. С гордостью попрощавшись с Бримом по-авалонски, молодой медведь потряс лапу Урсису, прыгнул в сани и отправился домой под вой метели.

Еще один боец, который нипочем не сдастся поганым лигерам, с улыбкой подумал Брим. Трудненько будет врагу покорить медведей.

– Тут снег когда-нибудь перестает идти? – спросил он, когда они укрылись в чаще и присели за поваленным деревом.

Урсис помолчал, устраиваясь поудобнее.

– Иногда случается. Иначе деревья не выросли бы такими большими.

– Может, они простояли замороженными последние миллион лет.

– Все может быть. – И Урсис внезапно прищурился, глядя вдаль. – Это еще что такое?

Брим посмотрел в ту же сторону – к ним бегом приближалась какая-то непонятная фигура.

– Матерь Вута, – прошептал Брим, – это медведь.., нет, медведица.., и на ней скафандр!

Тут сквозь завывания ветра послышался лай собак, и позади медведицы появилась другая фигура, очевидно, преследующая ее.

– Облачник! – крикнул Урсис. – Он на нее охотится! – Он приподнялся и замахал руками, стараясь привлечь внимание жертвы, а Брим взял на изготовку одну из старинных лучевых пик.

Медведица, не видя их, оглянулась и удвоила скорость, стремясь добраться до леса.

Но Облачник в то же самое время небрежно снял с плеча длинный, тонкий спортивный бластер, быстро прицелился и выстрелил. Он попал точно в голову на медведице не было шлема. Разряд энергии бросил ее вперед – она покатилась по снегу, дернулась и застыла в луже крови в каких-нибудь тридцати иралах от Брима и Урсиса.

– Гнусный убийца, – заворчал Урсис и полез через ствол, но Брим его удержал.

– Не надо, Ник, – шепнул он. – Ей все равно уже не поможешь.

– Лигерская сволочь! – Урсис схватил вторую пику и хотел пристроить ее на дереве, но Брим, ухватившись за дуло, пригнул ее к земле.

– Не дури, Ник. Ты ведь слышал лай. Этот лигер не один здесь. Сейчас прибегут его дружки – и если они найдут его мертвым, то откроют охоту на нас. Это в сто раз затруднит наше спасение, а ей ничем не поможет. Ну, подумай сам!

Медведь заскрипел зубами и закрыл глаза.

– Правда твоя, Вилф Анзор. Извини. Правота Брима подтвердилась очень скоро, когда еще двое Облачников с охотничьими бластерами подъехали на маленьком открытом глайдере, входившем, видимо, в парк машин охотничьего замка. Все трое не спеша направились к убитой медведице.

Брим не сводил глаз с Урсиса, который тяжело дышал, обуреваемый яростью.

– Ничего, Вилфушка, – шепнул медведь. – Я уже взял себя в руки.

Трое лигеров, стоя над мертвой медведицей, сняли шлемы своих скафандров и выпили, чокнувшись серебряными фляжками.

Брим покосился на пики, а Урсис вдруг затаил дыхание.

– Великий скальный волк. Ты видишь, кто это? Брим прищурился и ахнул.

– Великая Вселенная, Ник! Похоже, это сам Родеф ноф Вобок.

– Не просто похоже – это он и есть.

– Факт, – согласился Брим, только теперь разглядев кружок из пяти звездочек на левой стороне груди охотника. – Либо это фельдмаршал, либо его надо арестовать за самозванство.

Облачник был высок и крепко сложен, что даже его черный скафандр не мешал разглядеть. На узком лице под тщательно уложенными волосами выделялся тонкий аристократический нос с близко посаженными маленькими глазками, над тонкими, почти бесцветными губами виднелись едва заметные усики. Брим видел этого человека на голографиях несчетное количество раз. Ошибки быть не могло. Оба его спутника носили на груди три обергалитирские звезды, но их лица Бриму не были знакомы.

Ноф Вобок, внезапно встав на колени, расстегнул ворот скафандра медведицы и распорол скафандр донизу. Потом придержал убитую за голову, а двое других за ноги стащили с нее скафандр.

Фельдмаршал извлек из ножного кармана короткий нож, вонзил его в живот медведицы и, держа обеими руками, сделал надрез до самой шеи. Урсис при виде этого издал утробный рык.

– Он.., он хочет... – прошептал Брим, но договорить ему так и не пришлось.

Урсис с ревом выскочил из-за дерева и в несколько прыжков покрыл расстояние между собой и Облачниками.

Брим, оцепенев, смотрел, как Облачники бросились бежать от него к своим бластерам. Но Урсис ухватил ноф Вобока за голову и свернул ему шею со звуком, похожим на щелканье кнута.

Брим прицелился из лучевой пики в одного из обергалитиров, но тут его уши наполнил грохот, идущий отовсюду.., и ниоткуда.

Этого лигеры уже не выдержали. Охваченные паникой, они пустились наутек, но Урсис, не обращая внимания на шум, схватил фельдмаршала за ноги и принялся молотить им двух других, как дубиной. Те без чувств повалились наземь.

Откуда ни возьмись, из метели появился целый взвод Облачников. Впереди бежали трое штатских в зимней одежде, которых тащили за собой на поводках шесть огромных гратц-гончих. Солдаты мигом поняли, что дело неладно, и взяли на изготовку свои мощные "Шпанду-50". Брим взял на прицел ближнего и спустил курок. Трое солдат, бежавших рядом, исчезли в облаке пламени – это ошеломило остальных и, возможно, спасло жизнь Урсису.

Не успели Облачники опомниться от этой новой нежданной напасти, небо разверзлось – в буквальном смысле, как будто в нем открылось окно. В это окошко высунулся маленький разлагатель и повел огонь с ужасающей точностью. Первый разряд ударил в егерей с собаками, подняв их, словно тряпичных кукол, на двести иралов в воздух вместе с грязью и осколками дерева.

– Вилф! Ник! Это последний рейс на Громкову. Скорее! – прокричал странно знакомый женский голос по невидимому громкоговорителю.

Невидимому... Внезапно Брим понял, откуда шел шум. Корабль-невидимка! Причем свой – ведь кто-то на борту зовет их по имени!

– Вилф! – растерянно оглядываясь, проревел медведь. – Ты где?

– Я тут, Ник! – крикнул Брим сквозь грохот мощных гравигенераторов, указывая на люк, внезапно возникший в воздухе. – Смотри! Это НЕВИДИМКА – один из наших! Лезь на борт!

Разлагатель выстрелил снова, расшвыряв оставшихся лигеров во все углы Вселенной. Урсис, похоже, пришел в себя и опрометью кинулся к люку.

Брим последовал за ним, таща обе лучевые пики. Мешок с провизией больно молотил по спине. Урсис подскочил, и не менее четырех пар рук втянули его на борт – одна из них принадлежала старшине Барбюсу. И тут Брим увидел, кто пришел им на выручку – не кто иной, как его бывший старший помощник на борту "Звездного Огня" Надя Труссо!

– Давай, шкипер, – крикнула ему она. – Пора убираться отсюда. Тут поблизости происходит какая-то заваруха, и все лигеры в пределах светового года шпарят сюда.

Брима втащили в люк Барбюс и еще трое крепких ребят в форме Имперского Флота. Брим еще никому в жизни так не радовался.

– Спасибо, старшина, – выдохнул он, пока за ним задраивали люк.

Барбюс, очень серьезный, снял мешок у Брима со спины.

– Рад стараться, адмирал. Но за спасение вам следует благодарить капитана Труссо. Это она вычислила, что вы отправились на эту планету. Мы уже несколько дней шастаем в тылу у гадских Облачников.

Труссо, посовещавшись о чем-то с Урсисом, кивнула.

– В этот люк, генерал. Я понимаю, как это важно, но пожалуйста, поторопитесь.

– Я скоро, – пообещал Урсис, потрепав ее по плечу. – Нельзя допустить, чтобы Облачники сняли с нее кожу. – И он нырнул в дверь крошечного шлюза. Брим, глядя на Труссо, одобрительно кивнул.

– Благодарить будешь потом, шкипер, – сказала она. – Надо вывести этот корабль на дорогу, пока новые лигеры не набежали. – Маленькая, преждевременно поседевшая, с круглым лицом, смеющимися глазами, вздернутым носом и пухлыми губами, она выглядела, как настоящий эльф. У нее была складная фигурка с чуть великоватыми руками и ногами и пышной грудью, которая даже под флотским плащом неизменно привлекала мужские взгляды. Еще до войны, будучи старшим помощником Брима на корабле Имперского Флота "Звездный Огонь", она проявила себя великолепным пилотом, выполнявшим самые многообразные обязанности с жизнерадостной самоотверженностью градгроутского святого. К тому же она была очень искренней и чрезвычайно сексуальной – в неслужебные часы. Между ней и Бримом возникла большая симпатия, и им не раз стоило труда не выйти за рамки профессиональных отношений. После ее назначения капитаном на корабль-невидимку "Норд" их дружба приобрела несколько более интимный характер, хотя Леди Удаче еще предстояло дать им случай на нечто большее, чем торопливые объятия.

Через некоторое время корабль содрогнулся, и разлагатель выстрелил один-единственный раз. Урсис вернулся в отсек.

– Спасибо, капитан, – сказал он. Брим никогда еще не видел его таким измученным. Труссо, наверное, тоже заметила это и сказала:

– Не за что, генерал. Если что-то подобное случится со мной, я надеюсь, что и обо мне кто-нибудь позаботится. Проводите генерала в мою каюту, – велела она одному из матросов. – Постоянное место после подберем. – Урсис ушел, и она с подчеркнутым безразличием сказала Бриму:

– Между прочим, с тебя причитается – согласен?

– И не что-нибудь, а логийское номер один. Целое озеро, если задержишься в Громкове – а если нет, я тебе вышлю.

– Мы простоим в Громкове около суток. И если ты улизнешь с работы на пару метациклов, я поймаю тебя на слове. Озеро не озеро, но пару ящиков для всего экипажа...

– Уговор. – Брим надеялся, что никто не заметит, как он покраснел. – Скажи мне только, где тебя искать.

– Оставлю записку у посольского портье, – кивнула она. – А теперь пошли на мостик и будем выбираться отсюда. – По узкому трапу она провела Брима на тесный мостик, где небольшие гиперэкраны были почти полностью прикрыты сенсорно-проекторными панелями, маскирующими корабль. Указав Бриму свободное сиденье, она дружески – и весьма провокационно – подмигнула ему и прошла к пульту офицера по маскировке. Всмотревшись в мириады разноцветных символов на дисплее, она кивнула, села в левое пилотское кресло и закрепила ремни. Второй пилот, рыжая красотка с явно неуставными волосами до плеч, кратко отрапортовала, и обе начали ускоренную до предела предстартовую проверку.

Они почти немедленно поднялись в воздух и поднялись сквозь завихрения непрекращающейся бури в абсолютный покой космоса. В узкую щель гиперэкрана, сквозь летящий снег и облака, Брим мельком увидел внизу ферму Южных. Он улыбнулся, вспомнив и медведей, и аромат свежего хлеба, наполнявший их теплую, уютную кухню. Все казалось таким мирным там, внизу. Ему даже показалось, что он видел Чеснока, храброго старого дрошката, и Брим с волнением подумал: такой народ победить нельзя!

В следующий момент "Норд" ушел в облака, и вскоре перед Бримом открылось безбрежное звездное пространство. Через четыре дня они вернулись в Громкову, а на фронте Брим так и не побывал.

Глава 6

ЗАГАДОЧНОЕ ЗАТИШЬЕ

Вечером, взяв на вахте обещанную записку от Труссо – и милое послание от Марши Браунинг, на которое тут же ответил, – Брим отправил свой рапорт в Авалон. Кроме краткого отчета о гибели ноф Вобока, он почти не содержал новой информации. Брим, несмотря на свои приключения в тылу врага, так и не добрался до линии фронта Но это сообщение будет последним, которое он составляет с чужих слов.

В первые же метациклы после посадки "Норда", доказав военным медикам, что находится в полном здравии, он убедил Бородова и Урсиса в том, что единственный способ давать правдивую информацию о войне – это самому в ней участвовать. Медведи поначалу сопротивлялись, но в конце концов сдались, и Бородов договорился обо всем еще до вечернего чаепития. Через два дня Брим должен был явиться на дальнюю учебную станцию, чтобы поступить в экипаж ЗБЛ-4 Так он станет участником боев, а не просто наблюдателем.

Труссо ждала его у посольства. В Громове, как обычно, шел снег – он начался еще с метацикл назад. Улицы и здания оделись в белое покрывало, а высокие деревья на проспекте Молоко превратились в фантастические черно-белые скульптуры. Ответив на приветствие почетного караула десантников у посольства, Брим спустился по широкой лестнице, недавно расчищенной, но уже снова заметенной снегом, и стал оглядываться в поисках служебного глайдера. Надя Труссо умела очаровывать транспортников обоего пола, как никто во Вселенной. Но никаких глайдеров у посольства не наблюдалось – там стояли только нарядные белые сани, украшенные орнаментом из золотых листьев и запряженные тремя громадными пегими дрошкатами. Ямщик на высоком облучке был одет в высокую шапку с двумя перьями завенкока сбоку, теплый красный кафтан с золотым позументом и блестящие черные сапоги. Увидев Брима, он взмахнул своим длинным кнутом и, улыбаясь во весь рот, указал на сани.

Там лежала груда разноцветных одеял, и Брим расхохотался, разглядев закопавшуюся в них Труссо. Она ухмылялась во весь рот, словно отмочила лучшую шутку во Вселенной.

– Полезай ко мне, Вилф Брим, – это единственный способ не замерзнуть!

Брим, ухмыльнувшись в ответ, залез в сани и начал разгребать одеяла, но она ухватила его за руку.

– Плащ-то сними, дуралей, – в нем ты точно замерзнешь!

Брим поднял брови и заметил, что плащ Труссо уже лежит на противоположном сиденье.

– Неужто там так тепло?

– Вот сними плащ, тогда узнаешь. – Она хихикнула. – Мне тут очень уютно.

– По тебе заметно. – При ближайшем рассмотрении оказалось, что Труссо сидит, укутанная всего в один громадный плед. Брим скинул плащ, частично размотал ее и забрался в ее кокон.

– Ух, как здорово, – облизнулась она.

– Ага. – Он обнял ее за плечи, укрываясь поплотнее. – А так еще лучше.

– Что же дальше? – спросил он. Она широко раскрыла глаза.

– Что может быть дальше перед посольством, посреди проспекта Молоко? Да еще когда эти десантники смотрят. Ты, похоже, куда распутнее, чем я думала.

– Не знаю, – засмеялся Брим. – Зависит от того, какое распутство у тебя на уме.

– Вилф Брим! – простонала Надя. – Ты просто невозможен! – И она крикнула ямщику:

– Ну, господин Савловский, прокатите-ка нас по городу!

– Слушаюсь, – ответил медведь на ломаном авалонском и щелкнул кнутом. Тройка сорвалась с места и помчалась по широкому проспекту, позвякивая бубенцами.

Брим поймал себя на том, что ухмыляется, как идиот, глядя, как проносятся мимо огни почти пустого проспекта Молоко – "посольской деревни" Громковы. Деревья, фонари в туманной дымке, даже случайные прохожие – все казалось мягче и как-то приветливее сквозь пелену снега, летящего на лицо и глаза. Когда они свернули в улицу потемнее, Брим посмотрел на личико эльфа рядом и покачал головой. Не верилось, что всего четыре стандартных дня назад он не знал, доживет ли до следующего утра. А теперь он сидит... Надя, слегка приоткрыв рот, смотрела на него. Не закрывая глаз, он нежно привлек ее к себе, и их губы соприкоснулись. Это происходило с ними всего лишь во второй раз за их давнюю дружбу. Пульс Брима участился, когда она припала к нему и ее язык оказался у него во рту. Ее дыхание он помнил еще с их первого поцелуя – свежее и ароматное, как весенний ветер. Он закрыл глаза, и его фантазия заработала в тысяче направлений, одно другого соблазнительнее.

Они с жаром принялись наверстывать потерянное время со всеми его разочарованиями, К середине ночи они объехали не меньше трех питейных заведений, отпробовали несчетное количество марок знаменитого громковского вина и теперь неслись вдоль темного берега реки Громковы, далеко от городских огней. Созревшие для того, чтобы исполнить наконец давние обещания, они смеялись до упаду, пытаясь принять нужную позу в санях, предназначенных для медведей. Совсем раздевшись под своим пледом, они давно отказались от традиционных решений, и Брим сидел на подушках нос к носу с Надей, балансирующей у него на коленях. Вцепившись ему в плечо левой рукой, она хохотала, стараясь осуществить задуманное, а сани раскачивало и подкидывало на ухабах.

– Может, велеть ему остановиться? – предложил Брим, при внезапном толчке попав куда-то мимо цели. Наде никак не удавалось пристроиться как надо.

– Извини, – сказала она, приостановив свои попытки, – но останавливаться никак нельзя. Медведи делают это на скаку, и мы, Вут свидетель, тоже сделаем. В Авалоне, как говорится, поступай...

– Но мы не в Авалоне. Мы в Громкове, и медведи делают это по-другому. Брим попытался получше укрыться пледом.

– Точно! – с торжеством вскричала Надя. – Это мы все делаем не так! – Она обняла его за шею, чмокнула в губы и отпихнула в сторону. – Давай-ка поворачивайся, – скомандовала она, становясь на колени и держась за спинку саней. – Да смотри не промахнись!

Брим, смеясь, принял нужное положение – тройка в это время огибала крутой поворот – и в тысячный раз поправил плед на них обоих. Подхватив одной рукой ее трясущиеся груди, он двинулся вперед... Наконец-то!

Надя ахнула и вскрикнула:

– Есть! О-оо!

И тут Брима ослепили фары глайдера, идущего позади. Замигали зеленые огни, и мегафон прогремел что-то по-содескийски самым официальным тоном. От испуга Брим увял и сразу освободился.

Надя с криком зажала глаза руками и соскользнула на дно саней, пытаясь нащупать свой флотский плащ. Брим сполз туда же, надел свой собственный очень холодный! – плащ и ощупью нашел брюки в складках пледа.

– Тайная полиция! – крикнул ямщик. Тройка остановилась, и чужие шаги уже хрустели по снегу. – Требуют предъявить документы.

– Скажите им, чтобы подождали, не то они увидят кое-что поинтереснее документов, – сердито отозвалась Труссо.

Ямщик сказал что-то по-содескийски, получил ворчливый ответ, и шаги остановились.

– Какого тытьчерта им от нас надо? – вслух поинтересовался Брим.

– Тайная полиция не делится своими планами, – осторожно ответил ямщик. "Медвежата на тонком льду не зовут к себе скальных волков", как говорится.

– Чертовы легавые, – пробурчал Брим, садясь на заднее сиденье и натягивая штаны. Он оглянулся через плечо – на ночном небе вырисовывались четыре мощные фигуры.

Труссо, сидя напротив него, натягивала красные трусики поверх сапог.

– Чертовы легавые, – повторила она, оправляя юбку и застегивая плащ.

Брим надел сапоги и спросил:

– Ты готова?

– Смотря к чему, – скорчила гримасу она.

– Например, к контакту с содескийской тайной полицией.

– Скажи им, пусть убираются, – фыркнула она, расчесывая пальцами короткие волосы. – Я этим занимаюсь только с людьми.