Текст книги "Осада (Рулевой - 6)"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Не знаю, право, – подавив стон, ответил Брим. Он и, правда, не знал, но мог догадаться.

– Как бы там ни было, – продолжила Марша, – я была бы не прочь выбраться из этого шумного зверинца. Вы на глайдере?

– Так получилось, что да, – улыбнулся Брим. – Но не захотите же вы меня покинуть, раз уж я здесь?

– Нет, если вы сами не захотите быть покинутым. Я знаю тут один прелестный кабачок – выпивка там, правда, не столь хороша, как у Орловского, к тому же не дармовая, зато там мы сможем хотя бы услышать друг друга. Ну и.., там никто не станет задаваться вопросом, почему мы столько времени проводим вместе. Нигде во всей галактике не сплетничают так, как в Громкове.

– Откуда вы знаете? Может, где-нибудь в Лиге есть места и почище. Вы наверняка не везде побывали.

– Вилф Брим, вы невозможный человек. Вы прекрасно понимаете, о чем я. И мне бы очень хотелось узнать вас получше.

– Заметано, Марша Браунинг, – улыбнулся Брим. – И как же мы осуществим эту подпольную акцию?

– Я отошлю свой лимузин, а вы потом отвезете меня домой. Как вам мой план?

– Годится. Я возьму ваше пальто и буду ждать вас в вестибюле.

Через полметацикла они покинули дворец.

***

Широкие бульвары и великолепные особняки близ Зимнего дворца скоро сменились деловыми кварталами. Проспект Шамрай был украшен флагами, и в высоких зданиях мирно светились огни, невзирая на реальную угрозу нападения из космоса. Брим вел, а Марша указывала ему дорогу с уверенностью, рожденной пребыванием во множестве экзотических городов галактики. На ней было облегающее шерстяное пальто и крошечная шляпка-таблетка, напоминающая Бриму орудийную башню без разлагателей. Марша, даже тепло одетая, была очень красива.

– Поверните направо вон у того дома с золотым шпилем, – сказала она, показывая сквозь занесенное снегом ветровое стекло, – а потом налево, где въезд на бульвар Берсова.

Брим улыбнулся про себя. Следуя за мужем-дипломатом во все концы Империи, она стала настоящей космополиткой и почти всюду чувствует себя дома.

– Дайте мне знать, когда подъедем к Авалону, – пошутил он.

– Как вы быстро водите, – засмеялась в ответ она. – Я и не заметила, как мы вышли за пределы световой скорости.

– При такой ровной езде немудрено обмануться. – Брим свернул на въезд.

– Надо будет проехать в Турчикские ворота, – предупредила она. – Их легко пропустить. – По обе стороны улицы, сузившейся с двенадцати до четырех рядов и покрытой свежевыпавшим снегом, торчали в белой мгле громадные спиралевидные башни, соединенные друг с другом толстыми трубами и светящимися проводами.

– Куда теперь? – спросил Брим.

Глайдер миновал уже с полдюжины указательных столбиков, отмечающих главную полосу движения. Это был уже жилой район, где стояли двух– и трехэтажные домики с крутыми крышами, резными балконами и затейливыми крылечками, а вдоль улицы росли невысокие, запорошенные снегом деревья. Марша прищурилась, вглядываясь в снег.

– Езжайте помедленнее. Без фонарей – это задача нелегкая, но тут должен быть целый ряд магазинов и.., точно, на следующем перекрестке сворачивайте влево и паркуйтесь, где удастся.

Брим свернул на узкую торговую улочку. Все магазины в этот час были закрыты. Старинные здания из черного камня не превышали четырех-пяти этажей, и снег подчеркивал каждую выпуклость их лепных фасадов. Но у обеих обочин, несмотря на позднее время, плотными рядами стояли глайдеры всевозможных марок.

– Вон там есть просвет, – заметила Марша. – Внедряйтесь.

Брим посмотрел вдоль улицы, тускло освещенной их фарами, – этот свет разве что пешеходов мог предостеречь.

– Зоркий же у вас глаз.

– Нам повезло. Это заведение очень популярно – и у людей, и у медведей. Не успели они припарковаться, как на улице появились еще три глайдера, мерцая фарами, как прищуренными глазами. – Видите?

Брим смотрел на Маршу в темноте. Отопление глайдера безуспешно боролось с содескийским морозом. Даже в виде силуэта она была прекрасна.

Она, взглянув в его сторону, повернулась к нему лицом и долго смотрела на него.

– Кредитку за ваши мысли, – сказала она наконец.

– Я был бы смущен куда больше, чем на кредитку, если бы вы в них проникли, – сознался Брим, краснея в темноте.

Марша неожиданно обвила руками его шею и поцеловала прямо в губы.

– Ну что, – тихо спросила она, касаясь его носа своим, – заработала я свою кредитку?

– М-мм, – произнес Брим. – Мне думается, да – но, может быть, стоит попробовать еще раз. – Он привлек ее к себе и прижался к ее губам своими. А потом, слегка отстранившись, добавил:

– Может быть, пойдем? Пока я.., э-э...

– Пожалуй, – проговорила она, поправляя шляпку. Ветровое стекло тем временем уже занесло снегом, и Брим, выйдя, ушел в сугроб по щиколотку, хотя улицу явно расчищали не более метацикла назад. Он обошел машину, дождался, когда пройдет рабочий с энерголопатой, помог выйти Марше, и они направились к двери под вывеской, исписанной старинными содескийскими буквами.

Брим открыл тяжелую дверь, и навстречу хлынула волна тепла, насыщенного запахами вина, хогга-пойи, сигарет муокко, духов и всевозможных специй. Вторая дверь открылась в шумный, освещенный свечами зал с низкими стропилами потолка и закопченными стенами, где слышался гул голосов и звон хрусталя. Но все покрывали звуки задумчивой, меланхолической содескийской народной музыки, шедшие от трех громадных струнных инструментов, называемых акьялалабами. Огромный рыжеватый медведь, весь в черном, не считая белой накрахмаленной рубашки и красной ленты на шее, с приветливой улыбкой поклонился вошедшим.

– Добро пожаловать в ресторан Гровника, – сказал он по-авалонски, оглядел зал и сверился с засаленного вида дисплеем у себя на конторке. – У меня осталась только одна кабина, но я с большим удовольствием провожу вас туда.

Брим не успел еще ответить, как Марша кивнула и сказала что-то медведю на его собственном языке, вызвав у него широкую улыбку. Метрдотель поцеловал Марше руку, еще раз поклонился Бриму, сделал знак официанту и повел гостей сквозь дымный полумрак к деревянной кабинке у стены, покрытой содескийской народной росписью – судя по всему, подлинной. В соседней загородке двое таинственных Ночных Торговцев держались за руки над бокалами с темно-красным вином, за ближним столиком четверо молодых медведей в костюмах какой-то гильдии обмывали нечто очень важное – по крайней мере для них. За столиками сидели люди, слишком занятые, чтобы обращать внимание на двух своих соплеменников, одетых скорее для придворной церемонии, чем для посещения местного кабачка, хотя бы и столь популярного, как "У Гровника".

– Не знал, что вы говорите на их языке, – заметил Брим.

– Я это делаю не слишком хорошо, – слегка зарумянилась она. – Просто у меня такое хобби. Стараюсь хотя бы немного овладеть языком тех мест, куда нас посылают.

Брим заказал бутылку любимого логийского и сел напротив Марши.

– Очень полезное хобби. Я сам сумел выучить только лигерский фертрюхт – да и то потому, что это помогало мне заработать на хлеб, когда я был мальчишкой.

– Какая ирония, не правда ли? – засмеялась она. – Если учесть, что вы почти всю свою жизнь сражаетесь с ними.

– Я и сам не раз об этом думал. – Официант в белом переднике и высоком поварском колпаке подал им вино. Брим нахмурился, пробуя превосходный напиток. – Это подлое племя. Думаю, вы с послом тоже не слишком их обожаете.

– Зато они обеспечили нам несколько великолепных назначений, – улыбнулась Марша, пригубив свой бокал. – Не будь с Лигой столько хлопот, дипломатический корпус совсем бы захирел, и...

– И что?

– Ну, наверное, я не изучила бы так хорошо галактику.., и ее многочисленные языки.

– А сколько вы знаете? – Брима все больше очаровывала эта скромная женщина, оказавшаяся на поверку столь же умной, как и красивой.

Она, подумав немного, улыбнулась.

– Я вообще-то не считала, но, кажется... По настоянию Брима она вспомнила двенадцать языков и диалектов, включая и его родной карескрийский, который для большинства жителей Империи звучал почти как иностранный. За следующий метацикл Брим убедился, что не совсем еще разучился отдыхать – он просто забыл, как это делается. Чувствуя себя очень комфортно, он прикончил первую бутылку, вылив последние капли в бокал Марши.

– Вилф Брим, – с легкой улыбкой запротестовала она, – если бы я не знала вас так хорошо, то подумала бы, что вы замышляете воспользоваться моей слабостью.

– Несколько капель дела не решают, – засмеялся он. – Но я вообще-то собирался заказать вторую бутылку, если вы не слишком торопитесь домой.

– Ага, значит, все-таки замышляете?

– Никогда, – театрально воскликнул Брим, интересуясь про себя, захмелела ли она так же, как и он. – Лучше смерть, чем бесчестье, – или как там это говорится.

– Вы правду говорите, адмирал Брим? – с шутливым недоверием осведомилась она. – Если бы я хоть чуточку заподозрила вас в бесчестных намерениях, ни за что не позволила бы вам отвезти меня домой.

Брим в мнимом раздумье схватился за переносицу.

– Как убедить вас в чистоте моих помыслов?

– Гм-м. – И Марша мелодраматически нахмурилась. – Не думаю, что это возможно, если...

– Если мы не закажем еще вина?

– Вот-вот.

Брим подозвал официанта.

– Давайте выясним прямо сейчас.

***

Вторую бутылку они пили гораздо медленнее. Шум ресторана отошел куда-то далеко, а их разговор приобрел более интимный характер. Всплыло внезапно имя Марго Эффервик, первой – и самой известной – любви Брима.

– И она действительно спасла вашу жизнь в битве при Зонге? – спросила Марша. – Значит, она очень сильно вас любила, если пошла на такой риск.

– Когда-то я думал, что так и есть, – кивнул Брим. – Но лигерская тайм-трава убила все ее чувства – как, можно сказать, и саму Марго. Я надеялся, что она справится с этим, но...

– Я видела много ее голографий. Она была красавица – да и осталась ею, полагаю.

– Да. – Бриму захотелось переменить разговор. – Надеюсь, что так. Но вы тоже очень красивая женщина.

– Вы уже говорили это. – Марша перешла на шепот. – Надеюсь, что это правда – по крайней мере для вас.

– Уж поверьте. – Пальто, которое он набросил ей на плечи, успело распахнуться, открыв неоглядные пространства кремовой кожи. Последние несколько циклов Бриму было трудно не пялить на это глаза. Марша воспользовалась моментом, чтобы слегка передвинуться, и в поле его зрения попали маленькие крепкие груди, туго натягивающие ткань. Брим покраснел до ушей и встретился со взглядом Марши – очень понимающим взглядом.

– Ага, адмирал Брим, – проворковала она с веселым огоньком в глазах, – вот я вас и поймала.

– Извините, – смущенно пробормотал Брим. Рядом с этой бесконечно соблазнительной женщиной он почему-то чувствовал себя как мальчишка.

– За что?

– Ну как за что? – еще больше сконфузился он.

– А вот так. Я не для того надела такое платье, чтобы на меня никто не смотрел. – И она слегка повела плечами, открыв еще больше белой кожи. Интересно, у меня грудь такая же красивая, как у Марго Эффервик?

Бриму стало трудно дышать.

– Гм-м, – протянул он, уже не скрывая, что смотрит, – я бы сказал, что да – насколько я вижу.

– Это что, намек? – покраснела она.

– Просто мне недостает информации. Должен же я сравнить.

– А что, если я предоставлю вам такую возможность? – спросила она, глядя ему прямо в глаза.

Брим почувствовал, что вступает на предательскую почву, и осведомился шутливо:

– Где, прямо здесь?

Она поглядела по сторонам и улыбнулась.

– Потому-то я и не люблю напиваться на людях. – И она расстегнула сзади молнию, судя по звуку. – Креллингхем в таких случаях просто из себя выходит. А меня иногда прямо подмывает выкинуть что-то неподобающее. – Она прикрылась пальто спереди, как щитом, и опустила корсаж, обнажив маленькие, слегка поникшие груди, которым могла бы позавидовать женщина вдвое моложе нее. – Ну вот, – сказала она с торжествующим смешком, – теперь можете сравнивать.

Смущенный Брим стрельнул глазами по сторонам и убедился, что никто, кроме него, не может видеть ничего, помимо пальто.

– Итак? – сказала она, тихонько массируя большущий, коричневато-розовый сосок. Брим ощутил растущее возбуждение.

– Вы правда хотите знать? – спросил он, глядя как завороженный на сетку голубых жилок вокруг ее больших узловатых ареалов.

– Правда хочу.

– Ну-у, – промямлил он, – у вас они больше и.., круглее, что ли. У Марго...

– Не стану спрашивать, чьи вы предпочитаете, – сказала она, поправляя платье.

– Н-не могу сказать так сразу. Но, Вутова мать, ты потрясающая женщина, Марша.

– Ты еще не видел остального. Хочешь посмотреть?

– Где – здесь?

– Это было бы здорово, – хихикнула она. – Особенно в этом длинном платье. Вилф, – сказала она, помолчав, – тебе уже, наверное, ясно, что этой ночью я решилась.., ну, скажем, нарушить правила. Я хочу тебя с нашей первой встречи и никак не могу от этого желания избавиться. Согласен ты сделать одолжение замужней женщине? Не в столь людном месте, конечно, – улыбнулась она.

В ширинке у Брима подозрительно увлажнилось.

– Ты не первая замужняя женщина, которую я любил. И, видит Вселенная, я тоже тебя хочу. Уже давно – ты сама должна была заметить.

– Я надеялась на это. – Она принялась рыться в сумочке. – У одних моих друзей есть квартирка, которой мы пользуемся в таких вот случаях. Я взяла у них вечером ключ.., на всякий случай...

– Должен спросить тебя об одной вещи. – Брим скрипнул зубами. – Как посмотрит на это посол?

– Спасибо, – серьезно сказала она. – Я рада, что у тебя хватило мужества спросить об этом. – Она сложила руки и посмотрела Бриму в глаза. Креллингхем, конечно, был бы против – по крайней мере раньше он всегда возражал. Но в данный момент он скорее всего спит с одной из молодых сотрудниц посольства, которые путешествуют вместе с ним. Он коллекционирует их уже много лет. В этом, наверное, есть и моя вина. Я начала первая, вскоре после того, как мы поженились. Старая любовь. И Креллингхем нас застал... – Она прикрыла глаза.

– Ох, – сказал Брим.

– Да нет, все совсем не так плохо. Мы уже давно вместе, и нам удобно. Он по-своему любит меня – я ему полезна. И я по-своему его люблю. Притом он никогда не уйдет от меня и от моего состояния. И если ты, Вилф Брим, способен примириться с этим, как мирюсь я.., хочу я тебя, во всяком случае, до безумия. А может быть, даже и люблю. Сейчас мне трудно судить.

– Меня устраивает любой вариант. Я уже месяц не могу выкинуть тебя из головы.

– Тогда пошли, – сказала она с великой серьезностью. – Штанишки у меня промокли насквозь, и я хочу, чтобы ты оказался во мне прямо сейчас.

– Поехали на твою квартиру, – вскочил в нетерпении Брим.

Марша показала ему "остальное", как только он включил в глайдере отопление.

Глава 8

В ГОСТЯХ ХОРОШО, А ДОМА ЛУЧШЕ

На следующей неделе по громковскому времени Урсис продолжал свою бурную деятельность, и его планы наконец-то начали осуществляться. Маршал достиг соглашения на самом высшем уровне. Единственным способом замедлить продвижение Лиги и спасти Громкову было контрнаступление в Космосе, среди многочисленных солнечных систем, образующих "фронт".

План этот был весьма прост и даже именовался "нехитрым" среди членов генералитета, переживших княжескую чистку. Но его осуществление зависело от того, будут ли собраны нужные ресурсы для такого наступления. Главная трудность состояла в том, что не всякие ресурсы годились. Для успеха "Вылета" – такое кодовое название получила задуманная Урсисом операция – и для преодоления огромного перевеса Лиги в космосе могли подойти только новые истребители ЗБЛ-4 и "Петяковы ПЕ-3", а также "Ростовики ЖМ-2" новой модели, не подходившие ни под какую известную категорию. Иначе наступление окончилось бы катастрофой и только ускорило бы долгий, медленный отход содескийских войск, начавшийся в первые же метациклы войны.

Брим на бесконечных совещаниях выступал в качестве космического эксперта. Урсис верил, что их единственный шанс – это укрепление космических войск, но мнения одного Урсиса было недостаточно. Маршал был известен как выдающийся тактик и ученый, но мог обсуждать вопрос лишь с точки зрения инженера по гипердвигателям. Брим один имел опыт космических боев с лигерами – и, что еще важнее, командования такими боями. Он встречался с наиболее упорными советниками Урсиса и побеждал их – не потому, что давил на них авторитетом, а потому, что терпеливо доказывал свою правоту, снова и снова втолковывая медведям, что космическая мощь необходима для их выживания и для последующей победы.

Впрочем, старый Бородов нес не меньше ответственности за успех дела, чем Урсис со всем своим генеральным штабом. В плане маршала князь играл роль чародея. Он должен был распределить задания и ресурсы по заводам, разбросанным на шестой части всей галактики, и гарантировать, что в решающий момент храбрые содескийцы будут вооружены по крайней мере не хуже своих врагов.

– Хорошо бы хоть так получилось, – сказал старый медведь, задумчиво попыхивая резной трубкой-земпа перед камином в своей любимой библиотеке. – Мои производственные прогнозы почти не допускают отклонений – а все мы знаем, как туго идут новые процессы даже в самых благоприятных условиях.

Он, Брим и Урсис тайно собрались в усадьбе для отдыха, прежде чем отдать приказ о начале широкомасштабной подготовки.

– После всего, что сказано и сделано, – сказал Урсис, глядя в огромный бокал с логийским, – мы обязаны совершить все, что в наших силах – возможно, даже несколько больше. Остальное пусть решает Леди Удача.

– Это верно, – ответил Бородов. – Но пока мы не сделали все, что в наших силах, наша судьба остается в руках Облачников. "Только крылатые скальные пауки могут надеяться долететь до луны", как говорится.

Брим сидел, водрузив ноги на мягкую скамеечку, и время от времени вставлял замечания в разговор медведей. Наконец он принял решение и поставил свой бокал на мягкий ковер у стула.

– Похоже, теперь самое время попросить помощи со стороны.

– С какой такой стороны? – проворчал Бородов. – На нас и так уже работает вся Содеска – даже мелкие предприятия поставляют какие-то детали, не говоря о крупных. Медвежья цивилизация напряглась для последнего усилия.

– Я имел в виду не Содеску, а Авалон. Там тоже особенно не разживешься операция "Мертвая Голова", которой мы противостояли, дорого нам стоила. Но теперь, когда Лига всю свою энергию направила на вас, мы, думается, могли бы помочь кое-чем. А кое-что в данный момент все-таки лучше, чем ничего.

– Это верно, – проворчал Урсис, – но содескийцы не побираются. Не то что эти слюнтяи из Эффервика, которые продолжают клянчить у вас "Звездные Огни" и солдат даже после того, как сдались.

– Продолжают, – согласился Брим, – и это, по правде говоря, очень затрудняет мою задачу. Особенно когда "Вылет" планируется как операция для спасения Громковы. Но попытаться стоит.

– А что ты собираешься просить? – осведомился Бородов. – У вас в Империи не производят ни ЗБЛов, ни "Ростовиков".

– Да, пока еще нет. Ну а что вы скажете по поводу пары эскадр "Звездных Огней?"

– Это лучшие эсминцы во Вселенной, Вилф Анзор, – ответил Урсис, – но без имперских экипажей они нам не пригодятся. Чтобы освоить новый корабль, требуется время – ты сам всегда так говоришь.

– Верно, – задумчиво нахмурился Брим. – Они обязательно должны быть укомплектованы опытными экипажами – хотя бы на первое время.

– Не могу представить, чтобы император Онрад пожертвовал звездолеты и людей для безнадежного дела.

– Это не жертва. Война есть война, и без потерь на ней не обойтись. Онрад – реалист. Любой удар по Лиге, где бы он ни был нанесен, имеет большое значение. В совокупности такие удары могут привести к победе.

– Ты согласен говорить от нашего имени? – спросил Урсис.

– Именно это я и собираюсь сделать. Благодаря вашим усилиям, я отчасти сумел увидеть эту войну глазами содескийца. И мне кажется, я уже сделал здесь все, что мог. Пора отправляться домой и привести с собой подмогу. Старшина тоже будет рад погреться на солнышке. Там теперь весна, если я правильно помню.

– Нам будет недоставать вас обоих, Вилфушка, – сказал Бородов, подлив себе вина.

– Я не собираюсь задерживаться там надолго. Пара-другая недель, и я соберу кое-какую помощь к началу наступления. У старшины там есть дорогой друг, а я хоть немного пообщаюсь с дочкой. Судя по голографиям, которые мне присылают, она здорово выросла.

– С малышами всегда так, во всей Вселенной – упустишь день, глядь, и жизнь прошла. – Урсис покачал головой и воскликнул:

– Сальная борода Вута, до чего же быстро все делается! Давно ли мы сидели у этого самого камина и гадали, когда начнется война. А теперь великий князь отдал ее в наши руки.

– Я бы этот подарочек с удовольствием вернул, – пробурчал Бородов, – если бы он принадлежал исключительно брату Николаю.

– К сожалению, у него много хозяев, – сказал Брим. – Это не только Негрол Трианский со своими паскудными холуями. В нашей старой Империи их тоже хватает: КМГС и прочие подонки, которые позволили Лиге восстановиться после прошлой войны, систематически уничтожая в то же время наш собственный Флот. И все это во имя так называемого мира, который существовал только в их трусливых мозгах. Да и вы, медведи, не без греха.

– А то мы не знаем, – пробасил Урсис. – Взять хоть "антикваров" из Военной Академии, которые укрепляли свое влияние на великого князя за счет космофлота. – Он стукнул кулаком по ладони. – Теперь-то я почти всех их вычистил, но они наделали столько вреда, что за годы не поправишь.

Бородов важно кивнул.

– Если бы все наши союзные доминионы проявили хоть немного стойкости, Трианский, возможно, никогда бы не вернулся к власти вторично.

– Если бы да кабы, – откликнулся Урсис. – Все это пустые слова. То, что случилось в прошлом, можно изменить только в настоящем и будущем. И такие перемены обходятся, как правило, дорого. Вилфушка, ты берешь на себя очень важную миссию, отправляясь в Авалон. Нечего и говорить, как отчаянно мы нуждаемся в помощи – пусть она будет самой символической, зато наш народ увидит, что мы воюем не одни.

– И это откроет путь для последующей поддержки, если она нам понадобится, – добавил Бородов. – Впрочем, кто знает – глядишь, еще и мы вам поможем. Что бы ни сулило будущее, я чувствую, что мы еще понадобимся друг другу, пока облачная нечисть не будет окончательно изгнана из Вселенной. Когда ты хочешь лететь, Вилф Анзор?

– Как можно скорее. Онрад приказал генералу Драммонду предоставить мне обратный транспорт по первому требованию.

– Что ж, – с улыбкой заметил Урсис, – авось прямой приказ императора обеспечит тебе некоторые привилегии.

– Авось, – усмехнулся в ответ Брим. – И раз мы договорились, я велю Барбюсу укладываться немедленно.

На следующий день маленький имперский ДХ-98 с Бримом на борту уже летел к центру галактики, в Авалон.

***

Через три стандартных дня яркий свет тройной звезды Астуриос хлынул в автоматически затемнившиеся передние гиперэкраны, и пилот, коммандер Терри Ридо, перешел, минуя константу Шелдона, в нормальное пространство. Брим со своего места за пилотским креслом наблюдал, как изображение в гиперэкранах из искусственно передаваемого через круговерть красных фотонов сменилось естественным (эффект перехода Дила-Перифа). Джереми Локхарт, второй пилот, уже нес адмиралу кружку кф'кесса, когда Ридо, оглянувшись через плечо, с усмешкой спросил:

– Хотите посадить его, адмирал? Локхарт возражать не будет.

– Я не слишком хорошо знаю этот тип, – пожал плечами Брим, давая пилоту шанс отступить.

– Он малость вертляв на низких скоростях, – не унимался Ридо, – но я летал на "Звездных Огнях", и ближе к земле он им почти не уступает. Вы, главное, посматривайте на счетчик скорости, и все будет в порядке. Мне надо прожить еще лет двести, чтобы сделать столько же подходов к Авалону, сколько вы.

– Но на этих красавцах я их не делал. Хорошо – если Локхарт не против, пусть будет так. – Он сел на место второго пилота и стал пристегиваться. С этого кресла, как всегда, все виделось совсем по-другому. С пилотским местом не сравнится ничто во Вселенной, если даже сидеть всего в нескольких иралах позади. Может, это чисто психологическое явление – Брим пару раз пробовал себя в этом убедить. Но здесь, на мостике ДХ-98, он в который раз убедился в обратном.

Брим осмотрелся. В отличие от длинноносого "Звездного Огня", на котором он летал последнее время, этот корабль обладал почти неограниченным передним обзором. Но обе боковые стороны от "горизонта" вниз были совершенно закрыты двумя огромными, каплевидными гондолами, где помещались двенадцать гравигенераторов А876 – вдвое больше, чем на "Звездном Огне", хотя сам ДХ-98 был больше всего в полтора раза и его экипаж составлял только тридцать человек. Предварительное знакомство с моделью показало, что новейшее приобретение Имперского Флота быстро завоевывает репутацию чисто пилотского корабля. Брим наблюдал за Ридо во время старта с "Томошенко", и тот вел себя куда осмотрительнее, чем любой пилот его звания и возраста.

Первый орбитальный буй показался циклов двадцать спустя, с левого борта он равномерно мигал, пересиливая сияние звезды. Внизу планета Авалон незаметно для глаза поворачивала свой ночной терминатор к городу Авалону, который с путаницей своих улиц и дорог должен был вот-вот показаться из-за края большого климатического фронта.

– Похоже, сегодня их малость помыло, – заметил Брим.

– Эту грязь и за миллион лет не смоешь, – засмеялся Ридо, указывая на кристальную верхушку буйка.

На информационной панели Брима загорелось меню погодных зон. Он выбрал АВАЛОН, и меню сменилось старомодными текстовыми символами:

АВАЛОН/ОЗЕРО МЕРСИН, УСЛОВИЯ НА 2147 АВАЛОНСКОГО СТАНДАРТНОГО ВРЕМЕНИ: 6000 ПЕРЕМЕННАЯ, 21000 ПЕРЕМЕННАЯ, ВИДИМОСТЬ 10, ТЕМПЕРАТУРА 101, ТОЧКА РОСЫ 67, ВЕТЕР ТИХИЙ, АЛЬТИМЕТР 2992, ПОСАДОЧНЫЙ ВЕКТОР 18 ВПРАВО 17 ВЛЕВО, ВИЗУАЛЬНЫЙ ОСМОТР НА ПОДХОДЕ.

Контролер с дальнего спутника появился на объемном дисплее у правого локтя Брима.

– Орбитальный контроль имперскому В4050. Вы принимаетесь на Авалон Главный-Девять. Придерживайтесь данного вектора снижения до уровня полета два-пятьдесят и скорости триста.

Ридо кивнул. Откуда ни возьмись, явились для визуального осмотра три изящных трехкорпусных "Звездных Огня", отсалютовали, легли на вираж и исчезли бесследно.

– Понял вас, – сказал Брим. – Имперский В4050 принимается на Авалон Главный-Девять, снижение до уровня полета два-пятьдесят на скорости триста.

Маленький звездолет начал свой огненный спуск через атмосферу планеты, и Брим включил гравитормоза. Скоро корпус раскалился добела, и малейшее возмущение в воздушной струе вызывало поток свободных ионов, образующих длинный, как у кометы, хвост на несколько сот иралов за кораблем.

На высоте чуть меньше 150 кленетов Брим заметил вдали огромную орбитальную базу эсминцев. Флот-Порт 30. Брим долго не сводил глаз с этой неуклюжей, такой знакомой громады. Во время битвы за Авалон это был его дом, и здесь он нес на себе ужасающую ответственность. Сколько боевых воспоминаний кружит тут на орбите – среди них есть и хорошие, даже героические, но большей частью они страшны. Брим вернулся к своей задаче и больше не оглядывался назад. Всего четверть метацикла спустя он выровнял корабль над грядой рассеянных облаков на высоте ровно 25000 иралов – и на воздушной скорости ровно 300 кленетов.

– Авалон Главный-Девять имперскому В4050, – произнесла вторая диспетчерша – эта базировалась где-то на поверхности, судя по щегольскому покрою ее формы. – Видим вас на уровне полета два-пятьдесят при скорости триста. Спускайтесь на уровень два-сорок и задержитесь там.

– Благодарю вас, АГ-9, имперский В4050 спускается на уровень два-сорок.

– Похоже, тут недавно прошла гроза, – заметил Ридо с левого кресла. Смотрите, слева еще сверкает молния.

– Хорошо, что она движется не к нам, а в другую сторону. – Брим вспомнил, как чуть было не потерял "Непокорный", когда молния ударила в лишенную изоляции КА'ППА-мачту и закоротила гравиконтакты корабля.

– Имперский В4050, свяжитесь с Авалонским центром по каналу два-семьдесят-шесть, – распорядилась контролер.

– Понял вас. Канал два-семьдесят-шесть. Спасибо за помощь, АГ-9.

– Пожалуйста. Всего хорошего.

Облачная гряда наконец-то прошла, и поверхность планеты запестрела тысячами оттенков весенней ЗЕЛЕНИ! Это было так красиво, что рот у Брима растянулся до ушей. Многие недели – притом содескийские недели – он был слишком занят, чтобы осознать, до чего обрыла ему снежная белизна.

– Красота, – шепнул он почти про себя.

– Простите? – отозвался Ридо.

Бриму помешал ответить третий контролер.

– Авалонский центр вызывает имперский В4050...

– Авалонский центр, имперский В4050 находится между двадцатью четырьмя с половиной и двадцатью четырьмя.

– Слышу вас, В4050.

– Тут снега нет, – сказал Брим, обращаясь к Ридо.

– Повторите, В4050. Вы сказали "снег"? – откликнулся Авалонский центр.

– Извините, центр. – Брим почувствовал, что краснеет. Передатчик ВРГ-104 иногда переключался не сразу. – Микрофон открыт, – смущенно пояснил он. – Вас поняли.

Сам город был еще закрыт облаками, но они быстро рассеивались.

– Имперский В4050, даю новый курс пять ноль два пять ноль на совмещение с радиальной прибытия Ковингтон-32. Снижайтесь и оставайтесь на десяти тысячах при скорости два-пятьдесят; альтиметр два девять девять один.

– В4050 следует курсом пять ноль два пять ноль и спускается на десять тысяч при двух пятидесяти.

– На сколько здесь надо выпускать закрылки? – спросил Брим, плавно ложась на новый курс.

– Я выпускаю примерно на четыре деления, – ответил Ридо.

– Действуйте, – приказал Брим. – Сигнальная панель?

– Работает.

– Альтиметры?

– Все три без расхождений.

– Гравипредохранители кабины?

– Включил.., только что.

– Корпус должен уже достаточно охладиться, – заметил Брим. – Откроем заодно посадочные огни.

– Открыты.., и включены.

В кабине прозвучал мелодичный звонок.

– Автопилот отключился, Вилф.

– Понял, – сказал Брим, чувствуя, как ожили рычажки под его пальцами. Теперь начинается самое приятное. – Авалонская региональная служба, имперский В4050 вызывает вас с одиннадцати, пройдя орбитальный контроль.

– Добрый вечер, имперский В4050, – ответил голос диспетчера. – Ложитесь на курс два-тридцать пять и снижайтесь до семи тысяч.

– Имперский В4050 спускается с одиннадцати на семь.

Колоссальный город занимал теперь большую часть горизонта, красуясь своими сверкающими хрустальными башнями и памятниками старины. За ним лежало серое озеро Мерсин. Холодок волнения прошел у Брима по спине. Вот он и дома!