Текст книги "Бесценный дар"

Автор книги: Бетти Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА 5

На минуту воцарилась тишина. А потом, когда увидел, как бледность начинает заливать лицо женщины, Стэнли поднялся и подошел к ней.

– Входите и познакомьтесь с моей сестрой и ее мужем.

Он взял ее под локоть и провел в гостиную. От его прикосновения Орланда напряглась и едва не споткнулась о лежащий на полу толстый персидский ковер. И даже когда отпустил ее, Стэнли видел, что она не расслабилась, осталась скованной.

– Флоренс – это Орланда. Орланда – это моя старшая сестра Флоренс. А это ее муж Серж Мареттон. Серж – это Орланда.

Несчастная женщина едва дышала от потрясения. Стэнли Гилбрайт назвал ее по имени!

До настоящей минуты он ни при каких обстоятельствах не назвал ее Орландой. Обращался к ней просто на «вы», заставляя снова и снова испытывать боль от такого вызывающего отказа считать ее человеческим существом с именем собственным. Но сегодня вечером – она вдруг широко открыла глаза, вспомнив его визит в спальню, – он даже назвал ее дорогую малышку не ребенком, не девочкой, а Камиллой! В это почти невозможно было поверить.

Так же как и в то, что он представляет ее своим сестре и зятю. По-настоящему, как полагается. Когда Орланда вошла в гостиную и увидела всех троих, то собралась с силами, ожидая очередного унижения. Такого, как вчера, когда впервые предстала перед матерью мужа. Но сейчас вместо отвратительных, оскорбительных выкриков и проклятий, элегантная женщина лет тридцати пяти – тридцати семи просто стояла и рассматривала ее. Да, она слегка поджала губы, разглядывая новоявленную родственницу, но не повела себя так, словно ее сейчас хватит удар. Более того… Флоренс неожиданно улыбнулась. Не широко, не ослепительно, не тепло, но благовоспитанно, как при обмене приветствиями с незнакомым человеком. И ее муж тоже улыбнулся, немного неопределенно, но точно не холодно.

– К сожалению, – безупречно вежливо произнес Стэнли, обращаясь к жене, – моя мать сегодня не сможет присоединиться к нам. Надеюсь, вы извините ее.

Орланда закусила губу. Ей было предельно ясно, что Кларисса Гилбрайт избегает ее как прокаженную. И неудивительно, подумала она. С точки зрения хозяйки дома, так, видимо, оно и есть. Едва ли я отвечаю ее представлениям об идеальной невестке. Ну почему Стэнли не подумал, что ему надо найти женщину своего круга на место жены, если уж хотел избежать брака с Марго? Вместо этого женился на «первой встречной» – она запомнила эти слова платиновой блондинки в Сиднее, – и вот, что из этого вышло. Ему бы стоило предвидеть, как мать прореагирует на невестку, которая зарабатывала на жизнь мытьем посуды и даже отважилась попросить денег у незнакомого мужчины. И к тому же имеет ребенка. Неужели Стэнли не знал, что все это только усугубит непростую ситуацию в его семье?

Впрочем, пусть Стэнли сам заботится о своих взаимоотношениях с матерью. Что касается ее, то ей не стыдно быть посудомойкой, не стыдно, что у Камиллы нет отца. Дочка – ее жизнь, самый драгоценный, последний подарок Джерри…

By Линь тихо кашлянул и сообщил, что обед сейчас будет подан. Стэнли снова взял Орланду за локоть, и она опять напряглась. Ясно, это показуха для родственников, и ей внезапно захотелось, чтобы он был далеко от нее, в другой комнате, в другом городе, а еще лучше на другом конце света. Потом она заставила себя расслабиться. Не стоит волноваться, этот мужчина не для меня, напомнила она себе. Разве я не видела, как он смотрит на меня? Словно я не достойна уважения…

Все перешли в столовую, и Орланда, широко раскрыв глаза, оглядела комнату со светлым наборным паркетом, удивительной красоты камином и явно дорогой современной мебелью. Посередине стоял большой полированный светлый стол.

By Линь и несколько других слуг подавали первое блюдо – китайский остро-сладкий салат с креветками. Орланда дождалась, пока остальные приступят к еде, и последовала их примеру при выборе вилки и ножа. Попробовав салат, она на мгновение замерла, наслаждаясь изысканным вкусом.

– Вам нравится? – спросила Флоренс. В ее голосе слышался слабый французский акцент, приобретенный за восемь лет жизни в Париже.

– Изумительно, – ответила Орланда. Флоренс улыбнулась.

– Мне не всегда нравится китайская кухня, но А Ма Тан готовит превосходно. Я даже подумываю пригласить ее к нам в Париж и приготовить обед коллегам Сержа. Могу поспорить, они никогда не пробовали ничего подобного. А ведь французы славятся своими деликатесами.

Орланда сразу поняла, что сестра ее мужа завела эту беседу, чтобы дать ей возможность прийти в себя и освоиться в обществе незнакомых людей. И оценила ее доброту.

– Вам надо попробовать всего понемногу, – продолжала Флоренс. – Утку по-пекински мы сегодня наверняка отведаем, это фирменное блюдо А Ма Тан. Вообще в китайской кухне есть масса направлений, но основное требование у всех – это свежесть продуктов. Вы, наверное, не знаете, что такое креветки фу-йонг? О, они потрясающе вкусные! Обязательно поеду в город отведать их. Именно в город, прямо на улице! Гонконг знаменит уличными ресторанчиками и частными лавочками, готовят повсюду, но кругом такая чистота, что трудно поверить. А жареные осьминоги! Это просто чудо! А тушеный карп…

Орланда благодарно слушала и ела.. Салат сменился легким прозрачным супом, потом китайской капустой, обжаренной с медом, и наконец предсказанной Флоренс уткой по-пекински.

Стэнли, как и собирался, втянул в разговор зятя, и Серж, который до сих пор молчал, разговорился. Сначала пожаловался на современных студентов, которые совершенно не интересуются классиками, а только оценками, потом перешел на творчество Бальзака, которым глубоко восхищался.

– Полно, Серж, не будь занудой, – вскоре прервала его Флоренс, – далеко не все разделяют твои пристрастия. Мой муж преподает в Сорбонне, – повернулась она к Орланде, – и привык разглагольствовать перед студентами. Но вам, наверное; скучно слушать…

– Ну что вы! – возразила Орланда. – Я просто обожаю Бальзака. Прочитала всю «Человеческую комедию» и более ранние произведения тоже…

– Правда? – удивился Серж. – И что вам больше всего нравится?

– «Шагреневая кожа», – смущенно ответила Орланда, немного испугавшись, что к ней обращается профессор знаменитого парижского университета. – Наверное, потому, что прочитала этот роман первым. А уж потом были и «Отец Горио», и «Обедня безбожника», и «Гобсек», и «Утраченные иллюзии»… – Тут она увидела, что стала центром всеобщего внимания, застеснялась и замолчала.

Серж заметил ее состояние и подхватил нить разговора, разбирая наиболее значительные, на его взгляд, произведения, анализируя черты некоторых героев, даже находя аналогии с современными политическими деятелями и финансистами. Он периодически обращался к Орланде, чтобы узнать ее мнение. Та уже поборола излишек скромности и отвечала смелее.

Обед закончился жареными в сиропе бананами.

– Вам нравится, Орланда? – спросила Флоренс.

– О да, очень! – искренне ответила та.

– В таком случае, Стэн, – сказала Флоренс, – я считаю, что твоя святая обязанность свозить Орланду в город, показать Стэнли-маркет, угостить креветками и осьминогами на Козуэй-Бэй…

Господи, перепугалась Орланда, этого только не хватало! Флоренс словно забыла, что у них брак только по названию. Едва ли у ее мужа есть желание и время разштекать жену-дурнушку.

– Нет-нет, – поспешно возразила она, пока Стэнли не ответил какой-нибудь резкостью, – это невозможно. Моя дочка…

– Ничего страшного, ей пора научиться обходиться без вашего постоянного присутствия, – строго заявила Флоренс. – Не волнуйтесь, с нами она будет в полной безопасности. У А Ма Тан большой опыт общения с детьми, и она сказала мне, что у вас прекрасная, здоровая и очень развитая для своего возраста дочь, что делает вам честь. – И приветливо улыбнулась.

Орланда почувствовала, что начала покрываться краской смущения. Она уставилась в пустую тарелку, потом ощутила легкое прикосновение к своей руке.

– Вам пришлось нелегко, правда? – тихо спросила сестра ее мужа. – Люди зачастую, слишком несправедливы и торопливы в своих суждениях…

Она кинула взгляд на брата, который молчал, стиснув зубы, потом перевела глаза на появившегося в дверях By Линя.

– Кофе будет подан в гостиной, – возвестил старый дворецкий.

Все поднялись из-за стола, и Стэнли наконец получил возможность задать Орланде вопрос, который терзал его весь вечер, доводя почти до невменяемости. Он схватил ее за локоть и повернул к себе.

– Не будете ли вы любезны пояснить мне, почему, будучи хорошо образованной женщиной, занимались неквалифицированной, черной работой?

Орланда уставилась на него во все глаза. Он стоял совсем близко, но сейчас это не так беспокоило ее. Слишком сильным было удивление.

– Образованной? – эхом откликнулась она.

– Вы знакомы с литературой настолько, что могли поддерживать связную беседу с профессором Сорбонского университета, что удается далеко не всем, – пояснил Стэнли. – И вы умны, это очевидно. Так почему же мыли тарелки в каком-то жалком кафе?

Орланда расслабилась. На этот вопрос она могла ответить с легкостью.

– Я всегда любила читать, – Она решила не утомлять его подробностями о жизни в сиротском приюте. – Но мне, к сожалению, удалось окончить лишь школу. – Как раз вскоре после ее выпускных экзаменов Джерри поставили диагноз, но об этом она тоже умолчала. – Однако благодаря вам, – она сглотнула и потупилась, – я теперь смогу заняться своим образованием. Так что, когда Камилла пойдет в школу, я уже смогу найти себе работу получше. Конечно, только на часть дня, пока она будет на занятиях. Чтобы не расставаться с ней надолго.

– Стэнли, – раздался голос Флоренс, – отпусти бедную девочку, дай ей возможность кофе выпить.

Он разжал пальцы и вежливо проводил ее в гостиную.

– Садитесь рядом со мной, – пригласила Флоренс и похлопала рукой по светлой кожаной обивке дивана. – Стэн, Серж хотел бы выкурить сигару, но я категорически возражаю против курения в комнатах. Будь добр, проводи его на террасу.

Да уж, усмехнулась про себя Орланда, эта Флоренс Мареттон привыкла командовать и мужем, и братом. Она незаметно взглянула на Стэнли, и их глаза встретились. В его промелькнула усмешка и что-то еще. Вопрос? Возможно. Флоренс тоже заметила это.

– Не волнуйся, братец, Орланда будет со мной в полной безопасности, я ее не съем. И она не обязана отвечать мне, если не захочет.

Сама Орланда как-то сомневалась в этом. Но прошедший обед убедил ее в том, что старшая сестра мужа, несмотря на свой властный характер, женщина приятная и не испытывает враждебности по отношению к невестке.

Так оно и было. На протяжении получаса, пока они пили кофе со сливками и изысканными сладостями, Флоренс обстреливала Орланду самыми разными вопросами, выясняя подробности ее жизни, учебы и работы, расспрашивая о дочери и о причинах, побудивших согласиться на более чем странное предложение Стэнли Гилбрайта. К крайнему удивлению молодой женщины, не была затронута только одна проблема – как вышло, что у ее ребенка нет отца.

– Такие вещи случаются, – сказала Флоренс, – все чаще и чаще. Но я честно скажу, что восхищаюсь вашей смелостью и решимостью оставить ребенка при себе. Было бы намного проще отдать ее в соответствующее учреждение.

Никогда! Орланда едва не выкрикнула это вслух. Слишком хорошо она помнила свое детство, сиротский приют, постоянные насмешки и издевки, от которых хотелось умереть. Но ей удалось выжить, и она не допустит, чтобы ее дочь прошла через такие же тяжелые испытания.

Орланда посмотрела сквозь распахнутые двери на террасу, где Серж и Стэнли курили сигары, и залюбовалась красивым силуэтом мужчины, за которого вышла замуж за двести тысяч долларов. Что-то болезненно сжалось у нее внутри. Она отвернулась. Нет, это невозможно. Глупые, ребяческие мечты. Жалкие и бессмысленные. Он не для нее…

На следующее утро ее разбудила молодая служанка, принесшая поднос с кофе.

– Доброе утро, госпожа, – тихо приветствовала она Орланду на ломаном английском и сразу же заворковала над спящей Камиллой. Орланда села, прислонившись спиной к подушкам, и стала наслаждаться ароматным напитком, вливающимся в окна солнечным светом и щебетанием птиц.

Всю жизнь, каждый последующий день я буду вспоминать эти мгновения, думала она. Красоту этого места. Как грустно, что отпущенное мне время так коротко, так мимолетно… Но тут же одернула себя и напомнила, как несказанно ей повезло, что вообще довелось оказаться здесь и увидеть, какой бывает жизнь…

Мысли ее вернулись к прошлому вечеру. Как странно… Флоренс и Серж Мареттон так хорошо, по-доброму отнеслись к ней, и Стэнли тоже был вежлив и почти внимателен. Флоренс, похоже, даже не сочла чем-то предосудительным, что она вышла за ее брата из-за денег.

– Конечно, не могу сказать, что я одобряю случившееся, – заявила она свойственным ей безапелляционным тоном, – но вполне понимаю. И не упрекаю вас, милая.

Орланда нахмурилась. Значило ли это, что она упрекает брата?

Господи, как же тяжело! Конечно, не ее вина, что она оказалась здесь, в этом особняке, среди всех этих людей, но все равно невыносимо, когда все вокруг хотят только одного: чтобы ты оказалась на другом континенте…

Пробуждение Камиллы отвлекло ее от грустных мыслей. Девочка всегда встречала новый день в радостном настроении, которое неизменно прибавляло матери сил даже в самые трудные времена, когда она с ног валилась от усталости. Не то что теперь, когда целыми днями отдыхает, а ночами спит в непривычной, но такой приятной тишине.

Позднее, после того как обе оделись и умылись, Орланда взяла левой рукой поднос, на котором ей подали кофе, правой – маленькую теплую ладошку Камиллы собралась спуститься вниз, в кухню. Но когда повернулась, чтобы захлопнуть ногой дверь, услышала шаги. Навстречу ей по длинному коридору шла Кларисса Гилбрайт. Увидев Орланду с девочкой, она замерла как вкопанная.

Орланда – тоже. Она сразу узнала пожилую леди, хотя видела ее всего однажды, в день приезда. Что делать? Пожелать доброго утра? Промолчать? Вернуться в спальню?

Камилла, сразу почувствовав состояние матери, обхватила ее коленку обеими руками и прижалась к ней лицом.

– Итак, – сурово произнесла миссис Гилбрайт, – вы все еще здесь.

Орланда молчала. Да и что она могла сказать? К тому же Стэнли не дал ей никаких инструкций на случай такой встречи.

– Надеюсь, вы не думаете, что можете чувствовать себя здесь как дома? – продолжала Кларисса все тем же тоном. – Уж не воображаете ли вы себя теперь настоящей леди? Вы с вашей ублюдочной дочерью?

Молодая женщийа помертвела.

А мать Стэнли с угрожающим видом шагнула к ней. Серые, как и у него, мечущие молнии глаза уставились на нее.

– Молчите? Тогда вам надо знать следующее: мой ненормальный сын женился на вас, чтобы оскорбить меня! Он дал мне понять, что настолько не считается ни со мной, ни с моими желаниями, что привел в мой дом вас, ничтожнейшую из ничтожнейших. Он выбрал вас, потому что вы худшая из всех, кого он мог только найти: некрасивая, невежественная, безграмотная, аморальная. Судомойка и побирушка из трущоб!

Господи, сейчас я потеряю сознании, испугалась Орланда, перед глазами которой все топлыло. Кровь прилила к голове и бешено стукала в висках. Камилла зарылась головой в ее юбку и тихо хныкала. Малышка не понимала грязных, гадких, омерзительных слов, но чувствовала яростную первобытную ненависть, исходящую от пожилой женщины. И презрение, невыносимое презрение.

Кларисса прошла мимо, не удостоив больше невестку и ее дочь ни словом, ни взглядом, только юбку подобрала, чтобы не запачкаться о них.

Орланда слышала, как позвякивает посуда на подносе в ее руках, и знала, что если не поставит его на пол, то обязательно уронит. Потому что не могла приказать себе не дрожать.

Неожиданно поднос куда-то исчез.

– Сюда, пожалуйста…

Она почувствовала, как ее провели обратно в спальню, как у нее забрали Камиллу, которая тут же зарыдала, а потом обнаружила себя на кровати. Она сидела, прижимая дочь к себе, держась за маленькое тельце, как за саму жизнь, ничего не видя, не слыша, не понимая. В ушах звучали оскорбительные слова Клариссы Гилбрайт.

Прямо перед ней маячил мужской силуэт, заслоняя солнечный свет. Стэнли Гилбрайт, женившийся на ней не потому, что она встретилась ему в последнюю минуту, когда сорвался предыдущий план, а потому, что хотел отомстить своей матери. Потому что знал: именно ее появление в доме непременно оскорбит миссис Гилбрайт. «Ничтожнейшая из ничтожнейших… некрасивая, невежественная, безграмотная, аморальная… Судомойка и побирушка из трущоб…»

– Орланда… – Стэнли произнес ее имя тихо, но настойчиво.

Она смотрела в пол, вцепившись в Камиллу, и раскачивалась, как старый еврей на молитве, стараясь не думать, не чувствовать…

– Вы не должны… не должны верить тому, что сказала моя мать. Она зла на меня, не на вас, – как-то странно произнес, почти проскрипел он.

Женщина обхватила рукой кудрявую головку дочери, прижала к своей груди. Но ничего не ответила, потому что ответить было нечего. Стэнли смотрел на нее, на маленькую поникшую фигурку, которую так безжалостно раздавила миссис Гилбрайт. Он хотел найти хоть какие-то слова утешения, но не мог. Его мать сказала истинную правду. Но он должен был как-то успокоить несчастную женщину.

– Орланда, я…

Она подняла голову и встретила его взгляд. Ее глаза были пустыми и невыразительными.

– Вы не должны ничего говорить. В этом нет совершенно никакой необходимости, – ровно и безучастно вымолвила Орланда. Только ничего не чувствовать, приказала она себя. Ничего! Потом поднялась, взяла Камиллу на руки и все тем же мертвым тоном продолжила: – Скажите, пожалуйста, где нам сегодня завтракать: в кухне или вы предпочитаете, чтобы мы ели здесь?

Стэнли нахмурился.

– Когда нет дождя, мы обычно завтракаем на террасе. Идемте…

Он протянул ей руку, но Орланда, словно не заметив его жеста, прошла к двери. Стэнли оказался там раньше нее, открыл дверь и пропустил ее вперед с безупречной вежливостью, с которой, наверное, привык обращаться с настоящей леди. Вместо этого, горько подумала Орланда, он тратит свои любезности на меня…

Нельзя забывать, что он выбрал меня потому, что я – это я, потому что именно появление такой женщины, как я, могло смертельно уязвить миссис Гилбрайт. О, любящий сын хладнокровно все спланировал и сделал меня орудием подлой мести.

Ей меньше всего хотелось завтракать с членами семьи мужа, но временно царящие в голове и сердце пустота и отупение от перенесенной боли помогут стерпеть и это. Выйдя в обществе Стэнли на террасу, она увидела, что за столом уже сидят Флоренс и Серж Мареттон. И Кларисса Гилбрайт…

Завидев Орланду, Серж поднялся и пожелал ей доброго утра. Она кивнула и с трудом выдавила вежливую улыбку. Кларисса Гилбрайт тоже поднялась.

– Я буду в кабинете. У меня есть дела. Флоренс, попроси, пожалуйста, чтобы мне подали кофе туда. – И вышла, ясно показав, что не желает находиться в обществе «ничтожнейшей из ничтожнейших».

Орланда опустилась на стул, но не на тот, что отодвинул для нее Стэнли, а на самый дальний от центра стола. Ей хотелось провалиться сквозь землю, а еще лучше умереть. Сердце болело, словно его зажали в тиски и принялись медленно закручивать рукоятку. Но она отказывалась признавать боль.

– Итак, – начала Флоренс, – вот и ваша малышка. Как, вы сказали, ее зовут? – Она задала вопрос громко и нарочито спокойно, чтобы показать, что ничего необычного не произошло.

– Камилла, – ответил Стэнли, устраиваясь напротив Орланды и расправляя на коленях салфетку.

Его голос был таким же натянутым, как у сестры, и Орланда подивилась, что могло явиться тому причиной. Возможно, усилие, которое потребовалось, чтобы заставить себя выговорить имя ее дочери.

Она занялась Камиллой – усадила ее себе на колени и начала поить молоком, которое принесла одна из служанок. Девочка радостно сжимала уже знакомую ей голубую кружку. У самой же Орланды аппетита не было. Она будто находилась за стеклом, отгородившим ее от всех остальных. Даже когда обращались к ней, ее ответы были еле слышными и предельно короткими.

– Вы устали, – сказала Флоренс. Орланда покорно кивнула, не встречаясь с ней глазами, и продолжила кормить малышку сладкой булочкой. Все по-прежнему казались далеко-далеко, а Стэнли – дальше всех.

Но он наблюдал за ней, она чувствовала это кожей. И скорее всего думал о том, какая же она некрасивая, вульгарная, как оскверняет атмосферу его прекрасного особняка собой и своей… ублюдочной дочерью. И жалел, что не может вымести ее, как мусор, и выбросить на помойку.

Почему, ну почему же так больно, что Стэнли Гилбрайт, совершенно чужой ей человек, использовал ее для того, чтобы нанести оскорбление матери? Почему больно, что он выбрал ее именно за то, что она «ничтожнейшая из ничтожнейших»?

Орланда знала, что ни одно из обвинений несправедливо, что ей решительно нечего стыдиться. Кто-то должен мыть посуду – иначе откуда бы взялись у них на столе чистые чашки? Те, кто занимаются такой работой, не должны стесняться ее. Стыдиться обязаны те, кто смотрят на людей сверху вниз только из-за того, что они бедны.

Но в глубине души Орланда все равно знала: Стэнли Гилбрайт изучил ее, проанализировал каждую черту ее внешности и все известные ему обстоятельства ее жизни, пришел к выводу, что она и именно она будет позором для его богатого, благовоспитанного, респектабельного семейства… и с удовольствием, с садистским наслаждением швырнул ее в лицо матери…

Настойчивый голос Флоренс вывел ее из задумчивости.

– Дорогая, разрешите мне взять Камиллу с собой. А Ма Тан сказала, что одна из ее дочерей оставила у нее кое-какие игрушки. Там есть куклы, которые обязательно понравятся малышке, и даже качели… Нет-нет, не беспокойтесь, она, я уверена, пойдет со мной. – Флоренс забрала девочку у Орланды и поставила на пол. – Пойдем, моя хорошая, я покажу тебе новые игрушки.

«Игрушки» было слово, которое Камилла хорошо знала и прекрасно понимала, какие удовольствия оно сулит. Поэтому радостно заковыляла, держась одной рукой за руку Флоренс, другой – за руку Сержа. Орланда безразлично наблюдала, как троица скрылась в дверях.

А Стэнли следил за ней. Она была такой маленькой, такой беззащитной, такой юной… Слишком юной, чтобы взвалить на себя ответственность за ребенка. И уж конечно слишком хрупкой, чтобы вынести жестокие обвинения, брошенные ей в лицо его матерью.

Он сжал кулаки. Господи, как же ей больно, это видно невооруженным глазом. И этот ее взгляд, как у побитой собаки, нет, у брошенного щенка, заставлял его чувствовать себя чудовищем. Орланда ушла в себя, замкнулась, как улитка в раковине, – и невозможно упрекать ее за это.

Уже знакомое ощущение неловкости обострилось, достигло максимума и переродилось в вину. Больше всего ему хотелось повернуть время вспять, предупредить отвратительную сцену, устроенную его матерью у спальни Орланды. Он отдал бы все, что угодно, лишь бы сделать это возможным.

Стэнли мысленно упрекал мать за гадкие, подлые, жестокие слова, но не снимал вины и с себя. Он сам специально представил несчастную молодую женщину в первый же вечер, старательно расписав, как они встретились, что она и ее ребенок представляют собой, чтобы довести до сведения матери, что никогда, ни при каких обстоятельствах не позволит шантажировать себя и принуждать к тому, чего не хочет.

Он не собирался делать так, чтобы девчонка узнала об этом! И все же она не могла не узнать: они так орали, что не услышать способен был только глухой. Он намеренно использовал тяжелую ситуацию, с которой оказалась Орланда, в своих отнюдь не благородных целях.

И снова возникло знакомое неприятное чувство…

И еще гнев. Гнев, с которым он жил с того дня, как Марго начала охоту на него. Но теперь этот гнев был направлен на него самого.

Стэнли решительно поднялся. Орланда вздрогнула и посмотрела на него. Он стоял перед ней – красивый, свежевыбритый, в безупречно сидящем костюме.

– Идемте.

Она поспешно вскочила, стряхнула с юбки крошки… И заметила, как презрительно глядит на нее Стэнли. Если бы у меня были такие деньги, как у вас, мысленно сказала ему Орланда, то и я бы никогда не надела эту старую тряпку. Но у меня их нет. Бедность – не преступление и не причина, чтобы стыдиться. И я не буду, не буду!

– Сегодня, – сообщил Стэнли, – мы едем в город.

Орланда испуганно раскрыла глаза. Уж чего-чего, а этого она никак не ожидала. Потом ее осенило, что его приглашение-приказ имеет отношение ко вчерашнему обеду, к тому, что говорила Флоренс…

– Это совсем не обязательно, – сказала она.

– Надеюсь, вы позволите мне судить о том, что обязательно, а что – нет, – ответил Стэнли.

Она почувствовала его гнев и не удивилась. Конечно, сестра вынудила его показывать ей Гонконг, развлекать как настоящую молодую жену, и он злится, что должен провести прекрасный день в компании женщины, на которой женился лишь потому, что она «ничтожнейшая из ничтожнейших»…

– Я не могу оставить Камиллу, – пробормотала Орланда и отвела глаза, чтобы не смотреть на его лицо и сильную атлетическую фигуру.

– Камилла отлично проведет время, – заявил Стэнли с беззаботностью бездетного мужчины. – Ей ничто не угрожает с Флоренс и А Ма Тан, разве что задохнуться от переизбытка ласк. Обе в восторге от вашей дочери. – Он взглянул на часы и добавил: – Я хочу выехать через двадцать минут. Пожалуйста, будьте готовы. – С этими словами он кивнул и удалился.

Что теперь делать? – подумала Орланда. Отказаться ехать? Хотелось бы. Даже мысль о необходимости находиться в обществе человека, который воспринимает ее как вещь, на которую противно даже смотреть, была невыносимой.

Ну зачем он это затеял? Неужели не может придумать отговорку, чтобы отвертеться от попыток сестры заставить его развлекать молодую супругу, которую терпеть не может? И потом, ей нестерпимо страшно оставить Камиллу на попечение чужих людей. Они еще ни разу не разлучались с момента ее рождения.

Но когда она разыскала дочь, то выяснила, что той сейчас не до нее. Домоправительница заспешила ей навстречу.

– Иди, – сказала А Ма Тан. – Малышка счастлива. Она даже не заметит, что тебя нет. Если Камилла соскучится, я позвоню мистеру Стэнли. У него есть телефон в машине, не волнуйся. Он обещал, что тут же привезет тебя обратно, если понадобится. – И она заторопилась к девочке, которая с восторгом раскладывала вокруг себя красивые куклы, позабыв о матери.

Орланда неохотно повернулась и поднялась к себе, чтобы переодеться во что-нибудь менее жалкое. Отыскала в чемодане светлые брюки и бежевую блузку и решила, что это лучшее в ее гардеробе.

В точно указанное время она ждала в холле на первом этаже, мечтая пойти и проверить, как себя чувствует Камилла. Но знала, что это излишне, что та весела и довольна всем, а если увидит, что мать собралась куда-то уходить, то может расстроиться.

Шаги на мраморной лестнице заставили Орланду оглянуться. Стэнли спускался по ступеням – как божество снисходит на землю. Красивый, стройный, сильный. На пальце левой руки небрежно болтался светлый шелковый пиджак. Правой он держал темные очки. Орланда стояла, прикрыв старенькие брюки большой сумкой, ожидала приказаний своего повелителя и отчаянно желала перестать думать о том, что он самый прекрасный мужчина во вселенной.

– Готовы? Отлично. – Тон его был оживленным, но безликим, как и обычно, когда ему случалось обращаться к ней.

Они вышли из дому, и яркие солнечные лучи ослепили Орланду. Она заморгала и, ничего толком не видя, побрела за Стэнли по дорожке.

– Подождите, – приказал он, остановившись, очевидно, перед гаражом.

Она послушалась. Спустя минуту раздался приглушенный рокот, словно ожил дракон, и из ворот медленно выплыл автомобиль, удивительно похожий на большую белую дикую кошку.

Стэнли остановил его рядом с Орландой и открыл переднюю дверцу.

– Садитесь.

Молодая женщина с благоговейным трепетом уселась на мягкое кожаное сиденье и чуть не утонула в нем. Не успела она прийти в себя, как Стэнли потянулся за ремнем безопасности.

Орланда окаменела. Никогда он еще не был так близко к ней, и это нервировало. Она попыталась вжаться в спинку, чтобы его рука невзначай не коснулась ее груди. Но Стэнли проворно застегнул ремень и отодвинулся, вернулся на свое место, надел темные очки и надавил на газ.

Машина рванула вперед, и Орланда зажмурилась от страха, словно на американских горках. Они спускались по холму Виктории, и перед ними расстилался Гонконг, гавань и порт. Она открыла глаза и впивала подробности, а Стэнли мчался вперед, обгоняя всех подряд. Словно пытался таким образом уйти от чего-то очень неприятного для себя…