Текст книги "Откровение"

Автор книги: Бентли Литтл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Бентли Литтл
Откровение

Пролог

Шаман глядел на пришельца с плохо скрываемым презрением. Облаченный в ритуальные кожи – слегка видоизмененную версию одеяния самого шамана, пришелец громко вещал, обращаясь к жителям деревни, столпившимся на другом берегу ручья. Легкий северный ветер отчетливо доносил его голос. Он воздел руки к нёбу и запрокинул лицо навстречу палящему летнему солнцу. Красный и синий огонь падет с небес, предсказывал он, а затем земля содрогнется под поступью темных богов. Толпа охала и невнятно гудела.

Шаман с отвращением покачал головой и бросил взгляд на хоган[1]1
  Хоган – обмазанная глиной хижина (у индейцев навахо).


[Закрыть], где его ученик, как предполагалось, должен был заниматься изучением оттенков цвета двух ястребиных перьев. Мальчишка стоял у входа и во все глаза пялился на пришельца. Увидев, что мастер заметил его, он быстро склонился, делая вид, что целиком поглощен изучением лежащих на земле перьев.

– Уходи, – не скрывая гнева, произнес шаман. – Придешь, когда будешь готов учиться.

– Я готов... – хотел было возразить мальчишка.

– Уходи, – повторил шаман.

Не двигаясь, он следил, как ученик торопливо собирает пожитки. Мальчишка пошел прочь, совсем в другую сторону. Но шаман не сомневался – стоит ему скрыться в хижине, мальчишка обязательно проберется поближе, чтобы послушать, о чем говорит пришелец.

Шаман наклонился, поднял ястребиные перья и занес их в хоган. Когда он снова выбрался на белый свет, то увидел, что вождь деревни Нан-Тимока стоит неподалеку и задумчиво смотрит на пришельца. Он медленно подошел к вождю.

Вождь повернул голову и кивнул. Некоторое время они молчали.

– Что скажешь об этом новом шамане? – наконец произнес вождь.

– Он не шаман.

Вождь молча кивнул, словно ждал такого ответа.

– Почему ты позволяешь ему оставаться в нашей деревне? – спросил шаман. – Он пугает людей. Они начинают верить в его дикие россказни.

– Ты видел его глаза? – продолжил вождь, глядя через ручей. Голос его звучал глухо, тревожно. – Чёрные. Никогда не видел такой черноты.

– Ты говорил с ним?

– Он приходил ко мне дважды, – кивнул вождь. – Он говорил... У меня в голове не укладывается.

– Ты собираешься заставить его уйти? – спросил шаман. Нан-Тимока обернулся к шаману. Глаза его были странными, блуждающими, и выражение лица – странное, какое-то незнакомое.

– Не могу, – ответил вождь. – Я боюсь его.

* * *

На следующую ночь небеса пролились огнем – красным и синим, как и предсказывал пришелец. Шаман остался один в ритуальном кругу, громкими песнопениями стараясь испросить милости у богов, исполняя священные охранительные ритуалы. Поначалу ему помогали трое, включая ученика, но все трое в страхе бежали, когда огонь приблизился и стало понятно, что песнопения не помогают.

Весь следующий день шаман постился, он был один в своем хогане и совершал должные жертвоприношения. И вечер прошел как обычно. Но на следующую ночь земля содрогнулась; горшки и кувшины дождем посыпались с полок на трясущегося шамана, от страха перед яростными шагами темных богов шаман вжался в пол хижины.

* * *

Тихий и подавленный, шаман шел в хвосте небольшой процессии, которая двигалась по узкой тропе к подножию Моголлона. С севера неслись черные, клубящиеся грозовые тучи, накрывая мраком сосновый лес. Справа, из-за кустарника, взмыли в небо ласточки – их вспугнули идущие мимо люди. По дороге шаман читал знаки. Рядом с тропой стояло три сухих дерева без листьев, чуть дальше – мертвая белка, лапы которой указывали в сторону Моголлона. Дурные предзнаменования.

Но шаман ничего не сказал. Услышав то, что говорил пришелец, увидев точность его предсказаний, он уже начал сомневаться в своем мастерстве и своих способностях. Он шел молча, запуганный присутствием человека, чья власть многократно превосходила его собственную.

Через несколько часов тропа вывела на поляну. Небо над головой потемнело, резкий порывистый ветер бросал в лицо клочья сырого тумана. Пришелец велел им оставаться на месте, а сам достал из небольшого мешка пригоршню костей и зубов и бросил перед собой. Потом нагнулся, изучая их положение, и удовлетворенно кивнул.

Нан-Тимока шагнул вперед, держа в руках церемониальный головной убор, который всю дорогу нес с собой. Пришелец принял убор и водрузил себе на голову. Он вышел в центр поляны. Длинные черные пряди волос, подхваченные порывом ветра, сплелись с птичьими перьями. Пришелец завел речитативом песнь власти, выпрашивая у богов силы и мужества. Внезапно голос его изменился. Ритм сбился, стал более резким. Послышались гортанные слова на непонятном чужом языке.

– Что он говорит? – обернулся Нан-Тимока к шаману.

– Я не знаю этого языка, – покачал головой шаман. – Никогда такого не слышал.

Из-за кустов послышались журчащие звуки и странный сухой шорох. Вождь и два воина, прикрывающие его, Лан-Нотлим и Ал-Анкура, крепко сжали свое оружие, готовясь к бою. Шаман отступил назад, сжимая рукой висящее на шее священное ожерелье.

В это время в центре поляны пришелец прекратил пение и теперь тоже крепко сжимал в руке оружие.

Хотя пришелец и объяснил им, чего следует ожидать, шаман в глубине души ему не поверил. Теперь сомнения отпали. Он оглянулся на заросли манзаниты, где звуки слышались наиболее громко. Кусты тряслись, словно живые. Он чувствовал, как от страха тело покрылось холодным потом. Сердце колотилось как бешеное.

Кусты расступились.

Хлынул дождь, и шаман зашелся в безумном вопле.

Часть первая

1

Лесопилка Коконито, единственный промышленный объект Рэндолла, возвышалась над остальными зданиями города как сердитая мамаша. Ленты наклонного конвейера и одинокая труба котельной маячили черными силуэтами на фоне восходящего солнца. Лесопилка была первым сооружением, построенным в этом регионе, первым вторжением цивилизации в эту часть девственной природы. Город потом начал разрастаться вокруг нее во все стороны. Впереди, перед небольшим административным зданием лесопилки, рядом с Главной улицей, громоздились штабеля готовых к отправке пиломатериалов. За зданием, по другую сторону котельной, ближе к реке, лежала примерно такая же пирамида бревен, ожидающих превращения в доски.

Гордон, проезжая мимо лесопилки на работу, глубоко вздохнул. Он любил запах пиленого дерева и был готов дышать им всегда. Хотя летом лесопилка работала на половину мощности, этот запах, этот восхитительный густой аромат сосновой хвои и смолы витал в воздухе по всей Главной улице – от перекрестка со Старой горной дорогой до здания почты, непонятным образом ассоциируясь с зимой – несмотря на невыносимую августовскую жару. Осенью и зимой, естественно, лесопилка обогревала весь город. Ее котельная работала как гигантская центральная отопительная система, а запах свежих опилок и ароматный дымок горящих стружек чувствовался на обширном пространстве от Зубцов на севере до Индейского ручья на юге.

Сегодня котельная вообще не работала. Ни единого дымка или языка пламени не вырывалось из-под черного экрана, прикрывающего широкое жерло трубы. Однако из глубины здания слышалось завывание пилорамы, а на стоянке, огороженной столбиками с цепочками, Гордон увидел голубой пикап Тима Макдауэлла и еще девять-десять легковушек и грузовиков.

Проезжая мимо, Гордон помахал рукой, не зная, видит его Тим или нет, и свернул с Главной на Кедровую, срезав угол по небольшой грунтовой стоянке, которую доктор Уотерстон делил с хозяином магазина "Сирс-каталог". Джип покачался на глубоких рытвинах и промоинах площадки и снова выкатил на асфальт. Гордон посмотрел на часы. Восемь пятнадцать. Неплохо. Опаздывает всего на пятнадцать минут. Он повернул голову направо. Мальчишка в коротких штанишках, сын Брэда Николсона, пытался выехать с гравийной дорожки перед домом на улицу на своем трехколесном велосипедике. Гордон надавил на клаксон и помахал рукой. Мальчишка с удивлением поднял голову, потом узнал джип, улыбнулся и помахал в ответ. Здание склада "Пепси" располагалось по соседству. Гордон зарулил на стоянку. Выпрыгнув из кабины, он напрямик, через заросли бурьяна, направился к мальчугану.

– Привет, Бозо! – воскликнул Гордон. – Отец здесь?

– Я не Бозо, – хихикнул парнишка. – Я Бобби.

– Верно, Бобби! – словно устыдившись, покачал головой Гордон и усмехнулся. – Все время забываю. Отец твой уже пришел?

– Он там, – показал мальчик на синие металлические ворота склада. – Думаю, ждет вас, чтобы начать погрузку.

– Спасибо, друг. – Гордон помахал рукой быстрым шагом направился к складу.

– Брэд! – крикнул он, входя внутрь. – Ты где?

– Здесь, – послышался голос из глубины. – Проходи! Гордон обогнул кушетку, кресло и старинный дубовый стол, – импровизированный офис Брэда, – направился в глубину склада, пробираясь между штабелями ящиков с пепси. Потом нога попала в липкую лужу. Под ботинком хрустнуло стекло.

– Почему света нет? – поинтересовался он.

– Слишком жарко. Эти чертовы металлические стены скоро расплавятся от жары. Подумал, если не открывать ворота и свет не зажигать, может, хоть до обеда будет прохладно.

Ряды ящиков закончились. Гордон вышел на погрузочную площадку. Брэд уже подогнал свой грузовик задом и начал заносить ящики. Гордон насчитал штук десять в глубине фургона. Отметив рабочий листок на маленьком столике у двери, Гордон снял с гвоздя свою шляпу и нахлобучил на голову.

– Куда сегодня? – поинтересовался он, подхватывая ящик. – Опять в какую-нибудь дыру?

Брэд кивнул. Худощавое бородатое лицо оставалось почти неподвижным.

– Ивовый Ручей, Медвежье Болото, далее везде. Гордон занес ящик в фургон.

– Дэн будет помогать сегодня?

– Нет.

Гордон решил не углубляться. Хотя помощь бы не помешала. Мелкие отдаленные точки запрашивали небольшое количество ящиков, но точек было много, и расстояния приличны, и если они хотят закончить до темноты, без второго грузовика обойтись трудно. Но он работал у Брэда Николсона уже четыре года и знал, что если Брэд сказал "нет", значит "нет". Что ж, так тому и быть. Брэд неплохой парень, просто к нему надо привыкнуть. Есть в нем одна такая черта, как бы сказать... Несговорчивость. Упертость. Дэн сейчас работал почасовиком, меньше чем на полставки, и Гордон никак не мог понять – то ли он решил бросить, то ли нашел другую работу, то ли Брэд уволил его, то ли просто заболел и взял отгулы. Обычно он помогал в таких поездках. Но спрашивать об этом у Брэда бесполезно. Гордон подхватил очередной ящик пепси.

– Жуткий сон нынче приснился, – сменил тему Брэд и приостановился, почесывая бороду.

– Правда?

– Ну! – Брэд взял ящик и усмехнулся. – Ты вот грамотный парень, колледж закончил, может, растолкуешь, что бы это значило?

– Давай попробую, – на ходу кивнул Гордон.

– Так вот. Еду я с братом вдоль каких-то полей...

– Не знал, что у тебя брат есть.

– И нету. Это же сон, понял? Так вот, едем, и дорога заканчивается. Упирается в какой-то жилой дом, его явно побелили и переделали в ресторан. Мы вылезаем из машины, стоим, из ресторана выходит группа мужчин. Впереди всех ты идешь. Ты приглашаешь нас войти в ресторан, позавтракать, мы заходим. Внутри нечто вроде кафе. Потом появляется парень, которого я никогда не видел, и что-то тебе говорит. Ты подходишь к нам и говоришь, что мы должны помочь найти пропавших детей. Мы выходим, все делятся по двое, мы с братом идем по траве куда-то в холмы и приходим к каньону. Потом идем по каньону, и становится жутко страшно. В скалах слышится какой-то шепот. Мы бежим и натыкаемся на деревья. На деревьях раскачиваются дети, совсем малыши, они сидят на высоких белых качелях и смеются между собой. Только они не развлекаются, они все уродцы, безумные. Мы бросаемся бежать и снова оказываемся перед рестораном. Я говорю – "давай отсюда уматывать", и мы с братом садимся в машину. Но мотор не заводится. Аккумулятор сел. Тут из ресторана выходит тот странный парень и несет в руках крышку распределителя. За ним идет толпа фермеров. У всех в руках вилы. И тут я проснулся. – Брэд замолчал и посмотрел на приятеля.

– Понятно, – проговорил Гордон. – Сейчас разберемся. На самом деле у тебя нет брата, хотя во сне был, так?

– Так.

– И ты ехал вдоль поля?

– Да.

– А ресторан раньше был жилым домом.

– Да.

– А детские качели были белыми?

– Ну.

– Понятно. А фермеры шли с вилами в руках, и ты понял, что они тебе как-то угрожают.

– Совершенно верно.

– Твой сон имеет глубокую психологическую подоплеку, – проговорил Гордон, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, но это ему не удалось. Он весело осклабился. – Это значит, что ты педик.

В темном треугольнике густой бороды Брэда внезапно сверкнул белозубый полумесяц, и он громко расхохотался. Подобрав с пола грузовика крышку от пепси, он метнул ее в Гордона. Тот увернулся. Крышка звучно укатилась в глубину склада.

– Знал же, что тебе нельзя ничего рассказывать, скотина!

– Я дам им знать, как только увижу.

Они направились на склад за очередными ящиками.

– Должен тебе сказать, я жутко перепугался, – покачивая головой, серьезным тоном произнес Брэд. – Такое ощущение, что наяву было.

* * *

Во второй половине дня полил дождь, и поэтому поездка на грузовике Брэда наверх, к Зубцам, оказалась практически невозможной. Вдобавок к трем совершенно лысым покрышкам у грузовика еще и сцепление барахлило. Брэд давно собирался привести его в порядок, но все как-то руки не доходили. Они завезли половину контейнера пепси в магазин на Ивовом Ручье и решили возвращаться в город.

По дороге к Рэндоллу Гордон сидел молча, слушал по радио пробивающуюся сквозь атмосферные помехи гитару Вилли Нельсона и смотрел на пробегающий мимо пейзаж. Дождь был очень сильным, почти как зимой. Ближайшие к дороге деревья еще можно было различить, но за ними уже висело серое импрессионистское марево. Глядя в окно, он попробовал представить себе, как сейчас смотрится со стороны. Вполне можно предположить, что человек очень сосредоточенно обдумывает какую-то глубокую мысль или серьезную идею. На самом деле – ничего подобного. Он думал о себе думающем. Не более того.

Было время, лет пять, даже еще три года назад, когда он действительно думал – обдумывал идеи рассказов, прикидывал развитие сюжетов, подыскивал оригинальные образы и сравнения... Тогда он только что кончил колледж, недавно женился и мечтал, как миллионы таких же наивных стать писателем. Сейчас он привык – нет, скорее смирился со своей жизнью. Работа свелась к примитивному физическому труду, что освобождало сознание для сложных размышлений, и это его вполне устраивало. Он был вполне счастлив своим образом жизни. А почему бы и нет? У него умная, симпатичная жена, хорошие друзья, живет в прекрасном месте. Что еще надо? Ну не внесет он свой вклад в гуманитарное наследие человечества, ну нет у него либо таланта, либо склонности к созданию великого американского романа. И что с того?

Он вздохнул. Может, стоит еще раз начать писать. По крайней мере попробовать. Дома, в правом нижнем ящике письменного стола, лежит несколько незаконченных рассказов и первые сорок страниц романа.

– Эй! – хлопнул его по плечу Брэд. – Что с тобой?

– Дождь, зараза, – покачал головой Гордон. Брэд усмехнулся, взял с ледника, расположенного между сиденьями, банку пепси и смачно ее откупорил.

– А я всегда любил дождь. Жара чертова – вот что я терпеть не могу. Потеешь, яйца чешутся, кожа лезет... Просто с ума сойти.

Гордон оторвался от окна и тоже взял банку пепси.

– Поэтому ты и приехал в Аризону...

– В Северную Аризону, – поправил Брэд.

– А что бы тебе не поехать в Орегон или Вашингтон, если ты так любишь дождь? Там всю дорогу дожди.

Брэд вытер тыльной стороной ладони капли жидкости, стекающей по бороде.

– Мне нравится здешний климат. И местность нравится. И папаша Конни захотел меня именно здесь пристроить к бизнесу, – добавил он со смехом.

Гордон тоже рассмеялся. Он знал, что Брэд с Конни живут как кошка с собакой. Как нередко упоминал Брэд, это был брак по расчету, на который он согласился чуть ли не под дулом пистолета. Отцу Конни удалось отвоевать право на поставки пепси на весь регион Зубцов, а это ни много ни мало треть Северной Аризоны. Он уже разбогател, сорвав приличный куш на продуктовом и зерновом рынке где-то в Айдахо, и предложил Брэду как право на торговлю, так и ссуду для начала своего дела, если только тот согласится взять в жены его дочь. Теперь Брэд был почти так же богат, как и тесть, и мог себе позволить относиться к Конни по собственному усмотрению.

– Эта шлюха наверняка уже перетрахалась со всем городом, – любил повторять он. Гордон знал Конни, знал, как она выглядит, и сильно сомневался в правоте слов Брэда, но вслух ничего не говорил.

На вершине последнего холма перед городом, грузовик пересек двойную желтую линию, и выскочивший навстречу "фольксваген" возмущенно бибикнул.

– Да пошел ты! – воскликнул Брэд, вскинув руку с выставленным средним пальцем.

– Боюсь, он тебя не услышал, – заметил Гордон. – Окно закрыто.

– Плевать.

– Ты действительно залез на его полосу, – усмехнулся Гордон.

– Плевать, – фыркнул Брэд. – Обычное дело.

Они миновали едва видимый за кустами знак ограничения скорости в тридцать пять миль, и Брэд придавил педаль тормоза. Скорее чаще, чем реже в этих грязных кустах любит устраивать засаду Джим Велдон или кто-нибудь из его шестерок, подлавливая любителей быстрой езды. Это была скоростная ловушка, резкий переход с пятидесяти пяти до тридцати пяти, но местным она была прекрасно известна. В нее могли попасться только чужака – либо с равнины, либо из других штатов. Проезжая мимо, Брэд бросил взгляд в сторону.

– Что ты думаешь, – заметил он, прибавляя газу. – Ни одного копа сегодня. Слушай, а тебе надо срочно домой, или есть время заехать заправиться? Бак пустой, я бы хотел сегодня с этим разобраться.

– Нет проблем, – откликнулся Гордон. – Мое время оплачено.

– Я быстро.

Они миновали Луг Грэя и подъехали к бензоколонке Чара Клифтона на окраине города. Как только колеса машины придавили обтянутый резиной трос, конец которого тянулся к колокольчику внутри здания, на пороге появился сам Клифтон. Старик медленно, шаркающей походкой подошел к ним. Оба вышли из машины.

– Как дела? – поинтересовался Клифтон, вытирая замасленные руки такой же замасленной тряпкой.

– Нормально, – ответил Гордон.

Хозяин бензоколонки выплюнул жвачку, которая приземлилась аккурат на правое переднее колесо. Прищурившись, он посмотрел на Гордона, якобы размышляя. Сплюнул еще раз.

– Слышали новости?

Гордон посмотрел на Брэда, который пристраивал шланг в горловину бака, и покачал головой.

– Какие новости?

Клифтон усмехнулся, обнажив желтые от табака зубы.

– Знаете отца Селвэя? – спросил он. – Из епископальной церкви?

– Да.

Гордон не посещал церковь, но отца Селвэя, конечно же, знал. Как и все остальные.

– Сбежал из города, – брякнул Клифтон. – Вместе со всем семейством. Оставил долгов на пять тысяч долларов.

– Чушь собачья, – воскликнул Брэд.

– Что-то мне не верится, – отреагировал Гордон.

– Это факт!

– Как это они сделали? Просто упаковали вещи и уехали?

Глаза Клифтона засияли. Гордон мог поклясться, старик получает наслаждение.

– Тут-то и самое странное. Ничего не взяли. Мебель оставили, одежду, все совершенно. Даже входная дверь осталась открытой. Единственное, что исчезло, – их машина.

– А почему не предположить, что они просто куда-нибудь поехали на время? – недоверчиво покачал головой Гордон. – Может, какие-то семейные обстоятельства заставили их срочно уехать?

– Ничего подобного.

– А может, с ними что-то случилось?

– Поезжайте к церкви, – сказал Клифтон.

– Что?

– Говорю, к церкви езжайте.

Брэд вытащил шланг, повесил его на колонку и закрутил горловину бака. Потом подошел к Гордону и хозяину заправки.

– Зачем?

– Увидите, – хмыкнул Клифтон. Брэд расплатился со стариком, они сели в машину и выехали на шоссе.

– Ну что, торопишься? Или подъедем к этой церкви, посмотрим? – спросил Брэд.

– Давай посмотрим, – кивнул Гордон.

Они поехали в центральную часть города, мимо кольца "К", мимо здания Национального банка, и за городским рынком свернули направо. Кое-как заасфальтированная, разбитая дорога огибала небольшую рощицу и снова выпрямлялась у больницы. Проехав еще примерно милю, они наконец оказались перед епископальной церковью.

Брэд остановил машину.

БУДЬТЕ ВЫ ПРОКЛЯТЫ

Надпись бросалась в глаза – угловатые, изломанные красные буквы на фоне гладкой рыжевато-коричневой кирпичной стены. Надпись высотой не менее трех футов покрывала всю северную стену церкви, краска расползалась подтеками, как в фильме ужасов. Два высоких витражных окна были разбиты, земля под стеной вся усыпана разноцветными осколками.

БУДЬ ПРОКЛЯТЫ ВАШИДУШИ

КАТИТЕСЬ ВЫ К ЧЕРТУ

Глядя из окна кабины на это святотатство. Гордон почувствовал, как учащенно забилось сердце, по спине пробежали мурашки. Взгляд никак не мог оторваться от сверкающих на солнце осколков стекла. Он никогда не был усердным прихожанином, но такое...

БУДЬТЕ ВЫ ПРОКЛЯТЫ

Он еще раз взглянул на надпись. Густые потеки краски с верхнего ряда наползали на буквы внизу, делая их неразборчивыми.

Внезапно он понял, что это не краска.