Текст книги "Охотники на ксеносов: Омнибус (ЛП)"
Автор книги: Бен Каунтер
Соавторы: Энтони Рейнольдс,Ник Кайм,Роб Сандерс,Дэвид Эннендейл,Стив Паркер,Лори Голдинг,Брэнден Кэмпбелл,Энди Чемберс,Питер Фехервари
Жанр:
Эпическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 43 страниц)
Варлан шла за первым помощником Сулиманом по светлому коридору, выложенному кремовым мрамором. Через каждые десять метров они проходили мимо ниши, в которой стоял ослепительно-белый бюст какого-нибудь композитора, художника, актёра или писателя. От Варлан не укрылось, что среди них нет ни одного изваяния политика или военного. И никаких религиозных символов, кстати, тоже. Что подтверждало прочитанное ею в досье по Кьяро. Верховный лорд-арбитратор был известен тем, что уделял гораздо больше времени искусствам, нежели практическим сторонам планетарного правления, перекладывая львиную долю работы, скорее всего, на Сулимана и прочих.
Невзрачный помощник привёл леди Фару к широким створкам двойных дверей, покрытых тёмным лаком и тонкой резьбой, возле которых стоял караул из двух человек в ливреях домашней гвардии. Их форма отливала багрянцем закатного неба Холиксе, и, хотя оба выглядели крепкими и здоровыми, Варлан ясно видела, что стоят они тут главным образом для красоты и в качестве визуальной преграды. Это не настоящие бойцы вроде близнецов. Подходя к ним, она не ощутила ни угрозы, ни подсознательного напряжения внутри. Опасности в них было примерно столько же, сколько в алебастровых бюстах, расставленных по коридору. Если они и пользовались своими короткоствольными лазганами, то только на стрельбище – и то нечасто, судя по безупречному состоянию оружия.
Вместе с Варлан из её пары телохранителей осталась только девушка – Мирда. Орогу она отправила в город. Приготовившись войти в двойные двери в конце коридора, Варлан мысленно вернулась в космопорт к моменту после встречи с Агентом-16.
Она вышла наружу и увидела в темноте Орогу, стоящего над телом.
– Капитан Дозуа, – сообщил тот, поднимая голову. – Собирался отправиться за вами внутрь.
– Живой?
– Если хотите.
Варлан обдумала эту мысль. Капитан решил сунуть нос в её дела. Не умно. Те, кто переходит дорогу Инквизиции, долго не живут. Но знал ли Дозуа, с кем связывается? Сомнительно. Знай он, что перед ним служитель Ордо Ксенос, ему бы и в голову не пришло потратить столько времени, пытаясь затащить её в постель. Здоровый страх за свою жизнь обычно хорошо успокаивает плотские аппетиты. С одной стороны, это принесло бы ей столь желанный покой с самого начала путешествия, однако передвижения агентов ордоса – не дело гражданских, а у её хозяина хватает врагов и внутри, и снаружи, которых очень бы заинтересовало её путешествие на Кьяро.
Нет. Варлан не дала бы за жизнь капитана и гроша, догадайся он о личности своей пассажирки или ведомстве, которому она служит. Пока он не может разболтать ничего опасного, заставлять его смолкнуть навеки нет нужды.
– У него есть серьёзные травмы? Он тебя видел?
– Не думаю, мэм. Я ударил его сзади. Один удар в основание черепа. Будет адская головная боль и больше ничего.
– Прекрасно. Верни его на челнок. Брось в пассажирском салоне и вколи кубик пситропрена. Потом уходи. Пусть поломает голову, почему так трещит башка и не получается ни черта вспомнить. Головной боли и потерянного времени хватит, чтобы убрать его с нашей дороги. Я хочу, чтобы ты уехал в город. Как только убедишься, что груз на складе, подготовь надёжную явку и разведай обстановку. Я с Мирдой буду жить у лорда Саннры, пока это удобно. Если будут проблемы, найди меня в его апартаментах. Есть вопросы?
– Нет, мэм. Положитесь на меня.
Она так и сделала. Орога потащил тело капитана обратно в грузовой челнок «Македона» под покровом вечных закатных сумерек на Кьяро, а она с Мирдой проехалась с Сулиманом и его коллегами в броневиках. И сейчас двойные двери открывались – и скоро она встретится с лордом Саннрой лично.
Сулиман первым шагнул в ярко освещённое, просторное помещение с густым ковровым покрытием цвета тёмного вина, чтобы объявить о её прибытии.
– Позвольте представить: леди Фара Деванон из дома Деванон!
Из-за широкого стола тёмного дуба поднялась высокая фигура: широкоплечий мужчина лет сорока. Под багряным жилетом цветов дома Саннра у него белела шёлковая блуза с широким рифлёным воротником. Лорд-арбитратор развёл руки и улыбнулся, изображая радушный приём. По обе стороны от него стояли две высокие, белокожие, гибкие женщины: абсолютно похожие близнецы в усыпанных бриллиантами нарядах из белой прозрачной ткани, которые едва можно было назвать одеждой вообще. Обе критически осмотрели Варлан, затем повернулись друг к дружке и презрительно усмехнулись. Её костюм их явно не впечатлил.
Варлан не обратила на них внимания, лишь привычно оценила степень угрозы.
– Прошу вас, леди, – с преувеличенным чувством воскликнул Ненахем Саннра. – Входите и будьте желанным гостем!
Варлан шагнула внутрь, проигнорировав Сулимана, который согнулся в поклоне, когда она проходила мимо.
Саннра обогнул стол и подошёл поцеловать ей руку. Он был на десяток сантиметров выше Варлан, крупно сложенный, но не толстый. Чем бы он себя не услаждал, но ожирению не поддавался, в отличие от многих других подобных аристократов.
Лорд-арбитратор махнул рукой, отпуская своих женщин.
– Оставьте нас пока, мои лебеди. Я присоединюсь к вам позже.
Женщины наградили Варлан последним презрительным взглядом и выпорхнули из комнаты.
– Я слышал, ваше путешествие было долгим, леди, – продолжил Саннра. – Прошу вас, располагайтесь. – Он указал на богато украшенное пышное кресло по правую руку от Варлан. Та с изяществом приняла приглашение. Саннра вернулся на своё место за дальний конец стола.
– Сул, распорядись, чтобы принесли кафа, будь добр. Вы голодны, леди? Не желаете ли отведать фруктов? Может быть, чего-нибудь другого? Только скажите.
– Вы очень добры, милорд, но ваш Сулиман был достаточно любезен и по прибытии подготовил небольшую трапезу в моей комнате. Этого более чем достаточно, благодарю вас.
– Сул, тогда только каф. Огромная жалость, что вы не попали к нам на ужин, леди Фара. Лёгкие баразавра под медовой глазурью, фаршированные каштанами. Вы знаете, у меня замечательный повар. Она – редкое сокровище на этом Троном забытом мире.
– С нетерпением буду ждать возможности отпробовать в своё время её шедевры.
– Всенепременно. Вы просто обязаны это сделать. Да, я так мало слышал о том, что привело вас сюда, и, честно говоря, мне довольно любопытно. Мы несколько оторваны здесь от остального мира. Это редкая честь для меня принимать такую завидную гостью и, можно сказать, родственницу, ни больше ни меньше.
Они побеседовали. Варлан говорила всё то, что Саннра ожидал услышать от леди Фары Деванон. Он, в свою очередь, не поведал ничего неожиданного. Ненахем Саннра был похож на любого прочего мелкого дворянина, получившего губернаторство на краю Империума: отчаянно жаждал признания в любой возможной форме и равно жаждал показать себя достойным более высокого положения в жизни, хотя бы только на словах. Варлан подыгрывала его эго где можно, направляя беседу в интересующие области: промышленная продукция, показатели населения, религиозная и политическая подкованность людей, уровень преступности и так далее. Она расспросила и о хасмири, и о гаррахимах, и отметила его успехи в согласовании действий двух таких разных народов, которые не очень-то любят друг друга. Она уже знала. что дело тут в простом разделении, конечно, – два народа, запертые в отдельных городах, не устраивали серьёзного кровопролития между собой со времён правления его отца – однако губернатор всё равно принял похвалу, и это только упрочило её легенду.
Прошло около сорока минут их первого знакомства, когда Варлан ощутила, что Мирда позади напряглась. Шианна повернулась вполоборота и уголком глаза глянула на свою телохранительницу. С того момента, как они вошли, Мирда осталась молча стоять у дверей. Как обычно, она бегло провела тактическую оценку помещения и подала краткий условный сигнал. «Жёлтый». Однако теперь девушка, похоже, исследовала помещение заново, уже неторопливо и досконально. Уловив внимание Варлан, она едва заметно кивнула в сторону одного из грандиозных портретов на восточной стене. Варлан бросила взгляд на холст: большая картина маслом изображала угрюмого мужчину в охотничьем сюртуке и длинном белом парике. Левая рука, в которой тот держал длинную деревянную трубку, была металлической.
Лорд Саннра заметил её интерес.
– Мой прапрадед. Прослужил двенадцать лет на флоте. Судя по всему, был весьма суровым товарищем. Его я никогда не знал, но вот трубка – подарок верховного лорда-командующего Кадии, между прочим, – до сих пор хранится у меня.
– Прекрасная вещь, – произнесла Варлан, делая движение встать. – Вы позволите?
– Конечно, прошу!
Саннра был явно польщён. Он отодвинул своё чёрное кресло и проводил Варлан к портрету.
Они постояли перед картиной минуту, не говоря ни слова. Варлан притворилась, что оценивает мазки кисти мастера. На самом же деле она направила все свои чувства на то, что находилось позади картины.
«Да, Мирда, ты умница».
– Это работа Моррико Писцинского. Не самая моя любимая из его картин, несмотря на семейную тему, однако отец мой был от неё в восторге.
– А что случилось с его рукой?
Прежде чем Саннра успел ответить, Варлан подняла руку и выставила указательный палец. Резко треснуло, блеснула вспышка света. С той стороны раздался приглушённый хрип боли. Тело, скрюченное в предсмертной агонии, прорвало холст и рухнуло под ноги Варлан. Рядом упал автопистолет с глушителем. Курок оказался чувствительным. Пистолет ударился об пол наискось – и разрядился с приглушённым хлопком. Пуля разбила светильник на потолке. На стол лорда Саннры посыпались осколки.
Губернатор с воплем отпрыгнул метра на два. Когда новых выстрелов не последовало, он осторожно приблизился, прижав ладони к щекам и держа Варлан между собой и телом на ковре.
– Именем Карастины, что здесь происходит, леди? Что вы сделали?
Варлан пропустила его причитания мимо ушей. Присев над скрюченной фигурой, проверила пульс. «Слабый». Женщина, невысокая, гибкая, с чёрными волосами, собранными в тугой пучок. Немолодая, не очень красивая. «Сорок или около того. Знала тяжёлую работу». Белую блузку запачкало тёмно-красным из дырки, которую оставило оружие Варлан у неё в груди. Женщина с трудом пыталась дышать.
– Имя. Немедленно! – потребовала Варлан. – Кто тебя послал?
На лице умирающей боль сменилась выражением злорадства. Она что-то с силой прикусила. Между губ полезла голубая пена. Варлан тряхнула её за плечи.
– Нет! Варп побери! – Обернувшись, приказала: – Мирда, запри двери. Никого не впускать, никого не выпускать!
– Есть, мэм, – телохранительница выдернула из-под чёрной куртки шоковый пистолет и повернула замок изнутри. Оба домашних гвардейца Саннры забарабанили в дверь снаружи и принялись звать своего хозяина.
Варлан обернулась к лорду-арбитратору:
– Скажи им, что всё в порядке. Скажи, чтобы вели себя тихо и ждали. Прикажи им.
Саннра раскрыл рот. Какое-то время он только шевелил губами, не издавая ни звука, отчего стал похож на выброшенную из воды рыбу.
– Шевелись! – рявкнула Варлан.
Саннра дёрнулся, точно от пощёчины, но потом сделал как было велено. Гвардейцы стучать в дверь перестали. Когда губернатор снова присел рядом с Варлан, лицо у него было бледным, но дыхание уже выровнялось.
– Это Ага! – прошептал Саннра, вглядевшись в лицо мёртвой женщины. – Из старшей прислуги. Только она не могла знать об этом ходе на случай кризиса. О нём не знает никто, кроме меня и Сулимана. – Лорд-арбитратор встал. – Что она здесь делала? Для чего пистолет? Она… Послушайте, леди Фара. Что происходит? Вы только что убили одну из моих служанок из этого своего кольца. Если вы просто чья-то высокородная дочка, прибывшая по торговым делам, то я – чёртов лорд-маршал самой Терры! Я хочу получить ответы. Немедленно. Я – губернатор этой планеты!
– Да, ты, – прошипела Варлан. – Ты, который занимался своей работой с закрытыми глазами, если занимался вообще. Ты, похоже, не замечал массовые пропажи среди гаррахимов. Ты, похоже, не замечал сообщений о странных вещах, виденных в шахтах и на окраинах твоих городов. – Она указала на мёртвое тело на полу. – Ты, похоже, не замечал вообще ничего. Человек из твоего собственного окружения шпионил за тобой. Возможно, даже планировал убить тебя сегодня. – «Или меня, что более вероятно». – А сколькие ещё могут заниматься тем же самым, арбитратор? Насколько, по-твоему, здесь безопасно? Мы оба знаем, что гвардейцы у дверей стоят больше для показухи. Даже они могут оказаться предателями, которые только и ждут удобного момента.
Саннра иронически хмыкнул, однако в глазах у него появился новый страх. Который вскоре уступил место гневу.
– Ты не можешь приходить сюда и говорить такие вещи. Ты не можешь просто так устраивать перестрелки в подобном месте. Я снова повторяю: кто ты, дьявол забери, такая?
Варлан поняла, что пора раскрыть свои карты. Если ей нужно его всецелое сотрудничество, то лучше открыться прямо сейчас. Потом его милость наверняка подчистит тут все хвосты.
Решившись, она сунула два пальца в лиф и вынула из ложбинки между грудей круглый кулон. Затейливая оправа его была сделана из серебра, в центре сидел рубин, выточенный в виде безупречного диска. Камень одновременно служил и кнопкой, и линзой. Варлан нажала его и положила кулон на раскрытую ладонь. Над камнем возникло и закружилось голографическое изображение черепа с руной в центре лба: инквизиторской «I», перечёркнутой тремя короткими полосками, каждая обозначает один из великих ордосов. Через несколько секунд череп пропал, и на его месте появилось вращающееся изображение свитка, на котором крошечными готическими рунами были выписаны верительные грамоты Варлан.
– Моё имя Шианна Варлан, – сообщила она остолбеневшему вельможе, – следователь третьего ранга Ордо Ксенос, агент Его Императорского Величества Священных орденов Инквизиции. Моё слово – закон, Ненахем Саннра. С того момента, как я ступила на этот мир, твоя власть подчинена мне. Кьяро стоит перед лицом кризиса, для преодоления которого у него нет ни сил, ни средств. Вот почему прислали меня. Я пришла помочь вам. Если смогу, я спасу вас. Но ты будешь делать всё, что я прикажу – или умрёшь.
Глава 14Десятициклы сменяли друг друга. Результаты прохождения убойных блоков улучшались. Прежние рекорды побивались, затем побивались вновь. Точность стрельбы из нового оружия и с новыми боеприпасами шла вверх. Наработка методов ведения боя против различных рас уверенно росла. Космодесантники по-прежнему тренировались без силовых доспехов, к которым так давно привыкли. Поначалу, в первой половине обучения в Карауле Смерти, отказ от доспехов Каррасу и другим казался странным и даже опрометчивым подходом. Керамитовая броня и болтер – это знаки почёта, право тех, кто выдержал испытания и побывал на пороге смерти, а в случае Карраса – и за порогом. От этого права нелегко отказаться. Однако сейчас, после почти двухсот циклов подготовки, когда результаты призванных десантников превзошли всё, что те знали прежде, в логике такому подходу отказать уже не получалось.
Зависимость может стать опаснее самого смертоносного врага.
Если космический десантник после долгих лет службы не способен более воевать без своих культовых доспехов и оружия, которых добился потом и кровью, то чем он отличается от того скаута, которым когда-то начинал? Чем такой может подкрепить своё право находиться в рядах легендарных Адептус Астартес? Не доспехи и оружие делают космического десантника. Только человек внутри: тело, разум и дух, выкованные суровым курсом тренировок и аугментации, в котором погибают намного больше, нежели успешно заканчивают. Лиши десантника этих орудий его смертоносного ремесла – и не изменится ничего: космический десантник по-прежнему останется космическим десантником.
«Выкованный на Окклюдусе и перекованный здесь – на Дамароте. Я стал большим, чем был. И всё-таки, без своего дара как мне не чувствовать, что я стал меньше?»
Только другой библиарий может понять это по-настоящему. Сила столь огромная, столь многогранная, дар крови, сложного и древнего наследия – она превращается в часть души, переплетается с самой твоей сущностью.
Когда человечество ещё было молодым, не перешагнув порог и триллиона душ, люди не верили в очевидное, не верили, что кто-то способен увидеть пути будущего или зажечь огонь одной лишь силой мысли. Стечение генетических факторов, позволяющее родиться ведьмокровке, случалось слишком редко. Но люди множились, расселялись по звёздам – раса росла и ширилась. И с ростом численности росли и свидетельства. Сейчас без мистических способностей астропатов и навигаторов, без эмпирейского огня и ярости санкционированных боевых псайкеров Империум рассыплется на кусочки – и челюсти ксеносовской угрозы сомкнутся над человеческой расой навеки.
«Зовите нас как хотите: ведьмачьё, ведьмокровки, проклятые. Но это благодаря нам Империум остаётся единым целым, пусть даже глупцы шарахаются прочь, осеняя себя оберегающим знаком, когда мы проходим мимо».
Каррас старался мириться со страхом и презрением, который питают другие к ему подобным, ведь они никогда не узнают живительного ощущения свободы и силы, которое даёт этот дар. Он считал, что те, кто лишён дара, живут всю жизнь в слепоте. Они не замечают столь многое вокруг себя. Они никогда не увидят переливов сияющего ореола над древним артефактом, принадлежавшим герою или святому. Они никогда не познают восторга видеть, как растворяется в эфире душа врага, вырванная из тела смертельным ударом.
И это только нормально, что привыкаешь полагаться на столь великий дар. Так же нормально, как полагаться на свои глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать. Для Карраса сражаться без своего дара означало то же, что сражаться без зрения или слуха. Подавлять свой дар добровольно – это всё равно, что привязать себе одну руку прежде, чем бросаться в битву. Нелепость.
Однако каждый библиарий знает, что у этой палки два конца. Каррас вернулся мысленно на сто лет назад и услышал голос своего хадита, глубокий и ясный:
– На безбрежных просторах Галактики есть враги, которым твой дар – всё равно что ничто. Никогда не забывай этого. Некоторые способны подавить его вообще, даже обратить против тебя. При встрече с таким врагом твоё спасение заключается в болте, клинке и тех, с кем ты сражаешься плечом к плечу. Выпускай силу с должной осторожностью, ибо она имеет цену и, как и во всём на свете, неумеренность – путь к погибели.
Было время отдыха, конец очередного цикла, когда Каррас вспоминал эти слова. Вторая литания прочитана, как это всегда было в конце цикла. До начала следующего оставалось ещё полтора часа, но Каррас предпочёл не тратить их на сон. Как и не пошёл в трапезную. Вместо этого он отправился в один из многочисленных шпилей центральной башни, чтобы обрести там тишину и уединение. Он устроился на широком каменном подоконнике у бронестеклянного окна, подтянув колени к широкой груди, и глядел на странный голубой снегопад снаружи. Здесь наверху, в вышине башни, было темно, тихо – и адски холодно, но это не беспокоило космического десантника. Дыхание Карраса вилось облачком в воздухе перед ним.
Луну Дамарота скрывали густые тучи, но свечение пышных хлопьев жутковатого голубого снега, проплывающих за стеклом, бросало холодный отсвет на древний камень пола у Карраса за спиной.
Ещё столько неуверенности. Столько сомнений. К этому времени он должен был уже полностью приспособиться. Как приспособились остальные. Каррас понимал, что сам себя держит. Но всё-таки не мог по-настоящему на себя рассердиться. Столько всяких вещей, казалось, только и ждёт у самого края сознания, на самой границе досягаемости мысли. Важных вещей. Вещей, которые он мог бы постичь, если бы силу его не заперли под замок. В отчаянии он почти решал выдрать проклятый имплантат – и не единожды после той стычки со спесивым Ультрадесантником.
«В самом деле – Пророк!»
Каррас сунул руку за спину и нащупал выступающий край металлического кожуха, под которым таился подавитель варп-поля, так похожий на холодного железного паука, засевшего в верхней части хребта между лопаток. Засевшего глубоко. Каррас, конечно, понимал, что не сможет на самом деле его вытащить. Он верил Лохейну. Искусственные нервные узлы имплантата внедрились в спинной мозг и соединились с нервной системой. Каррас не собирался рисковать заработать пожизненный паралич.
«Придётся пока его носить. Время ещё настанет».
Потом он подумал о мегире, о том страшном бремени, которое взвалил на себя Первый Призрак, обо всём, что он вынес ради ордена и самого Империума, терпя страдания лишь верой и надеждой, и чья жизненная сила сгорала гораздо быстрее, чем положено, – и всё это во имя Великого Возрождения, которое предсказал Корцед. Карраса накрыла волна стыда, и он решил впредь приложить больше усилий, однако это не рассеяло до конца мрачность мыслей. От мысли, что Афион Кордат в один день займёт место Первого Призрака, всё внутри скручивало. Каррас сомневался, что сможет стоять и смотреть, как вытягивает жизненную силу его хадита этот проклятый трон. Знать, что Шарьякс убивает Первого Призрака прямо сейчас, уже было почти невыносимо. Он поискал чем отвлечься: хоть чем-нибудь, чем угодно, лишь бы вернуться обратно – в «здесь и сейчас».
Снаружи снег становился гуще, хлопья – больше. Эта странная метель из мягко пульсирующего голубого света. Этот потусторонний покров, ложащийся на поверхность безграничного рукотворного кольца. Что за существа сотворили это необъяснимое место? Остались ли они ещё где-то – ксеносы, чью угрозу должно вычистить кровью и огнём?
Справа, из арки древнего камня, до слуха Карраса донёсся безошибочно узнаваемый звук шагов боевого брата в каменном лестничном колодце. Звук поднимался, отражаясь, снизу из глубины. Космодесантнику предстояли ещё долгие минуты подъёма, но звук этих шагов уже нарушил Каррасов покой.
«Может, оно и лучше».
Он уже знал, кто приближается. Рост и вес идущего были написаны в звуке его шагов, как и многое прочее.
Это шёл Лохейн, старший библиарий Дамарота. Смутно, какой-то частью сознания Каррас ощутил его силу, даже несмотря на то, что огромная часть его собственной была от него отлучена.
Когда шаги смолкли, Каррас обернулся и увидел огромного Стража Шторма, стоящего под каменной аркой входа. Снежные отсветы придавали его лицу лёгкий голубой оттенок.
– Я нарушил твой покой.
– Ничего страшного, – Каррас ответил вежливой формальностью, но почти не кривя душой.
Лохейн позволил себе улыбнуться, неторопливо ступил внутрь и подошёл к широкому подоконнику, на котором сидел Каррас и глазел наружу.
– Завораживает, правда? Механикус всё ещё затрудняются объяснить это явление. Образцы рассыпаются слишком быстро, чтобы изучить их как следует.
– Вселенная хранит свои секреты, – ответил Каррас.
Лохейн нахмурился.
– Мы доверяем тебе так же, как и любому другому, Призрак Смерти. Если ты до сих пор не понял, зачем нужно…
– Я отлично понял. Прошу прощения. Я сам причина своего недовольства. Я чувствую, что должен был уже приспособиться. Я тренируюсь изо всех сил и даже больше и следую всем наставлениям. Мне хорошо известно, какаю пользу приносит мне самому и моему ордену моё нахождение здесь. И всё же…
«Имплантат. Недостаток доверия. Необходимость отказаться от самой сокровенной части своей личности».
Лохейн прислонился к каменной раме окна с другой стороны и взглянул на пульсирующий снег. На старшем библиарии была надета чёрная тканая одежда, подпоясанная толстой серебряной цепью. С цепи свисала небольшая кадильница – серебряный шарик с прорезями в форме аквилы. Ароматный дым вился вокруг Лохейна, поднимаясь вверх и цепляясь за него, точно щупальца призрачного морского создания.
– Ты противишься гипноиндукции, брат, – произнёс Лохейн. – Даже сильнее, чем большинство остальных. Конечно, мы встречали такое раньше, но это приносило лишь страдания и тягости. Ты должен выбросить это из головы. Тебя не просят отказаться от своего ордена. Разве мы не чтим всех, кто чтит древние соглашения? Ты никому не делаешь лучше – и меньше всего себе. Честь Призраков Смерти будет соблюдена лучше, когда ты отбросишь свои барьеры. Прими Караул, как Караул ждёт принять тебя. Великая слава ждёт, пока ты её завоюешь. Разве большинство ветеранов по возвращении не поднялись до звания капитана в своё время? И сколько из них пошли дальше, чтобы стать магистрами ордена? Число их может тебя удивить.
От этих слов Карраса передёрнуло.
«Стать главой ордена и медленно каменеть на холодном седалище Шарьякса? Лучше смерть в бою. Лучше всё, что угодно, чем это».
Вот это она и была: причина, по которой он так сопротивлялся.
«Я борюсь из верности мегиру и капитулу, но не только поэтому. Я борюсь из чувства вины. Я знаю, как он страдает за нас».
Если Лохейн и заметил его внезапную дрожь, то решил не заострять на этом внимания.
«И всё же, – думал Каррас, – мегир и менрахир выдвинули меня для службы в Карауле Смерти. Они не стали бы этого делать только чтобы оказать мне честь. У всего, что они делают, есть более великая цель. Император, даруй мне веру послужить этой цели без сомнений. В этом заключается мой истинный долг».
Каррас встретился глазами с библиарием Караула Смерти.
– Разве я был глупцом, брат? Так ты меня видишь?
Лохейн улыбнулся.
– Если бы ты только знал, как мы похожи, Лиандро. Когда я был на твоём месте, старший библиарий Караула к тому времени почти что дал разрешение на стирание памяти: так я сопротивлялся. Командор Караула тоже считал, что я непоправимо далёк от полного принятия. Он рассудил, что призвать меня было ошибкой, но мои братья в библиариусе Караула не сменили гнев на милость. Верность – прекрасное качество, Лиандро, и в нём не такого понятия как «чересчур». Но как чья-то верность преподносится и куда её лучше применить – вот что требует серьёзного размышления.
– Прекрати бороться. Позволь себе стать воином, в котором нуждается Империум. Служба в Карауле не длится вечно. Это всё лишь временно.
– Для тебя это, похоже, не совсем временно, – возразил Каррас.
Лохейн кивнул.
– Многие поначалу страшатся бессрочной командировки и жаждут возвращения к своим братьям, особенно до того, как гипноиндукция полностью укоренится. К одним Караул предъявляет более высокие требования, чем к другим. Но я давным-давно с этим примирился. Я лучше служу чести Стражей Шторма постоянно находясь здесь. Когда меня не станет, моё имя крупными буквами напишут в Залах Чести. Многие из тех, кого я сразил, уже украшают палаты Великой костницы. Я горжусь принадлежностью Караулу Смерти так же, как горжусь принадлежностью Стражам Шторма. Я уже оставил след в истории. Братьев, что выжили и с почестями вернулись в свои ордена потому, что я был с ними. Уже ради этого я готов служить вечность. Мы – граница между жизнью и смертью для своих истребительных команд, Лиандро. Мы живём вечно в памяти тех, кого вели в бой. Я больше не смотрю на вещи так, как смотрел когда-то. И ты не будешь.
Каррас вперился взглядом за холодный лист бронестекла.
– Гипноиндукция изменяет самый способ мышления. Я не желаю потерять своё «я».
– Ничего не потеряется, лишь примёт лучшие формы, чтобы отвечать требованиям. Так было, когда ты шагнул от новобранца до боевого брата. Или лучше ты вернёшься на Окклюдус в бесчестье и с разумом, очищенным от всего, что увидел и чему научился здесь? Как это послужит чести тех, кого ты любишь?
Каррас задумчиво кивнул. Он знал, что лучше умрёт, чем даст такому случиться. И это было не пустое утверждение. Это было искренне. Он пересёк Рубикон – и тяжесть на душе словно поднялась, взмыла в воздух и рассеялась, точно стая вспугнутых ворон в зимнем небе.
Лохейн заметил перемену в его лице: словно луч света пронзил облака.
– Я стану всем тем, что просит Караул Смерти, – ответил Каррас, исполненный решимости. – Я исполню соглашения. Даю слово.
Лохейну не пришлось читать ауру Призрака Смерти, чтобы поверить.
– Я рад, что мы этого достигли, брат. Сказать по правде, больше ждать мы уже не могли. Скоро всё изменится – для тебя и всех, кто ответил на зов. Подготовительные тренировки подходят к концу. Через семь циклов тебя вызовут для принятия Второй присяги. Гипноиндукция должна быть закончена до этого, потому что после Второй присяги ты станешь Караульным Смерти – и с того момента и до самого увольнения в первую очередь должен будешь блюсти честь Караула Смерти.
Каррас склонил голову, наконец готовый и принявший необходимое.
– Есть ещё одно важное изменение, о котором тебе следует знать, – продолжал Лохейн. – Завершено распределение по истребительным командам. После Второй присяги оно будет объявлено. Ты начнёшь тренироваться только со своей командой. И здесь ключом будет слаженность.
Вот это, наконец, была долгожданная весть. С заскоками и капризами всего четырёх – пяти боевых братьев справиться гораздо легче, чем почти сотни.
Лохейн снова взглянул в окно, отчего Каррасу предстал его профиль, и добавил:
– Ты вернёшься к тренировкам в силовых доспехах и с полной выкладкой. Вторая присяга даст тебе право наконец «одеть чёрное». Символ Караула украсит твой наплечник. Носи его с гордостью. Немногие удостоились этого права. И ещё меньше носили его долго, – он снова обратил взгляд на Карраса. – Мы прилагаем все усилия, чтобы найти тела павших и вернуть останки на родной мир ордена. Если бы только это число было больше…
– Брат Стефан, – ответил Каррас. – Для его роты возможность похоронить его в священных катакомбах значила очень много.
– Он погиб достойно. Как и все Призраки Смерти, служившие в Карауле до него. Всем нам бы встретить такой достойный конец, когда придёт время.
– Я не боюсь смерти, – твёрдо ответил Каррас.
– Ибо воплощаешь смерть во имя Его. Прекрасный девиз. Имя Призраков Смерти не так известно, как некоторые, но знай, что здесь его чтят, несмотря на твои предубеждения. Иначе бы я тебя не доставал. Мы ждём от тебя великих свершений, Лиандро Каррас, даже вопреки особым испытаниям, с которыми ты вне всякого сомнения столкнёшься.
Лохейн оттолкнулся от стены и шагнул к арке входа, ведущей на лестницу.
– О чём ты, брат? – спросил Каррас в широкую спину Стража Шторма. – Что за особые испытания?
– Потерпи несколько циклов, Призрак Смерти, – ответил Лохейн, начиная долгий спуск. – Поговорим после Второй присяги.
