Текст книги "Война ордена"
Автор книги: Бен Каунтер
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Глава первая
– Какой ошибки нам следует остерегаться пуще всего?
– Нет ничего хуже, чем не погибнуть, когда ваша смерть может послужить делу Императора.
Дениятос. Боевой Катехизис
– На караул! – прокричал лорд Глоб Фалкен, и тысячи солдат вскинули винтовки, салютуя Павильону Аристархии.
Прекрасные в своих белых киверах и синих, как ночное небо, мундирах, вышитых серебром, Стражи Ванквалийской Республики маршировали строгими рядами по огромной Церемониальной площади, а древние знамена их полков развевались на самых высоких шпилях Палатиума. Эти воины составляли самую могущественную армию во всем секторе Сцефан, были главными защитниками системы Обсидиана и гордыми сынами Ванквалиса. Форма их офицеров сияла геральдикой рода Фалкен – семьи, из которой они все происходили. И даже корпуса артиллерийских орудий и танков сверкали латунью и синевой.
– Что-то в этом году они не усердствуют, – произнес граф Лакосин Фалкен в парадном мундире, настолько обильно украшенном, что казалось, будто его дородное тело закутано в сотни переплетающихся знамен. В каком-то смысле так оно и было, ведь он представлял сразу все полки Стражей.
В этот день солнце пекло беспощадно, раскаляя камни Палатиума. Убранный шелками Павильон Аристархии оставался одним из немногих мест во всем Церемониальном квартале, где можно было спастись от зноя. Но несмотря даже на прохладительные напитки, которые без устали разносили сервиторы-пажи, граф Лакосин продолжал обливаться потом.
– Глобу надо бы отправить их рыть траншеи да убирать навоз за лошадьми, – заявила леди Акания ФалкенКаал, с безучастным видом стоявшая возле графа. Она была одета куда более свободно, нежели большинство присутствующих. Кавалерийская форма, обтягивающая атлетическую фигуру, да повязка на глазу – оставшееся с юных лет напоминание о несчастном случае на охоте.– Никакого уважения.
Лорд Совелин Фалкен, исходящий потом под кивером и тяжелым малиновым мундиром ванквалийской артиллерии, окинул взглядом море марширующих людей и леса вскинутых винтовок. Лично он все равно пребывал в полном восхищении, наблюдая за этим чудесным и величественным зрелищем, напоминающем о процветании и традициях Ванквалиса. Вдалеке, позади джунглей, окружавших Палатиум и покрывавших весь континент Неверморн, виднелись высокие башни городов-ульев, где среди чадящих заводов жили и умирали миллиарды людей. Если бы не правление семьи Фалкен и не традиции, к каковым относился и парад Стражей, весь Ванквалис стал бы таким. Неверморн же оставался континентом нетронутой природной красоты, настоящим чудом. Конечно, многие называли этот регион отсталым и провинциальным, но сердце лорда Совелина все равно преисполнялось гордости.
– Глоб уделяет основное внимание их боеготовности, – заметил Совелин. – Не вижу в этом ничего плохого.
Леди Акания вздернула бровь:
– Боеготовность? Эта армия существует не для войн, Совелин! Они нужны только для того, чтобы скот, населяющий города, не забывал, кто здесь главный. Без этого мужичье могло бы сообразить, что их куда больше, чем нас. Фалкены правят, потрясая воображение, но не бряцая оружием! Конечно, во всем остальном Империуме считается нормальным расстреливать мятежников на улицах, но мы предпочитаем иной подход. И разве ты не согласишься, что так гораздо лучше?
– Несомненно, леди Акания, – ответил Совелин.
Собеседница приходилась ему тетей, и, хотя разница в возрасте была не столь уж велика, лорд признавал за Аканией право старшинства. Практически все члены семьи стояли выше Совелина по иерархической лестнице, и быть может, именно поэтому на него и повесили ответственность за артиллерию.
– Война! – насмешливо фыркнул лорд Лакосин. – Да за что здесь воевать-то?
Раздалась ружейная канонада, прокатившаяся волной над рядами марширующих солдат, – десятки тысяч винтовок выстрелили разом, отдавая дань уважения сыновьям и дочерям рода Фалкен. С идеальной слаженностью грянули полковые оркестры, заиграв древние военные и государственные гимны, в чей ритм вплетался грохот выверенных залпов. Их эхо заметалось среди белокаменных стен Палатиума, полковых знамен, золотых орлов, украшающих башни храма Императора Властвующего, и в гуще джунглей, обступивших городские стены.
– Никакого уважения, – сплюнула леди Акания, развернулась и решительным шагом направилась к выходу, отмахнувшись от одного из подчиненных, пытавшегося привлечь ее внимание. В руках мужчина держал переносной вокс-передатчик.
– Не сейчас, – сказал лорд Глоб. – Не время.
– Господин, – произнес офицер, – вызов поступил от адмирала Флота Талака.
– Талак, похоже, понятия не имеет, чем мы здесь заняты! – прорычал лорд Глоб. – Мужичье. Может и подождать.
Взмахом руки Совелин подозвал офицера к себе. Тот вспотел, причиной чему явно была не только жара. Одет посланник был в форму механизированной кавалерии.
– Тревожный канал, господин, – сказал он.
– Дай сюда, – произнес Совелин. Взяв переговорное устройство и приложив его к уху, лорд поморщился от пронзительного скрежета помех.
– …во имя Трона! – кричал голос, почти неразличимый на фоне завываний статики. – «Звездный бродяга» подбит! Они уничтожили доки! Нас убивают! Они убивают нас!
– Убивают нас, слышите?
Адмирал Талак не смог удержать равновесия и упал, когда «Санктис Хиросиан» очередной раз тряхнуло так, словно они оказались в бушующем море среди гигантских волн, бьющих в его борта. Талак сильно ударился головой о палубу, и трубка вокса, вылетев из его рук, откатилась в сторону.
Неожиданно на него потекла горячая кровь. Он закашлялся, прикрывая лицо и пытаясь вытереть глаза рукавом черной флотской шинели. Вокруг стоял одуряющий шум – скрежет, человеческие крики… которые неожиданно обрывались, когда раздавался лязг стали о сталь.
Талак перекатился на живот и поднялся на колени. Кровь принадлежала унтер-офицеру Ван Штелем, которой в грудную клетку вонзился огромный кусок металла. Ее вспоротое тело содрогалось в предсмертных конвульсиях, нижняя губа была прокушена.
Адмирал не сразу смог вспомнить, где находится. Это помещение с темной деревянной обивкой и украшениями в виде серебряных херувимов служило залом картографии, где штурманы трудились за огромными картами, разложенными на столах или же свисающими с потолка возле светильников. Теперь половина зала была утрачена, длинные зубья разорванного металла торчали вокруг бреши, открывающейся в железные потроха корабля. Замерцало освещение, и модель планетарных систем, сорвавшись с креплений, обрушилась вниз. Огромные металлические шары падали прямо на головы разбегающимся членам экипажа. Серебряные дуги орбит рассекали офицеров пополам. Серая жидкость пролилась из разорванной трубы, нагнетающей топливо, воспламенилась, и вскоре языки огня заплясали среди искореженного металла, пожирая раненых, пытающихся отползти подальше от места взрыва.
Талак сплюнул кровь Ван Штелем и бросился бежать, спотыкаясь всякий раз, как палуба накренялась. Казалось, будто некая огромная рука схватила «Санктис Хиросиан» и теперь уничтожала его, то сдавливая, то отрывая куски.
Адмирал побежал к коммуникационной рубке, выдававшейся из зала картографии. Мимо прокатилась модель планеты, окруженной кольцами спутников, – их тонкие серебристые орбиты резали пол, словно ножи, и рассекли на части старшего штурмана Роркрена. Повсюду разлетались догорающие обрывки навигационных карт. Корабль вновь угрожающе накренился, и громада искореженного металла сорвалась с места, размазывая по стене вопящих, пытающихся убежать людей.
– Адмирал! – закричал кто-то из коммуникационной рубки.
Подняв взгляд, Талак увидел протянутую ему руку. Рубка представляла собой сферу, чьи стены были увешаны дисплеями. Располагавшиеся здесь офицеры лежали в гравикушетках, а их лица были закрыты тяжелыми модулями управления, при помощи которых связисты общались с другими кораблями военного флота Сцефана. Несколько экранов были разбиты и казались ослепшими глазами, другие же продолжали показывать изображения кораблей, находящихся возле орбитальной станции «Олланий XIV».
Талак увидел перед собой молодую женщину с лицом, вымазанным кровью и машинным маслом. Она была из младшего офицерского состава, возможно, кто-то из технического персонала, в чьи обязанности входило заботиться о связистах, проводящих месяцы в непрерывном соединении с «Санктис Хиросиан».
– Адмирал, что происходит? Кто нас атакует?
– Не знаю, – отозвался Талак, нарушая собственное же правило никогда не выказывать неосведомленность или иные слабости перед экипажем. – Кто-то нас поджидал. И скорее всего, его интересуем не только мы, но и вся система.
– Удалось связаться с Ванквалисом?
– Это в любом случае бесполезно, – ледяным тоном отозвался Талак. – Сегодня парад Стражей. Вся треклятая армия собралась в Палатиуме. Именно этого наши враги и ждали.
Женщина откинула с лица прядь окровавленных волос и бросила взгляд на один из дисплеев. На нем можно было увидеть гигантскую груду пылающих обломков, дрейфующих над изуродованной металлической поверхностью «Оллания XIV», испускающей струи горящего топлива и воздуха.
– «Звездный бродяга» уничтожен, – произнесла офицер.
– Знаю, – ответил ей Талак. «Звездный бродяга» был огромным крейсером, крупнейшим и самым опасным кораблем военного флота Сцефана. Лишившись его, они потеряли половину своей боевой мощи. – И «Оборона Фантиса» – тоже. Они и нас потрепали, но пока мы еще живы.
Словно откликнувшись на эти слова, «Санктис Хиросиан» неистово содрогнулся. Направление гравитации внезапно изменилось в обратную сторону, и пол превратился в потолок. В падении Талак успел вцепиться в дверь, стараясь удержать в себе содержимое взбунтовавшегося желудка. Массивные столы, настолько тяжелые, словно были вырезаны из камня, обрушились на люстры зала картографии; тела людей разбивались в кровь, приземляясь на украшающие свод скульптуры.
Мимо пролетела офицер связи; она врезалась в мониторы на потолке коммуникационной рубки и задергалась, когда по ее телу побежал ток, срываясь искрами с пальцев. Запаха вскипевшей крови желудок Талака уже не вынес, и адмирала вырвало, хотя он и продолжал упрямо цепляться за косяк двери. Откуда-то сверху донесся неприятный хруст, и возле Талака повисла пара обутых в сапоги ног. Связисты, подключенные к корабельным системам, вывалились из кушеток, но, ломая шеи, повисли на проводах, опутывавших их головы. Словно жертвы некой массовой казни, они молча и безжизненно покачивались над адмиралом.
По его ушам ударил новый звук, непривычно громкий и куда более пугающий, чем прежние. Это было ритмичное скрежетание металла, разрывающего другой металл. Что-то прокладывало себе путь прямо сквозь корабль, сминая палубы и переборки.
Талак окинул взглядом зал картографии, и где-то в глубине его измученного разума родилось понимание. Он оказался в аду. Имперское кредо предполагало наличие различных преисподних, хотя некоторые священнослужители и пытались доказывать, что на самом деле ад существует в единственном экземпляре. И одно из этих мест определенно выглядело именно так. Трупы, насаженные на металлические зубья. Тела, пылающие в огне, причем некоторые сгорали заживо и корчились в жутких муках. Кровь, стекающая вверх по стенам. Мерцающий свет, резко обрывающиеся вопли, гул воздуха, вырывающегося из пробоин. Талак служил Императору, но, видимо, недостаточно усердно и теперь оказался в аду.
Словно подтверждая правоту этих рассуждений, поврежденная стена зала картографии раскрылась, подобно стальной пасти с зубами из изорванного металла. Раздался воющий скрежет, и тела посыпались в ее зев. Раздались утробные крики, и из пробоины полезли темные, бесформенные, уродливые фигуры.
Захрипев от напряжения, адмирал подтянулся, выбрался в пылающие руины зала и извлек из кобуры лазерный пистолет – это было славное оружие, подаренное ему дядей еще до того, как Талак последовал по его стопам и поступил служить на Имперский Флот.
Чужаков было много. Десятки силуэтов. Сотня. Темные и пугающие, они завладели его кораблем.
– Во имя Императора! – взревел Талак, прицеливаясь.
Багровые импульсы лазерных выстрелов устремились к зеленой плоти врагов, отражаясь в их крошечных, напоенных яростью красных глазах. Противник открыл ответный огонь, паля вразнобой из крупнокалиберного оружия и превращая в щепки деревянную обшивку за спиной адмирала. Талак нырнул в сторону, перекатился и вновь вскочил на ноги, продолжая стрелять и заставляя себя не обращать внимания на боль.
Он был напуган. Страх, поселившийся внутри его, казался глыбой льда, занявшей место сердца и наполнявшей холодом сознание. Но все остальное, сама его сущность, заставляло Талака сражаться, поскольку некая часть его разума подсказывала, что именно так и должен поступать офицер.
В лицо его впечатался кулак, и адмирал покатился по полу, порезавшись об осколки люстры. Перед ним возникла хищная морда, украшенная крохотными злобными глазками над огромной пастью, усеянной грязными клыками. На ребра Талака обрушился удар. Одна из тварей наклонилась, и офицер лишился своего лазерного пистолета.
Зеленокожие. Орки. Животные, убийцы, старейший среди звезд враг Человечества. Они проникли на корабль Талака и теперь собирались убить его.
Раздался орочий рык, и твари расступились, пропуская вперед одного из своих сородичей, в два раза более высокого, чем обычный человек, и обладающего могучей мускулатурой. Лицо существа было испещрено таким количеством шрамов, что казалось и не лицом вовсе, но в глазах, сверкавших посреди этого уродства, читался интеллект и жестокость, которые пугали куда сильнее, нежели сотня безразличных убийц.
В душе Талака больше не оставалось места ничему, кроме страха. Вожак зеленокожих наклонился и схватил адмирала за плечо. Вторая лапа твари была искусственной – бионический протез, удивительно примитивный и, быть может, даже работающий на пару. Когда металлическая клешня сжалась на плече адмирала и оторвала ему руку, Талака захлестнул панический ужас, болевой шок парализовал тело.
Зеленокожий вздернул офицера в воздух. На мгновение Талак увидел растекающийся по «Санктис Хиросиан» океан орков, беспощадно расправляющихся с ранеными, беспомощными членами экипажа и расстреливавших тех, кто еще продолжал стоять на ногах. Твари определенно чувствовали себя как дома среди хаоса и смерти. Они являли собой естественную составляющую этого ада. Талака подняли еще выше и затрясли, точно штандарт, собирая орков. Вожак взревел, и следом взревели его воины, радуясь гибели корабля и мучениям искалеченного командующего. Затем адмирала бросили на пол и десятки ног обрушились на его тело, ломая кости, нанося удары по голове. Вскоре он уже не видел картину разрушения «Санктис Хиросиан», и в мире не осталось ничего, кроме темноты.
Нападение началось как раз в ту минуту, когда было развернуто общее знамя Стражей.
Первый взрыв сотряс Церемониальную площадь, разбрасывая изувеченные тела и оторванные конечности. Сотня человек была уничтожена за долю секунды, еще десятки убило разлетающейся шрапнелью. Само знамя Стражей, сшитое из полковых стягов и украшенное боевыми наградами и почетными лентами, изрезанное и окровавленное, легло на землю, накрывая, подобно савану, облаченные в обрывки формы куски мяса – все, что осталось от почетного караула.
Второй удар обрушился на Павильон Аристархии. От лорда Глоба осталось одно только имя. Леди Акания покатилась по ступеням на площадь, обезглавленная осколком кожуха ракеты. Графы и бароны падали, изрешеченные шрапнелью. Изломанные тела лордов и леди отбросило к фасаду часовни Геральда и базилики Лорда Магистра.
По параду била орбитальная артиллерия. Орудия, расположившиеся высоко над поверхностью Ваквалиса, метали тяжелые снаряды в Палатиум. Все это было крайне неожиданно, ведь казалось, что с военным флотом Сцефана, расположившимся в его солнечной системе, Ванквалису ничто не может угрожать. И все же это случилось: враждебные корабли изливали пламя и смерть на жемчужину Неверморна.
В следующую минуту Стражи Ванквалийской Республики начали оправляться от шока. Солдаты торопливо перезаряжали оружие, офицеры выкрикивали приказы, выстраивая своих людей в боевые порядки, кавалерия пыталась успокоить перепуганных коней. В воротах, открывающихся с просторной парадной площади Церемониального квартала, образовалась давка, когда тысячи солдат устремились наружу, чтобы найти укрытие среди величественных зданий Палатиума. Во всеобщей панике лишь немногие обратили внимание на тень, накрывшую площадь, и на черную точку, возникшую в небе и стремительно увеличивавшуюся в размерах.
Третий удар по Церемониальному кварталу был нанесен не ракетой и не бомбой. Прямо посреди парадного плаца, оставив глубокий кратер, приземлилась огромная темная каменная глыба, выглядящая точно астероид. От сотрясения земли обвалился фронтон часовни Геральда и крыша Палаты Законодателей. Обрушились башни, из окон зданий на мостовую посыпались обломки.
Сквозь взметнувшуюся густую пыль выжившие могли видеть сотни мертвых тел и десятки стонущих раненых. Солдаты бросились помогать пострадавшим собратьям, оттаскивая их к столпотворению возле ворот. Со всех сторон доносились крики, зовущие полковых медиков, но лишь немногим из представителей этой профессии было дозволено взять на парад свои громоздкие, далекие от элегантности медпакеты. Звучали стенания людей, лишившихся конечностей или пытающихся удержать внутренности, выпадающие из вспоротых животов. Кто-то старался выбраться из-под веса мертвых тел. Другие, закусив губы от боли, ждали смерти, зная, что никто уже не придет им на помощь. Многие с надеждой в глазах выискивали наследников дома Фалкен, чтобы те сплотили их, но гордые сыны и дочери правящего рода практически полностью погибли под догорающими обломками павильона.
Пыль начала оседать. Теперь можно было внимательнее рассмотреть астероид. Это был не просто камень. Нижняя его часть оказалась окованной массивными металлическими плитами, чтобы предохранить его от разрушения при ударе. Кроме того, глыба несла на себе примитивные двигатели, направлявшие ее падение. Прозвучал выстрел, и кричащие люди умолкли.
Из глубоких воронок, усеивавших поверхность астероида, посыпались человеческие тела. Это были трупы Стражей, погибших во время его падения, – теперь кто-то выбрасывал их, расчищая себе путь. Но затем изнутри раздался пугающий вой – гортанный, почти звериный боевой клич, подхваченный сотнями разъяренных голосов.
Один за другим на площадь стали выпрыгивать нападающие. Они мчались вперед сквозь пыльные сумерки во вспышках выстрелов, сокрушая ногами усеивающие площадь тела, на бегу расчленяя раненых солдат огромными заржавленными мечами.
Кое-кто из солдат пытался встретить их лицом к лицу, приладив штыки к винтовкам. Но орки просто смяли их ряды, и Стражи Ванквалийской Республики впервые смогли рассмотреть своего врага – огромных звероподобных тварей с зеленой кожей и хищными красными глазами, в которых читалось боевое безумие.
– Орки! – раздался чей-то крик.
Пришельцы, омерзительные ксеносы, явились, чтобы осквернить не только Неверморн, но и весь Ванквалис.
Схватка за ворота была короткой и кровавой. Мечи рубили на части прикрытую лишь парадной формой плоть. Автоматические винтовки огрызались в ответ, но на стороне орков было численное превосходство и внезапность, поэтому несколько сотен Стражей погибло на месте. И еще больше было растоптано во время панического бегства мимо ворот к населенным районам. Орки неотступно продолжали преследовать спасающихся солдат.
Сломив сопротивление в Церемониальном квартале, твари и не подумали остановиться. На улицы Палатиума рухнуло еще несколько астероидов, извергнувших из своего нутра новые полчища, орочьи армии начали растекаться по всему городу.
Совелин слышал, как умирает Палатиум. Стоя возле Врат Малкадорина, он видел, как к небу вздымается пыль и пламя пожаров, охвативших город в результате падения все новых и новых астероидов и бомб. На мир опустилась темнота, и о солнце напоминало лишь кроваво-красное зарево на горизонте. В небесах Совелин мог разглядеть серебристые линии – повисшие на орбите корабли, которые, как он догадывался, вовсе не принадлежали военному флоту Сцефана. Тот был уничтожен, и теперь Ванквалис мог надеяться только на себя.
– Эй вы! – окрикнул лорд артиллерийский расчет, пытающийся откатить свою громоздкую мортиру к воротам. – Снимите ее с лафета и тащите на руках!
Вокруг Совелина суетились сотни солдат его полка – ванквалийской арьергардной артиллерии. Он увел своих людей с парада, как только те завершили свой проход. Лорд понимал, что происходит нечто плохое, но никто не прислушается к его мнению. Он знал, что никто не объявит боевую готовность и тем более не отменит праздника только потому, что так захотелось Совелину, едва добившемуся положения, позволяющего не участвовать в параде. Поэтому он просто вывел свою артиллерию с Церемониальной площади и на всякий случай разместил ее на стенах, а потом начали падать бомбы.
Грохот стоял ужасающий. Даже с такого расстояния сквозь рев разрывов лорд слышал крики. На улицу высыпали люди – вдоль Терранского бульвара тянулись ряды домов прислуги и мелких чиновников, – они не могли не слышать, что в городе происходит что-то неладное. Очередной астероид упал с неба и разрушил здание неподалеку от Врат Малкадорина, подняв тучу пыли. На бульвар посыпались обломки кирпича и красной черепицы. На улицах становилось все больше и больше гражданских, выбегавших из домов и стремившихся убраться как можно дальше от подвергшихся нападению районов.
– Занимайте стены! – закричал Совелин своим подчиненным. – Защищайте людей!
Солдаты принялись разворачивать артиллерийские орудия по направлению к улице и готовить их к стрельбе, укрывшись позади монументов, украшавших Врата Малкадорина, – огромного каменного змея, служившего геральдическим знаком семьи Фалкен, и орла, представлявшего Империум, которому подчинялся Ванквалис.
Услышав голоса орков, Совелин понял, какая судьба постигла войска его планеты. Только одно объяснение могло существовать всем этим вселяющим первобытный ужас воинственным кличам и воплям, которые растекались подобно ударной волне перед вражеской армией. Когда внизу раздались звуки выстрелов и на улицу посыпались осколки выбитых окон, Совелин увидел панику на лицах окружавших его людей.
Все ближе звучало гортанное наречие ксеносов и крики погибающих под их ножами граждан Ванквалиса. Совсем неподалеку неожиданно обрушился дом, осыпавшись на дорогу строительным мусором и переломанной мебелью. Прямо по руинам, поливая все вокруг шквальным огнем, карабкались темно-зеленые силуэты. Еще больше тварей – настоящая зеленая река – бежало по улице.
Люди выскакивали из домов, крича и срываясь на бег. Все они направлялись к Вратам Малкадорина, сразу за которыми начинались джунгли, дававшие хоть какую-то надежду на спасение. Скорее всего, беглецы рассчитывали добраться до побережья, а оттуда уже и до городов Хирогрейва.
Вот только этим надеждам не суждено было сбыться, если артиллерия Совелина не сумеет занять позиции и не купит гражданским немного времени ценой своих жизней.
– Что прикажете, сэр? – спросил капитан Лэск, присевший с обнаженными мечом и лазерным пистолетом возле ближайшей пушки.
Совелин несколько секунд не мог сообразить с ответом. Тысячи людей наводняли улицу, и орки наступали им на пятки. Лорд уже видел в руках тварей, бегущих впереди вражеской армии, примитивные тотемы, украшенные отрубленными руками и головами; видел, как блестят клыки и яростно сверкают глаза орков, когда те убивают отставших жителей города.
– Уходим, – приказал Совелин,– Все! Вперед! Двигайтесь!
Ванквалийская арьергардная артиллерия покинула свои укрытия и ударилась в бегство вместе с командиром, унося с собой автоматические орудия и мортиры, скрываясь в глубинах зеленых джунглей Неверморна.
Когда солдаты оставили позиции и начали отступать, над толпой спасающихся гражданских прокатился горестный крик. Все это были люди, служившие лично роду Фалкен, ведь Палатиум не был похож на те необъятные ульи, что громоздились по всей планете, но был построен специально для размещения правящей семьи. Местные жители всю жизнь верой и правдой служили дому Фалкен, и вот теперь на их глазах армия, возглавляемая отпрысками этого самого рода, бежала.
Многие оставили всякую надежду и погибли под орочьими мечами или же были растоптаны сапогами ксеносов. Другие в отчаянном стремлении спастись наседали друг на друга, пропихивались вперед, давя собственных сограждан, даже друзей и любимых. Многие из тех, кому удавалось пробиться к Вратам Малкадорина, погибали от удушья, когда их прижимало к огромным каменным колоннам или постаментам статуй. Змей и орел сурово взирали с высоты на безумие и панику.
Затем орки достигли ворот, и бойня продолжилась с еще большим размахом. Несколько тысяч человек погибли за считанные секунды; орки врывались в толпу, а мгновение спустя выскакивали из нее, с головы до ног покрытые кровью. Твари опустошали магазины своих примитивных ружей и разделывали жертвы мечами и мясницкими топорами.
Из Врат Малкадорина струился поток выживших – та малая часть граждан, кому удалось удрать от орков. За их спинами раздавались истошные крики, и многие беглецы – как до того генерал Талак – были уверены, что на самом деле их давно уже прикончила орочья пуля и что теперь они просто уходят все глубже в ад.
К амвону храма Императора Властвующего решительным шагом поднялся самый рослый и могучий орк, выходец из миров войны туманности Гарон. Сейчас в здании бесновались его сородичи, срывая со стен гобелены, изображающие основателей дома Фалкен, высаживающихся на побережье Хирогрейва или прорубающихся сквозь джунгли Неверморна. Зеленокожие воины расстреливали лица статуй и разбивали бронзовые таблички, содержащие жития имперских святых, размазывали кровь по бледному камню стен – кровь священнослужителей, расчлененных низкорослыми существами-рабами, повсюду сопровождавшими орду. На изрешеченный пулями алтарь перед лишившейся лица статуей Императора были возложены внутренности и фекалии.
Один из священников был все еще жив, и рабы глумились над ним, раз за разом отпихивая пистолет от его протянутой руки, не позволяя бедняге покончить с собой. Он вновь и вновь измученно полз к оружию, но проворные мелкие твари только заливались смехом. Когда на них легла тень массивного орка, рабы оглянулись и помрачнели; подлые красные глазки на их крохотных сморщенных лицах расширились от страха, и существа поспешили укрыться среди деревянных церковных скамей.
Увидев своего вожака, остальные орки разразились победными криками. Он был крупнее практически любого из них как минимум раза в два, его огромная уродливая башка по-звериному выступала из плеч, а мощная нижняя челюсть щетинилась лесом сломанных клыков. Кожа вожака была темной и морщинистой, точно кора старого дерева, глаза же его, хотя и был и глубоко посажены на хищном лице, светились умом и целеустремленностью, которых столь не хватало остальным оркам.
У него была только одна нормальная рука, которой он отшвырнул со своего пути ближайшего раба. Вторая же являла собой союз стали и пара, вырывавшегося из поршней при движении, и завершалась трехпалой клешней, достаточно большой и сильной, чтобы оторвать ствол танку. Ржавая лестница механизмов, закрывавших ребра и позвоночник вожака, сочилась черной смазкой. Эти искусственные части давно обросли плотно переплетающимися зелеными мышцами, сжимавшимися вокруг них во время движения. Чтобы пережить замену половины тела на столь грубые протезы, требовалось обладать выносливостью, немыслимой даже для орка.
Вожак испустил рев, но, в отличие от остальных сородичей, в его крике не было ни триумфа, ни возбужденного бравирования. Воины умолкли, ибо даже самых могучих из них бросало в дрожь при одной мысли о том, чтобы вызвать недовольство этого великана. Вожак обвел зеленокожих мрачным взглядом, и глаза его остановились на одном из орков, резавшем окровавленным ржавым мясницким топором один из гобеленов, украшавших церковь.
Метнувшись вперед со скоростью, какую трудно было ожидать от существа его размеров, вожак схватил вандала своей настоящей рукой. Ее пальцы сжались на мускулистой шее орка и оторвали того от пола. Затем вожак перекинул свою жертву в механическую клешню и швырнул через всю церковь. Зеленокожий врезался в стену с такой силой, что по камню побежали трещины, и без чувств сполз на пол.
Предводитель воинства чужаков повернулся к гобелену и притянул его ближе к глазам, чтобы как следует рассмотреть. Полотно изображало Стражей древних времен, первых солдат Ванквалиса, защищавших побережье Хирогрейва в те годы, когда города планеты только переходили под власть дома Фалкен. На гобелене группа бойцов, облаченных в стилизованную яркую армейскую форму, штурмовала холм, потрясая автоматическими винтовками. Под их ногами лежали груды расчлененных орочьих трупов. Художник изобразил зеленокожих хилыми и тощими, жалкими существами, едва ли способными что-то противопоставить ванквалийскому штыку.
Сорвав гобелен со стены, вожак высоко поднял его, чтобы все собравшиеся соплеменники смогли рассмотреть попираемые людьми трупы. А затем он закричал, и речь его была полна такой ненависти, какую способен передать только орочий язык.
Когда-то ванквалийцы отобрали у них эту планету. Этот мир принадлежал оркам. Эти земли, как и многие другие, где уже побывал вожак, когда-то были зелеными… и они станут зелеными вновь. Но когда-то эти люди, те самые, кого резали сейчас, как скот, на улицах Палатиума, сокрушили орков столь же неожиданно и решительно. Это были опытные и талантливые воины. Целеустремленные. Их вера позволяла им выполнять задачи экстраординарной сложности. Недооценивая их, считая всего лишь едой или игрушками, орки рисковали повторить плачевную судьбу своих сородичей, прежде населявших Ванквалис.
Но даже если собравшиеся в церкви и понимали это, на их лицах сейчас читался лишь страх перед опаляющим гневом лидера. Вожак отбросил гобелен и плюнул на него, прежде чем обратить свое внимание на последнего выжившего священнослужителя, скорчившегося позади деревянной скамьи.
Изборожденное морщинами лицо старика было вымазано в грязи, его пальцы покрывала корка запекшейся крови, а сизо-серые ритуальные одеяния превратились в лохмотья. Рядом на полу валялся пистолет, до которого жрецу не давали дотянуться рабы.