Текст книги "Война ордена"

Автор книги: Бен Каунтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Люко на позиции! – прокричал капитан в вокс. – Удерживаем фланги! Мы завязали бой и не даем им прорваться!

– Отменная работа, капитан, – ответил ему голос Сарпедона. – Не позволяйте им прорваться. Если надо, прогибайте линию, но не дайте им уйти! Основные силы уже на подходе.

Черная вода, подобно поту, каплями скатывалась со стен тюрьмы. На «Сломанном хребте» хватало мест, где можно было держать заключенных, – по правде говоря, почти любой из кораблей, составлявших «скиталец», имел собственную тюремную палубу, а некоторые и вовсе, казалось, состояли из одних лишь камер да помещений для пыток. Многие из этих кораблей казались пугающе чуждыми, в то время как другие были вполне заурядно мрачными и прозаичными, со свисающими со стен кандалами и отверстиями в полу, предназначенными для стока крови. Тюрьма, сейчас использовавшаяся Испивающими Души, представляла собой просто аналог земных заведений – огромное помещение, отделенное от остального корабля усиленными переборками и бронированными дверьми, с тускло освещенными, в потеках ржавчины коридорами, охраняемыми автоматическими турелями. Кое-где в углах до сих пор валялись почти истлевшие в прах серые кости, свидетельствовавшие о том, что корабль был полон узников в тот момент, когда его поглотил варп, но теперь здесь была заточена одна-единственная живая душа.

В последнее время брат Тейланос размышлял о том финальном моменте, когда безумие чуждого людям пространства варпа прокатилось ядовитым облаком по этим коридорам. «Сломанный хребет» знал множество таких историй – в странно искривленных темных углах таились многочисленные кошмары, а коридоры помнили ужас узников и их вопли, чье эхо, казалось, до сих пор блуждало среди почерневших от времени стальных стен.

Думать об этом было опасно. Даже мысли о подобных вещах представляли угрозу. Они разрушали сознание. Впрочем, весь «Сломанный хребет» был сплошной моральной угрозой, и если бы не сила воли Испивающих Души, их разум подвергся бы порче и погиб. Но ордену хватало духа, чтобы противостоять этому тлетворному влиянию. Крики давно умерших людей могли погубить простых солдат, но не космодесантников. Испивающие Души были слишком сильны.

Когда острый нож вонзился в туго переплетенные мышцы его гортани, Тейланос успел поддаться слабости и вообразить, будто варп вновь овладел тюремными коридорами, будто серебристые пальцы безумия вновь просочились в реальность и готовятся утянуть его в Имматериум.

Затем клинок скользнул сквозь плоть и погрузился в основание мозга. Последнее, что увидел Тейланос, – кричащие лица узников былых времен, приветствующих его как своего нового собрата.

Нисрий выдернул нож из шеи Тейланоса и позволил трупу упасть на палубу. Скаут казался слишком бледным и чрезмерно тощим для того, чтобы состоять в Космическом Десанте, да еще и глаза его постоянно бегали от одного предмета к другому.

Тидей опустился на колено и осмотрел зияющую рану на шее убитого собрата – аугментированная кровь уже запеклась по ее краям.

– Этот готов,– привычно коротко произнес Тидей. – Другие есть?

– Я больше никого не ощущаю, – отозвался Нисрий. Он обладал даром ясновидения и со временем, вполне вероятно, мог даже научиться предсказывать будущее – исключительно редкий талант… и чрезвычайно опасный. Обучение Нисрия продвигалось довольно медленно по сравнению с прочими кандидатами в библиарии, поскольку уж слишком необычен и рискован был его дар, но скаут уже видел грани пространства-времени, что позволяло ему действовать быстрее, чем допускают законы физики. – А если кто и есть, то вряд ли мы скоро с ними столкнемся.

– Тогда надо торопиться, – сказал Тидей. – Скамандр?

Лексиканий Скамандр прикрывал их со спины на тот случай, если скаутов засекут другие Испивающие Души, приставленные охранять тюрьму. Несмотря на то что он уже удостоился права носить полные доспехи космического десантника, Скамандр оставался человеком Тидея. К слову сказать, лексиканий так же являлся псайкером, но если дар Нисрия был утонченным и сложным, то Скамандр владел вполне простым искусством. Он был пирокинетиком, о чем явственно говорили следы ожогов вокруг глаз и на щеках. Его глаза обрели темно-красный оттенок, а из сочленений брони постоянно вырывался дымок.

– Все чисто, – произнес лексиканий. – Отойдите.

Скамандр подошел к входу одной из камер. Ее дверь

представляла собой массивную металлическую плиту, почерневшую за прошедшие века, но способную простоять еще не одну тысячу лет. Псайкер приложил к ней руку в бронированной перчатке, покрытой потемневшей, вспучившейся волдырями краской, и сталь под ладонью, зашипев, начала раскаляться, приобретая вишневый оттенок. Лицо Скамандра посуровело, а из глаз полыхнуло призрачным огнем – в то же время броня на его спине начала покрываться инеем, а вода, капающая с потолка, обратилась в лед. Чтобы создать жар, пирокинетик должен был откуда-то черпать тепло, и он черпал его из собственного тела, источая вовне мертвенный холод, пока металл плавился и расступался под его рукой.

Внутри камеры на скамье, выступающей из стены, сидел один-единственный пленник. Увидев, как рушится дверь, он поднялся. Тусклый свет коридорных ламп упал на его лицо – это был Евмен, по приказу Сарпедона лишенный доспехов и заточенный здесь.

– Все готово? – спросил узник, когда дверь окончательно расплавилась.

Скамандр отошел назад, тяжело дыша, и пламя, рвавшееся из его глаз, сменилось серым налетом льда.

– Не совсем, сержант, – приблизился Тидей.

– Где Раек? – помрачнел Евмен.

– Отозван для изучения сигнала бедствия, поступившего с Тиранкоса. Он улетел вместе с капелланом.

Неожиданно Евмен мрачно улыбнулся:

– Что ж, это нам только на благо. Будь Иктинос на борту, нас ждали бы неприятности. Вам пришлось кого-нибудь убить?

– Одного, – ответил Тидей.

– Его исчезновение скоро заметят, – произнес Евмен. – Действовать надо быстро. И обязательно связаться с поверхностью. Есть новости оттуда?

– Зеленокожие продолжают давить. Сарпедон уже скоро отдаст приказ.

– Стало быть, мы должны покончить с этим до того, как он это сделает. – Евмен кивнул Скамандру. – Рад видеть тебя, скаут. Как дела в либрариуме?

– Я уже лексиканий, – ответил все еще не пришедший в себя псайкер. – Тирендиан возлагает на меня большие надежды.

– Как и на меня, – сказал Евмен. – Нисрий, поблизости никого?

– Из тюремного корабля мы выберемся без проблем, – ответил провидец, чьи постоянно моргающие и бегающие глаза выдавали, что он всматривается в невидимые псионические потоки. – Дальше мне не увидеть.

– Зато вижу я, – ответил Евмен, выбираясь сквозь дымящуюся оплавленную дыру, созданную талантом Скамандра. – Я даже знаю, чем все закончится. Предупредите остальных. Мы начинаем. Нисрий, займись этим. Скамандр, останешься со мной. В первую очередь следует нанести удар по мостику.

Орда рвалась через Змеящуюся лощину, обрушиваясь на высоты за ней, подобно приливной волне. Солдаты 901-го, расположившись по краям оврага, расстреливали орков и тем самым направляли их к каменистому склону, выходящему к холмам, которые вздымались над густой зеленью джунглей.

Испивающие Души и наиболее боеспособные подразделения 901-го предпринимали диверсионные вылазки, чтобы разделить приближающиеся вражеские части. Перекрестным огнем Люко и Грэвус положили сотни орков, пока на другом краю оврага Салк обустраивался на замшелых камнях, служивших центром сбора для всего 901-го. Число уничтоженных зеленокожих уже не поддавалось подсчету, но еще многие и многие тысячи ксеносов продолжали штурмовать холмы. Линия обороны штрафного легиона прогнулась, но выдержала; Испивающие Души стояли насмерть, хотя и понимали, что ведут всего лишь второстепенные бои, мало влияющие на конечный исход сражения. Настоящая битва должна была развернуться тогда, когда орки достигнут высот.

– Открывай огонь, Лигрис! – взревел Сарпедон, сбрасывая вниз очередного орка.

– Да, командор, – отозвался Лигрис с орбиты. – Орудия готовы к бою. Удар будет нанесен в течение ближайших минут.

Сарпедон взмахнул психосиловым посохом, разрядив накопленный запас психической энергии в грудь пытавшемуся подобраться к нему со спины орку.

Отряд командора удерживал самую первую из возвышенностей, откуда можно было увидеть всю Змеящуюся лощину и плотную зеленую реку ксеносов. Этот естественный коридор был полностью забит толкающимися орками, стремящимися овладеть высотой, которую сейчас удерживали люди Сарпедона. Стоя на заросших мхом камнях, Испивающие Души опустошали боезапас болтеров, проделывая огромные дыры в телах тех орков, которые пытались вскарабкаться наверх.

Склон был не слишком высоким, а орки оказались чрезмерно настойчивыми – пока один из них падал вниз с простреленной головой, второй поднимался еще чуточку выше. Кроме того, орда не забывала обстреливать и Испивающих Души – тысячи стволов беспорядочно палили, наполняя воздух вокруг десантников горячей шрапнелью.

– Они прорываются! – крикнул Каррайдин, мастер-наставник новобранцев, командовавший отрядом скаутов и недавно обращенных бойцов ордена, оборонявших позиции 901-го и склоны, – Удерживайте их! Всем стоять! Во имя Дорна и Императора, имейте мужество заслужить право носить символ потира на своих наплечниках!

– Скоро заработает артиллерия, – крикнул в вокс Сарпедон, сбрасывая со склона очередного орка. Ксеносы подобрались на расстояние удара мечом, и Испивающие Души уже готовились вступить в рукопашную схватку за вершину. – Не позволяйте им подобраться к ванквалийцам. Нам нужен каждый стрелок!

Командор нанес удар одной из лап, пригвоздив орка к камню, прежде чем снести твари голову навершием посоха. В ту же секунду через труп собрата перебрался еще один ксенос, но его сбросили в зеленые заросли три точных и быстрых выстрела одного из новичков Каррайдина.

Сарпедон уже собирался поблагодарить молодого десантника, когда снизу донесся яростный, пугающий вой кого-то огромного. Натиск орков неожиданно усилился, заставляя Испивающих Души отступить; зеленокожие начали бросаться прямо на болтеры и мечи, задавливая космодесантников телами. Сам магистр разил направо и налево, но в конце концов был вынужден откинуться на задние лапы и попятиться от склона, чтобы не оказаться в окружении. Теперь орки были повсюду – заслуженные ветераны с уродливыми мордами, практически теряющимися за многочисленными шрамами – настоящее воплощение силы и жестокости.

Но за их спинами возвышался подлинный монстр. Он был огромен; он был выше не только любого орка на Неверморне, но и любого своего сородича, каких Сарпедон встречал в жизни. Его тело было наполовину заменено механикой, а в глазах полыхала ненависть, которая, как сразу понял командор, ни капли не походила на обычную звериную ярость других зеленокожих. Нет, она была очень и очень давней… столь же въевшейся в его плоть, как и застарелые шрамы. И о могуществе этого существа во многом говорило то, как оно легко разбрасывало других орков, прорываясь к Сарпедону.

Но магистр и сам был чудовищем. Вонзив когти всех своих лап в щели камней, он присел и, точно копье, выставил перед собой посох. Взревев, подобно взбешенному быку, вожак пригнулся и бросился в бой, но Сарпедон стоял неподвижно.

Механическая лапа рассекла воздух со звуком падающего метеора. Командор же практически не сдвинулся с места, уходя от удара, но его увенчанный аквилой посох, на который орк налетел всем своим весом, прочертил глубокую рану в брюхе противника.

Посох этот был вырезан из весьма редкой психоактивной древесины и позволял проводить через себя большие объемы запасенной ментальной энергии. Стоило Сарпедону сосредоточиться и нацелить это оружие, как плоть противника рвалась в клочья, а душа отлетала. Именно так магистр поступил и сейчас, вложив в удар все глубинные силы своего разума до последней капли, пронзая внутреннюю суть звериной души вожака ослепительно-белым раскаленным копьем.

Но, как оказалось, это существо обладало такой силой воли, с какой Сарпедон никогда прежде не сталкивался,

и копье просто сломалось. Орк выдернул посох из раны и обхватил магистра механической лапой. Испивающий Души едва успел подставить руку и не позволить клешне сомкнуться; из поршней твари забил пар. Для человека Сарпедон обладал исключительной силой, но вожак, казалось, состоял из одних лишь мышц и ярости, и командор понимал, что рано или поздно стальные пальцы сомкнутся и сокрушат его ребра.

Один из поршней неожиданно лопнул; локтевое сочленение орочьей лапы взорвалось дымом и огнем. Тиски тут же ослабли, и Сарпедон вложил все свои силы, чтобы попытаться разжать металлическую клешню и вырваться. Вожак разгневанно взревел и, размахнувшись, отбросил командора. Предводитель Испивающих Души пролетел по воздуху, сшибая ветви, потом врезался в дерево и покатился по земле, стараясь посохом зацепиться хотя бы за что-нибудь.

Наконец его падение остановилось, и Сарпедон быстро поднялся на все свои ловкие лапы. Он слышал, что вожак уже снова бежит к нему. Теперь магистру предстояло сражаться непосредственно в джунглях, покрывавших подножия холмов, и где-то совсем рядом, за его спиной, была ванквалийская артиллерия. Отступать дальше было нельзя; оставалось только держать позицию. Этот орк оказался одним из немногих, чья физическая мощь превышала его собственную, и Сарпедон понимал, что может проиграть в открытой схватке. Поэтому он прибег к Аду.

Вожак был уже близко, и от его поступи сотрясались деревья. Сарпедон успел попробовать на вкус силу воли этого существа и знал, что тварь не напугает такой грубый прием, какой поверг в дрожь зеленокожих под стенами Райтспайра. Но вожак должен был чего-то бояться. Как и любое разумное существо. Где-то в Галактике определенно имелось нечто такое, что повергнет в ужас гигантского орка, заставит того отвлечься на достаточный срок, чтобы Сарпедон успел покончить с ним.

Ксенос жаждал заполучить Ванквалис. Ему нужен был этот мир. Но если планеты вдруг не станет, все будет потеряно. Вот чего боялся вожак – поражения. Пожалуй, это было одной из немногих вещей, которых боялся и сам Сарпедон.

Ад вырвался из души магистра, сотрясая ветви деревьев, но джунгли тут же испарились, уступив место голой выжженной земле. Солнце покинуло небеса, а всякая жизнь – планету. Теперь и для Сарпедона, и для вожака Ванквалис представлял собой просто пустынный, никому не нужный мир, где во все стороны, сколько хватало глаз, простиралась мертвая твердь, озаряемая лишь светом осуждающих звезд. Ад превратил Ванквалис в награду, не стоящую борьбы, в место, где тысячи зеленокожих погибнут зря, став надгробным памятником глупейшей неудаче вожака.

Гигантский орк был уже совсем рядом, когда Ад заставил его узреть ужасную истину о том, сколь бессмыслен крестовый поход зеленокожих. Именно в этом и нуждался Сарпедон. Нащупав надежную опору задними лапами, он оттолкнулся и бросился в атаку. Два гиганта столкнулись с грохотом, подобным грому.

Глава седьмая

– Что есть величайший из грехов?

– Величайший из них – предательство, ибо этот грех обращен против самой души.

Дениятос. Боевой Катехизис

Лорд Совелин Фалкен упал ничком, зарываясь лицом в грязь; в ушах звенело от взрывов. Извиваясь червем, он пополз по сотрясающейся земле к ближайшей мортире, но когда уже почти добрался, рядом что-то прогремело, и на несколько секунд весь мир погрузился во тьму и всепоглощающий гул.

Офицер заставил себя подняться на одно колено и оглядеться. Большинство Ванквалийских Стражей также предпочли найти укрытие от снарядов, раздиравших полог джунглей и взрывавшихся среди артиллерийских установок. Были и погибшие: одного обезглавило осколком; второй, без обеих рук, лежал, зарывшись лицом в траву. Третий пока еще был жив, хотя вся нижняя половина его тела и превратилась в отвратительное кровавое месиво. Его лицо стало белым, словно мел, а глаза распахнулись в паническом ужасе; жизнь постепенно покидала его, утекая в болотную грязь.

На краю поляны за деревьями замаячили смутные тени. Некоторые из них несли на себе увесистые пушки, чьи стволы, раскалившиеся от стрельбы, все еще светились в темноте. Оркам удалось вывести свою артиллерию из оврага и накрыть позиции Совелина, чтобы его Стражи не могли более вести огонь по основному скоплению зеленокожих.

– Построиться! – закричал Совелин. – Ко мне! В линию!

В ушах звенело, и он сам с трудом слышал собственный голос, но вскоре к нему стали сбегаться солдаты; их форму покрывал густой слой грязи, а лица были бледны от страха.

Он был их офицером. И с этим приходилось смириться. Если он не возглавит своих людей, все они обречены на гибель.

Стараясь бороться с подступающей паникой, Совелин приказал открыть огонь. Последовавшая схватка была отчаянной и жестокой; грохотали ружья орков, им вторил треск автоматических винтовок. Зеленокожие рассчитывали развернуть свои тяжелые орудия и дать еще один залп, но почти все, кто пытался это сделать, погибали. Неожиданно прямо среди людей возник ксенос, и Совелину пришлось лично вступить с ним в драку – у омерзительной твари была лишь половина лица, вместо второй на офицера смотрел почерневший, опаленный череп. Удар орка раздробил приклад винтовки Совелина, когда тот попытался защититься, и офицер повалился на землю. Зеленокожий вновь размахнулся огромным мясницким топором, и командир Стражей едва успел откатиться, чтобы жуткое оружие не раскроило ему голову. К сожалению, двигался он недостаточно быстро, и теперь орк прижимал его к земле всем своим весом, пытаясь переломать ребра. Поддавшись панике, Совелин выдернул из кобуры лазерный пистолет и выпустил почти весь заряд прямо в брюхо ксеноса. Тварь задергалась и смрадно выдохнула прямо в лицо офицеру; на секунду тот даже подумал, что эти жуткие клыки сейчас откусят ему голову.

Но затем орк безвольно обмяк и испустил долгий предсмертный хрип. За тушу схватились чьи-то руки, помогая командиру сбросить ее с себя, – два ванквалийца оттащили труп ксеноса в сторону, и Совелин смог увидеть, какую дыру проделал в животе орка. Должно быть, выстрел перерезал твари позвоночник. Командир артиллеристов никогда прежде никого не убивал. Во всяком случае, не с такого расстояния.

– Нам надо… – произнес Совелин, пытаясь восстановить дыхание. – Надо перестроиться. Нужно что-то вроде расстрельной команды. Мы можем с ними справиться, но нельзя подпускать их вплотную.

К сожалению, на самом деле орки были повсюду. Сотни тварей. Может быть, даже тысячи. Им где-то удалось прорвать оцепление, и теперь ксеносы стремились уничтожить артиллерию людей. Совелин понимал, что и он сам, и его бойцы уже обречены.

В голове офицера неожиданно раздался низкий гул, стремительно усилившийся до оглушительного рева, и мир переменился. Джунгли заслонил собой новый пейзаж – угрюмая и бескрайняя каменная пустыня, безжизненный и печальный мир под черными, как космос, небесами. Совелину не удалось сморгнуть это наваждение, и, оглянувшись, он понял, что то же самое видят и ванквалийцы, и орки.

Стрельба стихла, и люди попрятались, обхватив головы и пытаясь избавиться от обрушившихся на них иллюзорных образов.

Колдовство. Космический десантник, перепугавший орков у Райтспайра, находился где-то недалеко. Значит, здесь были и другие Астартес, и у артиллеристов появился шанс на спасение.

Распрямившись, Совелин поискал глазами новую винтовку, чтобы иметь возможность показать пример своим людям. Сосредоточиться никак не получалось, – наклонившись за оружием, он едва сумел его подобрать. Мир вокруг расплывался и качался, словно в пьяном угаре.

Сквозь лес ломилось настоящее чудище, сцепившееся врукопашную с космодесантником. Орк… такой огромный, что Совелин и представить себе не мог, что такие вообще существуют; половину тела ксеносу заменял плюющийся паром механический кошмар. Но сколь бы пугающим и мерзким ни был этот зеленокожий, в животе у офицера Стражей по-настоящему похолодело, когда он разглядел космического десантника.

Астартес оказался мутантом. Вся нижняя половина его тела выглядела какой-то отвратительной насмешкой над природой; ноги ему заменяли восемь членистых лап, точно у паука или скорпиона. Двигался этот воин со стремительностью и ловкостью, не свойственной человеку. Удар за ударом, шаг за шагом, десантник постепенно оттеснял орка обратно в джунгли. Остальные зеленокожие, еще недавно штурмовавшие позиции артиллерии, разразились испуганным воем, увидев, что мутант берет верх и вот-вот победит их предводителя.

Впрочем, орки вдруг стали самой последней из забот Совелина. Он неожиданно узрел страшную правду.

Мутант. Колдовство. Неожиданное появление на орбите Ванквалиса. Впервые офицер сумел отчетливо разглядеть изображение чаши на наплечниках Испивающих Души. Все стало понятно. По венам Совелина заструился чистый, леденящий душу ужас, куда более сильный, нежели он мог испытывать перед смертью или несущими ее орками.

Совелин был единственным, кто на самом деле понимал, что здесь происходит.

– Эй ты! – закричал офицер, указывая на ближайшего из ванквалийцев. – Тащи сюда полевой вокс! Живо!

– Сэр?

– Мы должны предупредить Хирогрейв, – пояснил Совелин. – Черная Чаша вернулась.

Технодесантник Лигрис понял, что что-то происходит, только тогда, когда увидел нацеленное на него оружие.

Скауты окружили его на мостике. Их было порядка тридцати человек, и Лигрис инстинктивно почувствовал, что командует ими Евмен, стоявший скрестив руки на груди и глядевший на него с холодной уверенностью в глазах. Со всех сторон на технодесантника были нацелены болтеры, и деваться было некуда.

Лигрис отвел взгляд от обзорного экрана, на котором отображались Змеящаяся лощина и зоны наведения для орудий «Сломанного хребта».

– Евмен, что все это значит?

– Мы захватываем корабль, Лигрис, – самоуверенно произнес командир скаутов.

Технодесантник был силен и прошел множество сражений и под руководством Сарпедона, и во времена старого ордена. Но Евмен привел с собой слишком много Испивающих Души – и скаутов, и полноправных космодесантников, среди которых были и такие, чей опыт не многим проигрывал Лигрису. Да и сам главарь мятежников являлся исключительным бойцом.

– Но почему?

– Ты и сам знаешь ответ, – усмехнулся Евмен. – Все кончено. Мы забираем орден у Сарпедона. Мы должны сражаться с Империумом вместо того, чтобы терять братьев на Ванквалисе ради забытой Императором планетки.

– Это предательство, – уверенным голосом ответил Лигрис.

– Знаю, – столь же спокойно произнес Евмен. – Вот почему мы и не собираемся оскорблять тебя, пред-

лагая присоединиться к нам. Просто отойди от терминала и позволь нам принять управление, и мы сохраним тебе жизнь.

Технодесантник развернулся и направился к невысокой лесенке, спускающейся на основную палубу мостика. Попутно он словно невзначай щелкнул переключателем на приборной панели, вознеся безмолвную молитву, чтобы никто из мятежников этого не заметил.

– Ты же знаешь, Евмен, что я не могу тебе этого позволить.

– А ты знаешь, что выбор у тебя невелик. – Предатель щелкнул предохранителем болтера. – Так нам стрелять?

Лигрис торопливо обвел взглядом лица тех, кто примкнул к мятежу. Он узнал Скамандра и Нисрия – двух молодых рекрутов-псайкеров, на которых возлагалась надежда по восстановлению либрариума. Среди прочих было и несколько опытных боевых братьев, хотя в основном все это воинство состояло из совсем юных новобранцев. Но сердце Лигриса застыло, когда он увидел белые доспехи апотекария.

– Паллас? – произнес технодесантник, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Что ты делаешь?

Апотекарий был с Сарпедоном с самого начала. Он сражался в звездном форте, когда Адептус Механикус похитили у ордена Копье Души, положив тем самым начало цени событий, приведших к расколу среди Испивающих Души и их отказу от Империума. Именно Палласу удалось остановить чудовищные мутации, грозившие уничтожить орден, и сделать набор рекрутов снова возможным. Паллас был одной из ключевых фигур среди Испивающих Души, и все-таки он стоял вместе с мятежниками.

Лигрис заставил себя отвлечься от мыслей о Палласе. Где-то глубоко под палубой, среди когитаторов и прочей электроники, уже мигал красный тревожный огонек, и технодесантнику казалось, что он слышит гул раскаляющегося и прогибающегося металла.

– Тебе не понять, Лигрис… – произнес апотекарий.

– Это предательство, Паллас! Ты предаешь всех нас!

– Я больше не верю, Лигрис! Не верю в Сарпедона… не после того, что произошло с Теллосом. Мы разваливаемся на части, но Сарпедон отказывается это видеть. Есть только один выбор: либо мятеж, либо стоять в стороне и наблюдать за тем, как редеют ряды Испивающих Души. К Евмену примкнули многие, Лигрис, очень многие. И если дело дойдет до драки, то он победит. И у нас есть только один выход.

– Нет, – с угрозой в голосе произнес технодесантник. – Всегда есть другой путь.

– Довольно, – отрезал Евмен. – Убейте его.

Эти два слова были единственным предупреждением, прежде чем предатели начали действовать, но Лигрис успел укрыться за командной консолью, и болтерные заряды ударили в хрупкий механизм, окатив технодесантника искрами.

Сквозь решетчатое покрытие палубы он видел жаркое вишневое свечение раскалившегося металла. Раздался скрежет, и внешняя обшивка одного из когитаторов лопнула, выпуская облако перегретого пара.

Последний переключатель, активированный Лигрисом на приборной панели, перенаправил невероятное количество информации – данные со всех сенсоров и приборов «Сломанного хребта» – в один-единственный когитатор. Объем ее был столь велик, что перегруженное оборудование просто не выдержало, и за разрушением внешней оболочки последовал взрыв. Взметнулось пламя, и сквозь решетку палубы полетели бритвенно-острые осколки дата-кристаллов.

Люди Евмена были вынуждены искать укрытия. Тогда Лигрис выскочил из-за терминала и бросился бежать к дыре, зияющей в решетке. Раздался грохот болтеров; заряды били и в панель управления, и в обзорный экран. Технодесантник прыгнул вниз, на груду дымящегося оборудования, и начал спускаться по ней, пока не ощутил под ногами твердую поверхность внешней сферы мостика. Действуя практически в полной темноте, Лигрис нашарил руками пустоту на том месте, где для подведения толстого пучка кабелей к когитаторам была удалена одна из панелей пола. Ухватившись за провода, Лигрис выдрал их из креплений, освобождая пространство, достаточное, чтобы пролезть в лабиринт служебных тоннелей и вентиляционных труб, протянувшихся под мостиком.

– Отставить огонь! – донесся до технодесантника крик Евмена. – Вы повредите оборудование! Мы ослепнем!

Чем дальше продвигался Лигрис, тем тише становились голоса мятежников, и вскоре он уже выполз в более просторный туннель.

Под мостиком проходил длинный служебный коридор, представляющий собой изгибающуюся стальную трубу, пронизывающую «Сломанный хребет» подобно ходу огромного червя. Лигрис использовал ее для прокладки кабелей от сенсоров и двигателей, разбросанных по всему «скитальцу», и при этом он был единственным Испивающим Души, кто знал, куда уходят ее многочисленные ответвления. Технодесантник продолжал уходить, пригибая голову, погружаясь все глубже во тьму. Где-то далеко позади громыхнули последние выстрелы из болтеров.

Евмен предал Испивающих Души… так же как и Паллас и Трон знает кто еще. И теперь «Сломанный хребет» находился в их руках. И как забрать его обратно, знал только Лигрис, но он не мог сделать это в одиночестве… одиночество – вот верное определение ситуации, в которой он оказался. Поэтому пока он просто бежал, стремясь во мрак, царящий в сердце огромного «скитальца».

Евмен опустился на колени, чтобы заглянуть в оплавленную дыру над машинным залом, расположенным под мостиком.

– Не имеет смысла, – раздался за его спиной голос Палласа. – Лигрис знает этот «скиталец» как свой собственный шлем. Он может прятаться вечно.

– Может, но не станет, – отозвался Евмен. – Мы предали его. Да еще и ты примкнул к нам… а ведь он был знаком с тобой задолго до того, как Сарпедон увел нас с истинного пути. И это кажется ему худшим из возможных зол. Он не станет просто прятаться, но станет искать способ навредить нам.

Лицо Палласа было скрыто под белым шлемом, что не позволяло прочитать эмоции апотекария.

– Может быть, и так, – произнес он. – Но найти его все равно будет непросто. И уж тем более бесполезно пытаться бегать за ним вслепую.

– Мне понятно, что тебе хочется защитить своего старого друга, – произнес Евмен. – Но мы предоставили ему возможность, и он отказался. Он должен умереть, апотекарий.

Прежде чем ответить, Паллас помолчал.

– Да будет так, – наконец произнес он.

– И нет никого, кто знал бы его лучше, чем ты. Возьми отряд и разыщи беглеца. И да, Нисрий, ты отправишься тоже. От тебя Лигрису не спрятаться.

– Никому не спрятаться от провидца, – прошептал Нисрий, обращаясь словно к себе самому. – Я в любом случае увижу его раньше.

Когда Паллас, сопровождаемый молодым псайкером, удалился, Евмен повернулся, чтобы оглядеть то, что осталось от мостика. Командная консоль продолжала сыпать искрами, а над дыркой в полу поднимался дым.

– Тидей, что у нас с системами нацеливания?

– Порядок, – отозвался тот, присев возле одного из терминалов. – Мы сумеем навести орудия. Точность будет невысока, но…

– Она нам и не требуется, – отрезал Евмен. – Бери в прицел высоты. И открывай огонь.

Совелин прижался спиной к огромному пню, пытаясь добиться связи от хрипящего статикой переносного вокса. Артиллеристы все еще продолжали удерживать поляну. Враги порой пытались обстреливать их из леса, но ванквалийцы выстроились в линию и укрылись позади пушек. Совелин собирался примкнуть к защитникам холма, как только сумеет передать предупреждение. Пожалуй, командиру Стражей стоило гордиться тем, что его люди сохраняют дисциплину и выдержку даже перед лицом врага, что они сражаются с орками, вместо того чтобы побросать орудия и бежать. Но вокруг творилось такое безумие, что в душе Совелина просто не оставалось места для гордости.

Черная Чаша. От одной мысли об этом его начинало мутить. В детстве он, как и все остальные обитатели Ванквалиса, слышал множество страшных сказок об этих существах, но всегда полагал их всего лишь аллегорией, художественным описанием воплощения зла и скверны. Но Черная Чаша существовала на самом деле, и ее посланцы были прямо здесь, на Ванквалисе, на расстоянии одного выстрела.

– …дворец графини, – произнес официальным тоном чей-то голос, переданный из далекого Хирогрейва. – Если вы не записывались заранее, то, боюсь…