Текст книги "Война ордена"

Автор книги: Бен Каунтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава девятая

– Что делает нас Астартес?

– Наша аугментация и боевая экипировка – ничто по сравнению с преодолением наших страхов. Вот что ставит нас выше других людей.

Дениятос. Боевой Катехизис

Той ночью звезды над Хирогрейвом отражались в лужах крови. Весь город дрожал от страха, и зачастую страх этот вызревал в смертоубийство. Одна из главных площадей улья, куда сходились центральные улицы, стала тому свидетелем, как и холодная зеленая луна, безучастно глядящая, как паника приводит к гибели жителей Ванквалиса.

Граждане набились на площадь и практически лезли друг другу на головы. У стен и углов образовались настоящие груды человеческих тел – люди пытались взобраться как можно выше по гладким, неприступным стенам. Те же, кто все еще оставался на запруженных улицах, старались локтями проложить себе дорогу, и крики толпы были слышны даже на балконе, вознесенном высоко над ней. Но жители улья все продолжали прибывать, изливаясь нескончаемым потоком из своих домов, шагая прямо по телам соотечественников на пути к уже и без того переполненной площади. На стенах, скрываясь за зубчатыми укреплениями, стояли на огневых позициях охранники дома Фалкен, в молчаливом ошеломлении наблюдавшие, как многие и многие тысячи людей гибнут в давке.

– Почему они это делают? – спросила Исменисса.

– Прошел слух, что на планету прибыл кардинал, – ответил камергер, стоявший на балконе рядом с графиней. – И что он благословит каждого, кто пройдет мимо его трона, и дарует искупление грехов. Население верит, что он находится прямо за той стеной, в храме Имперской Души.

– И это так?

– Нет, госпожа, конечно же нет. Мы даже не знаем, кто может стоять за этими россказнями.

Графиня тяжело вздохнула и покачала головой.

– Отправьте туда подразделение дворцовой стражи, – распорядилась она, – с водометами и газовыми гранатами. Пусть разгонят толпу, оттеснят людей обратно на улицы и начнут очищать площадь.

– Слушаюсь, моя госпожа.

– И продолжайте говорить людям, чтобы те оставались в домах. Может быть, хоть кто-то послушается. – Исменисса взмахнула рукой, обводя территорию под балконом, где многие и многие ее подданные гибли под натиском тел своих же соседей. – Я же должна править из этой башни, но представьте, какая после всего этого тут поутру будет стоять вонь.

– Мы справимся. Прошу разрешить мне откланяться, моя госпожа.

– Да, возвращайтесь к своим обязанностям.

Камергер оставил ее одну на балконе, выйдя через

одно из огромных окон, дающих прекрасный обзор улья, где продолжала разворачиваться кровавая трагедия. Это был далеко не первый случай, когда волнения охватывали города Хирогрейва. Совсем недавно прополз слух, будто в принадлежащий дому бункер, расположенный в улье Сцендалиан, массово завозится продовольствие и оружие. Взбунтовавшиеся граждане разорили правительственный конвой, и на улицах разгорелась настоящая война. Ее угли все еще продолжали тлеть в коридорах рвущихся к небу почерневших от возраста жилых башен, кажущихся гвоздями, вогнанными в труп города.

Зародилась очередная секта, предвещающая скорый конец света, и ее сторонники провозгласили орков посланниками Императора, явившимися, чтобы истребить грешников Ванквалиса… Эти фанатики взрывали дома и устраивали резню на улицах улья Ластран и колоний Эшкоат, стремясь убить как можно больше людей и поселить в душах сограждан священный ужас перед приближающейся зеленокожей ордой. В каждом городе находились такие, кто, поддавшись паническим настроениям, сходил с ума и убивал и себя, и собственные семьи, только бы прекратить весь этот кошмар. Вооруженные драки и мародерство распространялись быстрее, чем любая эпидемия. Орки успели посеять смерть среди жителей Хирогрейва, еще не ступив на континент.

Графиня Исменисса отвернулась от омерзительного зрелища и, покинув балкон, направилась к приемным покоям. Они утопали в роскоши пушистых ковров и дорогих гардин, позолоте и антикварной мебели. Повсюду красовались великолепные гобелены, выполненные в стиле, которым славился дом Фалкен. Хотя эти помещения и были полностью обставлены и там имелась даже кровать под балдахином, но служили они исключительно для встреч с дипломатами и членами семьи, сама же графиня предпочитала жить в куда более скоромных комнатах, располагавшихся этажом ниже. Несколько детей остались наблюдать за безумством, творящимся внизу, хотя их мертвые мозги и не были способны понять суть происходящего.

Внутри Исмениссу уже ждал слуга, облаченный в форменную одежду изумрудно-зеленого и ярко-оранжевого цветов. Графиня же планировала посвятить некоторое время анализу ситуаций, сложившихся в каждом из крупнейших городов Хирогрейва, и была вовсе не рада тому, что ее отвлекают.

– Что тебе нужно? – грубо спросила она.

Исменисса неожиданно для себя вспомнила, что не

спала уже достаточно давно, и это не лучшим образом сказывалось на ее настроении.

– Госпожа, лорд Совелин связался с вашим двором. Он просил сообщить, что дело не терпит отлагательств.

– Совелин? Что-то не припоминаю этого имени.

– На тот случай, если вы забыли его, он проинструктировал нас напомнить о летнем отдыхе на озере Феладин.

– Ах, тот Совелин. Да… да, один из отпрысков Альтелассы. Вступил в ряды Стражей, хотя этот тощий болезненный мальчишка и пистолет-то поднять мог с трудом. Так, говорите, он еще жив?

– Во всяком случае, был жив еще полтора часа назад, госпожа, – ответил посыльный. Он был молод и явно не испытывал великой радости от того, что ему приходится доставлять все более и более печальные вести. Дети, сопровождающие графиню, тихо зашипели на слугу, высовываясь из-под ее юбок.

Исменисса нетерпеливо протянула ладонь:

– Что ж, давай посмотрим, что он там хотел сказать.

Посыльный вручил ей свернутый лист бумаги, на котором было записано сообщение лорда Совелина Фалкена. Глаза графини забегали по строкам послания, в котором из-за звуков выстрелов и грохота взрывов оказалось слишком много пропущенных слов.

Когда она дошла до упоминания о Черной Чаше, ее пальцы напряженно сжали бумагу, а лицо стало еще более бледным и напоминающим маску мертвеца; кожа, казалось, окончательно истончилась, обтянув череп.

– Черная Чаша, – пробормотала графиня и услышала, как задергались дети у нее за спиной.

– Они здесь? – спросил посыльный и сам испугался того, что заговорил, не получив на то позволения.

При других обстоятельствах Исменисса бы жестоко покарала его, но сегодня его реакция была понятна. Каждое дитя Хирогрейва знало о Черной Чаше из сказок о чудовищах страшного прошлого планеты, чудовищах, с которыми и рядом не стояли никакие еретики или культисты. Проповедники использовали Носителей Черной Чаши как аллегорию зла и скверны, а матери рассказывали своим чадам о том, как от этих омерзительных существ родились все беды. Остальные граждане могли только догадываться, но графиня доподлинно знала, что эти легенды родились не на пустом месте. Черная Чаша и ее сторонники нанесли Ванквалису такую рану, что истории о них будут рассказывать вечно.

– Немедленно установите связь с «Лазурным когтем», – приказала графиня. – Думаю, обстоятельства вполне подходящие, чтобы прибегнуть к услугам астропата. Теперь речь идет не об одних только зеленокожих. Сами Темные Силы обратили взор на наш мир, и мы обязаны предупредить союзников. Пошевеливайтесь!

Посыльный опрометью бросился к выходу, и Исменисса осталась наедине с посланием Совелина. Кто бы мог подумать, что этот жалкий сопляк, изгнанный в артиллерийские войска, сыграет важную роль в возвращении Черной Чаши? Похоже, Император порой и в самом деле совершает свой выбор вслепую.

Крики, доносившиеся с площади, стали громче, к ним присоединился грохот выстрелов и рокот моторов бронетехники. Графиня закрыла окна, чтобы заглушить шум, одновременно пытаясь обдумать, как она сообщит старшему библиарию Мерчано о том, что Воющим Грифонам предстоит столкнуться с куда более опасным противником, нежели зеленокожие.

В джунглях зачинался рассвет, и лучи солнца Ванквалиса, пробивающиеся сквозь густые кроны, окрашивали все в темно-зеленые тона. В этом свете пурпурная броня Испивающих Души, выстроившихся полумесяцем напротив южной крепостной стены, стала казаться черной.

– Мы на позициях, – раздался в воксе голос Салка, расположившегося со своими людьми на западном крае построения.

– Готовы к бою, – эхом откликнулся капитан Грэвус, отвечавший за восточное направление.

– Хорошо. Не забывайте, что вы двое контролируете наши фланги. Если предатели пойдут в контратаку и сумеют обойти вас, то нас окружат и раздавят.

– Если мимо меня пройдут, значит, я уже мертв, – ответил Грэвус. И это было вовсе не бравадой, а всего лишь констатацией факта.

– Испивающие Души, – сказал Сарпедон, переключив вокс на общий канал связи, и обвел взглядом остальных Астартес, похожих в броне, выкрашенной рассветом в черный цвет, на жуков. Воины прятались между изгибающимися высокими арками корней и в густом кустарнике, укрывались позади массивных стволов корявых деревьев. – Каждая новая битва становится для нас также и новым испытанием. И Неверморн нас подвергает суровейшей проверке из всех мыслимых. Сегодня врагом стали наши собственные братья… они одни из нас, но в то же время – предатели, которых мы обязаны победить. И пусть вас не одолевают сомнения – ваш долг убить их, уничтожить тех самых космических десантников, с которыми мы неоднократно бились плечом к плечу. Среди вас есть и такие, кто застал первую войну, расколовшую наш орден. И каждый знает о том, на что нам пришлось пойти, чтобы ее завершить. И это сражение не менее ужасно. Но все же в бою Астартес не должен знать страха и сомнений. Вы должны помнить, что предатели сейчас говорят себе точно те же слова. И когда на нашу долю выпадет хоть немного мирного времени, мы обязательно отпразднуем победу и достойно помянем каждого, кому сегодня предстоит умереть. Это путь Рогала Дорна и Императора. Быстро и хладнокровно, Испивающие Души! Выдвигаемся.

Весь строй, двигаясь как единое целое, устремился к темной громаде крепости. За годы, прошедшие с момента постройки, фортификации значительно погрузились в болото и теперь были окружены трясинами, достаточно глубокими, чтобы поймать и затянуть любого, кто был слабей космодесантника. Когти Сарпедона, бегущего рядом с теми, кого он все еще мог называть братьями, глубоко погружались в грязь и мох.

Испивающие Души двигались в густой тени, отбрасываемой крепостью. Первые лучи солнца едва успели позолотить зубцы ее укреплений, но острые, улучшенные аугментикой глаза мятежных скаутов наверняка успели заметить приближение воинства Сарпедона, и сражение должно было начаться задолго до того, как ему удастся добраться до стен.

С южной стороны здания виднелись остатки широкой роккритовой дороги, ведущей к высоким воротам из пластали, потрепанным веками. Именно к ним и направлялись Испивающие Души, хотя этот проход мятежники наверняка охраняли с особой тщательностью. Если Сарпедон намеревался прорваться и встретиться с предателями лицом к лицу, ему бы пришлось сражаться на их территории и по их правилам.

Это казалось безумством. Ни один генерал, пребывая в здравом рассудке, ни за что бы не согласился на такую авантюру. Но Сарпедон не был полководцем Имперской Гвардии, которому приходилось считаться со слабостями и недостаточной дисциплинированностью своих солдат. Он был космическим десантником, как и все, находившиеся под его началом. Тактическое безумство, готовность броситься в драку, на которую не отважился бы ни один нормальный командир, – вот что служило одним из важнейших отличий Астартес.

Что вполне ожидаемо, вскоре нависающую над головами десантников листву пронзили первые пули, бесследно исчезая в болотной жиже и гнили. Снайперы пока что били, не имея возможности нормально прицелиться. Один из Испивающих Души пошатнулся и упал, но товарищи по отделению тут же подхватили его и потащили вперед, неизвестно, живого или мертвого. Движение, возникшее среди укреплений, говорило о том, что предатели готовятся к битве, собираясь и выжидая мгновения, когда штурмовики окажутся в зоне досягаемости болтеров.

Сарпедон неоднократно оказывался в подобной ситуации. Нужная дистанция на подсознательном уровне была известна каждому космодесантнику – незримая граница, за которой работа артиллерии и дальнобойных винтовок сменялась рукопашными схватками, одиночными выстрелами, короткими очередями и поисками укрытий.

Новый шквал огня. Упал еще один боевой брат. Со стороны укреплений прилетела ракета, взметнув фонтан черной грязи. Зона болтерной досягаемости стремительно приближалась, и Испивающие Души уже отстегивали оружие, готовясь открыть огонь. Ментальные силы Сарпедона не позволяли принимать телепатические сигналы или читать мысли, но даже его незначительных талантов хватало, чтобы ощутить то напряжение, то бешеное возбуждение, что заменяли космическим десантникам обычный человеческий страх. Те же чувства определенно испытывали и предатели, и джунгли разве что не вибрировали от их совместных эмоций. Командор понимал, что собирается вступить в бой с собственными братьями, сражающимися потому, что они верят в свою правоту столь же искренне, как и он сам.

Атакующие десантники пересекли незримую черту.

– Огонь! – приказал магистр, и голос его утонул в грохоте дружно грянувших болтеров. На крепостные стены обрушился град огненной шрапнели.

Мятежники падали. Один из них зашатался и рухнул с укреплений. Шум стоял невообразимый. К предателям, уже оборонявшим фортификации, присоединялись все новые и новые братья.

– Подрывники – вперед! – крикнул Сарпедон в вокс.

Несколько отрядов побежали к стенам, пока остальные Испивающие Души прикрывали их, прячась за изрешеченными выстрелами пнями и переплетениями твердых, словно камень, корней.

Но ответный огонь оказался слишком плотным. Предателям удалось переманить на свою сторону очень многих Испивающих Души. Подрывники были вынуждены искать укрытие, а Сарпедон терял все больше и больше людей. Брат Фокрис погиб и повалился в грязь с расколотым шлемом в ту самую секунду, когда нажимал на спусковой крючок ракетной установки. Стоявший рядом с командором брат Уракат упал, лишившись ноги, оторванной попаданием из тяжелого болтера. Сам Сарпедон подобрал под себя паучьи лапы, чтобы суметь укрыться под защитой массивного поваленного дерева; выстрелы мятежников вокруг него взбивали фантаны болотной жижи.

Ближайшее отделение подрывников, возглавляемое сержантом Салком, лежало в этой грязи ничком и было все еще цело лишь благодаря небольшому холмику прямо перед ними. Подобраться к крепости они не могли. Как, впрочем, не мог и никто другой. Вырубка, отделяющая джунгли от крепости, стала нейтральной полосой, и предатели вели слишком плотный огонь, чтобы это расстояние могли преодолеть даже космодесантники.

Если бы речь шла о каком-то другом противнике, Испивающие Души просто бросились бы на штурм – хладнокровно и быстро, как учил в своем «Боевом Катехизисе» воин-философ Дениятос. Столкнувшись с простыми бунтовщиками или грязными ксеносами, они бы пошли в бой, не обращая внимания на стрельбу, и победили бы благодаря неожиданности и скорости нападения. Но против других космических десантников эта тактика была бесполезна. В Галактике просто не существовало более опасного противника.

За грохотом выстрелов Сарпедон услышал гул двигателей. Устремив взгляд вверх, командор увидел сквозь густую листву проблески пламени, ослепительно-яркого в предрассветном небе, рвущегося из дюз воздушного судна.

Не давая никому опомниться, «Громовой ястреб» спикировал вниз, застучал носовыми орудиями и накрыл укрепления огнем. Спустя мгновение распахнулся боковой люк, и в его проеме возникла фигура, закованная в черную броню с белым, как кость, шлемом. Иктинос.

Капеллан покинул боевую машину, уверенный, что доспехи защитят его при падении с высоты. И едва он выпрыгнул, как «Громовой ястреб» взревел моторами и устремился к крепости.

Предатели поспешили спрятаться за огромными роккритовыми плитами укреплений, но успели далеко не все. «Громовой ястреб» врезался в крепость и со скрежетом покатился на бронированном брюхе по верху стены. В поврежденном челноке воспламенился боекомплект, затем вспыхнуло и топливо, и тогда над роккритом расцвел величественный оранжево-черный цветок взрыва.

– Вперед! – закричал Сарпедон, едва стрельба по нему прекратилась.

Испивающие Души снова пошли в наступление, отряды подрывников смогли оставить свои укрытия и побежать к стенам. Командор услышал воинственные крики собратьев. Он чувствовал, как нагревается контур эгиды, встроенный в его броню, накапливая мощный заряд ментальной энергии.

Страх. Главное оружие Сарпедона. Библиарий мысленно погрузился в самые темные глубины своего сознания, чтобы отыскать там эмоцию, наиболее близкую к тому страху, каким были прокляты нормальные люди.

К крепости приближался сам примарх Рогал Дорн, чья золотая броня буквально излучала ненависть к предателям. С неба, взрывая кроны деревьев, пикировали огромные, внушающие ужас золотые орлы. Из пылающих обломков «Громового ястреба» выбирались герои прошлого, погибшие, чтобы орден обрел свободу, – и среди них был Дениятос, воин-философ, несколько тысяч лет назад написавший трактат о пути Испивающих Души.

Мятежники, как и все члены ордена, были привычны к Аду, и их разум мог сопротивляться наведенным Сарпедоном галлюцинациям, да и без соответствующих тренировок космодесантники были не из тех, кого легко напугать. Библиарий вложил в свой дар еще больше сил, и в глазах павших героев загорелось яростное пламя, а примарх теперь был даже выше, чем крепость, где засели предатели, и от его гнева содрогались джунгли.

Отделение Салка прижалось к стене возле ворот, где от вражеских выстрелов их защищали выступающие карнизы укреплений. Сарпедон увидел, как сержант присоединяет к створу большое металлическое устройство. Другие подрывники тоже спешили добраться до крепости, хотя часть бойцов по-прежнему была прижата огнем тех предателей, кто не покинул своих позиций.

Иктинос бежал сквозь грязь и светопреставление под градом болтерных зарядов. Его доспехи были помяты и испачканы, но от него исходили все те же уверенность и спокойствие, что и раньше.

– Капеллан! – окликнул его Сарпедон, укрываясь за иссеченным пулями валуном, чтобы сконцентрировать все свои силы на Аде. – Рад видеть тебя живым. Я боялся, что предатели сумеют до тебя дотянуться.

– Я бы сказал, что они попытались, командор, – ответил Иктинос. – Подослали ко мне одного из скаутов. Но ему не повезло.

– Тебе известно, кто ими руководит?

– Есть подозрения.

– И?

– Евмен.

Евмен. Ну конечно же! Тот был прирожденным лидером – отважным, ответственным, умным и безжалостным. Скауты ценили его, поэтому столько новобранцев и присоединилось к мятежу. Кроме того, Евмен умел убеждать. В будущем его ждала офицерская карьера. Командор даже полагал, что у парня есть все шансы возглавить орден, когда его самого не станет.

Что ж, если Сарпедон не справится, то именно это и произойдет. Евмен станет командовать Испивающими Души, впавшими в грех предательства.

– Готово, – раздался в воксе голос Салка.

– Мы на месте, – эхом откликнулся сержант Даргалис, который провел свой штурмовой отряд сквозь ураганный огонь и закрепился с другой стороны ворот.

Сарпедон проверил статуе остальных передовых групп. Некоторые так и не смогли выйти на позиции и были вынуждены укрываться от стрельбы. Кто-то не отвечал вовсе. Но и имеющихся сил должно было хватить.

– Действуйте! – приказал командор.

Дружно прогремели два взрыва. Земля затряслась, и в трясину повалилось несколько деревьев, еще прежде ослабленных многочисленными попаданиями. Ворота скрылись в облаке пыли и водяного пара. С неба дождем посыпались куски роккрита, и даже улучшенное зрение космодесантника не позволяло разглядеть ничего сквозь плотную завесу дыма.

– Вперед! – крикнул Сарпедон.

Сопровождаемый Иктиносом и остатками Испивающих Души, едва заметными в этом неожиданно опустившемся на болото жарком тумане, командор перепрыгнул через поваленный ствол и устремился к уничтоженным воротам. Стрельба стихла – грохот болтеров, все еще раздающийся на флангах, казался бесконечно далеким. Дым и пыль, накрывшие нейтральную полосу, заставили шум битвы ненадолго прекратиться.

Предатели, засевшие на стенах, стремительно приходили в себя после взрыва мощных мин. Прямо сейчас они уже снова занимали позиции, проверяли болтеры и готовились встретить прорывающихся сквозь дым бывших собратьев, оставшихся верными прежнему предводителю. Ад начинал ослабевать, фигура Рогала Дорна расплывалась, а пылающие силуэты героев прошлого теперь казались всего лишь смутными тенями.

Сарпедон слишком хорошо их подготовил. Любой другой враг уже бежал бы в панике. Но только не мятежные Испивающие Души.

Командор видел перед собой стену – темное пятно, проступающее сквозь серую завесу оседающей пыли.

Ворота были полностью снесены с петель, массивные ржавые створки лежали искореженными на растрескавшемся роккрите. Укрепления над ними также были уничтожены и, осыпавшись вниз, образовали груду обломков в проходе. На нее уже взбирались закованные в броню фигуры, готовящиеся принять бой.

На одном из предателей, сжимающем в руках двуручный силовой меч, Сарпедон разглядел высокий воротник-эгиду. Это был библиарий, один из братьев-псайкеров, человек, прошедший с Сарпедоном путь от ранних битв на Квиксиан Обскура к Войне Ордена.

Сарпедон выбежал на открытое пространство.

– Греск! – крикнул он.

Библиарий посмотрел на него и поднял руку, призывая не стрелять остальных предателей, уже готовых открыть огонь из-за развалин укреплений.

– Командор! – отозвался Греск. – Хотя ты и не можешь больше назвать меня братом, но мы все-таки Испивающие Души. И у нас есть обязательства друг перед другом. Мне вовсе не хочется, чтобы ты погиб здесь. Ты все еще можешь отступиться, и это сражение не понадобится.

– Греск, ты прекрасно понимаешь, что я не могу на это пойти, – ответил Сарпедон. Вокруг него уже занимали позиции верные ему Испивающие Души, окружая груду обломков, выискивая противника за роккритовыми плитами и в воронках от взрывов. – Так или иначе, но все закончится здесь. Однако ты прав, у тебя есть обязательства. Обязательства объяснить почему.

– Это началось уже давно, – сказал Греск. В жутковатом затишье среди боя его голос звучал словно громовые раскаты. – Еще до того, как мы узнали, кто мы есть, до того, как был уничтожен Абраксас. Посмотри, куда ты завел нас. Мы торчим в этом Императором забытом мире, защищая Империум, который ты сам же и учил презирать. В Грейвенхолде нас едва не погубили наши собственные братья. Мы с трудом смогли совладать с проклятием Абраксаса, а на Стратикс Люмина до нас почти добралась Инквизиция. Твои приказы ведут нас к самоуничтожению. Нам не уцелеть, если ты останешься у власти. И мы отбираем ее у тебя так, как ты сам вырвал ее из рук Горголеона.

– Мы? Под «мы» ты подразумеваешь Евмена, – произнес Сарпедон.

– Евмен сумел сплотить скаутов прямо у тебя под носом. После того, что случилось в Грейвенхолде, он заслужил доверием всех новобранцев. Он талантливый человек и руководит нами так, словно был рожден для этого. Он побил тебя на глазах всего ордена. И те, кто присягнул ему, просто встали на сторону победителя.

Вокруг двух библиариев снова нарастало напряжение. Один знак, одно слово – и оба войска устроят друг другу кровавую баню, сойдясь в рукопашной, – то, что лучше всего умели делать космические десантники. Сарпедон видел, как пальцы воинов медленно тянутся к спусковым крючкам и переключателям прыжковых ранцев. Люди ждали только сигнала. Греск был мастером Ускорения – ментального дара, позволяющего подхлестывать метаболизм союзников, давая тем возможность двигаться с удивительным проворством и ловкостью. В предстоящем сражении этот талант мог стать решающим.

– Я думал, что ты погиб, – сказал Сарпедон, – потому что и представить себе не мог, что ты примкнешь к этому сброду. У тебя все еще есть шанс отречься от этого безумия, пока мы еще не сцепились.

– Сарпедон, ты не понимаешь, – ответил Греск, и в его словах прозвучала искренняя горечь. – Мне бы не хотелось видеть, как ты умрешь, но Евмен жаждет твоей крови. Моей задачей было как можно дольше продержать тебя здесь. Заставить тебя штурмовать эти стены, удерживать оборону столько, сколько получится, только бы задержать тебя на достаточный срок. То, что случится потом, будет уже вовсе не сражением. Уходи. Ты понимаешь меня?

Сарпедон неожиданно осознал, куда завел своих людей. Выйдя под стены крепости, они лишились прикрытия плотного полога джунглей – Испивающие Души стояли посреди вырубки прямо под зеленовато-серым небом.

– «Сломанный хребет», – произнес Иктинос.

– Отступаем! Всем подразделениям! – приказал Сарпедон. – Уходим!

Испивающие Души не были привычны к приказам об отступлении. Не нашлось бы в Галактике такого космического десантника, который бы с легкостью согласился бежать с поля боя. Но Сарпедон все еще оставался магистром их ордена, и воины начали отходить, возвращаясь по изуродованному битвой пространству, расплескивая болотную грязь и перепрыгивая поваленные деревья. Командор оглянулся, чтобы увидеть, как Греск поворачивается к ним спиной и уходит обратно в крепость.

С неба ударило первое лазерное копье, глубоко войдя в землю там, где еще совсем недавно стоял Сарпедон. На него обрушилась волна раскаленного воздуха, и магистр едва сумел устоять на ногах, когда почва под ними заходила ходуном. Второй луч, яркий, словно само солнце, нашел свою цель, и командор увидел, как в сторону отлетает тело десантника, перерезанное пополам мощным лазером.

Бомбардировка, обрушенная на вырубку, просто изумляла своей мощью. Продолжай Испивающие Души штурмовать ворота, их бы всех развеяло в пыль. И даже несмотря на предупреждение Греска, слишком многие воины погибли, разорванные на части лазерными столпами, вырастающими перед крепостью.

– Капеллан! – Сарпедон силился перекричать грохот. – Сражение окончено! Отводи людей в джунгли!

– Так точно, командор, – ответил Иктинос.

Капеллан давно стал священным символом ордена,

причем в некотором роде даже более важным, нежели магистр. Если Испивающие Души и были готовы сейчас за кем-то следовать, так это за ним.

Продолжая убегать по просеке, озаряемой пульсирующими лазерами, бьющими с зависшего на орбите «Сломанного хребта», Сарпедон неожиданно понял, что и сам уже давно подумывает поставить во главе ордена кого-нибудь более подходящего… того же Иктиноса например. В этом Греск был абсолютно прав: нынешний магистр чуть не привел Испивающих Души к гибели. Он и сам видел, что едва не уничтожил орден только потому, что был слеп, когда думал, будто знает истинный путь. И если он и в самом деле ошибался, а предатели были правы, то Сарпедон не заслуживал больше права командовать Испивающими Души.

– За Жиллимана, сына Императора! За отца-основателя!

Слова Мерчано эхом подхватили сотни Воющих Грифонов, собравшихся на просторной палубе Часовни Боевого Клича – величественного храма войны, использовавшегося экипажем «Лазурного когтя» в качестве площадки для инструктажа перед операциями. Пол здесь был украшен многочисленными военными трофеями – фрагментами брони ксеносов, осколками раздавленных черепов предателей, препарированными трупами тварей, – словно запаянными между предметными стеклами, отполированными за тысячелетия сапогами Воющих Грифонов до идеальной гладкости.

– Во имя клятвы и слова! Во имя чести, вселяющей страх в сердца! Воющие Грифоны, как должно поступить с обещаниями давно павших братьев?

– Сдержать их! – грянул дружный хор отрядов, рот, старших офицеров; и громче всех звучал голос самого Мерчано, гордый и возвышенный, словно у проповедника.

– Даже если это будет стоить нам жизни? – кричал он, одновременно подстегивая своих людей и оскорбляя их этим вызовом.

Неразборчивый рев, раздавшийся со всех сторон, был лучшим и единственно возможным ответом.

– А если вашим душам будет грозить гибель и тела ваши будут изломаны? Сдержите ли вы свои клятвы, о Воющие Грифоны, наследники Жиллимана?

Собравшиеся вновь разразились ревом, еще более громким и настойчивым. Стремление Воющих Грифонов к соблюдению древних обетов граничила с маниакальной одержимостью. Пламя, горевшее в сердцах космодесантников, отражалось и в их глазах. Лишь беспощадная дисциплина удерживала воинов от мятежей, от того, чтобы выместить всю кипящую в их жилах энергию в бессмысленном и беспощадном кровопролитии.

– Воющие Грифоны, пришла пора приносить обеты!

Капитан Дарион встал перед собравшимся войском,

подняв меч как можно выше, чтобы все увидели его. Рядом возник сгорбленный писарь-сервитор, доставивший несколько чистых пергаментов и пару электроперьев, закрепленных в манипуляторах, торчащих из его пустых глазниц. Этот секретарь должен был зафиксировать все клятвы, принесенные Воющими Грифонами, в соответствии с традициями ордена поочередно подходившими к капитану. Каждое слово, данное здесь, считалось священным, и вернуться, не сдержав его, было большим позором. Порой космодесантники по нескольку лет, а то и десятилетий не могли воссоединиться со своими братьями, пытаясь выполнить обеты, данные перед битвой. Кое-кто до сих пор странствовал по Галактике, стремясь либо сдержать обещания, либо погибнуть.

– Что все это значит? – раздался голос запыхавшегося Таддеуша, вбежавшего в украшенный боевыми трофеями зал Часовни Боевого Клича. Инквизитор прямо на ходу натягивал длинный плащ.

Мерчано повернулся к незваному гостю и преградил тому путь, чтобы чужак не видел ритуала, столь важного для ордена.

– Я ни секунды не сомневался, что вы появитесь, – заявил Мерчано, хотя в его голосе вовсе не было радости. – Мы начинаем высадку на Неверморн.

– И что изменилось? – спросил Таддеуш.

– Наша клятва, данная Ванквалису, куда серьезнее, нежели просто обещание защищать эту планету. Древний враг вернулся и, вполне возможно, действует сообща с зеленокожими или даже манипулирует ими. И этот недруг должен быть уничтожен.

– О ком вы говорите?

– А вот это, инквизитор, – покачал головой Мерчано, – не дозволено слышать даже вашим ушам.

– Постойте, лорд-библиарий, – сказал Таддеуш, – в происходящем замешаны силы, природы которых вы можете не понимать.

– Инквизитор, вы утомляете меня своей болтовней. И какие бы цели вы ни преследовали на Ванквалисе, они не имеют ничего общего с необходимостью выполнить наше обещание. Это одна из самых старинных…