Текст книги "Война ордена"

Автор книги: Бен Каунтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава восемнадцатая

– Что видят наши враги, когда смотрят на Астартес?

– Они видят, как боги и герои из их языческих мифов встают перед ними и извещают о том, что для них наступил конец света.

Дениятос. Боевой Катехизис

Архив «Сломанного хребта» заволокло дымом. В проходах между шкафами и дата-стеками лежали изувеченные тела Воющих Грифонов и Испивающих Души, павших в ходе сражения за эту палубу. Жизни большинства из них унесли меткие выстрелы из болтеров, но были и такие, в чьей броне зияли чудовищные пробоины, оставленные цепными мечами и боевыми ножами.

Однако сейчас все было тихо. Приказ к перемирию был отдан одновременно Люко, руководившим Испивающими Души, и Дарионом, возглавлявшим Воющих Грифонов.

Дарион первым вышел в проход. Он держал в руке пистолет, но направил его в иол.

– Это правда? – крикнул он, обращаясь к позициям, удерживаемым Испивающими Души.

Капитан Люко выступил из-за колонны, которую использовал до того в качестве укрытия. Его броня пестрела черными отметинами в местах, куда пришлись попадания болтерных зарядов.

– С первого и до последнего слова, – подтвердил он.

Дарион оглянулся. Там, среди мертвых тел и разрушений, технодесантник Воющих Грифонов подключился к одному из черных кристаллов памяти. Его глаза часто-часто моргали, пока он считывал информацию, хранившуюся на устройстве.

– Ваш командир погиб, – заявил Люко. – Лорд Мерчано пал. Стало быть, власть переходит к тебе?

– Поскольку капитан Борганор ранен, – произнес Дарион, – то да.

– Значит, тебе и решать. Думаю, ты уже убедился, что здесь нет Черной Чаши. Стоит ли продолжать войну?

– Вы все равно остаетесь отступниками, – заметил Дарион. – Даже если предположить, что информация, хранящаяся в этом архиве, подлинная. Быть может, вы и не Носители Черной Чаши, но повернулись спиной к Империуму. Инквизиция объявила вас изгоями и предателями.

– Пусть так, капитан, – согласился Люко. – Но Черной Чаши никогда не существовало, так что клятву уничтожить ее можно считать недействительной. Но насколько я помню, вы пока не выполнили еще одну клятву, а если правильно понял пути вашего ордена, к таким вещам вы относитесь более чем серьезно.

– Ванквалис, – произнес Дарион.

– Да, Ванквалис и зеленокожие. Последний раз, когда я этим интересовался, они как раз намеревались отправиться к Хирогрейву и убить всех тех людей, которых вы клялись защищать. Хотя, конечно же, капитан, выбор остается за тобой.

Дарион покосился на технодесантника, продолжавшего копаться в истории Испивающих Души. О прошлом ордена пока удалось узнать не так уж и много, но вполне достаточно, чтобы понять: Черная Чаша к этим событиям непричастна.

– Если мы решим уйти, ваши болтеры тоже замолчат?

– Мы не станем стрелять в спину. Мы не настолько опустились, чтобы нарушать условия мирного договора.

– Не будет между нами никакого мира, – угрюмо возразил Дарион. – И мы с тобой еще встретимся, отступник. Наказание неизбежно.

– Но проблемы следует решать в порядке их поступления, – заметил Люко.

Бросив последний косой взгляд на своего собеседника, Воющий Грифон включил вокс:

– Всем подразделениям. Говорит капитан Дарион. Мы потеряли лорда Мерчано. Все отходим к абордажным шлюпкам. Повторяю: прекратить огонь и отступить.

Воющие Грифоны неохотно и опасливо покидали свои укрытия, прикрывая отход стволами болтеров и возвращаясь из архива к абордажным шлюпкам «Лазурного когтя». Капитан Люко молча наблюдал за ними, показывая своим людям поднятую руку, призывающую воздерживаться от стрельбы.

Постепенно грохот сражения, доносившийся со стороны «Провозвестника гибели», также начал стихать.

Далеко внизу, на Ванквалисе, на берег Хирогрейва начали высаживаться десятки тысяч зеленокожих из первой волны. Их было так много, что защитники континента просто не могли поверить своим глазам, а кое-кто и вовсе свихнулся от страха, впервые осознав масштабы катастрофы, постигшей их родину.

Берег был пустынным и каменистым, мало годившимся для возведения укреплений. В качестве таковых защитники использовали лодочные сараи и склады факторий, возведенные жителями прибрежных поселений, которые не были так огромны, как ульи, лежавшие в глубине материка.

Выглядывавшие из окон или из-за грязных железных корпусов промышленного оборудования ополченцы в основном были завербованы из охранников дома Фалкен, небольшие отряды которых до того безуспешно пытались усмирить людей на улицах. К ним примкнули и сотни добровольцев, набранных в прибрежных районах и вооруженных чем попало – начиная от автоматических винтовок со складов Стражей и заканчивая охотничьими ружьями. Они защищали свою землю, за их спинами остались дома с родными и близкими. Кое-кто даже пришел с оружием и в броне своих отцов, учивших детей, что однажды может наступить день, когда враги снова возвратятся на Ванквалис. Тысячи мужчин и женщин были готовы оборонять последний рубеж, отделявший зеленокожих от мирных поселений.

Лорд Совелин Фалкен лично прибыл на побережье, чтобы исполнить свой долг и хоть как-то искупить вину за то, что не погиб, как подобает мужчине, еще в Палатиуме. Но поскольку он являлся здесь единственным представителем правящего дома, то неожиданно для себя оказался во главе всего этого воинства, хотя вовсе об этом и не просил. Вожаки ополченцев – крепкие и решительные старики, многие из которых когда-то служили в Стражах, – отдавали ему честь, словно какому-нибудь генералу, а затем докладывали о своем неутешительном положении. Охранники, практически не способные к принятию каких-либо решений без высочайшего дозволения со стороны аристократов, тут же обступили его со всех сторон, чтобы получить подробные инструкции.

Совелин делал что мог. Свой штаб он разместил на заводе по переработке отходов – уродливая конструкция из рассыпающегося от старости роккрита и стали все еще продолжала прогонять через себя и сбрасывать в море ядовитые воды промышленного производства. Несмотря на почтенный возраст, здание оказалось все-таки довольно прочным бастионом, дающим хороший обзор. Отобрав несколько наиболее адекватных лидеров ополчения, лорд расположил их в разных точках оборонительных рубежей. Расходясь по назначенным им постам, старики вспоминали, как хорошо им когда-то служилось под началом великого дедушки или столь же великого дяди Совелина, и говорили, что для них большая честь снова выполнять указания благородного Фалкена.

Охранники держались поближе к своему господину, обороняя завод и прилегающие территории, но вовсе не потому, что были лучшими воинами, а по той лишь причине, что Фалкен просто не желал, чтобы они оказались одни, лишенные своих господ, среди ополченцев, чьи мятежи еще совсем недавно подавляли с такой жестокостью.

Лорд умолял Императора указать ему, что еще можно сделать, помочь найти хоть какую-то возможность укрепить оборонительные рубежи. Но Бог молчал, и вскоре Совелин понял, что их время вышло, когда увидел на бурных водах океана первые орочьи суда. Почти три сотни примитивных, едва держащихся на плаву кораблей, сколоченных из цельных стволов, набитых зеленокожими под завязку. Крики и песни ксеносов смешивались с грохотом волн, разбивающихся о скалы, в единый ритм, наполненный ненавистью и жаждой крови. Защитники дрогнули, едва услышав эти звуки, – казалось, будто над полем боя задул черный ветер, словно гимны орков и в самом деле заставили их богов посмотреть на Ванквалис. В течение целой вечности, хотя в реальности прошло не больше часа, Совелин слушал, как военные напевы звучат все громче и громче, и уже не был уверен, что не бросится бежать, поджав хвост, едва увидит оскаленные звериные морды зеленокожих.

Первый корабль – огромная, разваливающаяся на ходу посудина – взлетел на очередной волне и с грохотом вылетел на камни. Разбухшая древесина не выдержала, и корпус рассыпался, разбросав по берегу почти десять тысяч визжащих рабов.

Битва уже кипела вовсю, когда вожак ступил на берег Хирогрейва. Священная цель, которую он поклялся залить кровью, объект столь долгого вожделения. Когда-то эта земля принадлежала оркам, как и Неверморн… и так же, как зеленый континент, она снова будет их.

Окрасившийся в розовый цвет прибой выбросил на берег рядом с ним несколько тел. Рабы гибли сотнями, и их трупы устилали пространство, отделявшее орков от оборонительных рубежей. Огонь вели из домов, расположенных в некотором отдалении от зоны высадки,– крошечные человеческие фигурки высовывались из окон или прятались за выступами крыш. В самом центре этих жалких укреплений высилось приземистое квадратное здание перерабатывающего завода, и сотни рабов пытались взобраться по его уже залитым кровью стенам. Что ж, рабы сделали свою работу. Они заставили ополченцев тратить патроны на ложную цель, чтобы настоящие воины орды смогли спокойно выгрузиться на берег и подготовиться к битве.

Многие и многие тысячи орков спрыгивали на землю и устремлялись мимо вожака, размахивая топорами и стреляя изо всех стволов – делали они это не столько, чтобы кого-нибудь убить, сколько просто празднуя окончание путешествия. Они выли и кричали от радости. На камни продолжали одна за другой выкатываться долбленые лодки, из которых высаживались все новые и новые зеленокожие. В пути огромное число кораблей

затонуло, и морская пучина поглотила жизни бесчисленного множества орков, но три четверти орды успешно добрались до цели, и этого было более чем достаточно.

Вожак взмахнул огромной механической клешней и указал на здание завода. Это было ключевое место в оборонительных порядках людей. Стоило взять его, и штурм закончится, не успев начаться. Оркам не надо было намекать дважды, и воины устремились вперед, перепрыгивая через трупы сородичей, отбрасывая с пути израненных рабов.

Первые пули ударили в их порядки, унеся жизни нескольких воинов, а затем люди осознали, что на них катится настоящий зеленый поток, и сосредоточили весь огонь на нем.

Выстрелы из автоматического оружия проделывали кровавые отверстия в телах рядовых орков, пока вооруженные дальнобойными лазерными винтовками снайперы выбивали офицеров, вождей племен и тех воинов, которые, по их мнению, представляли наибольшую угрозу. Но орда больше не нуждалась в командирах – она и без того видела свою цель. Вскоре груда трупов под стенами стала настолько высокой, что первые орки смогли пролезть в нижние вентиляционные шахты завода. Внутрь здания полетели связки взрывчатки, и большинство бросивших их орков погибли сами, когда из окон вырвалось жаркое пламя или когда с грязных стен сыпались огромные куски роккрита. Но на место каждого убитого тут же вставали новые бойцы, сражавшиеся друг с другом за право первым вбежать во вражеское логово.

Глубоко в душе вожака разгоралось новое чувство. Столько, сколько помнил его орочий мозг, он не ощущал ничего, кроме ненависти и сосущего голода, вызванного желанием разрушений и отмщения за свой народ. Но теперь он испытывал что-то незнакомое, словно яркое пламя, вспыхнувшее в его душе, разогнало царившую там темноту. Надежда. Радость. Гордость. Наконец-то, спустя столько долгих лет, он одержал свою победу.

Внезапно его внимание привлек гул моторов над головой. Подняв взгляд, он увидел, как звено боевых машин, раскрашенных в золотые и красные цвета, пикирует на поле боя. На носах машин ярко сверкали имперские аквилы.

– Всем отступить! Взрываем лестницы! – приказал лорд Совелин, – Уничтожайте все подходы! Их надо задержать!

Сам он находился на помосте, занимавшем половину внутреннего пространства завода, смонтированном над огромными баками переработки, находящимися на нижнем уровне. Здание было старым и давно не подвергалось ремонту; стены вокруг баков покрывал густой слой промышленных отходов.

Со своего места Совелин видел лабиринт служебных мостков, где оборонялись охранники, облаченные в привычные изумрудные плащи и фуражки с гербом дома Фалкен. Много бойцов расположилось у окон, обрушивая огонь автоматических винтовок на головы зеленокожих, беснующихся под стенами завода. Суетились подносящие, пытаясь обеспечить стрелков необходимым количеством патронов или же оттаскивая раненых на помост к Совелину, где также был развернут полевой лазарет и где изможденные медики пытались спасти хотя бы кого-то из них. Люди гибли, люди слепли, люди навсегда теряли возможность ходить.

Сам лорд расположился в командном пункте, состоящем лишь из нескольких мешков с песков да переносного вокса.

Хуже всего были звуки. Видеть, как гибнут и получают увечья, конечно, было крайне неприятно, но куда сильнее пугали крики зеленокожих. Десятки тысяч орочьих голосов ревели как один, сливаясь в хор ненависти, от которого, казалось, дрожала земля. Рев проникал сквозь стены завода с такой легкостью, словно те были сделаны из папиросной бумаги.

– Отступайте, черт вас дери! – приказал Совелин. – Они ломают стены! Уходите с нижнего этажа и взрывайте за собой лестницы!

Охранники покинули позиции возле окон и побежали к лестницам, ведущим на подвесные мостки и командный уровень. И будь приказ услышан хотя бы минутой раньше, большинству защитников удалось бы успеть.

Дальняя стена содрогнулась от серии взрывов и скрылась в ревущем огне и завесе дыма. Фильтрующие баки лопнули, изливая на пол шипящие отходы, над которыми тут же стал подниматься белый ядовитый пар. Здание заходило ходуном, и Совелин потерял равновесие. На его глазах один солдат перевалился через ограждение платформы, а другой рухнул с верхних мостков. Грохот стоял оглушительный.

Стена практически полностью обрушилась. Даже сквозь звон в ушах Совелин мог слышать крики орков, врывающихся в пролом сплошным потоком, столь же беспощадным, как море, которое они недавно пересекли. Над ордой прокатился рев безумного ликования. Их были сотни. Тысячи.

Совелин мог лишь смотреть, как зеленая лавина прокатывается между баками. В считанные секунды ксеносы были уже у лестниц. Охранники открыли огонь, и твари начали падать, но сзади уже напирали новые, бежавшие прямо по телам убитых и раненых. Буквально в паре шагов от лорда погиб один из бойцов, попавший под ответный огонь. Еще один пал под ударами топоров, пытаясь удержать лестницу.

В голове Совелина отчаянно метались мысли. Сколько еще врагов сумеет истребить его воинство? Как долго еще они смогут удерживать завод, выигрывая драгоценные минуты для остальных ополченцев? Очень мало и очень недолго. И ради этого не стоило жертвовать жизнями охранников.

– Уходите! – закричал Совелин. – Взрывайте заряды и отступайте! Всем отходить!

Солдат, сидевший за воксом, передал приказ остальным, хотя мог бы и не утруждать себя. Поток зеленокожих был настолько неудержимым, что всякий, кто не потерял головы, уже и без того бросился бежать. Кто-то, конечно, разбился на отряды по два-три человека, прикрывая друг друга при отступлении, но в большинстве своем охранники подставляли спины под орочий огонь.

Сжимая в руке автоматический пистолет, Совелин высунулся из-за мешков, и в ту же минуту прямо перед ним выросла темно-зеленая фигура, воняющая потом и кровью. Лорд попытался вскинуть оружие, но, получив мощный удар, повалился на спину, и по нему забарабанили чьи-то ноги и кулаки. Со всех сторон неслись бессловесные вопли и ликующие крики орков, грохот выстрелов и стоны умирающих бойцов.

Весь мир, казалось, состоял теперь из одного лишь грохота и темноты. Совелина неожиданно подхватили и повлекли над головами зеленокожих. Он лишь краем сознания отмечал дым, крики, боевые кличи, взрывы и выстрелы, раздающиеся со стороны позиций, удерживаемых ополченцами.

Его вытащили наружу. Зеленокожие распознали в нем офицера и теперь, подобно знамени, несли в своих лапах над морем идущей в атаку орды. Соленый аромат моря мешался с мерзкой вонью орочьего пота.

Перед глазами возникла полоска берега. Корявые когтистые лапы раздирали тело Совелина на части.

В мире не осталось ничего, кроме боли. Лорд поднял взгляд к небу, не в силах ни о чем думать, лишь молчаливо умоляя Императора, чтобы все это кончилось поскорее.

Из облаков вынырнули темные силуэты. Имперские боевые машины – «Громовые ястребы», раскрашенные в цвета Воющих Грифонов. Сквозь боль проступила слабая искра надежды.

Затем его бросили на землю, и он оказался во тьме под ногами столпившихся орков. Опустился топор, отсекая Совелину руку в плече, и по телу прокатилась ледяная волна боли. Под ударами подкованных сапог затрещали ребра. Захрустели кости ломающегося черепа.

Боль погасила искру… Лорд Совелин Фалкен умер.

Вожак увидел, как рушится здание завода, и услышал оглушительный победный рев собравшихся вокруг соплеменников. Это должно было бы наполнить его сердце ликованием, столь же жарким и яростным, как пламя, бушующее в его механическом теле. Вдоль всего берега тысячи зеленокожих потрясали оружием над головой, устраивая нечто вроде триумфального салюта. Но вожак смотрел на приближающиеся челноки. Те уже шли боевым порядком, проносясь над ордой и поливая ее огнем носовых орудий и тяжелых болтеров, установленных в десантных люках. Орки сообразили, что происходит, только когда вокруг них начали падать их товарищи, на телах которых распустились алые бутоны ран.

Вожак разразился воем. Он узнал эти угловатые, мощные машины, плюющиеся смертью. В минуту его величайшего триумфа, когда крестовый поход, начавшийся еще в туманности Гарон, все-таки настигла карающая судьба. Будь он представителем какой-нибудь другой расы, вожак бы предался отчаянию, видя, как элитные войска людей, уже нанесшие тяжелейшее оскорбление орде под стенами Райтспайра, вновь вырывают победу из его рук. Но он оставался орком. А это значило, что сражение было для него самоцелью, и даже одержимый вожак видел, что теперь ему противостоит лучший из известных ему врагов.

Закованные в доспехи воины должны были послужить достойным украшением его победы, когда их окровавленные, изувеченные тела лягут на камни, оставленные на милость орочьих топоров. Он даже и надеяться не смел, что столь замечательный противник поможет ему отпраздновать величайший из всех его триумфов. Пламя ярости разгорелось в его душе, и из сочленений механического тела вырвались клубы пара.

Боевые машины развернулись и пошли на второй заход. Но теперь они не просто расстреливали орков. Распахнувшиеся люки показали бронированных воинов, набившихся внутрь машин. Доспехи были выкрашены все в те же самые цвета. Как и орки, эти люди не были трусами. Они хотели, чтобы враг видел их. Ненависть и уважение к ним смешивались в сознании вожака – особая, свойственная одним лишь оркам эмоция, позволявшая воспринимать войну в ее самой чистой и радостной ипостаси.

Люди начали выпрыгивать со своих машин прямо в самую гущу орды, уже в падении открывая огонь из болтеров. Цепные мечи в их руках сверкали, подобно плененным молниям. От того места, где они приземлились, по рядам орков пробежало нечто вроде ударной волны, словно от взрыва бомбы. Зеленокожие оказались захвачены врасплох и гибли один за другим, когда в их головы вгрызались болты, когда на их тела обрушивались завывающие цепные клинки или же когда на них просто падала сверху огромная фигура, закованная в латы. Боевые машины продолжали обстрел, рассеивая тех зеленокожих, которые пытались атаковать.

Десятки орков погибли в первые же минуты. Десятки последовали за ними, когда люди, утвердившись на ногах, начали уничтожать врага, поливая болтерным огнем и расчленяя ценными мечами.

За спинами первых космодесантников на расчищенной ими площадке высаживались все новые и новые элитные воины Человечества. Один из них определенно был лидером – закованный в богато изукрашенную броню, сжимая в одной руке пылающий меч, он неторопливо опустился на своем прыжковом ранце, расстреливая орков из болтерного пистолета.

Нападавших было несколько сотен, и все они высадились прямо в самом сердце орды. Армия оказалась сбита с толку, и немало захватчиков просто растоптали, когда орочье воинство попыталось развернуться и встретиться лицом к лицу с этим новым врагом.

Вожак схватил ближайшего к нему зеленокожего бойца и отшвырнул с пути. Громко топая, он ринулся навстречу битве, не спуская глаз с вражеского командира, замершего посреди начавшейся резни. Никто не мог остановить орду, ни здесь, ни когда победа была в буквальном смысле видна. Предводитель людей должен был достаться только вожаку. Он убьет их всех, разорвет на части и пустит на трофеи.

Над головой снова пронесся челнок, пройдя на достаточно малой высоте, чтобы окатить вожака волной неистового жара, исходящего от реактивных турбин. Предводитель орочьей армии рвался вперед, к закованному в броню офицеру, давя сапогами даже собственных солдат, столь велико было овладевшее им желание убивать.

Боевые кличи и визгливые молитвы тонули в реве моторов. Внезапно вокруг вожака, словно из-под земли, выросли темные фигуры. Люди, но без доспехов, небритые, в рваной экипировке. Те самые, с которыми он уже сражался у Райтспайра… хотя нет, не совсем те самые – только лучшие, самые закаленные убийцы.

Вожак закрутился на месте. Грязный мужчина, набросившийся на него со штыком, упал, перерезанный пополам ударом клешни. Еще одного гигантский орк схватил за голову нормальной рукой, сминая череп. Отброшенное в сторону тело врезалось в следующего солдата с такой силой, что тот рухнул на землю. Эти людишки совсем не походили на элиту – самый обычный сброд, разве что чуточку более смелый.

Люди обступили его со всех сторон, будто мечтая о смерти, и пытались повалить на камни. Вожак был огромен, но солдаты, сыпавшиеся из челнока, буквально повисли на нем. Он разбрасывал их, кромсал на части, давил сапогами и продолжал рваться к своей цели. Но слабые человечки задерживали его. Их было слишком много, чтобы так просто разделаться с ними. Они жалили его, подобно рою насекомых, вонзая штыки в толстую шкуру и поливая алым огнем из лазерных винтовок. Убить его это не могло, да и боль не была особенно сильной, но вожак увяз в этих хрупких телах, словно соревнующихся в том, кто из них будет раздавлен первым.

Вожак споткнулся. Человек – удивительно крупный для своей породы, с гладко выбритой головой и почти орочьим звериным оскалом на лице – вонзил в его ребра боевой нож. Вожак ударом повалил нового противника на землю и уже собирался раздавить, но тот успел извернуться и с такой силой лягнул зеленокожего в лицо, что хрустнули кости. Гигантский орк взревел. На него наседали все новые и новые солдаты, бросаясь со спины, словно охотники, пытающиеся завалить крупного зверя.

Закованные в броню воины были уже совсем близко. Они вели бой, стоя на груде зеленых трупов. Доспехи их предводителя потемнели от орочьей крови.

Затем он наконец увидел вожака и отдал приказ повинующимся ему элитным бойцам. Зеленокожие, оказавшиеся между своим повелителем и ними, были разорваны на части плотным огнем болтеров.

Вожак попытался подняться на ноги, чтобы сойтись в драке с командиром людей, но рослый человек, которого предводитель орков рассчитывал раздавить своим весом, был все еще жив, отказываясь прекратить бой и просто сдохнуть. Издав дикий рев, вожак схватил надоедливую тварь и отбросил ее в сторону. Но он все еще стоял на коленях, в то время как остальные люди продолжали висеть на нем, прижимая к земле.

Командир бронированных воинов включил прыжковый ранец. Из двойных дюз вырвалось пламя, но космодесантник, вместо того чтобы подняться в небо, помчался прямо к вожаку, выставив перед собой, словно копье, клинок пылающего меча.

Лидер орков вскинул клешню, намереваясь поймать врага прямо на лету, но повисшие на спине люди замедлили его реакцию на добрую половину секунды. Бронированный воин врезался в вожака, и лезвие меча вспороло металлический торс, разрушая внутренние механизмы. Мощная топка, заменяющая гигантскому орку сердце, была пробита, и из раны вырвалось жаркое пламя. Меч прошел насквозь и вышел из бугристой спины.

Вожак попятился, поднимаясь. Ему наконец-то удалось стряхнуть с себя людей. Клинок так и торчал из его груди. Человек в броне выпустил рукоять, когда его лицо опалило белым огнем, ударившим из поврежденного корпуса. Предводитель орков завывал и рычал в неистовом гневе, и орда вокруг вдруг подалась назад, увидев, что их лидера сумели ранить.

Бронированный что-то прокричал и побежал по скользким от крови камням, удирая от вожака. Немногие людишки, что еще оставались в живых, пытались последовать его примеру, отбиваясь от тех орков, которые еще продолжал сражаться возле своего лидера. Давление в груди вожака продолжало расти, и металл загудел от невыносимого жара.

Командир бронированных воинов прыгнул, стремясь убраться как можно дальше. Вожак же бросился следом, пытаясь дотянуться до этого человека и отомстить. Он опоздал всего на несколько секунд. Стальной корпус в конце концов лопнул, и пламя, бурлившее внутри его, вырвалось на волю.

Над полем боя взметнулся испепеляющий все вокруг огненный столб…

На мостике, в полном соответствии с предпочтениями Евмена, царил полумрак. На скамьях, расставленных вдоль закругляющихся стен, сидели все выжившие воины ордена Испивающих Души. На первый взгляд это собрание мало чем отличалось от тех, что проводились Сарпедоном, стоявшим перед своими людьми и разъяснявшим новые задачи. Но, если присмотреться, становились заметны разительные отличия. Во-первых, после столкновений с орками, второй Войны Ордена и сражения с Воющими Грифонами их стало куда меньше. Едва ли набиралось даже три сотни. Кроме того, их разделяли разногласия, о которых предпочитали не говорить открыто. Половина этих воинов поддерживала Евмена, в то время как другая половина осталась верна Сарпедону. И ничто не могло скрыть их вражду, бурлящую почти на поверхности. Боевые братья, сидевшие сейчас рядом, при первой же возможности с радостью принялись бы истреблять друг друга.

И, что было куда важнее, к ордену сегодня обращался не Сарпедон. Говорил Евмен.

– Братья мои, – начал он. Новый магистр ордена носил богато украшенную броню – чаши на наплечниках и на груди покрывала позолота, а в руке сжимал топор лорда Мерчано, который забрал в качестве трофея. – Так тяжело, как в последних сражениях, нам еще никогда не приходилось. И пережив эти несколько дней, мы показали, что способны пройти через все, что может противопоставить нам Галактика. Мы оказались сильнее. Испивающие Души окончательно сбросили с себя оковы прошлого, и я поведу вас по совершенно новому пути. Начало ему было положено не сегодня, а в тот самый день, когда был убит Горголеон, продолжением же послужил набор новых рекрутов. И теперь я наконец могу вам его показать.

Он был молод, но талантлив, активен и убедителен, и потому не казалось удивительным, что ему удалось переманить на свою сторону добрую половину ордена, перед тем как развязать мятеж. Взгляды всех глаз – от скрытых под безразличными линзами капеллана Иктиноса до не избавившихся от затравленного выражения апотекария Палласа – были прикованы к Евмену.

– Империум, – продолжал он, – поражен скверной. Он является порождением зла и существует только для того, чтобы плодить все то, что мы ненавидим. И его необходимо уничтожить. В этом и состоит цель Испивающих Души. Мы свободны от его влияния, мы сильны и отважны, мы прошли через такие испытания, что Империум нам давно не страшен. Слишком долго мы относились к его обитателям, словно к жертвам, которых мы обязаны спасать. Пришла пора осознать, что эти люди – наши враги. В лучшем случае они являются оружием, бездумными инструментами в руках властителей Империума. В худшем – они сами настолько прогнили, что смерть станет для них избавлением. Те, кто клянется уничтожить Хаос, должны также поклясться разрушить Империум, ибо именно среди его граждан тот сеет свои семена. И мы, братья, обязаны выжечь эту скверну дотла. Лжецы и мясники, самодовольные и развратные – все они должны сгореть…

Евмен умолк, заметив движение на краю аудиториума. Все присутствующие проследили за его взглядом и увидели на верхних рядах пошатывающегося от усталости сержанта Тидея. Лицо его было залито кровью, один глаз отсутствовал, и сержант хрипел так, словно каждый его вздох грозил оказаться последним. Одной рукой он поддерживал скаута Нисрия – молодого псайкера, начинавшего карьеру в отделении самого Евмена.

– Тидей! – прорычал новый магистр, – Что все это значит? Ты должен был охранять пленника!

Единственный глаз сержанта был расширен от ужаса. Космический десантник был напуган. Как и всех Испивающих Души, Тидея учили контролировать подобные эмоции, безжалостно подавляя их чувством долга и дисциплиной. Но в этот раз сержант определенно не справился.

– Он… он убил Скамандра…

– И вы позволили ему уйти? – Евмен гневно прищурился.

– Он воспользовался Адом… – Тидей опустил свою лишившуюся сознания ношу на палубу. Юное бледное лицо Нисрия было покрыто кровью.

– Идиот! – заорал Евмен. – Слабоумное дурачье! Он же был один! Неужели я не могу доверить своим людям охрану даже одного-единственного безоружного человека, запертого в клетке? – Он повернулся к Гекулару, сидевшему в первом ряду. – Сержант, собери отряд. Можешь взять любого, кого захочешь. Выследи его и безжа…

Повинуясь одному лишь инстинкту, Евмен замолчал и медленно поднял взгляд к потолку мостика.

Там, в окружении захваченных знамен и военных трофеев, повис Сарпедон, цепляясь за решетку своими паучьими лапами. Человеческое тело свисало вниз, и на лице библиария, наблюдающего за представлением, проглядывало нечто похожее на легкую улыбку.

– Ты! – в тихом бешенстве произнес Евмен. – Ты был помещен под арест. А теперь, после того как ты убил одного из моих братьев при попытке к бегству, я приговариваю тебя к смерти!

Сарпедон отцепился и с невероятной грацией приземлился прямо перед Евменом.

– Будем честны, – сказал библиарий, – я приговорил тебя к ней куда раньше.

– Нет, – возразил Евмен, перехватывая рукоять психосилового топора Мерчано, – Ты сам передал мне управление орденом и признал мою власть. Мы же заключили сделку. Ты дал слово! Проклятие, Сарпедон, ты обещал!

Если не считать криков Евмена, аудиториум погрузился в полнейшее безмолвие, ощущалось только растущее напряжение. Все Испивающие Души понимали, чем кончится этот разговор, но никто из них не рискнул бы вмешаться, столь же прекрасно понимая, что конфликт в этом случае мгновенно охватит всех космических десантников, что приведет к всеохватному сражению, пока одна из враждующих сторон не окажется уничтоженной под корень. Испивающие Души просто прекратили бы свое существование. Поэтому сейчас они лишь напряженно наблюдали за происходящим.