Текст книги "Мимолетные мгновения (ЛП)"

Автор книги: Белла Джуэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 27

– Уверена? – спрашивает Хит, когда мы садимся в его грузовик.

Я сглатываю и бросаю взгляд на ребят, уставившихся на меня.

– Да.

– Мне это не нравится, Люс.

– Знаю.

– Эй, – говорит Шелдон, подходя к окну. – Ты должна, прежде всего, позаботиться о себе и делать все, что мы тебе сказали.

Я киваю.

– Так и сделаю. Обещаю.

– Ничего не оставляй на волю случая, дорогая, – говорит Блейк, отталкивая Шелдона с дороги. – Доверься своей интуиции.

Я киваю, пытаясь проглотить страх, застрявший в горле.

– И если будет нужно, борись, – говорит Джонни, подходя к Блейку. – Борись.

– Спасибо, парни.

– Удачи, – говорит Шелдон, и они все расступаются.

Хит собирается отъезжать, когда Танк подходит к окну. Все молчат.

– Я ошибался, – говорит он грубым голосом. – Спасибо, – после этого он поворачивается и исчезает в доме.

Мое сердце немного болит за него.

– Готова? – спрашивает Хит.

– Готова.

Мы выезжаем и едем в город, направляясь ко мне домой. Приехав, мы оба идем внутрь, и как только заходим, принимаемся за работу. Хит дает мне крошечную камеру, которая может записывать видео и звук. Она достаточно мала, поэтому я засовываю ее в свои трусики, чтобы никто не догадался о ней. Она размером с USB-накопитель. Кроме камеры, у меня больше нет других устройств.

Прошла целая неделя с тех пор, как мы решили это сделать, поэтому большинство ссадин на моем теле зажили, но рука все еще в гипсе. Джонни решил, что это может только сыграть нам на руку, если вдруг потребуется ударить кого-нибудь по голове. Последнюю неделю ребята рассказывали мне все о Джоше, секте и обо всем остальном, что мне необходимо знать.

Мне страшно.

– Давай разберем все еще раз, – говорит Хит, плюхнувшись на диван.

– Хит, мы это уже обсуждали. Я просто хочу побыть пять минут с тобой.

Он притягивает меня к себе, и я усаживаюсь на его колени.

– Если с тобой что-нибудь случится… – говорит он, его голос напряжен.

– Не случится.

– Я не могу быть в этом уверен.

– Со мной все будет в порядке.

Я нахожу его губы и целую, сначала медленно, затем глубже, до тех пор, пока не остается ничего, кроме наших языков и губ, а наши тела не становятся единым целым.

В течение следующего часа мы только и делаем, что целуемся и обнимаемся. После мы оба понимаем, что время пришло.

– Люси, – говорит Хит, когда я подхожу к двери.

– Да?

– Я так люблю тебя, детка.

– И я тебя.

Он сжимает мою руку, и я понимаю, что не могу бороться со своими слезами, потому что знаю, они понадобятся мне. Я позволяю им катиться по моим щекам, когда Хит достает свой телефон и звонит Шелдону.

– Он следит за нами? – резко кивнув, Хит вешает трубку. – Он следит. Давай сделаем это.

Я киваю, слезы катятся по моим щекам и, повернувшись, я выбегаю из дома, позволяя гневу и ярости от того, что девушки застряли в том месте, подпитывать мои действия.

– Не ходи за мной, Хит! – кричу я.

– Блядь, ты сошла с ума. Что бы он тебе ни сказал, это ложь, – рявкает он в нескольких шагах от меня.

– Если это ложь, почему ты так сильно настроен против меня с тех пор, как я побывала там?

– Потому что он испортил тебя.

– Я тоже так думала, – кричу я. – Пока не вернулась домой, и ты не обошелся со мной вот так. Может, он был прав. Может, ты плохой человек.

– Он полный псих, Люси. И пытается извратить твои мысли.

– А что насчет тебя? Что ты пытаешься сделать?

– Он должен заплатить.

– Он пытался помочь тебе, – кричу я так громко, что даже Хит вздрагивает. – Пытался помочь, а ты настроил его семью против него. Я понимаю, почему он сделал то, что сделал.

– Он заслуживает того, чтобы умереть, – говорит Хит.

– Кто ты, черт возьми? – задыхаюсь я, прижимая руку к груди. – Ты монстр.

– Это он монстр. Если ты сейчас уйдешь, между нами все кончено. Слышишь?

Я готовлюсь к тому, что будет дальше, потому что знаю, что это произойдет. Мы репетировали это, но мне все равно больно. Хит делает шаг вперед, хватает меня за плечо и так сильно дергает вперед, что я теряю равновесие.

– Отпусти, – кричу я.

– Ты не слушаешь меня. Он монстр и пудрит тебе мозги.

– Отпусти меня, – реву я, пытаясь отступить.

– Прости, – беззвучно говорит Хит, перед тем как отпустить, и я падаю назад и приземляюсь на задницу.

Я переворачиваюсь и, встав на ноги, бегу вниз по тропе. Мое сломанное запястье ударяется о ребра, и от этого по всему телу проходит боль. Но так и задумано.

– Вернись! – кричит он.

Я не останавливаюсь. Слезы с легкостью текут по моим щекам, и хотя я знаю, что все понарошку, мне все равно очень больно.

Завернув за угол, я отпираю свою машину и залетаю внутрь, а затем уезжаю.

Я еду в близлежащий парк.

И жду.

Потому что знаю, он придет за мной.

Просто знаю.

***

Я оказалась права.

Через пять минут подъезжает белый фургон, из него выходит Джош, а за ним некоторые из его прихвостней. Я делаю вид, что не замечаю их, а продолжаю сидеть и, обняв голову руками, рыдать. Я чувствую записывающее устройство, которое спрятано в моих трусиках. Сейчас для него это единственное безопасное место.

Их шаги приближаются, но я не поднимаю глаз.

– Я говорил тебе, что это за человек, – голос Джоша мягкий, успокаивающий, и на секунду я понимаю, почему люди доверяют ему.

Я смотрю на него, мое лицо все в слезах.

– Убирайся отсюда.

– На самом деле ты не хочешь этого. Я видел, что он только что с тобой сделал.

Я отворачиваюсь. Школьные уроки актерского мастерства не прошли даром.

– Он монстр, Люси. Я говорил тебе это. И знаю, ты тоже это понимаешь.

– Он всего лишь рассердился, – говорю я, немного защищая Хита, как мы и договаривались.

– Он не выносит, когда теряет над собой контроль.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.

– Кого-то он мне напоминает, – огрызаюсь я.

Джош становится на колени рядом со мной.

– Мне нравится все контролировать, но я не такой монстр.

Да, ты такой.

– Ему просто больно и…

– Он хочет причинить тебе боль. Знаю, он это сделает. Он заставит тебя страдать за то, что ты защищала меня.

– Я не защищала тебя, – огрызаюсь я, нацепляя на себя маску понимания, как и репетировала. – Я не…

– Все в порядке, – успокаивает меня он. – Нет ничего плохого в том, что твои чувства ко мне отличаются от первоначальных.

– Ненавижу тебя, – я предпринимаю еще одну попытку, на этот раз немного слабее.

– Нет, не ненавидишь, потому что знаешь: то, что я говорил тебе о нем, правда, не так ли, Люси?

Снова в черед идут слезы.

– Я люблю его, – рыдаю я.

– Но он не любит тебя. Ты просто игрушка в его игре.

– Но, может… – возражаю я.

– Ты знаешь, что я прав. Пойдем со мной; побудешь с нами несколько дней. Я отвечу на любые твои вопросы о нем.

Я смотрю на него. Не сдавайся слишком легко. Он поймет, что ты врешь.

– Я тебе не доверяю, – говорю я, мой голос тверд.

– Это придет со временем. Пойдем, останешься на ужин. Я накормлю тебя, и мы сможем поговорить. Если захочешь утром уйти, уйдешь.

– Не верю. Ты похитил меня, – говорю я, отодвигаясь.

– Для твоего же блага. И ты поймешь это, если пойдешь со мной.

Я смотрю мимо него, надеясь, что у меня на лице выражается смущение и беспокойство.

– Я не… не знаю.

– Поверь, Люси. Я не причиню тебе вреда.

Лживая свинья. Я оглядываюсь назад.

– Я…

– Пошли, ты замерзла и расстроена.

– Но…

– Пойдем.

Он берет меня за руку, помогает выйти из машины и встать на ноги. Затем поспешно закрывает за мной дверь. Я еще немного упираюсь, медлю, заставляя его подталкивать меня к фургону. Когда мы достигаем двери, я останавливаюсь и устало говорю:

– Не знаю…

– Я не причиню тебе вреда, – говорит он, и если бы я не знала его, то поверила бы. Он так хорош.

– Ладно, – шепчу я, садясь в фургон, но в этот момент замечаю его триумфальный взгляд, который он бросает на мужчину рядом с собой.

Попался. Он верит мне.

Что ж, начнем.

ГЛАВА 28

Всю дорогу никто не произносит ни слова.

Я стараюсь выглядеть смущенной и немного растерянной, когда напряженно смотрю в окно. Не хочу слишком легко сдаваться. Братья правы: Джош не дурак и поймет, если я совершу ошибку.

Мы приезжаем на место, и трое мужчин выходят раньше меня, открывают дверь и с выжиданием смотрят в мою сторону. Я нерешительно вылезаю, обхватив себя одной рукой, и смотрю на группу мужчин, изучающих меня. Смесь шока, гнева и, как ни странно, сострадания отражается на их лицах.

– Я должен спросить, у тебя с собой телефон? – спрашивает Джош, шагая рядом со мной, когда мы приближаемся к большому сараю.

– Нет, я не взяла его, когда выбегала из дома. Только ключи.

– Ладно. Просто хочу, чтобы ты знала, что в этом месте ни у кого нет телефона, и мы все очень этим гордимся.

Я ничего на это не отвечаю, просто киваю.

– Не нужно бояться, – продолжает он. – Я не буду закрывать дверь. Это всего лишь на одну ночь, помнишь? Никто не собирается удерживать тебя здесь силой.

Он мерзкий лжец, но если так я смогу попасть туда, куда мне нужно, я подыграю ему.

Не подумав, я киваю.

– Ступай, прими душ, а затем присоединяйся к нам за ужином, – говорит он, провожая меня в комнату, в которой держал раньше.

Я смотрю на свои руки, когда он говорит, что в шкафу лежит свежая одежда, а душ только внизу. Со мной обращаются гораздо лучше, чем в прошлый раз. Я не произношу ни слова; просто сажусь на край кровати, ожидая его ухода.

– Знаю, сейчас это прозвучит странно, но я могу заверить тебя, что как только ты выбросишь из головы моего брата, боль пройдет. Если ты доверишь нам заботу о себе, то обязательно это поймешь.

Заботу о себе.

– Спасибо, – бормочу я, глядя на руки.

– Я вернусь через час, чтобы проводить тебя на ужин. Не впускай его в свои мысли; сначала ты должна перестать думать о нем, чтобы забыть то, что он с тобой сделал.

Я ничего не говорю на это.

Наконец, он уходит.

Пришло время привести план в действие.

***

Первое, что я делаю, это проверяю комнату на наличие камер. Шелдон знает все об искусстве скрывать их и рассказал мне обо всех возможных местах, где они могут быть. Как бы невзначай я обхожу комнату, будто просто осматриваюсь, беру книги и открываю их. И нахожу две камеры. Я не смотрю в их направлении, но совершенно точно буду на видео смущенной и очень расстроенной.

Прямо перед тем как войти в душ, я замечаю одну из них, но внутри душевых кабинок их вроде нет. Тем не менее, я не верю, что это так. Они не должны знать, что у меня есть камера, поэтому вместо того, чтобы принимать душ, я делаю вид, что нервничаю и даже успеваю всплакнуть, прежде чем мчусь обратно в комнату. Это своего рода проверка, потому что я знаю, если он наблюдает за мной, то придет посмотреть, что не так.

Он пришел.

Это говорит о том, что камер больше, чем я могу увидеть.

Следует быть очень осторожной, когда буду доставать ту, которую прячу.

– Мы собираемся на ужин. И я просто подумал, а не зайти ли и не проверить, как у тебя дела, – говорит Джош, заходя ко мне в комнату. – Вижу, ты не принимала душ.

Он не мог этого знать, потому что я переоделась в платье, которое он мне дал. Теоретически, я могла принять душ. Он бы не понял этого, если бы не наблюдал за мной.

– Просто... я очень расстроена и растеряна. Не знаю, должна ли быть здесь.

– Как насчет того, чтобы пойти и поесть, а затем мы сможем больше поговорить об этом?

Я смотрю на него.

– Ты похитил меня. Я тебе не доверяю.

Его улыбка становится теплой, но пугающей.

– Понимаю. И не прошу доверять мне; просто прошу поесть. Ты, должно быть, проголодалась.

Я смотрю на него со скептическим выражением на лице, затем вздыхаю.

– Да.

– Тогда пойдем.

Он ведет меня к костру, и я натыкаюсь на обжигающие взгляды, которые несколько человек бросают в мою сторону.

– Думала, вы все прощаете людям? – бормочу я.

– Так и есть, – говорит он, бросая взгляд на хмурящихся людей, у которых тут же меняются выражения лиц. Они мгновенно перестают хмуриться и начинают улыбаться.

Боже. Он имеет над людьми огромную власть.

– Пожалуйста, присаживайся у огня и погрейся. Я принесу немного еды.

Я сажусь на бревна у огня и наблюдаю за тем, как он подходит к длинным столам с едой, которые обслуживают несколько женщин. Для любого, кто не знает всей истории, они выглядели бы, как нормальная семья, которая живет без современных устройств. Что они просто любят мир и природу.

Но это так далеко от истины.

– Вот.

Он вручает мне тарелку, и я смотрю на содержимое. На ней нет мяса, только овощи и зелень, но выглядит чудесно. Я бормочу слова благодарности, беру ее и ставлю себе на колени. Джош садится рядом, и я осмеливаюсь задать вопрос, ответ на который хочу узнать с тех пор, как приехала сюда.

– Где Хейли? Я хотела бы извиниться за то, что она попала из-за меня в беду.

Лицо Джоша не меняется, в отличие от обстановки вокруг нас. Она становится напряженной, веет опасностью.

– Хейли ненадолго покинула нас. Она совершила непростительный поступок.

Мое сердце колотится, но я знаю, что должна держать себя в руках. Проходит несколько секунд, прежде чем я могу восстановить свой голос, чтобы сказать:

– Непростительный поступок?

– Она помогла тебе сбежать.

– Нет, я заставила ее думать, что там ей будет лучше. Это не ее вина.

– Но она сделала это, – только и говорит он. – Ей известно о наших правилах и убеждениях.

– Значит, она уехала с семьей?

Он не отвечает, и мной овладевает страх.

– Расскажи о себе, Люси. Мне так хочется понять, что в тебе привлекло моего брата?

Я вздрагиваю, но не из-за упоминания Хита, а из-за того, как ловко он может менять тему, и из-за растущего в моем горле кома страха за Хейли.

Он воспринимает мое вздрагивание как реакцию на Хита.

– Прости, конечно, ты не хочешь говорить об этом.

– Не хочу, – бормочу я.

– Может, ты хочешь спросить меня о чем-то?

– У меня есть один вопрос, – соглашаюсь я.

– Пожалуйста, задавай, – он жестикулирует своей рукой. – Спрашивай о чем угодно.

– По-твоему, то, что Хит толкает или грубо обращается со мной – это насилие, хотя я знаю, что и ты способен на это, но когда это делаешь ты – это нормально. Почему?

На секунду он замолкает, и я опасаюсь за то, что он разоблачил меня, но когда он отвечает, его голос спокоен и собран:

– Такие, как Хит, используют свою силу для получения власти. Я – нет. Я делаю только то, что мне велит Бог, хоть и иногда это может показаться неприятным, но делается только потому, что эти люди идут наперекор с Его желаниями. Все неправильные поступки влекут за собой наказание; и так за годом год. Я просто выполняю Его волю.

– Как Бог говорит с тобой?

Он улыбается мне.

– Если скажу, то придется тебя убить.

Я вздрагиваю.

– Бог говорит со всеми, Люси. Ты просто не слушаешь.

Он не велит им убивать людей.

– Я все еще не понимаю, почему Он попросил тебя убить людей.

– Наши тела – всего лишь сосуды. Я не могу забрать оттуда душу; не могу убить ее. Я просто забираю зло, которое поселилось в ней. При этом все души возвращаются туда, где они и должны быть, – в руки Богу.

Кажется, меня сейчас стошнит.

Я смотрю прямо перед собой.

– Еда прекрасна.

Он улыбается.

– Мы делаем все, что в наших силах, чтобы выращивать еду.

– Вам, должно быть, нелегко, – говорю я, пытаясь успокоиться, потому что мои мысли вот-вот вырвутся наружу и выдадут меня.

– Жизнь требует жертв, – у мистера Совершенство есть ответы на все вопросы. – Ах, смотри, начались танцы.

Я поднимаю взгляд и вижу группу молодых женщин, которым немного за двадцать, танцующих вокруг огня. Несколько пожилых мужчин похотливо смотрит на них, и все мои силы уходят на то, чтобы не побежать туда и не повыбивать зубы из их грязных ртов. Я заставляю себя просто смотреть, делая вид, что мне интересно, хотя на самом деле все, что я хочу сделать, это бежать отсюда и поджечь все это место.

– Видишь, как счастливы эти женщины? Как свободны? Как блаженство наполняет их тела? – спрашивает Джош.

– Да, вижу, – говорю я, и это не ложь.

Я вижу, что они на самом деле так считают. Они просто не понимают, что им запудрили мозги.

– Тебе следует присоединиться, поговорить с некоторыми из них. Они могли бы помочь. Большинство из них пришло из неблагополучных мест, как и ты.

Вначале мне хочется отказаться, но затем я понимаю, что общение с этими женщинами – это именно то, для чего я пришла сюда, поэтому киваю и встаю, нервничая.

Я направляюсь к группе танцующих женщин, и они весело кружатся вокруг меня, их волосы развеваются на ветру. Я потираю свою сломанную руку, пока одна из них подходит ко мне, останавливается и улыбается. Она словно лучик света. Честно говоря, она одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видела, у нее светлые волосы и голубые глаза, бледная кожа и белоснежное платье. Она словно ангел.

– Добро пожаловать, – улыбается она. – Я Вера. А как тебя зовут?

– Люси, – бормочу я.

– Пойдем, Люси. Не бойся. Насладись танцем.

– Ах, хорошо.

Она берет меня за здоровую руку и тянет в сторону толпы, кружась вокруг. Я изо всех сил стараюсь делать вид, что вписываюсь сюда, но мне никогда в жизни не было так некомфортно.

Примерно через десять минут я извиняюсь и снова сажусь, подальше от Джоша. Я мельком оглядываю мужчин, рядом с которыми сидят молодые женщины, а возле некоторых девочки, которым на вид нет и тринадцати. Мое сердце сжимается, но я не подаю вида.

– Привет.

Я поворачиваюсь налево и вижу молодую девушку, на вид лет семнадцати, сидящую рядом со мной. Ее волосы цвета воронова крыла, а глаза голубые. Она великолепна.

– Привет, – улыбаюсь я.

– Меня зовут Сарифина. А тебя?

– Люси.

– Добро пожаловать, Люси. Я знаю, что ты новенькая.

Я киваю.

– Не тревожься. Это может показаться пугающим, но ты устроишься и тоже научишься любить это место.

– Тебе здесь действительно нравится? – мне искренне любопытно, так что мой вопрос звучит совсем неподозрительно.

– Да. Джош спас меня от мужа, который избивал меня. Такая жизнь приносит мне покой.

Как ей удалось обрести здесь покой?

– Значит, здесь ты не замужем?

Она откидывает голову назад и смеется.

– Здесь никто не женат. Мы все можем любить тех, кого хотим. Любовь не преступление, не грех.

– Правильно, – бормочу я.

– Ты замужем, Люси?

– Нет, мой муж, ах... ушел от меня.

Ее лицо смягчается.

– Тогда ты на правильном пути. Бог укажет путь. Учитель Джош возьмет тебя за руку и проведет через золотые врата.

Серьезно?

Я сохраняю беззаботное выражение лица, обдумывая ее слова.

– Интересно, а где сегодня Хейли? Я уже знакома с ней и хотела бы поздороваться.

Ее лицо бледнеет.

– Хейли наказана за свои грехи.

Я моргаю.

– Грехи?

– Да.

– С ней... все в порядке?

Она отводит взгляд.

– Мы не спрашиваем о наказании.

Краем глаза я замечаю, как двое мужчин встают и берут с собой двух молодых девушек, исчезая в палатках в дальнем конце поселения. Я встаю и улыбаюсь Сарифине.

– Мне нужно в ванную. Где я могу ее найти?

Она машет рукой.

– Мир – это твоя ванная.

Конечно, так и есть.

Чем скорее я выберусь отсюда, тем лучше.

ГЛАВА 29

Я провожу несколько часов, не отходя от Джоша. Он, должно быть, что-то подозревает или, в крайнем случае, немного насторожен со мной, потому что не отходит от меня и ведет разговор ни о чем. Мне приходится подыграть, потому что не хочется поднимать тревогу. Наконец, к нему подходят несколько мужчин, и мне удается ускользнуть. Не уверена, что пожилые мужчины до сих пор с молоденькими девушками, но я решаю узнать это наверняка.

Проскользнув за палатки, в темноту, я вытаскиваю камеру из трусиков, где та была надежно спрятана, затем активирую ее и зажимаю в ладони, готовая в любой момент нажать на кнопку записи, когда направляюсь обратно к палаткам. Долгое время я ничего не слышу, и у меня замирает сердце. Что, если все сейчас за пределами базы, а здесь ничего ужасного не происходит?

Кто-то выходит из палатки, и я прячусь за деревом.

– Эй?

Я задерживаю дыхание и прижимаюсь как можно ближе к стволу, стараясь не издавать ни звука. Появляется фонарик, и человек с ним проходит мимо меня, затем я слышу отдаляющиеся звуки шагов. Я выдыхаю и продолжаю брести к палаткам, которые странным образом удалены от основного лагеря. Это может только подтверждать мои опасения. Тем не менее, я не могу быть уверена в этом, пока не подберусь ближе.

Хорошо, что сейчас здесь темно и тихо, единственный свет исходит из палаток. Я подхожу к первому их скоплению и внимательно прислушиваюсь, но ничего не слышу. Перехожу к следующему, также ничего не слышу. И только когда уже отхожу, замечаю слабые всхлипы. Я останавливаюсь и наклоняю голову, прислушиваясь в том направлении, откуда они исходили. Всхлипы настолько слабые, что я едва могу их расслышать, но они есть.

Я поворачиваюсь и начинаю осторожно двигаться к палатке, из которой они доносятся, нажимаю кнопку записи на своем устройстве и осторожно подхожу к палатке. Я слышу шаркающие звуки, и всхлипы становятся все громче и отчетливее. Сделав глубокий вдох, я молюсь, чтобы эта штука снимала видео так же хорошо, как и записывала голос, и заглядываю в щель в палатке. Поначалу я не замечаю ничего необычного, но затем мой взгляд падает на самое страшное зрелище, которое я когда-либо видела.

Я была права.

Как и Хит.

Все были правы.

Тошнота подступает к горлу, слезы обжигают мои веки и бегут по щекам. Я поднимаю камеру и записываю то, что является самым тошнотворным зрелищем в моей жизни. Чудовищнейшее проявление изнасилования. Я записываю все это только несколько минут, и больше не могу смотреть на это. Затем засовываю камеру в карман и прикрываю ладонью рот, чтобы не разрыдаться.

Я мчусь обратно к деревьям, но в темноте падаю на колени и плачу. Бедные девочки. Бедные, невинные, прекрасные девочки.

Я беру себя в руки и встаю на ноги, мне нужно выбраться из этого места и молиться, чтобы у меня имелось достаточно доказательств. Когда я прохожу мимо первой группы палаток, до меня доносится рыдание. Оно такое тихое, и на секунду или две мне кажется, что оно принадлежит мне, что я себе все только вообразила, но когда оно снова звучит в тихом ночном воздухе, я понимаю: оно не мое. Я бреду к палаткам, следуя за звуком.

Палатка, из которой доносится рыдание, находится прямо в центре, и я медленно двигаюсь к ней, протискиваясь сквозь узкие проходы. Эти палатки огромные, белые, большой треугольной формы, которые легко вмещают в себя кровати царских размеров и диваны, как и те, что я видела до этого. Многовато места для тех, кто старается быть ближе к земле. Я всматриваюсь в темноту, потому что в этой палатке нет света, и шепчу:

– Эй?

Рыдание не смолкает.

Я ощупываю все вокруг, пока не нахожу небольшую лампу, и осторожно включаю ее.

И когда передо мной предстает вся картина, я теряю способность дышать.

Хейли лежит на животе на кровати. Кругом засохшая кровь, ее спина обнажена, а на спине такие же отметины, как у Хита, только свежие и кровоточащие. Мои слезы снова текут, когда я подбегаю к ней и ласково убираю волосы с ее лица.

– Хейли, эй, это Люси. Ты в безопасности.

Она смотрит на меня, ее глаза красные и опухшие от слез.

– Люси? – хрипит она.

– Мне так жаль. Это все по моей вине. Давай я тебе помогу.

– Помоги мне, – всхлипывает она. – Пожалуйста, помоги. Прости меня.

Я глажу ее потные влажные волосы.

– Не стоит. Ты можешь идти?

– Нет, – рыдает она. – Мне слишком больно.

Проклятье. Я не могу так просто вытащить ее отсюда, но ужасно боюсь снова оставлять одну.

У меня нет выбора.

– Хейли, ты мне доверяешь?

Ее взгляд встречается с моим; она выглядит такой разбитой.

– Я не… Я не знаю.

– Мне нужно, чтобы ты кое-то сделала, хорошо? Я вытащу тебя отсюда, обещаю. Мне просто нужно, чтобы ты осталась здесь, и притворилась, что никогда не видела меня, и тогда, клянусь, я вернусь через несколько часов. Ты мне веришь?

Ее глаза такие потухшие, такие испуганные, но она кивает.

Я наклоняюсь и целую ее в лоб.

– Я вернусь за тобой. Будь сильной, дорогая.

Я поворачиваюсь и несусь прочь, обратно к деревьям. Джош уверяет, что отпустит меня, но не думаю, что он так просто это сделает. Я бегу, пытаясь найти способ выбраться отсюда, не поднимая тревоги. Мой взгляд падает на темные деревья; я не могу лезть на забор, не со сломанным запястьем. Может, стоит подойти ближе к забору и позвать того, кто ждет меня снаружи, или просто попросить Джоша отпустить меня?

Не знаю.

Боже.

Я не знаю.

Я возвращаюсь в лагерь и незаметно присоединяюсь к группе, которая собралась вокруг костра. Джош, кажется, не заметил, что я вернулась, и я рада этому. Через пять минут его взгляд падает на меня, и он улыбается. Мне хочется выцарапать ему глаза и ударить по лицу, но вместо этого я заставляю себя улыбнуться и слабо машу ему, а затем снова исчезаю в толпе. Если пойти к воротам, смогу ли я выбраться отсюда?

Нет. Они будут заперты.

Хит сказал, что снаружи всегда кто-то будет. Кажется, это мой единственный шанс. Я возвращаюсь к деревьям и иду так далеко, как только могу, пока не натыкаюсь на забор, а затем с помощью здоровой руки, направляюсь вдоль него, пока не оказываюсь достаточно далеко от музыки и танцев, понимая, что выход близко. Я продолжаю двигаться, мои пальцы путаются в проволоке. Я замечаю небольшой просвет на пятнадцать метров впереди и молюсь, чтобы это были они.

– Эй? – кричу я так громко, как только могу, но этого недостаточно.

Они слишком далеко и не слышат меня.

Проклятье.

– Что ты делаешь?

Я вздрагиваю и, повернувшись, вижу Джоша позади себя. Я не слышала, как он подошел. У него в руке фонарик, но он такой тусклый, что я почти не замечаю его. Проклятье. Черт.

– Я искала выход…

– Зачем? – спрашивает он, подходя ближе.

Мое сердце колотится. Это не к добру.

– Я… хочу домой.

– Сейчас середина ночи.

– Я просто… устала и…

Он смотрит мимо меня, прищурившись.

– Они там? Это какая-то ловушка?

– Что? – выкрикиваю я. – Нет.

– Тогда что это за свет вдалеке? – рычит он.

О нет.

Нет.

Я тянусь в карман за камерой и сжимаю ее в кулаке. Не могу сказать ему, что она у меня. Я должна сейчас же что-то придумать. У меня на запястье широкий браслет, который сделан из кожи и хлопка и нескольких цепочек. Я завожу руку за спину и начинаю осторожно его снимать до тех пор, пока он не оказывается в моей руке.

– Ну? – рявкает Джош.

– Пожалуйста, я не знаю. Я просто хотела выйти.

– Ты лживая сука! – рычит он, хватая меня за руку. – Ты врешь. Это какая-то ловушка.

– Нет, – умоляю я, отдергивая руку из его хватки и прижимаясь спиной к забору. Я заматываю камеру в браслет и просовываю через проволоку. Она висит на нем, и я могу только надеяться, что она будет держаться так и дальше, потому что когда я сделаю то, что собираюсь, это привлечет внимание к этому месту, и они его найдут.

Затем я делаю глубокий вдох и ставлю на кон все:

– Помогите! – кричу я громко и пронзительно.

Джош поднимает руку и наносит удар по моей правой щеке так сильно, что я теряю сознание.

***

Я просыпаюсь, лежа на кровати лицом вниз, руки связаны за спиной. Сразу же поняв, где нахожусь, я осознаю, в какую передрягу попала. Осознаю всей душой. Я стараюсь сдвинуться с места, но не могу – просто не могу. Слезы наворачиваются на глаза, и, повернув голову в сторону, я замечаю Джоша, который сидит у кровати и смотрит на меня. Один мой глаз заплыл, и я не могу его открыть, голова нестерпимо болит, напоминая о его сильном ударе.

– Ты совершила огромную ошибку.

Я проглатываю слезы и хриплю:

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Почему они прислали тебя сюда? – требовательно спрашивает он.

– Они этого не делали, – протестую я.

– Делали! – кричит он. – Зачем?

– Они просто хотят знать, чем ты занимаешься.

– Я обыскал тебя. Где записывающее устройство?

Мое сердце колотится, но я не подаю вида.

– Какое устройство?

– Они бы не отправили тебя без него.

Я прищуриваюсь.

– Отправили.

– Чертова ложь.

– Ладно, если ты уже обыскал меня, то понял, что у меня его нет.

– Из тебя плохая лгунья.

– Я не лгу.

Он встает и хлопает рукой по тумбочке рядом со мной.

– Где оно? – кричит он.

– У меня его нет.

Наклонившись, он зажимает мои волосы в кулак и дергает мою голову назад. Я вскрикиваю от сильной боли, когда мое тело принимает положение, причиняющее боль.

– Где?

– Не знаю, – кричу я. – У меня ничего нет.

– Ты заплатишь за это, – рычит он, наклоняясь ближе. – Ты будешь страдать из-за своей ошибки.

– Я ничего не делала, – говорю я снова, но сама не верю своим словам.

Он поднимает руку и щелкает пальцами.

– Мэтью, позови восьмерых мужчин. Эта девушка нуждается в очищении.

Очищении? Что, черт возьми, это значит?

– Отпусти меня, – кричу я, пытаясь подтянуть колени под себя.

Кто-то хватает меня за ноги, дергая, затем привязывает их к кровати. Джош вжимает мое лицо в подушку так сильно, что я с трудом могу дышать, а затем задирает мое платье выше талии. Нет. Боже. Нет.

– Нет, – кричу я в подушку. – Нет, пожалуйста.

Его рука так сильно обрушивается на мою задницу, что звук удара разносится по всей палатке. Я кусаю подушку, чтобы заглушить болезненный крик, и продолжаю бороться, извиваясь всем телом, но ничего не получается – я не могу сражаться, когда связана. Джош возвращает руку к моим волосам и снова дергает за них.

– Ты пожалеешь, что не сделала этого. Мэтью, ты можешь быть первым.

Быть первым.

Нет.

– Пожалуйста, – умоляю я. – Пожалуйста, не надо.

Страх застревает у меня в горле. Мне никогда в жизни не было так страшно. Я не могу дышать. Не могу думать. Не могу шевелиться. Я беспомощна, полностью в его власти. Мне хотелось бы никогда не приходить сюда. Хит был прав – это была ужасная и глупая идея. Как я посмела подумать, что способна на это? Кого хотела обмануть? Слезы текут по моим щекам, стекая на постель, и я снова и снова умоляю их остановиться.

Они не слушают.

Кто-то касается моей спины и проводит мозолистой рукой вдоль нее прямо к ягодицам. Я прошу и умоляю, мой голос охрип, но он мне ничем не может помочь – кажется, будто они меня не слышат. Я слышу, как расстегивается пряжка на ремне, и чувствую, как его штаны касаются моих ног, когда падают на пол. Тошнота подступает к горлу, от страха волоски на моей коже встают дыбом, и я мысленно молюсь, чтобы произошло чудо, чтобы кто-то пришел и остановил этот ужасный, драматичный момент в моей жизни.

И мои молитвы оказываются услышаны.

Вдалеке раздаются крики, и мерзкий мужик позади меня исчезает. Мне холодно, я обнажена, вокруг слышны безумные голоса – в основном Джоша. Я слышу слово «полицейские», а затем «Хит», прежде чем они все исчезают из палатки, оставив меня здесь одну, связанную.

– Вам нужен ордер! – слышу я чей-то крик. – Это частная территория.

Сирены заполняют пространство, и мои слезы превращаются в частые всхлипы.

Полог палатки открывается, и знакомый голос произносит:

– Господи Иисусе.

– Танк? – хриплю я.

– Сейчас я прикрою тебя, – говорит он, его голос твердый и ледяной. – Прости.