Текст книги "Узы тьмы (ЛП)"
Автор книги: Бек Макмастер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Глава 17
Клео бросила крошки уткам. Она осталась одна, и впервые за долгие годы это ее не устраивало.
Себастьян не вернулся, не прислал письма. Клео уже было подумала, что он и вправду вознамерился избегать ее до свадьбы, назначенной на сегодня. Также не было видимых признаков, что Верховный получил ее послание. Клео не знала, что делать дальше. Не может же она сидеть сложа руки, как красна девица в заточении до конца своих дней.
– Знаете, мне жутко надоели все, кто знает, что для меня лучше, – обратилась она к уткам.
Те вели себя как им и положено и возмущенными криками давали понять, что хотят больше крошек. Клео бросила жадным тварям еще и повернулась к беседке.
Нахлынули воспоминания о том, что здесь произошло, хоть она и упорно отказывалась дотрагиваться до губ. Ведь это даже поцелуем было трудно назвать, Клео и думать о нем забыла. Вышло неплохо, хотя немного энтузиазма со стороны Себастьяна не помешало бы. В следующий раз ему лучше бы постараться, не то она за него не выйдет.
Клео вздохнула. Кого она пытается обмануть? Выйдет замуж за Себастьяна не смотря ни на что. Ведь ей необходимо вырваться из-под душащей опеки отца, а также помочь Себастьяну избавиться от ошейника и сбежать от матери. Если Себастьян убьет мать, это уж точно не принесет ему душевного спокойствия.
Клео шагнула в беседку и замерла, услышав шорох ткани. Здесь кто-то еще. Себастьян вернулся! Сердце наполнилось надеждой, и имя Себастьяна чуть не сорвалось с губ, но тут Клео почувствовала легкий запах духов.
Значит это женщина, любительница пряных ароматов, то есть скорее всего дама в возрасте. Молодые девушки отдают предпочтение цветочным ароматам, намекая на невинность.
– Эй! Я знаю, здесь кто-то есть.
Шелест шелка. Звук мягкий, а значит гостья принадлежит к высшему сословию, возможно дворянка или жена состоятельного торговца.
– Простите. – Голос бархатный и богатый. – Я не намеревалась вас испугать.
Что ж, второй раз за два дня.
Клео не чувствовала опасности. И хотя день не предвещал ничего дурного, она не собиралась рисковать.
– Я представляю Орден, – произнесла женщина. – По поручению Верховного и с условием, что вы сохраните мой визит в тайне, даже от отца.
Тут незнакомка впервые осеклась.
– Я… вот официальная бумага с просьбой о помощи, но я не предполагала, что вы не сможете ее прочитать.
Приказ Верховного. Сердце Клео забилось чаще.
– Вы не могли бы передать документ мне?
Гостья вложила бумагу в руку Клео и попыталась сопроводить ее к креслу, и та позволила, чтобы не разбить иллюзию беззащитности. Слепых девушек принято недооценивать, и Клео это вполне устраивало.
Психометрия не была ее стихией, но она научилась ей на скорую руку. Бумага была написана мужчиной. Клео ощутила, что он в плену мыслей, и тяжкое бремя давило на него, но ничего более.
Можно ли доверять этой женщине и приказу Верховного? Клео открылась своему внутреннему миру, и перед ней мелькнуло видение: золотая искра поднимается и разгоняет клубящиеся тучи тьмы, но в этот раз к ней присоединяется вторая.
Значит, так тому и быть.
– Кто вы? – спросила Клео. – И имейте в виду, я почувствую, если вы солжете.
Гостья замешкалась.
– Я не обязана вам помогать, – напомнила Клео. – Быть может, это вы должны убедить меня, что достойны доверия.
– Я – Элинор Росс. Если бы ваш отец знал, что я здесь, он бы приказал убить меня. Он отказал мне в возможности встретиться с вами ранее. Мне пришлось проникнуть через стену.
Признание гостьи обеспокоило Клео: у ее отца не счесть проступков, но убийство? И тем не менее Элинор говорила правду.
– Я ничего не скажу отцу. Вы упомянули, что пришли по поручению Верховного. Что ему нужно?
– Верховный получил письмо с предупреждением: молодой колдун связан ошейником и подчинен чужой воле. Его имя – Себастьян Монткалм.
– Каковы намерения Верховного в отношении молодого человека?
– Он хочет помочь. Ни один колдун не должен быть лишен воли насильно.
Клео наклонила голову, словно вслушиваясь.
– Это не вся правда. Хотя и ее часть.
– Я немного владею психометрией. С ее помощью я уловила, откуда пришло письмо, а также получила шокирующие видения замысла против Верховного.
– Ясно. Могу ли я задать вопрос?
– Какой же?
– Почему вы уверены, что мой отец убил бы вас, знай он, что вы здесь? Я никогда не считала его жестоким. Озлобленным – да, но не убийцей.
– Ваш отец… – Элинор подбирала слова с осторожностью. – На его совести по меньшей мере одна смерть. Именно поэтому он был заточен в стенах этого поместья, без возможности когда-либо покинуть его. Полагали, что ваш отец несет ответственность и за несколько других убийств, однако не набралось достаточно доказательств, чтобы его осудить.
– Отец совершил убийство при помощи колдовства? – ужаснулась Клео.
– Да.
– Тогда почему его не казнили? В нашем Ордене за такое полагается смертная казнь.
– В обмен на помилование ваш отец выдал важные сведения о готовящемся бунте против Верховного. За это колдовские способности Тремейна были связаны Орденом, и теперь его чары крайне ограничены. Ваш отец может накладывать некоторые заклинания, но только в пределах возможностей адепта Второго Круга.
Отцу вряд ли пришелся по душе такой расклад.
Клео сжала губы. Она была не готова предать отца. Клео его не любила, но хотела бы полюбить. Или, быть может, хотела бы, чтобы отец полюбил ее. Но Клео была обязана поступить по совести, и если отец пытается установить связь с другим измерением и ей об этом известно, бремя ответственности за возможные смерти ляжет и на нее.
– Мне кажется, отец пытается вызвать демона. Я слышала, как он работает над особым заклинанием. При помощи демона отец сможет разбить запреты, наложенные на него?
– Демон способен сделать намного больше. Вы не могли бы разузнать, готов ли ваш отец завершить заклинание? Быть может, вы?..
– Отец носит на шее охранный кристалл, который не позволяет мне читать его будущее. – Клео всегда гадала, что же скрывает отец. – Но я знаю, что он вступил в сговор с женщиной по имени Моргана и…
– Моргана?
Клео замолчала.
– Да. Вам она знакома?
– К сожалению. – Элинор заговорила отрывисто: – Я должна передать Дрейку все, что узнала. У нас еще меньше времени на подготовку, чем мы полагали. Спасибо. Я еще вернусь.
Клео замялась.
– Это я написала то письмо.
– Я знаю.
– Если Верховный поступит согласно намерениям, я готова оказать вам содействие. Я помогу Верховному остановить отца, но у меня есть несколько условий. Верховный должен помочь Себастьяну избавиться и от ошейника, и от матери. И что бы ни произошло, что бы Себастьян ни натворил под влиянием матери, с нами ничего не должно случиться.
– А ваш отец?
Превозмогая страдание, Клео произнесла:
– Если отец призовет главного демона, то нарушит закон. Станет опасным и непредсказуемым, ведь если совершит такой поступок единожды, до каких низостей опустится в следующий раз? Если он призовет демона, у Верховного не будет иного выхода, кроме как поступить в соответствии с нашими законами. Я… я буду горевать об отце, но он сделал выбор, а значит должен быть готов и к последствиям.
– Вы очень смелая.
– Я не знаю, правильно ли поступаю. – Клео склонила голову. – Но надеюсь, что правильно.
– Если решение дается трудно, – ответила Элинор, – то правильно. Пусть это служит вам путеводителем в будущем, что бы оно ни готовило. Я вернусь, когда разузнаю больше. Здесь самое безопасное место для встреч?
– Это единственное место, где за мной не следят. Но сегодня я выхожу замуж, и не знаю, где я буду жить.
– Можно взять у вас волос?
Клео кивнула и почувствовала, как волос резко дернули.
– С его помощью я всегда найду вас. Если через два дня я не вернусь, будьте крайне осторожны, прежде чем что-либо предпринять. И не упоминайте о моем визите тем, кто вас охраняет. Они работают на вашего отца, а не на вас.
– Я поняла это, когда мне было девять.
***
Элинор спешно пробиралась через рощу, окружающую огороженный сад на краю поместья Тремейна. Демоны. Господь милостивый, значит это правда. Надо предупредить Дрейка.
– Ну здравствуй, Элинор, – произнес мужской голос.
Она замерла, прежде чем обернуться. Темные силуэты с закрытыми капюшонами лицами выскользнули из-за деревьев. Один, двое, трое, четверо. За спиной треснула ветка, раздавленная каблуком сапога. Элинор резко обернулась и увидела еще одного мужчину, выше остальных. Его она знала.
– Тремейн. – Элинор сглотнула твердый ком, застрявший в горле. – Хорошо выглядишь.
Лорд Тремейн медленно стянул перчатки, один палец за другим. Он постарел с их последней встречи, но глаза были так же полны злобы, а толстые губы так же сжимались в неприятной улыбке.
– Ты и вправду полагала, что поместье не охраняется? Я действительно не могу создать стража, способного защитить поместье или отвадить врагов, но вполне способен сотворить того, кто оповестит меня, если какая пташка шныряет тут и там, пытаясь остаться незамеченной.
Взгляд Элинор скользнул на фигуры мужчин, которые сжимали кольцо все плотнее, и обратно на Тремейна.
– Ты раньше не был столь искусным.
– Верно, но теперь у меня есть влиятельные друзья. Они-то и учат меня совершенствовать мое мастерство.
– До меня дошли кое-какие слухи. Хотя я бы не стала называть этих покровителей друзьями. Ведь бывшая герцогиня выкрала тогда роковые реликвии у тебя из-под носа, хоть ты считал ее союзником?
Элинор начала медленно перенаправлять энергию, концентрируя волю. Ее сердце забилось чаще. «Я совершила глупость, придя сюда в одиночку».
Тремейн фыркнул.
– Скажем так, враг моего врага – мой друг.
– И ты хочешь заполучить то, чем владеет Дрейк, больше, чем отомстить Моргане?
– Я хочу вернуть то, что этот мерзавец у меня украл!
– А дальше? – Элинор тянула время до того момента, как накопит достаточно энергии.
– Дальше?
– Брось. Давай не будем притворяться, будто тобой движут бескорыстные или благородные побуждения, Тремейн. Бывшая герцогиня подозревает, что она должна быть предельно осторожной, как только ты расправишься с Дрейком?
Его взгляд внезапно скользнул влево.
– Ерунда. Мой союз с Морганой нерушим.
Все разговоры были ни к чему. Элинор возвела руку, и по мановению одного лишь слова огненные комки энергии выплеснулись из ее ладоней и сформировались в магические сферы.
– Что ж, не будем ходить вокруг да около. Я тоже научилась кое-чему, Тремейн.
Элинор запустила одну из сфер, а из другой сотворила заклинание, как вдруг…
Огромная энергетическая волна сбила ее с ног, закрутила, повалила, и Элинор припечаталась лбом об дерево. Ее колдовство угасло, и на мгновение в глазах потемнело. Когда зрение вернулось, она увидела приближавшихся к ней двух мужчин. Вернее, одного. Что же произошло? Тремейн недостаточно силен, чтобы избавиться от ее чар и ударить энергетическим потоком такой мощи.
– Прекрасная работа, Себастьян. – В голосе Тремейна звучала гордость наставника.
Себастьян? Элинор похолодела. Молодой колдун в ошейнике, именно его попросила спасти Клео, это он мгновение назад использовал экспрессию.
Мужская фигура, стоящая перед ней, сняла темный капюшон, и Элинор потеряла дар речи.
– Дрейк? – Зрение ей изменило. Этот человек слишком молод, но у него те же темные волосы, да и глаза… Но более смуглая кожа и небольшая ямочка на подбородке. Потрясающее сходство, кто же…
И вдруг ее осенило.
Все эти годы скорби, боль в глазах Дрейка каждый год в июне, когда приближалась годовщина смерти сына… Элинор побледнела. Ах, лживая стерва!
– Боюсь, ты ошиблась, Элинор. – Тремейн подошел ближе и ударил носком сапога меж ее ребер.
Элинор вскрикнула и повалилась в кучу листьев. Она уловила движение и вскинула руки, чтобы защитить лицо, но удара не последовало. Тремейн тяжело выдохнул.
– Она повержена. – Холодный жесткий голос сына не имел ничего общего с голосом отца. Незнакомец с лицом молодого Дрейка положил руку на грудь Тремейна. – Ни к чему ее пинать.
– Да что ты знаешь, мальчишка! – Мрачно улыбнувшись, Тремейн обернулся к Элинор. – Она, считай, уже мертва. Но сначала нам необходимо выяснить, что Элинор здесь делает, и что известно Верховному.
Глава 18
«Доверие – явление переменчивое».
Старинная пословица
– Расскажи мне о слугах, – Люсьен поудобнее устроился на диване в ресторане. Он до сих пор не знал, что делать с внезапным открытием, что напротив него сидит воровка. Однако понимал, что должен собрать больше сведений.
А главное разобраться, зачем она это сделала.
Умом он понимал, что должен выдать Ианту Верховному. Реликвия слишком опасна, чтобы оставаться в руках врага. Но часть его сознания, та, что чувствовала любовь Ианты, когда она говорила о Верховном, подсказывала Люсьену, что нужно подождать. Партия еще не сыграна. Картина не прояснялась, и особенно та ее часть, где Ианта предает дорогого ей человека. Пока Люсьен нашел лишь туза в ее рукаве.
И кроме того, он-то не предан Верховному. Если и обязан кому-то, то скорее самой Ианте. Нахмурившись, он отломил веточку от букета сирени на столе и повертел в руках. Цвет сирени напоминал о глазах Ианты, но слишком хрупкие лепестки легко мялись. Ианта не такова. По крайней мере Люсьен на это надеялся.
– Слугах? – Ианта задумалась, и вилка с кусочком жареного голубя повисла у ее рта. Она ела механически, ее мысли находились за тысячи миль отсюда. – Каких?
– Слугах Верховного, – ответил Люк и, заметив, что собеседница вновь отвернулась к окну, взял ее за руку. – Я понимаю, тебе трудно обвинить кого-то из них, но мы не сдвинулись с мертвой точки.
Они потратили целое утро в напрасных поисках и обошли половину отелей в этой части города. Может, Моргана и останавливалась в Виндзоре, но давно съехала.
– Не думаю, что слуги виноваты. Как насчет того, что Хорроуэй сказал о Тремейне?
– Несомненно, нам стоит потянуть за эту ниточку. Но сначала я хочу установить связь между Тремейном и особняком Верховного. Пока мы только ловим собственный хвост. Нам известно, что Моргана в Лондоне и возможно вступила в союз с Тремейном, но у нас нет никаких доказательств, что они украли реликвию. Нужно начать с начала, а не сверять по списку тех, кто мог или не мог украсть, и нам следует действовать быстрее. – Люк решил немного спровоцировать Ианту. – Судя по тому, как неспешно мы вели расследование в последние два дня, можно подумать, будто мы любуемся красотами Лондона, а не пытаемся предотвратить неминуемую катастрофу.
– Ясно. – Ианта побледнела, но отняла руку и продолжила потягивать чай. Холодно-серый всполох окрасил ее лицо; она нервничала.
«Ну же, скажи мне правду. Признайся, где ты спрятала реликвию и что собираешься с ней делать».
– Кто из слуг желает Дрейку зла или мог бы поддаться на уговоры, будто в их интересах украсть реликвию?
– Ни у кого из них не было ни возможности, ни средств, – ответила Ианта. – Люсьен, мы с Дрейком рассмотрели все варианты.
– И все же подумай.
Ианта поставила чашку на стол.
– Я просто… не представляю, кто из них мог бы выкрасть реликвию.
– Не может быть, чтобы Дрейка любили настолько, что ни один из слуг не хотел бы вонзить кинжал ему в спину. Ведь кто-то это сделал. Ты питаешь к нему нежные чувства, но это не значит, что все остальные их разделяют. Нам следует собрать и допросить всех слуг.
– Дрейк – хороший господин, – возразила Ианта, – и хороший человек. Они могли оступиться по незнанию…
– Ты слишком хорошо о них думаешь. Не так уж мало причин, по которым верный слуга мог предать хозяина: алчность, страх… шантаж.
И только Люсьен это произнес, как его сердце замерло. Он выбрал неверный подход, пытаясь испытать преданность Ианты. Ведь ее верность Верховному вне всяких сомнений.
Однако хоть верность и является добродетелью, она также может быть и слабостью.
Черт побери! Люсьен похолодел, и каждая струна его интуиции уверенно завибрировала. Преданность Ианты никогда не ставилась под сомнение. Вот и сейчас она, как и всегда, рьяно защищала Верховного. Но вдруг ей чем-то угрожают?
– Мы не сможем их допросить, – пробормотала Ианта. – Дрейк не хочет огласки среди членов Ордена. После появления кометы нельзя допустить, чтобы Орден даже заподозрил, будто Дрейк уязвим.
О, Люсьен действительно подошел не с того конца.
– Что ж, хорошо. Мы продолжим искать того, кто больше всего желает завладеть реликвией.
Ведь именно этот человек шантажирует Ианту, в этом не было сомнений.
Моргана. И Тремейн.
– Быть может, нам следует разделиться? – предложила Ианта. – Ты продолжишь обходить гостиницы, а я навещу старого приятеля. Он знал Тремейна. И должна напомнить, мы не должны вступать в контакт, если вдруг обнаружим злоумышленников.
Люсьену не понравилось, что Ианта останется одна.
– Мне не хотелось бы…
– Я способна за себя постоять, Люсьен.
Ианта не любила, когда ее считали уязвимой, но быть может не понимала, что он беспокоится не о ее уязвимости, а о ее безопасности. Сейчас она сильнее Люсьена, но все равно смертна. Если с ней что-нибудь случится… Люсьен сжал кулак, и веточка сирени впилась в ладонь. Он разжал пальцы, чтобы не повредить цветки. Хоть пальцы Люсьена были слишком большими, он попробовал расправить один из смятых лепестков.
Что ж, не стоило так уж бурно реагировать. Он откинулся на диванчик, теребя цветок. Однако делиться своим открытием с Иантой не собирался.
– Где встречаемся?
– Дома? На ужин в шесть?
Дом Ианты, а не Люсьена. Но он начинал привязываться к нему.
– Тогда до встречи, – согласился Люсьен, встал и засунул чертов цветок в карман, прежде чем отправиться на поиски сумасшедших колдунов. – Будь осторожна.
– Я всегда осторожна.
***
Поравнявшись с Ковент-Гарден, Люсьен вдруг изменил планы. Он пообещал встретиться с Иантой через час, но, повернув на знакомую улицу, увидел очертания театра «Феникс» и замедлил шаг.
Через пару минут он уже решительно входил в концертный зал. Стояла тишина, сцена пустовала. Люсьен прошагал до середины прохода и остановился, охваченный неприятным ощущением холодка на затылке. Он резко обернулся.
Ремингтон Кросс стоял у входа, спрятав руки в карманы, и наблюдал, пронзая его загадочным взглядом темных глаз. Кросс был в одном жилете без пиджака, с расстегнутым воротом рубашки, будто только прилег отдохнуть. Люк не ощутил присутствия стражей, но очевидно его визит не остался незамеченным.
– Надо же, какие люди! – Глаза Кросса недружелюбно сузились.
– Спасибо за радушный прием. – Люсьен поджал губы. – Я бы рад повалять дурака, но есть дела поважнее. Мне некогда обмениваться с тобой колкостями.
Лицо Кросса на мгновение застыло, будто он был тигром и бил хвостом, решая, броситься ли ему на Люка или выслушать его.
– Ты хочешь поговорить об Ианте?
– Я беспокоюсь о ней. Мне нужно задать тебе несколько вопросов, но я не могу сказать зачем.
– Пойдем, – пригласил Кросс и направился в свою гримерную за сценой. Там он налил два виски и начал потягивать свой.
– Ианта в опасности?
– Не знаю. В настоящий момент беседует со знакомым, пытаясь выяснить, есть ли новости о Моргане де Винтер и графе Тремейне.
– Моргана вернулась в Англию? – Кросс изогнул бровь. – И ты оставил Ианту одну?
– Не думаю, что мы сможем найти Моргану, и что она представляет опасность для Ианты.
До поры до времени. Если бы Ианта передала реликвию Моргане, та скорее всего уже избавилась бы от свидетельницы. Раз Ианта жива и ищет шантажиста, значит реликвия все еще у нее. Люсьен надеялся, что это именно так.
– Что происходит? Мне все это не нравится. Во что бы Моргана ни вмешалась, дело плохо.
– Я не знаю, могу ли тебе доверять, – признался Люсьен.
– Это самое разумное, что ты сказал, но ты ведь не пришел бы сюда, если бы были другие варианты, верно?
Они переглянулись.
– Я ведь не совсем дурак, – пробормотал Кросс. – В Ордене назревает буря, и трудно не заметить, что в Лондоне вот-вот произойдет что-то серьезное. А теперь ты упомянул Моргану. Все это мне ни на йоту не нравится. Ианта моя подруга. Мне не хотелось бы, чтобы она взвалила на себя непосильную ношу.
– Именно поэтому я пришел, – ответил Люсьен. – Я не до конца доверяю Верховному, и у меня есть одно серьезное подозрение. Если я прав, прав и ты. Ианта окончательно и бесповоротно взяла на себя бремя, которое ей не по силам.
– Рассказывай.
– Сначала скажи мне, кто такая Луиза.
Хоть это казалось маловероятным при такой смуглой коже, но Кросс побледнел и с громким стуком поставил бокал на стол.
– Рассказывай.
– Кто такая Луиза? – тихо повторил Люсьен голосом, не терпящим возражений.
Неизбежность довлела над ним, как отдаленный звон в ушах. Признание Ианты об их давней связи потрясло его, но даже поняв, что именно Ианта – воровка, которую он ищет, Люсьен не достроил цепочку до логического конца.
Но вывод напрашивался сам собой. Холодный пот пробежал по спине.
– Ты ведь знаешь, что с ней произошло. Признайся, ты никогда не задумывался, отчего отец выкинул Ианту на улицу?
Люсьен коснулся лица дрожащей рукой.
– Я полагал, из-за того, что она колдунья.
По крайней мере он на это надеялся.
Кросс изучал монетку, перебирая ее так проворно, что, казалось, она исчезала меж его пальцев.
– Ианта впервые использовала экспрессию, когда ей было двенадцать. Отец заставил ее прожить с ним в адских условиях еще пять лет.
Значит, нечто иное толкнуло Гранта Мартина на этот поступок. Нечто похуже экспрессии. Луиза была ключиком к разгадке, в этом нет сомнений.
Почему же отцы выгоняют дочерей в таком возрасте? Какой тайный позор вынудил Мартина на такой поступок?
– У Ианты есть дочь, – выпалил Люсьен, и как только слова сорвались с языка, он понял, что так и есть.
Он обратил внимание на тонкие серебристые линии на бедрах и груди Ианты, но не смог рассмотреть при тусклом освещении, обладала ли она более явными признаками деторождения. У многих женщин появляются едва заметные растяжки, когда они набирают или теряют вес, или когда приходят регулы и их тела изменяются. Не все женщины с растяжками – матери.
Шлюха. Люсьен поморщился. Ианту уже так называли. Вот почему она настаивала на использовании футляра, и ее неопытность в любовных утехах… Видимо, беременность научила Ианту опасаться последствий.
– Я никогда не слышал, чтобы она говорила о дочери. – Осторожный ответ Кросса тем не менее не исключал, что это правда.
– Но ты подозревал?
Кросс захлопнул ладонь, и монетка исчезла.
– Порой Ианта покупает игрушки и книги. Ей нравятся детские книги, особенно сказки и легкомысленные повести о принцессах, замках и рыцарях в сияющих доспехах. Всякая ерунда. Раз в месяц Ианта отпрашивалась на два дня, чтобы навестить кого-то за городом. Я никогда не спрашивал, кого.
Чертов медведь рядом с кроватью. Так вот зачем Ианта его хранила.
У нее дочь. Дочь, которую Ианта зачала, когда ей было семнадцать. Все части головоломки начали медленно складываться. «Ты первый мужчина, с которым я возлегла…»
Нет. Не может быть. Нервы Люсьена оголились, он закрыл лицо руками и тяжело задышал. Господи. У него есть ребенок, о котором он понятия не имеет?
Если это правда, то где девочка? Что с ней? Кто-то, возможно Моргана, пригрозил раскрыть всем тайну ее существования, а может похитил дитя?
– Ты в порядке? – спросил Кросс.
«Нет, нет, я не в порядке». Пять и двенадцать равно семнадцати, а именно в семнадцать Ианта с ним возлегла. Однако Люсьен согласно кивнул. Он не мог открыть все свои карты, надо найти Ианту и услышать подтверждение из ее уст, прежде чем он сможет поверить, что это правда.
– Что ж, я рассказал тебе мой секрет, – напомнил Кросс.
Пришла очередь Люсьена. Он едва успел собраться с мыслями.
– Помнишь, мы ищем предмет, украденный из особняка Верховного?
Кросс кивнул.
– Мне кажется, я знаю, кто украл. Но не знал, зачем. – Ретберн и Кросс встретились взглядом. – Ты только что ответил на этот вопрос. Я никак не мог понять, но если кто-то похитил дочь Ианты…
Кросс побледнел.
– Ты обязан сообщить о своих подозрениях Верховному.
Ни за что.
– И тем самым предать Ианту?
– Парень, если все – правда, то Ианта в большей опасности, чем мы можем даже представить.
– Я подумаю.
В ушах странно звенело, на Люсьена накатила слабость, будто недавнее открытие выбило у него землю из-под ног. Он считал, что одинок в этом мире. Что, если это не так?
Почему же Ианта молчала? На этот вопрос ответить легко: он ведь пообещал ей отомстить.
– По крайней мере подумай. Дай мне знать, как продвигаются дела. Ианта дорога мне, я не хотел бы, чтобы она пострадала. Так что если тебе понадобится помощь…
– Я дам знать. Но для начала мне необходимо подтвердить подозрения.
И удостовериться, что в мире существует девочка, в которой течет его кровь.
***
Дверь отворилась.
Элинор едва хватило сил повернуться на бок. Волосы потянуло: они пропитались запекшейся кровью настолько, что прилипли к подушке. Элинор поморщилась.
– Если вы хотите еще раз вступить со мной в схватку, – прошептала она сквозь потрескавшиеся губы, борясь с языком, который норовил прилипнуть к высохшему небу, – боюсь… ничем не могу вам помочь.
Элинор не была уверена, что у нее хватит сил выдержать еще один допрос. На последнем она потеряла сознание, но не выдала ответов, так яростно защищая того, кого любила, что прокусила губу.
Яркий свет ослепил чувствительные глаза, когда неизвестный поставил светильник напротив нее. Элинор застонала и зарылась лицом в выцветшую подушку, чтобы защититься от света.
– Воды? – спросил мужской голос.
Вода. Элинор открыла глаза и, дрожа, протянула руку. Незнакомцу пришлось придерживать ее, когда она поднесла стакан к губам. Руки Элинор покраснели и покрылись кровоподтеками от полученного удара магии, обжигающего словно колючая проволока.
И тут Элинор поняла, кто стоит перед ней.
– Себастьян.
Взгляд Элинор метнулся к запертой двери и обратно на Себастьяна. Неужели Моргана позволила сыну встретиться с Элинор?
– Откуда вы знаете, кто я? – удивился Себастьян – Вы узнали меня?
Как, Себастьян не догадывается? Элинор внимательно посмотрела в его глаза, но увидела в них лишь черноту.
– Вы – копия отца.
При этих словах Себастьян заерзал. Он налил еще воды, пытаясь скрыть внезапно нахлынувшую волну любопытства и беспокойства, которую Элинор увидела в его взгляде.
– А вы – его любовница?
Элинор выдавила слабую улыбку, и трещина на губе снова открылась.
– Да.
Самый простой ответ. Как можно объяснить, что другой человек становится твоей второй половинкой?
– Вы не представляете, как счастлив он был бы, если бы знал, что вы живы. Он… мы все полагали, что вы мертвы.
Себастьян передал Элинор стакан с водой.
– Почему вы так полагали?
– Ваша мать отправила Дрейку письмо, в котором уверяла, что использовала яд, чтобы избавиться от ребенка. У Дрейка не было причин не верить ей, ведь Моргана прислала останки.
– Так отчего он был бы счастлив?
– Ч-что вы имеете в виду? Дрейк – ваш отец. Вы не представляете, как он горевал, поверив в вашу кончину. С тех пор Дрейк нес бремя вины: если бы он не настоял на разводе, Моргана так не поступила бы.
Себастьян долго разглядывал Элинор.
– Это просто красивые слова. Вы их отрепетировали?
Элинор резко села и тут же пожалела. Ребра саднило.
– Я понимаю ваши чувства. Я ведь знала вашу мать, мы учились вместе. Мало кто видит мир так, как Моргана, будто повсюду враги, которых она обязана победить раньше, чем они успеют ей навредить. Я знаю, Моргану нельзя назвать воплощением доброты. Но Дрейк… он мечтал стать отцом, но ему не удавалось. Вы были бы для него настоящим подарком.
Лицо Себастьяна осталось бесстрастным. Это начинало ее беспокоить.
– У вас два сводных брата, вы знаете? – Смелый шаг, но Элинор хотела заставить Себастьяна хоть что-то почувствовать. Она обязана понять, есть ли в нем хоть частичка отца, или он – марионетка в руках матери.
Себастьян удивленно приподнял лицо, но быстро справился с эмоциями.
– Неужели?
– Хотя вы – единственный, рожденный в браке.
– Значит, они незаконнорожденные. Кто они?
– Младший – Эдриан Бишоп, талантливый колдун, а старший – Люсьен Деверо, лорд Ретберн.
– Ретберн? Если вы пытаетесь вернуть меня в объятия отца, то крупно просчитались. Я знаю, что Дрейк упек мерзавца в Бедлам. По-вашему, мой отец лучше, чем мать?
– Ретберн вызвал демона, – произнесла Эленор. – Ему повезло, что он избежал казни. Бедлам – единственное, на что согласился Совет. – Она поставила стакан на столик и положила руки на колени. – А теперь Ретберн освободился и помогает вашему отцу в поисках алтарного кинжала.
Себастьян отвел взгляд. Элинор протянула руку, пытаясь дотронуться до блестящего ошейника, который сковывал его шею. Но прежде чем она успела его коснуться, Себастьян твердо перехватил ее кисть.
– Не прикасайтесь.
– Хотите знать, зачем я пришла в поместье Тремейна?
– Вы расскажете мне, но не моей матери или Тремейну, несмотря на то, что они вас истязают?
– Я полагаю, что могу вам довериться. Думаю, вы захотите поделиться этим секретом с матерью не более меня.
– А вы любите рисковать, миссис Росс.
Элинор улыбнулась.
– У меня это хорошо получается. Также я отлично умею определять, что за человек передо мной.
– Тогда вы знаете обо мне больше, чем моя собственная мать, – произнес Себастьян с ухмылкой. – Или думаете, что знаете.
– Возможно. – Элинор потянула руку, и Себастьян выпустил ее. – Ваш отец получил невнятно написанное письмо от молодой девушки, в котором она просила о помощи. Говорила, что познакомилась с молодым чародеем, закованным в ошейник. Девушка предложила Верховному помощь в предотвращении заговора, если тот поможет найти и освободить молодого колдуна. Но Дрейк не мог связаться с ней в особняке Тремейна, и вместо него пришла я.
Эмоции промелькнули и погасли в черноте глаз Себастьяна. Он встал, отошел от Элинор и сцепил руки за спиной. Он столько лет провел вдали от отца и тем не менее в точности повторил его жест, означавший крайнюю степень душевного смятения. Это дало Элинор повод надеяться, что в Себастьяне больше от отца, чем от матери.
Элинор перешла на шепот.
– Я полагаю, вы знаете, кто эта девушка.
– Если Тремейн узнает, что Клео его предала, он убьет ее. – Себастьян развернулся лицом к Элинор, его ноздри раздувались. – Она понятия не имеет, что он за человек! Черт возьми, зачем она вмешалась?!
– Полагаю, мисс Синклер беспокоилась о вас, уверенная, что ваше положение куда серьезнее ее.
Впервые Себастьян выглядел потрясенным и моложе, чем казался ранее. Это сказало Элинор больше любых слов.
Никто никогда не ставил нужды Себастьяна выше своих.
Сердце Элинор разрывалось. Это будет нелегко и для отца, и для сына. И хотя Элинор увидела лишь поверхностные шрамы, она поняла, как глубоко ранен Себастьян, и как тяжело заручиться его доверием. Если бы Элинор могла как-то помочь ему, но сейчас помощь нужна ей самой. Она совершенно беспомощна. И есть лишь одна возможность что-либо изменить: этот разговор.
