Текст книги "Время рожать. Россия, начало XXI века. Лучшие молодые писатели"

Автор книги: Баян Ширянов

Соавторы: Владимир Белобров,Олег Попов,Яна Вишневская,Павел Пепперштейн,Антон Никитин,Елена Мулярова,Игорь Мартынов,Софья Купряшина,Максим Павлов,Виктория Фомина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Сторож Вася открыл дверь. Хозяин пришел с девушкой в десятом часу ночи. У Васи автомат наперевес, престарелый, в Афгане воевал. Мы недолго. Я девушке колбаску покажу, и мы уедем. Я шучу, колбасу мы варим утром. Сейчас – никого, пустые помещения. Конечно, вы увидите, какие мясорубки огромные и чаны для варки и копчения. Образцы – у меня в холодильнике, в кабинете – хотите попробовать? Некуда? Да, поужинали мы плотно, не то слово. Где морозильник? Хотите войти? Лучше не надо. Там на крюках мясо висит. Колбаса – на складе. Это разделочный цех, это разделочный стол. Да, чистый. Каждый день его промывают и вытирают насухо. Маня… Покрывало постелить, наверное, лучше… Поедем ко мне… может быть… Ну, как хочешь, смотри. Сторож? Нет, он дверь сторожит. А представляете, если мужика напоить, бабу ему подставить, дать погулять, а потом – хуяк по шее, и – в мясорубку! Смеется. Да, Маня, представил, а вы веселая. Скажите, Джордж, а ваши зубы, такие белые и ровные – фальшивые? Если честно, то – да, смеется, но – не все.

Как вы смеете?! Так резко меня будить! Я спал, так сладко, так хорошо. Я трахал и кончал, кончал, а сон не кончался! Я был сильнее всех быков. Я – Бог быков, плодородия и любви! И ноги дрожали, и ноздри дрожали, все коровы томились и жаждали, ждали меня – меня! Низкое, вибрирующее «муууууу» проносилось над всей землей! Как вы смели меня будить? Как вы смеете держать меня в тисках? Я бык или не бык? Тяжелый молот летит со скоростью рока. Неотвратимо и больно. Он мой враг. Я иду на тебя! Напружинился, разъярился бык. Меня нельзя дразнить, выводить из себя – вы поплатитесь, вы пожалеете. Я страшен и зол, неукротим, как сотни взорвавшихся бомб! Разнесу! Мышцы наливаются силой, скрипит станок, разгоняется кровь, сталь и мышцы – одно. Навстречу молоту – удар мышц, еще удар, и отскакивает многотонный молот, как мячик, танцует тяжелый рок. Разнесу… Силен, но не-хва-та-ет сил… Наковальня не ведает боли. Поддается упругое тело, начинает сдаваться, прогибаться под молотом, пропустил – не встретил всего лишь один удар, устал, – и жалобное, стервенеющее «муууууу»! Мууууууууууу! Будьте прокляты, сучьи дети! Мууууууу-ииииии-ааааах! Хрустнул хребет, и заработал молот быстро-быстро, легко пошло, всё легче с каждым разом. Бык захрипел, задергался и показал язык, толстый, синий и очень вкусный, захлюпала, поплыла кровь, из морды закапала, с языка, потом полилась малой и тихой речкой, почти черной от густоты. Молот чавкал и бил, завораживал до отупения. Стоять и смотреть – смысл жизни. Мясо, как мясо, чавкает и пружинит, пропитывается кровью, смешивается перед употреблением, туша бесформенная, неживая, скоро застынет, затвердеет, как мрамор. И будет сон. Тихое, бесформенное «мууууу…».

До свиданья, Маня, до свиданья. Чудесный вечер и чудный стол. Подвез до подъезда, проводил до порога. Вы – человек интересной судьбы, и ваше мясо… Не забуду тебя никогда.

Маня не может спать. Маня мается, живот, как камень. Ворочается в постели. Тяжело с непривычки. Который час? Глубокая ночь или раннее утро. Французы сказали бы – утро. В России – глубокая ночь. Часы раздражают, тикают по мозгам. Маня встает и ползет к зеркалу в ванной. Синюшная кожа, протухший взгляд. Необходимость что-то сделать. Маня решает – два пальца в рот или в попу шланг. Шланг приятнее. Пока затекает – чуть-чуть подремать, потом посидеть, отдаваясь потоку. Голова – в ладонях, локти – на коленях, еще немного – и можно спать. Кажется, отлегло. Не страдаю бессонницей. Постель сохраняет тепло. Знобит и морозит – все же насилие над телом. Согреваюсь, уютно, носом в подушку, одеяло на голову, только маленькая дырочка для сопелки. Берлога в снегах.

Иду по длинному деревянному коридору – то ли конюшня, то ли хлев. Слева, в стене, маленькие темные комнаты, они, как кельи, малы и темны. Кажется, в них горят лучины, и, определенно, кто-то есть. Наверное, мертвые монахи. Я отвожу взгляд, не хочу провокаций, гляжу перед собой – пол деревянный, дощатый, темный. Зашевелилась какая-то глыба, знаю, что живая, плотная масса. Я гляжу – в темноте, на моем пути стоит бык, иссиня-черный, отливает лиловым. Смотрит на меня. Я зла не держу. Протягиваю ему свои руки, раскрываю ладони – смотри, я без оружия. Бык ступает навстречу, приближается, тянет морду, у меня холодеет спина, но я не отвожу взгляд – его глаза влажные, словно от слез, ресницы дрожат, он совсем рядом, прогибаются половицы под его весом, они дрожат от каждого шага его копыт, голова крупным планом – морда перед моим лицом, я чувствую коровий запах, молочно-навозный, приятный, он кладет мокрый нос в мои ладони и дышит, он вдыхает – ладоням холодно и щекотно, выдыхает – тепло и влажно. Я понимаю: это – друг. Прохожу дальше, мимо быка. Он ступает за мной, покорно и тихо. Мне спокойно и хорошо. Он мой друг и защитник. Но коридор упирается в стену, тупик, я оборачиваюсь. Бык медленно наклоняет голову и рогами поднимает половицы. Часть пола поднимается, словно щит. Бык проваливается в подполье. Начинается землетрясение. Всё – и пол, и стены – ходит ходуном, я цепляюсь за стену, вижу – стоят мои мама и бабушка. «Стойте, – говорю я им. – Не подходите, не наступайте сюда, здесь – бык». «Где?» – говорят. «Здесь, под полом». «Давай, посмотрим». Мы, втроем, поднимаем половицы, разбираем пол. открывается дыра – там, на дне, на земле, лежат останки огромного животного, полуразложившегося, видны кости, череп и клочки черного мяса… Звонит телефон… Я отбрасываю половицы. Отскакиваю. Я хочу закричать. Звонит телефон… Ужас мешает выдавить крик. Я хватаю ртом воздух. Звонит телефон… Бли-и-ин…

Звонит телефон. Сердце колотится. Господи, который час? Я поднимаю трубку. Говорит friend:

– Ты что, мать, не подходишь?

– Да я сплю еще… Спасибо, что разбудил.

– Слушай, вчера тебя твой учитель Тотошка искал, беспокоился, мне звонил. Говорит, что весь вечер плохо себя чувствовал… Как у тебя прошло?

– Нормально.

– Слушай, а что ему от тебя надо?

– Кому?

– Учителю твоему.

– В смысле?

– Он к тебе не клеится?

– Ты, что – сдурел?

– Вы в гостинице тогда чем занимались?

– Мы медитировали.

– А он тебя, случайно, не трахнул?

– Ты не понимаешь, всё очень серьезно. Ладно, дай мне поспать, я всю ночь не спала.

– А что такое? Заболела?

– Обожралась.

– Американский дяденька перекормил? С ним тоже – серьезно?

– Ты у него спроси. Ладно, пока.

Кладу трубку. Почему – «дяденька»? Нормальный, земной, настоящий мужик. Человек интересной судьбы. Только непросветленный.

Владимир Белобров, Олег Попов
МУХА ИЛИ ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ В КОМАНДИРОВКЕ

Зелень лавра, доходящая до дрожи…

Иосиф Бродский

1

ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ СПАСАЕТ МУХУ

Лаврентий Зайцев чистил зубы в туалете купейного вагона, глядя в зеркало на проносящиеся у него за спиной заснеженные верхушки деревьев.

«Достаточно чистый вагон, – подумал Лаврентий, обработав верхние зубы и перейдя к нижним. – Скоро приеду на место. Куплю шишек… кедровых… Достаточно чистый вагон…»

Не успел он это подумать, как мимо пролетела муха, сделала круг и нацелилась приземлиться Лаврентию на лоб. Лаврентий вспугнул муху энергичным движением бровей и уха. Муха передумала садиться на лоб и, отлетев подальше, села на лампочку.

Лаврентий перестал чистить зубы, поднял голову и уставился на муху. Изо рта у Зайцева появилась белая пена.

«Я был не прав… – он тыльной стороной ладони утер рот. – Я ошибался. Если мухи летают, значит, вагон не так уж и чист. Тем более зима, в которой мухам места нет. Зимой мухи где-нибудь спят… Мухи спят между стеклами… Наверное, эта муха спала между стеклами теплого вагона, а теперь, когда мы едем по Дальнему Востоку, она проснулась от холода… Вот оно как интересно стало жить… Муха залетает в вагон в теплых краях и засыпает, ни о чем не думая. Тем временем, поезд везет ее хрен знает куда через всю страну! Она просыпается от холода… просыпается и дрожит!.. Ничего не понимает… Хватит ли у нее ума не вылетать из поезда на улицу? Или она вылетит и погибнет…»

Кто-то снаружи нетерпеливо подергал ручку…

«Скоро моя остановка», – Лаврентий Зайцев взял мыльницу, вытряхнул мыло в дырку на шпалы, согнал муху с лампочки на окошко и накрыл сверху мыльницей. Осторожно, чтобы муха не вылетела, надел крышечку и сунул мыльницу в карман.

Из-за двери закричали:

– Заснул, что ли?!

– А что, нельзя?

Зайцев открыл дверь. За дверью стояло три человека. Бабушка в тапочках, пузатый мужчина в спортивном костюме и молодая светловолосая девушка в лосинах.

Лаврентий Зайцев хотел сказать что-то грубое, но, заметив девушку, позабыл, что. Ему показалось, что он влюбился в незнакомку с первого взгляда.

«Как я ее раньше не заметил, – подумал он с грустью. – Четвертые сутки еду… Эх… Выходить скоро… Я не успею с ней объясниться… И никогда… никогда в жизни ее больше не увижу… А ведь именно ее образ преследовал меня с юности… Она как две капли воды похожа на девушку-наклейку из ГДР на моей первой гитаре… Некоторые ребята обклеивали немецкими бабами всю деку, но я – нет. Мне всегда нравилась только одна… Я и женился на похожей, думая, что она такая же прекрасная, как девушка с моей гитары… А она оказалась заурядная стерва с чулочной фабрики… Сидит теперь дома и ждет, когда я вернусь из командировки и привезу ей заработанных диким трудом в Сибири денег на тряпки…»

Девушка с любопытством осмотрела Лаврентия с ног до головы и поправила на плече полотенце.

«Судьба послала мне шанс, посадив эту девушку в один со мной вагон. А я, как кретин, ловлю в туалете мух… Я упустил свой шанс…» Лаврентий прошел в купе и сел, продолжая думать.

– Что-то случилось? – спросила соседка по купе, глядя на него.

С верхней полки свесилась голова ее двенадцатилетнего сына.

– У вас все лицо в зубном порошке, – сказал он и засмеялся.

– Вода кончилась, – пробормотал Лаврентий, покраснел и стал вытирать лицо полотенцем. – Надо сдавать белье. Через пять минут Уссурийск…

– Ну, всего вам хорошего, – соседка привстала и задвинула голову сына подальше к стенке. – Свалишься, обормот, и ударишься виском об стол! Кто тебя хоронить будет?!

– А я друзей попрошу, – ответил тот. – Скажу им – похороните меня на огороде!

– Типун тебе под язык, – соседка перекрестилась. – Так говорить нельзя! А то накличешь на свою голову… чертей…

– Чертей никаких нет. Это всё враки. Есть низкая энергия и четыре тела дхармы! А действует она не на голову, а на нижние чакры копчика.

– Заткнись, гаденыш!.. Нахватался дряни из газет, – последние слова она произнесла для Лаврентия.

Лаврентий промолчал, потому что был сосредоточен на другом. Вернее, на другой. Он думал о той незнакомке из тамбура, с которой не успел познакомиться, и его шансы с каждой минутой становились всё меньше и меньше.

– Раньше такой дряни в газетах не писали и был порядок! – продолжала соседка, не дожидаясь ответа. – А теперь напишут, кто как хочет, а дети читают! Вот вам и преступность детская! Забивают детям головы, вместо того, чтобы сводить их в… цирк или зоопарк!..

Поезд заскрежетал тормозами.

Проводница пронеслась по вагону, крича:

– Уссурийск! Уссурийск! Кому выходить – выходите, а то уедете!

Лаврентий вздохнул, взял чемодан и пошел к выходу.

На перроне проводница плевала семечки в щель между вагоном и перроном. У нее изо рта шел пар.

Лаврентий хотел уже сказать проводнице до свидания, как вдруг услышал за спиной:

– Помогите, пожалуйста, чемодан вынести.

2

ЛАВРЕНТИЮ ЗАЙЦЕВУ ВЕЗЕТ

Лаврентий оглянулся. На ступеньках стояла девушка мечты в короткой шубке из норковых хвостов с большим кожаным чемоданом.

Зайцев не поверил своим глазам. То, что, как он думал, навеки потерял, само шло к нему в руки.

Лаврентий бросился к девушке и выхватил у нее чемодан.

– Разрешите вам помочь!

– Извините, что я вас попросила, – девушка вытащила из сумочки пачку дамских сигарет, закурила. – Меня должны были встретить, но я тут никого не вижу… Не могли бы вы, – она ошеломляюще улыбнулась, – посадить меня в такси.

– С удовольствием, – Зайцев тряхнул чужим чемоданом. – Я вас не только посажу на такси, но и провожу до дома, чтобы вам не пришлось нести чемодан от машины до квартиры. (– Не слишком ли я смело начал? – усомнился Лаврентий.)

– Да?.. А вам это удобно?..

– Мне это очень удобно!

– Ну… я не знаю… Хорошо бы, конечно… Чемодан очень тяжелый, – девушка сморщила маленький носик-пуговку.

– А, – махнул Лаврентий. – Ерунда! – и тряхнул еще раз чемоданом.

– Вы так добры…

Они вышли на привокзальную площадь. Площадь украшал огромный плакат с изображением уссурийского тигра. Сверху было написано: «Добро пожаловать в Уссурийск, жемчужину Дальнего востока!» А внизу курсивом: «Пейте уссурийский бальзам – чудо природы!».

Лаврентий Зайцев впервые приехал в Уссурийск и ничего здесь не знал. Он огляделся по сторонам. Справа в сером пятиэтажном доме он увидел магазин «Продукты». Слева на автобусной остановке толпились люди.

– Вам куда ехать? – к Лаврентию подошел человек с ключами на пальце.

Девушка из-за плеча назвала адрес.

– Полтинник, – сказал водитель.

– Поехали, – сказал Зайцев и зашагал за водителем, стуча чемоданом по ноге.

3

ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ В ТАКСИ

Лаврентий положил чемодан в багажник и уселся с девушкой на заднее сидение.

– По коням! – водитель воткнул ключ.

За окнами автомобиля замелькали невысокие дома и тепло одетые люди, у которых изо ртов шел пар.

– Холодно у вас, – сказал Зайцев, чтобы завязать разговор.

– Это разве холодно! – сказал, не оборачиваясь, водитель и хлопнул ладонями по баранке. – Вот на прошлой неделе было холодно! Вороны на лету замерзали! Сам видел! Летит ворона – р-р-раз! – вниз упала – готова!.. А вы не из Москвы случайно?

– Из Москвы.

– Сразу видно.

– Ага, – сказала девушка. – Я тоже еще в поезде вас заметила и поняла, что вы из Москвы.

Зайцеву стало приятно, что его заметили в поезде и он улыбнулся, думая про свои возрастающие шансы.

Водитель засвистел популярную мелодию из кинофильма.

– Мы, кстати, не познакомились, – сказала девушка Лаврентию. – Света, – она взмахнула ресницами.

– Лаврентий, – Лаврентий неожиданно для себя протянул девушке руку, но тут же спохватился и убрал ее в карман. – Я почему-то так и знал, что вас зовут Светлана. – Он сказал это просто так. На самом деле Лаврентий думал, что ее зовут по-другому, типа Гретхен.

– Небось вас в честь Лаврентия Палыча так назвали? – поинтересовался шофер. – Цветок душистый прерии Лаврентий Палыч Берия! Ха-ха!

Зайцев обиделся. Его всю жизнь спрашивали про одно и то же.

– В честь святого Лаврентия.

– А что он за святой?

– У него кожу содрали и уши отрезали.

– Ого! У нас тут в прошлом году тоже одному уши отрезали, за то, что он денег не заплатил.

– Мужчины! – Светлана поморщилась. – Перестаньте! Противно слушать!

Некоторое время все молчали.

– А вот я видел на станции рекламу Уссурийского бальзама, – сказал Лаврентий. – Хороший?

– Вещь! – водитель показал большой палец. – Настоен на рогах. Сейчас будем проезжать мимо фирменного магазина – рекомендую взять пару бутылок, чтобы украсить вечер.

– Прекрасная мысль, – Лаврентий бодро потер руки и посмотрел на Светлану.

Света загадочно улыбнулась.

– Приехали, – машина затормозила у дверей магазина.

– Я сейчас, – Лаврентий выскочил из машины.

4

ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ В МАГАЗИНЕ

За прилавком стояла полная женщина в фирменном зеленом фартуке с тигром на груди. Лаврентий нашел глазами нужную бутылку с ценником, умножил цену бальзама на два, прибавил полтинник за такси и вычел сумму из командировочных. Ничего страшного.

– Две бутылки Уссурийского, – сказал он, протягивая продавщице купюру. – Хороший бальзам? – спросил Лаврентий в спину.

– У нас все хорошее, – женщина нагнулась и вытащила из ящика две бутылки. – На рогах. – Она протерла тряпкой пыль и протянула товар Зайцеву. – Чек нужен?

– Нужен, – Лаврентий вспомнил о финансовой отчетности, взял чек и убрал в бумажник. – Какой у вас красивый фартук. – Он вдруг подумал, что если привезет такой жене, то это будет недорогой подарок с местным колоритом. Можно легко отделаться, прибавив к фартуку пару кедровых шишек. – А фартук такой купить можно?

– Вообще-то они не продаются. Это наша фирменная одежда.

– Ну все-таки, может быть, как-то можно?

– Эх, – блондинка вздохнула и посмотрела в потолок. – Небось жене хотите сувенир привезти?..

Лаврентий кивнул и заулыбался.

– Ну, не знаю, что с вами и делать… Есть у меня один запасной, – она нагнулась и вытащила из-под прилавка фартук.

– Сколько я вам должен?

Цена фартука оказалась невысокой, как и хотел Лаврентий.

Продавщица уложила покупки в фирменный пакет с изображением тигра.

– Везет вам, москвичам, – вздохнула она. – В Москве интересно… Театры-кинотеатры… А у нас одни дураки пьяные… Эх…

– Как вы узнали, что я москвич?

– Видно…

5

ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ СНОВА В ТАКСИ

Лаврентий вышел на улицу и пошел к машине. Открывая дверь, он увидел на ней голову тигра, которую не заметил раньше.

– У вас куда ни глянь – одни тигры кругом, – сказал он, усаживаясь.

– Уссурийск – город тигров, – ответил водитель. – У нас лучшие в мире тигры! И мы ими гордимся… В Москве вот тигров нету! Только в цирке!.. А еще я значок видел какого-то города, у которого фирменный знак – три селедки! В таком городе, я считаю, некультурно жить, если там, кроме селедки, ничего нет!

– Может, там лучшая в мире селедка? – предположил Лаврентий.

– Ну тогда ладно, – согласился шофер и, помолчав, добавил. – Но только я считаю, что лучшая в мире селедка хуже лучших в мире тигров… Вам какой дом нужен?

– Вон тот, – Света показала пальцем.

Подъехали. Лаврентий расплатился и вынес чемодан.

Уже стемнело.

«Сегодня я один черт ничего бы не успел по работе…» – подумал он.

6

ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ В ГОСТЯХ

Дом был пятиэтажный, без лифта. Светлана жила на четвертом этаже. Чемодан был такой тяжелый, что пока Лаврентий его тащил, он весь взмок.

– Фух, – Зайцев поставил чемодан перед дверью и отер со лба пот. – Ну вот я и принес. – Он вопросительно посмотрел на Светлану.

– Не хотите зайти кофе выпить?

– С удовольствием.

Они прошли в прихожую. Светлана щелкнула выключателем. Лаврентий огляделся.

Из прихожей он увидел угол кухни и часть комнаты с кроватью.

– Вот, наденьте эти тапочки, – Светлана вытащила из шкафа и протянула Зайцеву кожаные тапочки-шлепанцы. – Мойте пока руки, а я кофе сварю.

Лаврентий прошел в ванную, включил воду, огляделся. Он искал в этой квартире следы проживания мужчины. И он их нашел.

– Эх!

На полочке Лаврентий увидел бритву и помазок.

«Хотя, – подумал он с надеждой, – возможно, это Света бреет подмышки и ноги».

Взгляд его, устремленный на бритву, смягчился.

Зайцев намылил руки и вспомнил, что у него в мыльнице сидит спасенная муха.

В это время из коридора крикнула Света:

– Сейчас я принесу вам полотенце!

– Не надо! – крикнул ей Лаврентий. – Я обойдусь! – он вытер руки об штаны и вышел.

В кухне ему понравилось. На плите в медной джезве варился ароматный кофе. Деревянные полки с узорами в русском стиле делали кухню уютной, как терем-теремок. На дверце корейского холодильника голографическая наклейка тигра в прыжке. Выключатель света представлял из себя декоративный шнур в виде тигрового хвоста.

«Уссурийск – город тигров», – вспомнил Лаврентий слова водителя и пошел доставать уссурийский бальзам.

– Кофе закипел! – крикнул он.

В кухню вбежала Света, охнула и выключила газ. Она успела переодеться в кимоно с алыми розами и выглядела в нем просто потрясающе.

– Ах! Я совсем забыла про кофе! Садитесь за стол… Лаврентий.

Зайцев сел на деревянный стул и поставил на стол бутылку:

– Давайте за знакомство…

– Я, как вам сказать, почти не пью… Разве что одну каплю в кофе…

– Ну, это несерьезно! – Лаврентий подумал, что для создания соответствующей обстановки одной капли будет явно маловато. – Я считаю, что одна рюмка никому не повредит, а даже наоборот – полезно… выпить.

– Я не знаю… – замялась Света. – Ох уж этот алкоголь!.. Ну, хорошо… Одну рюмочку я, пожалуй, выпью…

Она достала из полки пузатые бокалы и поставила на стол.

Лаврентий посмотрел одобрительно, открыл бутылку и налил по полному фужеру.

– Ой-ёй! Я столько не выпью, – замахала рукой Света.

– А вы, Светлана, сразу не пейте. Пейте постепенно, тогда нормально… Я знаю, что на Дальнем Востоке живут самые крепкие люди России… Григорий Распутин и другие…

7

ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ МЕЧТАЕТ

Лаврентию было очень хорошо сидеть в этой уютной кухне с девушкой его мечты. Они незаметно для себя выпили одну бутылку и уже почти допили вторую. Чудо-природы-уссурийский-бальзам делал свое дело, разгоняя кровь и одурманивая головы фантазиями. Лаврентий уже успел рассказать Светлане о своей жизни и мировоззрении. Светлана пожаловалась, что в этом небольшом дальневосточном городке ее мало кто понимает. Лаврентий признался, что узнал в Светлане девушку своей мечты с немецкой переводной картинки. Они уже успели один раз поцеловаться. И этот поцелуй показался Лаврентию самым лучшим в его жизни.

За окном началась метель и от этого в теплой кухне было еще уютнее и прекраснее.

Лаврентий не очень отчетливо подумал, что, наверное, пора переходить ко второй части программы. Он подумал о кровати, которую видел из прихожей. Но засомневался. Все-таки это была девушка его мечты и, возможно, с ней надо было поступать как-то иначе – не так, как с другими. Может быть, нужно начать с того, чтобы пригласить ее в театр… Или на концерт… Угостить в антракте шампанским… Сидеть в зале, взявшись за руки. Потом идти по темным заснеженным улицам незнакомого города и смотреть, как в свете желтых фонарей падают пушистые снежинки на ее меховую шапку. И оказавшись в плену волшебной атмосферы зимней ночи, вспомнить невзначай стихи Пушкина про любовь… Мороз и солнце, день чудесный… В общем, узнать друг друга поближе. А потом… А потом… склониться к ней, приподнять заснеженное ухо ее шапки и прошептать: Светлана! Я люблю вас, Светлана! Я мечтал о вас всю жизнь! И теперь мы никогда не расстанемся! Я увезу вас в Москву, потому что в этом маленьком дальневосточном городке вас никто не способен понимать как следует!.. Они поедут на вокзал, купят билеты в Москву, а потом вернутся к Светлане, и это будет самая упоительная ночь в их жизни…

8

ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ НАСТАИВАЕТ НА СВОЕМ

Лаврентий прищурился хитро и сказал:

– Светлана, я приглашаю вас в театр.

– Что?..

– Я приглашаю вас в театр! – повторил он. – У вас здесь есть театр?

– Есть, конечно! Вы, наверное, москвичи, думаете, что театры только в Москве бывают. У нас в городе есть отличный Уссурийский Драматический Театр имени Дерсу Узала!

– Очень хорошо, – Лаврентий глупо улыбнулся. – Вот и давайте в него сейчас сходим.

– Вам что, со мной скучно? – обиделась Светлана.

– Как вы можете так говорить?! – Лаврентий разлил по бокалам остатки бальзама.

– А что же мне остается говорить?! Вам не хватает моего общества?

– Светлана, вы не поняли… меня. Подумайте, как прекрасно плюнуть сейчас на всё и пойти в театр… Будем сидеть, взявшись за руки… выпьем там шампанского…

– Во-первых, поздно. Театр уже закрыт. А шампанского можно и тут выпить. Кроме того, на улице холодно… Мне казалось, что нам с вами и так хорошо…

Новость о том, что театр закрыт, немного озадачила Лаврентия, но не охладила его пыла. Лаврентий был весь во власти мечты о прогулках, снежинках, стихах и романтических чувствах, связанных со всем этим делом.

– Театр закрыт?.. – переспросил он, пропуская мимо ушей последнюю реплику Светы. – Что ж, тогда в ресторан! – решительно встал и протянул девушке руку. – Прошу вас, Света, не отказывайтесь! Вы увидите, как нам будет там здорово!

Светлана вздохнула и пошла одеваться.

9

ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ СНОВА В ТАКСИ

Они вышли из дома. Мела метель. Было очень холодно и плохо видно.

– Где у вас самый лучший ресторан? – крикнул Лаврентий, пытаясь перекричать завывание ледяного ветра.

– А?! – не расслышала Светлана. – Что вы сказали?!

– Я говорю – где у вас самый лучший ресторан?!

– Давайте поймаем такси, а то холодно очень! Надо ехать в центр!.. Может быть, все-таки вернемся?!

– Ни-за-что! Здесь вечные льды и сугробы, и солнце почти что не светит! Но нам не по вкусу Европа! По сердцу нам вьюга и ветер! Вперед, Светлана! К цели!

Лаврентий уверенно шагнул в темноту.

Светлана подняла воротник и побежала следом.

Они вышли на дорогу и минут двадцать пытались поймать такси. Лаврентий бегал с одной стороны дороги на другую, а Светлана стояла под фонарем и стучала зубами.

Наконец из черной мглы появился зеленый огонек такси.

Лаврентий выскочил на дорогу, заорал и замахал руками.

Машина затормозила.

– Куда вам? – высунулся из приоткрывшейся дверцы шофер.

Лаврентий заметил на дверце голову тигра.

– В центр! – крикнул он. – В ресторан!

– Полтинник.

Они сели в машину и поехали.

Лаврентий не следил за дорогой, потому что всё время целовал и обнимал Светлану на заднем сидении.

Подъехали к ресторану «Уссурийский тигр».

– Шеф, подкати к самому входу, – распорядился Лаврентий. – Я хочу, чтобы моя возлюбленная не мерзла на улице!

– Чирик, – буркнул водитель.

– На, – Зайцев вытащил из бумажника деньги, перегнулся через переднее сидение и запихал их водителю в нагрудный карман.

Водитель вытащил деньги, посмотрел и убрал.

– Только выходите побыстрее, чтобы меня не зажопили, – попросил он.

У входа Лаврентий подхватил Светлану на руки и так занес в ресторан.

Швейцар услужливо распахнул перед ними дверь.

10

ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ В РЕСТОРАНЕ

В ресторане было тепло и уютно. В фойе висело громадное панно с изображением тигра, заскакивающего на оленя.

Лаврентий и Светлана прошли в зал. Свет был притушен, а всюду на столах горели свечи.

Лаврентий отвел руку в сторону и прочитал отрывок популярного стихотворения Пастернака:

– Мело мело по всей земле во все пределы! Свеча горела на столе, свеча горела!

Лаврентию всё нравилось. Всё получалось, как он задумал, метель, романтическая прогулка, страстные поцелуи в машине, красивый заезд в ресторан, и вот теперь полумрак и стихи! Лаврентию нравились головы тигров на стенах залы, рога оленей, чучела глухарей и гигантских дятлов.

Официант в форме сибирского охотника провел их к свободному столику в углу, рукой в белой перчатке снял с жостовского подноса меню и положил на стол.

– Пока мы будем читать, – сказал ему Лаврентий, – принесите нам два бокала Чуда-природы-уссурийского-бальзама.

– Два по пятьдесят? – переспросил официант.

– Два по сто, – Лаврентий показал два пальца.

Светлана вытащила сигарету и хотела прикурить от свечки, но Лаврентий остановил ее руку:

– От свечки нельзя – плохая примета.

– Я в приметы не верю, – ответила она. – Приметы выдумали церковники. Нет никаких примет. Есть только низкие энергии и четыре тела дхармы…

Лаврентий смутно припомнил, что где-то он такое уже слышал.

– Дхарма – это что? – спросил он. Светлана пожала плечами: – Так сразу и не скажешь… – Она открыла меню. – Дхарма… дхарма… Свинина… баранина… говядина… дичь…

– А… Понял! – обрадовался Лаврентий. – Я буду дичь! – он отобрал у Светланы меню и пощелкал пальцем.

Официант принес бальзам, принял заказ и ушел. На сцене ансамбль запел песню про зайцев. Лаврентий вышел из-за стола, подошел к руководителю и заказал за полтинник песню про тигров.

– Для нашего гостя из Москвы Лаврентия и его невесты Светланы исполняется песня про тигров!

Лаврентий привстал, кивнул налево и направо и показал рукой на Светлану, имея в виду, что она тут главная.

Отыграв вступление, ансамбль запел:

 
Тихо в тайге дремучей
Все звери уснули давно
И только лишь тигр прыгучий
И только лишь тигр прыгучий
И только лишь тигр прыгу-у-учий
Не спит все равно!
Что же не спишь ты, строгий
Царь Уссурийской тайги?
Я узнаю на сугробе
Твои четыре ноги.
Видно, что ты не спокоен
Видно, что ты устал
Трудно на свете героем
Быть от усов до хвоста.
Я узнаю на сугробах
Его четыре ноги.
Ночью ищет кого бы
Царь Уссурийской тайги…
 

«Не хуже, вообще-то, чем в театре», – подумал Лаврентий. Его охватил порыв. Он сжал под столом руку Светланы и, наклонившись к ней, зашептал:

– Вам хорошо со мной?..

Светлана кивнула.

– Светлана! Я люблю вас, Светлана! Я мечтал о вас всю жизнь! И теперь мы никогда не расстанемся! Я увезу вас в Москву, потому что в этом маленьком дальневосточном городке вас никто не способен понимать как следует!..

Светлана покраснела и сказала:

– Зачем ты назвал меня при всех своей невестой?

– Как зачем?!.. Смотри! – Он вынул из кармана паспорт и раскрыл его на странице «семейное положение». – Дворец бракосочетаний номер четыре города Москвы, 29 сентября 1985 года. Зарегистрирован брак с гр. Исмагиловой А. С. Актовая запись семь четыре нуля девять!.. – А теперь!.. – Зайцев вырвал страницу из паспорта и сжег ее над свечкой.

Страница зашипела, от нее пошел черный дым. Зайцев бросил листок догорать в пепельницу.

– А теперь, – он вытащил шариковую ручку, нашел в паспорте чистую страницу и написал:

«Зарегистрирован брак с самой лучшей девушкой Уссурийска Светланой!»

Потом он зачеркнул «Уссурийска» и сверху написал «Планеты», и протянул документ Свете:

– Теперь ТЫ моя жена!

– Поехали домой, – сказала Светлана, отстраняя паспорт. – Ты надрался!

– Ни в коем случае! Я никогда себя так прекрасно не чувствовал! Мы должны выпить шампанского за наше будущее!

– Тебе уже хватит!

11

ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ НАПИЛСЯ

Дальше Лаврентий помнил не всё. Он помнил, как они выпили шампанского, как потом он о чем-то страстно рассказывал Светлане… Потом он, кажется, вылез на сцену и сказал в микрофон: «Света, я тебя люблю»… Потом заказал еще раз песню про тигров… Потом… потом они, кажется, как-то шумно покидали ресторан… Кажется, Лаврентий бил на счастье бокалы, кричал «горько» и лез к Свете целоваться… Потом они оказались на улице и Света пыталась поймать машину, а Лаврентий запрещал ей это делать, потому что они должны были прогуляться и почитать стихи… Потом Лаврентию захотелось пописать, но, кажется, неудобно было сказать об этом Свете и он, кажется, попросил ее постоять немного в каком-то месте, а сам забежал за какой-то дом и отлил на стену… А потом он никак не мог найти того места, где попросил Свету подождать. Он искал, искал, искал, а потом встретил трех симпатичных уссурийцев, которым, кажется, объяснял всю эту ситуацию и они пообещали помочь и найти Светлану… А потом они, кажется, вместе выпили и дальше Лаврентий уже ничего не помнил…

12

ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ В МИЛИЦИИ

Проснулся он в отделении милиции. Он лежал раздетый на жесткой скамейке. Ему было холодно и очень плохо. Болела голова. Он промучился несколько часов. Наконец его отвели в кабинет и молодой усатый лейтенант стал составлять протокол.